Текст книги "Кукла колдуна (СИ)"

Автор книги: Елена Нехаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

При этом большое поместье и личные привередливые вкусы хозяина требовали немалого количества рабочих рук. Шли или самые отчаянные или новички, которые еще не успели узнать про странности. Деньги то много кому были нужны, но жизнь бывала дороже – ноги не всегда успеешь унести, особенно если на тебя быстро приходящий в неистовство высокий и несомненно благородный лорд спустит своих «гончих».

Но простой веры в чудо для той «работы», которую требовалось выполнять было мало. Хозяин (а иначе мысленно называть бывшего лорда Дартмута он не мог) постепенно готовил его. Размывал грани дозволенного, добра и зла, морали и чести. Детское сознание пластично и податливо, как нагретая в руках глина. Нужны только умелые руки и терпение – придать получится любую форму. Сложно оказывается получить ориентиры в жизни, если растешь без идеалов и ясных границ, когда нет черного и нет белого, когда не знаешь, проснешься ли завтра. А просыпаясь, и не знаешь – зачем? У всего есть только грани, только точка зрения, только «мнения». Ни истин, ни табу, ни законов.

Можно ли убивать? Конечно, можно! А как же закон? А что закон? Там написано, что убийство карается смертной казнью. Но ни слова запрета. Они ж не дураки! Какой смысл в этом запрете, если люди будут видеть, что убийства продолжают происходить. Грош цена такому закону. Бог накажет? Да есть ли Богу дело до нас, мелких сошек? Вот 11 лет не было, почему вдруг сейчас ты ему понадобишься? Неужто ад может быть хуже «рая» на земле. А там смотри, уже и остальным законам не веришь, например, во власть короля… А коли Богу нет дела до нас, то может, он и не наделил этого человека дарами на царство? Ну помазанник божий (а говорят, как кисточкой проведут, да слова наговорят – сразу все знания на тебя снизойдут, как государством то лучше управлять, и не нужно ни учение, ни смекалка). Так каждый править способен. Эдак можно и династию сменить.

Да, да, потяни за ниточку только. Нельзя давать народу таких ниточек. Вот и сказано, что хочешь убить – вперед, но будь готов лишиться головы, если тебя поймают. Это уж народная молва для удобства сократила все до «убивать нельзя».

Или вот, другой пример. Молоденькая жена, устав терпеть очередные побои супружника, взяла в один день и накормила вместо ужина, отравой. А сверху еще ухватом приголубила. Оправдали, думаете? Говорит, деток защищала, 3х и 5ти лет. Ладно ей уже, но их, маленьких, совсем невмочь видеть в синяках. Разводиться – это церковью запрещено, это грех. Вот наши жены и придумали свой способ «развестись». И что грешнее – разрушить союз благословенный или человека жизни лишить, которому клялся в вечной верности?

И так далее, и так далее. Эти разговоры колдуном велись не за раз. А невзначай. По случаю. По зернышку, между делом и между словом. А ты маленький, тебе всех жалко. Ты сам видел, как пару монет крали – и получали 10 лет на галерах. А другие брали несколько тысяч, предназначенные на строительство храма (да не просто храма, а в память и на месте гибели родного дядюшки), а отвечали за это другие. Потому что кто того «вора» казнить будет. Королевская семья, неприкосновенна-с. А прораб не доглядел за растратой – его и в тюрьму.

Но про галеры то история, если у господ скрал. А коли между собой – так и дела нет. Крысиная возня мало кому мешает. Эти мелкие люди – одним меньше – даже лучше, еды и работы на всех не хватает, уж не знают, куда девать. И на войну отправляли, и новые земли осваивать, а все по городам и весям «лишние» находятся.

И жен таких видел. Это мамке то повезло, что отец вменяемый был, за семью цеплялся, как за последний якорь. Пить некогда было. 11 часов на смене, плюс подработки. Запьешь – опоздаешь, запоришь детали – уволят, глазом не моргнут. Там таких как он еще десяток в очереди стоит и на шиллинг дешевле согласиться, только бы на хлеб хватало да на молоко деткам по церковным дням.

