Текст книги "Гравюры на ветру"
Автор книги: Елена Хотулева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)
* 51 *
Южный смерч долетел до мегаполиса. По дороге он растерял кураж и злобу, однако даже в своем ослабевшем состоянии доставил немало неприятностей горожанам. Он свалил много деревьев, покалечил автомобили, наигрался покореженными рекламными конструкциями и затопил принесенным на своих крыльях проливным дождем подземные переходы и тоннели.
Ему надоело раскладывать пасьянс из четырех карт. Вернее, ему надоели червонный валет и бубновая дама. Он куда-то бросил их, а в свой пасьянс, нарушая все правила приличий, добавил еще одного пикового короля и еще одну пиковую даму. Таким шуллерским манером он заставил вертеться на зеленом сукне судьбы четыре карты одной масти.
* 52 *
Я сидел в ресторане с Инной, которая уговорила меня встретиться для обсуждения каких-то ее важных планов. Однако к тому моменту, как на нашем столе стали появляться кругляши маленьких пиал с источающими острый аромат салатами, а на больших блюдах принесли тонкие пласты маринованного мяса, эта странная девушка уже забыла о заявленной теме разговора. Думаю, все ее планы были не более, чем повод, чтобы выведать у меня подробности о том, как же именно я вылечил Марианну. Понятно, что я ей ничего рассказывать не собирался, но зато добросовестно слушал всю дребедень, о которой она собиралась трещать весь вечер.
– Ваши сеансы прекратились в самом конце лета? – от любопытства она дергалась на стуле.
– Кажется, я дневник наблюдений не вел, – сегодня я заливал тоску виски и глушил ее сигарами. – А что там с ней? Рожать собралась?
Инна потерла руки от удовольствия:
– Да, это такая история, Артис, такая история!!! Представляешь, у них там вообще в семье в один день началось какое-то безумие. Я уж не знаю, что ты делал там с Марианной… Я понимаю, что ничего особенного, конечно… Такая простушка никогда не смогла бы тебя заинтересовать… Но мозги ты ей конечно починил основательно. Оказалось, что ее муженек Макс давно ей изменял. Поэтому, когда она ему сообщила о том, что подает на развод, он чуть плясать от счастья не начал. Это она сама мне рассказывала.
– А как она узнала о его изменах? – в общем-то мне было наплевать на эти подробности, но надо было поддерживать разговор.
– Толком не знаю, вроде бы то ли домой она пошла другой дорогой, то ли кто-то ей сказал, а может он и сам признался, когда о разводе услышал. Да они вообще оказались из гнилой семейки. Ее родители… О, Артис, сколько в свое время я выслушала ерунды о святости ее папаши Герарда. А тут раз! Буквально одновременно с ее разводом, этот старый пень неожиданно исповедовался жене в том, что дескать хотел от нее уйти, все бросить… Вроде как он безумно влюбился…
– Очень интересно, – я допил двойной виски и попросил повторить.
– Да, да, ты прав… – Инна даже не почувствовала иронии в моем голосе. – Ну не дурак ли он? Эта женщина-то его уже бросила. То есть все было в прошлом. Но он так страдал, получил сердечный приступ. И решил, все рассказать жене своей Карине, чтобы облегчить душу и освободиться от греха. По словам Марианны, он все жаловался на какую-то синюю книгу и на то, что Елена его околдовала…
Я вздрогнул, услышав это имя. Забавное совпадение: синяя книга, Елена… Интересно, долго еще я буду дергаться… В мире великое множество Елен. И шанс, что речь идет именно о той, что предназначена мне – минимален. Но надежда все равно не оставляет меня. Я продолжаю ждать.
– Так и что этот папаша? – я залпом выпил виски.
– А, да ничего, – она махнула рукой. – Ну покаялся. Жена его простила. А что ей еще делать-то было, дуре… Будто он в первый раз загулял… А потом, как это водится, Герард погрузился с головой в работу, написал монографию, сейчас издает какую-то книгу по медицине… Строит из себя пылко влюбленного в семейную жизнь, поэтому постоянно ругает Марианну, которая недавно расписалась с Эдиком. Завидует, наверное, что у самого не хватило смелости эту Елену захомутать…
– С Эдиком? – я рассмеялся и почувствовал, что выпил лишнего. – Милое имя. А Марианна тебе не говорила, как же так случилось, что она такая вот вся чопорная и двинутая на семейных идеалах, вдруг в один день решила все бросить?
