Текст книги "Сумерки памяти"

Автор книги: Елена Хотулева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

– Знаешь, это единственная ценная вещь, которая у меня есть. К сожалению, больше мне нечего тебе дать, и только поэтому я не прошу тебя стать моей женой. Но я хочу, чтобы ты узнала и поняла, как сильно я тебя полюбил.

Я беру твой перстень и думаю о том, что, пожалуй, это самый дорогой подарок, который я получила в своей жизни. И неожиданно меня посещает безумная идея.

– Ты хочешь на мне жениться? – спрашиваю я.

– Конечно, – отвечаешь ты удивленно.

– Тогда пойдем, – говорю я и веду тебя к себе домой.

И сидя в кресле своей шикарной гостиной, я начинаю рассказывать тебе историю моей жизни, говорю о завещании и о моих поисках. Ты молча слушаешь и смотришь на меня, а я продолжаю:

– Если после всего, что ты теперь узнал, ты еще не передумал, то завтра я перепишу на тебя две трети моего состояния, и мы сможем сыграть свадьбу.

– И я конечно согласился? – спросил он.

– Разумеется. И с тех пор мы счастливо жили вместе.

– Почти нереальная история, – сказал он, вновь закуривая. – Почти нереальная.

– Отчего же? – спросила я. – Она вполне могла произойти, просто тебе непривычно представлять себя в роли какого-то матроса. Но так было, и с этим уже ничего не поделаешь.

– Да, возможно, что ты права, – сказал он, вставая с кресла. – Так оно и было… А кстати, сколько мы прожили там после нашей свадьбы?

– Не вижу. Эта жизнь оказалась настолько насыщена всякими событиями, что я устала ее смотреть. После того, как мы с тобой объединились, нас ожидало еще много всяких приключений. Каким-то образом я увидела нас в Праге, потом на каком-то корабле. Мы пытались за кем-то следить, искали какого-то человека. Сплошная путаница и я никак не могу в ней разобраться.

– И не нужно, она уже все равно ничего не решает. Все что ты должна была узнать об этой жизни, ты уже увидела, а теперь тебе пожалуй пора отдохнуть, поскольку все эти видения даются тебе не так-то просто.

– Да, ты прав, – сказала я, подходя к окну. – Мне уже пора идти, и наверное мне следует сделать небольшую передышку в моих воспоминаниях, и некоторое время подумать о чем-то другом.

* 21 *

Я нетерпеливо звонила в его дверь и не могла дождаться, когда он откроет. После нашего последнего разговора прошло всего несколько дней, но для меня многое изменилось.

– Ты не хотел меня впускать? – сказала я вместо приветствия, когда он встретил меня на пороге.

– О чем ты говоришь? – как всегда делая вид, что ни о чем не догадывается, спросил он.

– Мне надо с тобой серьезно поговорить, – ответила я, проходя в комнату, и села на диван.

– Так что у тебя стряслось?

Я вздохнула, пытаясь отдышаться, и немного переведя дух, произнесла:

– Сегодня днем мне сказали, что ты вовсе не живой человек, а некто другой.

Он рассмеялся:

– Ты просто полна сюрпризов. Объясни мне по порядку, с кем ты общалась, и как он тебе это сказал.

Я схватилась за голову и сидела молча. Потом встала и, подойдя к проему балконной двери, сказала:

– Я познакомилась с одним человеком, который умеет «видеть». Мы говорили о всевозможных вещах, которые я хорошо чувствовала, но сама себе не могла объяснить. Он рассказал мне много интересного о моей жизни, а потом мы стали говорить о перерождениях…

– Он в это верит?

– Да, он сказал, что в это нельзя не верить, потому что это существует.

– Для тебя это конечно была большая новость? – усмехнулся он.

– Почему ты злишься? Разве я не имела права поговорить с таким человеком?

– Нет, ты просто задавала ему странные вопросы. Зачем? Ведь многое ты видела лучше, чем он.

