Текст книги "Бывший. Ты (не) папа (СИ)"

Автор книги: Елена Сага

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Глава 19. Планы на вечер пятницы

Алиса.

Дорога домой прошла в нервном, но уже более оптимистичном ключе. Да, завтра меня ждало суровое испытание – обед с партнерами, матерью Егора и его невестой. Но это был и шанс. Шанс доказать свою профессиональную состоятельность не на словах, а на деле. И, возможно, немного подзаработать.

Переступив порог квартиры, я почувствовала, как с плеч спадает часть напряжения. Домашний уют, смех Аленки и запах маминых кулинарных шедевров были лучшим лекарством. Уложив дочку спать и поужинав, я наконец уединилась в спальне и набрала Оксану.

– Оксанка, привет, ты не спишь? – спросила я, стараясь, чтобы в голосе не дрожали остатки дневной нервозности.

– Лисеныш! Конечно нет! Я вся в ожидании! Как ты? Что там у тебя? – ее голос звенел нетерпением.

Я глубоко вздохнула и выложила все: и про внезапное возвращение Егора, и про приказ организовать обед, и про мою новую роль переводчика.

– Так это же круто! – воскликнула Оксана, когда я закончила. – Отдельная плата! Да ты теперь наш звездный переводчик! У нас этих иностранных партнеров – пруд пруди, если ты себя покажешь, тебя на все переговоры будут приглашать! Это же совсем другие деньги!

Ее энтузиазм был заразителен. Я и сама начала верить в этот светлый сценарий.

– Да, но есть одна засада, – призналась я. – Егор велел одеться «соответственно». А у меня, Оксан, ничего нет. Ни одного приличного платья, в котором не стыдно появиться в «Гранд-Империале» рядом с его матерью и Кристиной.

– А, ерунда! – махом отмахнулась подруга. – Это не проблема. У меня как раз есть одно платье, куплено на распродаже, бирка еще висит. Я как раз думала, кому бы его пристроить – мне мало. Как раз твой размер! Я завезу его тебе завтра утром в офис.

Облегчение нахлынуло на меня волной.

– Правда? Ты спасешь мне жизнь!

– Все для нашей восходящей звезды! – рассмеялась она. И тут ее голос стал чуть более таинственным. – Кстати, раз уж завтра такой день... и к тому же пятница... Может, отметим?

– Отметим? – удивилась я. – Что?

– Ну, во-первых, твое повышение до переводчика! – сказала она. – А во-вторых... – она понизила голос до доверительного шепота, – у нас в бухгалтерии новый сотрудник появился, Сергей. Такой симпатичный, кстати. И он меня уже второй день приглашает сходить вечером в клуб. А я одна как-то стесняюсь. Пошли со мной! Развейся немного! Ты же не можешь только работать и сидеть с ребенком, тебе самой отдых нужен!

Мысль о шумном клубе сначала вызвала у меня внутренний протест. Но с другой стороны... Оксана была права. Я заслужила хотя бы пару часов беззаботности. И возможность отвлечься от мыслей о Егоре, о всей этой запутанной истории была слишком заманчивой.

– Знаешь что? А давай, – неожиданно для себя согласилась я. – Только ненадолго. И ты мне всю эту историю с Сергеем расскажешь!

– Ура! Вот это правильно! – обрадовалась Оксана. – Договорились! Завтра я тебе платье принесу, ты блеснешь на обеде, а вечером мы оторвемся! Все как у людей!

Мы попрощались, и я положила трубку, чувствуя странную смесь тревоги и предвкушения. Завтрашний день казался теперь каким-то вихрем событий. Деловой обед, где мне предстояло сражаться за свое место под солнцем. И потом... потом несколько часов обычной, простой жизни. Без сложных мужчин, без интриг, без чувства вины. Просто я, моя подруга с новым коллегой и громкая музыка, которая, возможно, заглушит на время весь этот шум в моей голове.

