Текст книги "Рыцарь ордена Панголин (СИ)"

Автор книги: Елена Крыжановская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Но Дик не согласился, сказав, что времени подумать у него было более четырех лет, этого им должно хватить, и он уже сейчас достаточно взрослый. Пока лесные принцессы спорили, прибыл гонец из Братства Дороги. Купцы, освобожденные Диком, рассказали о нем, а совершённый подвиг, так называемое «боевое крещение» открывает любому прямую дорогу в рыцари. Принцессы не имели права ему отказывать. И, как ни странно, за эти несколько дней они очень полюбили его, даже отпускать не хотели. Они волновались, ведь призвание рыцарского пути полно опасностей, и надеялись, что Дик передумает.

Но Дик был тверд в своем слове.

Три Великих принцессы добыли для него меч, именуемый Тореллинг, что на древнем языке значит «пламенный». Огонь для него, который оружейники лесной страны сумели превратить в холодный и беспощадный металл, взяли из самого огненного круга, из рук короля Тора, главы всех дэйков, повелителей стихии огня – торелингов. Посвящать в рыцари имеет право только действительный рыцарь или король, причем, рыцарь может дать только то звание, в котором состоит сам, а короли имеют право пожаловать любое, на то у них королевская власть.

Посвящение проходило над Вечным Колодцем, есть в стране фей такое чудо – волшебный колодец, хранящий и свидетельствующий все желания. Над ним всегда приносятся самые главные клятвы. Три принцессы вручили Дику меч Тореллинг, став его «крестными» в звании странствующего рыцаря, и пожелав ему всегда вступаться за тех, кто нуждается в защите. Дик обещал, он принес рыцарскую присягу. И принцессы должны были выполнить его желание до конца. Звание странника предполагает, что для него открыты любые границы, в том числе и между мирами. И для исполнения своего призвания, рыцарь имеет право на настоящий рыцарский костюм из ластиковой кожи – это его доспехи, на именное оружие – меч ему уже вручили, и на... угадай, что ещё человеку нужно?

– Наверное, рыцарю нужен верный конь? – спросил Береникс.

– Нужен, но для странствующих рыцарей вовсе не обязателен. Они, как правило, ведут себя скромно и мало чем отличаются от окружающих, только костюмом. Они не размахивают без дела мечом, не сверкают на солнце стальным тяжелым доспехом. Это игрушки тяжелой боевой кавалерии или маскарад для турниров в честь прекрасных дам и королей. Странник путешествует и живет налегке. И в дороге рыцарский конь иногда только помеха.

– Тогда не знаю, хозяйка. Будьте добры, скажите! – Береникс завилял хвостом.

– Молодость. Пора, когда человек полон сил. Рыцарь, как любой другой может прожить долгий или короткий век. Но для служения удобнее, чтобы он оставался всегда молодым. Сами принцессы обладали этой способностью и хотели пожаловать ее Дику. И он, первым в мире, пожелал навсегда остаться таким, как сейчас. Навсегда остаться мальчишкой.

Он считал себя вполне взрослым, и не хотел большего. К тому же, он желал сам выбирать, за что ему сражаться и хотел, чтобы его меч принадлежал одному хозяину, а не служил какому-нибудь королю, который мог бы отправить Дика на войну, даже если ему этого вовсе не хочется. Странствующие рыцари, как правило, наиболее свободны, они служат только Братству Дороги, потому что они, в основном, и есть братство. Дику пожаловали условное бессмертие, то есть срок жизни, неограниченный ничем, кроме самой смерти, с правом оставаться всегда двенадцатилетним. Он был первым, намного раньше, чем эту моду подхватили многие дэйки, феи и эльфы, от рождения обладающие способностью к вечной молодости. Намного раньше Питера Пэна, который потом установил свой рекорд, став единственным в мире обладателем вечной молодости, младше двенадцати лет. И с тех пор, именно благодаря Дику, совершеннолетие всех детей стало, наконец, равным королевскому. Раньше в двенадцать считались взрослыми только особы королевской крови, из-за того, что им старались как можно раньше открывать дорогу к престолу.

