Текст книги "Нефрит (СИ)"
Автор книги: Елена Синякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 36 страниц)
– Хрен моржовый тебе во все дырки, жук ты хитрожопый!
– Спасибо, друг мой, но я не любитель экзотики, – изогнулась лукаво иссеня-черная бровь, когда Карат совершенно спокойно, грациозно и легко прошагал на кухню, разворачивая к себе один из стульев, чтобы опуститься на него, как ни в чем не бывало, словно его не была готова разорвать на части целая компания огромных и жутко злых Беров.
– Ну-ка сидеть всем! – рявкнул Отец, хлопнув по столу, отчего раздался треск и хруст, и мужчина недовольно поморщился, словно только что получил оплеуху от тетушки Зои, но изменившись в лице на долю секунды, прежде чем бросить тяжелый и недовольный взгляд на стоппившихся мужчин, рыкнув – ВСЕМ я сказал!!!
Если у кого-то стали проблемы с нюхом – могу вылечить сразу же! От него не исходит опасность или агрессия!
Покосившись на Карата, который просто сидел на стуле, галантно закинув ногу на ногу и с явным интересом рассматривая Беров, которые еще не кинулись на него и не устроили бойню лишь потому, что Отец никому не дал даже шага ступить вперед, пригвоздив тяжелым хмурым взглядом.
– И ты вот так просто позволишь ему быть рядом с нами поспе всего случившегося?! – я испуганно оглянулась. понимая, что нахожусь не только в кольце рук Нефрита, но и среди злых Беров, как и Мия со Златой, когда услышала, что рычит Янтарь.
Именно он!
Уже этот факт говорил о том, что в этой ситуации все не так-то просто, раз уж вне себя был даже самый добрейший из всех Беров, что я успела понять всего лишь за один день пребывания в семье Берсерков.
И если Север был самый очаровательный, Нефрит-самый красивый, Лютый– самый отрешенный, а Свирепый – самый милый, то именно Янтарь был той душой компании, который всегда ел и хохотал, хохотал и ел, всех миря между собой и не обижаясь, если за шутки ему иногда прилетало от братьев.
– Карат – моя проблема, не ваша! Поэтому позволю и следить за ним буду лично! – покосившись на усмехающегося Карата, Ледяной пророкотал угрожающе, – Если будет нужно привяжу к… – взгляд Отца метнулся по кухне в поисках того, к чему, вероятно, можно было привязать этого сексуального маньяка, – к…. – не отыскав ничего прочнее в пределах кухни и наверное даже дома, свирепый взгляд Отца метнулся теперь к окну, прошерстив могучие заснеженные деревья, снежные валуны, под которыми был скорей всего лед в десятки метров, но не отыскав и там ничего толкового, Отец пророкотал – К СЕБЕ ЧЕРТ ПОБЕРИ!!! Привяжу к себе за твой…. – он покосился на нас, явно не сразу придумав, как сказать более прилично и шарахнув рукой по столу еще раз, – В общем даже спать будешь со мной!
– Прости, красавчик, не хочу разбивать твое трепетное сердце, но я не по этой части, – усмехнулся Карат, весело сверкнув своими зелеными, лукавыми и такими колкими глазами.
Боюсь, что юмор оценили только мы с девочками, нервно захихикав, пока мужчины стояли в таком напряжении. словно среди кухни летал огнедышащий трехглавый дракон – не меньше!
– Аты сиди и молчи, пока тебя не спросили! С тобой разберусь позже! Пока дети на первом месте! – пробурчал Отец, недовольно покосившись на Карата, который обернулся на плиту. явно учуяв что-то вкусное, но не удержавшись оттого, чтобы не дернуть своим огромным плечом, что едва помещалось в нелепо маленькую для него куртку:
– Отстань от детей, они сами разберутся, что им делать и когда делать.
– Сами говоришь? Может тогда мне стоит рассказать о том, скольких девушек Кадьяки разорвали в клочья, пока научились сдерживать свое возбуждение? – в этот раз Отец не шутил и в его глазах не было того веселого, бодрого блеска, который сверкал обычно, даже в ту секунду, когда Карат появился на кухне так неожиданно, что все Беры до сих пор никак не могли прийти в себя.