Впервые за долгое время я легла спать с мыслью не только о проблемах, но и о маленьком поводе для радости.

Глава 20. Встреча

Алиса.

Пятница.

Утро началось с тихой суеты. Я попросила маму взять на себя Алёнку. И призналась, что сегодня у меня очень важный день в профессиональном плане: у руководителя важные переговоры с иностранными партнёрами, где я буду переводчиком.

Мама всплеснула руками от радости, заулыбалась своей яркой искренней улыбкой.

– Дочка, а в чем же ты пойдешь? – обеспокоенно спросила мама, окидывая мой скромный гардероб взглядом.

– Не волнуйся, мамуля. Оксана меня выручит, принесет платье в офис.

Мама на мгновение задумалась, а затем ее лицо озарилось. – Дочка, подожди… – Она убежала в свою комнату и вернулась с маленькой шкатулкой. В ней на бархате лежала изящная подвеска – чистый, как слеза, янтарь в ажурном серебряном обрамлении. – Это тебе. Пусть будет твоим талисманом сегодня.

– Какая красота! Спасибо! – Я расцеловала ее в щеки.

Когда я пришла, в офисе было непривычно тихо. Егора не было. Я спокойно выпила кофе, проверила почту, но внутри все замирало от напряжения.

Он так и не появился.

Время обеда приближалось, скоро пора было выезжать в ресторан. Я отлучилась в служебную комнату, чтобы одеться и привести себя в порядок. Оксана была рядом.

– Вау, Лиса! Ты просто огонь! – восхищенно прошептала Оксана. – И кулон… он просто создан для тебя, подчеркивает цвет глаз.

***

Несмотря на то, что я приехала в ресторан заранее, на парковке уже стоял его автомобиль. «Он уже здесь». Мое сердце учащенно забилось. Я надеялась успеть все проверить без его присутствия.

Внутри меня встретила администратор. Егора в зале видно не было. Стол был накрыт безупречно. Я перепроверила все детали и присела в стороне, ожидая гостей.

И вот он вошел. Его взгляд упал на меня, и он замер на секунду. Он смотрел на меня так – пристально, завороженно, – что я почувствовала, как кровь приливает к щекам. Это был не взгляд начальника. Это был взгляд мужчины, увидевшего что-то прекрасное и неожиданное. Я заставила себя встать и подойти к нему, стараясь сохранить деловой вид.

– Егор Александрович, все готово к встрече гостей. Документы здесь! – и я протянула ему папку с договором.

Он взял папку, его пальцы едва коснулись моих.

– Хорошо, – тихо сказал он. И затем, глядя мне прямо в глаза, добавил: – Ты очень красивая.

От этих слов у меня перехватило дыхание. Я не знала, как мне реагировать. Это не было похоже на Егора – моего босса, холодного, надменного. Это было похоже на моего Егора пять лет назад. На того Егора, который много улыбался, часто делал комплименты и дарил цветы, на того Егора, которого я любила…

В этот момент к нам приближались Светлана Петровна и Кристина. Обе были в дизайнерских платьях, на высоких каблуках. Не дать, не взять – голливудские актрисы.

Увидев меня, лицо Светланы Петровны исказилось от бешенства.

– Сын, как это понимать? – прошипела она, указывая на меня, как только приблизилась достаточно близко, чтобы ее никто не слышал.

Ее буквально трясло и перекашивало от злости.

– Здесь великие дела решаются, что ей тут делать? Зачем ты притащил сюда эту… предательницу? – Последнее слово она прошептала, слегка наклонясь к Егору.

И одарила меня таким тяжелым взглядом, что мне показалось удар кувалдой был бы мягче, чем этот взгляд.

Ее слова были ядовитыми и острыми. Я опустила глаза, чувствуя, как по щекам разливается жар.

– Аккуратнее в выражениях, мама, – холодно и четко парировал Егор, не отводя от нее взгляда. – Если бы не Алиса, этого обеда не состоялось бы. Ты должна сказать ей спасибо.

