Текст книги "Сумерки памяти"

Автор книги: Елена Хотулева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Елена Хотулева
СУМЕРКИ ПАМЯТИ

Посвящается ему

* 1 *

– Сегодня удивительно теплый вечер.

– Может быть, хочешь поехать куда-нибудь?

– Да нет, пожалуй, лучше просто побудем вдвоем. Посидим, поговорим. Что ты на это скажешь?

Он сел в свое любимое потертое кожаное кресло:

– Ну что ж, изволь – поговорим, так поговорим.

Я подошла к столу и, взяв в руки изящную чашку тонкого старинного фарфора, задумчиво произнесла:

– Как ты думаешь, сколько лет этому сервизу? Сто? Двести? Может быть, он принадлежал твоим предкам? Или из него пили чай древние короли?

– Честно говоря, – он закурил сигарету, – честно говоря, этими чашками пользуешься только ты. И я даже не представляю себе, кому бы еще они могли принадлежать. Для меня их история прочно связана с твоими появлениями. Впрочем, так же, как и история этого струящегося серо-синего платья, в котором ты приходишь ко мне, как нимфа сумерек и теней.

Улыбнувшись, я вышла на балкон и слегка потянулась:

– Значит, тебе нравятся и чашки, и платье, и я сама…

С балкона открывался завораживающий вид на город. Я перегнулась через перила и посмотрела вниз. По изогнутому переулку спешили куда-то лакированные автомобили, смеющиеся дети бежали с прогулки домой, успевая на ходу кидать друг в друга опавшие листья. На соседнем балконе два угрюмых старика играли в шахматы [1]1
  Здесь следует обратиться к древней метафоре смертности всего живого – опавшим листьям. Итак, смертность. Героиня наблюдает ее со стороны, а сама находится как бы вне временного потока.
  Об этом же говорит и образ двух стариков, играющих в шахматы. Они, вне всякого сомнения, символизируют извечную борьбу жизни и смерти, но одновременно с этим – и разумное рациональное отношение к судьбе. Все это находится как бы вне того мира, в котором существуют главные герои. То есть если вдуматься, то с самого начала становится ясно – они встречаются за гранью понимания, но стремятся в мир реальности.


[Закрыть]. Казалось, что вечер немного замер и притаился чего-то дожидаясь.

Почувствовав легкое дуновение подступающей ночной прохлады, я вернулась к столу:

– Знаешь, мне нравится, что ты живешь именно в такой квартире.

– Какой «такой»?

– В просторной многокомнатной квартире, с громоздкой старинной мебелью, которая так тебе подходит. В квартире с огромным балконом, на котором стоят хрупкие плетеные кресла и маленький столик, за которым так приятно бывает пить кофе. Мне нравится и этот гобеленовый сфинкс, припорошенный пылью времен, и эти давно остановившиеся настенные часы [2]2
  Сфинкс – популярный символ мудрости, а также хранитель сакральных тайн. Неудивительно, что героине нравится такой гобелен – он рождает в ее душе надежду, что рано или поздно ей будет суждено узнать правду о собственной жизни.
  Что же касается часов, то с одной стороны смысл этого символа лежит на поверхности – герой существует в некоем месте, где время остановилось. Но с другой стороны часы как таковые символизируют очень много: сдержанность и уравновешенный характер своего хозяина, космические силы, помогающие ему в различных начинаниях, а также потенциальные возможности для проявления активности. Причем, раз часы стоят, то и проявление активности откладывается на более поздний срок, уступая место пассивному, но скрупулезному анализу прошлого.


[Закрыть]в гостиной. Ты сидишь в своем странном кресле, а я рассматриваю тебя и понимаю, что и ты и твой дом – это для меня целый мир, полный тайн и загадок. Книги в тяжелых переплетах, беспорядочно расставленные на полках, твой портсигар, забытый на льняной скатерти… Эти вещи как бы хранят в себе часть тебя. И если иногда, когда ветер бывает слишком быстр, чтобы прогнать мою тревогу, я прихожу и не застаю тебя дома, то, глядя на эти предметы, или невзначай касаясь их руками, я почти реально чувствую твое присутствие. Ты растворен в этом воздухе, скрепленном настоем из остановившихся секунд. Мне так спокойно и надежно здесь, как будто нет нигде в мире лучшей защиты, чем стены этого дома.