– Не думаю, что это лучшая тема для разговора в присутствии девушек… – оттого, что нахмурился Карат, лично меня просто бросило в холодный пот.
Он был жуткий тип!
Жуткий, странный, и даже эта его чертовская сексуальность и аура умудренного во всех сферах жизни мужчины, которых часто называют прожженных опытом, не спасали оттого, чтобы волосы не вставали дыбом при одном его колком, пронзительном взгляде.
Нет, от него не веяло за версту безумием, но было в нем то, отчего бросало в мороз.
Он было словно Ганнибал Лектор – в глубине его глаз была жестокость и острый ум, опыт и боль, которые закалили этого мужчину словно металл, сделав непробиваемым, отчего в моей голове была лишь одна фраза «зло должно быть привлекательным».
– Пусть знают! – рявкнул Отец, отчего я вздрогнула тут же почувствовав, как Рит прижал меня рукой к себе, а Мия осторожно сжала тонкими прохладными пальчиками мою ладонь, – Она для меня такая же дочка, как и эти оболтусы-сыновья! И я не позволю, чтобы ей причинили вред!
– Нефрит достаточно жил среди людей, чтобы научиться. Всему.
– Дело не в опыте, а в эмоциях! Помнишь ту девочку из деревушки, которой не было даже шестнадцати? – судя по тому, как отвел глаза Карат, а Отец прищурился, они оба прекрасно помнили, не замечая того, как я побледнела и почувствовала первый приступ тошноты, где-то в душе прекрасно понимая, что ничего приятного и хорошего они явно не скажут, – Поооооомнишь! Даже твое ядовитое сердце не смогло устоять перед этой солнечной девочкой! Для таких, как мы тогда было почти идеальное время, как бы жестоко это не звучало. Война. Голод. Люди умирали и пропадали не десятками, а сотнями и тысячами…никто не стал бы искать зверски изувеченные тела молодых девушек и женщин, которые попадались на удочку внешности Беров и добровольно шли к нам в руки….
–..Я не был влюблен в нее, – глухо отозвался Карат, не меняя своей позы, но дрогнув черными, как смоль ресницами.
– Не был, но ты знал, что она была без ума от тебя, и хотел ее, как никого до этого момента. Надо отдать должное, твои попытки противостоять ее юности и чистоте были достойны легенды. Но разве это ее спасло, когда ты сорвался и поддался своим эмоциям?!..
Я вздрогнула, когда тело Рита за моей спиной дрогнуло, и он буквально вылетел из кухни, не сказав ни звука и оставляя за собой напряженное молчание, в котором сквозила боль, паника и непонимание происходящего.
– Пуховик одень, – коснулся моего плеча Север осторожно. когда, не обращая внимания больше ни на кого, я поспешила за Ритом, чтобы просто побыть рядом с ним и показать, что я не боюсь…
Ведь он чувствовал мои эмоции.
Он должен был понять.
И опускаясь морозной ночью в глубине неприступной Арктики за его напряженной могучей спиной, я прижималась к нему всем телом, овивая руками мощный горячий торс, чтобы прижаться щекой к его широкому плечу.
– Рит, я не боюсь. Ты не такой, как все…
Его вздох был тяжелым и долгим, отчего в груди стало больно, когда он покачал головой, то ли не веря моим словам, то ли не соглашаясь с услышанным.
– Они правы на счет эмоций. Я могу сдержаться, когда ничего не ощущаю. когда это просто механический процесс для удовлетворения своих инстинктов, но не более.
Я не знала, что могла бы сказать на это, желая прикоснуться к его горячей ароматной коже своими губами, но в этот момент прекрасно понимая, что сейчас это будет лишним…и опасным.
– В моей крови течет лава. Необузданный огонь, который нельзя выпускать, чтобы я не сорвался…
– Мы будем осторожны, – тихо прошептала я, чувствуя уже сейчас, как напряжено его тело, даже его Рит сидел, опираясь локтями о колени и свесив руки вперед, не пытаясь ко мне прикоснуться.
– Знаешь, когда я был маленький, то я был жутко непослушный. Впрочем, как и все мелкие Берсерки, – Рит усмехнулся мрачно и грустно, – Нам было запрещено выходить в лес за определенную черту, куда могли зайти люди. Было запрещено даже смотреть на них. Но когда я учуял странный аромат, то меня не удержали никакие запреты и боязнь жестокого наказания… – понимая, что история не будет хорошей, я обняла Рита сильнее, стараясь дышать ровно и не бояться услышать от него продолжения, – Это была компания каких-то молодых людей, явно не местные.