– Чтоооо? Никогда! – отрезала она, и взяв тихо стоящую рядом Кристину под локоток, что-то бормоча себе под нос, отошла вместе с ней к приготовленному для нас столу.

Я стояла, сжимая руки, благодарная ему за эту крошечную защиту, но сгорая от стыда и гнева.

Глава 21. Сюрприз

Егор.

Это была важная для меня встреча. Все было готово. Спасибо Алисе, она снова показала себя с лучшей стороны. Подготовлено все безукоризненно. И сама она выглядела прекрасно. А вот мама… в своем репертуаре. Снова попыталась очернить ее на ровном месте. Но я не позволю.

В назначенное время прибыли иностранные партнеры – мистер Джонс и миссис Чен. Процедура приветствия прошла гладко. Когда мистер Джонс, улыбаясь, обратился к дамам, Алиса перевела его комплимент: «Мистер Джонс говорит, что присутствие таких элегантных женщин делает любые переговоры приятнее».

Мама кивнула с надменной улыбкой, ожидая, что все внимание достанется ей и Кристине. Но затем миссис Чен, обращаясь ко мне, сказала: «А ваш переводчик просто очаровательна! Такой изысканный вкус и безупречное произношение».

Алиса перевела этот комплимент, добавив от себя скромное «благодарю вас».

Лицо мамы на мгновение потеряло свою маску уверенности, что стало моей маленькой, тайной победой. Ей было явно не по себе от того, что Алиса, «эта проходимка», оказалась в центре внимания наравне с ней.

Ирония судьбы была поистине изощренной: «та, кого она считала недостойной, сейчас была незаменимым звеном в моей игре.»

Деловая часть прошла безупречно.

Алиса работала блестяще – ее перевод был точен, быстр и элегантен. Партнеры были явно впечатлены, и я ловил на себе их одобрительные взгляды.

Все шло по плану. Я наблюдал за матерью. Она сидела, выпрямившись, с королевской улыбкой, но в ее глазах читалось раздражение. Каждый удачный пас Алисы, каждый комплимент в ее сторону от партнеров – а миссис Чен особенно ею восхищалась – заставлял маму чуть заметно поджимать губы. Я почти наслаждался этим. Почти.

Но я совершил роковую ошибку. Я недооценил ее. Я думал, ее максимум – это ядовитый шепот или холодный взгляд. Я не ожидал такого тотального, публичного удара.

Как только были подписаны последние документы и прозвучали заключительные формальности, мама со сладчайшей улыбкой подняла свой бокал.

– Господа, я невероятно счастлива, что наше сотрудничество состоялось! Это прекрасный повод для праздника! – ее голос звенел фальшивой радостью. – Но у меня есть новость, которая заслуживает настоящего торжества! Я просто не могу больше хранить эту чудесную тайну!

Она многозначительно положила руку на руку Кристины, которая сидела рядом, бледная как полотно. Я видел, как глаза Кристины на секунду дико расширились от шока, а затем она, поняв игру, опустила их, изображая стыдливую скромность. Меня от этого зрелища чуть не вывернуло.

– Моя дорогая невестка, Кристина, ждет ребенка от моего сына! – мама выпалила это так громко, что, казалось, зазвенели хрустальные бокалы. – И вскоре мы сыграем свадьбу! Я приглашаю вас всех разделить с нами это огромное счастье!

В наступившей секундной тишине мне показалось, что я сойду с ума. Этого не может быть. Это ложь. Гнусная, циничная ложь, рассчитанная на один-единственный эффект.

И эффект последовал мгновенно. Мистер Джонс и миссис Чен, с радостными улыбками, бросились поздравлять меня и Кристину, жали мне руку, целовали ее в щеку. Я стоял, окаменев, не в силах вымолвить ни слова, чувствуя, как по мне ползут ледяные мурашки.

И тут мой взгляд упал на Алису.

