Текст книги "Ищи меня в отражениях (СИ)"

Автор книги: Елена Гусарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 18

Я стоял перед зеркалом в ванной и, вяло ковыряясь зубной щеткой во рту, вспоминал все счастье сегодняшнего дня. Давно такого не было.

Мне казалось теперь, что день этот начался именно в тот момент, когда я пришел в ледовый городок и встретил Сашку.

Я разделся и, прихватив купальные принадлежности, отправился мыться. Душевая у нас была общая, одна на целый этаж, где жили только мальчики. Несколько душевых кабинок без дверей, лавки вдоль общей перегородки, стены покрыты белой кафельной плиткой. Справа от входа – несколько умывальников и зеркало вдоль всей стены.

В душевой никого не было, что редко случалось в этот час. Пользуясь тем, что сегодня никто не подгоняет, я долго стоял под тугими горячими струями, упершись руками в кафель стены и чувствуя, как расслабляются мышцы. Наконец, почти заснув от накатившей вдруг усталости, я вышел из кабинки и обмотался вокруг пояса старым махровым полотенцем. За перегородкой пацан из соседней комнаты складывал в полиэтиленовый пакет купальные принадлежности. Через минуту он вышел, громко хлопнув дверью. Я подошел к умывальнику, выдавил немного пасты на зубную щетку и начал лениво чистить зубы, прохаживаясь вдоль ряда умывальников.

– Привет!

Я вздрогнул. Сонливость как ветром сдуло.

Неужели снова?

Я сплюнул в умывальник, подхватил с лавки вещи и метнулся к выходу.

Я не сумасшедший и с отражениями не разговариваю.

Я с силой дернул ручку, но дверь не поддалась.

Что за черт?! Заперли меня, что ли?

– Куда ты собрался, я только пришла.

– Отстань!

– Эм... может прикроешься?

Теперь она еще и пялится на меня!

Я рванул за перегородку.

Натягивая поскорее штаны и футболку, я крикнул:

– Какого черта ты меня преследуешь?!

– А какого черта ты все время так реагируешь? Я ведь не привидение.

Мне стало стыдно. В самом деле, чего я от нее все время бегаю? Я вышел из-за перегородки.

Надя была в отражении и только там, в очередной раз поражая нереальностью происходящего. Медленно ступая босыми ногами по холодному кафелю пола, я приблизился к зеркалу. Адреналин остервенело пульсировал в висках.

Я подошел почти вплотную и, превозмогая себя, коснулся ладонью того места, где отражалась Надя. Ладонь скользнула по гладкой прохладной поверхности, не обнаружив ничего странного. Однако, странное было прямо перед глазами. Неожиданно Надя тоже протянула руку и дотронулась кончиками пальцев до моей застывшей в воздухе ладони. Сердце забилось о ребра, как мячик о стенку, гулко отдаваясь в ушах.

– Ты чувствуешь? – восторженно отозвалась она.

– Уфф... – выдавил я из себя.

– Это здорово! – не унималась она. – Я тоже чувствую! Сначала ничего не получалось, но теперь я могу даже двигать вещи.

– Это ты заперла дверь?

– Ну, а что оставалось делать? Ты хотел удрать.

– Черт!... Как ты это делаешь?

Надя поправила волосы и самодовольно посмотрела на меня.

– Зеркала, они как прозрачные двери. Ты можешь войти в любую.

– Вот так, значит, все просто?

– В нашем мире все ясно. – проигнорировала мой вопрос Надя, – Ты понимаешь где верх, где низ, право и лево. Но за отражениями целый мир, другая реальность! Это трудно объяснить и еще труднее представить, если никогда не видел. Там постоянно что-то движется, меняется, появляется что-то новое, чего я раньше не замечала. Представь себе, ты можешь идти вперед, и оказаться сзади, идти вверх, и оказаться внизу, ты можешь ступить в пустоту, и почувствовать твердую опору под ногами.

– Ага... – промямлил я, – Что-то типа... зеркального лабиринта?

– Не совсем. В зеркальном лабиринте есть правила. В этом мире правил нет. Ты как бы... сам их устанавливаешь.

– Да, звучит неплохо.

– А то! Я даже не знаю, с чем это можно сравнить. Здесь я абсолютно свободна.

– И ты совсем не хочешь вернуться к нормальной жизни?