Глава 7 – Когда искал золото, а нашел труп

Утро выдалось мрачное, несмотря на вступившее в права лето. Вылезать из постели решительно не хотелось. Проворочавшись большую половину ночи, я чувствовала себя разбитой и уставшей. Мои мысли о вчерашнем дне, нравственные терзания о поступках лорда Дартмута и собственные переживания переплелись в плотный клубок. Было не всегда очевидно, где еще явь, а где уже сон.

Что же теперь делать и как быть? Этот человек протянул руку помощи тогда, когда я уже почти отчаялась. Однако, он больше почти ничего не спросил о сестре и не сказал, что планирует делать. Расстались мы несколько поспешно, не договорившись о следующей встречи. А я ее уже жду? Что вообще чувствую во всей этой ситуации? Немного нежности, столько же тревоги и больше ничего.

В целом это «ничего» занимает все больше места в душе и чем больше его становится, тем меньше сам этот факт волнует.

В какой момент дни слились в одну сероватую полосу? Когда тебе ни плохо, ни хорошо. Слоняешься тенью по дому и даже в редкие случаи, когда родители сами решают завести разговор – он вдруг становятся в тягость.

Следующая записка попала мне в руки к вечеру четвертого дня, когда я уже почти собралась сама заявиться к герцогу в гости. Нетерпеливыми руками разворачивала ее, уже мысленно подбирая наряд для этого свидания, но там было лишь написано, что мужчина нашел какую-то зацепку и отлучится из города на несколько дней.

Разочарование. Совершенно внезапно оказалось, что я очень хотела увидеть его, выслушать тихий бархатный голос, поделиться своими событиями. Кажется, мне просто не хватало того, кто готов был слушать меня. Не задавая вопросов. Не ожидая в нетерпении, когда я закончу речь, чтобы вставить скорее свою реплику. А просто внимательно вслушиваться в звуки моего голоса.

Да вот только и рассказать за прошедшие дни мне было совершенно нечего. Стоит ли себя хоть чем-то занять?

Мы все-таки встретились двое суток спустя. Оказалось, лорд Дартмут вернулся раньше и почти сразу прислал ко мне наемный экипаж. Я чуть более поспешно и тщательно, чем обычно, собиралась «в церковь», что даже наша экономка стала странно на меня поглядывать. Но видимо решив, что куда бы я ни шла с таким энтузиазмом – это лучше, чем привидение, ходящее по дому – вопросов не задала.

Первым делом я узнала – удалось ли выяснить что-то, но он лишь покачал головой.

– Вы голодны, леди Валенсия? Помнится, вы из тех немногих женщин, что ценит вкус хорошего кофе, позвольте вас угостить.

Я и правда любила этот напиток, хоть и удавалось выпить его нечасто.

– Благодарю вас, только вряд ли в этом городе найдется место, которое мне было бы неизвестно.

– А я и не говорил, что это будет здесь.

Кажется, даже по-мальчишески подмигнул мне, но я не могла бы с уверенностью это утверждать. Видимо главным критерием экипажей он считал их затенённость.

И вот уже передо мной исходит паром самодельная чашечка невероятного кофе, я аккуратно ем первую землянику со сливками и понимаю, что, кажется, впервые за несколько недель мне действительно вкусно. Хрустящий и ломкий золотистый хлеб, нежный овечий сыр – на нашем маленьком столе вдруг оказалось так много совсем простых, но восхитительных по ароматам блюд. У каждого был свой вкус, насыщенный, глубокий, раскрывающийся широким спектром. Словно до этого я видела только два цвета, а теперь мир обрел все существующие краски.

Мы сидели в каком-то совсем домашнем заведении у хозяйки из соседней деревни. Сама я бы никогда не оказалась за деревянным столиком, размещенным на улице. Но погода стояла отличная и я только немного щурилась от солнца, когда сидящий напротив герцог откидывался на стуле.

Мы почти не разговаривали, больше наслаждались. Пожалуй, это было довольно странно и все еще рискованно, так встречаться с малознакомым человеком, о котором ходили не самые приятные сплетни. Но здесь и сейчас мне было хорошо, даже просто молчать, а иногда и украдкой разглядывать во всех смыслах приятного мужчину.

