Текст книги "Обреченная быть счастливой (СИ)"

Автор книги: Елена Липкан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Поговорили, так поговорили. Лебедев был во всем таков, хотя до свадьбы так часто он рассказывал о работе, так восхищался своими коллегами-женщинами, и мне и в голову не могло прийти, что мне запретят работать. Да что он себе позволяет, в конце концов, я взрослый человек, а не его рабыня, и пойду на работу, это мое решение!

Я так и сделала, каждый день работала и возвращалась раньше мужа, а тот даже не подозревал, что жена его обманывает.

Уже через неделю я работала как полноправный сотрудник, мной были довольны и я летала в облаках от гордости собою. Я стала обращать внимание на свой внешний вид и к своей радости обнаружила, что стала более утонченной, взрослой, духи теперь каждый день орошали мою шею и запястья, но однажды они сыграли со мной злую шутку.

Вечером я как всегда ждала Сашу в кровати обнаженная, и хоть предпочитала спать в шелковой ночной рубашке, Лебедев настоял, чтоб я ничего не надевала.

Саша в эту ночь был медлителен, целовал меня, ласкал, как вдруг его глаза сузились.

– С каких пор ты начала душится духами в постель, – строго спросил он. – Ты выходила сегодня из дома?

– Конечно, продукты купить, – солгала я.

– Не делай этого больше, а то на тебя набросятся все мужики в округе.

Ну и параноик, его необузданная ревность и подавляющий чрезвычайной жестокостью деспотизм явно переходили границы. Я оттолкнула его и встала, пройдя к шкафу, достала ночнушку, одела ее и, уперев руки в бока, повернулась к нему.

– Я не разрешал тебе надевать это, – он брезгливо указал пальцем на мою красивую рубашку. И это меня взбесило:

– А я не спрашивала твоего разрешения, – выпалила я, – и более того не стану сегодня спать с тобой, ты зашел слишком далеко в своих упреках.

Лебедев вскочил на ноги, порой я поражалась его быстроте, секунду назад лежал на кровати, а тут уже летит на меня разъяренный как бык.

– Я научу тебя послушанию, – прошипел он и ударил меня по лицу, – ты смотри, как распустилась, – второй раз его рука обожгла мою щеку.

Я заплакала, сегодня это его остановило, но он же обещал, что больше никогда не ударит. Теперь я поняла – этому никогда не сбыться. Человек, единожды попробовав и испытав от этого удовольствие, больше не остановится.

– Ты же говорил, что никогда…– мои всхлипы усилились.

– Ты сама виновата, что довела меня, а теперь живо в постель, – и Саша одним рывком сорвал с меня тонкий шелк, который затрещал и порвался. Лебедев не заметил, что на моих плечах остались полоски от ткани, которую он рванул вниз, причиняя мне боль, но еще больнее было от того, что я вдруг осознала – чувств больше нет. А ужасало то, что этот черствый тиран был моим мужем. Как же такое могло случиться со мной?

После Сашиных ударов на лице по какой-то странной случайности ни осталось и следа. Работа помогла мне забыться на некоторое время, и я продолжала тайком ходить в свою фирму.

Но вскоре, я заметила, что со мной что-то происходит: утром я с трудом разлепляла глаза, провожала мужа, встречала маму, отдавала ей Тори. Раньше это не стоило мне таких усилий, а теперь – утренний завтрак был не тронут из-за накатывающей тошноты, а к обеду я почти засыпала за компьютером.

Казус, который со мной произошел, открыл мне глаза. Это был обычный рабочий день, людей было не много. Мы как всегда с девчонками из других отделов пообедали в соседнем кафе, как вдруг я резко подскочила и ринулась в туалет: мой желудок извергнул все в унитаз, а в зеркале я увидела бледное лицо с дрожащими губами. И тут меня осенило – беременная, но как? Я всегда предохранялась. Я грустно усмехнулась, был один раз, который как клеймо засел у меня в голове, тогда Саша изнасиловал меня. Тест подтвердил мои опасения. Итак, у меня будет ребенок, долгожданный для Саши, но вызывающий у меня стойкое отчаяние. Я боюсь, боюсь, что снова родится дочь.