Инга пришла в восторг, что я наконец-то начал проявлять интерес к этим россказням:
– По ее словам, она долго шла к переменам, стояла уже на самой границе новой жизни. И тогда встретила этого Эдуарда. Кстати, это я их познакомила! Могу гордиться! Из меня получилась хорошая сваха.
– Может и меня познакомишь с кем-нибудь? – мне принесли третий бокал, поэтому я не особенно следил за тем, что говорю.
Инна возмущенно хлопнула меня по руке:
– Ты негодяй! Я столько лет мечтаю о тебе. А ты никогда, никогда не смотришь на меня серьезно. Я некрасивая? Или тупая?
Я взглянул на нее сквозь туман мыслей. И правда. Красивая. Да и не глупая почти. Вот только Инна, а не Елена. Хотя… Какая разница… Я вдруг громко расхохотался, заставив мою собеседницу отшатнуться. Да! Какая разница, если в том концлагере было… Ну не знаю… К примеру, не меньше тысячи людей, которых я жестоко убил. Среди них… Ну чисто теоретически было пятьдесят процентов женщин. Пятьсот особ женского пола я жестоко изувечил, физически или морально, не могу точно сказать. Факт в том, что здесь едва ли мне хватит жизни, чтобы каким-то образом удовлетворить их всех. От одних я откупился деньгами. Другим подарил суррогат любви. Третьим, таким как Марианна помог встретить судьбу и не пропустить ее. Я посмотрел Инне в глаза. Да, да, я помню. Умирающий брат, моя клятва не бросать ее. Ну и вот. Она теперь обижается… Я допил виски и махнул официанту, чтобы он принес счет. А раз обижается, значит мешает мне на моем пути. Да и вообще, мне абсолютно без разницы, с кем я проведу эту ночь. И следующую тоже. И еще сотни ночей. Я встал, как-то косо засунул купюры в принесенную папку и посмотрел на Инну, которая все это время удивленно за мной наблюдала.
– Что смотришь, умная ты моя и красивая? – я дернул ее за руку и потащил в сторону двери. – Поехали. Шофер заждался.
– Куда это? – она удивилась, но на всякий случай свободной рукой одернула платье и поправила прическу.
– Ну ты же мечтала. Едем ко мне. Закрутим роман, пока ты в городе. Потом закончим его. Снова станем друзьями…
И мы поехали превращать ее фантазии в реальность.
Как я и думал, наша интрижка продлилась до ее отъезда. А потом я стал вести совсем беспорядочную жизнь. Порой мне казалось, что я ехал на свидание с одной, а в кровати оказывался с другой женщиной. Их лица складывались в узоры калейдоскопа, а любовные признания сворачивались в музыкальную тему. Я же запоминал лишь одно – то, что было в их глазах. А там были лишь ненависть, страх и проклятия. Это длилось недели, месяцы… И ничего не менялось. Когда среди них попадались женщины с именем Елена, я сперва окружал их чуть большим вниманием, но уже после первых встреч, после того как осознание очередной ошибки выливало на меня ведро ледяной воды, я включал их в свой любовный марафон и очень быстро бросал, разумеется стараясь перед этим решить какую-то самую наболевшую и острую проблему их жизни. У кого-то я отправлял ребенка на дорогостоящую операцию, кого-то вытаскивал из долгов… Помогал получить образование, открыть магазин, избавиться от депрессии, спасти брата от плохой компании… Из-за этого или нет, но мои собственные дела резко пошли в гору. Бизнес расширялся. Я активно отчислял деньги на благотворительность и конечно помогал пришедшим из прошлого мужчинам, которых там я тоже поубивал в немалом количестве…
Собственно говоря, если не считать обилие влюбленных в меня брошенных женщин, я просто жил по совести. Тем более, что у меня не было шансов вступить в брак ни с одной из моих любовниц. Каждая на прощание тяжело вздыхала и говорила, что все равно не смогла бы прожить со мной ни дня из-за моего отвратительного деспотичного характера…
* 53 *
После расставания с Герардом для меня наступил двухмесячный кошмар. Мне было трудно поверить, что прерывание любви может дать высокую температуру. Меня лихорадило ровно восемь недель.
