Текст книги "Волчий дурман. Черная луна (СИ)"

Автор книги: Елена Синякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Капельки холодного пота выступили на бледном, перекошенном от боли лице, пока я старалась только дышать и ни о чем не думать, чтобы не подпустить панику еще ближе. Потому что она и без того подобралась ко мне слишком близко.

Дышать, чтобы собрать все силы и найти ту часть завода, в которой смогу быть хотя бы в относительной безопасности.

Сложно сказать, сколько времени прошло, прежде чем я смогла пошевелиться и приподнять голову.

Боль не стала меньше. Но теперь я могла абстрагироваться от нее, открывая глаза.

Больше не было возможности искать укрытие где-то далеко, обходя коридор за коридором, но через одно из пыльных, чудом сохранившихся окон я увидела на некотором отдалении небольшой отдельный домик.

Видимо, когда-то там располагался пункт охраны.

Это было небольшое обособленное помещение с целой крышей и целыми окнами.

При этом оно было почти на окраине завода, и за забором начинался лес.

Ничего лучше найти я не смогла с того места, на котором в буквальном смысле просто рухнула.

И теперь оставалось преодолеть самую большую проблему – добраться до этого домика со сломанной костью.

Я скинула с себя кофту и как смогла обмотала ногу, завязав что было силы, чтобы была возможность если не наступать, то хотя бы волочить ее за собой.

Путь до домика стал первой ступенью ада.

Боль опаляла изнутри и расходилась по жилам, словно яд, от которого голова кружилась и пот струился по телу. Но я упрямо шла только вперед, глотая стоны и крики, потому что в эту ситуацию я попала по собственной воле.

Я сама так захотела.

А значит, была виновата только я одна.

Некого было винить и просить о помощи.

Впервые я оказалась в ситуации, где отчетливо понимала, что помощи не будет. И если я сама себе не помогу, то никто не поможет.

На тот момент, когда я доковыляла до сторожки, мои ноги дрожали от усталости, а в голове стоял плотный туман из боли и ужаса.

И это было только начало.

К огромному счастью, в сторожке хоть и пахло пылью, но было сухо, а еще в углу лежал какой-то матрас, на котором я дрожащими руками расстелила свою кофту, убрав ее с ноги, и свернулась на этом островке, дыша хрипло и глухо.

Кажется, в еще большей беде мне пока не приходилось быть.

Даже то, как я ехала в машине с подонками, сегодня не казалось концом света, как несколько дней назад.

Я залезла в рюкзак, решив снова проверить телефон в слепой надежде на то, что, возможно, он полежал некоторое время и каким-то чудом вдруг заработает.

Но чуда не случилось.

Я была совсем одна.

В незнакомом месте.

На территории людей.

В таком состоянии, что не пожелаешь даже лютому врагу.

И всё это из-за моей излишней самоуверенности… и Дарка.

Чертова Дарка, который не отпускал мои мысли даже сейчас!

Я тяжело протяжно выдохнула, с тоской подумав об Адаме – волке, которому я искренне поверила. Который разжег внутри меня что-то, чего я еще не понимала, но в эту минуту хотела верить в то, что наша история не окончена и что мы еще встретимся, когда я смогу решить дела с Дарком и этим самым обезопасить Адама от страшной участи.

Прошло еще несколько часов, за которые мне удалось даже подремать, чтобы набраться немного сил и быть готовой к новому раунду с собственным телом и этой изнуряющей, ноющей болью.

Озноб становился сильнее, и я постоянно ощущала собственную кровь во рту, потому что зубы медленно, но верно становились клыками, раздирая десны.

Первое время я пила воду мелкими глотками, и казалось, что от этой влаги мне становилось хоть немного легче.

Но скоро и она перестала помогать.

От следующего хруста, с которым сломалась очередная кость в ноге, я закричала, больше не сдерживая слез.

Господи, как же это было больно!

Но страшнее всего было понимать, что всё самое страшное по-прежнему было впереди.

Я больше не могла приподнять собственное тело, с ужасом глядя на то, как на белой коже рук начинают прорастать черные жесткие волосинки – волчья шерсть, а кожа становится красной от сочащейся крови и болезненно припухшей.

Жуткое, не поддающееся описанию зрелище, даже если я с рождения знала, кем была, и готовилась к этому моменту всю свою жизнь.

С каждым часом становилось всё хуже и хуже.