Она залилась такой краской, что стало страшно. Она сгорбилась, будто от физического удара, и когда пришлось переводить поток поздравлений, ее голос стал тихим, прерывающимся, безжизненным. Она не смотрела ни на кого, уставившись в какую-то точку на столе. Она просто исчезла. В ее глазах, которые только что сияли от профессионального успеха, не осталось ничего. Только пустота и боль.

Как только партнеры, насытившись зрелищем, начали прощаться, Алиса, едва дождавшись конца церемонии, пробормотала: «Прошу извинить» и буквально выбежала из зала, не глядя ни на кого.

А мама… Мама ликовала. Она сияла, принимая поздравления, как будто это действительно был самый счастливый день ее жизни. Она добилась своего. Она не просто удалила Алису – она ее уничтожила публично, на моих глазах, используя моих же партнеров как орудие. И она была счастлива.

Я стоял, сжимая в кармане кулаки так, что ногти впивались в ладони. Впервые за многие годы я почувствовал не просто гнев. Я почувствовал животную, всепоглощающую ненависть к собственной матери. Она перешла все границы. И теперь я знал – война объявлена открыто. И пощады не будет никому.

Кипя от ярости, я демонстративно проигнорировал мать и Кристину и уехал, оставив их одних в ресторане.

Глава 22. Ночной клуб

Алиса.

Я вышла из ресторана, и земля ушла из-под ног. Вернее, она была, твердая и холодная, но я ее не чувствовала. Я шла, как автомат, не разбирая дороги, не видя огней города. В ушах гудело, и сквозь этот гул пробивалась только одна-единственная фраза: «Кристина ждет ребенка».

Профессиональный успех, перспективы, комплименты партнеров – все это перестало иметь значение. Оказалось, неважно, как блестяще ты переводишь. Важно, кто ждет ребенка от мужчины, в которого ты все еще, оказывается, влюблена.

Значит, он и правда счастлив с ней. И его мать здесь ни при чем. Значит, мне все показалось. Этот взгляд сегодня… этот комплимент… Зачем? Чтобы подразнить? Поманить, как котенка, кусочком прошлого, перед тем как оглушить жестокой реальностью?

Я шла, и слезы текли по лицу, но я их почти не замечала. Они были горячими и солеными, а внутри была ледяная пустота. Я шла, не разбирая дороги.

Внезапно зазвонил телефон. Я машинально достала его. Оксана.

– Лисеныш! Ну как?! Все прошло супер? Ты молодец! Где ты? Мы уже скоро встречаемся! – ее голос звенел таким беззаботным весельем, что он резанул слух.

– Да… все нормально, – выдавила я, и мой голос прозвучал чужим, плоским. – Переговоры удались.

– По голосу слышу, что удались! – Оксана, увлеченная предвкушением вечера, не уловила ни единой ноты моего отчаяния. – Так, слушай, встречаемся у входа в «Малину» через час, окей? Сергей уже тут! Не опаздывай!

Я хотела сказать, что не смогу. Что у меня болит голова. Что я устала. Но слова застряли в горле. А что, если она права? Что, если мне правда нужно это – оглушительная музыка, толпа, в которой можно раствориться, пара коктейлей, чтобы забыться?

– Хорошо, – тихо согласилась я. – Через час.

Я поехала домой. Механически переоделась в простое черное платье, наспех причесала волосы. Мама что-то спросила про обед, я что-то буркнула про «все хорошо» и «спасибо за кулон». Чмокнула Аленку, сердце сжалось от боли и вины, и выскользнула из дома.

***

Ровно через час я стояла у неонового входа в клуб «Малина». Рядом с сияющей Оксаной стоял высокий парень с открытой улыбкой – тот самый Сергей.

– Лиса, наконец-то! Это Сергей! Сереж, это моя подруга Алиса, о которой я тебе рассказывала!

– Привет, Алиса, очень рад, – Сергей улыбнулся, и его улыбка была простой и доброжелательной, без подвоха.

