Текст книги "Семь секунд до конца света"

Автор книги: Елена Логунова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

18.
Мерлин (Элизиум)

Когда у него из руки выбили разрядник, Дино еще улыбался, глубоко уверенный в своем превосходстве над туземцами. Даже когда его захлестнули арканы и он упал на землю, как подрубленное дерево, охранник еще не понял, что дело плохо. Под верхней коркой снег был мягкий, и он не ушибся, только оцарапал щеку о наст и временно ослеп, утонув лицом в белой ледяной пыли. В этот момент ему не сильно, очевидно, с профилактической целью, дали по голове, и он отключился – слава богу, не надолго, всего на четверть часа. Если бы он провалялся в отключке хотя бы втрое дольше, замерз бы насмерть: одна из ременных петель случайно пришлась точно на капризную кнопку терморегуляции и вырубила обогрев костюма до минимума. Когда Дино, стуча зубами, как кастаньетами, гигантским червяком выполз из сугроба, он уже поклялся себе, что никогда, ни при каких условиях не согласится на погружение в глубокий анабиоз. Зато процедура кремации теперь казалась ему почти привлекательной.

Подняться на ноги самостоятельно он не сумел, а ухватиться на равнине было не за что, в чистом поле не нашлось ни единого деревца, способного послужить спутанному Дино костылем. Лежа в снегу, ничего, кроме этого самого снега, он не видел, поэтому полз наугад, без особой надежды достичь форта, просто пытаясь согреться в движении. Ему пришлось проползти метров триста, пока с яхты кто-то заметил глубокую борозду, оставленную им в снегу. К этому моменту Дино уже почти окоченел, а потому прекратил движение и неподвижно лежал в снежном окопчике, как в мелкой могилке. Там его и нашли парни из личной охраны Тревора.

Спустя четверть часа, завернутый в термоодеяло, но все равно трясущийся, он стоял в кабинете шефа, а набившийся в складки костюма снег таял и пятнал мокрым дорогой ковер. Сообщение о том, что аборигены, которых никто не принимал всерьез, похитили курьера с кейсом, Тревор выслушал с каменным лицом. Дино почти не сомневался, что за чудовищную провинность его распылят в топке яхты, и очень удивился, когда Тревор взмахом руки выдворил его из кабинета. Берт остался, но постарался сделаться поменьше ростом и слиться с обоями. Помощнику редко доводилось видеть Тревора в состоянии глубокой, почти беспросветной задумчивости.

– Неужели – не судьба? – пробормотал Тревор, незряче глядя на настольную лампу, сияющую над полированной столешницей, как солнце над ледяной равниной.

Он встал из-за стола, подошел к окну и долго молчал.

– Сами они не откроют кейс. – Берт наконец решил нарушить затянувшееся молчание. – И вряд ли убьют курьера.

– Это почему же? – Тревор обернулся на голос.

– Они оставили в живых Дино, а его я и сам убил бы! – ответил Берт. – К Питу у них какой-то особый интерес. Прикажете послать отряд по следам аборигенов?

Тревор снова уставился в окно. Не дождавшись ответа, Берт снова открыл рот, но шеф внезапно перебил его неожиданным вопросом:

– Берт! Это еще что за чудесное явление?

– Явление, сэр? – Берту почудились в голосе Тревора нотки нездорового веселья.

– Розовый фламинго в серебряном поле! А, Берт? Похоже на описание фамильного герба в терминах геральдики.

Длиннолицый молчал. То ли не знал, что такое геральдика, то ли проявлял почтительность.

– Кто этот тип в розовых одеждах и почему он идет прямо к форту? – Голос Тревора заметно построжал.

– Я разберусь, сэр. – Берт испарился.

Через минуту Тревор увидел своего помощника в окно. Перед выходом наружу Берт напялил на себя белый термоизоляционный костюм и был похож в нем на долговязого снеговика. Человек в розовых одеждах был ниже него на две головы, но держался так прямо и гордо, что казалось, будто он смотрит на собеседника свысока, словно Берт был карликом. Судя по наряду, гордец был аборигеном, однако явно говорил на новосолярном. Тревору было доподлинно известно, что Берт никакими иными языками не владеет.

