Текст книги "Чужие грехи (СИ)"

Автор книги: Елена Грасс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Глава 28
Даша

Я потихоньку становлюсь похожа как колобка. Не хожу, а перекатываюсь. За два месяца живот вырос, округлился сильнее. Я худая, и с таким животиком выгляжу как пингвин. А дальше будет ещё смешнее, и ещё тяжелее.

Читала, что сейчас, на таком сроке пойдёт самый рост малыша. Мама жалеет меня, освобождает от любого дела. Она изменилась за последние недели. Стала улыбаться, шутить. Гладит мне животик, много фотографирует, говорит, на память.

При ней я улыбаюсь, не плачу, молчу о том, как тяжело и физически, и морально. Нелегко обманывать, но другого выхода нет. Помочь она всё равно ничем не сможет, других забот и так хватает.

Мама всё понимает и не обижается на меня, делает вид, что всё у нас в порядке. Первое время, в первые месяцы беременности было очень стыдно перед ней. Казалось, что я словно её подвела, забеременев в такой сложной жизненной ситуации как сейчас.

Мама никогда не была ко мне строга, воспитывала скромной девочкой. Я всегда слушалась беспрекословно, наши интересы совпадали и у меня не было причин для конфликтов с родителями даже в переходном возрасте.

А тут такое разочарование… В переходном возрасте беспроблемный ребёнок, а сейчас выдала на гора. Попала так попала!

В последнее время она изменилась, словно глаза её ожили, огонёк появился. Я подозреваю, не появился ли у неё мужчина? Если да, может, и к лучшему, она уже так долго одна.

Вечером мама пришла с работы и поставила пакет на стол, который был забит продуктами. Я открыла рот от удивления. Не помню, чтобы она столько покупала. Словно целое ценное состояние передо мной, только не денежное, а продуктовое!

Она пояснила, что получила большую премию, хотела принести деньги домой, но не донесла, а потратила их на продукты в ближайшем от дома магазине. Чего там только не было: апельсины, яблоки, даже конфеты, овсянка, масло, сахар, кофе, чай.

Когда она внесла пакет с продуктами в квартиру, она выглядела так, будто ей миллион вручили, а не еду.

Мы радовались как дети. Размышляли, на сколько нам может хватить этих продуктов. Думаю, что она сделала это ради меня и малыша. Если бы я не была беременная, она отдала бы и сумму, потраченную на продукты в счёт долга.

Но мне надо было лучше питаться ради ребёнка. Через пару недель мама сообщила, что можно теперь немного расслабиться, этой премией она закрыла весомую часть долга, и мы имеем полное право пополнять свой холодильник всякой вкуснятиной.

Откровенно говоря, пока я не была беременная, запрещала думать себе о всякой вкусной еде. Но теперь мои вкусовые рецепторы были особо обострёнными, очень хотелось разной вкуснятины, особенно всяких гадостей: газированной сладкой воды, конфет шоколадных.

Пробежав глазами по купленным продуктам, сегодня очень захотелось колбасного, вредного.

– Дочка, давай поговорим о Максиме, – последние дни она заводит эту песню намёками. Не дура, понимаю, но, сегодня, видимо, решила в лоб. – Почему ты не хочешь выслушать его? Почему ты не даёшь ему возможности объясниться?

– Мама, зачем все эти разговоры снова? Мне совершенно не хочется ссориться с тобой. У нас и так забот много. Ты что, решила заступаться за этого человека? Почему, что изменилось? Если ради того, чтобы у ребёнка был отец, то не надо. И сама смогу воспитать. Неужели я должна быть с человеком только чтобы у ребёнка был отец?

– Дело не только в этом. Он заслуживает твоего внимания и разговора как минимум. Он заслуживает, чтобы быть со своим ребёнком, он настоящий мужчина.

– Не тебе судить, какой он мужчина, мама, – главное – не разругаться.

– Мне!

Наступила пауза. Она вдруг замолчала и отвернулась. Мяла нервно полотенце в руках, завязывая его в узел и развязывая обратно. И теперь чётко понимала – она что-то не договаривает.

– Я чего-то не знаю, что знаешь ты о нём?

– Помнишь, – она выдержала паузу, словно подбирала слова. Словно боялась ошибиться, сказать лишнего, – твой отец всегда говорил вам с братом, что человека характеризуют его поступки? Человек может бесконечно говорить о любви, но на самом деле совершать такие поступки, которые говорят совершенно об обратном. А бывает ведь всё ровно наоборот! Бывает, человеку говорить ничего не надо, он молчун, он замкнут и отрешён от всех, но при этом он совершает такие поступки, от которых ты остаёшься под таким впечатлением, что никогда уже не сможешь забыть его?