Они разожгли костер и веселились: пели, плясали и выглядели такими красивыми, хрупкими и счастливыми. Трое наших солдат отыскали нарушителей границ без проблем и промедлений….парней они убили сразу же, а девушек…
Оттого, как содрогнулся Рит, в моем сердце болезненно кольнуло.
– С тех пор я всегда помнил, что я такой же…что пройдет время, и я не смогу остановится, причинив много боли и страданий той, кого полюблю.
Знаете, это было жутко…
Не о такой первый раз с самым любимым мужчиной на свете я себе представляла.
Но…я улыбнулась. потеревшись кончиком носа о его плечо, попытавшись рассмеяться легко:
– Ну, утех Кадьяков не было Отца. А у нас он есть!
Рит рассмеялся приглушенно и немного облегченно, поворачивая свое красиво лицо ко мне, и глядя в глаза смело и так горячо, чуть выгнув бровь, когда усмехнулся:
– Я даже не знаю, хорошо это или плохо!
– Конечно же хорошь!
Я вздрогнула, услышав над собой голос Отца, который возвышался над нами, сияя в ночи своими необычными почти прозрачными глазами, боясь даже представить, сколько он находился рядом и что успел услышать, с облегчением слыша смех Рита.
– Хватит уже шушукаться! Завтра у нас тяжелый день! Ты, – ткнул Ледяной в грудь Рита, – Идешь со своими братьями ночевать ко мне в берлогу!
– Еще чего! Я…
– Закрыл варюшку и молча упиликал! Карата заберете с собой, а мелкий останется здесь со мной!
Разве можно было противоречить Отцу, который уже все решил?
ЕЙ-богу, я старалась не смеяться изо всех сил, наблюдая за тем, как недовольные Беры, бурча и ругаясь себе под нос, словно детский сад мальчиков-переростков, почти что по парам устремляются прочь от дома под неусыпным зорким глазом Отца, который должен был проводить их до своего дома, а потом вернуться к нам.
– Зои, завтра с девочками у вас девичник. Подготовите дочку морально и физически, все заботы по дому я беру на себя, – кивнул на прощание Ледяной нашей тетушке, которая мягко улыбнулась, закивав головой, когда я понимала одно – завтрашний день обещал быть насыщенным, волнительным и чертовски странным!
************************************************ ХОП ХЕЙ ЛА ЛА ЛЭЙН.
Орал мой мозг, как пьяный кролик в период спаривания, которому не досталась крольчиха, вытанцовывая такие кульбиты, что меня потряхивало даже в положении лежа на кровати!
Не помогали никакие уговоры, что нужно уснуть и быть бодрой и свежей к завтрашнему дню!
Уже даже овечки и елочки с воплями убегали от меня и моих тщетных попыток сосчитать их в триста восьмой раз!
Нет, ну а как бы спали вы, зная, что завтра предстоит самая настоящая медвежья свадьба, и после того, как я буду с меткой, то стану официально считаться женой своего Берсерка?!
Храпели в подушку без задних ног, пугая пробегающих мимо арктических зайцев?
Не думаю!
Вот и мне ничего другого не оставалось, как в тысячный раз думать по кругу об одном и том же!
Еще и часа не прошло с момента нашего душевного разговора с Мией, которая осторожно вошла в спальню, тихонько опустившись рядом и принявшись скромно и очень смущаясь рассказывать о том, что с Берами не все так просто. как может показаться на первый взгляд.
И глядя на попытки голубоглазой малышки с пузиком очень дипломатично поведать мне, чего именно стоит бояться в первой попытке близости с чистокровным Берсерком, да еще и королевской крови, мне хотелось устало выдохнуть.
Я вас умоляю!!!
Даже слепому, нервно припадочному тюленю на прериях нашего резкого и громкоголосого папы, было ясно как божий день, что у Рита в штанах далеко на стручок фасоли!
И даже не морковка!
И черт побери явно не сарделька!!