– Интересно, – пробормотал он.

В этот момент абориген в розовом поднял повыше руку с неопрятным свертком, куча тряпок затряслась, и из нее высунулась лысая лопоухая голова зверька, похожего на обезьянку.

– Прелестная компания! – иронично молвил Тревор и тут же высоко вздернул брови: оригинальное трио стронулось с места и направлялось, по всей видимости, в форт.

Вскоре Берт – уже без термокостюма – вошел в его кабинет в сопровождении аборигена в розовом. Туземец был стар, но дерзок, как юноша.

– Кто здесь повелевает? – вызывающе спросил он, опередив Берта, открывшего рот для доклада.

– Повелеваю здесь я, – подивившись про себя архаичной формулировке, ответил Тревор.

– Так повелите же в точности и без промедления исполнить требования сэра Питера Корвуда Вашингтонского, лично изложенные им сему доброму и исправному письмоносцу, – сказал старик, раскутывая тощего лилового зверька.

– Дино, это я, Пит, – сказал зверек высоким писклявым голосом, в котором, однако, безошибочно угадывались интонации Корвуда. Это было забавно, и Тревор усмехнулся. – Со мной и Джонни все в порядке. Местные ребята хотят, чтобы я оказал им услугу, а потом они обещают меня отпустить. Пришлите мне морализатор, очень нужно. Не дергайтесь, думаю, завтра я уже вернусь. Все.

– Морализатор? – задумчиво повторил Тревор.

Морализатор на яхте, разумеется, был. В медблоке, в числе прочего стандартного оборудования. Тревор кивнул и сказал охраннику, застывшему за спиной старика:

– Займитесь!

– Да, сэр! – Охранник вышел из кабинета.

На его месте мгновенно возник Берт. Теперь усмехнулся старик: он понял, что Тревора охраняют. От него, такого старого и дряхлого!

Улыбочка туземца хозяину кабинета не понравилась. Он подался вперед и напористо спросил:

– Чего вы хотите?

– Письмоносец молвил слово, – важно ответил старец.

– К черту письмоносца! – невежливо сказал Тревор. – Чего хотите лично вы? Я имею в виду, за то, чтобы мы получили нашего друга сэра Питера Корвуда… как его?

– Вашингтонского! – подсказал Берт.

– Целым, невредимым и со всем его имуществом! – закончил фразу Тревор.

– Мы желаем, чтобы пришельцы удалились, забрав с собой всё, им принадлежащее, и более никогда не возвращались! – высокомерно сообщил старик.

– Пришельцы – это мы? – уточнил Тревор. – Не беспокойтесь, мы уйдем.

– Как скоро?

– Как только получим обратно нашего друга Корву… сэра Вашингтонского.

Конечно, кое о чем Тревор умолчал. Убираясь с Мерлина, его яхта заберет с собой не всё, что ранее сюда доставила. В форте под колпаком силового поля останется устройство, ради монтажа которого и был затеян вояж на богом забытую планету. Ловушка, как называет устройство Сигал. Впрочем, розовый старик может не волноваться, аппаратура одноразовая. Сделав свое дело, ловушка придет в негодность и превратится в кучу хлама. В посмертный памятник погибшей цивилизации, обелиск в стиле хай-тек.

– Вы земляне? – неожиданно спросил старик.

– Пока да. А вы? – отбил подачу Тревор.

– О нет, конечно! – Старик как будто оскорбился. – В младенчестве я ступил на Элизиум.

Это прозвучало двусмысленно: то ли он здесь родился, то ли прибыл на планету ребенком. Тревор с новым интересом всматривался в морщинистое лицо старца. На миг у него возникло странное ощущение, будто он смотрится в зеркало… Хотя с чего бы такая дикая мысль? Разные люди, разные лица, разный жизненный опыт… Разве что взгляд похож, горящий взгляд человека, неотступно следующего к своей цели. Тревор тряхнул головой, отгоняя смутное видение, и велел Берту:

– Организуйте нашему гостю сопровождение, которое обеспечит и безопасное возвращение Корвуда с кейсом.