– Слова придуманы для лжи… – я не успела закончить фразу, её закончила мама.

– А правду говорят поступки… Да, твой отец был именно таким. И Максим твой такой же. Ты не имеешь права лишать своего ребёнка такого отца! Не имеешь! Я не знаю, что он наговорил тебе тогда, когда ты сказала про малыша. Понимаю, верю, что обидел. Но Максим пытается искупить свою вину, а ты упрямая.

Она села за стол, закрыла руками лицо и заплакала.

– Приехал пару раз, и герой? Цветы и корзины с фруктами так тебя подкупили? О, конечно! Ты же у нас добрая такая! Всегда всех прощаешь! Тебе в жилетку слёзно поплакался, пожалейте его, бедняжечку, он сестричку потерял! А я себя потеряла, слышишь? Сейчас моё тело вообще не существует! Только моё сознание и понимание того, что у меня будет, ребёнок тащит тело изо дня в день, заставляя каждый день поднимать себя за шкирку, и шагать, делать, учиться, кушать, жить! Хотя нет, я не живу сейчас, а существую, мама. И хватит о нём. Мы же с тобой никогда не ссорились, почему сейчас ссоримся?

– Он закрыл наш долг, милая, – бьёт словами, – он запретил мне говорить об этом тебе. Реакции твоей не хотел, знал, что будет негатив. Оно и понятно, переживает, что она, эта реакция скажется негативно на ребёнке. Он запретил, а я вот сказала, потому что вижу, как Максим всеми силами старается исправить ситуацию. Решать, конечно, дочь, тебе. И да, наверное, я действительная бесхарактерная, но какая есть. Что же делать? Жить тебе и ему жить. А главное, – она опустила взгляд на мой живот, – ребёнку вашему жить. Но, как – теперь зависит от тебя. Нет, не говорю, что нужно простить и вернуться к нему. Это не моё право даже советовать тебе такое. Он обидел тебя сильно, а ты, моя девочка не заслуживала этого. Твои чувства понятны, но повторюсь, Даша, не лишай своего ребёнка отца! Хорошего отца! Я не буду больше заводить этот разговор, обещаю. Этот разговор останется один-единственный. Сейчас наша основная задача разобраться с квартирой. Он тоже обещал помочь. Мы теперь ждём, когда твой брат объявится за деньгами. И этого я не должна была говорить тебе! Я и погашение того миллиона не была готова принять, но он человек, который умеет убеждать. Да и надо ли было меня убеждать⁈ Нет, не надо! И знаешь, не сильно сопротивлялась! Думай обо мне что хочешь, но я тоже выдохлась. У меня тоже нет сил жить в этом бесконечном круговороте долгов. Мы делали все эти годы с тобой вид, что мы сильные, справимся, но ничего у нас не получалось. И да, отказаться от такого подарка судьбы я не смогла. Считай меня предательницей, как угодно. Я устала, пойду спать, спокойной ночи.

– Подожди, – так и продукты эти его рук дело?

– Это моих рук дело, но с его помощью. Он их не покупал, купила я. Но да, на деньги, которые Максим дал. Он понимает, что ты не хочешь идти с ним на контакт, и знает, что ты не примешь от него помощь, поэтому дал денег мне. И да, повторюсь, я их взяла. Смысл притворяться?

В ту ночь не могла заснуть очень долго. Слёзы лились рекой. Я гладила свой живот и понимала, что теперь стало ещё сложнее: тяжелее ненавидеть его, и одновременно очень сильно любить.

Как много в этом человеке всего: Максим был со мной таким разным. И теперь не покидает ощущение – я не знала его совершенно.

Глава 29
Даша

До сих пор не могу прийти в себя от услышанного. С мамой больше не разговариваем на эту тему. А так хочется с кем-то обсудить, услышать кого-то кроме мамы. Она не субъективна в своих суждения, он помог, сильно помог, и теперь с ней разговаривать о Максиме вообще бесполезно.

В порыве хотела выбросить всё, что купила мама из продуктов, но рука не поднялась. В животе ребёнок, ему нужны витамины, и я не имею права его этого лишать.