Наша первая встреча все больше напоминала мираж, да я ее так и воспринимала. Мало ли, что могло произойти в тот момент, когда я нежданным гостем попыталась ворваться в дом герцога. Хм, поместье то есть.

Каким-то образом, наши встречи из случайных переросли в регулярные. Лорд Дартмут был исключительно изобретательным. Всякий раз записка от него находилась самым неожиданным способом. Место всегда оказывалось новым для меня. И никогда не случалось свидетелей нашего общения.

Он вел себя исключительно вежливо, безукоризненно соблюдая этикет. А я…я просто доверилась. Моя жизнь в какой-то миг осыпалась костяшками домино и мне все не удавалось хоть немного отстроить ее заново. Рядом же с Аароном (да, мысленно я не могла отказать себе назвать его по имени) я чувствовала что-то. Сейчас это было уже много, просто чувствовать, хоть и эхо прежних эмоций.

Кто-то мог бы подумать, что это любовь, о которой так любят писать в книгах и так же редко повторять в жизни. Однако сейчас мое сердце не было готово к такому сильному чувству. Но ему нравилось просто греться. Слабо трепыхаться в лучах внимания прекрасного мужчины. Потому что иначе, оно, кажется, готово было совсем замерзнуть.

Так прошло еще полтора месяца. Наши поиски не приводили хоть к каким-либо результатам. Окружающие: соседи и знакомые уже свободно делали вид, что ничего особенно и не произошло всего каких-то три месяца назад. Родители по-прежнему закрывались, стоило вспомнить Лину. Ее комната, где я первое время проводила много времени, ища зацепки, тайные письма или просто знаки, начинала покрываться пылью. Слугам запрещено было что-либо трогать там. И даже я стала все реже туда заглядывать, желая также не забредать в эти грани своей души.

– А что ты любишь? – однажды спросил меня Аарон, несколько склонив голову и глядя прямо в глаза. Засмотревшись на игру света в его радужке, которая, как выяснилось, была вовсе не черной, а отливала темно-синими и серебристыми тонами, я не сразу сообразила, о чем был вопрос.

– Сестру, родителей, Бога, ухаживать за растениями ммм книги, еще пожалуй – ответ вышел сам собой, как и на все вопросы, которые тебе задают слишком часто.

– А что ты делаешь, чтобы любить их?

Тут я, право слово, нахмурилась. Разговор принимал какой-то малоприятный оборот еще начиная с напоминаний о чувствах к сестре.

– Ну, я просто знаю, что люблю и все. Этого разве недостаточно? – мой ответ был с вызовом и явным намерением показать, что тему следует сменить. Так сделал бы каждый благовоспитанный джентльмен.

– Любить – это глагол, – прозвучало в тишине, – но, собственно, мы, кажется, засиделись, позвольте …

Тогда, я отмахнулась от этого диалога и считала, что выкинула сразу его из головы. Эпизод же совсем незначительный, однако сейчас, предвосхищая очередную бессонную ночь он все крутился и крутился, не давая покоя. Что-то цепляло. Что-то не давало его забыть.

Любить – это глагол. Ну да, это же очевидно. Что же герцог все же хотел ей этим сказать? Или ничего, а просто загадать очередную загадку.

Проворочавшись на подушках еще с полчаса, пришлось признать себе, что уснуть сегодня не выйдет. Снова. Как же ее утомили эти бесконечные ночи, перебирание в голове хаотичных эпизодов своей жизни и вопросы, вопросы, вопросы. Главный из которых – когда это закончится и закончится ли. Я стала другой. Оболочкой, которая ест, пьет, ходит, дышит и все.

В редкие моменты встреч с Аароном я оживала, немного, хотя бы ощущала в себе проблески жизни. Но даже он уже не мог заставить меня улыбнуться. Искренне. По-настоящему. Я вдруг так отчаянно заскучала за возможностью чувствовать. Это как громко-громко закричать, побежать, засмеяться, а потом завалиться без сил, глядя в небо.

