Текст книги "Блистательный Париж. История. Легенды. Предания"

Автор книги: Елена Чекулаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

Скоро Мария Медичи бежала за границу, а маршал де Марильяк, предлагавший убить кардинала, был обезглавлен. Анна Австрийская отделалась легким испугом, но Ришелье продолжал плести вокруг нее свои сети. В одну из них она попалась в 1637 году, когда «верные люди» предложили ей наладить переписку с мадридской родней. Испания давно воевала с Францией, и, чтобы избежать обвинений в нелояльности, Анна много лет не общалась с соотечественниками и уже начала забывать родной язык. Ее вполне безобидные письма испанскому послу Мирабелю немедленно попали в руки кардинала и вместе с письмами герцогине де Шеврез – гораздо менее безобидными – были переданы королю в доказательство нового заговора. Но на этот раз у Анны нашлась заступница – юная монахиня Луиза де Лафайет, с которой верный себе король завел возвышенный «духовный роман». Она упрекнула Людовика в жестокости по отношению к жене и напомнила, что по его вине Франция до сих пор остается без наследника.

Этого внушения оказалось достаточно, чтобы в декабре 1637 года король провел ночь в Лувре, и через положенное время у королевы родился сын – будущий «король-солнце» Людовик XIV. Два года спустя на свет появился его брат, герцог Филипп Орлеанский. Впрочем, многие историки сомневаются, что отцом обоих детей в самом деле был Людовик XIII. На эту роль предлагалось множество кандидатур, включая Ришелье, Мазарини и даже Рошфора – того самого негодяя из «Трех мушкетеров». Не лишено вероятности предположение, что кардинал лично выбрал и подослал к тоскующей королеве какого-нибудь молодого крепкого дворянина, чтобы обеспечить появление дофина.

К тому времени испанское воспитание уже забылось, и Анна Австрийская не считала нужным хранить верность нелюбимому супругу. Несколько лет на его место претендовал брат короля Гастон Орлеанский, которого объединяла с Анной ненависть к Ришелье. А в 1634 году рядом с королевой появился тот, кому суждено было провести рядом с ней остаток лет – молодой итальянский священник Джулио Мазарини. Представляя его Анне, Ришелье мрачно пошутил: «Полагаю, он понравится вам, потому что похож на Бекингема». Действительно, итальянец был как раз таким мужчиной, какие нравились Анне, – пылким, галантным и не скрывающим эмоций. Однако он надолго уехал в Рим и никак не мог быть причастен к рождению принца Людовика.

У короля тем временем появился новый любимец – молодой дворянин Анри де Сен-Мар. Привязанность к нему Людовика оказалась столь глубокой, что 17-летний нахал едва не преуспел в удалении Ришелье от власти.

Великий кардинал Ришелье

Однако искушенный в интригах кардинал все же переиграл неопытного соперника. Сен-Мар был обвинен в государственной измене и казнен. Всемогущий первый министр торопился завершить дела, чувствуя, что конец близок. 4 декабря 1642 года он скончался в своем дворце, завещанном королю, – это был знаменитый Пале-Рояль.

За 18 лет Ришелье удалось сделать почти невозможное: одолеть всех врагов внутри страны и за ее пределами, укрепить монархию и создать условия для ее расцвета при «короле-солнце». Он сам говорил, что сделал из Франции умирающей Францию торжествующую. Позже это признали и те, кто бурно радовался смерти «тирана в рясе». Признал и Александр Дюма, так нелестно изобразивший Ришелье в «Трех мушкетерах». В следующих романах мушкетерской трилогии герои с ностальгией вспоминали о «великом кардинале».