Когда жую очередную вкуснятину, убеждаю себя, что это для моей малышки, что это для моей доченьки. Пол малыша мы с мамой узнали совершенно недавно и очень обрадовались. Я хотела дочь. Не знаю, важно ли был Максиму пол ребёнка, а моя мечта сбылась. С особым усилием взялась вязать вещи розового цвета.

Во дворе последнее время я ни с кем не общалась, с Машей обсуждать не могла в свете последней встречи и открытия её отношения ко мне.

На самом деле было наплевать, понимала и ожидала, что буду осуждаема и обсуждаема народом, главное, что мама на моей стороне. Мне этого было достаточно. Но сейчас, при условии, что она рассказала про Максима, и что мама теперь полностью на его стороне, не могу обсуждать с ней его.

Решила пойти к нашей знакомой с третьего этажа – Степаниде Ивановне. Знала её с самого детства. Она всегда завораживала меня своей грацией. Маленькой девочкой бегала часто к ней, пила чай, она показывала мне разные фотографии своих родственников и плакала. Во время войны эта женщина была малышкой, она жила в Ленинграде с родителями и несколькими братьям. Мама и папа умерли от голода. Она и братья жили в детдоме, выросли и разлетелись кто куда. Она рассказывала мне про те граммы хлеба, что доставались им по иждивенческой карточке, про холод, который пробирал до боли в теле.

– Девочка моя, – говорила она мне тогда, – сейчас люди перестали ценить жизнь, а зря. Они перестали ценить хлеб, ценить солнце за окном, тёплую погоду, игры во дворе, семью, которая у них есть.

В результате холодов, при которых Степанида Ивановна жила в блокадном Ленинграде, она, простудившись так и не смогла родить ребёнка.

Сейчас думаю, что этот момент её очень тяготил, она страдала. Муж ушёл, как рассказывали во дворе именно по этой причине. Она жила одна и часто приглашала нас, детей к себе в гости.

Когда она увидела меня беременной, улыбнулась и без слов подошла, обняла. От неё шло такое тепло, что я расплакалась. Она стояла, гладила меня по спине и что-то убаюкивающее нашёптывала на ушко.

Сегодня я поняла, что очень хочу вернуться в обстановку своего детства и хоть немного побыть девочкой, которой она рассказывала истории из своей жизни.

Подойдя к её квартире, неуверенно постучала. Никто не открыл. Хотела уже уйти, но услышала, как замок щёлкнул, и массивная дверь медленно стала открываться. На пороге появилась хозяйка квартиры.

Мне так захотелось её обнять, что я подалась порыву и сделала это. Она растерянно ойкнула, но в ответ обняла меня тоже. В этот момент как-то, по-особенному поняла, что я очень одинока: без мамы, без Максима, без моего отца.

– Ну-ну деточка, нет причин лить слёзы, поверь мне, не всё так страшно, как кажется сначала.

Степанида Ивановна повела в глубь своей квартиры, и я покорно шла за ней. Пока она готовила чай, уже еле-еле передвигая больные ноги, украдкой смотрела на неё и восхищалась. Всегда помнила её как женщину и человека с достоинством. Я с самого детства хотела походить на неё. Горделивая осанка, статный вид, во всём уверенность: в правильно подобранной одежде, в манерах, в разговоре с окружающими.

Степанида Ивановна с её интеллигентным видом была для меня олицетворением утерянной эпохи своей страны. Таких практически не осталось в России. У меня в детстве не было такой бабушки, а хотелось именно такую.

– Деточка, что у тебя случилось? Ты расскажешь мне? – Степанида Ивановна, положив руку на моё плечо, тихо спросила.

– Расскажу, Степанида Ивановна, только прошу, не осуждайте меня.

– Кто я такая, милая чтобы осуждать тебя? Я не имею такой привычки, это ниже моего достоинства, моя дорогая – осуждать людей. Встретив тебя недавно, поняла, что у тебя случилось какая-то беда. И она, как говорится, на лицо, – по-доброму улыбается мне.

– Да уж, скрыть такое невозможно.

– А надо ли скрывать? Кому какое дело до твоей жизни, все любят засунуть нос и в чужую, не разобравшись в своей.

– С этим сложно поспорить. Теперь я самый обсуждаемый человек среди соседей, знакомых, всех тех, кто так или иначе меня знал или знает. Вот и подружки, неожиданным образом, вдруг решили меня не поддержать, а добить.

– Дорогая моя, подружки, что в наше время, что в современное, крайне ненадёжный элемент. Сегодня подруга, а завтра её съела зависть, и она стала врагом. Но разве это, главное, разве это имеет значение, если ты счастлива?