Дик стал странствовать по свету, и ему повезло, он прожил более тысячи лет. Но ещё в самые первые годы он стал знаменит. Он сражался с драконами, выручал из беды принцесс, оказывал помощь разным людям, и королям, и простым крестьянам, и нищим. Он побеждал разных великих колдуний и магов, злодеев и рыцарей-отступников. Его верный Тореллинг всегда вступался в защиту невинных, наиболее рьяно защищая детей всех миров. Наверное, Дик всегда любил их больше, чем взрослых. Чувствовал родство с ними. Говорят, они и прозвали его Благородным Диком. Он всегда назывался просто Дик, без полного родового имени. Ему этого казалось достаточно. С тех пор каждый мальчишка, бродяга или бездомный, или кто хочет скрыть свое имя, не задумываясь, отвечает, что его зовут Дик. Это стало вечной данью народного уважения этому рыцарю.

Благодаря своему опыту, постоянным странствиям и битвам Дик выглядел старше многих двенадцатилетних, но оставался мальчишкой. На него заглядывались простые девушки, принцессы и феи, и многие мечтали с ним обручиться, надеясь, что через несколько лет он вернется к ним, став взрослым. Дурочки, не понимали тщетность своих надежд! Дик если бы и отдал свое сердце прекрасной даме, то, наверняка, нашел бы себе достойную пару... ну, вот, как Питер.

За тысячу лет он побывал всюду, его знают и любят по всем мирам. Он всегда был на правой стороне, говорят, он сражался вместе с Робин Гудом, и участвовал в крестовых походах. Он бывал на море, дрался с пиратами-работорговцами, и помогал благородным пиратам и разбойникам, освобождая невинных пленных и рабов, участвовал в восстаниях и поисках пропавших в дороге. Многие, очень многие, благодаря его стараниям выжили и смогли благополучно вернуться домой. Он убил больше сотни драконов и побеждал ещё разных других чудовищ. И если он давал рыцарское слово, то никогда не нарушал его. Если слабый просил его помощи в борьбе со злом, он никогда не отказывал.

Всех его приключений никто не знает, и только малая часть, как начались его странствия, и продолжались в эпоху Старых Королей, описана в книжке. А заканчивается тем, что одна принцесса, которую Дик спас, на свою голову, пожелала оставить его навечно в своем дворце. Добровольно или пленником, ей безразлично. И ее отец, очень суровый и властный король, и мать не отпускали гостя по-хорошему. Они задумали устроить показательную помолвку Дика с этой принцессой, и объявить о ней по всем мирам.

Но наутро, когда спустился легкий, почти осенний туман, Дик тайно выбрался из замка, оседлал коня и повел его к лесу. И они тихо шли, пока все вокруг спали, и ни одна ветка не хрустнула под копытами его коня, белизной своей похожего на единорога. Они прошли по тропе и исчезли под пологом леса. И когда поднялось солнце и туман над тропой рассеялся, ни один самый зоркий стражник даже с самой высокой башни не мог разглядеть ни коня, ни всадника. «Больше их никто не видел, но, возможно, они до сих пор странствуют по свету...» – мечтательно процитировала Лина. – Я уверена, до сих пор странствуют. А ты, Гоша?

– Дик странствовал ещё много лет, это мы точно знаем, – солидно заметил брат. – Но разве он теперь не исчез? Последние годы о нем никто не слышал.

– Я об этом и говорю! Как, по-вашему, куда он мог деться?

– Вероятно, умер. Или всё ещё странствует, только сбился с пути, – вполголоса заметил Ричард.

– Глупости! Как он мог умереть? Дик – бессмертен! И сдаться добровольно, чтобы смерть вступила в свои права, он тоже не мог!

– Возможно, ему просто не повезло с противником. Убить его могли в каждом бою, вот, видимо...

– Ты сам в это веришь? – жестко спросила Лина, пытаясь заглянуть ему в лицо, скрытое в тени. – Если бы кто-то его убил, то не стал бы молчать. Подробности поединка давно бы все знали! Не одно поколение злодеев больше тысячи лет мечтали об этом! Нет, тут что-то сложнее, какая-то тайна. И тупозавру понятно, что он в беде, но что случилось? И где он?