Называть курьера «сэром» Тревору уже надоело.

19.
Элизиум (Мерлин)

– По идее это надо сделать вот так! – не особенно уверенно сказал Пит, оглядев панель прибора, на которой он только что собственноручно выставил все настройки. – Как ты думаешь, Джонни?

Джонни пребывал в благодушном буддистском спокойствии.

– Значит, я нажимаю? – Пит занес палец над перламутровой кнопочкой и мужественно хохотнул, показывая (непонятно только кому), что он нисколько не трусит.

Вопрос он адресовал Джонни. Ответный посыл был отчетливо позитивным, но смысл его можно было толковать широко, в диапазоне от «алиллуйя» до «аминь». Пит предпочел думать, что Джонни его благословил, и придавил предательски подрагивающим пальцем перламутровую кнопку.

Пит давненько не имел дела с «Ментором» – с тех самых пор, как вышел из нежного детского возраста и родители перестали по любому поводу подвергать его воспитательному воздействию. Впрочем, даже тогда он не имел дела с настройкой морализатора. В семье, где на четверых взрослых (не считая Умницы) приходился всего один ребенок, желающих порулить педагогическим процессом было хоть отбавляй. Бабушка пыталась привить внуку любовь к классической музыке и отвратить его от модного стиля техно-бионикс. Дедушка, вспоминая прошлое, внушал малышу правила джентльменского поведения, основанные на замшелом Марсианском Кодексе Чести. Честолюбивая мамуля стремилась развить в ребенке задатки лидера, и только папа учил сынишку чему-то относительно полезному, вроде способности к анализу статистических данных второго и последующего порядков на основе оценочного интеграла РХ и навыков практической диагностики проявлений аномальной психологии. Пит и сам не знал, усвоил ли он все то, что без устали вкладывали в него любящие предки.

В принципе примитивный морализатор был не более сложным прибором, чем допотопный синхрофазотрон. Теоретически с настройкой «Ментора» все было просто и понятно, но отсутствие у пользователя практического навыка сказалось в задержке момента обратной трансформации. Личность Пита, которая должна была вернуться к нему в тот самый миг, когда – или если! – королевский кейс откроется, чуть-чуть запоздала с появлением. Еще три-четыре секунды – и было бы слишком поздно!

Пит осознал себя, когда уже начал торопливо забираться в распахнутый королевский кейс, спасаясь от ненавистного брачного союза с омерзительным вислоносым слизнем Фафом. В кладовой еще звенели отголоски эха: только что Пит, с подачи «Ментора» возомнивший себя принцессой Диди, высоким девичьим голосом отчаянно провозгласил героический лозунг «Свобода или смерть!». На панели морализатора ровным зеленым светом горела кнопка «Норма», а у стены кладовой, выставив вперед руку с музейным револьвером, стояла молодая особа с опасно прищуренными глазами. Вид у нее был решительный и недружелюбный.

– Я буду стрелять! – предупредила девица и старательно прищурила один глаз.

– А? – бессмысленно сказал Пит.

Он медленно опустил на пол высоко занесенную ногу и потер лоб. Гнев и ярость истинной дочери Коко Бешеного, только что переполнявшие его, моментально схлынули, и Пит чувствовал себя совершенно опустошенным. Приходя в себя, он с силой провел ладонями по лицу, точно стер с него маску. Вот интересно, вяло подумал он, когда я чувствовал себя принцессой, походил ли я на нее внешне?

Внезапно до сознания Пита дошло, что Джонни полон тревоги. Еще бы! На несколько секунд он полностью потерял Пита!

– Я здесь, я здесь, – мысленно сказал Пит, успокаивая Джонни и себя заодно.

Он развернул свое сознание и спроецировал его на Джонни, доказывая, что это действительно он, Пит, Пит Корвуд, сэр Питер Вашингтонский, волноваться не надо. Джонни его понял и быстро успокоился.

