Текст книги "Бывший. Ты (не) папа (СИ)"

Автор книги: Елена Сага

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Глава 10. Что теперь будет?

Алиса.

Я бесшумно прошла к своему столу и опустилась в кресло, стараясь дышать ровнее. На мониторе замигало уведомление о новых письмах. Идеальное прикрытие. Я погрузилась в работу, делая вид, что никогда и не уходила, а мое внимание целиком занято входящей корреспонденцией. Каждые несколько секунд мой взгляд непроизвольно скользил по двери, ожидая развязки.

Прошел примерно час. Наконец, дверь распахнулась, и из кабинета потоком хлынули участники совещания – серьезные мужчины в дорогих костюмах и деловые женщины с планшетами в руках. Они оживленно обсуждали что-то между собой, их лица были сосредоточенны. Светланы Петровны среди них не было.

Я опустила глаза в монитор, делая вид, что усердно работаю. Краем глаза я заметила, как последние сотрудники скрылись в лифте, и в приемной воцарилась тишина. Слишком тихо.

И тогда дверь кабинета открылась снова. Оттуда вышла Светлана Петровна. Ее лицо светилось, она что-то оживленно говорила своему сыну, идущему рядом. Она была вся – воплощение удовлетворения и власти.

И тут ее взгляд упал на меня. Воздух словно сгустился.

Эффект был мгновенным и сокрушительным. Ее улыбка погасла, затем сползла с лица, словно ее стерли ластиком. Глаза расширились от неподдельного шока. Она замерла на месте, будто наткнувшись на невидимую стену.

– Ты... – это было не слово, а хриплый выдох, полный ненависти и неверия.

Затем она резко, всем телом, развернулась к Егору. Ее палец с идеальным маникюром трясся, указывая на меня.

– Егор! Что ЭТА здесь делает?! – ее голос взвизгнул до неприличных тонов, превратившись в истеричный крик. – Эта... эта вертихвостка!

Она резко развернулась и уже не смотрела на него, ее взгляд, полный яда, впился в меня.

– Ты что, решила преследовать Егора?! Не получится! Слышишь меня? Не получится! Мой сын женится на Кристине, и никакая проходимка, как ты, не помешает!

Она задыхалась от ярости.

– Убирайся отсюда! Немедленно! Я не позволю тебе испоганить его жизнь!

В воздухе повисла тяжелая, гнетущая пауза.

И в этот миг вся моя ярость, все обиды и слезы сконцентрировались в одном единственном чувстве – ледяном, безжалостном спокойствии. Я не опустила глаз. Не сгорбила плечи. Я выпрямилась и встретила ее взгляд. Без вызова, без мольбы. Просто… смотрела. Позволяя ей видеть в моих глазах все – и ту девушку, которую она сломала, и ту женщину, которая выжила, несмотря ни на что.

Я медленно поднялась из-за стола, сохраняя внешнее спокойствие, которого не было внутри. Мои ладони были влажными, но голос прозвучал ровно и холодно, как сталь.

– Светлана Петровна, вы ошибаетесь. Я здесь не для того, чтобы кого-то преследовать. Егор Александрович – мой непосредственный начальник, а я – его секретарь. Исключительно рабочие отношения. Я никоим образом не угрожаю личному счастью вашего сына, и у вас нет причин для беспокойства.

Егор, бледный и сжатый, как пружина, наконец пришел в себя. Он резко шагнул вперед, бросив острый взгляд на меня, решительно взял мать под локоть, его пальцы впились в дорогую ткань ее пальто.

– Мама, хватит! – его голос прозвучал резко и властно, не оставляя пространства для возражений. – Немедленно прекрати этот спектакль. Я все объясню тебе. Но не здесь. Пойдем.

Он почти силой развернул ее и повел к лифту, не глядя на меня. Она пыталась что-то выкрикивать, протестовать, но его лицо было каменным. Дверь лифта закрылась за ними, поглотив истерику и оставив после себя оглушительную тишину.

Я медленно опустилась обратно в кресло, чувствуя, как дрожь наконец-то пробирается сквозь ледяное спокойствие. Я смогла. Это было мое заявление о том, что я вернулась. И что ее власть над моей жизнью закончилась. Что теперь будет?