– Я не знаю, – ответила я расстроено. – Понимаешь, когда мы говорили, мне показалось, что он должен увидеть тебя. И мне так захотелось спросить его, когда же мы с тобой все-таки встретимся.

– И что он сказал?

Я замялась:

– Он… Он ответил, что видит тебя как душу умершего человека, и что ты связан со мной заклятьями, которые ты сам, будучи приверженцем черной магии, наложил на нас в 1320 году.

– Да, это очень интересно, – сказал он, закуривая сигарету. – А что еще он тебе наговорил?

– Кое-что о моем прошлом, немного о будущем, и больше ничего особенного.

– А как ты отреагировала на его замечание по поводу 1320 года?

– Я сказала, что такой истории я не помню. И что всегда была уверена, что рано или поздно нам с тобой суждено встретиться в этой жизни во вполне материальном обличии.

– Послушай, – сказал он задумавшись, – коли уж об этом зашел разговор, то объясни мне, как ты вообще представляешь себе наше общение?

Я присела на подоконник:

– Мне всегда казалось, что ты где-то существуешь, живешь своей жизнью и возможно даже не догадываешься о том, что какая-то часть твоего «я» может общаться со мной на расстоянии.

– А о том, что я неперевоплотившаяся душа, ты не думала?

– Нет. Вернее не так… Я действительно рассматривала такую возможность, но потом решила, что очень многое говорит за то, что ты живой человек.

– Ты говоришь, ты так решила, а тем не менее приходишь ко мне расстроенная? Почему ты поверила этому человеку? Может быть, он был не единственный, кто поселил в твоей душе сомнения?

Я снова села на диван и откинула в сторону подушку:

– Одна девушка, сказала мне то же самое.

Он улыбнулся:

– Что? Тоже про 1320-ый год?

– Нет, только про то, что ты не воплощен.

– Скажи мне, – медленно произнес он, – ты ведь однажды говорила, что твоя мама видела меня?

– Да.

– И что, она тоже предположила, что я не существую?

– Нет. Как раз наоборот. Она уверена, что мы встретимся.

Он откинулся на спинку кресла и посмотрел на меня:

– Так кому ты больше веришь? Собственной матери и своему сердцу или почти незнакомым людям, которые могут ошибаться?

– Но мы тоже можем ошибаться!

– Ну так проверь это и посмотри сама.

– Каким образом?

Он снова закурил:

– Начни с воспоминаний. Это же совсем несложно. Просто «загляни» в этот 1320-й год и убедись сама, что из слов этого человека окажется правдой, а что вымыслом.

Я закрыла глаза:

– У меня ничего не получается!

– Ну, делай, как я тебя учил. О чем ты должна вспомнить? О чернокнижнике. Так значит и представляй себе колбы с ретортами и свитки, исписанные магическими символами.

– Я пробовала, – сказала я, разводя руками, – но ничего не смогла увидеть.

По его губам пробежала легкая усмешка:

– Значит, ты не туда смотрела.

Я встала и вышла на балкон:

– Почему ты сам не можешь мне сказать, что там случилось?

– Где там?

– В этом 1320-м году?

– Тебя действительно интересует только этот год? И больше ничего? А я думал, что ты хочешь увидеть всю эту жизнь целиком?

Я подошла к перилам:

– Ну, напомни мне хоть что-нибудь! Я хочу знать, что там произошло.

Он встал в проеме двери и сказал:

– Там произошла жизнь. И если ты перестанешь думать о черной магии, то легко сможешь ее увидеть.

Я села за стол и закрыла глаза. Спустя минуту я уже смотрела сквозь сумерки своей памяти.

