Текст книги "Гравюры на ветру"
Автор книги: Елена Хотулева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)
* 14 *
Мы с мамой сидели на кухне и, доедая вчерашние пироги с сочными яблоками, пили пахучий черный чай. Тихим метрономом капала в раковину вода из бракованного крана. По сердцу распространилось умиротворение и странный ни на что не похожий покой – наступил тот редкий момент, когда одни неприятности уже закончились, а приход следующих отложился на неопределенный срок.
– Представляешь, меня сегодня послали в цыганский салон, – рассмеялась я. – Буду писать заметку о пользе гадания.
Мама от удивления поставила чашку мимо блюдца:
– Надо же! И что же интересного ты там видела?
– Да, ты знаешь, довольно много всего. Их хозяйка – такая колоритная дама неопределенного возраста – взялась мне гадать по какой-то старинной методе…
– А она не сказала тебе, когда же ты наконец выйдешь замуж?
– Сказала… – мне снова стало смешно. – Говорит, что я найду своего героя, когда в бумаге растворится наша с ним общая печаль.
Мама покачала головой:
– Что ни слово, то шедевр! А о чем-то более конкретном она не упоминала?
– Конечно, упоминала. Она, например, уверяла меня, что ты будешь долго жить, и что наш Филипп будет царить в мире красок. Как тебе это?
– Замечательно, – мама вытащила из-за занавески большой рисунок с карандашным наброском сосновой рощи. – Посмотри. Неплохо для десятилетнего ребенка?
– Это он сам нарисовал? – удивилась я.
– Конечно. Так что доля истины в ее предсказаниях наверняка есть, – она подлила себе в чашку заварки. – Хорошо бы еще, чтобы у тебя все устроилось. А то я чувствую себя все хуже и хуже… Так не хочется оставлять вас с Филиппом…
Я встала и подошла к открытой балконной двери. С улицы залетали приглушенные звуки мотоциклетного мотора. Сердцебиением вечера тикали настенные часы. Мама, мама… Ты все время меня пугаешь. Пусть то, о чем ты говоришь, произойдет как можно позже.
– Мам, я же говорю тебе, цыганка уверяла, что ты долговечная. Почему же ты не веришь?
– Наверное, потому что я сама себе гадалка, – она улыбнулась. – Ты завтра дома или куда-нибудь уходишь?
Протянув руку к болтавшейся на дверной ручке сумке, я достала кожаный блокнот:
– Придется сходить на одно мероприятие, – я пролистала исчирканные страницы. – Жаль, конечно, тратить на это субботний вечер, но ничего не поделаешь… Иначе будет невозможно работать – мне постоянно приходится быть в курсе разных новостей…
Мама скептически посмотрела на меня:
– Ты все время где-то пропадаешь, но от этого нет никакого толку. Вращаешься среди таких интересных людей, а возле тебя вьются только какие-то чокнутые эзотерики или просто лентяи.
– Так говоришь, будто бы это моя вина, – расстроившись, я присела на стул и провела рукой по гладкой поверхности недавно наклеенных персиковых обоев. – Чего-то мне, как видно, в этой жизни не удается понять.
Я всегда возводила любовь в ранг некоего божества. Мне казалось, что человек, с которым я встречаюсь должен внушать мне уважение, возможно благоговейный трепет… Но на деле… Каждый раз получалось так, что, путая влюбленность с вспышкой влечения, я принимала в свои объятья каких-то расчетливых себялюбцев. Но потом, когда однажды на меня снисходило прозрение, я начинала ненавидеть себя. Мне становилось страшно жить – перспектива существования в безлюбовном пространстве казалась мне ужаснее самой суровой казни. Годы шли, но я не изменяла своей религии – даже после нескольких серьезных разочарований мне по-прежнему казалось, что молиться нужно на того, кого любишь. И именно такого человека я во что бы то ни стало хотела отыскать.