– Так вот, о чем ты мечтаешь! – засмеялся Ричард. – Отыскать его и спасти! Вернуть миру Благородного Дика? Забавно... Боюсь, Линочка, тебе пришлось бы спасать его от самого себя.

– Почему ты уверен?

– Логическое предположение. Со всеми привычными противниками справляться легко. Получалось миллион раз, почему не получится снова? Значит, несчастье должно быть другого рода. Если допустить, что физически он ещё жив, но где-то скрывается, значит, рана, скорее, не внешняя, хотя и в самое сердце. А ближайший самый страшный и непредсказуемый враг человека – он сам. Себя невозможно победить грубой силой и не разрушить. Поэтому кажется наиболее вероятным, что он проиграл поединок и сбился с пути. Так что, разгадка тайны никому не принесет ничего, кроме горького разочарования. Не стоит тратить силы на поиски. Исчез – ему повезло. Герой ушел непобежденным, потому и остался в памяти великим героем! – он пренебрежительно усмехнулся.

Лина напряженно свела тонкие брови.

– Прости, но сейчас ты рассуждаешь, как взрослый.

– Точно такой же взрослый, как и ты. Ты ведь совершеннолетняя. Но у меня больше опыта и, несомненно, огромное количество разочарований. Мне труднее надеяться на лучшее, вот и всё. А что есть «взрослость»? Три знаменитых душевных способности, никак напрямую не связанные с количеством прожитых лет. Не зависят ни от времени, в котором ты существуешь, ни от образования. Скорее, от условий жизни и от характера.

– Это способность самостоятельно принимать решения, ответственность за других, и...

– Жертвенная любовь, – подсказал Ричард. – Отличная от детского, то есть, безответственного чувства. Детская любовь корыстна. Она сродни любви к сладкому и более реагирует на понятие «хорошо». Как ни странно, она может существовать без взаимности. Жертвенная, не зависит от внешних благ, она только крепнет в трудностях и несчастьях. Проявляется она в родительских чувствах, в дружбе, которая намного теснее кровного родства, или в любви двоих, становящихся одним целым, эта любовь всегда близка к понятию семьи. И люди, связанные ею, постоянно способны отдать друг за друга жизнь. Человек готов к этому чувству с очень раннего возраста... но некоторые, считающие себя самыми взрослыми, так и не становятся способными на любовь. Никогда. Третий параметр взрослости открыли не так давно, пожалуй, случайно. Когда именно от нее добровольно отказался Питер, желая навечно оставаться вне границы совершеннолетия. И ему это удалось.

– Значит, Питер Пэн не способен любить? – спросил Гоша.

– Способен и очень сильно. Но лишь по-детски. Эгоистично. И то, что ему ничего не стоит отдать за другого жизнь, дела не меняет. Он не может избежать ответственности за других, он – капитан и приемный отец многим пропащим детям. Он также не мог избежать самостоятельных решений, в этом он чуть ли не с рождения взрослый. Что ему оставалось?

А то, что некоторые воздвигают непроходимой стеной между своим миром и нашим – чувство общественного долга, солидность поведения, способность забывать всё лучшее, и неспособность чувствовать счастье от жизни, это всего лишь ложная система ценностей. Роковая ошибка, происходящая от трусости. Человек отказывается самостоятельно мыслить и живет «как все». Загоняет всех вокруг и себя самого в рамки правил, которые не дают радости, но так принято. Постепенно черствеющие от этого и готовые убить всех, кто смеет нарушить границы, непреодолимые для них самих – это не «взрослость», это искаженное восприятие действительности. Вера не своим чувствам, а навязанным стереотипам. Саморазрушительный эгоизм и идиотизм в одном лице. Извините, меня заносит... Долго не разговаривал с нормальными людьми, и ещё... добровольно никогда не стал бы выглядеть «взрослым». Это от меня не зависело.

– Значит, ты сам хотел быть таким же, как Дик, – победно констатировала Лина.