Вместо ответа он встал и подошел к книжной полке, из которой выглядывала, заложенная веткой рябины, синяя [3]3
  Здесь впервые встречается книга, которая является одним из ключевых элементов романа. При этом в роли некоей визитной карточки этой книги выступает закладка (ветка рябины). Если обратиться к руническим символам, то станет понятно, что в этом скрыто. У друидов рябина считалась Древом Жизни, обладала могущественной аурой и являлась хранилищем мудрости и откровения, полученного от высшего «я». Иными словами, все что написано в этой книге, продиктовано высшим разумом и послано героям для лучшего понимания законов мироздания.
  Что касается цвета книги, то и он символичен. Если обращаться к реалиям Древнего Египта, то синий цвет соответствует истине. Из этого вывод напрашивается сам собой – синяя книга является данным свыше путеводителем, с помощью которого ее читатели должны продвинуться к познанию истины.


[Закрыть]книга.

– Я сегодня прочитал одну любопытную притчу. Думаю, она может тебя заинтересовать. Послушай.

Он облокотился на книжный шкаф и стал читать, изредка прерываясь, чтобы следить за моей реакцией.

Как-то раз один большой город посетил известный мудрец. Жители очень обрадовались этому и обратились к нему с просьбой:

– О, великий учитель, наш город сказочно богат, у нас умный и справедливый правитель, но мы живем в постоянном страхе. Помоги нам уничтожить этот страх и узнать, что такое мир, благоденствие и защищенность.

– С удовольствием! – воскликнул мудрец и в тот же день приступил к работе.

Он прожил в городе несколько лет. За это время он научил его жителей бороться со многими болезнями, показал им, как возводить прочные крепостные стены, рассказал, как увеличить и сохранить урожай. Благодаря его стараниям горожанам перестали докучать и жестокие кочевники, совершающие набеги с севера, и дожди с сильными ветрами, приходящие с юга, люди стали меньше болеть и реже умирать. Но каждую ночь они как и прежде продолжали ощущать непонятный, все нарастающий страх. И однажды они вновь пришли к мудрецу и сказали:

– Ты сделал очень много: ты дал нам мир без войн, благоденствие, полные закрома зерна и защищенность от многих болезней. Но мы по-прежнему живем в непонятном страхе.

Мудрец тяжело вздохнул и ушел из города. А через некоторое время на горизонте появился странствующий буддийский монах, слава о котором давно гремела в тех краях. Люди обрадовались и решили, что он-то точно принесет им долгожданное избавление.

Монах выслушал все с большим вниманием и, поразмыслив, сказал:

– Потеряв страх, можно обрести твердость металла, обретя твердость металла, можно сдвинуть горы, сдвинув горы, можно поспорить с Богом, а… поспорив с Богом… можно все потерять.

– Но нам надоел этот страх, – сказали люди.

И тогда монах согласился остаться. С тех пор он стал жить в городе, и, казалось, ничего не делал. Но это была только видимость – на самом деле он учил мудрости младшего брата правителя и каждый день рассказывал ему, как захватить власть.

И вот однажды этот молодой вельможа изгнал из города прежнего государя и сел на трон, а старого монаха назначил своим главным советником. Новый правитель оказался жестоким и жадным – он увеличивал налоги и вводил разнообразные подати, приумножая свое богатство, не заботился об обороне и закрывал глаза на то, что кочевники вновь стали совершать набеги. В народе начали процветать разнообразные болезни и разбой.

Люди недоумевали – они так верили мудрому монаху, а он их обманул. Однако поговорить с ним и что-либо ему объяснить они не могли, так как мудрец все свое время проводил во дворце и давал советы новому повелителю.

Но как-то раз монах сам пришел к людям и сказал:

– Кто хочет увидеть, что значит жить в мире, благоденствии и защищенности, не ведая при этом страха, может пойти со мной.

С этими словами он вышел за городские ворота, а вереница из сотен людей последовала за ним. Через некоторое время дорога привела их к высоким укрепленным стенам соседнего города, правителем которого оказался их бывший изгнанный государь. Убежав от власти своего вероломного брата, он нашел здесь приют и стал править так, как научил его когда-то заезжий мудрец. За несколько лет город стал процветать.