Королева Анна плакала, узнав о смерти своего старого врага. Король, напротив, сочинил веселую песенку, где перечислялись грехи покойного. Но веселье было недолгим: спустя полгода туберкулез свел Людовика XIII в могилу. Перед смертью он заставил королеву подписать отказ от регентства, слабым голосом сказав: «Она все испортит, если станет править одна». В последний раз оскорбив жену, король испустил дух. И тут легкомысленная и ветреная женщина, какой все считали Анну, проявила неожиданную твердость. Сначала она явилась в парламент и настояла на отмене завещания короля и объявлении себя регентшей. Потом добилась назначения первым министром Мазарини, которого предлагал на этот пост покойный Ришелье. Все дивились такому совпадению взглядов. Удивление прошло лишь тогда, когда итальянец стал все дольше задерживаться в апартаментах Анны. А потом и вовсе перестал уходить оттуда. Тут французы поняли, что королева отдала власть над государством своему любовнику.

Надо сказать, что сама Анна Австрийская до последнего отрицала это. Она даже утверждала, что кардинал не любит женщин, поскольку «у мужчин в его стране совсем другие наклонности». Еще она говорила, что Мазарини пленил ее исключительно умственными качествами. Это опровергал сам вид сорокалетней королевы, которая впервые в жизни выглядела счастливой, часто улыбалась и проявляла необычное оживление. Парижане сделали свои выводы: на улицах распевали нелестные куплеты о королеве. Прежде французы жалели ее как жертву Ришелье, но теперь, связав свою судьбу с итальянским выскочкой, она обрекла себя на всеобщую ненависть.

Мазарини продолжал политику Ришелье. Шла война с Испанией, казна пустела, вводились все новые налоги.

Летом 1648 года недовольство всех слоев народа достигло предела. В одну ночь улицы Парижа покрылись баррикадами, и королеве с юным королем и кардиналом пришлось бежать из города. Так началась Фронда – мощное движение, направленное не только против Мазарини, но и против королевского абсолютизма. В нем участвовали весьма разнородные силы, и хитрому кардиналу – достойному преемнику Ришелье – удалось расколоть их и усмирить по частям, действуя чаще всего не силой, а подкупом. Тут-то на сцене и появился Шарль д’Артаньян, новоиспеченный лейтенант мушкетеров. Это он в «ночь баррикад» сумел вывезти из восставшего Парижа королевскую семью. Все годы Фронды д’Артаньян оставался верным подданным Мазарини, за что и был награжден чинами и поместьями. На его свадьбе с мадемуазель де Шанлеси в 1659 году присутствовал не только кардинал, но и сам король. А вот королевы Анны там не было, и история ничего не знает о ее отношениях с храбрым мушкетером.

Королева Франции Анна Австрийская

Дюма выдумал и любовь д’Артаньяна к королевской камеристке Бонасье, и многие другие эпизоды знаменитого романа. Однако характеры героев переданы им удивительно точно. Д’Артаньян был храбр, Ришелье – мудр и жесток, Мазарини – хитер и пронырлив. Королеву Анну Австрийскую писатель изобразил женщиной, которую прежде всего волнуют ее чувства, и снова оказался прав. Анна не была ни жестокой, ни корыстной. Она по-своему заботилась о благе государства и все же имела об этом благе самое смутное представление. Ее нельзя поставить рядом с такими великими государынями, как английская Елизавета I или российская Екатерина II. Но она не похожа и на беззаботных мотыльков вроде Марии-Антуанетты. Да, Анна не могла оценить преобразования Ришелье, но у нее хватило решимости в годы Фронды выступить против феодалов, грозящих растащить страну на куски. Уже за это Франция должна быть ей благодарна.