– Нет, я хочу быть только самим собой, без тени длиной в тысячу двести лет! Да что в нем хорошего, если начистоту, что ты им так восхищаешься? Чтоб сбежать из-под венца от многих принцесс, не надо быть рыцарем! Скажешь, очень благородный поступок?

– Стать королевским зятем, принять почести и корону, действительно, куда проще! Тем более, не так уж легко отказаться от милости, которую навязывают сильные мира. Девяносто девять из ста согласились бы. А призвание, честь, любовь – подумаешь! Дают тебе в жены принцессу, бери! Многие не посмели бы возразить. Но Дик не такой.

– Да что ты знаешь о нем, кроме книжки? Там написано, что он герой, и ты веришь! А ты посмотри на поступки, на факты. Воспитания – никакого, внешность – самая непримечательная... Как он выглядит, если не обращать внимания на рыцарский костюм? Никаких особых примет. Ты бы его в толпе сочла обычным, довольно вредным мальчишкой.

– Неправда! Я бы его узнала!

– Докажи. Книжку уже тысячу лет читают. Могут легко выдать себя за него, знают и любимые выражения, и примерный образ. Как бы узнала настоящего?

– Его особая примета – Тореллинг, – лукаво парировала Лина.

– Примета рыцаря, не человека! Чего он стоит, без славы, без меча, без доспехов, без... – Ричард осекся, но Лина уже поняла.

– ...без своего вечного возраста? – напряженно переспросила она, готовая вцепиться ему в горло, чтобы достать оттуда правдивый ответ.

– Да.

– Я всё равно бы узнала, – неотрывно глядя на него, уверено заявила девочка.

– Каким образом?

– Не ссорьтесь, пожалуйста, – попросил Гоша, с тревогой глядя на них. – Лина, что ты пристала к человеку? Ну, ты тоже, вообще-то... – заметил он Ричарду.

– Пусть ответит, – настаивал он.

– Да хотя бы шрамы от битв с драконами, – примирительно сказал Гоша.

– Среди рыцарей, у кого их нет! Дальше! Гм, проклятье... Это слово – не доказательство, так теперь многие говорят, подражая ему. Я, например, в детстве специально тренировался, чтобы приобрести такую привычку. Теперь отучиться не могу. Ну, дальш... что ещё, в смысле?

– Давай по порядку, – ласковой лисой пропела Лина. – Внешность? Да, довольно обычная. Рост средний, скорее на его высокой границе, глаза карие. Волосы прямые, темный шатен... примерно, как ты. Правильные черты лица, прямой нос, даже ни одного особо приметного шрама, и ни родинок, ни ямочек на щеках или подбородке, иначе все бы знали, правда? Лицо с высокими скулами, но не широкое. Выражение спокойствия и собственного достоинства, но без надменности. Твердость в чертах, движениях, интонациях. Мужественность, но не грубость. Выражает свои мысли прямо. Очень сильный, хотя с виду, этого и не скажешь. Без загара кожа скорее бледная... действительно, кому угодно подходит. Да вот хотя бы...

– Ещё раз скажешь!.. – прошипел Ричард.

– И что? – Лина сияла, открыв ровные острые зубки.

– Обижусь, – снисходительно улыбнулся он.

– Улыбка просто очаровательная! Отличается чувством юмора и остротой ума. Хитрый с врагами, простодушный с друзьями, потому что совсем не умеет прикидываться. Или не считает нужным. Легко выстраивает логические цепочки. И шрамов от когтей и зубов драконов у него, кстати, должно быть гораздо больше, чем у обычного человека.

– Необязательно. Смотря какой попадется дракон. Один способен разрисовать так, что потом... легко перепутать с тысячелетним наследством.

– Правда? Покажи, для сравнения, – непосредственно попросила Лина.

– Слишком темно.

– Завтра покажешь?

– М-м... может, всё-таки, достаточно будет Гошкиных слов? Но если настаиваешь, могу показать. Чем больше шрамов, пожалуй, тем меньше у рыцаря мастерства и больше везения. Это не доказательство.