Сначала он писал мне на телефон. Потом, когда я заблокировала его номер, он перешел к почте. В письмах он то ругал меня, обзывая коварной куртизанкой, коллекционирующей мужские сердца, то умолял встретиться с ним хоть на минуту. Я ходила зареванная и грустная, но заставляла себя игнорировать все его послания. Однако он не утихал.
Нервы у меня совсем разболтались. И однажды я набрала его номер и сказала, что еще одно письмо, и тогда вся его семья во главе с Кариной и Артуром будет иметь дело с моими друзьями из криминального мира. Удивительно, но именно это заставило его навсегда прервать со мной диалог. На самом деле у меня не было никаких связей с бандитами, и все это было сказано сквозь слезы и от отчаяния. Но его мгновенная реакция как-то отрезвляюще подействовала и на меня саму. Не то чтобы я стала его за бывать. Много раз я перелистывала фотографии, которые мы делали в том коротком отпуске, вспоминала его слова, жесты, фразы… Но это было уже безвозвратное прошлое.
Из каких-то медицинских сайтов я узнала, что он не только закончил свою монографию, но и написал несколько книг. Эти творения о тибетской медицине он посвятил «Любимой жене Карине», что конечно, не могло не вызвать у меня кратковременные спазмы ревности. Я всерьез думала, что он нежится в мире и согласии со своей благоверной, пока однажды, совсем случайно на каком-то портале не увидела его некролог. Оказалось, что после нашего разрыва он не так уж долго прожил. В небольшой статье, посвященной «известному целителю» было сказано, что Герард самозабвенно любил свою семью и считал реальностью переселение душ. Прочитав последние слова, я поняла, что он все-таки поверил в то, что мы были связаны общим прошлым. Я расценила этот некролог как посмертное признание в любви и успокоилась. Это было самое сильное чувство в моей жизни. И порой я была уверена, что на смертном одре буду вспоминать именно его. Однако одновременно с этим я не переставала искать ту истинную, высшую любовь, за веру в существование которой меня когда-то так ругал Алекс. За каждой новой дверью я надеялась встретить посланного мне судьбой мужчину. Но за каждой этой дверью меня ждало разочарование. Порой я заводила романы, пытаясь доказать себе, что вот, наконец-то я нашла того самого, единственно. Но очень быстро разочаровывалась и разрывала связи.
Я не могла объяснить почему, но во всем этом я винила Анн. Сначала я злилась, что она обманула меня, сказав, что синяя книга исполняет желания. Но потом я обрела иной взгляд на этот вопрос. После огромного объема прочитанной эзотерической литературы и собственных интуитивных изысканий, я поняла, что книга лишь давала возможность сделать шаг в нужном направлении. Кому-то, могло повезти, и он действительно получал порцию исполнения желаний. А кто-то должен был сделать что-то еще для обретения своего счастья. Постепенно я переходила на новый уровень познания.
Я тоже научилась вспоминать прошлые жизни. И действительно некоторые из них совпали с тем, что описала Анн. Теперь я уже не сомневалась, что мы с ней связаны каким-то мистическим образом. Однако писать ей мне почему-то не хотелось. Возможно, я чувствовала, что мое счастье находится в ее руках. Но к какому шагу мне следует ее подтолкнуть, я не понимала. Теперь я винила ее за это бездействие и не знала, что предпринять.
* 54 *
Между тем, Анн догадывалась, что портит жизнь не только себе, но также Артису и Елене. Эти ощущения никак не могли перерасти в твердое понимание того, что же ей собственно делать дальше. Она тоже хотела любви, а потому многократно, по несколько раз на дню спрашивала у своего потустороннего героя, когда же они наконец соединятся. Но, увы, каждый раз она натыкалась на замкнутый круг – воплотиться в человека он не мог, но при этом давал четко и ясно понять, что никакому живому мужчине он ее не отдаст. Все это так ее расстраивало, что однажды, она решила написать роман про себя, Артиса и Елену – выдумать их судьбы, вписать туда своего героя, и хотя бы на бумаге разрешить эти тупиковые проблемы.