Любить – это глагол. Можно тогда сказать, что любить жизнь – это действовать? И у меня созрел план. Дерзкий до безумия. Отчаянный до неприличия. Бессмысленный и абсолютно глупый. Но от него в груди бешено забилось сердце, кровь приливала к щекам, а тело пробивала мелкая дрожь от волнения. Я понимала, что решиться на такое смогу или сейчас или никогда. И, вполне возможно, что никогда было бы предпочтительнее, разумнее и все прочее. Только, похоже я действительно не понимала, что такое любить. Сейчас хотелось сделать этот момент переломным, а не просто прожить нахлынувшую бурю, вернувшись к прежнему своему полусуществованию.

На часах городской ратуши пробило двенадцать ударов. Вороной конь бодро нес всадника в черном плаще с капюшоном по пустующим улицам города. Прохладный ветер летней ночи ласкал обнаженную кожу, забираясь под плотно сомкнутые полы плаща.

В ушах стоял шум, а руки были холодными от волнения. Она что, правда это сделает? Она уже это делает! Вот прямо сейчас. Возможно, просто рушит свое будущее навсегда. Но надеется, что создает его заново.

Спустя двадцать минут скачки, бывших одновременно бесконечными и растянутыми навечно, я спешилась у самых ворот особняка лорда Дартмута. Вокруг стояла непроглядная темнота, освещаемая лишь слабым светом луны. И тишина с легким шелестом листьев.

Ожидаемо, в окнах дома не было ни огонька. Раздумывая, стоит ли отступиться или все же довести начатое до конца, подошла и осторожно нажала на ручку двери – заперто. Было достаточно не по себе. Сама затея уже не казалось такой прекрасной. Силы как будто разом закончились «как и хотела, сначала быстро-быстро, а потом упасть без сил» – мелькнула лишняя мысль, но эффект был совсем не тот. Нет, я завершу это, иначе буду вспоминать упущенный шанс всю оставшуюся жизнь. Уже и так было достаточно подобных воспоминаний.

Решилась было обойти дом по кругу, в надежде отыскать заветный огонек или другие признаки жизни в доме. Осторожно пробираясь сквозь плотные заросли деревьев, кустов и травы, как нарочно выскакивающие под ноги, норовившие содрать плащ и запутаться в волосах, не сразу уловила легкий глухой стук.

Только сейчас оказался заметен слабый свет за поворотом. Кто это? Может ли это быть он? А если там не он? Точнее, скорее всего там не он, а тут я, в таком виде. Подозрительные звуки стихли. Решив, что меня каким-то образом заметили, даже задержала дыхание. Если немного вытянуть голову, можно увидеть и темную склонившуюся над чем-то фигуру.

Именно это время луна выбрала, чтобы выглянуть из-за туч. Именно в этот момент фигура (оказавшаяся не так далеко, как показалось сначала) с усилием подняла что-то с земли и развернулась. И именно в этот самый момент герцог Аарон Дартмут посмотрел прямо в расширившиеся от ужаса глаза, мои глаза, которые разглядели в его руках безвольно свисающее тело. Приметные рыжие локоны. Неестественно белая кожа. То самое золотое платье, в котором видела Лину последний раз.

Не закричала только чудом. Если так можно назвать сковавший безотчетный ужас. Сестра была мертва и только что должна была быть погребена в земле. А никто даже не знает, куда я уехала среди ночи и где, видимо, пропаду навсегда. Из одежды – только плащ и пристальный взгляд убийцы, которому я так просто доверилась.

Надо было бежать. Или прятаться. И проверить, точно ли сестра мертва. А может быть кричать, чтобы пришли на помощь. Мысли лихорадочно метались в голове и набатом бил тот самый ответ леди Делавер.

«– Вы хорошо знаете лорда Дартмута? Он ведь тоже был на том вечере, но я ни разу его не встречала.

– Герцог Аарон Дартмут – немного знакома, он не тот человек, с кем бы стоило знаться юной леди как ты. Я слышала, он неизлечимо болен, поговаривают, даже одержим. Не смотри так на меня. Ну хорошо. Я напишу тебе его адрес, но пообещай, что никогда и ни за что им не воспользуешься самолично.»