– Я бы просто почувствовала, – сказала Лина. – Мы когда-то в школе поспорили, почему у Дика, если не верили ему сразу, никогда не требовали доказательств, что он – это он. Ни свидетельств, ни клятвы на мече, ничего. И нас застал учитель: мы говорили, даже когда начался урок, увлеклись. Он сказал, что дураков таких нет: никто добровольно не назвал бы себя Благородным Диком. От него, настоящего, слишком много требуют сразу. Так что самозванца, если такой самоубийца найдется, отличить, думаю, очень просто: он не будет блистать остротой ума, а будет только хвастать своими великими подвигами. А вот как заставить настоящего Дика, который бы пожелал скрываться, признать, что он – это он... пока не знаю. Но придумаю, не сомневайся!

– Ты большая придумщица, Линочка, – весело заметил Ричард. – Мне будет тебя не хватать. С тобой нескучно. Гоше повезло с сестрой. Поздравляю вас обоих с воссоединением семьи и желаю счастливой дороги. Завтра мы расстанемся... Лучше уйти не прощаясь, чтобы не будить вас?

– Тебе лучше остаться, – тихо сказала Лина, покосившись на брата. Гоша и Береникс уже совсем спали и, вероятно, слышали их спор через слово.

– Мне лучше уйти. Должен закончить дело, в котором требуется моя помощь. Меня попросили об этом до встречи с Гошей. Так что, раз у вас теперь всё в порядке, могу идти своей дорогой.

– До выхода из леса нам всё равно идти вместе, – слегка обиженно заметила Лина. – Куда спешить, там и расстанемся... Ты боишься меня, Дик?

– Не надо. Я – не он. Тоже Ричард, но на этом наше сходство заканчивается.

– Оно с этого начинается и дальше только усиливается, – ещё тише возразила Лина. – Но, как угодно. Кем бы ты ни был, можешь доверить мне свою тайну, я ее не выдам. Клянусь!

– У меня, после возвращения, пока нет тайн. Потому что меня самого больше нет, – так же почти беззвучно ответил он. – Ложись спать, пожалуйста. Вам надо отдохнуть, буду вас охранять до утра. А то эти динозавры бегают... мало ли что. Доброй ночи.

– Только если ты не сбежишь, – поставила условие Лина. – Иначе буду сидеть всю ночь, караулить тебя.

– Как хочешь. Ты мне не мешаешь, – он сломал несколько сухих веток и бросил в костер. Заложив руки за голову, медленно откинулся на спину, вытянувшись во весь рост наискосок от костра. Ластиковый костюм одинаково хорошо защищал от жары и от холода.

Девочка вытащила из сумки специальное дорожное одеяло. Очень широкое, с внутренней стороны – шерстяное, с внешней – водоотталкивающее. Из шерсти норладской ламы, которых разводят в Северных горах намного чаще овец. Лина расстелила походную постель, плотнее завернулась в теплую красно-черную клетчатую шаль и уселась на одеяле с явным намерением сидеть так до утра. Береникс давно спал, а Гоша дремал у костра, разморенный теплом и усталостью. Вечером, только похолодало, мальчишка оделся в теплую куртку, и теперь она заменяла ему одеяло. Он спал сидя. Сестра сжалилась и, подождав немного, уговорила Гошу нормально прилечь отдохнуть.

Ричард лежал с открытыми глазами, глядя на черные верхушки деревьев. Сквозь их весеннее неплотное кружево просвечивали холодные яркие звезды. Время от времени он протягивал руку и, не глядя, бросал ветки в огонь. Спать совсем не хотелось. Настойчивое любопытство первых встречных слегка раздражало, но не тревожило.

Мальчишку и девочку можно понять, они впервые видят так близко живого рыцаря. И, как назло, в последнюю тысячу лет единственный рыцарь, которого все знают с детства, и который кажется всем таким близким, будто они давние друзья, это именно Благородный Дик.

Первый рыцарь, получивший меч и бессмертие из рук фей. Первый в мире рыцарь-мальчишка. Старая-старая легенда... Где этот мальчик теперь!

глава 4 Приглашение

Когда небо стало светлеть, часам к пяти утра, Ричард сказал: «Довольно». Всякий раз, слегка приподнимаясь, чтобы бросить ветку в огонь, он видел широко раскрытые внимательные глаза Лины, следящей за ним.