Монах водил людей по улицам, и они видели, как хорошо живется их соседям. Спустя некоторое время они обратились к монаху со словами:

– Вот, где люди живут в мире, благоденствии и защищенности! Мы пробыли здесь совсем недолго, но в этих стенах мы не ведаем страха! Значит, можно было так жить и при нашем правителе! Они рассердились и готовы были проклинать небеса. А монах молча покинул город и ушел по пыльной дороге, ведущей за горизонт.

– Что скажешь? – он поставил книгу на прежнее место.

– Глупая притча, – сказала я, не скрывая свое недовольство. – В чем ее мораль? В том, что гадкий монах испортил им жизнь?

Он рассмеялся:

– Не сердись. Она глупа только на первый взгляд. Да и к тому же у притчи не может быть морали – в ней нужно искать смысл.

– И какой же в ней смысл? «Что имеем, не храним…»? И какое, собственно, отношение это имеет ко мне?

Он снова сел и закурил сигарету:

– Первый мудрец был мудр всего лишь отчасти, как, впрочем, и второй. Они оба сделали только полдела. Так что, по сути, это рассказ о глупости двух направлений мышления. Первый умник сделал все для процветания города, и в итоге добился того, что, приумножив свои богатства, люди стали еще больше бояться их потерять. Второй решил объяснить им, что не испытывать страх можно только тогда, когда ничего не имеешь. Это видно из того отрывка, в котором у людей появляется чувство надежной защищенности только в чужом городе, в котором им ничего не принадлежит…

– Как и мне в твоем доме. Ты к этому клонишь?

Он невесело ухмыльнулся:

– Это, как и в притче – верно только наполовину. Вся соль в том, чтобы не уйти, как неудачливый монах за горизонт, а объединить обе мудрости.

– И как это сделать? Если бы я переехала к тебе, то стала бы жить в вечном кошмаре от перспективы потерять тебя. А так, я как и эти люди не имею надежных стен, всего боюсь и утешаюсь только нашими встречами?

Он задумчиво смотрел на меня, а я продолжала рассуждать:

– Но ты не уйдешь, как эти горе-мудрецы, по пыльной дороге. В конце концов, ты найдешь для меня выход из создавшегося положения. Ведь так?

Он улыбнулся и подошел к окну:

– Да. Однажды.

* 2 *

Сегодня я снова решила заглянуть к нему на пару часов, поскольку вчера осталась недовольна нашей беседой, и мне хотелось прояснить что-то недоговоренное.

Почему всегда в конце наших встреч он выстраивает между нами великую стену изо льда и камня? Почему мы не можем просто быть вместе? Здесь таилась какая-то загадка, ребус, который надо было решить во что бы то ни стало.

Он жил в старинном девятиэтажном доме, слегка потерявшем былую красоту, но трепетно хранившем в себе память о многих тревожных временах и знаменитых датах. Я подошла к знакомому подъезду, утопающему в желто-зеленых кронах акаций, в тени которых возле витой чугунной ограды стоял автомобиль цвета мокрого асфальта [4]4
  Девятка – сложный символ трех миров. При этом если брать во внимание древнюю иудейскую трактовку числа девять, то окажется, что это опять-таки символ истины. А также девятка (в алхимической науке) – символ бытия, характеризующегося тем, что представляет собой соединение трех существующих планов реальности: телесного, духовного и интеллектуального. Герой живет на последнем (девятом этаже), а значит, играет далеко не последнюю роль в потустороннем мире сакральных знаний.
  Что касается акации, которая еще не раз встретится в тексте, то ее символизм восходит к древнему алхимическому закону, который гласит: «Каждый должен знать, как умереть, чтобы жить в вечности». Герои постоянно находятся возле акации, чтобы соблюдать закон: «Если ты живешь в вечности, то не должен забывать о том, как умер». И конечно кроме всего прочего акация – символ души и бессмертия, что очень важно помнить, рассуждая о цепи перерождений.
  В реальности, которую видит героиня, ее любимый ездит на автомобиле цвета мокрого асфальта – то есть темно-серого цвета. Если расшифровывать этот нюанс с точки зрения символизма, то станет понятно, что главный герой для нее – воплощение высшей мудрости.


[Закрыть]. «Значит, он уже дома» – подумала я и потянула сверкающую полированной латунью ручку двери.