Я стою на мосту с деревянными перилами. Мне лет семь и я нахожусь в каком-то незнакомом городе, где все говорят на немецком языке. Мне видятся пыльные улицы, лошади, везущие телеги, кричащие торговцы на рынке…

Какая-то женщина берет меня за руку и долго ведет мимо незнакомых каменных домов, которые стоят очень близко друг к другу и часто имеют общие дворы. Мы идем, и я отсюда вижу свое совсем недавнее прошлое. Оказывается, несколько недель назад я потеряла родителей, и теперь этой женщине приходится заботиться о моей судьбе. Она не очень этим довольна, поскольку у нее много своих детей, и желая поскорее от меня избавиться, она хочет пристроить меня жить с прислугой у каких-то состоятельных людей.

Мы приходим в этот дом, и я вижу, как молча стоя на пороге кухни, я рассматриваю раскрасневшихся работниц в холщовых передниках, хлопочущих около больших ковшей, и думаю о том, как сильно я голодна.

Женщина, которая меня привела, попрощавшись уходит, а все продолжают заниматься своими делами, и кажется забывают о моем существовании. Однако через некоторое время какая-то девушка ставит на стол тарелку с супом и предлагает мне поесть. Я быстро сбрасываю ветхий платок, которым я повязана, и радостно приступаю к еде, одновременно продолжая рассматривать окружающих.

Через некоторое время на кухне появляется хозяйка дома – молодая женщина с благородными чертами лица. Она удивленно смотрит на меня и спрашивает, чей это ребенок. Ей что-то пытаются объяснить, а она как завороженная не сводит с меня глаз и говорит:

– Теперь она станет жить у меня. Пусть она будет мне как дочь.

Она берет меня за руку и, приводит в свою комнату, оказавшись в которой я отчего-то сразу чувствую себя как будто вернувшейся домой.

– И ты осталась жить в этом доме? – спросил он, протягивая мне чашку кофе.

– Да, я сразу полюбила эту женщину, которая стала мне настоящей матерью. И мы прожили вместе вплоть до моего совершеннолетия.

– А кто она сейчас эта твоя приемная мать? Ты ее знаешь?

Я задумалась:

– Нет. Ее лицо мне никого не напоминает, но отчего-то мне кажется, что однажды я ее встречу. Это так интересно, ведь в этой жизни она может оказаться кем угодно, например, моей внучкой или женой моего сына. Это все-таки так странно…

– А кто был там твоим отцом? Он знаком тебе?

– Да, я знаю этого человека. Думаю, одно время он хотел, чтобы у него была дочка похожая на меня… Но не более того.

Он задумался:

– А ты действительно слышала, что все там говорили на немецком языке?

– Да, кажется, на нем. Но знаешь, я немного знала там еще какой-то язык, очень странный. На нем разговаривали мои родители, когда мы оставались одни. Правда, когда я поселилась в доме у моей приемной матери, я его стала постепенно забывать.

Проходят годы. Я вижу себя уже девушкой. Мы стоим с матерью во дворе и, глядя на то, как солнечные лучи освещают соседскую стену, я спрашиваю:

– Мама, а что такое любовь?

Она улыбается и, обнимая меня, говорит:

– Когда рядом с тобой находится человек, которого ты любишь, то для тебя все время светит солнце, а если он тебя покидает, то ты погружаешься в ночь.

– А ты любишь отца? – снова спрашиваю я.

Она в ответ качает головой и, глядя на закрытые ставни соседнего дома, рассказывает мне историю своей жизни:

– Когда-то давно я очень любила человека, который жил в этом доме. Он был намного старше меня, много ездил по свету, и в городе о нем ходили разные недобрые слухи. Поговаривали, будто бы он продал душу темным силам. Но я никогда не верила этому, потому что только я знала, что он за человек на самом деле.

– Он любил тебя? – мечтательно говорю я, а она вздохнув отвечает:

– Да, мы оба были безумно влюблены, но мои родители не позволили нам быть вместе. Они выдали меня замуж за твоего отца, и мне пришлось забыть о том, как светит солнце.

– А он? Что было потом с ним?

– Он женился на одной совсем юной девушке, которая родила ему прекрасного сына и умерла.