Он заметил меня. Даже, кажется, узнал и чего сейчас выжидал, только Богу известно. Тело сестры все же выпало из рук мужчины прямиком в вырытую для того яму. И эта совершенная небрежность в обращении с дорогим ее сердцу человеком вырвала из оцепенения. Я побежала. Прочь. Подальше от этого странного дома. Пугающего мужчины. Скорее, быстрее, только бы вскочить на оставленного коня и тогда. Что будет тогда, я не знала. До этого «тогда» надо было еще банально добраться.

Чьи-то сильные руки обхватили сзади, когда, с трудом выбравшись из зарослей, я уже видела вдалеке свою свободу. Принялась брыкаться, скулить и беспорядочно сучить ногами. Паника захлестывала целиком, не оставляя в голове ни единой связной мысли. Прижатая стальной хваткой к телу, с закрытым рукой ртом, я могла только подавать признаки сопротивления, пусть даже и самые бессмысленные.

Он и меня теперь убьет. Я же его увидела. Застала с мертвым телом на руках, которое он явно хотел скрыть. Господи, что же теперь будет? Держит меня так крепко, не вырваться. Мне никогда не спастись и теперь я тоже умру. Впрочем, да и пусть так. Только родителей жалко, еще одной потери они не перенесут. Да и ладно смерть. А если он будет мучать меня. Истязать. Или что еще хуже. Он же, я же, тонкий плащ, горячие руки. Пока я отбивалась, он мог догадаться. Мог увидеть. Почувствовать. Нет, нет, только не это, я готова расстаться с жизнью, но не оказаться игрушкой в чужих руках. И все-таки, неужели это он. И сам же предложил свою помощь. Врал, врал мне с самого начала, что не был знаком с Линой, что ничего о ней не знает. Почему-то эта последняя мысль о предательстве, полное разочарование забрали остаток сил.

***

Тело, так яростно сопротивляющееся еще минуту назад внезапно обмякло. Я даже чуть не уронил непонятно откуда взявшуюся в моем дворе девушку. Но мирно пощипывающий травку першерон дал ответ на некоторые из вопросов.

Ситуация выходила, мягко говоря, удручающая. Не зря говорят, что благими намерениями выстлана дорога в ад. Я ведь и сам растерялся. Сначала, когда услышал непонятный шум. Затем, когда увидел его прекрасный источник. И теперь, когда не имел представления, как же все объяснить. Девушка была очевидно напугана, если не в панике. Она боялась. Боялась его. И это расстраивало, вызывая скребущее в душе сожаление.

«Это не то, о чем ты подумала» – дурацкая фраза, которая вряд ли сможет что-то изменить. Первым порывом было отнести Ленси в дом, усадить, запереть, заставить слушать себя. Рассказать свою историю теперь целиком. Она обязана ему поверить. В конце концов, с ее сестрой, он только хотел как лучшее для нее. Она…она ведь ничего не услышит сейчас. А может и никогда не захочет слушать.

Он теперь очевидно убийца в ее глазах. Тот, кто лгал ей в лицо. Кто предал. Никакие слова не смогут исправить ситуацию. По крайней мере в данный момент.

– Валенсия, я сейчас аккуратно разожму руки, и ты сможешь уйти. Прошу тебя, только не кричи. Голос сорвешь, а вокруг все равно никого нет. Я понимаю, сейчас тебе просто страшно, но поверь мне, я не причинял никакого вреда твоей сестре, – очень тихо проговорил почти в самое ухо девушки.

Она сразу напряглась, недоверчиво насторожившись.

– Только, позволь я тебя провожу, не стоит разгуливать девушке одной по ночным улицам. Их пустота очень обманчива, – добавил, неуверенный в своем решении. Отпускать ее одну казалось безумием, но и я пугал ее сейчас больше неведомых опасностей. Хотя они как раз были более реальны.