Уже две недели как я знала о своем положении, но никому не открывала свой секрет. На работе все шло гладко до тех пор, пока к нам не пришла посетительница, знавшая моего мужа.

– Вы случайно не жена Александра Лебедева, мне кажется, я вас видела на банкете?

Барышня была мне не знакома. Ее миловидное личико покрывал толстый слой пудры, а губы пестрели ярким цветом.

– Да, – только и смогла сказать я.

– Он у вас такой замечательный, мы вместе работаем, – она хихикнула, – когда он не был еще женат, я испытала его обаяние на себе.

– Что вы имеете ввиду?

– Он ухаживал за мной, как жаль, что я его отпустила.

– Действительно жаль, – я почувствовала, что эта женщина мне не нравится, а главное – теперь моя тайна может открыться.

– Саша говорил, что вы не работаете, странно.

– Ничего странного, я недавно здесь работаю.

– Ну тогда привет мужу, – и она выплыла, оставив за собой аромат сладких духов.

Надеяться на чудо, что она не расскажет ему, было напрасно. Лебедев налетел как ураган, ворвавшись в квартиру, где мы с Тори играли в мячик, и, увидев его лицо, я все поняла, месть будет жестокой.

– Ты меня ослушалась, дрянь! – Саша оторвал меня от пола, его крик оглушал, – ты опозорила меня и пошла работать, давая каждому понять, какой я хреновый муж.

– Саша, пожалуйста, только не при Тори, – я пыталась успокоить его, но все было без толку. Дочка заплакала.

– Ты пожалеешь, что оскорбила меня своей выходкой, – Саша начал свое любимое занятие – хлестать меня по лицу, и моя голова моталась из стороны в сторону, как матрешка.

– Перестань, ты пугаешь Тори, только не при ней, умоляю тебя! – я не чувствовала боли, не видела как кровь из разбитого носа и губ капает на платье. Все мое внимание было приковано к ребенку, который судорожно пытался оттянуть мучителя от матери. Саша отшвырнул мою девочку в сторону, и я бросилась на защиту своего ребенка. Но Лебедев, как только я очутилась возле плачущей дочурки, наотмашь ударил меня так сильно, что я отлетела к стене, перед глазами поплыло, и я упала на пол, задыхаясь от спазмов.

– Вставай, я еще не закончил с тобой! – каким безжалостным мог быть Лебедев! Он потянул меня за волосы, и я увидела его занесенный кулак. Все, конец, он убьет меня и еще не родившегося младенца, подумала я.

– У меня будет ребенок, – прохрипела я сквозь разбитые губы, но новый спазм, скрутил меня с удвоенной силой, и я не увидела, каким испуганным стало у него лицо.

Не помню, как приехала скорая, появилась милиция, моя мама, знаю только, что меня словно разрывало на части, я смогла увидеть, как моя доченька плачет в объятиях своей бабушки, а милиционер надевает Саше наручники. Потом я в ужасе почувствовала как по моим ногам течет что то теплое – кровь. Ребенка больше нет!

Операция прошла успешно. Врач заверил, что я еще смогу иметь детей, но разве это вернет мне тот комочек, который зародился во мне. За это Лебедеву прощения нет, я подала заявление в милицию, но до суда он мог спокойно передвигаться по городу. Как юрист я прекрасно осознавала, что ему не дадут срок, насилие в семье – это очень трудно доказуемое дело, а с его репутацией и подавно. Саша не побоялся прийти ко мне в больницу, и странно то, что я его уже не боялась.

– Привет, Лиля! – Я промолчала. – Мне кажется, разумнее будет, если ты заберешь заявление из милиции.

– Я подаю на развод, – твердо ответила я, – и заявление не заберу.

– Ты не понимаешь, это очень сильно ударит по моей репутации..

– Да какое мне дело до твоей репутации! – крикнула я. – Ты чуть не убил меня.

– Мне жаль ребенка…

– Ах, тебе ребенка жаль, пошел вон отсюда!

– Лиля, неужели ты так и не поняла, что никуда от меня не денешься, я никогда не дам тебе развод и меня не посадят. Я проконсультировался с адвокатом, свидетелей нет, побои легкие, максимум мне светит штраф.