– Довольно. Поспи хоть немножко. Обещаю, пока не выйдем из лесу, будем идти вместе.

– Ура! – радостным шепотом откликнулась девочка и заерзала на месте.

– Но, пожалуйста, без фокусов. Никаких историй с похищениями, подвернутой ногой и прочее, чтобы не мог вас оставить, пока вы в опасности. По-честному. Договорились?

– Договорились, – кивнула Лина, но продолжала сидеть. – Мне не хочется спать. До утра уже близко, я покараулю, а ты отдыхай.

– Я согласился на твою просьбу, выполни мою. Укладывайся и закрой глаза. А будешь спать или нет, мне безразлично.

– Хорошо, Ди... ой, извини, – спохватилась девочка. И сразу спряталась, закутавшись в одеяло. – Только я всё равно не усну. У меня бессонница.

– У меня тоже. Но не хвастаюсь этим. Лежу, по крайней мере, делаю вид, что отдыхаю. Думаю.

– Это и мешает. Мысли. У меня то же самое. Приятно, что в наших чувствах такое сходство!

– Хм, когда очень холодно или жарко, чувства у всех похожи, но это людей не слишком сближает, – насмешливо заметил Ричард.

– Неправда, они хорошо понимают друг друга!

– Доброй ночи. Хватит болтать, а то передумаю.

– Спокойной ночи, Ди... извини.

Он снова с рычанием вздохнул, думая о сходстве брата и сестры Брусникиных. И о том, что эта пытка будет длиться ещё самое меньшее полдня. Но никакой злости не испытывал. Только грусть и сильное желание, чтобы его оставили в покое.

Утром на завтрак был чай и поджаренные над костром гренки. С вареньем. У Лины в сумке запасов оказалось больше, чем у брата, хотя Гоша считал, что собирался в путь очень тщательно и рассчитывал прокормить двоих: себя и Береникса. Девочка, смеясь, напомнила, что путешествует уже довольно давно. Добрые люди в каждом селении дают ей что-нибудь в дорогу, вот, например, варенье. Она рассчитывала странствовать налегке, а скоро не сможет сдвинуть сумку. Появление брата и собаки с хорошим аппетитом ей как раз очень кстати.

Заталкивая одеяло в сумку и складывая остатки еды, Гоша признал, что Ричард прав: руки и спина болят после вчерашних трудов у колодца.

– Слушай, а куда ты свою красную рубашку дел, которую я штопал? – вспомнил Гоша. – Там оставил?

– Да, тетке на память. Может продать любителям экзотики.

– А, точно! Рыцарская рубашка после боя с драконом, это, кажется, на удачу? Здорово! Ты ведь мог и вовсе не работать, просто предложить обмен, это довольно ценная вещь, – проницательно заметил Гоша.

– Мог бы. Но ты хотел урок, и у тебя такой возможности заплатить не было. Да и мне более приятно заработать обед, а не так...

– Как ты мог отдать такое сокровище? – укоризненно спросила Лина. – Я, значит, теперь ее не увижу. А дай куртку примерить? На секундочку... чур, я первая попросила!

Гоша задохнулся от возмущения и вытаращил глаза на сестру, не в силах ответить ей, как она того заслуживает. Ричард велел им сесть как можно ближе друг к другу и набросил куртку сразу на обоих. Они продели по одной свободной руке в рукава и сидели, наслаждаясь теплом. Но главный восторг состоял в том, что это настоящая одежда «только для рыцарей».

– У Дика так бы не получилось, – заметил Гоша. – Его размера на двоих не хватило бы.

– Почему же, – сдержанно возразила сестра. – Есть такая история о крошках-близнецах. Конечно, они были меньше нас...

– Ты об этих, «новых» историях? Да, постоянно появляются то одна, то другая, которых нет в книжке. Я даже в журнале читал несколько. Но, по-моему, это не всегда правда. Может, их даже выдумывают, всем же хочется узнать ещё что-то. Ты как думаешь? – обратился он с просьбой рассудить к Ричарду.