Через силу улыбнувшись, я прошептала:
– Знаешь, ни смотря ни на что, сейчас я еще более чем раньше уверена в том, что замуж надо выходить лишь по большой любви…
– Ты уже это пробовала.
– Нет, – я понюхала штемпельную серединку фиалок, букет которых салютом торчал из маленькой прозрачной вазы, – у меня никогда не было настоящих взаимных чувств. То были лишь какие-то недоразумения. Все как-то проходило мимо.
– Ну, будем надеяться, что однажды тебе повезет, – маме, по всей вероятности, надоел этот бесцельный разговор. Она поставила чистые чашки на полку и, направившись в комнату, сказала. – Пойду пощелкаю телевизор. А ты займись с Филиппом – он тебя сегодня заждался…
Весь вечер мы с сыном пробаловались, смеясь над разной ерундой, а ночью, когда в мое окно заглянули бледно-лимонные звезды, я легла под воздушное одеяло и закончила читать книгу Анн, которая просто обязана была подарить мне ту самую встречу, на которую так надеялась мама и которую всем сердцем ждала я.
* 15 *
Я распахнул входную дверь:
– Марианна! Заходите. Вы как всегда более чем пунктуальны.
Она замерла в прихожей:
– Снова я пришла раньше, Вы…
– Не стоит тратить время на условности. Вешайте свой плащ и пойдемте в комнату.
Почему посещающие мой дом женщины всегда пользуются духами, которые мне невероятно противны? Что за насмешка судьбы? Ненавистные ноты лайма и амбры заставили меня поморщиться. Я приоткрыл комнатное окно и повернулся к Марианне:
– Садитесь же. Зачем стоять, если нам предстоит долгий разговор?
Она поспешно опустилась в кресло и расправила школьные складки на юбке:
– Я не решилась. Что-то застеснялась.
Она застеснялась! Интересно, она всегда такая или только со мной? Странная девушка. Трудно представить себе, что такое вот чудо однажды нашло в себе смелость выйти замуж… Я сел на диван и, положив ногу на ногу, закурил:
– Я привык много курить. Если хотите, то при вас я могу этого не делать.
Она сжала комком кружевной платочек и, опустив глаза, прошептала:
– Как хотите.
Очень лаконично. Как я хочу. Меня передернуло от этого овечьего безразличия. Разумеется, в моем доме все будет так, как хочу я! Но интересно было бы все-таки узнать и ее мнение:
– Марианна, давайте договоримся об одной важной вещи. Если я что-то вам предлагаю или о чем-то спрашиваю, то будьте любезны, не увиливайте от вопроса. Не скрывайте то, что вы чувствуете, иначе мне трудно будет вам помочь. Итак, вам не мешает моя привычка курить во время разговора?
– Нет.
– Хорошо. Тогда еще одно небольшое замечание – постарайтесь не прятать от меня взгляд. Вы пришли сюда не для того, чтобы демонстрировать свое монастырское воспитание. Ведите со мной нормальный диалог. Вы меня поняли?
– Да.
Кажется, я ее запугал. Ну и пусть. Может быть, это пойдет ей на пользу.
– Скажите, как вы провели сегодняшний день?
– Я встречалась с папой. Потом работала. После этого поехала к вам.
Мне был неприятен тон, в котором Артис говорил со мной. Прошлый раз он показался мне более мягким человеком. И все-таки я зря сюда пришла. Если он не врач, то что я вообще здесь делаю? Артис вальяжно откинулся на спинку дивана и смерил меня взглядом:
– А кем вы работаете?
– Логопедом в школе.
Да, представьте себе. Я не кинозвезда и не фотомодель. Всего-то на всего педагог. И что? Теперь вы скажете мне, что я неправильно живу?
Он слегка улыбнулся:
– Прекрасная профессия. Моя мать была учительницей математики. Я помню, как она проверяла тетради, и когда я спрашивал ее о том или ином ученике, она всегда улыбалась и рассказывала о них что-нибудь хорошее. Это очень благодарный труд. А вы? Вы довольны своим выбором?