В начале 1651 года бушующие волны Фронды поднялись так высоко, что Мазарини пришлось покинуть не только столицу, но и страну. Королеву снова лишили личного счастья, и это казалось ей невыносимым. Она даже пыталась уехать следом за своим возлюбленным, но вооруженные парижане удержали ее во дворце. Уже через год кардиналу удалось вернуться, а вскоре движение протеста пошло на спад. Улаживались и внешние дела: война с Испанией закончилась победой, для закрепления которой планировалось женить короля на испанской принцессе Марии-Терезе – племяннице Анны. Для этого было лишь одно препятствие: любовь 20-летнего Людовика к племяннице кардинала Марии Манчини. Мазарини повел было дело к браку между ними, но королева решительно выступила против. Это была единственная размолвка влюбленных, которых многие парижане считали тайными супругами. Кардинал отступил, и в 1660 году испанская инфанта въехала в Париж. Быть может, беседуя с родственницей, Анна пожелала ей быть более счастливой в браке, чем она сама. Но получилось иначе: Людовик XIV запер жену во дворце, проводя время с многочисленными любовницами.

В марте 1661 года скончался Мазарини: он долго болел и изводил капризами королеву, которая преданно ухаживала за ним. После этого Анна смогла выполнить давнее желание и удалилась на покой в основанный ею на окраине столицы монастырь Валь-де-Грас. Там она и умерла 20 января 1666 года, оставив после себя последнюю загадку – тайну «Железной маски». Этого безымянного узника Бастилии тот же Дюма считал старшим сыном Анны Австрийской от Людовика. Другие авторы выдвигают свои версии, а истина похоронена в соборе Сен-Дени вместе с мятежной душой испанской королевы Франции.

Пале-Рояль и споры о колоннах Бюрена

Одним из выдающихся строителей XVII века можно без преувеличения назвать кардинала Ришелье. Он построил во Франции множество домов, дворцов и даже город, созидая для себя и королевской семьи.

Переезжая из одного замка в другой, Ришелье никак не мог найти то, что отвечало бы всем его требованиям. Ему по душе была сельская жизнь, но интенсивная государственная деятельность вынуждала его жить в Париже. В 1624 году он купил поместье Анжен (или Рамбуйе), расположенное в двух шагах от Лувра, на улице Сент-Оноре.

Поместье с внутренним двором и садом состояло из нескольких зданий. Заказ на перестройку получил протеже кардинала Ришелье – архитектор Жак Лемерсье. Через несколько лет Анжен превратился в настоящий кардинальский дворец с гвардейским залом в 180 квадратных метров и огромным камином, библиотекой и театром (с 1661 года и до самой смерти здесь работал Мольер со своей труппой). За счет сноса укреплений времен Карла V удалось расширить сад.

Кардинал Ришелье был одним из первых коллекционеров своего времени. Поэтому не удивительно, что главными украшениями дворцового интерьера послужили картины: две серии с изображениями всех зданий, построенных Ришелье, и галерея портретов великих служителей монархии. Опубликованная после смерти кардинала опись насчитывает 262 картины, среди них работы Леонардо да Винчи, Рафаэля, Тициана, Л.П. Рубенса, А. Дюрера. Кроме картин, Ришелье увлекался фарфором, скульптурой, гобеленами.

Луиза де Лавальер

Кардинал поселился во дворце еще до завершения всех работ. Здесь он и умер в 1642 году, завещав все королевской семье.

Овдовев, Анна Австрийская с детьми перебралась из холодного и мало приспособленного для жилья Лувра во дворец кардинала, который отныне получил название Королевского. В 1650 году королева была вынуждена бежать из дворца, спасаясь от Фронды. Из-за страшных воспоминаний детства Людовик XIV не захотел сюда больше возвращаться и, став королем, подарил дворец своему брату Филиппу Орлеанскому. До самой французской революции и в годы Реставрации Королевский дворец останется во владении семьи Орлеанов.

Однако в 1661 году в этом дворце произошла встреча, изменившая весь ход французской, и, возможно, европейской истории. Людовик XIV встретил молоденькую фрейлину своей тетушки Луизу де Лявальер, ради которой он начал строительство Версальского дворца, ставшего впоследствии олицетворением абсолютизма.