С его-то ростом и общими габаритами без слов было понятно, что он БОЛЬШОЙ во всех местах, исключая нос и уши, что и делало его моделью!
Об этом я и говорила крошке Мие, премило улыбаясь, и искренне не понимая, отчего у всех такой переполох, будто мы завтра уходили в кругосветное плаванье на каноэ!
– С тобой тоже так носились? – шептала я, обнимая Мию, что лежала рядом на боку. положив обе ладошки на свой выпирающий животик уже размером с баскетбольный мячик, и замечая, как в ее красивой милой улыбке промелькнула явная грусть и напряжение.
– Тогда я была одна. Янтарь пытался помочь, но его не пустили ко мне, а с тетушкой Зои удалось поговорить уже после…
Странно было увидеть смятение у той, кто смотрел на Севера с таким обожанием и теплом, что сомневаться в их счастливой семейной жизни не приходилось.
– Это сейчас я все воспринимаю иначе, а в тот момент я была в панике и раздавлена морально…и физически. Боюсь подумать о том, что могло бы быть, если бы я на тот момент уже не была влюблена в Севера. Боюсь, что сейчас все было бы иначе.
Ну, ей-богу, чего они меня все пытались напугать?
– МИЯ… – я сжала ее прохладные ладошки, улыбаясь открыто и смело, – ну правда!
В конце-концов, не съест же Рит меня в процессе! У тебя и Златы такие же огромные по всем параметрам мужья. и вы же как-то умудряетесь жить с ними!
– Лютый – Полярный Берсерк, у него холодная кровь и разум. Он может причинить боль лишь своей силой. Но не больше. А наши мужья – Кадьяки…
– Огненная кровь, я помню.
– Не просто огненная, – Мия тяжело вздохнула, словно не знала, как еще мне можно объяснить то. что я никак не могла понять, – Север отличается от своего рода. Не потому, что он Король. У него другая суть: горячая кровь, но холодная голова. Его потому и назвали Севером. Он способен себя контролировать в жизни и дает волю внутреннему огню только в момент боя. Тогда он выпускает зверя и становится опасным для окружающих… – помолчав Мия, опустила ресницы, проговорив еще тише, – …знаешь, когда я упала с Ледяного хребта в океан, то могла бы умереть за считанные минуты от переохлаждения. Лютый спас меня. Но Север, чувствуя, что я рядом, в ту секунду не осознавал, что наносит удары своим братьям. Тех, кого он искренне считает своей семьей. В такие секунды Кадьяки становятся просто безумны, и перестают быть собой… мир для них перестает существовать в лицах, есть только их ярость и жажда крови.
– В старые времена Кадьяков, которые впадали в бешенство во время боя и долго не могли успокоиться – убивали свои же братья.
Мы обе вздрогнули, услышав знакомый голос и напряженно застыли, в первую секунду глядя только друг на друга огромными глазами.
– Разве вы не ушли на ледник? – первой обернулась Мия, поворачиваясь на спину и открывая мне вид на Карата, который стоял теперь в моей спальне, подпирая дверной косяк и прислонившись к нему головой, лишь с хитрой усмешкой пожал плечами:
– Ледяной передумал оставлять меня в своем доме.
Кажется, Мия поняла о чем речь, когда неожиданно улыбнулась, а мужчина тихо и проникновенно рассмеялся, закивав утвердительно головой.
Господи, ну какой же все-таки он был красивый!
Не просто красивый, а греховно соблазнительный!
До сих пор не верилось, что он – отец моего Нефрита!
Оттолкнувшись плечом от стены, мужчина прошел вперед медленно и подчеркнуто осторожно, словно боялся испугать нас своим присутствием в комнате, заняв место на кресле напротив кровати и галантно закинув ногу на ногу, кивнул нам, не пытаясь приблизиться еще, даже если остальные Беры, вроде Севера или Янтаря могли спокойно валяться с нами на кровати тоже, не испытывая при этом никакой неловкости.
– Вы обе знаете о том, кто такие Берсерки, – улыбнулся Карат, чуть выгибая брови и напоминая в эту секунду философа-дьявола, который мог рассказать о всех грехах мира в подробностях, цитируя при этом Библию ей-богу, – Знаете, что имена нам дают не сразу а лишь после так называемого перехода. Но знаете, как это происходит?