– Из-за тебя я потеряла ребенка.

– Ну не из-за меня, а из-за удара об стену, поэтому это не будет браться во внимание.

– Я ненавижу тебя, слышишь, – я стиснула, зубы, чтоб сдержать их дрожь.

– И ты должна помнить, что жизнь твоей дочери в моих руках, так что подумай хорошо и не делай глупостей, до суда есть еще время, чтоб все исправить. – Лебедев посмотрел на меня и серьезно проговорил слова, в которые до сих пор верил, – Знай Лиличка, я все равно очень тебя люблю, и мы обязательно будем вместе, – в ярости прошипел он.

– Ты сумасшедший! – но он уже не слышал, его шаги отдавались эхом в пустом коридоре больницы.

Глава 7

Меня внезапно окружила темнота, а сердце сковал страх. Где я? Черные тени, притаившиеся в углах, готовы были выскочить и растерзать, но не это меня пугало. Случилось страшное, я не могла найти ее, самое дорогое, самое ценное, самое родное. Холод насквозь пронизывал мое тело, обдувая леденящим душу ветром, вызывая на коже озноб. Мне обязательно нужно найти ее! Но зловещая тишина не предвещала ничего хорошего, и невидимые глаза, молча за мной наблюдая, смеясь над мои страхом, заставляли то и дело судорожно вздрагивать и оборачиваться при малейшем шорохе.

– Тори, Тори! – закричала я, безутешно мечась по неизвестным лабиринтам улиц. – Верни мне ее, слышишь, верни!

Ничего в этот момент так не страшило, как мертвая тишина, разящая своей пустотой и безысходностью. Этого не могло случиться! Но все же случилось: он забрал ее.

Я снова бежала, боясь, что если остановлюсь, то уже никогда не найду того, кого ищу. Что-то цеплялось за ноги, словно чьи-то неведомые руки не пускали меня, пытаясь задержать, пока он уносил Мою драгоценность.

– Верни мне ее! – вновь неистово закричала я. Но я была словно рыба, выброшенная на берег: судорожно открывала рот, а из уст не вылетало ни звука.

Как же это страшно!

Я опять бежала, так быстро, как только могла, но с ужасом осознавала, что стою на месте, а находящаяся впереди тень, удаляется все дальше и дальше, унося от меня мою девочку. Паника нахлынула на меня с новой силой, будто накинули пакет, который не давал мне дышать, стягиваясь вокруг головы.

Я должна найти ее! Господи, я должна догнать его и защитить ее!

А потом тишину пронзил детский крик, пронизанный страхом, болью и мольбой. Он мог принадлежать только той, к которой я так отчаянно стремилась.

– Тори! – из глаз ручьем хлынули горячие слезы, но тут же превратились в хрустальные льдинки, разбивающиеся на тысячи кристалликов оземь. – Тори!

Я резко села на кровати и открыла глаза, прогоняя прочь страшный сон. Быстро отыскав глазами доченьку, спокойно посапывавшую рядом со мной, я успокоилась. Дрожащей рукой убрала прилипшую к лицу прядь волос и вздрогнула от холода. Моя ночная рубашка была вся мокрая от холодного пота, а тело невольно дрожало от пережитого ночного кошмара.

Мой страх перед Лебедевым воплотился в ночные кошмары, который стали преследовать меня почти каждую ночь. Они были разные, но суть была одна: я искала дочь, и хоть не видела Лебедева, но знала, что именно он отнимает каждую ночь мое самое дорогое существо в этой жизни. Больше всего на свете я боялась, что мой муж причинит боль моей доченьке, и однажды утром, после очередного кошмара я решилась на отчаянный шаг.

– Мама, мне надо срочно уехать, он не оставит нас в покое. Лебедев пообещал, что я больше не увижу свою девочку, понимаешь? Он сделает это, потому что ненавидит Тори, а еще этот псих, утверждает, что любит меня, ну не бред? Он убивал мои чувства раз за разом, когда избивал меня, а теперь угрожает моей доченьке, – срывающимся от волнения голосом говорила я в трубку.

Слезы не останавливались и текли ручьем, решение, которое я приняла, все больше мне казалось правильным и единственным. Мне было горько покидать родной город, оставлять здесь воспоминания, друзей и маму, которая наотрез отказалась уезжать.