– Да, наверное, многие «новые» истории – сказки с любимым главным героем. Но та, что о близнецах, правдива, точно знаю.

– Откуда? – прищурилась Лина.

– От них. Это те самые сестры, которых вы видели в своем шаре, что угощали вас конфетами в раннем детстве. У меня нет повода не верить сестрам Армер.

– Значит, это случилось не так уж давно, судя по их возрасту? – просияла Лина, счастливая оттого, что узнала одну новую крошечную подробность из жизни Благородного Дика.

– По их возрасту невозможно судить ни о чем, – с ностальгической ноткой возразил Ричард. – Они странницы. Надеюсь, они и сейчас такие же, какими вы видели их десять лет назад.

– Здорово! А мы, ведь, в лесу, – сообразил Гоша. – Мы могли бы случайно встретиться. Собирайтесь скорее, пора в путь! Береникс, где ты бегаешь, тебя одного ждем!

«Уж, во всяком случае, я давно на месте, – услышал Ричард добродушный голосок панголина. – Надеялись от меня избавиться, Дик?»

«Давно ни на что хорошее не надеюсь, – парировал Ричард. – Только начал, но, увы, снова ошибся! А что, если я вас выдам? Этим милым деткам будет весьма любопытно познакомиться с панголином и узнать подробности вашей миссии. По крайней мере, они отстанут от меня!»

«Временно, только временно отстанут. А потом я выдам вас, Ричард. Ненамеренно, всего лишь когда меня спросят, почему я выбрал в хранители именно вас. Я не смогу солгать. Никто из разумных животных не умеет это делать с таким мастерством, как люди. И они будут в совершенном восторге. Тогда уж нам от этих попутчиков не избавиться будет никак. Вы мечтаете отдать их в руки королеве?»

«Уговорили. Молчу, – мысленно усмехнулся Ричард. – Не знаю, какой вы лжец, но шантажист отменный. Мои поздравления!»

«Дипломат, – с притворным смущением проворчал панголин. – Это называется дипломатия, Ричард».

«Называйте как угодно, результат – тот же».

Покидая место своей ночной стоянки, они не просто загасили костер, засыпав его землей, но и скрыли черный круг травой и сухими ветками, чтобы с первого взгляда нельзя было обнаружить следы. Выйдя из лесу, они снова зашагали по дороге.

Ричард и Береникс желали думать, что путешествуют самостоятельно и шли немного в стороне. Береникс иногда убегал далеко вперед или отставал так, что хозяевам приходилось звать его. Странствующий рыцарь забрал у Брусникиных свою одежду, но брат и сестра всё равно шли рядом, беседуя в основном о дальнейших совместных планах. Прошлая жизнь после смерти родителей их мало интересовала. Гошка теперь нес кроме сумки походный котелок, и они с Линой разделили вещи: девочка взяла себе все продукты, а мальчишке достался несъедобный и более объемный груз: одеяла, одежда, посуда. Береникс, как настоящий странник путешествовал налегке, даже без ошейника. И чувствовал себя самой счастливой собакой в мире. У него были сразу и хозяин, и хозяйка, и никто не запрещал ему разговаривать, а напротив, его уважали за эту способность и ценили его интеллект. Иногда хозяева на ходу советовались с Берениксом, и псу это очень льстило. Ричард не чувствовал особой досады, что лес всё не заканчивался. Брусникины были заняты друг дружкой и не отвлекали его от мыслей. Но когда наступило не столько время, сколько чувство: «пора обедать», все путешественники стали более беспокойно поглядывать по сторонам, надеясь найти удобную полянку.

Если лес даже был обитаем, никто из братства не обращал внимания на тройку путешественников и собаку. По их виду сразу можно определить, в помощи они не нуждаются. Поэтому никаких неожиданных встреч на дороге не случалось.

– Скажите, а предложение пожевать бутерброд на ходу, будет встречено очень бурными протестами? – осторожно спросил Ричард у Лины, как у хранительницы съестных припасов.