До 1776 года разные владельцы вносили лишь незначительные изменения в архитектуру ансамбля. И только герцог Шартрский, будущий Филипп-Эгалите, затеял огромные работы по переделке дворца. Герцог был жаден до денег и решил использовать свои владения с выгодой: он заказал архитектору Виктору Луи застроить сад с трех сторон однотипными домами с аркадами, где на первых этажах расположились лавочки и кафе. Луи разработал также проект Французского театра – сегодня в этом здании размещается Комеди Франсез.

С конца XVIII века полностью изменился не только облик всего ансамбля (он теперь не имеет ничего общего с архитектурой, созданной во времена Ришелье), но и репутация целого квартала. Отныне Королевский дворец и прилегающие к нему улицы, названные в честь сыновей герцога Орлеанского Божоле, Валуа и Монпансье, ассоциировались только с различного рода увеселительными заведениями. В саду был поставлен цирк Шапито, его заменил зал для танцев, а потом небольшой театр, сгоревший в 1798 году.

Под аркадами прогуливались девицы легкого поведения: это было единственное место во всем Париже, где их не могли арестовать, поскольку герцог Орлеанский запретил полиции появляться на территории своего сада. Одним из посетителей подобных заведений был восемнадцатилетний Наполеон Бонапарт.

На некоторое время сад Королевского дворца стал революционным центром столицы. В кафе Слепых (название дано потому, что все оркестранты были слепыми и не могли узнать ни одного посетителя) собирались противники королевской власти, а в саду Камиль Демулен произносил свои пламенные речи и призывал к взятию Бастилии.

В одной из лавок галереи Королевского дворца Шарлотта Корде купила нож, которым зарезала Марата.

Несмотря на заигрывания с революционерами, Филипп-Эгалите был казнен в кровавом 1793 году, а его дворец национализировали.

С 1800 до 1807 года в нем располагались сначала биржа, потом ее сменила судебная палата по коммерческим спорам.

В 1814 году Людовик XVIII вернул дворец Орлеанам. Архитектору Пьеру Фонтену было поручено оформить заново интерьеры. Прекратили свое существование рядом с дворцом все рестораны, игорные дома и бордели. В почетном дворе построили двойную колоннаду Орлеанов. После реконструкции дворец превратился в центр парижской великосветской жизни. В его гостиных пели сестры Малибран (младшая больше известна под именем Полины Виардо), играл молодой Ференц Лист, устраивались литературные вечера.

Во время революции 1848 года дворец был разграблен, через четыре года его окончательно национализировали, Коммуна 1871 года – сожгла его.

Дворец восстановили. С 1873 года и по сей день в нем помещается Государственный Совет. Сам дворец посетить нельзя, но открыт сад, так что можно почувствовать ту атмосферу покоя, которая в середине двадцатого века привлекла сюда, в маленькие квартирки над аркадами французскую интеллектуальную элиту.

Совсем недавно в Почетном дворе поднялись от земли четкие ряды разновысоких колонн с черно-белыми вертикальными полосами. Это необычное произведение по имени его автора называется Колонны Бюрена. Их появлению предшествовала неистовая полемика, многие общественные и политические деятели и простые граждане протестовали против появления современной скульптуры в месте, не подходящем, как они утверждали, для артистических экспериментов.

С садом Пале-Руаяль связаны многие широко известные имена: в разное время здесь бывали Г. Флобер, братья Гонкур, Ш.О. Сент-Бев, жили художник О. Фрагонар, писательница Габриетт Колетт и писатель Жан Кокто.

Конная статуя женщине – в центре Парижа

Улица Риволи проходит параллельно Сене и соединяет площадь Согласия с площадью Бастилии. Эту улицу можно по праву считать одним из величайших достижений Наполеона в области градостроительства. Проект был осуществлен архитекторами Шарлем Персье и Пьером Фонтэном, но окончательно она была завершена только во времена правления Луи-Филиппа.

На улице Риволи есть небольшая прямоугольная площадь, называемая площадью Пирамид. С трех сторон ее окружают дома с аркадами. В центре площади высится конная статуя Жанны Д’Арк – работа скульптора Эммануэля Фремье 1874 года.