Как назло, именно сегодня был ежемесячный выходной моего конюха. Других же слуг в доме не было, о чем я впервые пожалел. Если я ослаблю хватку прямо сейчас, она просто вскочит на своего коня и умчит быстрее ветра. Я даже не успею добежать до конюшни, не говоря уже о том, чтобы оседлать лошадь.

Тяжело вздохнул. Одним страхом больше, одним меньше – какая теперь разница. Ты все равно не захочешь меня простить, но хотя бы я не буду виновен, если кто-то на тебя нападет. Хороший конь – уже повод для убийства, мне ли не знать. А всадник в добротной одежде на нем – повод двойной.

Около ее дома я просто слез с лошади и растворился во тьме улиц. Она не закричала. Но и не обернулась. Надо было как-то вернуться к себе и закончить начатое дело, пока не вернулся мой единственный живой работник.

Он, конечно, не привык задавать вопросы. Но и я не привык давать для них дополнительных поводов. Надо было это сделать, а хотелось банально напиться.

Глава 8 – Эра милосердия придет незаметно

«Каноничный завтрак настоящего аристократа» иронично подумала я, поскольку сегодня вместо десерта мне подавали газету. Точнее, я сама ее стащила с отцовского подноса, только заприметив краем глаза подозрительно знакомую фамилию.

«Герцог Аарон Дартмут и графиня Мелинда Уореллс по секрету сообщили нам о своей помолвке». Эту строчку я уже перечитала не меньше тридцати раз и никак не могла понять, шутка ли это. Но газета была датирована сегодняшним днем и выглядела, в целом, как обычно.

С той самой «странной» ночи прошло больше трех недель. Я ни знака не получила от лорда и, надеялась не получить никогда. Вернулась в свою комнату тогда совсем как в тумане. Почему конь, который фактически сам вернулся в стойло не разбудил стуком копыт обитателей дома – оставалось только догадываться. Как и то, каким образом я в том состоянии смогла влезла обратно в окно своей спальни. Правда, как оказалось позже, сломала пару ногтей и поцарапала бок. Однако на грани нервной истерики это было незаметно вовсе.

Главный вопрос того вечера я боялась произносить даже мысленно: «Почему я осталась жива?». Каждый раз вспоминая бесконечную дорогу домой, в груди начинало не хватать воздуха. Почти полная темнота, стук копыт, мужчина, крепко удерживающий меня в седле перед собой, и дорога. Каждую секунду мне мерещилось, что ладонь его опускается чуть ниже, проникает под полы плаща и гладит ничем не прикрытую кожу. Он прижимает все сильнее, все ближе. Дыхание учащается. На отрывшийся краешек оголенной плоти опускается горячий поцелуй. И хриплый шепотом над самым ухом произносит:

– Ты же не думала, что я отпущу тебя, не наигравшись вдоволь.

И вот, уже поводья натягиваются, и мы продолжаем свой путь в противоположном направлении. А он смеется, тихо смеется от своей шутки. От власти, которую имеет надо мной и моим телом. От предвкушения.

Затем заносит в дом, запирая все засовы, отрезая любые пути к выходу. «Сопротивляться – бесполезно. Будет только хуже и больнее. Надо потерпеть. Надо смириться. Надо делать все, что он хочет» – звучит в голове коварный шепот голосом Аарона Дартмута. И я, словно кукла, подчиняюсь его воле.

Потрясла головой и снова попыталась вздохнуть полной грудью. Эти видения накатывали по нескольку раз за день и после них особенно казалось, что воздуха вокруг стало меньше. Я пыталась насытиться кислородом, но каждый раз как будто не могла протолкнуть его до конца.

Последние несколько дней вообще начинало казаться, что такого человека не существует. Или он существует, но я никогда его не видела. Только услышала имя и адрес, но последовав совету леди Дэлавер, так никогда и не воспользовалась этим знанием. Мы же всегда виделись тайно. Никто из знакомых не сможет подтвердить, что хоть раз провели время вместе. Возможно, горе от смерти сестры и отсутствие хоть каких-то вестей сыграли со мной злую шутку – все наши встречи, разговоры и взгляды мне просто померещились.