– Кто ты такой?! – резко выкрикнула девица у стены.

Она явно не умела читать мысли и не слышала, как он только что отрекомендовался по всей форме.

Пит забыл о Джонни и вспомнил о принцессе. Он наконец-то увидел наставленное на него оружие и попятился. До него с большим опозданием дошло, что принцесса Диди готова выпустить в него пулю из музейного пистоля начала прошлого века.

– Спокойно, милая, – пробормотал он. – Только не надо стрелять, пожалуйста!

Девица зажмурилась, допотопный револьвер опасно заплясал в ее руке.

Господи, да как же ее остановить? – заполошно подумал Пит. Она же сейчас не соображает, что делает! Девчонка была в закрытом кейсе, вне времени, как в анабиозе. Так что для нее полувековой паузы не было, она только что отстреливалась от папиных лакеев, отступая к спасительному кейсу, как к последнему рубежу! Что же ей теперь сказать, чтобы она остановилась?!

И он придумал.

За мгновение до того, как Диди побелевшим пальцем нажала на курок, Пит громко выпалил слова, которые, как он надеялся, подействуют вроде волшебного заклинания:

– Принц Фаф умер!

Револьвер грохнул, пуля свистнула мимо. Принцесса распахнула глаза и недоверчиво посмотрела на Пита.

– Фаф умер? – повторила она и нервно облизнула губы.

Многозарядный револьвер, отнюдь не исчерпавший своих возможностей, все еще смотрел на Пита.

– Сдох, – нервно хихикнув, подтвердил Пит и осторожно посторонился с линии огня. – Помер. Отбросил коньки. Дал дуба. Сыграл в ящик. И довольно давно, между прочим…

Психопатка голубых королевских кровей шумно выдохнула, опустила руку с револьвером и расслабилась. Пит шагнул вперед, быстро выдернул у нее оружие и проворно отпрыгнул, спасаясь от прицельного удара острой коленкой в пах.

– Я тебя не знаю, – обиженно сказала принцесса, вынимая из кармана острый нож – по виду предназначенный вовсе не для шинковки морковки. – Почему я должна тебе верить? Ты кто?

– Успокойтесь, пожалуйста, Ваше Высочество! – устало попросил Пит, отступая подальше, так, чтобы между ним и нервной Диди был стол. – Меня зовут Пит, Питер Корвуд. Я не из ваших. Я вообще не местный.

– Фаф правда умер? – перебила его Диди.

– Чистая правда! Умер, и не только он. Может, вы расстроитесь, но, честно говоря, они все давным-давно умерли: ваш папа-король, Фаф и прочие. Пожалуй, будет лучше, если я вам сразу все скажу… Помните – вы сбежали из тюрьмы, стреляли в слуг, а потом открыли папин кейс? Вот, и вы в нем закрылись. Короля – примите мои искренние соболезнования! – хватил удар, открыть вас было некому, и вы просидели в этом кейсе что-то около полусотни лет.

– Враки!

Пит пожал плечами.

– Увы, сие есть печальная правда! – Это сказал кто-то другой.

Озадаченно моргая, Пит повернулся на голос, внимательно всмотрелся в темный угол за распахнутым сейфом и звонко хлопнул себя по лбу.

– Здесь есть подземный ход! Надо же, а ведь мне и в голову не пришло!

Сладко улыбающийся старикашка в розовом семенящими шажками выдвинулся вперед. Пит ему не мешал: старикан неразумно встал между ним и вооруженной тесаком принцессой, и Пит не видел повода отказываться от живого щита.

– О Диди, дорогая! Мой нежный цветок шиповника! Как же долго я ждал нашей встречи!

– Это еще кто такой? – Диди скривилась.

Было очевидно, что принцессе старик не понравился. Пит вполне понимал и разделял ее чувства.

– Вы меня не узнали, моя прелесть? Впрочем, это вполне естественно – сколько зим, сколько лет! – ласковым котиком замурлыкал старикашка. – Но неужели же вы меня совсем-совсем забыли? Посмотрите внимательнее, дорогая, я стар, сед, мое лицо обезображено морщинами, но взгляните на мой профиль! Вы по-прежнему не узнаете меня?