Оставшееся до конца рабочего дня время текло медленно и почти невыносимо спокойно. Каждый скрип лифта, каждый отдаленный шаг в коридоре заставлял меня вздрагивать и сжиматься внутри в ожидании нового взрыва. Я ждала, что Егор вернется – холодный, яростный, готовый выплеснуть на меня всю злость за сорванный разговор с матерью. Ждала нового звонка от Тамары Павловны с уведомлением об увольнении. Ждала чего угодно.

Но ничего не происходило.

Тишина в приемной была звенящей, нарушаемая лишь моим собственным дыханием и тиканьем часов на стене. Я механически обрабатывала почту, отвечала на нейтральные запросы, подписывала документы, которые приносили осторожные коллеги из других отделов.

Они бросали на меня быстрые, любопытные взгляды – новость о скандале в приемной гендира, должно быть, уже разнеслась по офису со скоростью света.

Но никто не задавал вопросов. Никто не лез. Было ощущение, что все замерли в ожидании, затаив дыхание, наблюдая.

И это затишье пугало.

Ближе к концу рабочего дня в приемную осторожно вошел Евгений, личный водитель Егора. Утром я была настолько занята своими мыслями, что не обратила особого внимания на него. Теперь же я его рассмотрела лучше. Крепкий мужчина лет пятидесяти, с спокойными, добрыми чертами лица, он производил впечатление надежного и душевного человека. Сейчас он выглядел немного смущенным.

– Алисочка, можно к вам? – тихо спросил он.

– Да, конечно, Евгений. Проходите. Как дела на складе?

– Да все улажено, – он махнул рукой, протягивая мне привезенные документы. – Товар приняли, акты подписали, все как вы велели. Никаких проблем. И вашу помощницу, Любовь Ивановну, я домой отвез. Очень... очень милая женщина. – Он даже немного покраснел. – Приглашала меня в гости на пироги. Мы договорились созвониться.

Я смотрела на него, и напряжение последних часов стало потихоньку рассеиваться, уступая место теплой, неожиданной волне нежности. Мама... Настоящий ангел. Даже в такой ситуации она умудрилась создать вокруг себя атмосферу добра и уюта.

– Спасибо Вам большое, Евгений, – искренне улыбнулась я ему. – Вы мне очень помогли.

– Не за что, – он смущенно потупился. – Вы уж тут... держитесь. – И, кивнув, поспешил ретироваться.

Я осталась одна в тихой приемной. Произошедшее днем казалось сюрреалистичным кошмаром. Но сквозь трещины в этом кошмаре пробивался маленький лучик света. Нежданное знакомство мамы. И тот факт, что я выстояла. Выдержала самый яростный натиск.

Глава 11. Передышка

Алиса.

Ровно в шесть часов я закрыла все программы на компьютере. Никаких указаний от Егора не поступало. Никаких сообщений от Тамары Павловны. Я собрала свои вещи с ощущением, что пережила не один день, а целую вечность.

Выйдя из здания, я вдохнула прохладный вечерний воздух полной грудью. Он пах свободой и передышкой. Сражение сегодняшнего дня было окончено. Пусть с неясным исходом, но я не отступила, сохранив свои позиции.

Дорога домой прошла в размышлениях. Я анализировала каждое слово, каждый жест. Его реакцию. Его попытку убрать меня. Его молчание после. Это не было похоже на чистую ненависть. В этом была какая-то странная, извращенная... забота? Или просто нежелание лишнего скандала в стенах офиса?

Уже подходя к дому, я решила позвонить Оксане. Мне была важна любая информация. Я набрала номер, чувствуя, как сжимается желудок от предвкушения и тревоги.

Оксана сняла трубку практически сразу, ее голос звучал взволнованно.

– Лис! Я вся извелась! Говори, что там у тебя? Говорят, что Светланище вылетела из приемной, красная как рак, и Егор ее почти силой в лифт затолкал! Все офисное болото шепчется!

– Оксаночка, привет, – выдохнула я, садясь на край скамейки у подъезда. – День был... тот еще. Но я жива. Ты говорила, узнаешь что-нибудь. Есть что-то?

– О, милая, будь готова, – ее голос стал тише, полным драматизма. – Я сегодня в курилке, как Шерлок Холмс, работала. Так вот, слушай. Про нашего гендира.

Я замерла, вцепившись в телефон.

– И что?

– Все, как один, твердят – трудоголик. Не человек, а робот. Он эту компанию с нуля поднял, сам, без мамочкиных денег, представляешь? Вкалывал сутками. И всех заставляет так же. Никому спуску не дает. Холодный, как айсберг, деспотичный. Поэтому у него секретарши долго не задерживаются – ни одна не выдерживает его темпа и характера.