Она забросила все дела и как заведенная проработала два месяца. Анн каким-то шестым чувством догадывалась, как бы могла сложиться жизнь у Елены после прочтения синей книги. Писала она и о том, что, по ее мнению, переживал Артис. Анн ввела в повествование и саму себя со своей любовью. Все шло как по маслу. Она придумала стройный сюжет. Радовалась тому, что наконец-то объединит Елену с Артисом и закрепит их брак на бумаге. Она дошла до 47-й главы и… То ли в этот день подул ветер разочарования… То ли мироздание решило, что никто из них четверых не заслужил счастья. Анн перечитала свой незаконченный роман, закрыла документ, перенесла его в папку «Тексты» и закрыла компьютер. Она решила отдохнуть и легла спать. А на утро какое-то недомогание помешало ей вернуться к работе. И днем позже. Потом прошел месяц. Два. У нее все время болела голова. И с какими-то кусочками воспаленного мозга незаметно умерло воспоминание о том, что она написала больше половины задуманного текста.
Уже спустя несколько месяцев, когда ее болезнь отошла, она чистосердечно горевала о том, что у нее были такие интересные идеи о жизни разных людей, но она, увы, так и не начала писать это произведение. Из-за своего самочувствия она перестала верить, что сможет осилить столь важную работу. И решила оставить роман на потом, абсолютно забыв, как много зависит от этого текста.
* 55 *
Так получилось, что из-за перевода газеты в электронный формат, мне дали неожиданный отпуск. Ехать было некуда и не на что, и я решила посвятить себя творчеству. Я была окрылена теорией перерождений, идеями вечной любви, своими собственными надеждами, и сформулировала для себя вопрос, ответ на который должен был принять форму новеллы. Я хотела знать, что могло произойти в какой-то прошлой жизни, если в этой, современной мне реальности некая женщина мечтает влюбиться в человека, которого она могла бы боготворить, а некий мужчина как неприкаянный ходит по свету в поисках женщины, которая считала бы его богом.
Это было уравнение с несколькими неизвестными. Но я требовала от себя лишь одного – сочинить историю их предыдущего воплощения. И мне было совсем неважно, в каком времени и стране они должны для этого оказаться. Я писала ровно две недели. И когда дошла до финала, поняла, что четко, ясно и без особых литературных изысков описала историю своей собственной прошлой жизни. Я назвала свою повесть «Молитвы Хельги Майерсон» и никогда не пыталась ее опубликовать. Ее читали лишь самые близкие друзья и некоторые родственники. Сама же я была настолько влюблена в этот текст, что периодически возвращалась к нему, что-то правила, корректировала и внутренне надеялась на свои магические способности, благодаря которым это произведение приведет в мою жизнь именно того человека. Но увы, для этого мне не хватало сверхъестественной силы Анн.
* 56 *
МОЛИТВЫ ХЕЛЬГИ МАЙЕРСОН
Глава 1Тридцативосьмилетний Клаус Хайдель, комендант концентрационного лагеря близ Айхенвальда, стоял возле окна своей спальни и рассматривал опостылевший ему за прошедшие полтора года пейзаж. Громады каменоломен, в которых серая человеческая масса непрерывно передвигала тележки, груженные осколками белых глыб; серые бараки, аккуратно расставленные на плато, усыпанном острой каменной крошкой; километры колючей проволоки, опутывающие этот смрадный клочок земли; здание фабрики из красного кирпича, неприятно бросающееся в глаза жестяной крышей и зарешеченными глазницами окон; железнодорожные пути, скрывающиеся за горизонтом… Передернувшись, Клаус отошел от окна и, взяв бутылку, отхлебнул из горлышка несколько обжигающих глотков.
«Поганое утро, – подумал он, потирая ноющий от сильного похмелья висок, – такое же поганое, как и вчерашний вечер». Он подошел к кровати, на которой дремала беловолосая и ладно сложенная Магда – его последнее не очень пылкое увлечение. Взглянув на очертания ее спортивного тела, проглядывающие сквозь простыню, Клаус сделал еще два глотка водки.
– Опять пьешь? – сонно потягиваясь, спросила Магда и, завернувшись в шелковый халат, прошла в ванную.
«Заткнись», – подумал Клаус и сел в кресло. С минуту поразмыслив, он, однако, пришел к выводу, что действительно начал слишком много пить, и от этого на душе у него стало еще более мерзко.
– Магда! – крикнул он в незапертую дверь ванной комнаты. – Собирайся быстрее, скоро придет машина! У меня сегодня много дел, так что тебе нет смысла здесь дожидаться.