– Привет, – выдавила я, пытаясь хоть как-то оживить свое лицо.

– Ты как? Выглядишь уставшей, – нахмурилась Оксана, наконец что-то заметив.

– Да так, день был напряженный, – отмахнулась я. – Пойдемте уже, замерзла.

Мы зашли внутрь. Музыка ударила по ушам, поглотив все мысли, как мощная волна. Свет прожекторов резал глаза, ритм отбивался прямо в висках. Я чувствовала, как мое оцепенение начинает медленно таять под напором этой какофонии.

Мы нашли столик. Я заказала какой-то сладкий коктейль. Выпила его почти залпом, чувствуя, как по телу разливается приятная теплота. Потом взяла второй. Оксана что-то оживленно говорила, смеялась, Сергей что-то рассказывал, кивая мне. Я улыбалась в ответ, почти не слыша слов.

Потом я встала и пошла на танцпол. Я не танцевала сто лет, да это было и неважно. Я просто закрыла глаза и отдалась музыке. Она была громкой, безжалостной и спасительной. Она выбивала из головы все: и взгляд Егора, и слова его матери, и фальшивую улыбку Кристины. Она стирала все. В этом грохоте не было места прошлому и будущему. Был только настоящий момент. И я. Просто я. Девушка, которая танцует под громкую музыку, пытаясь убежать от самой себя и по крупинке собирая себя заново.

Глава 23. Я пропал

Егор.

Я поехал в офис, в свой кабинет. Сидел за столом, сжимая виски так, что пальцы немели. Перед глазами стояло ее лицо – бледное, разбитое, в тот миг, когда мать обрушила на нее свой ядовитый удар. Я видел, как потухли ее глаза, как она сгорбилась, стараясь стать меньше, невидимой. А потом – ее стремительное исчезновение.

Ярость клокотала во мне, горячая и слепая. Ярость на мать, ее холодную, расчетливую жестокость. На себя – за то, что допустил это, за то, что не сумел защитить. Но больше всего – на эту невыносимую, душащую пустоту, которую оставило после себя ее отсутствие.

Мне отчаянно нужно было переключиться. Сбросить это напряжение, иначе я бы взорвался. Поэтому я оказался в этом новом, модном клубе «Малина». Я ненавидел такие места – оглушительный грохот музыки, давка, фальшивый гламур. Но сейчас мне был нужен именно этот шум, чтобы заглушить вой внутри.

Я устроился на втором этаже, в темном углу, заказав виски. Оно обжигало горло, но не приносило облегчения. Я смотрел вниз, на танцпол, где под вспышками стробоскопов клубилась безликая масса тел. Скука и тошнота подкатывали к горлу. Я уже подумывал уйти, чувствуя, что эта затея бессмысленна.

И вдруг мой взгляд зацепился. Словно луч света в этом калейдоскопе теней. Знакомый силуэт. Знакомый наклон головы. Это была она. Алиса.

Рядом с ней была ее подруга-бухгалтер, Оксана, и какой-то парень. Но я видел только ее. Она стояла, слегка покачиваясь в такт музыке, с бокалом в руке, но выглядела отстраненной, будто наблюдала за всем со стороны. Но не это поразило меня.

Она была… другой. Совершенно. Ее волосы, всегда собранные, теперь были распущены и ниспадали на плечи темными, живыми волнами, переливаясь в свете софитов. На ней было простое черное платье, но сидело оно на ней так, что затмевало любые наряды Кристины. И от нее исходило сияние. Какая-то внутренняя, чистая энергия, непосредственность и тепло, которые резали глаз. Она была настоящая посреди всей этой фальши.

Что-то в груди сжалось, заставив забыть о дыхании. Я не смог усидеть на месте. Я спустился вниз и подошел к ней, толкаемый какой-то неведомой силой.

Она обернулась, и ее лицо озарила мягкая, чуть смущенная улыбка. В ее глазах не было ни капли узнавания – лишь легкое, дружелюбное любопытство.