Сердце почему-то сжалось. Это не совсем совпадало с тем молодым, пылким Егором, которого я знала. Но было похоже на правду.

– А что... с невестой? – почти прошептала я.

Оксана фыркнула.

– А, это Кристиночка! История вообще банальная. Ее мамаша – лучшая подруга Светланы Петровны. Девица учится на журналистке, последний курс. Но, похоже, ее главный предмет – «Как выйти замуж за богатого и властвовать». Наглая, самоуверенная, ходит по офису, как по своему будущему владению, всех критикует, советы раздает.

– И он с ней...? – мне было трудно выговорить.

– Говорят, он с ней холоден, как и со всеми. Она его, по слухам, дико боится, перед ним стелется, ага. А вот на сотрудниках отрывается – знает, что связываться с ней никто не будет, все работу берегут. Так что держи ухо востро, если она к тебе пожалует. Эта кукла с характером.

Я молча переваривала информацию. Пазл складывался в мрачную, но четкую картину. Егор, закованный в лед собственной обиды и одержимость работой. Кристина – удобная, подобранная матерью марионетка. И Светлана Петровна, дергающая за все ниточки.

– Оксана, спасибо тебе огромное, – искренне сказала я. – Ты не представляешь, как это важно.

– Да ладно, чего уж, – она смущенно замямлила. – Ты держись там, слышишь? Если что, я всегда на подхвате. Эта Кристина ко мне в бухгалтерию как-то заглядывала с претензиями, так я ей такую смету на глаза нарисовала, что она с тех пор мой отдел стороной обходит. – В ее голосе зазвучало знакомое боевое настроение.

Я рассмеялась, и часть тяжести как будто свалилась с плеч.

– Ты лучшая, Оксанка. Обнимаю тебя крепко-крепко.

– Давай, пока, Лисеныш. Не вешай нос.

Положив трубку, я еще посидела, вдыхая свежий вечерний воздух.

Открывая дверь квартиры, я почувствовала, как меня окутало тепло, запах домашнего ужина и... радостный смех. В прихожей, снимая пальто, я застыла от неожиданности. Из гостиной доносился низкий, приятный мужской басок и счастливый, заливистый смех Аленки.

Я вошла в комнату. За столом, уставленным тарелками с остатками пирогов, сидела мама, сияющая, с румянцем на щеках. Напротив нее – Евгений, тот самый водитель, выглядевший уже не смущенным, а вполне себе довольным и домашним. Аленка карабкалась к нему на колени, показывая какую-то игрушку.

– Мамочка! – увидев меня, она сорвалась с места и побежала обниматься. – А к нам в гости дядя Женя пришел! И он мне лягушку из бумаги сделал!

Мама встала, ее глаза лучились счастьем.

– Алисонька, вернулась! Мы уже с Евгением пирожками разговелись. Он такой мастер на все руки, оказывается! И кран на кухне починил, который все капал!

Евгений поднялся, немного смутившись снова, но улыбка не сходила с его лица.

– Здравствуйте, Алиса. Любовь Ивановна настояла... Я ненадолго.

– Да оставайтесь, Женя, чего уж там! – махнула рукой мама. – Чайку еще попьем.

Я смотрела на эту идиллическую картину, и последние льдинки тревоги и страха внутри окончательно растаяли. После ледяного офиса, после истерики Светланы Петровны, этот дом, наполненный теплом, смехом и простым человеческим добром, был настоящим спасением.

– Конечно, оставайтесь, – улыбнулась я Евгению. – Спасибо вам за сегодня. И за маму отдельное спасибо.

Вечер прошел удивительно легко и душевно. Мама расцвела, болтала без умолку, Аленка души не чаяла в новом «дяде», который умел мастерить удивительные вещи из подручных средств. Я молча наблюдала, пила чай и чувствовала, как силы потихоньку возвращаются ко мне.

Когда Евгений наконец ушел, пообещав зайти в выходные и помочь с починкой маминой швейной машинки, я помыла посуду, уложила Аленку и вернулась в гостиную. Мама сидела в кресле, вязала и тихо улыбалась чему-то своему.

– Мам, – села я рядом на диван. – Ты не против, что он... что так получилось?

Она отложила вязание и посмотрела на меня своими добрыми, мудрыми глазами.