– А зачем? Какой ты глупый, – она рассмеялась. – Первый раз в жизни со мной происходит что-то волшебное, невероятное. Если я научусь управлять собой, то смогу сделать здесь что угодно! Это мой мир.

– Управлять собой не так уж и легко, – уж мне ли не знать.

– Ну... Пока я справляюсь.

– Но ты же там совсем одна. И что насчет твоих родителей?

– Ну, чуть-чуть скучаю. Зато теперь я могу разговаривать с тобой. – Она улыбнулась. – А еще я могу путешествовать. Не представляешь, как хорошо в Риме в это время года!

Это безумие какое-то...

– Очень... интересно. А другие люди могут тебя видеть?

– Да. Если я захочу.

– То есть ты можешь быть невидимкой?

– Представь себе, да, – гордо заключила она.

– Невероятно! И ты можешь двигать вещи?

–Да, – весело откликнулась она, нагнулась, подхватила валявшуюся на полу зубную щетку и начала размахивать ею прямо перед моим носом. В отражении все так и было. Однако, в моем реальном мире щетка, как безумная, прыгала в воздухе у меня перед лицом. Я пошарил вокруг нее рукой. Ничего. Щетка продолжала вычерчивать круги и восьмерки в воздухе сама по себе.

– Ладно, верю, – прохрипел я. – Положи ее, пожалуйста.

Щетка послушно проплыла в сторону зеркала и опустилась на край раковины.

– Послушай, мне надо все это как-то переварить... Слишком много впечатлений.

– Ты хочешь уйти?

– Да, но обещаю, в следующий раз я не убегу.

Надя улыбнулась.

– Тогда увидимся завтра?

– Конечно, если ты хочешь.

– До завтра. Я найду тебя, – деловито заключила она, и ее отражение растворилось в воздухе.

– Твою ж! – я шарахнулся.

– Извини, не хотела тебя пугать, – услышал я голос из ниоткуда.

– Да это... Без проблем.

– Все, ухожу. Пока.

Придя в свою комнату, я улегся на кровать, но сразу заснуть не получилось. Самые разные мысли хороводили в голове. Несколько раз провалившись в полудрему, я вздрагивал и просыпался от малейшего шороха.

Когда ночь, наконец, принесла неспокойный сон, я оказался в зеркальном лабиринте. Меня преследовала зубная щетка, и я, как безумный, метался в поисках выхода. А в отражениях корчились рожи, загоняя в новые и новые тупики.

Глава 19

Я открыл глаза и с облегчением выдохнул. Солнечный луч, проложивший дорогу из ночных кошмаров, подмигивал из полузадернутых штор. Я сел и с минуту растирал виски, закручивая в них невидимые спирали. Мало-помалу звон в голове утих. Я выполз из-под одеяла, подошел к окну и раздвинул шторы. Солнце светило пронзительно ярко. Голубое небо лишь местами подернуто легкой дымкой. Прозрачный воздух слегка дрожал. Термометр за окном показывал минус двадцать девять. Редкие прохожие передвигались быстро, как муравьи, прижимая к губам варежки. По такой погоде остается лишь скучать у телевизора. Я невесело посмотрел на свой гардероб.

Зимняя куртка и сапоги годятся только, чтобы короткими перебежками добраться до школы. Ледовый городок сегодня отменяется. Да и вряд ли там будет так же весело, как вчера.

Я бросил взгляд на будильник. Маленькая стрелка почти доползла до десяти. Я поплелся к стенному шкафу, выудил старый тренировочный костюм и начал одеваться. Мои соседи по комнате уже ушли на завтрак, и мне тоже стоит поторопиться, если не хочу опять его пропустить. Честно говоря, именно этого больше всего хотелось. Не знаю точно, когда это началось. В какой-то момент я почувствовал, что мне не нравится обычная человеческая еда. В детстве, помнится, я уплетал за обе щеки. Но чем старше становился, тем реже мне хотелось есть. В обычном понимании этого слова.

Наверное, когда я окончательно повзрослею, необходимость в человеческой пище пропадет совсем. Ну к тому-то времени я уже покину детский дом, и мне не придется больше притворяться человеком.

Но пока этот день не настал, я заставляю себя проглотить еще немного тошнотворного варева на завтрак.

Я умылся, почистил зубы и уже собирался выходить, когда услышал знакомое:

– Привет. А ты сегодня опять выглядишь как-то по-другому.

Как же я забыл про зеркало над умывальником! Завесить его, что ли?