– Если счастлива… – вздохнула.

– Как я понимаю, к тебе это не относится?

– Да, вы всё верно понимаете, Степанида Ивановна.

– Расскажи, тебе станет легче. Обещаю и клянусь, что всё, что ты говоришь останется в пределах этого дома. Ты же знаешь, я не любительница сидеть на лавках и обсуждать соседей.

Я искренне улыбнулась, так была приятна эта старушка, великолепная женщина, которая обладала неимоверно сильной энергетикой. Как же я соскучилась по ней: по общению, по разговорам, по историям!

– Не знаю даже с чего начать, – вздохнула, пытаясь подобрать слова.

– Ты начни с главного. А я помогу, поддержу, направлю. Мой жизненный опыт поможет нам с тобой решить твои проблемы, уверена.

– Боюсь, разговор долгим будет, вытерпите ли вы меня?

– Ну, во-первых, я никуда не тороплюсь, во-вторых, чая и печенья много. На крайний случай, откроем бутылочку лёгкого красного полусладкого. Тебе же немножко можно, правда?

– Не знаю.

– Я, если честно, тоже не знаю. В твоём положении не была, но уверена, что интернет нам подскажет.

– А вы что, продвинутый пользователь?

– Ха! Ещё какой! Ну, мы отдалились от темы, рассказывай.

Я начала рассказывать ей: про встречу с Максимом, про своё одиночество, про долги, которые создал нам Саша, про то, как он требует квартиру, о том, что, скорее всего нам придётся её продать и про многое другое. Пока рассказывала она хмурилась, вздыхала, сначала ругала Максима, даже назвала скотиной. Мне было удивительно слушать это, я улыбалась, так смешно и неожиданно звучало это из её уст.

А потом Степанида Ивановна стала так ругать его, эмоции от услышанного били через край. Но, ровно до того момента пока не рассказала о закрытии долгов. Вот тут она запричитала ещё больше. Всегда сдержанная Степанида Ивановна сейчас словно забыла все правила приличия и сдержанности. Куда всё интеллигентность делась⁉ Но мне были приятны её переживания за меня.

Когда закончила, несколько минут сидели молча. Я не решилась нарушить это молчание.

– Прежде всего хочу сказать тебе, что по твоей истории можно написать сериал. Зрителям бы зашло, так кажется, в вашем современном мире говорится?

– Степанида Ивановна, не помню, когда последний раз смеялась столько сколько сегодня с вами. Спасибо вам. После разговора стало легче, вы даже не представляете насколько. – Я не лукавила, действительно стало легче, выговорилась.

– Хватит благодарности, надо думать, что делать дальше, – задумчиво сказала она в ответ.

– А разве что-то можно сделать дальше?

– Даша, он, конечно, редкостный мерзавец, но, наверное, и его можно оправдать, не находишь?

– Но ведь он предал меня, обманул.

– Ну предать-то он тебя не предал, а то уж слишком сильно говоришь. Обманул, да, согласна. А кто в нашей жизни не обманывает? Человек очень часто для достижения своей цели идёт на крайности, это я точно знаю, пережив очень многое в жизни. Деточка, ты максималистка, в силу своего возраста, в силу своего характера, но надо быть мягче. Женщину правильная мягкость часто приводит к очень хорошему результату в отношениях с мужчиной. Совершенно понятно, ты обижена, оскорблена, но так ведь жизнь бывает всякое. Взять твоего Максима: в его жизни случилось горе, очень большое горе, умер очень близкий и родной человек, он потерялся в этом горе, и долго не мог найти себя. Я думаю, что ты помогла ему в этом, с тобой он вернулся к жизни и узнал, что такое любовь. Полагаю, ты его первая любовь, и надеюсь, последняя.

– Но последняя – это вряд ли.

– Почему же?

– Ну он молод, ещё может влюбиться.

– А ты этого хочешь? – с улыбкой смотрит на меня, прищурив глаза.

– Чтобы он снова влюбился?

– Да, чтобы он снова влюбился.

Я отвела глаза, потому что не могла смотреть на Степаниду Ивановна и врать в глаза.

– Так хочешь или нет? На самом деле ведь это очень простой вопрос, и на него есть очень простой ответ: либо да, либо нет.

– Нет.

– Тогда мне всё с тобой понятно. Кажется, у наш чай остыл, заварим свежий.