– Дочка, жизнь всегда дает нам неожиданные встречи. Иногда именно тогда, когда это больше всего нужно. Он хороший человек. Простой. Честный. И ему одиноко. А нам... нам давно не хватало в доме мужской энергии. – Она помолчала. – А как у тебя, родная? Я вижу, день был непростой.

Я не стала врать. Не стала рассказывать про Светлану Петровну. Но я сказала правду.

– Да, мам. День был тяжелый. Но я справилась. И знаешь, глядя на тебя, на то, как ты умеешь находить радость в мелочах, я понимаю, что все будет хорошо. Мы со всем справимся.

Она кивнула, и в ее взгляде читалась безграничная вера в меня.

– Конечно, справимся. Главное – держаться вместе.

Я легла спать с неожиданно легким сердцем. Сегодняшняя буря осталась позади. Я получила передышку. Ценную, золотую передышку, чтобы перевести дух, собраться с силами и подготовиться к следующим сражениям.

Теперь я знала врага в лицо. Со всеми его слабостями и пороками. И это знание было моим оружием.

Завтрашний день меня больше не пугал. А зря.

Глава 12. Проблема улажена

Алиса.

Среда.

Я с трепетом шла на работу. Смесь разных состояний бурлила во мне: леденящий страх перед новой встречей с Егором, жгучий стыд от вчерашней сцены с его матерью, щемящий интерес к тому, что же будет дальше, и давящая необходимость держаться ради дочки и мамы. Я чувствовала себя разбитой и собранной одновременно.

Войдя в приемную, я поняла, что Егор был уже на работе. Дверь в кабинет была приоткрыта. Он разговаривал по телефону. Я слышала его голос, вернее, не голос, а раскаты грома, полные такой ярости, что по коже побежали мурашки.

– Вы что, сводите баланс в школьной тетради в клеточку?! – ревел он, и стены, казалось, содрогались вместе с дорогими картинами в строгих рамах. – Ты не понимаешь, это же срыв госконтракта на двадцать миллионов! Ты себе хоть представляешь, какая ответственность за это? Они что, по-русски не разговаривают? Как же ты с ними договаривался до этого?!

Мое сердце упало. Проблема с иностранным партнером. Я замерла у своего стола, прислушиваясь. В его крике сквозила не просто злость, а настоящее отчаяние.

– Черт знает что!

В процессе его монолога я поняла – ему срочно нужен переводчик.

А у меня как раз был диплом факультета иностранных языков. И хоть я никогда не работала по специальности, я всегда поддерживала уровень, читая книги в оригинале, смотря фильмы без перевода. Это было мое маленькое хобби, привычка со студенческих времен, островок другой жизни.

Адреналин ударил в голову. Это шанс. Не просто помочь. Доказать ему и себе, что я не «вертихвостка», а профессионал.

Собрав всю свою волю в кулак, я подошла к рокочущему кабинету и осторожно вошла внутрь, закрыв за собой дверь.

Он не видел меня. Он носился по кабинету, как раненый зверь, с телефоном у уха, дыша огнем. Его лицо было искажено гримасой ярости и бессилия.

Я сделала шаг вперед, чтобы окликнуть его, но в этот момент он бросил телефон на стол, резко развернулся и… увидел меня.

Его глаза, полные гнева, метнулись на меня. Не думая, не осознавая, он стремительно подошел ко мне. И прежде, чем я успела что-то сказать, он с силой уперся ладонями в стену по обе стороны от моей головы, прижав меня к ней.

Мир перестал существовать, исчезло все, кроме него. Его разгневанного, прекрасного лица всего в сантиметрах от моего. Его тяжелого, прерывистого дыхания, пахнущего мятой и гневом. Его знакомого, до боли родного запаха, запаха его кожи и парфюма, который когда-то сводил меня с ума.

Ноги подкосились. Голова закружилась. Пять лет стерлись в одно мгновение. Передо мной был не ледяной начальник, а мой Егор. Тот, кого я любила до беспамятства.

Я видела, как в его глазах, еще секунду назад полных чистого неистовства, промелькнуло что-то другое. Шок. Растерянность. Осознание близости. Его взгляд скользнул по моим губам, и его собственные губы чуть приоткрылись.

Я из последних сил собрала волю в комок. Это не тот момент. Не те чувства.

– Я… я могу помочь, – прошептала я, и мой голос прозвучал хрипло и неуверенно. – С переводом. У меня диплом переводчика.