Как начать новую жизнь и где? – этот вопрос мучил меня каждую минуту. Но я пообещала себе, что больше ни один мужчина никогда не сможет причинить мне боль. Я поклялась, что моя дочь никогда больше не будет бояться. Я все смогу! Моя девочка будет гордиться своей мамочкой, и дай Бог, Лебедев не сможет нас отыскать.

Эти мысли крутились у меня голове, пока поезд, раскачиваясь, уносил нас от родных мест в неведомое будущее. Тори посапывала, прижавшись к моему боку, словно маленький теплый котеночек. Для моей малышки, которой только недавно исполнилось два годика, это было приключение, она еще не понимала, как кардинально мы изменяем нашу упорядоченную жизнь. Возможно, я обрекаю ее на постоянные бега, ведь Лебедев никогда не оставит нас в покое, он, как борзая, будет вынюхивать свою жертву и так случилось, что этими жертвами стали мы.

Уж не знаю, как удалось это моей маме, но в сумочке у меня лежал новый паспорт и свидетельство о рождении на имена Лилии и Тори Порошиной. Лебедевы бесследно исчезли и больше ничего нас не связывало. Более того, мама позвонила своей давней подруге в Трускавец, и именно туда мы и направлялись. Билеты на поезд покупать мы побоялись, но все та же мама устроили все так, что мы ехали безликие в купе проводницы, хоть нам и пришлось спать на верхней полке.

Как не парадоксально звучит, но я знала лишь, что мы едим в небольшой курортный город в 100 км от Львова, среди покрытых лесом гор – родной край Ивана Франка. Ну и конечно, что основное богатство Трускавца – минеральная вода.

Я еще не думала, что буду делать, когда окажусь на месте, но Зинаида Лысенко – подруга матери, обещала помочь. Наконец я смогу использовать свои знания и диплом юриста, но главное сейчас – это найти жилье, детский сад и, конечно, работу, а там Бог поможет, хотя не так уж он и старался в последнее время.

Поезд резко затормозил и люди высыпали на перрон. Мы с Тори, поблагодарив проводницу, вышли последние. Шум и гам окружил нас со всех сторон, я даже не представляла, что столько желающих, стремятся попасть в этот живописный уголок Украины.

– Лиличка, какая ты стала красавица, а это Тори, боже такая же красавица как ее мамочка, – к нам подбежала маленькая пухленькая женщина лет пятидесяти, волосы слегка посеребрила седина, но ее пышущее здоровьем лицо говорило об энергии, бурлившей в ее хозяйке.

– Зинаида Викторовна?

– Да, деточка, она самая. Я знаю, что ты меня не помнишь, но с твоей мамой мы часто виделись, когда ты была еще малюсенькой, и сейчас не теряем связи, часто переписываемся. Пойдемте мои хорошие, устали с дороги? Ну ничего, Тори, золотце иди к бабушке на ручки, а мамочка понесет ваши сумочки.

Не удивляясь, я увидела, как моя дочурка ловко повисла на шее новой бабушки и уже что-то нашептывала, вызывая искренний смех у Зинаиды Викторовны.

– Лиличка, называть меня надо тетя Зина, все эти отчества не для меня, а ты, Тори, зови просто – бабушка, о’кей? – мы с удовольствием кивнули. – Я живу недалеко, всего пять минут быстрого шага, поэтому нечего тратить деньги пройдемся ножками, да моя хорошая? – она постоянно спрашивала у Тори, и та, ощущая свою значимость, важно поддакивала.

Мы пришли к очень миленькому домику, с зеленой крышей и белыми стенами, рядом росли кусты цветов, пестря своими разнообразными красками. Мне показалось, что мы словно очутились возле домика Белоснежки.

– Как красиво, – пролепетала Тори, – словно в сказке.

Тетя Зина довольно заулыбалась и провела нас в дом.

– Живу одна, у меня три комнаты, в одну я пускаю жильцов, там теперь будете жить вы.

– Тогда мы будем платить, как и все, – твердо сказала я, мне даже в голову не приходило, что бы жить на шару.

– Ну что ты, это ни к чему.