Диди всматривалась с нарастающим вниманием. Желая ей помочь, старец повернулся боком и гордо продемонстрировал свой профиль. Пит увидел уныло повисший тонкий нос, выпуклые надбровные дуги, заносчиво поджатые губы.

– Фаф! – визгливо закричала вдруг принцесса, моментально впадая в бешенство. – Ах ты, гад вислоносый!

Принц Фаф? Ой, да сколько же ему лет? – изумленно подумал Пит, проворно сторонясь.

В воздухе просвистел нож, брошенный нетвердой рукой и не попавший в цель, если только этой целью не была деревянная ножка стола. Фурией полетела разъяренная принцесса. Пит успел еще подумать, что сейчас от розового старика во все стороны полетят мелкие меховые клочья, но ошибся: Диди бросилась к кейсу.

– Ну вот, опять! – досадливо сказал он.

Принцесса проворно выудила из кейса еще одну машинку, плюющуюся смертоносным металлом, и навела ее на Фафа.

– Ты мне соврал! – звенящим голосом сказала она, оглянувшись на Пита. – Подлый Фаф не умер – пока не умер, но сейчас я исправлю это недоразумение!

– Э-э, Диди, дорогая, – заблеял старец.

Он сгорбился, сжимаясь в комочек, как птичка, намеренная протиснуться в тесное дупло, и вдруг резко бросился в угол, под прикрытие распахнутого сейфа. Оттуда дохнуло сквозняком. Пит понял, что Фаф нырнул в подземный ход.

– Вылезай, слизняк этакий! – раздраженно велела Диди, бросаясь следом за своим престарелым женихом.

Через секунду Пит остался один, в компании слегка взволнованного Джонни. Пригнувшись, он заглянул в темный коридор подземелья, ничего не увидел, но услышал удаляющийся топот. Пожав плечами, он наклонился и тоже полез в подземный ход.

Там было тесно, темно и сыро. Пит влип лицом в густую паутину, потом что-то неприятно шевелящееся мокро шлепнулось ему на плечо, он брезгливо дернулся, стукнулся локтем о стену и скорчился от пронзившей руку электрической боли.

– Д-дурацкий ваш замок, – плачущим голосом проревел Пит. – Принцессы, драконы, подземный ход идиотский!

Держась за парализованный болью локоть, он зажмурился и бессловесно заорал, выплескивая накопившиеся эмоции:

– А-а-а!

– А! А! А! – злорадно повторило эхо на разные голоса.

Это было занятно.

– У-у-у! – завопил Пит и склонил голову, дожидаясь ответа.

– У! У! У! – послушно повторило разноголосое эхо.

– Чтоб вы сдохли-и! – хулигански выкрикнул Пит и с интересом прислушался.

– И! – упрямо сказало эхо женским голосом, но тут же сменило его на мужской и выдало развернутое предложение:

– Кто там орет? Это вы, Корвуд? Эй-эй!

– Эй! Эй! Эй! – от неожиданности перепутав роли, ответил Пит за эхо.

Где-то впереди остро сверкнул белый электрический свет. Пит на мгновение удивленно замер, потом торопливо побрел к выходу.

Идти было недалеко, при свете и не страшно, а в конце тоннеля его встречали.

– Ну наконец-то! – недовольным тоном сказал охранник Дино.

Древний снегоход ревел, готовый сорваться с места.

Пит недоверчиво моргнул. Дино в термокостюме и на снегоходе очень плохо вписывался в общую картину замшелого средневековья.

– А где принцесса? – зачем-то спросил Пит.

– Там! – Как обычно, немногословный, Дино мотнул головой в сторону кривобокой постройки без окон и с низкой кривой дверью, занавешенной шкурами.

На остроконечной крыше сооружения высился штырь, увенчанный потрепанным знаменем с вышитой на нем короной. Монарший головной убор был зубастым, как пиранья. Перед входом в королевскую лачугу, жадно приникнув глазом к щелочке в шкурах, напряженно сутулился оборванный мальчишка.