– А почему сейчас этот дом всегда заперт? – спрашиваю я, рассматривая поросшую мхом стену. – Они с сыном куда-то уехали из нашего города?

– Да, – вздыхает мать, – они путешествовали, потом долго жили в другой стране. А однажды я узнала, что его уже нет в живых.

Неожиданно из дверей этого дома к нам выходит седой немощный старик – единственное живое существо, оставленное когда-то в этой заброшенной обители неосуществленной любви. Он хромая проходит к нам и, кланяясь, протягивает какое-то письмо:

– Молодой хозяин прислал, – говорит он, – а прочитать я не могу. Помогите мне, сделайте одолжение.

Мать распечатывает письмо и, прочитав, улыбается:

– Он решил вернуться в дом своего отца! – говорит она. – Теперь мы с ним познакомимся.

Отчего-то после этих слов мое сердце начинает учащенно биться и, пытаясь отогнать странные мысли, я спрашиваю:

– Почему ты так этому рада?

– Потому что он напомнит мне далекие времена моей юности, – отвечает она и идет домой, но потом, остановившись, снова смотрит в сторону закрытых ставен и говорит: – И может быть, станет для тебя тем, кто озарит твою жизнь солнечным светом.

– И кем же оказался этот таинственный сын своего отца? – спросил он, открывая портсигар. – Действительно твоей судьбой?

– Да, когда мы первый раз встретились, то сразу поняли, что созданы друг для друга.

– И вы поженились?

– Да. И у нас родился сын. Все было безмятежно и радостно…

– А твой муж, кто он? Кем он стал в этой жизни?

– Знаешь, – сказала я улыбаясь, – сначала мне показалось, что это был ты. Но потом я поняла, что именно такие чувства, какие там у меня были, я никогда бы не смогла испытать к тебе.

– Почему?

– Понимаешь, у нас с тобой всегда во всех жизнях любовь была какая-то другая. Она всегда приносила нам больше переживаний, чем спокойствия. Мне это трудно описать, но наши чувства везде как будто бы балансировали на краю пропасти. Было такое впечатление, что иногда нам хотелось умереть, просто потому что так любить больше не было сил. А с этим человеком все было иначе. С ним рядом мне действительно казалось, что солнце изгнало из моей жизни ночь, и все вокруг было радостным и светлым.

– И кто он сейчас?

Я снова улыбнулась:

– В это трудно поверить. Он перевоплотился в моего сына. И знаешь, мне было так приятно узнать, на какую сильную любовь он, возможно, будет способен. Надеюсь, что однажды он сумеет для кого-то зажечь на небе солнечный свет…

И вот, мы живем в его доме уже десять лет. За это время для нас мало что меняется. Наш ребенок растет, и ничто не омрачает нашего счастья.

В один из дней мой муж получает письмо от какого-то далекого друга, с которым когда-то они с отцом много общались. Друг приглашает его в гости, и, обдумывая возможность этой поездки, мы решаем отправиться путешествовать. За короткий срок мы собираем вещи, и поручая все дела управляющему, втроем покидаем родные края.

– И куда вы поехали?

– Я думаю, что в соседнюю страну. Потому что в том городе, где жил его друг, все говорили на двух языках – на немецком и французском, так что нам было там довольно легко объясняться.

– А что это был за город?

– Не знаю, но он был огромный по сравнению с тем, в котором мы жили до этого. Мне видится, как я была поражена красотой и величием высокого собора, неподалеку от которого мы поселились.

– Вы жили у этого друга?

– Да. И этим другом оказался ты, – рассмеявшись сказала я.

– И как я выглядел?

– Совсем не так, как сейчас. У тебя было другое лицо.

– Я был тебя старше?

– Да, лет на пятнадцать.

Помню, как мы первый раз входим в твой дом. Ты, улыбаясь, спускаешься по лестнице и говоришь:

– Как я счастлив, что вы приехали. Я даже не надеялся, что получу такой подарок. В моем доме наконец-то будут слышны чьи-то голоса.