Он замер. Его тяжелое дыхание было единственным звуком в внезапно наступившей тишине. Он смотрел на меня, не отрываясь, и я не могла понять, что творится у него внутри. Шок от моих слов? Или от нашей внезапной, взрывоопасной близости? От того, что стены, которые он так выстраивал, дали трещину?

Он медленно, будто через силу, отстранился, опустил руки. Его взгляд стал остекленевшим, отрешенным.

– Что? – это был не вопрос, а хриплый, потерянный выдох.

– Контракт, – заставила себя говорить четче, пряча дрожь в голосе. – Английский? Я свободно говорю. Я могу позвонить, все уладить.

Он продолжал смотреть на меня, и в его глазах шла борьба. Гордость, недоверие, отчаяние и какая-то тень… надежды?

Наконец, он резко кивнул в сторону телефона на столе.

– Звони. Немедленно. Номер предпоследний в списке вызовов. Мистер Джонс.

Он отошел к окну, повернувшись ко мне спиной, давая понять, что разговор окончен. Но его плечи были по-прежнему напряжены, а сжатые кулаки выдавали внутреннюю бурю.

Я подошла к столу, взяла телефон и набрала номер. Голос в трубке прозвучал раздраженно и торопливо.

И я заговорила. Гладко, уверенно, подбирая профессиональные термины, гася его раздражение спокойными, вежливыми фразами. Я была не Алисой, его бывшей и секретаршей. Я была специалистом, решающим проблему.

Через пять минут все было улажено. Недоразумение устранено, контракт спасен.

Я положила трубку.

– Все решено, Егор Александрович. Мистер Джонс приносит извинения за недопонимание. Подписание состоится в первоначально оговоренные сроки.

Он медленно повернулся. Гнев с его лица ушел, сменившись сложной, нечитаемой маской. Он смотрел на меня так, будто видел впервые.

– Спасибо, – произнес он наконец, и в его голосе не было ни льда, ни снисхождения. Была лишь усталая констатация факта. – Можешь идти.

Я кивнула и вышла из кабинета, закрыв за собой дверь. Прислонившись к косяку, я закрыла глаза, чувствуя, как бешено колотится сердце.

Я думала, что знала врага в лицо. Я думала, что готова к битве. Но я не была готова к этому. К его внезапной близости. К тому, что под маской льда все еще тлеют угли. К тому, что мое оружие – не только знание его слабостей, но и моя собственная сила, которую я сама успела забыть.

Глава 13. Невеста

Алиса.

Не успела я отдышаться, пытаясь осмыслить взрывную близость в кабинете Егора, как дверь в приемную с силой распахнулась.

На пороге стояла она. Кристина. Я узнала ее по описанию. Высокая, с идеальной укладкой, в дорогом брендовом костюме. Ее глаза, холодные и оценивающие, мгновенно нашли меня.

– Так это и есть та самая? – ее голос, громкий и пронзительный, разрезал тишину приемной. Она сделала несколько шагов ко мне, высоко задрав подбородок. – Стерва, которая смеет ошиваться около моего жениха?

Я замерла, все еще находясь под властью предыдущих эмоций. Мозг отказывался переключаться. Я просто тупо стояла и моргала, глядя на это разгневанное кукольное лицо.

– Тетя Света все рассказала! – она выплевывала слова, не давая мне и звука вставить. – Как ты унизила Егора! Как переспала с его лучшим другом! Как разрушила ему жизнь! Кто тебе вообще позволил показаться ему на глаза?

Каждое слово било под дых, точнее и больнее любого кулака. Воздух перехватило. Я стояла, парализованная, чувствуя, как по щекам разливается жгучий румянец, а внутри все сжимается в тугой, болезненный комок.

«Что ты можешь знать?» – пронеслось в голове вихрем в ответ этой разряженной, ядовитой кукле. – «Что ты можешь понимать, маленькая Барби, проданная по сговору двух стареющих светских львиц? Ты живешь в мире, где все решают деньги и связи, а не подлые спектакли в гостиничных номерах! Тебя не подставляли. Не делали без вины виноватой. Не отнимали самого дорогого человека, ломая тебе жизнь одним махом. То, что я пережила, не пожелаю и врагу».

Беспомощность душила горло. Хотелось кричать, рвать на себе волосы, доказывать, что все было не так. Но язык не поворачивался. Он будто онемел от давней, въевшейся боли.

И тут, сквозь этот хаос обиды и ярости, как луч солнца сквозь грозовую тучу, пробилась мысль о ней. О моей Аленке.