Меня удивила его реакция. Наверное, он любит детей. У него так потеплел взгляд, когда он говорил об этих тетрадках. Интересно, есть ли у него сын или дочка? Наверное, он разведен, и они живут отдельно… Я спохватилась, что не ответила на его вопрос:
– Да, я думаю, что логопедия – мое призвание. Конечно, за это не очень много платят, но заниматься чем-то другим, к примеру, административной работой мне бы не хотелось.
– То есть карьерный рост вас не интересует, – он ухмыльнулся и затушил сигарету. – Вы хотите пить?
– Нет, спасибо, – я ответила автоматически, просто по привычке, которую мне привили в семье.
– А я уверен, что сегодня у вас нет желания отказываться, – Артис встал и, засунув руки в карманы брюк, сделал несколько шагов по комнате. – Могу даже сказать, чего именно вам хотелось бы.
– Интересно, – я не могла не улыбнуться его самоуверенности. Мне почему-то очень хотелось пенного молочного коктейля со сладким привкусом клубники. И я была абсолютно уверена в том, что Артис не сможет этого угадать. – Думаю, что ваши способности так далеко не простираются.
Он остановился и внимательно посмотрел на меня. Прошла одна секунда, другая. Он еще немного помолчал, а потом вдруг произнес:
– Не могу сказать точно, что это такое, но вы мечтаете о большом стакане чего-то холодного, сладкого, возможно с привкусом свежих ягод… Что это? Коктейль из мороженого?
– Да, – я рассмеялась. – Почти угадали. Знаете, это такой молочный коктейль, который обычно пьют дети.
– Я очень рад, что вы развеселились. Но, увы, в моих силах предложить вам только кофе или чай. И то и другое, к сожалению горячее. А кстати, если вам интересно, то могу сказать, что вы больше всего не любите. Я имею ввиду, из напитков.
– И что же? – я сразу подумала о микстуре от кашля, отвратительно пахнущей анисом.
– Абсент, – он посмотрел на меня так, будто бы я должна была очень удивиться.
Я развела руками:
– Вот и ваш первый прокол. Я никак не отношусь к этому абсенту просто потому, что я его никогда не пробовала.
– Неужели? Это пробел в вашем образовании, – он открыл деревянную дверцу шкафчика и достал вытянутую бутылку с прозрачно-зеленой жидкостью. – Не волнуйтесь, я не буду предлагать вам выпить. Просто понюхайте и скажите, нравится вам это или нет, – он отвинтил крышку и, налив немного абсента на донышко рюмки, протянул мне.
Острый дух аниса заставил меня передернуться. Какая мерзость!
– Фу! Это отвратительно, – я отставила рюмку на стол. – Я не выношу этот запах. Когда муж болеет, он всегда лечит кашель такой же вонючей дрянью.
– Что и требовалось доказать, – Артис ухмыльнулся. – Я пойду приготовлю нам кофе. Думаю, что от этого вы не станете отказываться.
Я вышел на кухню и выплеснул абсент в раковину. Я его не любил – держал у себя дома для одного знакомого, который был фанатом такого алкоголя. Именно для него я раздобыл эту бутылку в одной подпольной испанской лавчонке, где гнали напиток по классическому рецепту…
Итак, Марианна. Все сложности ее судьбы, завязанные с долгами прошлого, просто лежали на поверхности. Но как заставить ее поверить в то, что это реальность?
Оставшись одна, я решила осмотреться. Мне нравилось разглядывать интерьеры чужих квартир – по ним я пыталась догадаться, что собой представляют их хозяева. Наверное, Артис живет здесь один. Довольно странно, но в этой потрясающе красивой комнате не чувствовалось присутствия какой-либо женщины. Может быть, он недавно переехал сюда из другого города? Откуда он вообще родом? Этот легкий акцент выдает в нем жителя более северных приморских мест. Интересно, какой характер надо иметь, чтобы ужиться с таким сложным человеком? Наверняка он был женат и развелся. Задумавшись, я водила глазами по чешуйчатой змее, украшавшей вензель на этикетке…
Я приготовил нам по чашке кофе и вернулся в комнату. Марианна сидела в той же позе, разглядывая бутылку. Она заложила каштановые прядки волос за уши и от этого стала похожа на старшеклассницу-переростка.