На самом деле – это она одна ездила везде, сидела, разговаривала. Ей ведь так не хватало поддержки. Руки помощи. Просто внимания и готовности выслушать. И она придумала его. Хватаясь за последнее имя как за последний шанс человека, неумолимо погружающегося на дно того самого океана, в настоящую бездну.

Однако газета в моих руках, с маленькими, но узнаваемыми портретами говорила об обратном. Как минимум такой человек существует, и я знаю, как он выглядит. Эта новость крайне волновала сейчас. Пройдя первый этап отрицания, я начала нервно метаться по комнате. Что же делать? Как же быть?

Если существование такого человека как лорд Аарон Дартмут правда, то, возможно и все, что я видела, тоже правда. Труп сестры, его спокойствие и его ложь. И тоже правда его слова «я не причинял никакого вреда твоей сестре».

Я совсем запуталась.

Конечно, первой мыслью по возвращении домой было разбудить всех и заставить ловить опасного лорда. Но тогда пришлось бы объяснять, откуда я все это знаю. Откуда знаю его самого. Где я была и почему. После всего, что случилось – я была не готова к новым пыткам. Просто не готова. Все, на что хватило сил – это улечься в кровать, предварительно забаррикадировав дверь комодом и соорудив пару хрупких конструкций у окна, которые могут наделать много шума, если кто-то проникнет в комнату.

Проснулась не менее разбитая. Сон был прерывистый и тяжелый. Тело болело, словно вчера его заставили разгрузить минимум пару телег с привезенной рассадой. Не хотелось решительно ничего. В первую очередь, вспоминать.

Второй раз, я договорилась с собой через пару дней, вняв разумному доводу разума, что такой человек на свободе может быть опасен. Металась между матерью и отцом, не зная, с кем поделиться историей будет проще и кто охотнее ей поверит. Но в последний момент так и не смогла произнести ни слова о том, что ваша дочь теперь точно мертва. Надежда убивает, но она же дает силы жить дальше.

Мои силы отняли в ту ночь, и я не видела больше смысла в своем существовании. К тому же, я стала очень подозрительной. Вздрагивала от излишне громкого шума или стука в дверь. Не выходила из дому. Часто запиралась в своей комнате или просто лежала, рассматривая невидящим взором узоры на потолке.

Пожалуй, я не осознавала, как цеплялась за эту брошенную им фразу, как хотела ей верить. «Не причинил вреда». А теперь эта свадьба! Да, пока помолвка, но нужна то она для брака. Еще и на весь город эту новость разнесли – вот тебе и скрытный лорд. Может он и скрывался только потому, что уже был помолвлен. Господи, какая же она дура сотню раз. В сотне возможных вариантов. А если все-таки нет?

Может это быть знак, что сейчас то пора рассказать всем правду. Не можешь родителям – пойди в полицейский участок. Или хотя бы предупреди Мелинду. Она хоть и не стала лучшей подругой, но все же соседка, с которой я знакома почти с детства. Кто знает, может родители принудили ее к этому браку, а она даже никогда не видела жениха. Пожалуй, это сделать я могу – навестить дом Уореллсов.

Так и не допив чай, побежала в свою комнату, захватить шляпку. Родители, да и экономка странно поглядывали на ее неожиданное оживление, но помалкивали. Видимо, решив, что «девочке стало лучше» – как шепнула проходящая служанка.

– Я к Мелинде, ненадолго, к обеду вернусь, – и махнула для убедительности газетой, которую так и не выпустила из рук.

Я готовилась скупо поздравить с таким внезапно навалившемся «счастьем» соседку, может быть даже успокоить, в крайнем случае насторожить. Но я никак не готова была к тому, что увидела в ее доме – искрящееся от счастья лицо девушки, восторженно и охотно принимающей поздравления от пары десятков гостей.

В гостиной их дома царил настоящий рой. Все непрерывно хихикали, вздыхали и хлопали в ладоши. Я, в своем скромном почти домашнем наряде и с не менее скромной лишь слегка видимой улыбкой явно выбивалась из толпы. Да, в таком гомоне трудно будет всерьез кого-то в чем-то предупреждать.