На последний этаж нужно было подниматься на лифте, подвешенном между пролетами за загородками из плетеной стальной паутины. Лифт двигался торжественно и шумно, неся ввысь свою кабину красного дерева, как будто он стремился подняться на небеса.

Выйдя на лестничную клетку, я оказалась перед знакомой дверью с витым медным номером «27» [5]5
  Номер квартиры, разумеется, тоже неслучаен. Но смысл этого символа надо разбирать по частям. Так, двойка соответствует прохождению времени (линии, идущей из прошлого в будущее), и кроме этого она символизирует связь бессмертного и смертного.
  Семь представляет собой еще более сложный символ. Семерка (особенно у народов Западной Азии) является волшебным мистическим числом, означающим порядок космический и духовный, а также завершение природного цикла.
  Ну и конечно, нельзя забывать о том, что в сумме цифры два и семь дадут цифру девять, символизм которой нам уже ясен. Из всего этого можно сделать вывод, что квартира, равно как и этаж – место, где «обитают смыслы».
  При этом, уже в самом конце книги, стоит обратить внимание на то, что вместе с эпилогом она имеет ровно 27 глав.


[Закрыть]и старинным поворачивающимся звонком. Спустя минуту после мелодичной трели он отворил дверь:

– Я думал, ты сегодня не придешь, – его голос звучал немного взволновано.

– Переживал?

– Да.

– А я пришла. Ты же знаешь, без тебя все лишается смысла.

– Пойдем на балкон, – сказал он, пропуская меня в прихожую. – Сегодня очень теплый вечер. Можно посидеть в твоих любимых креслах.

Мы прошли сквозь гостиную, и я обратила внимание на пепельницу в форме венка из листьев аканта [6]6
  Листья аканта – средневековый символ беспокойства о том, кого любишь. Эта деталь подчеркивает отношение главного героя к своей возлюбленной.


[Закрыть], которая была полна. «Значит, он действительно начал волноваться, что я не приду», – подумала я. Это было приятно.

– Я хотел бы продолжить вчерашний разговор, – сказал он и протянул мне какой-то красиво запакованный сверток. – Это тебе. Небольшой сувенир.

– Спасибо. А что это?

– Посмотри. Это так… Просто безделушка, чтобы не было страшно.

Я развернула оберточную бумагу, раскрашенную золотыми якорями, и у меня в руках оказалась небольшая бронзовая статуэтка тонкой старинной работы, представляющая собой трехмачтовый парусник, украшенный щитами с изображениями быков и дельфинов [7]7
  Это символичный подарок, завернутый в символичную бумагу. Герой утверждает, что этот амулет нужен для того, чтобы не было страшно. Именно поэтому на оберточной бумаге якоря – символы спасения и надежды.
  Корабль – символ безопасности, радости и счастья. Три его мачты – не более чем просто счастливое число. Щиты символизируют защиту (опять-таки, в смысле избавления от страха). Бык – сложный и даже противоречивый символ, однако, именно в этом контексте следует рассматривать его как мужскую силу, защищающую от врагов. А дельфин – еще один символ спасения.


[Закрыть].

– Спасибо.

– Не за что. Считай, что это просто амулет. Я раздобыл его у одного адепта тайных наук, который в перерывах между поисками философского камня приторговывает антиквариатом.

Я поставила статуэтку на стол и, устроившись поудобней в кресле, стала смотреть на проплывающие над головой замысловатые облака: некоторые из них были похожи на взъерошенные клочья пыльной ваты.

– Что тебя все время беспокоит? – спросил он.

Я так задумалась, что вздрогнула от его голоса.

– Не знаю. Какой-то страх, как у твоих «друзей» из вчерашней притчи. Как будто мне угрожало что-то, но я никак не могу вспомнить что именно. Какие-то неясные мысли – почти воспоминания о местах и событиях, которые происходили не со мной.

– А с кем?

– С кем-то, кто жил в другие времена и в других странах…

– И там все только плохо и страшно? – он говорил так, как будто уже заранее знал все, что я отвечу.

– Нет, вовсе нет, – я мечтательно улыбнулась. – Меня тянет туда как путешественника, который оставил свой дом за океаном и мечтает о возвращении. Порой бывает такое чувство, что я живу здесь не вся, а только наполовину, как будто бы часть меня навсегда оставлена в прошлом. И от этого окружающая действительность становится неполноценной, и как будто обкраденной.