– Не скучали?
– Немного, – она улыбнулась. – Скажите, Артис, как вы это делаете?
– Что именно? – я прекрасно понял, о чем она спрашивает, но мне захотелось немного изменить стиль нашего общения.
– Ну, как вы угадываете, все то, о чем я думаю?
Наивное создание. Будто бы я могу так взять и рассказать ей, в чем секрет этого фокуса, который и для меня самого остается загадкой? Она наверное решила, что пришла на представление в шапито. Я сел и стал размешивать сахар в своей чашке:
– Хотите тоже что-нибудь увидеть?
– Да, – ее губы сложились в улыбку любопытного ребенка.
– А что, например?
– Я хочу знать, почему у меня не получается забеременеть, – она опустила глаза.
Очень хорошо. Действительно, надо ли тянуть и болтать о всякой ерунде? Ей хочется знать все сразу и начать конкретные действия? Ну, что ж… Попробуем подступиться к этой проблеме самым традиционным способом:
– Ответьте мне на такой вопрос – верите ли вы в перерождения?
Она немного помолчала, водя пальцем по тонкому краю блюдца:
– В общем-то, нет. Я считаю такие идеи не более чем суеверием.
Этого следовало ожидать. Скорее всего, она не приемлет теорию реинкарнации в силу религиозных убеждений. Ну и пусть. Иногда такой поворот событий мне даже помогает.
– Тогда, – я сделал паузу и вытащил из пачки сигарету, – тогда давайте просто пофантазируем. Вы готовы представлять себе разные ситуации?
– Просто представлять? – видимо, ее что-то рассмешило, потому что она улыбнулась и приложила пальцы к губам.
– А чего вы ожидали? Что я предложу вам выкурить опиума или испить какого-нибудь волшебного зелья?
Она казалась мне на редкость примитивной и заурядной женщиной. Нет, не только в этой жизни. Я просмотрел мельтешащие картинки ее прошлого и увидел, что в большинстве своих воплощений она была не более чем просто матерью многодетного семейства. Похвально конечно, но без искорки. Даже если бы она захотела сейчас сделать головокружительный финт – переменить судьбу, совершить нечто неординарное, – то максимально, что ей пришло бы в голову, это уйти от мужа и выйти за другого мужчину. Впрочем, и это было бы для нее слишком смелым и решительным поступком…
Марианна поставила чашку на стол:
– Я согласна. Что мне надо делать?
– Закройте глаза. Сядьте, поудобнее.
Она глубоко вздохнула и, положив руки вдоль подлокотников, замерла в ожидании моих слов.
– Представьте себе, что вы находитесь в каком-то месте, где вам хорошо и спокойно. Это может быть реальное место или что-то из ваших мыслей или снов. Просто представьте это себе и постарайтесь рассмотреть… Скажите, вам удается это сделать?
– Да.
Мне отчего-то вспомнился один старый кинофильм о тайнах песчаных барханов. Сразу захотелось много яркого света и жары.
– Что вы видите? – Артис говорил каким-то будто бы не своим, спокойным голосом, все больше погружая меня в состояние полусна.
Постепенно я поняла, что хочу слушать его как можно дольше:
– Я вижу пустыню. Идут караваны верблюдов, светит ослепительное солнце, шепчутся пески… Очень красиво…
– Вам комфортно? Или что-то все же мешает ощутить полный покой?
– Мне кажется, что я хочу пить. И там, на горизонте я вижу оазис…
– Представьте, что вы дошли до него.