Решив зайти завтра или через пару дней, когда общий ажиотаж спадет, я уже почти обернулась к выходу, когда виновница мероприятия меня заметила:

– Ленси, как я рада, что ты пришла! Проходи же скорее на наше маленькое чаепитие. Ты представляешь, я никого здесь почти не звала, как-то все сами вдруг решили ко мне заглянуть, – и как-то картинно, на мой взгляд, прижала руку к щеке. На безымянном пальце сияя в бликах солнца красовался булыжник. Ох, простите, внушительный бриллиант, обрамленный розовым золотом.

– П-поздравляю. А я как раз вот, только узнала, – продемонстрировала сжатую в руках газету, – мои поздравления.

– Да, да, спасибо. Ты бы знала как неожиданно, это было так неожиданно. Всего каких-то несколько недель назад мы не были даже знакомы и вот тебе раз – моему батюшке приходит письмо с «нижайшей просьбой юноши, ослепленного красотой и умом вашей дочери» взять ее в законные жены в самое ближайшее время.

Вся толпа как по команде издала слаженный вздох. Готова поспорить, история эта повторялась уже по двадцатому кругу для каждого пожаловавшего гостя. Может и хорошо, потому что мой резкий выдох оказался незаметен в общем шуме. Несколько недель, несколько – это же меньше, чем три? Правда? Но почему Мелинда и вообще брак? Видимо что-то такое и отразилось на моем лице раз новоиспеченная невеста продолжила.

– Оказалось, герцог Дартмут увидел меня из окна своей кареты, когда я прогуливалась в нашем городском парке. И был поражен с первого взгляда. Несколько дней он обивал пороги, пытаясь узнать имя удивительной незнакомки и таки нашел меня.

Лорд Дартмурт и открытые окна кареты, а мы точно сейчас говорим об одном человеке?

– Это так романтично, – произнесла маленькая, чуть пухлая дочь купцов Делинских, которую я видела от силы второй раз. В целом, оглядевшись, выяснилось, что тут достаточно разношёрстная публика для родовитой и гордящейся своими корнями семьи Уореллс.

– А…твои родители, они как…отреагировали, все же о герцоге, говорят, ходят разные слухи? – предприняла я попытку свернуть разговор в нужное мне русло.

– Ой, – Мелинда как-то легко махнула рукой, – о каком богатом человеке не ходит разных сплетен. Их тем больше, чем внушительнее его состояние. И захихикала.

У нее всегда был такой картинный смех?

– И ты правда хочешь за него замуж, за человека, которого ни разу в жизни не видела? Может он дурак или домашний тиран.

На последней реплике уже все воззрились на меня с удивлением, а брови соседки несколько нахмурились.

– Ленси, послушай, мне казалось, что ты пришла поздравить меня и разделить радость нашей семьи. Но вместо этого ты задаешь какие-то неуместные вопросы, стоишь с лицом, будто проглотила что-то кислое и вообще, видимо не очень желаешь тут быть.

– Мелинда, я…

– Подожди, мы с тобой, конечно, знаем друг друга с детства и всегда были дружны, но это не повод приходить в моей дом, – тут она сделала неопределенный жест рукой, – в таком виде и пытаться испортить общее веселье. Проявила бы хоть капельку уважения, если не способна радоваться за других.

– Я только хотела…

– Что хотела, посочувствовать или очередной раз поплакаться? Мы все здесь любили дорогую Лину, но жизнь продолжается, сколько можно скорбеть? Или дело в другом? Может быть, ты мне завидуешь?

– Я не…

– И всегда завидовала. Моей внешности, моему богатству и статусу. А теперь тому, что я заполучила одного из самых перспективных молодых холостяков не только этого города, но и всего графства?

В гостиной воцарилась абсолютная тишина. Свора молодых девиц лишь переводила взгляды с меня на золотоволосую голубоглазую красавицу в пышном, расшитом узорами платье, с бриллиантами и рубинами на шее. Сверкали не только ее украшения, но взгляд, сейчас гордый и грозный. Она медленно приподнялась с дивана. Элегантно. Являя миру идеальную осанку, тонкую талию и высокий рост.