– А ты кому-нибудь рассказывала об этом?

– Да, но, как правило, люди этого не понимают, говорят, что жить надо в настоящем. А как это сделать, да и надо ли?

– Конечно надо. Но не все так просто, как им кажется. Дело в том, что ты частично помнишь свои прошлые жизни.

Я удивленно посмотрела на него:

– Ты так думаешь?

– Да. Но ты должна их вспомнить полностью – шаг за шагом, век за веком, – чтобы знать, кто ты на самом деле и откуда пришла, – он улыбнулся. – Тогда ты сможешь увидеть, где и кем были рождены твои страхи, почему тот или иной человек играет в твоей жизни именно такую роль, каковы в конечном счете твои истинные привязанности и антипатии. Ведь очень многое, что для тебя на самом деле важно, остается скрыто в твоих собственных, глубоко затаенных мыслях.

– Знаешь, одно время я не верила в теорию реинкарнации, но в последствии, когда перед моими глазами, как проблески молнии, стали вспыхивать картины концлагерей с колючей проволокой, деревянных вагонов, заполненных пленными, разрушенных деревень или, наоборот, белых дворцов на берегах неизвестных морей, я стала склоняться к мнению, что это не такая уж безумная идея – верить в переселение душ.

Он встал и набросил мне на ноги мягкий плед в черно-красную клетку [8]8
  Клетка как узор символически связана с двойственностью элементов, присущих развертыванию времени, а следовательно и судьбе. Что касается сочетания цветов, то оно довольно-таки нестандартно. В противовес распространенной черно-белой клетке здесь клетка окрашена в черный и красный цвета. При этом черный цвет здесь символизирует оккультную бессознательную мудрость, а красный – радость, любовь, страсть и жизненную силу. Можно предположить, что главный герой обзавелся таким пледом именно для визитов своей возлюбленной, чтобы символически укутывать ее в свои знания, любовь и страсть.


[Закрыть]:

– Я боюсь, что ты замерзнешь.

– Спасибо, это очень кстати, – я зябко поежилась в ответ.

Он снова сел в кресло и ненадолго задумался. Я молча разглядывала правильные черты его лица и пыталась догадаться, о чем он размышляет.

– Мне вспомнился один древний корейский афоризм по поводу странствий души, – сказал он и протянул мне чашку с чаем. – В те времена, когда буддизм и конфуцианство еще не приобрели в Корее такого сильного влияния как впоследствии, на островах южного побережья появилась легенда о некоем путешественнике, который говорил о странных вещах. Видимо он был выходец из Индии или просто прогрессивный по тем временам человек. Так вот, его любимым изречением было следующее: «Когда сильный ветер острова Чечжу приносит ко мне запахи чужих путей, я вдыхаю эти ароматы и сливаюсь с ними. Все приходит из прошлого и возвращается к прошлому. Дороги вышли из одного истока и вернулись ко мне, потому что прежний исток – это тоже я. Ты начал свой путь тысячу лет назад, но он еще не закончен. Никогда не забывай, откуда ты идешь».

– Мне это понравилось, я только не совсем поняла, почему там сказано про несколько дорог. Выходит, что у человека за все время его существования может быть несколько путей?

– Нет, немного не так – один путь, начатый тобой очень давно, складывается как мозаика из небольших дорог длинною в жизнь, а каждая из них, в свою очередь – еще из множества небольших тропинок. Однако все эти дороги неизменно ведут тебя к одной цели…

– К какой?

Едва заметная улыбка пробежала по его губам:

– Тебе еще предстоит это узнать… В самом конце твоего собственного пути.

– В конце пути? – я саркастически усмехнулась. – Иногда мне кажется, что я до него никогда не дойду.

Он провел рукой по моим волосам:

– Так не бывает. У каждой дороги есть начало и конец, даже если эта дорога ведет к пропасти.

– Утешил! – засмеялась я и, подойдя к перилам, продолжила. – Однако, как это было бы прекрасно – увидеть мир таким, каким он был, например лет восемьсот назад, во времена доблестных рыцарей и лирических менестрелей. «Там воздух был свеж, а души прозрачны…». Интересно, как я буду это вспоминать? Ты подвергнешь меня гипнозу?