Мне это не удалось. Я четко видела, как ветер шевелит немного суховатые листья пальм, почти чувствовала на лице свежесть близкой воды, но переступить границу, на которой встречались прохладные и горячие тени, не могла:
– У меня не получается. Точнее, нет. Я подхожу к краю оазиса, а дальше не двигаюсь.
– Что вам мешает?
Я свела брови, будто бы пытаясь сфокусировать взгляд:
– Змея. Она преграждает мне путь. Куда бы я ни пошла, она сразу же оказывается передо мной.
– Чего она от вас хочет?
– Ужалить.
– Если она это сделает, то что это ей даст?
– Тогда она получит силу.
– Зачем ей это нужно?
– Чтобы всех побеждать.
– А для чего ей необходима эта победа?
– Для того чтобы ее все любили.
– Представьте себе… – Артис сделал паузу, должно быть, подбирая нужные слова. – Постарайтесь представить себе, что вы даете ей вашу любовь. Не делайте этого на самом деле – пусть все это происходит только в вашем воображении. Просто представьте себе, что вы ее любите. Что тогда изменится?
Как я могу представить себе такое? Сначала мне показалось, что он предлагает мне невыполнимое задание. Но чуть позже, лишь несколько секунд спустя я вдруг поняла, что это очень просто. Всей любовью, какая была у меня в сердце, я мысленно обняла змеиное воплощение моих неудач и с удивлением обнаружила, что могу сделать шаг вперед:
– Она исчезнет, – сказала я улыбнувшись. – Змея испарится, а я пройду в оазис. Смогу напиться. Сесть и отдохнуть среди зелени и птичьего пения.
– Сделайте это.
– Да. Я там.
– Теперь вы ощущаете полный покой?
– Да. И это так прекрасно.
– Постарайтесь запомнить это чувство. Просто представьте себе, что вы его запомнили…
Резкая мелодия телефона заставила Марианну вздрогнуть и открыть глаза. Жаль, что нас прервали на самом узловом моменте. Но, видимо, так было нужно. Она растерянно взглянула на меня:
– Мне звонит муж. Можно ответить?
– Разумеется, – я встал и, подойдя к окну, посмотрел на вздрагивающие огни городских кварталов.
– Алло, Максик. Что случилось? – она засюсюкала с ним, как с младенцем. – Я же говорила тебе, что пойду к доктору. Не волнуйся… Ну хорошо, хорошо… Скоро буду. Встречай меня через пятьдесят минут возле выхода из метро.
– У вас чрезвычайно трепетный муж, – я криво усмехнулся. – В следующий раз отключите телефон, чтобы нас никто не беспокоил. А теперь, как я понимаю, вам пора идти?
– Простите, но он не понимает, насколько это для меня важно. Макс очень ревнивый. Ему, как и папе везде мерещится какое-то коварство. Мне очень неудобно. Я чувствую себя виноватой… – она встала с кресла и, сделав несколько шагов, замерла посреди комнаты.
– К чему эти извинения? – я взглянул в ее глаза наполненные разочарованием от вопроса оставленного без ответа. – Прервавшись на полпути, вы теряете значительно больше, чем я. Однако не стоит так уж расстраиваться – теперь, если вдруг что-то заставит вас разволноваться, попробуйте восстановить в памяти состояние комфорта, которого вы сегодня достигли, и вам станет немного легче. А теперь, – я махнул рукой в сторону двери, – идите. Иначе Макс простудится, стоя у метро, и ему придется разводить анисовую микстуру…
Проводив ее, я вышел на балкон и облокотился на перила. Теплый вечер пленял очарованием распустившейся зелени и юных цветов. Где-то шумели машины, рисуя разноцветными огнями вензеля на развязках шоссе. Было томно и пронзительно грустно. Далеко-далеко, в какой-то чужой стране, или может быть, наоборот, совсем рядом в этом же гигантском городе живет, может быть, даже не подозревая о моем существовании, красивая женщина, которая никогда не пользуется отвратительными духами, не пьет сладких молочных коктейлей, не увиливает от прямых ответов, да и вообще делает все совсем не так, как делают все остальные люди, просто потому, что она создана именно для меня. Идут годы, мы вращаемся по разным орбитам, медленно стареем, страдаем от этой разделенности, и почему-то никак не можем встретиться, дополнив друг друга до целого существа, вопреки здравому смыслу и в угоду несправедливости судьбы.