Глава 30
Максим

– Сынок, тебе нужно приехать к нам, хочу поговорить.

– Мама, без обид, не хочу разговаривать, хочу побыть один, устал.

– Матвей по тебе скучает, нельзя так, ты нужен ребёнку.

– Хорошо, приеду.

Даже если не хотел ехать, ему я отказать не мог. Последние пару недель очень суетливые. Отложил все дела, нахожусь в состоянии подготовки к родам Даши. Знаю, что осталось совсем немного времени до того момента, как родится наша дочь.

Екатерина Сергеевна сдержала своё слово после того, как мы пообщались с ней впервые. Она выполняла обещание данное мне держать в курсе дел о жизни Даши и ребёнка. Периодически скидывает её фотографии.

Сейчас Дашу она фотографирует украдкой. Даша больше не позволяет. Я понимаю почему, и не осуждаю за это.

Часто смотрю те фотографии, где она ещё не знает, что они будут пересылаться мне. На них она другая: открыто улыбается Екатерине Сергеевне, довольная, и даже, как мне кажется, счастливая? На самом деле, думаю, что нет, но это для истории, для нашей дочери. Как говорит Екатерина Сергеевна, Даша планирует показывать потом эти фото и видео дочери и рассказывать, как она её ждала. Не мы ждали, а только где она её ждала. Но я ведь тоже жду, но поодаль. Обидно.

А теперь фотографии всё больше украдкой, где Даша уже с округлившимся животом, не всегда весёлая, она же не знает, что мама фотографирует. И тут уже вижу её реальные эмоции. Она грустная, задумчивая, уставшая. Думаю, тут самые настоящие эмоции. И причина этого, естественно, я.

Один раз попытался снова поехать поговорить, но у нас не вышло. Зная её враждебность, не решился подойти. Она меня, возможно, даже не заметила. Побоялся, если сейчас начну её нервировать, может родить раньше срока. Зачем приехал, даже сам не понял в итоге.

Знаю, что у меня дочь, я бесконечно счастлив. Иногда ловлю себя на мысли, что может быть, таким образом Настя вернулась к нам. Я буду видеть её в своей дочери и совершенно точно не допущу такую судьбу для малышки. Наверное, я буду сумасшедшим отцом, который контролирует каждый шаг своего ребёнка.

Подъезжаю к дому родителей, в багажнике куча вещей, которые мне надо ещё успеть как-то незаметно передать Екатерине Сергеевне. Конспираторы, блин.

Матвей отвлекает от грустных мыслей, скачет у меня на коленях, радуется, смеётся.

Это ребёнок мой талисман, как бы странно это не звучало. Ведь именно с его появлением в животе у моей сестры и начиналась история: сначала с его отцом, потом с Дашей. Он стал той ниточкой, которая привела меня к тому, что я имею сейчас. Конечно, не густо, признаться, даже плохо, но, может быть рождение дочери что-то изменит в отношении ко мне со стороны Даши? Ох, как надоело гонять все эти мысли в голове. Иногда кажется, что скоро сдамся, потому что по итогу нет никакого результата от всех моих стараний. Перегораю.

Хотя, а что я ждал? Сам же не хотел, чтобы она вернулась ко мне только из-за чувства благодарности. Какой-то клубок из противоречий. Может плевать? Заставить? Принудить? Тыкать тем, что мол, должна мне теперь и т. д? Нет, это не про Дашу. Её принуждать нельзя никогда и ни в чём.

– Я пригласила тебя не только ради Матвея. Давай поговорим? – кажется, знаю о чём, но всё-таки спрашиваю.

– О чём?

– О ком, Максим. О Даше, о твоем ребёнке, – не ошибся.

– Мама, у меня будет дочь.

– Дочь… – мама застывает. Думаю, у неё в голове те же мысли, которые были у меня недавно о Насте.

– Мам, а что разговаривать? Даша меня знать не хочет. Про дочь – она родится, признаю своё отцовство, и каждый будет жить своей жизнью. Единственное, знаю точно, что не оставлю её. Знаешь, у меня всё чаще стало появляться чувство, что я стучусь в закрытые двери. Да, обидел её, но, в конце концов, я тоже очень дорого за это заплатил. Иногда теперь уже начинаю думать, что она меня просто не любит. А возможно, и не любила.