Мы с Мией лишь покачали отрицательно головами, садясь рядом друг с другом на кровати, и во все глаза глядя на того, что собственной персоной явился и решил приоткрыть еще одну тайну Беров, что было само по себе так неожиданно, что вызывало восторг и немного страх.
– Мы рождаемся людьми, но звериные инстинкты в нас сильнее. Особенно у чистокровных. Наши предки были правы, когда отдалились от людей, уходя в глухие леса на воспитание своим отцам и духу свободы, потому что молодые Берсерки больше зверята, чем дети. Человеческие женщины не справятся с детьми, которые их быстрее. сильнее и опаснее.
К чести Карата, он даже не покосился на Мию, которая смущенно прикрыла свой животик руками, словно пытаясь сказать своему пузику, что она хоть и маленькая, но справится. Со всем.
– Переход начинается тогда, когда Берсерк пытается отыскать в себе человеческую сущность и оставаться в ней какое-то время. Это сложно. У кого-то весь процесс занимает пару недель. а у кого-то несколько месяцев. Чем дольше длиться этот период, тем сильнее будет Бер. И лишь когда он может досточно долго оставаться человеком и обращаться в зверя не по велению природы, а по собственному желанию, значит, что он готов.
Пока мы с Мией сидели, буквально не дыша, Карат лишь пожал плечом, словно не рассказывал о традициях тех. кого в нашем мире просто не должно было существовать по всем канонам логики, а читал лекцию по биологии в старших классах!
– Мы не даем своим детям имен при рождании, потому что они все как один, словно маленькие зверята, – мужчина улыбнулся, покачав сокрушенно головой и проведя ладонью по подбородку. в ту секунду явно вспоминая Севера и Нефрита маленькими зверятами, с которыми очевидно было не скучно, – Имя дается лишь по окончанию перехода, когда парни проходят ритуал и становятся полноправными Берсерками с правом голоса, истинными воинами своего рода.
Карат замолчал, переведя взгляд на Мию, чуть прищурившись:
– Север не рассказывал тебе, как заканчивается переход, и Бер вступает в ряды воинов?
Когда девушка лишь отрицательно покачала головой, Карат на какое-то время замолчал, словно сам не был уверен в том, стоит ли это рассказывать нам, особенно сейчас.
В какую-то секунду я была даже почти уверена, что сейчас он улыбнется и придумает какую-нибудь нелепую причину, чтобы ничего не говорить и уйти как можно скорее.
Но Карат видимо не был бы сам собой, если бы не смотрел своими темными зелеными глазами на правду, какой бы она ни была.
– В древние времени переход был серьезным испытанием для молодого Бера. Жить в лесу для него не было проблемой с самого рождения, сложнее было справиться с эмоциями…Постепенно сами Беры стали отходить от традиций, думая. что жестокость в наше время ни к чему, и время войны и жестокости прошло. Сначала Бурые, за ними Гризли…Лишь Кадьяки остались чтить традицию.
Понимая, что далее не последует ничего хорошего, я нашла руку Мии, сжав ее своими дрожащими пальцами и с благодарностью ощущая, как она сжала мою в ответ, поддерживая и успокаивая своим присутствием рядом.
– Чтобы доказать всему миру свою силу, наши сыновья должны были биться между собой. Не на жизнь, а насмерть. Выживал лишь тот, кто сбрасывал своего противника с высокого каменистого обрыва…
Карат замолчал, словно давая возможность нам переваривть услышанное.
И ахнуть от ужаса.
Честное слово, меньше всего на свете я хотела в эту секунду представлять то, как мой Нефрит бился на скале – обнаженный, окровавленный, из последних сил, чтобы доказать своим сородичам, что он достоин быть частью этой жестокой, сумасшедшей семьи, но мой мозг бежал впереди меня. рисуя ужасающие своей реальностью картины, от которых тошнота скучивала желудок.
– Наши дети рождаются в течение нескольких месяцев год от года. Думаю, предки пошли на такой шаг чтобы держать род в узде, оставляя только самых сильных и выносливых, – как ни в чем не бывало пожал плечами Карат, словно говорил нам рецепт пирога с яблоком, а не рассказывал о страшных, немыслимых вещах, которые, на секундочку, творились не в прошлом веке, а в наше время. отчего становилось еще страшнее.