– Привет, – я сделал вид, что не удивился ее появлению. – А ты совсем не меняешься, всегда одинаковая.

– Да, точно. Здесь я никак не могу измениться. И мне уже порядком надоело домашнее платье, – она потянула кончики подола в стороны и оглядела себя. – Если бы знала, оделась бы посимпатичнее, – она улыбнулась и тут же отчего-то смутилась. – А у тебя глаза сегодня зеленые. А вчера были серые...

– Здесь, наверно, освещение такое, – я отвел взгляд в сторону. Лучше бы мы еще поговорили о платье.

– Ты опять запираешься? – она подошла ближе и уставилась на меня. – С самого начала ты избегаешь разговоров о себе и постоянно врешь. Какого цвета у тебя глаза?

– Зеленого. Ты же сама сказала.

– Неправда! Отвечай, какого цвета у тебя глаза?

Я почувствовал усталость. Надоело оправдываться, скрываться, хитрить... А в самом деле, какого цвета у меня глаза?

– Я не знаю, – бросил я ей в лицо. – А какого цвета ты хочешь, чтобы они были?

– Что это значит?

– Отвечай и увидишь! – я подошел вплотную к зеркалу, словно желая вызвать ее на поединок.

– Мне нравятся синие, – растерянно ответила Надя.

Я сделал над собой усилие. Обычно я интуитивно знал, какой эффект нужен. Тело откликалось само. Но тут все было сложнее. Надя была в отражении, и я ее не чувствовал. Поэтому пришлось фантазировать. Я представил себе ярчайший ультрамарин и плеснул его в радужку глаза. Добавил темно-синие, переходящие в черный, прожилки, лучиками разбегающиеся от зрачка, и такую же темно-синюю каёмку радужки. А еще сделал так, чтобы глаза казались влажными, а белки чуть прозрачными. Я не знал, получилось ли то, что ожидала Надя, но эффект был сильным. Она ошарашенно смотрела на меня.

– Как ты это делаешь?

– Легко, – соврал я. – Так же, как ты появляешься в отражении.

– Но как это возможно?

– Это ты у меня спрашиваешь?

– Тут совсем другое!

– А, ну да, путешествовать по зеркальным отражениям, пока твое тело лежит в коме – это нормально.

– Как бы я хотела уметь менять свою внешность! Ты можешь стать самым красивым человеком на земле, если захочешь.

– Я бы предпочел быть обычным человеком.

– И ты можешь превратиться в кого угодно?

– Нет, конечно. У всего есть пределы. Ну и потом, это непросто.

– Тебе больно, когда ты меняешься?

– Немного... Нужна энергия... Все непросто.

– Энергия? Это как? Ты должен хорошо питаться, чтобы получалось менять внешность, как ты хочешь?

– В общем, да. Но все не так, как ты думаешь.

Этот разговор давно пора прекратить. Я еще ни с кем не был настолько откровенным.

– Ты задаешь слишком много вопросов. И вообще, я на завтрак опаздываю.

– Да, извини. Я не хотела тебя задерживать. Увидимся позже, – ее глаза светились от восторга. – Но это так здорово!

– Ага, – буркнул я и выскользнул в коридор.

Вернувшись после завтрака, я думал застать Надю на том же месте, но в отражении никого не было. Я тихо позвал ее, но ничего не услышал в ответ. "Тем лучше", – сказал я себе, а на душе отчего-то стало тоскливо. Шаркая тапочками, я поплелся в общий холл к телевизору, вокруг которого сидели несколько таких же горемык, как и я.

Глава 20

Она не появлялась третий день, и я не находил себе места. «Увидимся позже» – это когда? Насколько позже? Я ведь понятия не имею, что с ней происходит по ту сторону зеркала.

Вдруг она заплутала в своем загадочном мире и никогда уже не найдет выхода? Когда я был совсем маленьким и жил в другом городе, нашу группу водили в луна-парк, и там был лабиринт. Мы тогда с мальчишками бегали от зеркала к зеркалу, корчили рожи и смеялись друг над другом. В том лабиринте трудно было потеряться. Но в какую-то минуту мне стало не по себе. Я увидел себя, размноженного в сотни раз, отражающимся в бесконечность. Мне показалось, что это уже не я, а какой-то другой мальчик стоит там и строго наблюдает за всем происходящим. И этот кто-то живет и действует независимо, по своим правилам. Мне стало жутко от мысли, что тот мальчик, смотрящий издалека, может сейчас подмигнуть мне украдкой, и только я замечу это.