Матрас подо мной стал влажным от крови, а сила уходила из тела вместе с ней, когда я была не в состоянии даже просто пошевелить опухшими и деформированными пальцами.

Я не хотела смотреть на себя.

Видеть, как мое красивое тело становится промежуточной стадией перехода в волка, больше всего сейчас напоминая монстра.

Больше не было сил держать эту боль в себе.

Я кричала и всхлипывала, молясь о том, чтобы потерять сознание и забыться хотя бы ненадолго. Захлебывалась слезами, но не могла даже открыть собственных век.

То, что во мне постепенно обострялись все рецепторы, уже совсем не радовало.

Как и то, что я неожиданно ощутила рядом присутствие волка.

Не настолько близко, чтобы запаниковать, но если его теперь ощущала я, то, по всей видимости, на этом расстоянии он мог ощутить и меня.

Он двигался быстро.

Очень быстро.

Словно молния. Едва ли при такой скорости его смогли бы рассмотреть люди.

Но когда я поняла, что он двигается прямо по направлению ко мне и становится всё ближе и ближе, то всхлипнула снова.

Его аромат был призрачный, но такой желанный, что слезы снова потекли по холодным щекам.

Адам!

Он снова меня нашел!

У меня всё задрожало внутри, когда я буквально кожей ощутила всплеск его эмоций – от ярости до паники за меня, – впитывая их, словно эликсир, который сможет поднять меня на ноги.

Не прошло и пары минут, как Адам был рядом, опускаясь на колени передо мной, чтобы обхватить осторожно руками и прижать к своей груди.

Я прижалась к нему, слыша, как колотится его сердце. Быстро-быстро. И болезненно.

– Когда придешь в себя, я отшлепаю тебя, маленькая. Так, чтобы в твою красивую голову не приходила ни одна темная бредовая идея!

– …Я согласна, – прошептала я одними губами, потому что голос пропал.

Теперь было не страшно.

Я прижалась к нему и смогла наконец вдохнуть в себя воздух.

Пусть будет больно.

Теперь я смогу вынести совершенно всё.

Глава 13

Адам был обнаженным.

И от его тела шел такой жар, что в первую секунду я просто задохнулась.

Даже своим измученным болью разумом я понимала, что он всё это время искал меня.

Рыскал в облике волка, пока не нашел.

Он стал моим ангелом-хранителем, которого я не заслужила.

Мужчина прокусил свое запястье так, что кровь полилась багровым потоком, и приподнял мою голову:

– Пей, Кити. Как можно больше. Пей до тех пор, пока не затошнит. Это важно. Чем больше ты выпьешь крови сейчас, тем легче тебе будет, потому что потом сделать это будет почти невозможно, когда лицо начнет деформироваться.

Какие жуткие слова.

Хотя я понимала, что придет время, когда мое лицо станет волчьей мордой. И для этого оно будет искорежено и обезображено, как и мое тело, на котором деформация уже началась.

Я не хотела смотреть на то, какими страшными стали мои когда-то аккуратные пальцы: вытянулись, погрубели, а в кровавом месиве рвущейся кожи стала проступать жесткая черная шерсть.

Жуткое зрелище.

– …Я не хочу, чтобы ты видел меня такой, – тихо простонала я, будучи не в силах даже как следует открыть глаза, на что Адам рыкнул и прижал свою руку к моим губам, чтобы я наконец стала делать, что нужно.

– Глупая девочка. Ты всегда прекрасна. И будешь самой красивой волчицей на земле.

Волки воспринимали кровь иначе.

Не так, как люди.

Для нас она не была отвратительной или страшной.

Скорее, наоборот.

Кровь завораживала. Пробуждала внутри те инстинкты, которые были неведомы людям.

А еще она была чем-то очень личным и, наверное, даже интимным.

Свою кровь давали только самым близким – членам семьи или любимым.

Своей кровью обменивались новобрачные, чтобы чувствовать друг друга еще сильнее и ярче. И найти друг друга, если разлука была непредвиденной и грозила бедой.

Поэтому то, что Адам давал мне свою кровь сейчас, было особенным.

Да, он делал это из добрых побуждений – чтобы спасти одну глупую и упрямую девчонку в тот момент, когда она должна была остаться дома в кругу своей семьи.

Но еще теперь я стала его по-настоящему.

По всем волчьим законам.

И от этого было страшно и волнительно, потому что ничего подобного я не планировала.