– Или так или мы найдем другой дом, – я поняла, что умудрилась обидеть эту добрейшую женщину. – Тетя Зина, поймите меня правильно, я хочу быть независимой, мне это просто необходимо, чтоб суметь вырастить дочь, вы не волнуйтесь, я найду работу и смогу оплачивать свое проживание. Вы только позвольте мне это сделать.

Зинаида Викторовна пристально посмотрела на меня и улыбнулась.

– Пусть будет так.

Наша комнатка была просто обставлена, одна двуспальная кровать, два кресла, шкаф и маленький столик, все очень чисто и уютно. Вторая комната – общая: там стоял большой диван, телевизор, стулья; третья комната была спальня хозяйки, а также имелась маленькая кухонка, туалет и ванна. Нас все устраивало, более того – все было замечательно.

К моей большой радости как только я спросила у тети Зины про садик, она довольно закудахтала и сказала, что работает там воспитателем и с удовольствием возьмет девочку в свою группу. Это облегчало мне жизнь, потому что Зинаида Викторовна забирала утром Тори и приводила вечером.

С трудом я устроилась на ресепшене в одном санатории, к сожаленью юристы там были не востребованы. Общение с персоналом и жильцами приводило меня в восторг, хоть и приходилось часто улаживать конфликты и усмирять недовольных клиентов. У меня сложились самые хорошие отношения с менеджерами и всеми сотрудниками. Я с удовольствием отметила, что на меня бросают заинтересованные взгляды мужчины и снова ощутила себя привлекательной молодой женщиной.

Меня приглашали на свидания, и я с теплой улыбкой отказывала всем, но все же оставалась с поклонниками в хороших отношениях. И хоть обручальное кольцо уже не обхватывало мой палец, я чувствовала его незримое присутствие, мой брак давил на меня всей своей тяжестью. А однажды девочки-сотрудницы пригласили меня после работы на дискотеку, и мне так захотелось пойти. Зинаида Викторовна со своего благословения отпустила меня.

И впервые за три года я пошла на танцы. Девочки были зажигалочки: они флиртовали с мужчинами, пили коктейли и танцевали, их энергетика передалась и мне. Многие мужчины приглашали меня танцевать, а в их взглядах я читала желание. Как прекрасно быть желанной, сексуальной, веселой и счастливой, и хоть никто из молодых людей меня не интересовал всерьез, я все равно смеялась и танцевала с ними. Вечер был прекрасным, домой я попала в три ночи и с трудом представила, как буду вставать в семь, чтобы попасть вовремя на работу.

Будильник зазвонил, сразу как только я уснула, голова раскалывалась от выпитого, ноги были ватными, а глаза опухшими, с красными прожилками и темными мешками под ними – я была похожа на тяжелобольную, но на душе было тепло.

Придя на работу, я обнаружила, что все девочки находятся не в лучшем состоянии. Мы пили самый черный, самый крепкий кофе, пока похмелье нас не отпустило и потом еще долго посмеивались над своим видом.

Уже год, как мы жили в этом чудном месте, уже год как мы были счастливы, хоть кошмарные сны преследовали меня, но уже не так часто, и оставались кошмарами, мучившими лишь мое сознание. По доченьке я видела, что свежий воздух и минеральная вода сделали Тори еще более здоровой и энергичной. Она очень привязалась к бабушке Зине, а та считала ее своей внучкой. Как не печально, но судьба жестоко обошлась с ней, ее сын и муж безвременно скончались, осталась только племянница, у которой на ее глазах погибли родители.

С мамой я старалась часто не созваниваться, свой мобильный я выкинула, чтоб по нему меня не смог отыскать Лебедев. Его оправдали сразу как мы уехали и с того дня он не перестает нас искать, терроризируя мою маму. Я постоянно боюсь, что он найдет нас и отберет мое сокровище, но если такой день настанет, я лучше убью его, чем позволю причинить вред доченьке.

Тем временем жизнь продолжалась и я ни на минуту не пожалела о том, что мы убежали от Лебедева.