«Самое светлое, что у меня осталось от любви – она. Моя дочка. Мое чудо. Мой лучик света, родившийся из того самого кошмара. Она – мое главное оправдание, мой щит и мой самый большой выигрыш в той подлой игре. Я выстояла тогда ради нее. И я выстою сейчас. Ради нее. Ради того, чтобы у нее была крыша над головой, еда на столе и будущее, которое я сама для нее построю. Все это – ради нее».

Это осознание не сделало меня сильнее физически. Руки все так же дрожали, а на глаза наворачивались предательские слезы. Но внутри, в самой глубине души, что-то твердо встало на место. Я была жертвой, а не преступницей. И я была матерью, сражающейся за своего ребенка.

Я не стала ничего говорить этой расфуфыренной хищнице. Я просто посмотрела на нее. И, кажется, в моем взгляде было уже не отчаяние, а что-то иное. Что-то, что заставило ее на мгновение смолкнуть. Потому что против правды, какой бы горькой она ни была, бессильны любые, даже самые нарядные, куклы.

И в этот момент дверь кабинета Егора распахнулась. На пороге стоял он сам. Его лицо было мрачным, взгляд был устремлен на Кристину.

– Что здесь происходит? – его голос прозвучал тихо, но с такой металлической холодностью, что даже Кристина вздрогнула.

И тут произошла мгновенная метаморфоза. Из разъяренной фурии она превратилась в кроткого, испуганного олененка. Ее плечи опустились, взгляд стал жалобным и невинным.

– Егорушка, милый, я просто пришла тебя проведать, – она заговорила вкрадчивым сладким голосом, делая шаг к нему. – Соскучилась...

– Мне некогда заниматься пустыми разговорами, Кристина, – он произнес ровно, отсекая любые возражения. – Тебе не пора на учебу?

Затем он перевел тяжелый взгляд на меня. И мне показалось – нет, я увидела в его глазах не просто досаду или злость. Там была грусть. Глубокая, старая, как мир, грусть.

– Алиса. Принеси мне кофе.

С этими словами он развернулся и ушел в кабинет, захлопнув дверь прямо перед носом у Кристины, которая уже открыла рот для нового жалобного послания.

Эмоциональные качели добили меня окончательно. Я стояла, чувствуя себя абсолютно выжатой и опустошенной.

Кристина медленно повернулась ко мне. Ее кукольное личико снова исказила злая гримаса.

– Что застыла, прислуга? – прошипела она так, чтобы он не услышал. – Тебе сказано – кофе. Выполняй.

И, высокомерно подняв подбородок, она выплыла из приемной, оставив после себя шлейф дорогих духов и тяжелую, отравленную атмосферу.

Ноги сами понесли меня. Но не к лифту, а в соседнюю дверь – в ту самую комнату для сотрудников с кофемашиной, о существовании которой мне «забыла» сообщить Тамара Павловна.

Мои руки дрожали, когда я ставила чашку под аппарат. Запах свежемолотого кофе немного привел меня в чувство. Потом мой взгляд упал на небольшой холодильник. Я открыла его. Внутри аккуратно стояли упаковки с соками, йогуртами и несколько изящных пирожных в кондитерских коробочках.

Не думая, почти на автомате, я взяла одно – с воздушным безе и ягодами. И поставила его на поднос рядом с чашкой дымящегося черного кофе.

Я вошла в его кабинет, не глядя на него. Сосредоточилась на том, чтобы не расплескать содержимое подноса, чтобы мои пальцы не выдали дрожи.

– Ваш кофе, Егор Александрович, – произнесла я ровным, безжизненным голосом, ставя чашку и тарелку с пирожным на край его стола.

И только тогда я рискнула поднять на него глаза. Он не смотрел на меня. Его взгляд был устремлен в окно, в серую дымку города. Его лицо было усталым и отрешенным. Таким я его еще не видела. Таким... человечным.

Он медленно повернул голову. Его взгляд скользнул по чашке, затем по пирожному. На его лице не дрогнул ни один мускул.

– Вам что-то еще будет угодно? – спросила я, готовая уже бежать отсюда, спрятаться.

Он медленно, почти машинально, взял вилку и отломил крохотный кусочек безе. Поднес ко рту. Прожевал. И снова уставился в окно.

– Нет, – наконец произнес он тихо, все так же глядя за стекло. – Можешь быть свободна.

Я вышла. И за закрытой дверью впервые за этот день позволила себе выдохнуть.