Дома на участке улицы, идущем вдоль Тюильри, опираются на аркады, так что создается размеренный и торжественный ритм движения. В этих домах расположены бутики, кафе, а также небольшие магазинчики, предлагающие различные сувениры.

На участке улицы Риволи между улицей Кастильоне и площадью Пирамид раньше был Манеж Тюильри. В 1789 году его переоборудовали под зал заседаний, который использовался Учредительным собранием, затем Законодательным собранием и Конвентом. Именно здесь 22 сентября 1792 года была провозглашена Республика (об этом свидетельствует мемориальная доска, прикрепленная на решетке сада Тюильри напротив дома № 30), а через три месяца начался судебный процесс по делу короля Людовика XVI, завершившийся смертным приговором.

Площадь Пирамид, расположенная напротив входа в Тюильри, напоминает своим названием о наполеоновской экспедиции в Египет, однако на ней установлена конная статуя Жанны Д’Арк.

В доме № 26 находится кафе, основанное в начале XX века австрийским кондитером. Оно интересно своим декором: кроме новых ламп в стиле артдеко 1920-х годов, все остальное практически осталось неизменным с момента создания кафе. Ну а о престижности и категории заведения можно судить по тому, что здесь бывали Марсель Пруст, Коко Шанель и английский король Георг V.

Легенды о Жанне Д’Арк

Тайны Жанны Д’Арк начинаются с самого ее имени. Взять хотя бы то, что при жизни Жанна никогда и никем не называлась Д’Арк, а только Жанной Орлеанской Девственницей.

Автором первой легенды был директор национального архива Жюль Мишле. Он создал шеститомную «Историю Франции», не особенно сообразуясь с доступными ему документами. После него многие историки стали выдвигать одну и ту же версию, что «дочь народа» увлекла народ за собой, решив выдворить англичан из Франции.

Историк Робер Амбелен многое в этих текстах называет нелепостью. Он приводит факты из процесса, подвергшего ее осуждению как ведьму.

Жанна д’Арк

Жанна с высокомерным презрением отвергла утверждения, будто она пасла домашний скот или работала по хозяйству. По рассказам очевидцев, она изумила Карла VII и герцога Алансонского мастерством в верховой езде, в играх, распространенных среди знати (кентен, игра в кольца) и требовавших совершенного владения оружием.

Сама же она в ходе судебного процесса не раз заявляла, что ей не ведома собственная фамилия, уточняя при этом, что зовут ее Жанна. На вопрос о родителях Жанна Девственница ответила конкретней. Родителями назвала Жака и Изабеллу Д’Арк, выговаривая «Тарк» вместо «Д’Арк». Выходит, сама она эту фамилию носить не собиралась?

Это семейство было родом из Аркан-Барруа, откуда и происходит их фамилия. Еще в 1380 году оно обладало несколькими небольшими ленами (лен – феодальное земельное владение). Сам «бедный землепашец» Жак Д’Арк родился в 1375 году в Сеффоне, в старинном рыцарском семействе. Так получилось, что ветвь, к которой принадлежал Жак, из-за Столетней войны разорилась и временно утратила дворянское звание. Тем не менее Жак женился на знатной девице Изабелле де Бутон, по прозвищу Римлянка (она совершила паломничество в Пюи, что приравнивалось к паломничеству в Рим). Ряд ученых пользуется в своих исследованиях этим прозвищем, ибо оно маскирует знатность Изабеллы, о которой свидетельствует истинная фамилия. Богатством, правда, Изабелла не обладала, но зато ее семья гордилась брачными связями с известными дворянскими семьями.