Свою личную жизнь устраивать я не пыталась, все свободное время посвящая дочери. И все же я стала ходить на свидания с мужчинами, мне было весело с одними, интересно с другими, но только Славик смог привлечь мое внимание. Это был мужчина тридцати семи лет, очень образованный и обаятельный, один из отдыхавших в санатории, где я работала. На ресепшене, где я постоянно была на виду, он меня и приметил. Сначала были ничего незначащие фразы, граничащие с легким флиртом, затем откровенные заигрывания, и спустя три дня он пригласил меня на свидание.

Сначала меня грызли сомнения, ведь он был старше, мудрее, опытнее. Я боялась отношений из-за незаконченной истории с Лебедевым, но все же решила с ним прекратить свой монашеский образ жизни. Мне снова захотелось ощутить чьи-то губы, руки на своем теле, но я так боялась опять ничего не испытать, что отказывалась до тех пор пока Славик не позвал меня в музей художника Биласа. Он попал в точку: музеи были моей слабостью.

Славик оказался таким великолепным собеседником, что нам даже не понадобился экскурсовод. Он знал все в мельчайших деталях, он показывал мне разные стили и объяснял, где и что художник хотел сказать в своих картинах. Мне всегда нравились умные мужчины, притом он был в прекрасной форме, конечно, не такой подтянутый как Саша, но вполне привлекательный.

После музея он пригласил меня в ресторан, который находился на улице имени Биласа, того самого художника, картины которого мы смотрели. Мне показалось это забавным, и я с радостью приняла приглашение.

Впервые он поцеловал меня, когда провожал домой. Он обнял меня, и я ощутила тепло крепкого мужского тела, его губы были нежны, а руки давали покой и уют. Возможно, мне хотелось чего-то другого, – бурной страсти, захватывающей в свой водоворот, безумных откровенных ласк, чтоб снова ощутить себя желанной женщиной. И все же эти спокойные объятия подействовали на мое израненное сердце как бальзам.

Славик был чуть выше меня, его лицо нельзя было назвать красивым, но – мальчишеская улыбка и искрящиеся глаза были намного интереснее, чем смазливая мордашка и пустая душа Лебедева. Он ничего не рассказывал о себе, и мою личную жизнь мы не затрагивали, обоюдно избегая этих тем. Нас обоих устраивали подобные отношения, никаких обещаний, ложных слов или обвинений. Мы гуляли по городу, часто брали с собой Тори, ему казалось, не было никакого дела до того, что мы напоминали обыкновенную семью.

Я понимала, что Славик мне просто нравится, но остаться с ним я бы никогда не решилась. Хоть разговоров о нашем будущем не было.

Все было хорошо до того момента, когда он пригласил меня к себе. Это произошло как раз через две с половиной недели, как мы начали встречаться. Я понимала, что его отдых подходил к концу и наш роман тоже. Поэтому его приглашение ясно говорило о том, чего он ожидает от меня. Хоть меня немного пугало опять очутиться в постели с мужчиной, я решила испытать себя и узнать, способна ли снова почувствовать радость секса.

Славик тихо подошел ко мне, обнял за талию, его губы заскользили по моей шее.

– Ты боишься меня? – тихо спросил он.

– Нет, – нервно ответила я.

Я тесно прижалась к сильному мужскому телу, и его губы сразу же нашли мои. Это был нежный поцелуй, приятный, но он не вызвал в моей душе того самого желанного трепета, а когда он погладил мою грудь, то я вздрогнула от его прикосновения. Его ласки стали лихорадочными, что говорило о крайней степени его готовности. Он раздел меня, а я помогла ему избавиться от одежды. Славик шептал какая у меня восхитительная грудь, его пальцы беспорядочно теребили мои соски, а я ничего не чувствовала, даже когда он овладел мной, лежала как бревно и тихо плакала. Саша был прав: я стала фригидной, но это он меня сделал такой, лишив такой радости как наслаждение от близости с мужчиной!

– Я сделал, что-то не так? – растерянно и даже как-то виновато спросил он.

– Нет, что ты. Это от радости, – солгала я, отчего на его лице расплылась улыбка.

– Тебе было хорошо? Я так рад, что доставил тебе удовольствие. Ты такая замечательная, давай завтра с тобой встретимся?

– Я … да … почему бы и нет, – пролепетала я, закрыв глаза.