Но что если Надя уже давно вернулась в свое тело? Нужно немедленно узнать. Я направился к вахте, где стоял общий телефон. Трубку подняла Надина мама.

– Здравствуйте... – с запинкой начал я.

– Тимофей! – радостно воскликнула она. – Здравствуй! Как хорошо, что ты позвонил. Мы ведь не знаем твоего номера. Тимофей, ты извини нас, пожалуйста. В прошлый раз я была немного не в себе... Меня сейчас легко расстроить. Ты понимаешь... И это зеркало, ну кому оно могло понадобиться. В общем, я надеюсь, что мы не обидели тебя.

– Ну что вы! На самом деле, это вы меня простите.

– Нет-нет, тебе не за что извиняться! Ты приедешь ещё навестить Надю?

Значит, ничего не изменилось.

– Конечно, я приеду.

– Спасибо тебе. Ты очень нам помогаешь.

Мы поболтали еще пару минут, обменялись новогодними поздравлениями и распрощались.

И что дальше? Где носит эту глупую девчонку?

Я вернулся в комнату и начал ходить кругами. Зеркало, про которое все время твердят Надины родители... Уверен, это какое-то очень важное зеркало. Но в чем его уникальность? Ведь Надя сказала, что она может проникнуть в любое. Что же особенного в этом конкретном зеркале? Такого особенного, что Надина мама рыдала, как на похоронах, когда его украли.

– Ну, куда ты пропала?! – выкрикнул я, обращаясь к пустому зеркалу над умывальником. Во мне кипела злость.

– С кем ты разговариваешь?

В комнату вошли Игорь и Кирилл – мои соседи. Они были младше на два года и обычно особого интереса ко мне не проявляли.

– Чего вам, мелюзга? – спросил я с презрением.

– Чеконушка с погремушкой, – поворчал Игорь, подхватил с тумбочки книжку и плюхнулся на свою кровать.

В комнате повисла неприятная тишина, и я решил сбежать. Я натянул двое штанов, две кофты, шарф до ушей. Перебрав в голове ближайшие магазины и выбрав цель, я выскользнул из комнаты. Стоило открыть дверь, как глаза заслезились, а в носу защипало. Я прижал варежки ко рту и побежал в сторону Большого проспекта.

Глава 21

Закончились зимние каникулы, началась школа.

Как обычно, по пути я встречал Воробья, и дорога казалась не такой скучной. Как всегда я попытался направить разговор в нужное мне русло.

– И что, все это время ты не встречал Вику?

– Не надо мне про Вику.

– Не надо про Вику?! Ты не заболел?

Вот черт! Похоже, Вика уже не актуальна. Странно, ведь я все еще чувствую, что он влюблен. В кого тогда?

– Нет, – ответил он сухо. – Я выздоровел.

– Не, Воробей, что-то ты темнишь.

Ошибиться невозможно. Он влюблен, как никогда раньше! Я остановился, дернул его за рукав и посмотрел прямо в глаза.

– Выкладывай, – потребовал я.

– Давай потом. Я не могу сейчас о ней говорить... это... в общем, потом.

Не, друг, так не пойдет.

– Кто!?

– Ну, вот представь себе, что есть у тебя любимый велосипед. Он тебе нравится, и ты им доволен. Но однажды тебе дарят новый, с десятью скоростями и всеми причиндалами...

– Ты сейчас вообще о чём?

– Ну... Помнишь девчонку из кафе?

– О-оо, я так и знал!.

– Все-то он знает...

– Дружище, ты просто молодец!

Не знаю, почему я так воодушевился. Ведь это мне совсем невыгодно: Вика рядом каждый день, а он втрескался в кого-то на стороне. Но я был счастлив за него. Я чувствовал, насколько он захвачен своей любовью.

– И когда только ты успел?

– Тогда же и успел. Попросил номер телефона, она дала. На следующий день позвонил, встретились... Ну и вот, делов-то.

– Нифига себе, как у него все просто! Ты прямо сердцеед!

– Да я подумал, чего я теряю? Она мне и не особо понравилась... тогда. Если бы не ты, я и внимания не обратил бы.

– Ну, а сейчас что?

– Она классная! Самая классная из всех, кого я знаю.