Ты отводишь нам несколько комнат, и говоришь, что мы можем жить у тебя сколько угодно.

Знаешь, – сказала я, глядя на дым, поднимающийся от его сигареты, – ты был действительно очень рад увидеть своего давнего друга, и хотел задержать нас у себя как можно дольше.

– Почему?

– Понимаешь, – продолжала я рассуждать, – это видно только отсюда. Пока ты жил один, тебе действительно хотелось повидать моего мужа, с которым некогда вы были очень дружны. Ты был для него авторитетом и относился к нему примерно как к младшему брату. Но потом, начиная именно с того момента, как ты впервые увидел меня у себя на пороге, ты уже стал испытывать двоякие чувства.

– Я хотел, что бы ты стала моей? – спросил он, глядя на меня.

– Нет, не совсем так. Это сложно объяснить. Понимаешь, ты по-прежнему оставался преданным другом моего мужа, но при этом любил меня. Ты не помышлял о том, чтобы я ему изменила, и никогда не подавал мне никаких знаков. Для меня ты был только другом нашей семьи, не более. И в этом я ни разу не усомнилась.

– И я не хотел, чтобы вы уехали?

– Нет. Ты всячески уговаривал нас задержаться подольше, потому что за те несколько недель, которые мы прожили у тебя в качестве гостей, ты настолько привык к нашему присутствию, что уже просто не мог без нас жить.

– А потом? Вы все-таки вернулись домой?

– Нет.

Я вижу, как мы с мужем идем через площадь.

– Как мне нравится этот город, – говорю я, разглядывая острый шпиль собора. – Может быть, нам не возвращаться туда, где мы родились? Подумай, твой друг все время уговаривает нас навсегда остаться в его доме, тебе тоже все здесь нравится? Как ты думаешь?

Он поворачивается ко мне и радостно отвечает:

– Конечно! Мы напишем управляющему, я все улажу, и мы сможем здесь поселиться. Это будет прекрасно – жить в таком красивом месте и знать, что ты счастлива.

– Итак, вы остались у меня? – спросил он, вставая с кресла.

– Да, и мы действительно очень хорошо жили. Ты с моим мужем занимался всякими, кажется строительными, делами. Я воспитывала ребенка и заправляла хозяйством. Все снова шло тихо и безмятежно.

– А потом что-то случилось?

– Да, мы прожили в этом городе лет семь, когда однажды нелепый несчастный случай оборвал жизнь моего мужа, и я неожиданно осталась вдовой.

– И именно с этого, как я понимаю, и начинается история нашей любви? – сказал он улыбнувшись.

– Да, и сейчас я постараюсь тебе ее рассказать.

Я вижу, как мы возвращаемся домой после похорон. Я опираюсь на руку моего сына, а ты идешь чуть поодаль. Там я всецело поглощена своим горем и не замечаю ничего и никого вокруг, но отсюда мне хорошо видно, о чем в этот момент думают окружающие. Я знаю, что мой сын очень остро переживает смерть отца, но одновременно с этим он чувствует некую внутреннюю гордость оттого, что теперь он будет моей единственной опорой и защитой. Он строит планы на свое будущее и в глубине души надеется, что мы никуда не уедем из этого города, и он сможет продолжать дело, начатое тобой и его отцом. Тебя же посещают довольно-таки противоречивые мысли. С одной стороны, ты скорбишь вместе с нами, а с другой – спешно рассматриваешь все доводы, которые ты хочешь привести мне, чтобы удержать нас с сыном в своем доме еще хотя бы на несколько месяцев. Ты не в силах даже представить себе, что однажды мы покинем твой дом навсегда, и хочешь использовать любую возможность, чтобы как-то привязать меня к себе.