– Ты тоже любишь ритмы танца? – прокричала она сквозь музыку, и ее голос прозвучал как колокольчик.

Я что-то пробормотал в ответ, не в силах отвести взгляд. Она улыбнулась еще шире, и тогда случилось невероятное. Она закрыла глаза и полностью отдалась музыке. Она начала танцевать. Не так, как все вокруг – не для соблазнения, не для показухи. Она танцевала для себя. С какой-то поразительной, детской непосредственностью и в то же время с врожденной, дикой грацией. В этом не было ни капли наигранности. Только чистая, искренняя радость движения.

И в этот миг я понял. Окончательно и бесповоротно. Я пропал. Меня притягивало в ней все. Ее сила, проявленная днем, и эта хрупкая нежность сейчас. Ее умение быть разной и всегда – настоящей.

В это время ко мне, явно смущенная, подошла Оксана.

– Егор Александрович, – заговорила она, беспокойно поглядывая на подругу. – Алису совсем разморило. Она несколько коктейлей выпила. Говорила, что день сегодня был очень тяжелый, она вся на нервах. Я не знаю, что делать…

Я снова посмотрел на Алису. Да, теперь я видел – ее движения стали более плавными, а взгляд – влажным и затуманенным. Энтузиазм был искренним, но силы были на исходе. Я подошел и мягко взял ее под локоть.

– Тебе пора отдыхать, – сказал я ей на ухо.

Она покачала головой, пытаясь сфокусировать на мне расплывающийся взгляд.

– Нет… Нельзя… чтобы Аленка видела меня такой… – прошептала она, и в ее голосе сквозь хмельную дымку прорвалась настоящая, животная паника.

Она уже едва стояла на ногах. Не раздумывая, я просто подхватил ее на руки. Она была невесомой. Она инстинктивно обвила мою шею руками и прижалась ко мне, ища защиты и тепла, явно не отдавая себе отчета в происходящем. Ее голова устроилась у меня на плече, дыхание стало ровным и глубоким. Она засыпала.

– Надо меньше пить, Алиса, – тихо сказал я, но она уже не слышала.

Я пронес ее через весь шумный клуб, не обращая внимания на удивленные и осуждающие взгляды, усадил в машину и укрыл своим пиджаком. Она вся сжалась в крошечный комочек на пассажирском сиденье, безмятежная и умиротворенная. Вести ее в таком состоянии домой, к матери и ребенку, было немыслимо. Да я и не мог ее сейчас отпустить. Не тогда, когда она наконец-то была здесь, рядом, беззащитная и настоящая.

Приняв мгновенное решение, я тронулся с места. Я вез ее к себе.

Глава 24. Пробуждение

Егор.

Максимально осторожно я занес ее в квартиру. Она была такой легкой, почти невесомой в моих руках. В спальне аккуратно уложил ее на свою кровать, снял туфли и укрыл мягким кашемировым покрывалом. Она повернулась на бок и свернулась калачиком, уткнувшись лицом в подушку. Ее дыхание стало ровным и глубоким.

Я вспомнил ее слова в клубе, пробившиеся сквозь хмель: «Нельзя, чтобы Аленка меня видела в таком состоянии…» В них был такой ужас, такая материнская ответственность, что у меня сжалось сердце. Я не мог допустить, чтобы из-за моего решения ее семья прождала ее всю ночь в тревоге.

Достав из ее сумочки телефон, я нашел в контактах «Мама» и написал короткое сообщение: « Мамочка, не волнуйся, я у Оксаны. Поцелуй от меня Аленку ». Я постарался подобрать простые, теплые слова, похожие на те, что могла бы написать она сама. Ей нужен был покой.