– Ну, чего ждем? – Дино свирепо посмотрел на Пита.

Тот словно очнулся, еще раз глянул на подсматривающего мальчишку и торопливо подбежал к натужно ревущему снегоходу. В лачуге грохнул выстрел, потом другой.

– Интересно, кто кого? – пробормотал Пит, поспешно закрывая колпак снегохода.

Машина рванула с места, едва не зацепив на повороте какую-то здоровенную лиловую тушу, вихрем промчалась по грязной обледенелой площадке между строениями, пролетела под низкими воротами с поднятой ржавой решеткой, перемахнула через ров и понеслась в бескрайнюю снежную пустыню.

– Ставлю на старика, – смахнув пот со лба, сказал Дино.

Не сбавляя скорости, он оглянулся на быстро удаляющийся город и объяснил:

– Он такой энергичный!

– О да, но ты не знаешь Диди, – с большим сомнением в голосе произнес Пит.

По его мнению, дворцовый переворот на Мерлине был более чем вероятен.

20.
Яхта «Линда», обитаемый космос

– Пит! Пи-ит! Пит, проснись!

– Ну, Умница… Еще чуть-чуть, – капризным детским голосом сонно пробормотал Пит, повозив щекой по подушке.

– Пит! Питер Корвуд! Проснись, идиот!

Ого! Это Умница так ругается?!

Пит приоткрыл один глаз.

Уши, большие и острые, как крылья летучей мыши, реяли в полутьме каюты, осеняя лицо лежащего в койке Пита.

– Чтоб я сдох! – тоскливо сказал Пит, окончательно просыпаясь. – Я сплю?

– Уже нет, – довольным голосом сказал Сэмюэл Сигал, плюхаясь в кресло.

– Жаль, – откровенно признался Пит. – Лучше бы кошмар во сне, чем наяву!

– Это кто кошмар? Это я кошмар? – обиделся Сэм.

– Слушай, Сигал! – Пит сел на постели и душераздирающе зевнул, едва не свернув себе челюсть. – Откуда ты взялся? Если бы я с вечера знал, что ты на борту, клянусь, я бы вообще не смог уснуть! Тебя только мне не хватало!

После Мерлина все шло не так, как надо. То есть нет, с Джонни – тьфу, тьфу, тьфу! – все было в полном порядке. Но в остальном дела шли не так, как хотелось бы Питу.

После истории с похищением Пита охраняли как никогда раньше. Сторожей было шестеро. Вообще говоря, охраной можно было считать весь экипаж, но только шесть человек не имели никакой другой постоянной работы, кроме неусыпной слежки за Питом. Двое день и ночь сидели у шлюза, отрезая Питу путь за пределы яхты. Сущий идиотизм! «Линда» шла на крейсерской скорости в открытом космосе. Как будто Пит мог возжелать прогуляться по космическим окрестностям! Зачем, интересно? Подышать свежим вакуумом?

Остальные четверо охранников попарно несли вахту непосредственно при особе Пита, карауля его круглосуточно, где бы он ни находился. Правда, спал он в одиночестве, сторожа оставались за дверью каюты.

Пит решительно не понимал, зачем его так тщательно охраняют. Конечно, ценность груза говорила сама за себя – шутка ли, Парадиз для целой планеты! Но груз-то был у Джонни, а следили за Питом! Хотя было совершенно очевидно, что бежать он не собирается, да и куда ему бежать с летящей яхты? Нового похищения тоже, кажется, можно было не опасаться, потому что на борту личного судна Тревора не было никого, кроме Пита с Джонни, их бдительных хранителей и немногочисленной команды. Или его охраняли именно от команды? Или команду от него?

Чушь и бред. Пит чувствовал себя ничтожной пешкой в большой непонятной игре и злился. В этой ситуации на борту не доставало только Сэма Сигала, который прилепится к Питу, как будто тому мало было штатных охранников, и вдобавок будет изводить его непрерывной болтовней!