Он неслышно подошел ко мне и обнял:

– Для этого тебе совсем не нужно быть ясновидящей или погружаться в гипнотический сон. Свои собственные жизни может вспомнить любой человек, не имея для этого никаких из ряда вон выходящих способностей. Гораздо сложнее вспомнить перерождения другого человека, особенно если вы не пересекались в твоих прежних инкарнациях… Однако, пойдем в дом, мне кажется, что начинается дождь.

Мы зашли в комнату, и поскольку уже стало смеркаться, он зажег свечи в бронзовых канделябрах [9]9
  Канделябр вообще – символ духовного света и спасения, а бронза символизирует мощь, силу и стойкость. Тот факт, что герой использует для освещения квартиры такой канделябр, следует расшифровывать как его стремление обрести духовные силы и стойкость.


[Закрыть]. Постепенно гостиная наполнилась неясным трепещущим светом, который рождал на темных стенах причудливые гротескные тени.

– Хочешь, приляг на диван? Мне кажется, что ты неважно себя чувствуешь.

– Да, с удовольствием, – сказала я, закутываясь в пушистую белую шаль. – Я, пожалуй, действительно устроюсь здесь, среди твоих восьмиугольных подушек [10]10
  Белую шаль она выбирает тоже далеко неслучайно, поскольку белый цвет – одновременно символ жертвенности и страха. Она постоянно боится, но готова жертвовать собой ради любви.
  Что касается восьмиугольных подушек, то здесь «восьмерка» означает вечное спиралевидное движение небес и равноценность духовной и природной власти. При этом можно вспомнить, что восьмиугольник – это нечто среднее между квадратом (земным порядком) и кругом (порядком вечным). Разложить по дивану такие подушки может тот, кто хочет иметь вокруг себя предметы наполненные смыслом.


[Закрыть]. Может быть они повлияют на меня, и я увижу нечто прекрасное из своего прошлого.

Я легла на диван, а он, постояв минуту в задумчивости, сказал:

– Хочу выкурить сигару. Вечер сегодня прекрасный, да и разговор нам предстоит довольно долгий, так что стоит немного покурить. Сейчас вернусь – они у меня хранятся в кабинете…

Оставшись одна, я стала рассматривать пламя свечей. Они горели очень ровно, без треска, хотя из открытой балконной двери в комнату порой залетал прохладный ветерок. Было тихо и как-то по-особому торжественно-безмятежно в этот сумеречный предвечерний час – время зарождения тайны и единения.

– Ну вот и я, – он стремительно зашел и сел в кресло. – Заждалась?

– Да. Лежала, плакала и думала, что ты ушел навсегда, – мы оба засмеялись.

– Я люблю тебя, – сказала я чуть слышно. – Я знаю, что наша любовь сильнее смерти. Она была всегда и никогда не исчезнет. Давай вспомним мое прошлое, и, может быть, тогда мы сумеем окончательно все прояснить…

Он некоторое время молча смотрел на меня, а потом произнес:

– Знаешь, прежде чем ты начнешь вспоминать, я бы хотел узнать, что именно ты рассчитываешь там увидеть. Какие закономерности человеческого общения, по твоему мнению, определяют все происходящее на земле?

Недолго думая, я ответила:

– Все совершенно очевидно. Если ты в одной жизни кого-то любил, то в следующей жизни ты будешь вновь искать с ним встречи. Если кому-либо в прошлом ты причинил зло, то здесь он отплатит тебе тем же. Профессиональные склонности, по большей части, останутся неизменными, характер тоже, а вот, внешность наверняка будет меняться. Ведь нельзя же, в самом деле, перевоплотиться из азиата в африканца, сохранив при этом прежние черты лица.

– Ну а отношение к деньгам? Что ты думаешь об этом?

– Здесь тоже все просто – жадному ничего не дадут, а бывший щедрый станет богат.

– Значит, по-твоему, получается, что все больные и несчастные люди – в прошлом убийцы и негодяи? – ухмыльнулся он.

– Даже не знаю. Наверное, да.