Кровь Адама пахла просто восхитительно, а еще была настолько сильной, что после первых нескольких глотков меня в буквальном смысле подкинуло.

По телу словно прошел разряд, расползаясь по каждой уставшей, сжавшейся от боли клеточке.

Совершенно сумасшедшее и не поддающееся описанию чувство!

Такого я тоже никогда не испытывала.

Только рядом с ним. С Адамом.

– Пей еще, – уговаривал он, удерживая меня на руках, словно кормил ребенка, хотя я ощущала, что от этого процесса он снова возбуждался. Боролся с собой, пытался отвергать то, что охватывало тело, но инстинктам было не так-то просто противостоять.

Он тоже понимал, что вся эта ситуация особенная.

Что она связывает нас так, как можно связать только волчью пару.

И ему нравилось это.

Он был просто в восторге, хотя, кажется, даже сам себе не мог объяснить того, что чувствует.

Словно это случилось с ним впервые.

Рядом со мной.

– Пей, Кити.

– Не могу больше, – прошептала я, ощущая себя раздувшейся пиявкой, но вместе с тем мне стало значительно лучше. Боль разительно уменьшилась, и в теле появился огонек, дарующий надежду на то, что дальше всё может пойти не настолько жутко, как я готовилась.

И всё это из-за крови Адама.

В детстве во время болезни своей кровью меня поили папа и брат. Они тоже были чистокровными волками, и их кровь была очень сильной.

Именно чистая волчья кровь давала им ту силу, которую невозможно было понять полукровкам и тем более людям. Поэтому мне было с чем сравнивать.

Но кровь Адама была куда сильнее.

– У тебя особенная кровь, – проговорила я, заглядывая в его глаза, на что мужчина только кивнул в ответ, но ничего не ответил.

Вместо этого обнял меня сильнее, прижимая к себе, и выдохнул:

– Попробуй поспать. Тебе нужно будет много сил для первого оборота, маленькая. Ничего не бойся, я буду рядом.

Я попыталась даже улыбнуться в ответ, потому что знала, что он будет рядом.

Теперь он никуда меня не отпустит, а это означало, что, помимо моего папы, брата и дяди, которые были готовы вступить в неравный бой с Дарком ради меня, теперь добавлялся еще и Адам.

Я так отчаянно и яростно стремилась защитить их от себя и этой ситуации и так глупо и безрассудно увеличивала список тех, за кого сердце обливалось кровью от ужаса.

Сон был тяжелый и липкий, словно кровь, которая всё сочилась и сочилась из ран на моем теле, но всё же он был жизненно необходим.

В нем я забывалась и отпускала течение времени, надеясь, что всё это закончится уже очень скоро.

Адам не выпускал меня из своих объятий ни на секунду.

Держал у своего сердца, к стуку которого я прислушивалась, чувствуя какое-то особенное умиротворение.

Я ждала, что он не предаст и не бросит.

А в какой-то момент мне показалось даже, что моего собственного сердца не слышно, пока не осознала, что оно стучит в унисон с сердцем Адама.

Настолько такт в такт, что казалось, будто два наших сердца – это одно целое.

Жаль, что это не могло длиться если не вечно, то как можно дольше, и новая боль пронзила меня настолько резко и остро, что я выгнулась, пронзительно закричав.

– Черт, позвоночник! – ахнул Адам надо мной, побледнев, и вместо того, чтобы сжать в своих крепких горячих руках, неожиданно положил меня на спину на прямой, но совсем не мягкий матрас, измазанный моей кровью.

Я ощущала его эмоции до дрожи на коже!

То, как он метался, видя мою боль. Как он ощущал ее и рвался помочь, но не знал как.

Теперь я знала, что, если бы был способ забрать всю мою боль себе, он бы сделал это без размышлений.

– Держись, маленькая! Думай только об одном: скоро это закончится и мир станет совсем другим!

– Не хочу новый мир, – простонала я, пока новый приступ опоясывающей боли расползался клешнями по всему телу, выкручивая конечности и внутренности до приступа тошноты.

Адам рухнул возле меня на колени, принявшись осторожно гладить по голове.

Он что-то шептал, пытался успокоить, но сам выглядел так, словно вот-вот потеряет сознание.

Его руки дрожали, пока я стонала и глотала слезы от скручивающих спазмов во всем теле.

– Пей еще, Кити!