– Что? Я ничего не слышала, – сказала Магда, появляясь в дверном проеме. – Ты что-то сказал?
Волна раздражения на секунду захлестнула его, и он процедил сквозь зубы:
– Я сказал, поторапливайся, потому что у меня много дел.
– Ну, Клаус, – попыталась приласкаться к нему Магда, – не будь злым. Когда мы еще раз встретимся?
Он встал и, поставив на стол почти допитую бутылку, вышел из комнаты.
«Надо отвлечься, – подумал он, машинально разглядывая беспорядок, оставшийся после вчерашних гостей, – поехать в город, сходить в ресторан…» Его мысли текли вялым потоком и исчезали, едва появившись. «Да, в ресторан… – продолжал размышлять он. – Хотя с кем? С Магдой? С какой-нибудь другой, ей подобной? Скучно…» Он снова осмотрел гостиную – хаос. «Да, Ганс был прав, когда говорил, что одного работника в доме будет недостаточно. Порой он рассуждает довольно здраво. Ладно! – одернул он сам себя, взглянув на каминные часы. – Хватит тут торчать и терять время. Пора ехать. Хотя… Возможно, это действительно хорошая мысль – взять кого-нибудь еще в помощь этому немому итальянскому повару-уроду, которого Ганс в прошлом году вытащил из петли. Этакую деревенскую простушку, угодившую в лагерь за связь с социалистом…»
– Магда! – снова рявкнул он. – Ты готова ехать?
– Найди мне работницу, – говорил Клаус спустя два часа своему заместителю, стоя на плацу среди бараков и поигрывая пистолетом.
– Ну вот, наконец-то ты прислушался к моему совету, – ответил Ганс, заравнивая носком сапога свежее пятно крови, неприятно алеющее на стеклянно-белой каменной крошке.
«Как ты любишь выгораживаться, – подумал Клаус раздраженно, – для тебя самое великое счастье – это услышать, что твои жалкие мысли смогли найти какое-то применение».
– Ну так что? – Ганса переполнял энтузиазм. – Какая тебе нужна работница, блондинка, бронетка?
Клаус сплюнул:
– Я просил не любовницу мне выбрать, а женщину для хозяйства. Какая разница, как она будет выглядеть? Главное, чтобы была здоровая и аккуратная.
– Ну ты же не хочешь, чтобы она была уродливая? – не унимался Ганс.
Клаусу надоел этот разговор, и, зло бросив на землю окурок сигареты, он сказал:
– Хорошо, притащи сюда пять самых красивых женщин не старше двадцати пяти лет, а дальше я сам разберусь, какая мне подойдет больше всего.
«Болван, – подумал он, идя в сторону административного корпуса. – Можно подумать, что у всех этих человеческих полуфабрикатов есть лица».
Глава 2Через час Ганс радостно сообщил ему, что пять самых лучших экземпляров ждут его на площадке возле третьего барака.
– Я выбирал очень тщательно, надеюсь, что ты останешься доволен.
Клаус лениво потянулся и встал из-за стола, на котором аккуратными стопками лежали папки с документами.
– Ну ладно, пойдем посмотрим, – вяло сказал он, закуривая сигарету.
Пока они шли, Клаус немного развеселился. «Во всяком случае, это хоть какое-то развлечение, – подумал он, подобрав с земли небольшой кусок стального прута, – поскольку все остальное уже стало приедаться. Он уверяет меня, что отыскал писаных красавиц. Ну что ж, на это стоит посмотреть». Подойдя к площадке, где в шеренгу выстроились пять женщин, он остановился.
– Ганс, – сказал он, усмехаясь, – тебе не говорили, что ты страдаешь извращенным вкусом?
– Ну, знаешь ли, – вспылил тот в ответ, – я для тебя стараюсь. Облазил весь пятый барак, а ты недоволен…
– Пятый барак, говоришь, – Клаус недвусмысленно рассмеялся, – так вот, значит, какие женщины пользуются спросом в этом лагере. Видимо, я и впрямь чего-то недопонимаю…
Он подошел к той, что стояла справа, и стал пристально ее рассматривать. Она, как было заведено среди заключенных, стояла опустив лицо и не поднимала глаз, поэтому, чтобы получше ее разглядеть, Клаусу пришлось слегка стукнуть ее прутом по подбородку.
– Посмотри на меня! – резко сказал он.