* 16 *
Этой ночью книга Анн начала перенастраивать механизмы людских судеб, пододвигая одного короля и одну даму к бездонной пропасти, именуемой в народе словом страсть.
Анн действительно умела писать волшебные тексты, но увы, наперекор ее мечтам, они не могли исполнять желания всех читателей – фортуна улыбалась лишь тем, у кого на руках были неоплаченные облигации прошлых заслуг и достижений.
За выходные дни ветер не смог вдоволь наслушаться слов, сказанных мысленно или полушепотом – ему хотелось собрать еще больше тем для своих мелодий, которые он любил трубить, дуя в водосточные трубы и чердачные окна. Ветру не хватало выплескивающихся аккордов желания, и поэтому в понедельник он, теплый от разыгравшегося воображения, стал крутить пыльные смерчи в колодезных дворах и срывать шелковые флаги, испуганно трепещущие на шпилях высотных зданий.
* 17 *
В одиннадцать утра меня вызвала к себе начальница. Полная идей, Салтанат стала втолковывать мне всевозможные тезисы о пользе рекламы:
– Кроме телевидения, мы заявим о наших лечебных программах в разных журналах, и от пациентов не будет отбоя! – она расхаживала по периметру своего кабинета и строила планы, не думая о том, что при таком наплыве желающих излечиться, у нас с ней не останется ни капли свободного времени.
– Может быть, вам стоит немного отсрочить реализацию своих проектов? – от ее беспрестанного хождения у меня начала кружиться голова. – На сегодня записано в два раза больше больных, чем обычно. Так я не смогу дописать свое исследование, а ведь вы сами хотели, чтобы монография вышла при поддержке нашей клиники…
– Герард! – она наконец села за стол и придвинула к себе еженедельник. – У вас будет ровно столько свободного времени, сколько вам необходимо. Пишите, изучайте, лечите… Но только небольшая просьба, – она хрустнула своими узловатыми пальцами. – Когда сегодня приедет корреспондент из одного издания, побеседуйте с ним и поподробнее расскажите о своем новаторском подходе к лечению мигрени.
Я терпеть не мог говорить с далекими от медицины людьми о том, каким образом мне удается добиваться результатов. Зачем это надо? Будто бы все то, что я хочу описать на пятистах листах, может поместиться на страничке какого-нибудь бульварного журнала? Чушь!
– Салтанат, прошу вас, увольте меня от этой обязанности. У вас прекрасно подвешен язык, объясните этому корреспонденту все сами.
Она нервно замахала руками:
– Да вы что!? Вы, человек, который стал гордостью моей клиники… Вы должны сиять в блеске славы. Будете давать интервью и точка. Идите и отдохните. А я пока позвоню своему знакомому редактору, чтобы он прислал нам подходящего человека.
Она начала шумно листать страницы телефонной книги, а я вернулся в свой кабинет в надежде хоть немного собраться с мыслями и подготовиться к новой и непривычной для меня роли интервьюируемого…
Вскипятив чайник, я заварил себе в стакане травяной сбор и присев за небольшой столик на кушетку, решил съесть парочку взятых из дома бутербродов. Ни минуту мне стало спокойно и приятно… Однако наслаждаться этим затишьем мне пришлось совсем недолго – ворвавшаяся без стука Салтанат с расплывшимся в улыбке лунообразным лицом, воскликнула:
– Герард! Через тридцать минут к вам придет девушка. Уделите ей внимание. Она должна будет написать о вас целый журнальный разворот!