Сашка глубоко вздохнул и покраснел. Вокруг него забурлила, заискрилась энергия. Она шла потоками из солнечного сплетения, из глаз и затылка. Я чуть язык не проглотил. Удержаться было невозможно. Я потянул энергию и забрал немного себе. Сашка задышал ровнее и продолжил:

– С ней как-то просто все... Когда я что-то рассказываю, она слушает, не перебивает и не говорит, что это ерунда, и неинтересно. С ней вообще о чем угодно можно поговорить и не бояться показаться идиотом. Если мы идем в кафе, она не заказывает все самое дорогое, лишь бы только у меня не хватило денег, и можно было поиздеваться.

– Это ты ее сейчас с Викой сравниваешь?

– Ну да... Больше-то не с кем. Но она настолько другая... Я даже и не думал, что такие бывают! Я думал, они все одинаковые: сами не знают, чего хотят, и постоянно что-то требуют. А эта ничего не требует, не говорит, каким я должен быть или не должен. И она радуется, все время чему-то радуется! Бродячего кота встретит – радуется, снег пошел – радуется, я позвоню и прямо чувствую, как она в трубку мне улыбается. Какая-то необыкновенная!

– Тебя послушать, так да.

А мне опять Надя вспомнилась. Она тоже снегу радовалась. Где она сейчас?

– Ко мне тут Вика на днях заходила, – продолжал Сашка.

– Вика? К тебе?

– Да, бывает у нее такое. Иногда по полгода со мной не разговаривает, а потом придет, как ни в чем не бывало, и начинает заливать про то, какая она несчастная, и вокруг одни придурки, про то, что папочка за нее уже все решил, и как ей жить и кем быть. Все в таком духе. А я сочувствовать должен, понимаешь? В этот раз у нее очередной приступ жалости к себе случился. Мать укатила на курорт за границу и с собой не взяла. Отец чего-то там не купил. А я сижу, слушаю этот бред и думаю: "Как ты достала меня своим нытьем, стерва!" Выпроводил ее, она расплакалась в дверях. А мне, вот хоть ты тресни, вообще не жаль. А раньше ведь мог сидеть и часами слушать... Какой же я был кретин!

– Да нет, совсем ты не кретин.

– Еще какой!

– Кретины никогда не думают, что они кретины.

Сашка только пожал плечами.

– Да забудь ты про нее! Ну, а с Лесей вы уже?...

– Что?

– Ну что, что... Целовались вы уже?

Сашка выдохнул и опять покраснел.

– Почти.

– Это как?

– В щеку.

– Да это никак! И че ты тупишь?

Сашка засопел.

– Да боюсь я... боюсь испортить все.

– Ты ей нравишься или как?

– Вроде да...

– Ну, вот и не тупи!

– Думаешь?

– Конечно! Хм... Но ты, однако, извращенец!

– Чего это?

– Велосипед с десятью скоростями...

Сашка засмеялся и неловко пнул ледышку под ногами.

...

Мы подошли к школьному крыльцу, постучали ногами о мерзлые ступени и вошли внутрь.

В школе, как обычно, было жарко натоплено. Пяти минут в очереди в раздевалку хватило, чтобы порядочно вспотеть. Посмотрев на меня, Воробей ухмыльнулся и взъерошил мою челку:

– Взрыв на макаронной фабрике. А тебе идет.

Раздался звонок, и мы помчались на второй этаж к кабинету географии. Фифа стояла у дверей. Она посмотрела на меня, широко улыбнулась и пропустила нашу запыхавшуюся парочку в класс.

Начался урок. Все как обычно: Атлантические океаны, Африки и Евразии.

Я посмотрел по сторонам. Убедившись, что все взгляды устремлены на географичку, достал купленное на днях карманное зеркало и потянул за язычок чехла, ожидая в очередной раз увидеть свою недовольную физиономию. Вместо этого на меня в упор смотрела она.

– Ты?! – выпалил я во весь голос. Класс притих. Я поднял глаза и ошалело огляделся. Вдруг тишина взорвалась брызгами неудержимого смеха, и я понял, насколько глупо сейчас выгляжу: кричащий на собственное отражение с выпученными глазами и бардаком на голове. Я вздрогнул всем телом, чем окончательно сразил своих одноклассников и географичку.

Несколько минут в классе был полный хаос. Неуправляемый смех заразил всех без исключения. Наконец, Фифа, поймав слезинку в уголке глаза, процокала к задней парте и мягко высвободила зеркало из моих рук.