– Я давно на борту, – отвечая на заданный вопрос, пожал узкими плечами Сэм. – С самого первого дня полета, со старта с Мерлина. Моя каюта рядом с твоей. Только ты меня не видел, потому что нам не давали встретиться. Меня даже обедать выводили в другое время – после тебя! – Тут он обиженно надулся.

– Да ну?

Пит оживился. Кажется, он понял, почему его так охраняли!

– Значит, Тревор не хотел, чтобы мы с тобой виделись? Постой, но как же тогда ты прошел ко мне в каюту? А что мои церберы?!

– То же, что и мои, – дрыхнут! – тихо сияя, сказал Сэм.

– Как?!

– Так! – Сэм поник в кресле, раскинул руки-ноги и театрально захрапел, демонстрируя, как именно дрыхнут охранники.

Получалось, что дрыхнут они широко, с душой, самозабвенно выводя носами сложные рулады.

– Я хотел спросить, как это случилось, что все они одновременно это самое! – И вместо глагола Пит тоже употребил старательно воспроизведенный Сэмом могучий храп.

– Очень просто! – Носатый гном многозначительно показал ему маленький матово-серебрящийся разрядник.

Парализатор, дамская игрушка, узнал Пит. Слишком нарядный, слишком маломощный, чтобы уважающий себя мужик выбрал его в качестве оружия, но, пожалуй, в этой ситуации – как раз то, что надо. Обездвиживает противника, который впадает в оцепенение, плавно переходящее в здоровый крепкий сон.

– Где же ты прятал его? – поинтересовался Пит.

Он точно знал, что пассажирам космических кораблей строго-настрого запрещено иметь при себе оружие. Это был строжайший закон, который нарушали разве что пираты. Интеллигентный хлюпик Сэмюэл Сигал меньше всего походил на пирата.

– Ой, да ничего я не прятал, – отмахнулся Сигал. – Сначала у меня не было никакого оружия. Я его сам собрал, потихоньку. Понимаешь, там у меня в каюте маленькая лаборатория, Тревор разрешил, так нужно было. И работать он мне разрешил, а мои-то болваны-охранники на меня смотрят, а что я делаю – не понимают. Тупицы! Так я сначала шапочку собрал, а потом уже в ней спокойно эту бирюльку, парализатор. И на охранниках его испробовал.

Пит восхищенно присвистнул. Щуплый недомерок Сигал сильно вырос в его глазах. Он, правда, не понял, о какой шапочке идет речь, но уяснил, что Сэм обвел вокруг пальца не только тугодумов-охранников, но и самого Тревора.

– Между прочим, я к тебе не в первый раз прихожу, – оживленно продолжал Сэм. – Это как раз совсем не сложно было, я шапочку надевал и приходил. Посмотреть, кто тут и как. А это, оказывается, ты! Тут я все понял.

– Эй, подожди! – попросил Пит, который понял очень мало. – Какая шапочка? Шапка-невидимка, что ли?

Сэм весело хихикнул.

– А вот она, моя шапочка. – Он протянул Питу мягкий проволочный комочек.

В ладони Пита комочек развернулся в странный сетчатый берет с массивной металлической кокардой.

– Ну и что? – спросил он, бессмысленно просунув палец в отверстие сетки.

– А то, что это славная вещичка. Название я еще не придумал, но штучка очень полезная, – ответил Сэм.

– Штучка, вещичка! – Пит с легким раздражением вспомнил эту идиотскую манеру Сигала говорить о своих изобретениях какими-то детски-бессмысленными словами. – Говори толком!

– А так непонятно, да? – радостно захихикал Сэм.

Хм, а гном не так-то прост, удивленно подумал Пит. Как же я раньше не понял, ведь это он нарочно не употребляет научных терминов и так дурашливо всё упрощает! С его слов можно понять что-то в самых общих чертах, но и только!

– Ну хорошо, – уже спокойно сказал он, настраиваясь на обстоятельную беседу в стиле «детский лепет». – И что же делает эта твоя славная вещичка?

– О! – Сигал восторженно покрутил ушастой головой. – Эта вещичка растягивает время! Или сжимает его, как тебе угодно.