– Это, смотря, насколько ты голоден, – строго ответила девочка. – Если настолько, что согласишься на одну сделку, то, пожалуйста, угощайся! А если не согласишься, тогда, да, стану кричать, что ты стараешься поскорее пройти лес, чтобы избавиться от нас, даже привала на обед делать не хочешь.

– Условия сделки?

– Ты в любом случае останешься на ужин и на ночь.

Ричард остановился, держа руки в карманах и раздумывая. Опустив голову, он наблюдал, как перекатывается пыль на дороге под его сапогом.

– Ну, полчаса ещё подожду, – сказал он после паузы. – Если за это время лес не закончится и не будет видно никакого просвета, подумаю над твоим предложением.

– Вот и отлично! Гошка, а ты хочешь есть?

– Я тоже подожду. Береникс тут ни при чем, можешь его покормить.

– Осмелюсь заметить, хозяин, я не только не участвую в ваших спорах, я ещё и прохожу расстояние как минимум втрое больше. Если измерить относительно длины шага...

– У тебя и ноги четыре! – со смехом возразил Ричард.

Переждав смех, Береникс обиженно заметил, что рыцарь ответил так, словно ему уже приходилось иметь дело с говорящими собаками.

– Разумеется, приходилось. Не только с собаками! Говорящая лошадь – кошмар любого рыцаря. Когда последний раз был в Изумрудном городе...

Все трое немедленно потребовали рассказа о подробностях тамошнего пребывания. Ричард сказал, что это было давно, но самые веселые моменты той поездки именно беседы с верным конем, подаренным местными жителями.

В Изумрудной стране было тогда очень неспокойно, королева Агата, младшая сестра здешней Диночки, владелица Подземелья и королева всяких драгоценных и полудрагоценных народов, давно захватила тамошнюю Подземную страну, граничащую со Страной Потерянных. На этой почве у Агаты постоянные территориальные конфликты с Питером Пэном, покровителем Страны Потерянных, которая напрямую выходит к Заливу русалок на его острове. Но этого Агате (местные, кстати, тоже называют ее Проклятой королевой, хотя могли бы называть Каменной) показалось мало. Среди ее подданных и союзников немало дэйков, повелителей стихий драгоценных металлов, драгоценных камней и гор. Горных людей, монтов, на ее стороне как раз меньше всего, но петров и сильверголдов хватает. В общем, у Агаты созрели планы отсудить всю Изумрудную страну и без боя присоединить к своему королевству, апеллируя к «драгоценному» названию. Существует общетерриториальный суд всех миров, который утверждает изменения карт и границ.

Разумеется, по-хорошему вторую солидную территорию Волшебного мира никто королеве-захватчице уступать не хотел. Местные феи, покровительницы других стран, тоже недолго держали нейтралитет, и началась военная кампания по всей Волшебной стране. Ричард принимал участие в том сопротивлении некоторое время. Окончательной победы быть не могло, пока леди Агате по-прежнему принадлежит Подземная страна, но ее удалось временно согнать с поверхности, и королева со своими планами ушла в подполье, как крыса. Новых сведений Ричард, увы, не знает, но предполагает, что вооруженные конфликты там постоянные.

Лина и Гоша подтвердили, что из Волшебной страны часто приходят известия о войне. Изумрудный город в осаде уже несколько лет. Были даже довольно масштабные битвы драконов, и многие подозревали, что это королева Дина помогала сестре военными силами. Драконы-то в ее подчинении! Не будь там, у Волшебной страны (интересно, почему их мир называют просто страной? В прежние времена, понятно, потому что все страны жили одной семьей, как одна, но теперь-то?.. Историческая привычка, наверное) не будь своих прирученных драконов, совсем бы плохо пришлось. А так, пока держатся.

В последние годы из многих миров приходят тревожные вести, но их значение заслоняют местные проблемы, поэтому люди почти не обращают внимания на то, что делается у соседей. Ричард философски сказал, что, в самом деле, у каждого свои сложности, местные. Невозможно сразу бросаться помогать всем. Странник, обычно, берется лишь за ту нить, которая пересекла его дорогу. О которую, он в буквальном смысле споткнулся и не смог пройти мимо. А остальные люди по всем мирам пусть живут и отстаивают жизнь собственными силами.