– Ну что ж, – он положил ногу на ногу и откинулся на спинку кресла, – теперь небольшая лекция о методике воспоминаний. Мне думается, что проще всего это делать следующим образом. Ты закрываешь глаза, принимаешь наиболее удобную для тебя позу и, расслабившись, пытаешься представить себе что-либо приятное. Эта прелюдия позволит тебе добиться требуемого состояния души, которое необходимо для, так сказать, лучшей видимости. А спустя некоторое время надо не торопясь трансформировать это видение в картину какого-то места, которое ты ожидаешь увидеть в своем прошлом. Так, например, если тебя всегда интересовало раннее средневековье, то ты смело можешь вообразить себя зрительницей рыцарского турнира. При этом главное – не бояться ошибиться. Если у тебя есть повышенный интерес к какой-либо эпохе, то это означает, что ты, скорее всего, где-то там жила. Хотя в данном случае правильнее было бы применить термин не «где-то», а «когда-то». Но при воспоминаниях жизней, как и при путешествиях во времени, такой путаницы все равно не избежать, в чем ты еще будешь иметь счастье убедиться.

– А вдруг я все это просто выдумаю, и на самом деле не вспомню, а только представлю себе этот рыцарский турнир, из-за того, что недавно прочитала книгу о старой Англии? – забеспокоилась я.

– Нет, дело в том, что эта книга, как ты говоришь, про старую Англию не произвела бы на тебя столь сильного впечатления, не имей ты об этом времени своих персональных воспоминаний. Таким образом, не смотря на то, что вся эта затея тебе будет постоянно казаться выдумкой, на самом деле ты обретешь истинное видение твоих прошлых жизней.

– Но почему ты в этом так уверен?

– Я просто это знаю.

– Ну хорошо, я представлю себе этот пресловутый турнир. А что потом?

– А потом ты будешь «смотреть» полнометражный фильм, снятый на хорошей цветной пленке. Да, кстати, чуть не забыл сказать! Среди увиденных тобой длинных платьев и карет, ты неожиданно можешь наткнуться на какую-то вещь, которой в те времена еще не было. Увидишь, например, скрипку в те годы, когда играли только на виолах, или еще что-нибудь подобное. На самом деле это не важно и объясняется тем, что твой мозг не может досконально воспроизвести этот старинный предмет и предлагает тебе некую замену. Если такой инцидент произойдет, то просто не обращай на него внимания, а продолжай смотреть дальше. Вот, собственно и все. Остальное я подскажу тебе в процессе.

– А какой есть еще способ вспоминать прошлое? – полюбопытствовала я.

– Он, в общем-то, практически не отличается от первого. Разница только в том, что ты просто ложишься спать и дожидаешься такого момента, когда организм начинает балансировать между сном и «не сном», и именно в этот миг у тебя наступает состояние прозрения.

– Ну что ж. Теперь я все знаю и готова к бою! – радостно сказала я. – Руководи.

– Кстати, советую тебе не начинать с просмотра твоих концлагерей, – сказал он, усмехаясь. – А то потом у тебя вообще может пропасть желание что-либо вспоминать.

– А как же мне тогда быть? – растерялась я.

– Ну, представь себе, например, Венецию, которую ты так любишь, – я до сих пор помню, как, сделав первый шаг по мостовой этого города, ты сказала: «Ах, я как будто бы вернулась домой»…

– Точно! С этого-то я и начну, сказала я, полная решимости погрузиться в омут прошлого.

– Напоследок я бы хотел тебе еще кое-что сказать. Сделать этакое предупреждение перед дальней дорогой, – он взял со стола знакомую синюю книгу, заложенную на этот раз дубовыми листьями [11]11
  Закладка из листьев дуба – квинтэссенция той мудрости, которая содержится в прочитанной далее притче. В рунической традиции дуб играл важную роль в путешествиях и перемещениях из одного места в другое, кроме того дуб придавал силы для борьбы с ограничениями здравого смысла, которые удушают надежды и устремления, и учил неторопливому, но уверенному продвижению вперед.


[Закрыть].

– Ой, только не говори, что ты хочешь прочитать мне еще одну притчу, – засмеялась я.

– Да, да, я знаю, что не очень-то угодил тебе в прошлый раз, но сейчас я все-таки хочу, чтобы ты это выслушала, – сказал он несколько назидательным тоном, – тем более что это даже не притча, а так, простенький рассказик – скорее быль, чем народная мудрость. Слушай.