Ночь тянулась бесконечно. Я сидел в кресле рядом с кроватью в полумраке, освещенный лишь полоской лунного света из окна, и не сводил глаз с ее спящего лица. Свет мягко ложился на ее черты, которые я когда-то знал лучше своих собственных. Длинные ресницы, безмятежно расслабленные губы. В этом лице не было ни капли той суровой собранности, что стала ее броней в последние дни. Это было лицо девушки, которую я любил.

Я любовался ею и не мог остановиться. Воспоминания накатывали волнами, горячими и болезненными. Как мы смеялись вместе. Как гуляли, держась за руки, строя планы на будущее. Как я подбирал кольцо и репетировал предложение, боялся до дрожи в коленях. Мы должны были пожениться. У нас должна была быть совсем другая жизнь.

Меня до сих пор тянуло к ней с нечеловеческой силой. Каждая клетка тела помнила ее запах, ее прикосновения. Но в глубине души, как заноза, сидела та самая доля сомнения. Та картина. Номер отеля. Она и Руслан. Этот образ перечеркнул все, отравил пять лет жизни. Я должен знать.

В голове крутилась одна и та же навязчивая мысль: «Завтра я все узнаю. Когда она проснется, не будет ни Тамары Павловны, ни матери, ни Кристины. Будем только мы двое. И я наконец услышу правду».

Но, сколько бы я не сопротивлялся, усталость и эмоциональное истощение взяли свое. К утру, когда за окном уже начал заниматься рассвет, Морфей все же сморил меня. Мои веки стали тяжелыми, голова склонилась на грудь, и я крепко уснул в кресле, даже не успев осознать, как это произошло. Моей последней мыслью перед погружением в сон было ее лицо, мирно спящее в лунном свете.

***

Алиса.

Суббота.

Первым делом я почувствовала головную боль. Не просто боль, а настоящий кузнечный цех у себя в черепе, где десяток гномов усердно били молоточками по наковальням. Мысли путались, в ушах звенело.

Я боялась открыть глаза. Память медленно и нехотя просыпалась. Я начала вспоминать подробности.

Вчерашний день... Ресторан. Ледышка в груди от слов его матери. «Кристина ждет ребенка…» Потом – клуб. Оксана. Грохочущая музыка, которая должна была заглушить боль. Яркие коктейли, от которых кружилась голова. И… пустота.

Воспоминания обрывались на том моменте, где я закрыла глаза и отдалась ритму, пытаясь раствориться, исчезнуть.

С осторожностью, на которую только была способна, я приоткрыла один глаз. Потом второй. Меня охватил леденящий ужас. Я замерла.

Я была не дома.

Боже мой! Сердце заколотилось в панике. За доли секунды в голове пронеслись обрывки мыслей, как осколки разбитого стекла:

Аленка! Где Аленка? Мама… Что с мамой? Они волнуются!

Я потянулась к тумбочке, где лежал мой телефон. Почему он молчит? Почему нет двадцати пропущенных и сорока сообщений с вопросительными знаками? Такого просто не может быть.

Я включила экран. Ни одного уведомления. Словно меня никто не искал. С нехорошим предчувствием я открыла сообщения.

И обомлела.

Я увидела мое сообщение маме, отправленное вчера вечером. Мое! Я смотрела на него и не верила своим глазам.

« Мамочка, не волнуйся, я у Оксаны. Поцелуй от меня Аленку ».

Я этого не писала. Я этого точно не писала! Физически не могла, потому что в это время уже валялась без памяти здесь, где бы это «здесь» ни было.

Медленно, со скрипом, я повернула голову на подушке.

Комната была просторной, светлой и... очень мужской. Минимализм, ничего лишнего. Серая стена, шикарная современная кровать, на которой я и лежала, накрытая мягким пледом. Напротив – огромный телевизор, панель которого была черной и безжизненной. На полке аккуратно стояли несколько книг в одинаковых переплетах и пара спортивных кубков. Чисто, стильно, по-холостяцки, но со вкусом. Дорогой вкус.

Я повернула голову в другую сторону. И застыла окончательно.

На большом кресле у окна, подложив под голову руку, спал... Егор.