Хлопок двери эхом отразился от стен. Я стал быстро доедать свою ветчину, обжигаясь глотками горьковатого чая. Спустя десять минут я уже восседал за столом, лихорадочно поправляя помятый воротник накрахмаленного халата, а еще через три минуты в мою дверь постучали…
Я искала кабинет с номером 52 и раздумывала над тем, что врач, о котором полчаса назад сказал редактор, возможно, окажется моей судьбой. А вдруг этот тот самый человек, которого я так давно жду? Герард… Красивое имя для того, чтобы изменить жизнь… Хоть бы это было так. Ведь я закончила читать книгу Анн уже несколько дней назад… Голова переполнилась мечущимися и неспокойными мыслями. Отыскав заветную белую дверь, я постучала.
– Войдите, – глухо прозвучал в ответ приятный мужской голос.
Зайдя в кабинет, я впилась глазами в сидящего за столом мужчину. Снова промах! Ему слишком много лет, он не в моем вкусе, у него на руке желтеет обручальное кольцо, да и вообще… Как болезненно все время обманываться…
Поздоровавшись и не найдя никакой вешалки или крючка, я положила куртку у изголовья кушетки и села на обтянутый коленкором стул. Перенапряжение последних минут сказалось во мне неприятной усталостью и апатией.
При виде девушки, которая зашла в кабинет, у меня бешено застучало сердце. Кто это? Кинозвезда с черно-белых лент моей юности или неожиданный подарок скупой на сюрпризы судьбы? Я рассматривал ее лицо, освещенное полуденным солнцем, следил за плавными движениями рук, любовался изгибом фигуры… Такая женщина рождена чтобы воспламенять, дарить неземное наслаждение и снова и снова сводить с ума. Я никогда не видел таких волшебных красавиц и не мог вымолвить ни единого слова…
– У нас с вами будет большая статья, посвященная лечению какой-то болезни, – ее голосок прозвенел в моей душе серебристым колокольчиком. – Редактор не понял, о чем должна идти речь, поэтому вам придется мне все подробно рассказать.
– Хорошо, с удовольствием… – я посмотрел на циферблат и, увидев, что до приема пациента оставалось два часа, с облегчением вздохнул – у меня впереди было семь тысяч двести секунд непрерывного восторга. – Ну, что ж… Начнем с самого основного – побеседуем на тему мигрени.
– Мигрени? – я удивилась. – Это очень любопытно.
– Вы интересуетесь медициной? – он внимательно посмотрел на меня.
– Нет. Просто у меня уже очень много лет болит голова. Может быть, это по вашей части?
Я не очень верила, что напасть, обрушивающаяся на меня несколько раз в месяц, способна поддаться лечению. Однако выслушать мнение компетентного человека мне все равно было интересно.
– Скажите, а как именно вы лечите подобные болезни? – я достала блокнот и приготовилась записывать.
– Понимаете… – он замялся. – Простите, а как вас зовут?
– Елена.
– А меня Герард. Впрочем, вы уже это знаете.
– Да.
Мы оба улыбнулись.
– Итак, – он положил на стол пачку исписанных листков. – Сейчас я постараюсь ввести вас в курс дела, а потом мы немного поговорим о том, чем страдаете вы сами.
– Это не обязательно, – мне вдруг показалось, что не особенно удобно бесплатно пользоваться услугами высокооплачиваемого врача. – Самое главное быстро написать статью.
– Ну, вы же еще подъедете ко мне, чтобы я смог ее посмотреть? – неожиданно забеспокоился он.
Мне стало неприятно – неужели этот Герард один из тех дотошных научных работников, с которыми приходится согласовывать каждую строчку? Этого бы мне крайне не хотелось:
– Да, но зачем же мне для этого приезжать? Ведь можно переслать текст по почте, а потом созвониться.