Итак, Жак женился и стал жить в Домреми, где за счет доходов от бывших у него прежде ленов он брал в аренду обрабатываемые земельные участки. В 1419 году Жак Д’Арк был дуайеном (старостой) Домреми, где командовал лучниками местного ополчения. А еще он был генеральным откупщиком в этих местах, управлял сеньорией Домреми, взимал подати, командовал небольшой крепостью на острове, руководил операциями полиции. Наконец, в Гре у него была небольшая усадьба. Его ежегодный доход составлял пять тысяч золотых франков. Так был ли Жак Д’Арк представителем крестьянской бедноты?

У Жака от Изабеллы де Бутон было несколько детей, один из которых, Пьер, в 1436 году получил от герцога Карла Орлеанского звание рыцаря Дикообраза. Для получения этого звания требовалось быть дворянином и иметь предков-дворян не менее чем в четырех поколениях. Кроме всего, представители другой ветви этой семьи уже с 1408 года в разном качестве служили при дворе короля Карла VI. Становится очевидным, что официальные сообщения, изображавшие Жанну Девственницу дочерью бедных крестьян, не более чем миф.

В средневековом обществе Франции существовали различные социальные категории: крепостные крестьяне (сервы); вилланы; буржуа (разночинцы); духовенство; знать. Но выделялись и несколько необычные категории. Например, подкидыши – дети, брошенные на произвол судьбы, которых взял под свое покровительство сеньор данного лена. В этом случае они были крепостными (сервами). Бастарды – дети, рожденные матерями из разночинцев или из знати, считались дворянами, но должны были иметь на гербах своих родителей особый геральдический символ, так называемую черную полосу – знак незаконнорожденности.

Ясно, что лучше было оказаться бастардом знатного семейства, чем законным чадом разночинца. Таинство брака в глазах знати вовсе не стояло на первом месте. И бастарды были почти в каждой знатной семье. Особенно прославился в этой области Людовик, герцог Орлеанский. Его называли и проще – Луи Орлеанский.

Начиная с 1392 года, короля Карла VI периодически поражали приступы безумия, перемежавшиеся периодами ясного сознания. Но безумный или в ясном сознании, король давно не выносил вида королевы Изабеллы Баварской. Он жил во дворце Сен-Поль с дочерью нормандского «барышника» Одеттой де Шандивер. Королева платила мужу той же монетой. Она жила во дворце Барбетг, где каждый день принимала своего деверя, красивого и во всех отношениях блестящего Луи Орлеанского, не боясь быть избитой до полусмерти Карлом VI. Изабо не стеснялась показываться с герцогом на людях, вызывая этим возмущение в народе. Их связь началась в 1397 году и продолжалась до самой смерти Луи Орлеанского. От связи королевы Изабо с Луи Орлеанским на свет появилось несколько детей. Существовал и еще один ребенок, родившийся примерно в 1403 году, ставший впоследствии известным как Жан Дюнуа Бастард Орлеанский. Его матерью считалась официальная любовница Луи Орлеанского Марьетт Д’Энгьен. Но кое-какие данные позволяют предполагать, что Марьетт согласилась спасти честь одной очень знатной и высокопоставленной дамы и только играла роль настоящей матери, в то время как Луи Орлеанский действительно был отцом Жана графа Дюнуа Бастарда Орлеанского. А кто мать? Невольно напрашивается вывод: Изабелла Баварская. Тем более, что к моменту рождения Бастарда Орлеанского его уже нельзя было выдать за одного из сыновей Карла VI. Король полностью отказался от какого-либо общения с женой.

Именно в этот период в Париже появляется дама по имени Жанна Д’Арк, свояченица Жака Д’Арка и будущая крестная мать Девственницы. Предположительно именно она помогала решить все организационные вопросы, связанные с первыми месяцами жизни Жана Дюнуа: перевозки с места на место ребенка, поиски кормилицы, сохранение тайны и т.д.

В июне 1407 года небезызвестная Жанна Д’Арк вновь объявляется в Париже. Королева Изабо в тот момент на пятом месяце беременности, и уж совершенно точно не от короля. Очевидно, свояченицу Жака вновь призвали на помощь, чтобы заранее подготовить все необходимое к моменту рождения еще одного ребенка.