– Я должен был тебе сказать раньше, но послезавтра уезжаю, – виновато произнес Славик.

– Я знаю.

– Тогда может, останешься у меня на ночь?

– Прости, – я стала одеваться, – но я не могу оставить свою дочь.

– Но ведь с ней тетя Зина.

– Мне неловко постоянно просить ее о помощи, – воскликнула я, недовольная его требовательным тоном.

– Ты просто не хочешь побыть со мной последнюю ночь, – отпарировал он. В его словах я почувствовала обиду.

Эта была первая наша размолвка, и она мне не понравилась. Я даже обрадовалась, что наши отношения подходят к концу, хоть и немного стыдилась своих мыслей.

– Славик, мне, правда, пора. Спасибо вечер был прекрасным.

– Лиля, ты хочешь сказать, что нам пора сказать друг другу прощай?

– Наверное, время пришло.

– Мне очень нравится твоя откровенность, – Славик прикоснулся к моим губам своими, то ли выражая признательность, то ли сожаление относительно завершения наших отношений.

– Мне было очень хорошо с тобой, – продолжал он, – но у меня есть обязательство перед моей…

– Семьей? – закончила я за него, – женой и детьми?

– Откуда… Хотя это не имеет никакого значения, – Славик вздохнул. – Можешь судить меня, но я не буду оправдываться.

– А я и не прошу, – мне стало почему-то легко на душе, – у каждого свои тайны.

Славик не сказал мне про то, что женат, я о том, что тоже замужем. Раньше меня привело бы в ужас подобное отношение к браку, но теперь мне стало ясно, что жизнь играет с людьми как с марионетками. Мы не знаем, что будет завтра с нами и что толкнет нас в объятия другого человека, который возможно тоже ищет утешение не в постели законного супруга, а незнакомого человека.

Расставание было похоже на прощание двух друзей. Наши короткие отношения ничего не успело омрачить, и в памяти эти дни останутся светлыми, приятными и в то же время ничего не значащими. Каждый вернется к своей прежней жизни, не жалея о содеянном и не раскаиваясь в своих поступках.

Глава 8

Городской транспорт в Трускавце был представлен маршрутками и автобусами. Однако любимым средством передвижения местных жителей был велосипед. При желании Трускавец можно было обойти пешком за час, и мы с моей Тори часами гуляли по этому чистому и уютному городку. Она на своих еще неокрепших ножках упорно не отставала от меня и никогда не говорила, что устала, поэтому мне приходилось идти на хитрости.

– Тори, ножки не болят? – жалобно говорила я, хоть видела, что она с трудом их передвигает.

– Нет, мамочка, ты спрашиваешь, потому что твои ножки болят, да?

– Да, доченька, очень болят. Ты не сильно расстроишься, если мы подъедем на машинке домой?

А моя хитрюга, выражая недовольство на своем милом личике, будто только ради меня соглашается. И уже дома, едва перекусив перед сном, засыпает за одну секунду.

Зимы здесь были суровые, много снега и сильный мороз, однако дети чувствовали себя хорошо, катаясь на катке или стремительно съезжая с горки. С Тори мы любили строить огромного снеговика, но все же, больше всего она любила лететь со снежной горки на санках, визжа от восторга, а я смеялась от того, что она была так счастлива. У нее появилось много друзей и она часами не желала заходить в дом, а во мне не было той строгости, которая порой защищает детей от них самих. Неудивительно, что Тори заболела. Ночью я услышала жуткие хрипы, вырывавшиеся из ее горла, лоб горел. Мы вызвали скорую и нас увезли в больницу. Дыхание Тори было затрудненным, грудь тяжело поднималась, она пыталась чаще вдыхать в себя воздух, и тот со свистом вырывался из ее ротика. Когда болеет твой ребенок, то все проблемы исчезают, остается только этот крохотный такой дорогой человечек, которому ты не в силах помочь, хоть готов отдать жизнь за нее. Две ночи я почти не спала, сидя над доченькой и прислушиваясь к ее тяжелому дыханию, а она открывала свои сонные глазки и словно хотела сказать: «Мама, помоги мне!», – но тут же засыпала снова, крепко ухватившись за мою руку. На третий день дышать стало легче, температура упала, ингаляции и уколы дали свой результат, болезнь пошла на спад, но все еще очень слабенькая Тори должна была быть под наблюдением врачей, чтобы не пропустить возможные осложнения. К счастью, их не оказалось и через два дня нас выписали. Еще неделю мы с ней были дома, она с тоской поглядывала на детей, играющих на улице, но мне удавалось отвлечь ее играми и сказками, которые она очень любила. Потом она снова пошла в садик к своим друзьям с ново обретенной бабушкой Зиной. И хоть на улице Тори бывала реже, но она активно участвовала в развлечениях, которые предлагала зима.