Женщина вздрогнула и несколько секунд смотрела на него в упор, но потом, не выдержав его взгляда, отдернулась и снова опустила голову.
«Эта в пятом бараке находится по призванию, – скептически подумал Клаус, – там пусть и остается. Посмотрим вторую». Он сдвинулся влево и стал рассматривать довольно привлекательную блондинку, которая выглядела в этой компании несколько свежо и неуместно. Он вопросительно повернулся к Гансу:
– Она здесь недавно?
– Да, – Ганс хмыкнул, – бывшая секретарша Брюмера. Помнишь его? Видимо, для него она оказалась недостаточно хороша.
– А мне сойдет? – рассмеялся Клаус. – Вот какого ты обо мне мнения!
– Зато арийской крови, – продолжал развивать понравившуюся ему тему Ганс.
– Хватит, перейдем к следующей. Эта тоже чья-нибудь бывшая? – спросил Клаус, разглядывая худую брюнетку в сильно потрепанном крепдешиновом платье.
– Не знаю, – явно не слишком заинтересованно ответил Ганс, – она из Кракова, наполовину еврейка. Не думаю, что тебе понравится.
«Наверное, она здесь уже месяца четыре, – подумал Клаус, рассматривая девушку, – еще не долгожитель, но и не новичок. Так же как и все они, смотрит в пол. Боится лишний раз вызвать раздражение и нарваться на неприятности».
– Посмотри на меня, – сказал он, машинально отметив про себя, что женщина вздрогнула и задрожала всем телом.
Она вскинула голову и стала смотреть на него не мигая. У нее были желтые от страха глаза. «Удивительно, – подумалось Клаусу, – по одному только ее взгляду можно было бы написать трактат о человеческом страхе».
– Как тебя зовут? – спросил он, похлопывая себя стальным прутом по голенищу сапога.
– Хельга Майерсон, господин комендант, – ответила девушка и еще больше задрожала.
– Хочешь пойти ко мне в дом работать? – спросил он, с удовольствием разглядывая ее страх.
– Как вам будет угодно, господин комендант, – как автомат ответила она.
– Я прекрасно знаю, что все будет так, как угодно мне! – нарочито резко сказал Клаус. – А тебе придется научиться отвечать на поставленные вопросы, потому что теперь ты будешь работать в моем доме, хочешь ты этого или нет.
Отбросив в сторону прут, он развернулся и зашагал обратно в административный корпус. «Как вам будет угодно! – хмыкнул он. – Да, эта затея и впрямь оказалась забавной».
– Тебе крупно повезло, – сказала Хельге та женщина, что стояла справа, когда комендант и его заместитель скрылись за углом барака. – Теперь над тобой будет издеваться только он один. А мы по-прежнему будем облагодетельствованы всеми остальными.
– Интересно, чем ты ему так приглянулась, – ехидно и зло прошипела бывшая секретарша Брюмера, готовая, судя по всему, вцепиться Хельге в волосы, – жаль, что он не рассмотрел меня получше, а уж попади я к нему домой, я бы не растерялась!
– Что-то ты со своим боссом-то не справилась? – снова вступила в разговор первая. – Так надоела ему, что он тебя в лагерь отправил?
Неожиданно их прервала одна из тех женщин, до которой вообще не дошла очередь.
– Хельгу следовало бы пожалеть, – сказала она, поправляя на себе платье в рваных оборках.
– Почему это? – откровенно удивилась блондинка.
– Да потому, – продолжила последняя, – что более жестокого человека лично я на своем пути не встречала. А я тут провела гораздо больше времени, чем вы все, вместе взятые. Так что, Хельга, я могу тебе только пожелать выйти из его дома живой.
В ответ на это Хельга закрыла лицо руками и, помотав в отчаянии головой, прошептала:
– Я этого больше не вынесу. Я не такая, как вы, я не могу так.
Оставшиеся часы до того, как ее отвезли в дом коменданта, Хельга провела в страхе от ожидания своего вступления в новую должность, однако какая-то надежда в ней все же теплилась. «Все равно, – думала она, – один человек, пусть даже и очень жестокий, – это лучше, чем постоянный кошмар пятого барака. Я просто буду стараться делать все так, как он говорит, буду выполнять все его приказы. Конечно, рассказывают, что он может убить и без повода, но вдруг это все-таки вымысел?»