В среду 10 ноября 1407 года (по юлианскому календарю, а по григорианскому – 21 ноября), «в два часа пополуночи», королева Изабо родила ребенка, «умершего в тот же день и отвезенного в Сен-Дени». Во всяком случае, так сообщает аббат Клод де Вилларе во «Всеобщей истории французского королевского дома». В первом издании (1764) этого ребенка аббат называет Филиппом. Позже, во втором издании (1770) Филиппа заменила девочка по имени Жанна.

Во всей этой истории много неясного. Почему, например, шестерых детей королева рожала во дворце Сен-Поль, а последнего – во дворце Барбетта? Почему при родах не присутствовали главные члены короны и дамы, которым надлежало принять на попечение новорожденного: гувернантка, лейб-кормилица, пеленальщица, горничная, запасные кормилицы и прелат высокого церковного ранга? Никого из вышеперечисленных лиц возле королевы не было. Почему ребенка похоронили так быстро, вопреки принятым традициям?

Вероятно, окружающие знали, что сей младенец – плод прелюбодеяния и от него необходимо скорее избавиться. Вероятно, близкие королеве люди знали, что ребенок будет тайно перевезен в другое место, в деревню под Парижем. Это не первая в истории Франции инсценировка смерти отпрыска королевского дома. Заменить в кружевных пеленках здоровую девочку на мертвого мальчика очень просто.

Ребенка нужно было передать на воспитание в надежные руки. Возможно, Марьетт Д’Энгьен и согласилась бы еще раз опозорить себя в глазах общества, выручая из затруднительного положения свою королеву. Но к тому моменту она уже оставила сей бренный мир.

А что же отец? Разумеется, Луи герцог Орлеанский не оставил бы на произвол судьбы своего ребенка, сделал бы для него все необходимое и сумел бы защитить. Только и его уже не было на свете. Через тринадцать дней после разрешения королевы от бремени, после того как история с инсценировкой смерти новорожденного благополучно завершилась, любовники позволили себе отметить удачный исход дела «веселым ужином». Возвращаясь с этого ужина, герцог Орлеанский был злодейски убит.

Января 6 дня 1407/1408 года (по григорианскому календарю – 17 января) в Домреми ночью начался переполох. Жители деревни, в которой и всего-то было 34 хозяйства, в течение целых девяти месяцев не догадывались о беременности Изабеллы по прозвищу Римлянка. Тем более, друзья и соседи должны были уже некоторое время готовиться к тому моменту, когда добропорядочная супруга Жака Д’Арка, управителя, разрешится от бремени. Двадцать лет спустя жители Домреми не лукавя засвидетельствуют перед двумя уполномоченными, присланными церковным судом из Пуатье для расследования, что малышка появилась в деревне днем и что означенная Жанна была известна в этой деревне как дочь Изабеллы Баварской и герцога Луи Орлеанского.

Управляющий от имени короля небольшим городком Вокулер, возле которого и находилась деревушка Домреми, Робер де Бедрикур, скорее всего, был обязан присматривать за Жанной, попутно обучая ее кое-чему, в том числе и воинским искусствам. «Добрый Робер» тепло относился к Жанне. Он сквозь пальцы посмотрел на поездку Девственницы в Нанси (январь 1428 года), для беседы с герцогом Лотарингским. Официальным поводом для поездки послужило приглашение Жанны, как ясновидящей и целительницы, для излечения хворобы герцога. Самое интересное, что ни до той поездки, ни после никто не упоминал и ничто не свидетельствовало, что Девственница занималась целительством. Даже слухов таких не ходило. Напрашивается вывод, что приглашение исцелить герцога являлось лишь ширмой.

В Нанси к тому моменту собрался целый «военный совет»: сам герцог Лотарингский, герцог Баварский – Рене Анжуйский, Жан де Дьелуар. Во имя чего он собрался? И о чем могла беседовать простая крестьянка Жанна с лидером этого «совета» герцогом Лотарингским? Вряд ли это станет когда-нибудь известно.