– Подумай о театральном училище, дорогой, – выдавила она из себя, все еще не в состоянии унять смех. – Зеркало заберешь после урока. Ребята, давайте все успокоимся! – но голос Фифы звучал совсем неубедительно, так что понадобилось еще минут десять, чтобы собрать по кусочкам развалившуюся дисциплину. Тут и я стал смеяться, осознав, что с Надей все в порядке.

Кое-как дотерпев до перемены, я бросился к учительскому столу, схватил зеркало и выскочил из класса. Я очень надеялся, что Надя все еще там, и я смогу с ней поговорить. Какого черта она так долго пряталась? Я звал ее каждый день. На секунду опять возникла мысль, что все это только мои галлюцинации. Может быть, она потому и не боится появляться, так как знает, что никто кроме меня ее не видит? Может быть, ее цель – разоблачить меня? Если уж не рассказать всем, что я вампир, то хоть выставить сумасшедшим. Но если она выдумка, плод моего воображения, что же тогда получается? Это я сам себя разоблачить хочу? Так устал скрываться, что придумал злобное привидение, этакую страшилку, и сам себя подставляю? И как это проверить? Как доказать себе, что я не сумасшедший? Попросить кого-нибудь посмотреть в зеркало и спросить, видит ли он там Надю, просто немыслимо! Какой-то замкнутый круг получается.

Я сломя голову несся по коридору, натыкаясь на всех подряд. Я бежал к дальней лестнице, ведущей в кабинет труда. Обычно там никого нет. А если забраться на третий этаж, то возле выхода на чердак уж точно никто не встретится. Нет, не может быть, что я сумасшедший! А как же тогда Надины родители? Их недомолвки и странное поведение с зеркалом...

Забравшись на лестницу, ведущую на чердак, я достал футляр и вновь потянул язычок, извлекая зеркало наружу. Опять никого, кроме, конечно же, меня.

– Ты где? – позвал я. – Сейчас же выходи!

И она появилась. Постепенно проявилась прямо у поверхности, затмевая мое собственное отражение.

– Привет.

– Где ты пропадала?

– А где же "здравствуй", "рад тебя видеть"?

– Я был рад тебя видеть восемь дней назад. А теперь ты мне должна объяснить, где пропадала все это время. Я себе места не находил! Сказала, увидимся позже. А позже – это может быть через год, по-твоему? Что мне надо было думать?

– Так ты меня ждал?

– Конечно ждал... – выпалил я и осекся, понимая, что выгляжу еще глупее, чем тогда, на уроке. Теперь я и сам не знал, почему так обижен, и за что сержусь на нее. Кажется, она ничего мне не обещала.

Как будто подтверждая мои слова, Надя сказала:

– Но ведь я не обещала, что приду в тот же день.

Я почувствовал, что краснею.

– Ой, а ты опять меняешься, – она засмеялась, приводя меня в еще большее смятение.

Я не знал, что ответить. Все было очень странно. Я сам был странным, но не в том смысле, конечно, что я в принципе странный. Просто в эту минуту я себя не узнавал. Да что я несу?

Только сейчас я сообразил, что, убегая из класса, оставил там все свои вещи. Надеюсь, Воробей соберет учебники и не будет меня искать хотя бы какое-то время.

– Ты знаешь, – я постарался говорить как можно спокойнее, – мне нужно вернуться в класс. Я там вещи забыл. Так что я пойду...

– Ты обиделся?

– Да нет, я правда сумку оставил.

Я увидел, как Надя протягивает руку, и тут же почувствовал мягкое касание прохладных пальцев на щеке. Резкая боль электрическим разрядом ударила по глазному нерву, но я и не поморщился, даже не моргнул. Я впал в ступор и, кажется, забыл, как дышать.

– Ты испугался?

Только не убирай руку!

– Ты подумал, что со мной что-то случилось?

Мир сузился до карманного зеркала. Ее пронзительные серые глаза тянут к себе. Губы медленно раскрываются, двигаются. Что-то зажглось в моей груди и подступило к горлу. Я тяжело выдохнул.

– Тим? Тим, звонок.

– Звенит... и что?...

– Ты в порядке?

– В полном.

– Ты странный.

– Ты уже это говорила.

– Да... Прости, я не знала, что ты будешь ждать. И потом, я тебя найти не могла. Твое зеркальце, оно совсем маленькое. Слушай, отодвинься немного, а то в нем кроме тебя уже ничего не отражается. У меня так клаустрофобия начнется. – Надя ушла вглубь отражения, стала совсем крошечной.