Незаметно пролетело четыре года с тех пор как мы приехали в Трускавец. Мы отпраздновали мой двадцать восьмой день рождения и шестой Тори, а осенью собирались в первый класс.

Но злодейка-судьба, снова перепутала нам все карты. Как-то в санатории ко мне подошел мужчина. Когда я подняла глаза, то мое сердце замерло от напряжения. Моим надеждам, что этот человек меня не узнает, пришел конец.

– Лиля, неужели это ты? – это был друг моего мужа. – Что ты здесь делаешь? Саша перевернул все верх дном, чтоб отыскать тебя.

Сашин друг, имени которого я даже не помнила, буравил меня свирепым взглядом. Мне ничего не оставалось, как молча опустить голову и рассматривать пальцы, хоть в голове уже созревал план побега, притом сегодня же. От жалости к себе мне захотелось тут же разрыдаться, но времени мне это не прибавит, а мешкать нам никак нельзя: уже завтра мой благоверный муженек нагрянет в этот, давно ставший нашим домом, мирок.

Тем временем этот мужчина, ставший для меня словно проклятие, с многозначительной улыбкой ушел, давая понять, что непременно позвонит Лебедеву и притом в самый короткий срок.

Моя смена заканчивалась и, не теряя ни минуты, я ринулась в бухгалтерию, заявление об уходе приняли, но проблема состояла в том, что нужно было еще две недели поработать. Слава Богу, бухгалтером оказалась очень милая женщина и мы сошлись на том, что мне не выдадут зарплату за такое же отработанное время. Конечно, это был хороший вариант, если б мы так не нуждались в этих жалких грошах.

На часах было шесть пятнадцать вечера, когда я ворвалась в дом и лихорадочно начала закидывать вещи в сумки. Зинаида Викторовна недоуменно смотрела на меня, ничего не понимая.

– Лиличка, что случилась, дорогая моя? Да остановись же ты на минутку!

Я как подкошенная рухнула на диван и зарыдала, Тори испуганно жалась ко мне, но тетя Зина властным тоном, который абсолютно ей не шел, попросила ее погулять на улице и выпроводив, обняла меня.

– Деточка, ты разбиваешь мое сердце, расскажи, что с тобой стряслось? За все эти годы пока мы жили вместе, я ни о чем не спрашивала, а теперь пришло время. Ты только доверься мне, а я помогу тебе чем смогу.

Сквозь всхлипы и слезы я рассказала про Сашу, о побеге, о том, что он нас нашел и нам надо снова исчезнуть.

– Подожди минутку, – тетя Зина взяла телефон и вышла из комнаты на несколько минут.

Столько всего надо было сделать, мне надо было собраться и не раскисать.

– Значит так, дорогая моя, сегодня на вечернем автобусе ты выезжаешь в Киев, будешь там утром. Я тебе дам адрес своей племянницы, у нее вы поживете несколько дней пока не найдете квартиру. Мариночка очень хороший человек. Я рассказала, что ты вдова, решила сменить обстановку. А что касается твоего паспорта, то тебе следует достать настоящие документы на имя Лебедевой, потому что как подсказывает мне интуиции твоему мужу не составит труда узнать фамилию, под которой ты скрываешься, а о собственной он даже не подумает. Билет на автобус покупать не будешь, договоришься прямо с водителем, так будет надежней. И последнее, возьми, – она протянула конверт, – здесь немного денег, они тебе понадобятся на первое время. Не спорь, когда сможешь, вышлешь мне. А теперь выше нос и давай собирать вещи, автобус отходит через час.