– Для сынов королевской крови особые правила, – словно сказанного было мало, продолжал неспеша Карат, удобно устроившись на стуле и выглядя так, словно был плохим Сантой, который вместо красивой рождественской истории рассказывал детям ужасы, – В их битву за жизнь вплетался сакральный смысл. Они должны были доказать не только свою силу, выносливость и храбрость, но и показать перед всеми четырьмя родами, что достойны своей особенной крови. Поэтому, чтобы борьбы была честной и сила королевской крови не была пропуском в жизнь, против одного бились четверо других, как олицетворение всех родов.
Мия ахнула первой, но я смогла сдержаться, на секунду закрыв глаза.
– Ваши мужья оказались сильнее четверых поверженных, – заключил Карат, чуть улыбнувшись, словно это и без того не было очевидным и снова помолчал, прежде чем добавить, глядя теперь только на Мию, – Имя твоему Беру дал не его отец, а дед. Ты знаешь, почему он назвал его Севером?…
Дождавшись, когда девушка покачает головой, Карат чуть улыбнулся:
– Оставшись победителем на скале, Север оставил в живых всех четверых своих соперников, сумев побороть огонь в своей крови и остановившись от сжигающего желания жажды крови. Мой отец сказал, что в его крови – огонь наших предков, но голова холодная, словно лед, и нарек его Севером.
Видя, как Мия смущенно улыбнулась, вытерев слезки, я хотела улыбнуться тоже, но поняла, что не могу этого сделать, когда Карат перевел взгляд на меня, чуть покачав головой, словно подтверждая мои самые страшные догадки.
– …а Нефрит?…
Я не слышала собственного голоса, когда выдохнула это, заранее зная, что Карат скажет, поставив жирную точку в моей надежде на то, что все меня пытались запугать лишь из чувства не понимая происходящего между нами:
– Сбросил всех.
Сердце на секунду перестало биться, захлебнувшись от странного удушающего чувства безысходности, которое всколыхнулось не неожиданно, а накрыло волной верно и тяжело. подбираясь ко мне на протяжении всего этого душевного и ужающего рассказа.
– Опять девочек пугаешь?
Я не смогла открыть глаза сразу, даже когда услышала низкий голос Отца в комнате, оттого что он вошел, встав рядом с креслом, на котором продолжал спокойно сидеть Карат, разглядывая меня пристально и открыто, когда мужчина снова лишь чуть дернул плечом:
– Говорю правду о своем сыне и его крови, раз уж вы не смогли донести по-иному почему быть с ним иногда может быть опасно. Секс, кровь и воина воспринимается нашим родом одинаково. Это словно масло для огня, когда достаточно всего одной искры, чтобы костер вспыхнул и спалил его дотла изнутри.
Я вздрогнула, понимая, что теперь до меня дошло каждое слово и что теперь все смотрят исключительно на меня.
– Если задача была испугать меня, то теперь я боюсь…
– Задачей было не испугать тебя, а сделать так, чтобы ты понимала, что не нужно ждать просветления в глазах Нефрита. если их заволокла красная пелена, – все так же спокойно и размеренно проговорил Карат снова, – В любом случае, мы будем поблизости, чтобы подстраховать сына, но ты должна знать, что лучше кричать и драться, но остаться в живых, чем впустую надеется на то, что Нефрит сможет вовремя очнуться.
Да. Этого разговора мне было определенно достаточно, чтобы в моей шальной голове все утряслось и встало на свои места с ужасающей ясностью.
Теперь и рассказ Отца воспринимался иначе, когда в голове стучала лишь одна мысль – Кадьяки не могли сдерживать себя и убивали женщин во время близости.
Не подумайте, что я не верила в Нефрита…
Просто я все еще помнила сломанный стол.
А ведь мы тогда просто целовались по сути. Пусть даже лежа.
Естественно, уснула я только под утро, терзаемая тяжелыми мыслями, но все-равно надеясь на лучшее, ведь перед тем, как оставить меня одну со своими мыслями, Отец широко улыбнулся. сверкнув клыками, и пробасил:
– Ты не переживай заранее! У нас есть план, как вам помочь и немного ослабить пыл нашего Ромео!
Ага, точно!
Сначала все дружно запугивали, а потом – не переживай!