Вечером того же дня, когда мы втроем как обычно собираемся за ужином, ты заводишь с моим сыном примерно такой разговор:

– Отец был бы доволен, увидев, что ты стал достойным продолжателем его дела. Ты ведь хотел бы пойти завтра со мной? Или теперь тебя ничто уже не задерживает в нашем городе?

– Хотел бы? – живо вступает в обсуждение мой сын. – Да я просто мечтаю об этом! Я уже вполне взрослый и рассчитываю помогать вам во всех делах. Ведь я на это способен, разве вы не согласны?

– Разумеется, я полностью разделяю твое мнение, но я не знаю, как посмотрит на это твоя мать. Возможно, она считает, что вам следует уехать.

Я молчу, задумчиво глядя перед собой, и никак не реагирую на ваш диалог.

– Вы должны ее уговорить! – тихо шепчет тебе мой сын, а ты, слегка улыбнувшись, делаешь ему знак рукой, заверяя его тем самым в своей готовности уладить эту ситуацию.

– Наши обычаи требуют, чтобы вы еще задержались здесь на некоторое время. Примерно на полгода, или чуть больше, – говоришь ты и внимательно следишь за моей реакцией. – Я бы просил вас принять мое предложение и временно отложить отъезд.

Вы оба смотрите на меня, а я как будто бы очнувшись ото сна, поднимаю голову и глядя на тебя и сына, говорю:

– Да, да. Мы останемся. Мы пробудем здесь столько, сколько позволят приличия. Мужу было бы приятно узнать, что наш сын пошел по его стопам и смог продолжить это семейное дело.

Итак, ты уговорил нас остаться. Мы продолжаем жить в твоем доме, и все снова идет по-прежнему. С моим сыном у тебя, как и раньше, складываются прекрасные отношения, только теперь вы общаетесь гораздо чаще, и ты с удовольствием делишься с ним своим опытом. Незаметно проходят месяцы, и наступает годовщина смерти моего мужа. Теперь уже общественные приличия не могут позволить нам оставаться в твоем доме. Так или иначе, но мне приходится думать об отъезде.

Однажды, оставшись со мной наедине, ты говоришь:

– Я хотел бы обсудить с вами одну тему… Но я очень опасаюсь, что вы можете неправильно меня понять.

Я удивленно смотрю на тебя, совершенно не догадываясь, о чем идет речь и отвечаю:

– Говорите смело. Разве могут быть секреты между близкими друзьями? Ведь за столько лет мы с вами стали больше, чем просто знакомые.

Ты ходишь по комнате и, не зная, как лучше подступиться к столь сложному разговору, начинаешь издалека:

– Все эти годы, которые вы прожили в моем доме, вы были для меня почти как сестра. Я полюбил вашего сына, и даже во многом считаю себя причастным к его воспитанию…

– К чему вы это говорите? – удивляюсь я.

– Видите ли, за этот последний год в моем отношении к вам многое изменилось. Я как бы стал смотреть на вас несколько другими глазами. И привыкая к вам, как к одинокой незамужней женщине, я уже перестал видеть в вас только жену моего друга. Понимаете, я полюбил вас. И прошу вас сталь моей женой.

Я пораженно смотрю на тебя.

– Но я думала, что после такой любви и счастья, в котором мы жили с моим покойным мужем, я уже никогда не смогу ни к кому привыкнуть, – говорю я растерянно. – Неужели вы думаете, что для меня возможен второй брак?

– Ко мне вам не придется долго привыкать, – уже более уверенно говоришь ты, – Вы провели рядом со мной столько лет, и поверьте мне, вам будет легко сделать этот шаг.

– Но не совершим ли мы этим предательства перед моим супругом? – обеспокоено спрашиваю я.

Ты берешь меня за руки и, глядя мне в глаза, говоришь:

– Он бы понял, что я не имел права бросать вас с сыном одних на произвол судьбы. Но при этом он бы конечно понял и ту страсть, которая проснулась в моем сердце, после того как вы остались столь одиноки и беззащитны.