– Да ну? – подначил Пит, провоцируя умника на развернутые объяснения.

– Да ну! – повелся Сигал.

Он повозился, поудобнее устроился в кресле, округлил глаза и заговорил, жестикулируя как мальчик, рассказывающий товарищу страшную сказку:

– Представь: тебе через минуту отрубят голову…

– О! – Этого Пит не ожидал.

– Я сказал – представь! – Сигал постучал себя кулаком по лбу, показывая, каким местом нужно представлять. – Через минуту тебе отрубят голову, ты точно знаешь, что через шестьдесят секунд тебе конец, и ничего с этим не поделать. Но есть эта штучка! Ты нахлобучиваешь ее на голову, хлопаешь по блямбочке, щелкаешь пимпочкой – и шапочка всасывает твою последнюю минуту и растягивает ее хоть в целый год! Вот он, шанс! Твой палач только-только поднимает топор, а ты уже в сотне миль от своего опустевшего эшафота! Для всех прошла одна секунда, а для тебя – целый день. Конечно, совсем неинтересно жить в мире с другой скоростью течения времени, но ты же и не будешь так жить, ты снимешь шапочку, как только изменишь направление его течения так, чтобы через минуту твоя отрубленная голова не покатилась в корзину с песком!

– Минуту – в год? – задумался Пит.

– Или в день, или в час – это зависит от настройки, – ответил Сигал. – Я растягивал секунду в день и спокойно обходил все уголки этой яхты. Ты же понимаешь, пока я не оставался на одном месте слишком долго, видеть меня никто не мог.

– Ты брал одну секунду? – переспросил Пит. – Но можно, наверное, и не одну?

– Можно и не одну, – кивнул Сэм. – В принципе можно сколько угодно, но тут есть одна тонкость: ты должен быть абсолютно уверен, что все то время – секунда, минута, неделя, – которое ты берешь, у тебя действительно есть, потому что ты берешь его вперед, как бы в кредит. И если ты схватишь час, не зная того, что на сороковой его минуте тебе на голову должен упасть кирпич, то что попадет в заброшенную сеть? Сорок минут жизни, плюс кирпич на темечко, плюс двадцать минут смерти! Всё, как ни тяни, а кирпича и кладбища тебе уже не избежать, они заложены в программу.

– Вот как? – Пит поежился.

– Еще и не так! – Сэм кивнул, ужасно довольный его испугом. – Теперь кирпич будет падать на тебя не секунду, а день, неделю, месяц: ты спишь – а он летит, ты завтракаешь, потом обедаешь, ужинаешь – а он летит, ты смеешься, плачешь, молишься, сходишь с ума – а он летит, летит, летит! У-у-у-у, ду-дух! – Сигал поднял и резко опустил руку, показывая, как роковой кирпич летит, летит и прилетает.

– Я понял, понял, – невольно вздрогнув, сказал Пит. – Может быть, мы уже оставим этот кирпич в покое? Пусть себе летит… У меня есть еще вопросы.

– Например? – Сэм склонил голову на плечо, как птичка, и замер, оживленно блестя глазами.

– Например, скажи мне, пожалуйста, для чего ты вообще бродил по судну в своем растянутом времени? – спросил Пит. – И зачем ты парализовал охранников? Нет, я понимаю, мне они тоже безумно надоели, но парализовать – это, по-моему, слишком. Дал бы им, пользуясь своей невидимостью, по-простому, в ухо, и достаточно, люди все-таки на работе, при исполнении служебных обязанностей.

– Ой! – жалобно вскрикнул вдруг Сэм Сигал, детским жестом испуганно прикрыв рот ладошкой. – Ты меня заболтал! Я совсем забыл, зачем пришел, ох, я же хотел заранее предупредить тебя, что будет дальше, замолчи и послушай…

Дальнейшее произошло непонятно и незаметно: только что Пит смотрел на взволнованного Сэма, открывая рот, чтобы вставить какую-то реплику, а уже в следующий миг без сознания – и без видимой на то причины! – валился обратно в койку.