Он снова прокусил руку и приложил раной к моим губам, и я пила, содрогаясь от жуткой дрожи и молясь о том, чтобы его кровь подействовала на меня так же, как в первый раз.

И она подействовала!

Постепенно приступ сошел на нет, и я снова смогла лечь в естественной позе, свернувшись под рукой Адама, который тут же лег сзади меня, прижимая к себе и согревая.

Нет, боль не ушла до конца, но я свыклась с ней. Научилась не обращать внимания, если она была терпима и не скручивала тело неожиданными приступами.

– Ты так переживаешь, что я даже не знаю, кому из нас тяжелее, – прошептала я непривычно осипшим голосом, ощущая эмоции Адама так, будто они текли по моим венам.

Всё это было из-за его крови во мне.

Она связывала куда сильнее, чем я даже могла себе это представить.

Он нервно улыбнулся и прижал меня к своей груди сильнее, словно пытался защитить собой.

– Мне еще никогда не приходилось ухаживать за кем-то, Кити.

Адам говорил откровенно, и я чувствовала его растерянность, удивление и вместе с тем трепет от происходящего сейчас.

– Ухаживать за кем-то в период первого оборота?

– И не только оборота, – он помолчал и добавил так, словно не был уверен в том, нужно ли это говорить: – Я не тот волк, который привык показывать свои истинные эмоции. Всю жизнь я стоял в стороне от проявления излишних чувств, а тем более привязанностей. Но должен сказать, что это приятно. И волнительно.

Не знаю почему, но я улыбнулась.

Просто так вышло, что многие эмоции я познала впервые именно с ним – мужчиной, который знал об этом мире столько, сколько мне не узнать за всю жизнь. Он был спокоен, сдержан и пресыщен происходящим. Кажется, едва ли его можно было чем-то удивить или тем более поразить.

И поэтому мне было приятно знать, что было в этом мире хоть что-то, что он тоже познал впервые. Рядом со мной.

– Тебе рассказывали родители, почему каждый волколак проходит через эту боль?

– Нет.

– Я не знаю, какие сказки рассказывают в семьях волколаков… – Адам запнулся и немного помолчал, явно собираясь с мыслями, и когда продолжил, я вся разомлела, потому что мне был приятен его голос и то, как он говорил. – Знаешь, у меня был очень хороший дедушка. Мудрый, справедливый, сильный. Он считал, что каждый волк должен знать и чтить свою историю, свой род и свою семью, потому что в единстве сила нашего рода. Возможно, не все согласились бы с этим сейчас, но для меня он всегда был и остается идеалом настоящего волка.

– Я думаю, ты очень похож на него, – тихо отозвалась я, на что Адам растерянно замолчал, но не стал отвечать на мои слова, продолжив говорить о другом.

– Древние легенды говорили о том, что много веков назад люди были настолько привязаны к природе и неотделимы от нее, что в их силах было управлять стихиями: огнем, водой, ветром или молнией. Но это было дано не каждому, а лишь избранным – особенным людям, которые несли мудрость языческих богов. Сначала они были дружны, но, как бывает обычно, сила не была безусловной, и те, кто получал ее, хотел еще больше. Хотел стать самым могущественным и сильным среди равных себе. Это желание породило двух первых созданий – берсерка и волколака, – но не как помощников, а как охрану. Бесправную, подавленную, но сильную охрану, которая смогла бы сокрушить любое нападение.

Затаив дыхание, я прислушивалась к каждому слову Адама, потому мне это было по-настоящему интересно, и мысли тут же рисовали красочные картины далекого прошлого, в котором всё было совсем не так, как сейчас. Где нравы были суровыми и жестокими и выжить могли только самые сильные и упрямые.

– Первый берсерк и волколак не были кровными братьями. В раннем детстве они были выкуплены у семей за золотые монеты лишь потому, что оба были рождены в особенную ночь – ночь, важную для колдуна, несущего силу бога Велеса. Эти дети росли вдали от людей, любви и заботы. Из них делали зверей жестоко и целенаправленно – чтобы они выживали в любую погоду и при любых условиях. И они выживали. Когда же мальчики выросли и стали достаточно сильными, колдун приступил к своему плану. Через смерть и боль он учил их души покидать тела и переноситься в тела хищников – медведя и волка. Никто не знает наверняка, как это происходило и через какие страдания пришлось пройти этим мальчикам, но в один день колдун добился своего – его подопечные научились входить в транс по своей воле и переноситься душой в тела свирепых хищников, чтобы в своем сознании и воле защищать колдуна. Только в одном он просчитался: мальчики стали настолько сильными и озлобленными, что убили его самого и получили силу Велеса, сами того не подозревая. С того момента их стали называть Черный и Серый. Они обрели власть и силу, данную Велесом, способные насылать смертельные болезни на деревни и излечивать от них, поднимать мертвых из-под земли…

Я не заметила, как положила свою ладонь на руку Адама, которая лежала на моем животе, и наши пальцы переплелись.