– Конечно… – я сделал паузу, силясь придумать хоть какое-нибудь правдоподобное объяснение своим словам. Что сделать, чтобы еще раз заманить сюда эту красавицу? Мне пришлось врать, как неумелому двоечнику. – Но понимаете, у нас тут после ремонта еще не подключили компьютеры, и если вам надо быстро… Короче говоря, давайте побеседуем, а там будет видно.
– Хорошо, – кивнула она и щелкнула авторучкой. – Рассказывайте. Я внимательно слушаю.
И я пустился в объяснения. Всячески приукрашивая результаты, которых мне удавалось добиться, я начал эту импровизированную лекцию с основ тибетской медицины, а затем плавно перешел на свои собственные исследования, не забыв конечно упомянуть и заслугу Салтанат в возрождении старинных рецептов и процедур. Я говорил и говорил, периодически листая старые записи, а сам думал лишь об одном – как я буду жить, если эта девушка больше никогда не встретится на моем пути.
Стрелки часов незаметно заняли роковое положение – меньше, чем через пять минут в дверь должна была зайти одна из самых сложных и неуравновешенных пациенток. Я с тоской посмотрел на Елену, дописывающую мою финальную фразу в синем блокноте, и понял – я обречен. Да, отныне и не известно на какой срок я был обречен на полную и безоговорочную зависимость от этой женщины. Зная себя, я понимал, что теперь буду выдумывать самые невероятные истории, чтобы еще раз услышать этот голос, увидеть эти манящие глубиной зеленые глаза, ощутить возле себя ее присутствие. Я стал мечтать о том, что мы, как старые знакомые, будем общаться, делиться друг с другом разными новостями, беседовать о всевозможных интересных вещах…
Стук в дверь прозвучал приговором для моих грез.
– Зайдите, – почти простонал я.
– Здравствуйте, дорогой доктор! – пропела, слащаво улыбаясь, больная-язвенница. – К вам можно?
Собрав волю в кулак, я сделал елейное лицо:
– Будьте любезны, присядьте в коридоре. Нам потребуется всего лишь три минуты.
Она юркнула за дверь, а Елена, спрятав блокнот в сумку, произнесла:
– Ну, вот. Кажется, мы с вами обсудили даже больше, чем требовалось. Теперь мне осталось все это описать. Если вы не возражаете, я позвоню вам завтра, чтобы договориться о согласовании.
Что я мог сказать? Завтра? Да, да и еще раз да! Я буду ждать, считать часы, подгонять время…
– Конечно, конечно. Вот, запишите мой номер телефона. У меня будет не сильно загруженный день, поэтому звоните, когда пожелаете.
Попрощавшись, она покинула мой кабинет, оставив после себя какое-то лучезарное сияние. Я обхватил голову руками и в сотый раз констатировал свою погибель.
Выйдя из клиники, я вспомнила, что этот Герард не успел поговорить о моей собственной болезни. Жаль, жаль. Однако, может быть, он сделает это завтра, когда я буду согласовывать с ним текст? Это было бы неплохо… Я потерла пальцами над бровями – стоило вспомнить о моей мигрени, как вот она и здесь. Голову проткнуло острыми стилетами. Начался один из тех приступов, которые не давали мне нормально жить. Что это за напасть? И это именно тогда, когда надо много и быстро писать… Раздосадованная я быстро пошла в сторону метро, чтобы поскорее приехать домой и выпить хоть что-то болеутоляющее.
Через несколько часов я вошел в квартиру с букетиком цветов и большим тортом. Артур недоуменно присвистнул:
– Пап, ты что, премию получил?
Я не мог сдержать улыбку:
– Нет, просто у меня сегодня впервые в жизни брали интервью, и я очень этим взволнован.
– Ну, значит, есть хороший повод для праздничного ужина! – воскликнула Карина и поспешила на кухню ставить чайник.
Похлопав сына по плечу, я прошел в комнату и плюхнулся на диван. Меня переполняло невероятное счастье.