– Но разве я могу выйти замуж не любя?

Ты улыбаешься и отвечаешь:

– Просто вы еще ни разу не смотрели на меня другими глазами. Рано или поздно, но вы ответите мне взаимностью.

– Прервись ненадолго, – сказал он, снова садясь в кресло. – Я хочу задать тебе один вопрос.

– Какой?

– Я ведь обманывал тебя, когда говорил, что мое отношение к тебе переменилось только в последнее время?

– Конечно. Ты просто очень боялся, что я допущу хотя бы мысль о том, что все эти годы ты видел во мне объект желаний.

– А отсюда тебе видно, насколько сильно я тебя там любил?

– Да, я, как обычно, могу смотреть за других людей. И глядя через твои чувства, я ощущаю, что твоя страсть ко мне была испепеляющей. С тех самых пор, как я зашла в двери твоего дома, ты думал обо мне постоянно. Это было как наваждение, неизлечимая болезнь, которая год от года все больше заполняла твое сердце…

Я вижу нас уже мужем и женой. Каждый следующий день все больше приближает нас друг к другу. И однажды я говорю:

– Знаешь, раньше, если я просила маму рассказать мне, что такое любовь, она отвечала: «если рядом с тобой находится человек, которого ты любишь, то для тебя все время светит солнце, а когда он тебя покидает, ты погружаешься в ночь».

– Я думаю, что она была права, – отвечаешь ты.

– А что же тогда я испытываю к тебе? – говорю я задумчиво. – Я не знаю, как это назвать, потому что когда ты уходишь, для меня не только день оборачивается темной ночью, но и воздух исчезает и не дает мне дышать.

В ответ ты крепко сжимаешь меня в объятьях и говоришь:

– Значит, мы чувствуем с тобой одно и то же. И это нечто большее, чем просто любовь. Это наша судьба.

– В общем-то, на этом я вполне могу закончить рассказ об этой жизни, – сказала я вставая. – Потому что дальше я видела только отрывочные картины о том, как мы прожили там до глубокой старости, и как, умирая, ты все время держал меня за руку, боясь расстаться.

– И значит, там не было никаких магических заклятий? – спросил он, подходя ко мне. – И чернокнижником был там кто-то другой, и колбы с ретортами стояли совсем в ином доме?

– Да, хотя я и не понимаю, как этот человек мог так ошибиться. Возможно, он принял тебя за отца моего мужа, или просто перепутал эту жизнь с какой-то другой. Не знаю. А что ты можешь мне сказать по этому поводу?

– Я думаю, что только что ты стала свидетелем прекрасной иллюстрации того, что порой настоящая любовь способна привязать человека гораздо сильнее, чем магические заклятья. Что же касается значимости именно этого воплощения в нашей нынешней судьбе, то, честно говоря, я сильно сомневаюсь, что с 1320-го года у нас ни разу не было повода вернуть долги этой жизни, если таковые вообще имели место…

– То есть, ты хочешь сказать, что из той жизни до наших дней не дошло ничего, кроме этих воспоминаний?

– Думаю, да. Хотя увидеть ее все-таки следовало, потому что иногда одними такими воспоминаниями мы можем оборвать различные невидимые, и едва ощутимые нити, тянущиеся из далекого прошлого и не позволяющие нам спокойно жить.

– Ну, хорошо, – сказала я помолчав, – с 1320-м годом я разобралась, а как быть с тем, живой ты человек или нет? Объясни мне это.

Он обнял меня и, немного подумав, сказал:

– Понимаешь, существуют вопросы, на которые только ты сама должна найти ответ, потому что иначе…

– Что иначе?

– Иначе ответ будет бесполезен.

– Тогда подскажи мне только, в какую сторону мне следует идти, чтобы отыскать правильное решение этой задачи?

– В какую сторону? – улыбнулся он. – Да именно в ту, в которую ты идешь все это время.