Мне нужна была его поддержка даже в этот момент, когда я слушала и переживала за происходящее много веков назад.

И Адам поддерживал.

Так, как мог это делать только он.

– Берсерк и волколак прожили долгую жизнь, в которой не всегда всё было радужно. Люди боялись их силу, но часто просили о помощи. А человеческий страх – это то, что всегда приводит к большой беде. И смерти. Пользуясь обманом, люди убедили братьев в том, что им нужна их помощь в большой битве, чтобы победить врагов, которые пытались захватить земли. Братья отозвались на мольбу о помощи и снова покинули свои тела, чтобы стать зверьми, и, пока они были в этом обличии, люди убили тело берсерка. Пронзили кинжалом сердце, не понимая, что его душа останется скитаться и до конца дней будет вынуждена оставаться в теле медведя. Волколак выжил и жестоко отомстил за истязание над своим братом. А затем случилось чудо. В теле медведя стало две души – человеческая и медвежья, и зимой медведица родила не медвежонка, а человеческого ребенка. Это был первый берсерк с единой душой и двумя обличиями. Тот, кого берсерки называют своим Праотцом и от кого пошли их четыре рода. Ему не нужно было покидать свое тело, чтобы обладать силой зверя, – эта сила уже была в нем. Ему достаточно было обернуться в хищника. Сын Серого положил начало роду берсерков – таких, какими мы знаем их сейчас. (Историю о братьях и первом рожденном берсерке можно прочитать в книге «Первый зверь» и «Волколак». – Прим. автора )

– И волколак видел это?

Адам кивнул.

– Да. Черный не просто видел – он ухаживал и присматривал за созданием, которое появилось на свет неожиданно и поставило в тупик братьев. Убить его они не смогли. Полюбили и стали воспитывать. Но волколак не смог спать спокойно, терзаемый мыслью о том, что и у него может быть особенное потомство. Человек и волк с одной душой, способной принимать облик зверя по одному только своему желанию. Он сделал ровно то же, что и его брат, но от этой связи родился не человек, а волк. Вернее, волчица. Поэтому все девушки волколаков могут обретать свою звериную сущность и оборачиваться в волков, в отличие от девушек берсерков, которые обладают силой медведя, но не способны стать им.

Я быстро заморгала, совершенно позабыв о собственной боли и страхе перед переходом. Пока в моей голове разворачивались невероятные по красочности и правдоподобности картины прошлых веков.

И всё это благодаря Адаму.

И его дедушке, которого, к сожалению, уже не было с нами.

– И что было дальше?

– Волчица была особенной – с человеческой душой и синими глазами. Она понимала людей, была разумной и великодушной, но не становилась человеком. Сначала Черный ждал, что пройдет немного времени, его дочь станет взрослее и наступит переломный момент, когда она обратится в человека и заговорит с ним. Но время шло, а этого не происходило. Его дочь была прекрасной черной волчицей, любимицей самой большой в мире стаи, которая и была семьей Черного. И тогда он решил помочь природе, обратившись к черной магии и своей силе, которую было не понять ни людям, ни нам.

Это звучало зловеще, и, кажется, я начинала теперь понимать то, что происходило с каждым из волколаков.

– …Он ломал кости собственной дочери, пытаясь превратить ее в человека? – хрипло выдохнула я, совершенно не понимая, о какой отцовской любви может идти речь в этой ситуации, если Черный видел, какую боль причиняет своему ребенку. И ради чего? Чтобы быть не хуже своего брата?

Адам кивнул, принявшись поглаживать мою кожу, и словно чувствовал себя виноватым за то, что мы знали только из легенд.