Тогда же, в январе 1428 года, на площади замка в Нанси Жанна... верхом на лошади приняла участие в турнире с копьем в присутствии знати и народа Лотарингии.

Если учесть, что турниры и боевые игры были исключительно уделом знати, что вокруг ристалища выставлялись щиты с гербами, осведомлявшие о составе участников, то трудно допустить, будто герцог Карл Лотарингский и знатные господа герцогства примирились бы с тем, что на боевого скакуна взгромоздили крестьянку, что она участвовала в состязании между знатными господами и была вооружена копьем, пользоваться которым могли одни только рыцари.

Из поездки в Нанси Жанна благополучно возвращается в Домреми. Почти в то же самое время жители Орлеана получают письмо от Жана, графа Дюнуа Бастарда Орлеанского (предположительно единокровного брата Девственницы), в котором содержится знаменитое извещение о том, что дева, пришедшая с Лотарингских рубежей, вскоре освободит их город. Письмо это попадает на благодатную, подготовленную почву. Вот уже некоторое время по Франции ходили странные слухи и пророчества, согласно которым страна, которую погубила женщина – Изабелла Баварская, будет вновь отвоевана женщиной. Якобы с Лотарингских земель поднимется непорочная дева (девственница), которая спасет Орлеан, а королевство будет возвращено своему подлинному государю, Карлу VII.

В ряде пророчеств, например, упоминалось, что дева придет из «Дубового леса», священного леса друидов. Надо сказать, что этот «священный лес», действительно дубовый, принадлежал Жаку Д’Арку, и Жанна часто подолгу гуляла там, особенно возле «Дерева Дам», т.е. возле дуба, у которого, по преданиям, собираются феи. Кроме того, Жанна на самом деле была девственницей. Дефект физиологического характера не позволял ей быть женщиной, о чем свидетельствовали результаты нескольких медицинских осмотров, проводимых как доброжелателями Жанны, так и ее врагами.

В появлении Девы и французский народ, и захватчики-англичане должны были увидеть промысел Божий. Английская королева, исполнявшая в то время обязанности регента, претендовала на французскую корону для своего сына Генриха VI.

Карлу VII были необходимы какие-то факты или события, подтверждавшие его права на французскую корону, по крайней мере в глазах собственного народа.

Еще до отъезда Жанны в Шинон, где в это время находился престолонаследник Карл, в Домреми из Шинона прибыл человек, о присутствии которого многие французские историки упоминают неохотно, поскольку с ним связаны весьма деликатные обстоятельства. Что же это за таинственный человек? Это Жан Колле де Вьен, королевский гонец, сопровождаемый шотландским лучником Ричардом.

Жанна, видимо, была готова, поскольку тотчас же собралась. И был создан эскорт для нее, состоящий из рыцарей, оруженосцев-дворян и лучников, – всего семь человек.

По традиции, Жанну должны были задержать стражники у ворот Шинона для выяснения личности, затем ей предстояло бы объяснение с дежурным офицером, затем – с губернатором, и только после этого ей назначили бы аудиенцию у короля, если бы, конечно, ее допустили к нему. Некоторые знатные дворяне иной раз не по одному дню дожидались аудиенции. А тут простая крестьянка. И все же Жанне не пришлось проходить через все эти процедуры. Никто не требовал удостоверять ее личность. По всей видимости, Жанну в Шиноне знали и ждали. Ждали с нетерпением. Уже на следующий вечер Луи XI Бурбонский, главный церемониймейстер королевского двора, принц крови и кузен Карла VII, в сопровождении знатных господ лично спустился из замка в город, дабы проводить гостью к королю.

Король долго беседовал с Жанной в стороне от придворных у оконного проема. После этой беседы, заставившей Карла VII радостно прослезиться, начались уж совершеннейшие чудеса.