И действительно, только сейчас я заметил, что почти вплотную держу его у лица.

– Извини, – я отодвинулся.

– А на урок ты не собираешься? – она подошла к чердачной лестнице и села на вторую ступеньку.

– Урок подождет. Где ты все-таки была? – я встряхнулся, стараясь прогнать дрожь.

– Я путешествовала. Всегда мечтала оказаться в экзотической стране, где не бывает зимы, где растут кокосовые пальмы и бананы. Чему улыбаешься?

– Я думал, ты снег любишь.

– Снег я тоже люблю, но снег я вижу каждый год. А пальм я не видела ни разу.

– Я бы хотел жить там, где все время лето.

– А я думаю, что скучала бы по снегу. Но сейчас его слишком много. Тем более, что я не по сезону одета.

– Тебе холодно на улице?

– Нет, совсем нет. Но выгляжу я глупо в этом платье среди зимы.

– Ты отлично выглядишь.

– Нет, все-таки сегодня ты бьёшь все рекорды по странности.

– И что, ты видела пальмы?

– И пальмы, и море! – воодушевилась она. – Море – это самое замечательное, что существует на земле! Это такая сила... Ты сразу ощущаешь себя таким ничтожным, когда стоишь на огромном пустынном пляже и просто смотришь на волны.

– А где ты нашла зеркало на пустынном пляже?

– О, пришлось постараться! Я зашла в зеркальце мотоцикла. Какая-то пара приехала на пляж и бросила мотоцикл прямо у воды.

– Как интересно! А что ты еще видела?

– Водопад в джунглях, – отозвалась она. – Я забралась в брелок, который был прицеплен к рюкзаку девушки-туристки. Я путешествовала с ней и ее компанией пару дней. Веселые ребята! Плескались в водопаде, как дети.

– И ты с ними?

– Нет, я не умею плавать.

– А как же родители, они тебя не учили?

– У них вечно нет времени. Им некогда мной заниматься.

– И ты совсем не скучаешь по ним?

– Скучаю... Но если они увидят меня в зеркале, обязательно заставят вернуться.

– А ты можешь вернуться?

– Наверно, да, – она пожала плечами. – Я же как-то ушла в отражение, значит, смогу вернуться.

– Что для этого нужно?

– Я точно не знаю. Сейчас я не могу выйти. Я пробовала, но не получается. Думаю, я должна быть со своим телом. Ты же сам говорил, что мое тело в больнице, а я в коме, кажется. А ты хочешь, чтобы я вернулась? – она лукаво посмотрела на меня.

– Нет! – выпалил я и тут же пожалел. – Ну, как бы... конечно! Твои родители очень переживают. Я думаю, тебе стоит с ними повидаться, а потом можешь возвращаться назад в зеркало.

– Да, наверно, ты прав. Так будет лучше.

– Я обещал твоим родителям, что приеду навестить тебя... твое тело... ну, то есть не знаю, как правильно сказать. В общем, я собираюсь поехать в больницу в эту субботу. Хочешь, я возьму с собой зеркало? Ты можешь попробовать вернуться в свое тело.

– Хорошо. Но до субботы еще несколько дней. Я могу заглянуть к тебе раньше. Как насчет завтра после школы? Я хочу попробовать кое-что.

Кое-что...

– Что попробовать?

– Увидишь, – она прикусила нижнюю губу и стала похожа на шаловливого ребенка. – Слушай, ты совсем опоздал на урок. Что у вас сейчас?

– Литература.

– Не думаю, что Ольга Николаевна будет сильно ругаться, если ты заявишься прямо сейчас.

– Да, наверно. Ну, до завтра тогда?

– До завтра, – в отражении Надя поднялась по лестнице и скрылась за дверью на чердак. Неужели чердак открыт? Я тоже взобрался на лестницу и подергал дверь, но она не поддалась.

На урок русского я опоздал на десять минут.

– Извините, я опоздал.

– Входи, Тим, ничего страшного, – только и сказала Ольга Николаевна. Я удивился и прошел в конец класса к нашей с Сашкой парте. Тот сразу зашептал мне на ухо:

– Пришлось сказать, что у тебя живот заболел, и тебе нужно было срочно в туалет.

– Надеюсь, ты это не при всем классе обсуждал?

– Обижаешь, дружище! А че было-то?

– Да то и было.