– Я не могу сказать, была ли готова дочь Черного к подобному. Была ли она согласна. Но дедушка рассказывал, что она, как обычный ребенок, очень любила своего отца и потому была готова терпеть ради него. Спустя сутки Черный сам отказался от этой затеи и отпустил волчицу в стаю, где волки зализывали ее раны и лечили как могли. Больше он не пытался изменить судьбу, потому что понимал, что за этим может последовать то, что навредит всем. Его дочь спокойно жила среди волков и стала парой для белоснежного вожака стаи. Но от их союза неожиданно родился не волчонок, а человеческий малыш. План Черного сработал через поколение, и появился волколак, подобный берсеркам, – с единой душой и двумя обличиями. Вот только когда мальчик стал подростком, то Черный понял, что его первый оборот не пройдет гладко и будет подобен тому, через что прошла дочь колдуна. С тех пор каждый рожденный волколак – не важно, мальчик или девочка, – проходят через боль, муки и страх, подобно дочери Черного. Это наше волчье наследие и кара за то, что таких, как мы, не должно было существовать, если бы не прихоть колдуна.

Адам немного помолчал и чуть улыбнулся:

– Но мы есть, и мы нужны. Наш род стал соединяющим звеном для берсерков и этого мира. Волки всегда были братьями медведям, как две стороны одной медали. Как солнце и луна. Вместе мы огромная сила, которая может противостоять кому угодно.

– Но ведь люди слабее нас. Кому тогда противостоять?

– Люди слабее, но хитрее. Есть даже среди них те, с кем мы вынуждены бороться.

Этого я не понимала, но чувствовала, что Адам не расскажет больше ничего, потому что тема про людей была запретной. Наверное, в какой-то степени даже секретной.

– Спасибо, – прошептала я ему, выдыхая хоть и с дрожью, но всё же облегченно. – Не могу себе представить, как бы я справилась с этим сама, если бы тебя не было рядом.

Адам поцеловал меня в затылок.

– Пообещай мне, что больше не сбежишь, Кити! В первый раз я закрою глаза на это, во второй стисну зубы, но прощу, но в третий накажу тебя так, чтобы ты запомнила на всю жизнь.

Он не шутил.

И пусть говорил спокойно, а я кожей ощутила, что шутки плохи.

– …Если я бегу, то лишь потому, что хочу защитить людей, которых люблю, – пробормотала я, но Адам покачал головой.

– Ты слишком юна и неопытна, чтобы говорить о подобном, маленькая. Ты не воин, который должен кого-то защищать, а нежная девушка. Доверься мне, как бы страшно и тяжело это ни было сейчас. Я не предам. Я стану твоей защитой. И защитой для всех, кого ты любишь. Клянусь памятью нашего предка.

Меня пробрало до мурашек от этих слов.

Буквально пронзило каждую вену и мышцу.

Пронзило так, что я снова закричала, накрытая новой волной боли, и Адам закричал вслед за мной, сжимая в своих руках так, чтобы судороги ударялись о его большое стройное тело и проходили через него.

Адам что-то шептал.

Так, словно читал какое-то заклинание. Словно запугивал даже богов. Иногда мне казалось, что он говорит на другом языке. Странном, непонятном, пугающем.

Хотя в тот момент я не могла доверять даже себе самой.

Всё вокруг заволокло красной пеленой, и мир исказился: цвета, запахи, формы – всё стало иным. Меня словно расплющивало и растягивало в разные стороны, а я могла только кричать и молиться, чтобы это скорее закончилось и я осталась жива.

– Приступы становятся более частыми и продолжительными, – проговорил Адам, охрипнув от переживаний, и снова прокусил руку, подставляя ее мне: – Пей еще, Кити! Тебе нужно много-много крови еще.

Я пила послушно, но уже едва-едва, начиная ощущать, что теперь изменения касаются не только конечностей, но и грудной клетки. И даже горла.

– Нет, находиться здесь не дело. Нужно выбираться отсюда.

Адам быстро и осторожно поцеловал меня и аккуратно выпустил из своих рук, чтобы выйти из этой сторожки, заполненной ароматом крови.

Я едва могла дышать и была на границе сознания, когда почувствовала, как волна жара прошла по моему позвоночнику от ощущения того, как Адам обернулся в волка, встав на четыре конечности, и завыл оглушительно и громко.

Его сила в буквальном смысле сваливала с ног.

Она расползалась волнами и разносилась по мне сотнями мурашек, заставляя сжиматься и принимать его. Подчиняться. Припадать к земле, выражая свою покорность, потому что тот, кто не сделает этого, будет мертв.

Сила Адама поражала и заставляла собраться.

– Потерпи еще немного, маленькая. Скоро будет легче.