– Прекрати так говорить. Уверена, что она тебя любила, и уверена, что Даша не будет заниматься такими вещами как запрещать тебе видеться с дочерью. Придёт время, она простит тебя. Думаю, что она любит, иначе вряд ли бы оставила ребёнка. Максим, повторяю, женщина, как правило, оставляет ребёнка от любимого человека. Наша Настя не в счёт, она не могла уже сделать аборт. Даша, ты говорил, даже такой вариант не рассматривала. Может быть, мне поговорить с ней?

– О чём ты хочешь с ней поговорить, не понимаю. Она всё сказала, своими действиями показывает, что не простила. Мне это просто нужно принять. Мама, мне надоело жить в этом неврозе, это продолжается уже второй год, свихнуться можно! Как история с этим ублюдком началась, так и не закончится. А ты сейчас посмотри на Матвея, этот прекрасный ребёнок, радует нас всех, и дочь моя точно так же будет радовать. Точно так же ты с ней будешь встречаться, видеться, общаться. Я всё сделаю для этого. Хватит жить в этих воспоминаниях, давайте двигаться дальше. По крайней мере, нацелен на это, давай со мной за компанию?

– Да я не против, но, хочется, чтобы ты был счастлив. Что тебе надо для счастья, скажи?

– Конечно, я люблю Дашу и хочу, чтобы она простила меня, вернулась, но я предупредил Екатерину Сергеевну, что возвращение Даши из-за уплаты долга мне не нужно.

– Я поняла, – она как будто бы задумалась о чём-то.

– Мама, не вздумай ничего делать, тем более с ней встречаться и разговаривать.

– Что ты, что ты, даже не планировала, – а сама убрала одну руку за спину. Знаю, что там пальцы крестиком сделала, уверен. Я в детстве делал точно так же, когда обманывал родителей.

Глава 31. Даша.

– Даша, здравствуйте, – услышала, кто-то обращается ко мне. Рядом на скамейку села женщина. – Я не ошиблась, вы Даша?

– Ну Даш много, не знаю именно ли я вам нужна.

Женщина приветливо улыбнусь, но я чувствовала, что она нервничает. Обычно люди, так или иначе всё равно проявляют свои эмоции и переживания, не замечая того. Я научилась их скрывать в отличие от большинства.

– Думаю, что именно вы мне нужны. Меня зовут Мария. – Понимаю, что имя это слышала. И кажется, что у женщины знакомое лицо. Где я её встречала? Пытаюсь вспомнить.

– Мы с вами не встречались?

– Нет, пока что нет. Я мама Максима.

Ну теперь всё ясно, откуда знакомое лицо, он похож на неё.

– Мы можем поговорить? – она пристально смотрит на меня, не позволяя отвезти глаза.

– О чём? – теряюсь.

– О многом: о Максиме, о вас, о вашем ребёнке.

– Максим не хотел его. Так что, думаю, вы напрасно тратите время на общение со мной.

– Даша, я всё знаю. Позволишь на ты?

– Что, всё? – кивнула.

– Что он встречался с тобой из-за твоего брата, что он хотел найти его и отомстить. Что он растерялся и не сразу признал ребёнка, что наговорил тебе кучу гадостей. Я знаю всё, – делает акцент на слове «всё».

– Надо же, какой смелый, – съязвила, – не побоялся признаться в том, что он ничем не отличается от моего братца.

– А может, всё-таки отличается, а, Даша? – ласково сказала мама Максима и взяла меня за руку. – Согласна, что начало вашей истории просто ужасное, и он обидел тебя. И, несмотря на то, что я его мама, не стану защищать. Он прежде всего мужчина. Таким, по крайней мере, казалось мы его воспитывали. Но он исправил свои ошибки, верно? Мы же с тобой обе это знаем?

Я не знала, что ответить. Конечно, она была права. Мы обе это знали.

– Что вы от меня хотите?

– Немного. Поговори с ним, прошу тебя. Плохо не только тебе одной, ему тоже несладко.

– Ну уж вряд ли хуже, чем мне, – зачем-то говорю ей. Она передо мной ни в чём не виновата, но я на ней срываю свою обиду.

– Я даже и не спорю с этим фактом, – соглашается.

Да, не так представляла в своей жизни знакомство с матерью человека, от которого жду ребёнка. Всё у меня кувырком полетело и не остановится никак.

– Вы простите меня, наверное, с моей стороны будет крайне невежливо встать и уйти, но именно так я и поступлю. Если вы заметили, я практически на последних неделях беременности, мне несладко. Если вы хотите в будущем встречаться с внучкой, не буду против. Но сейчас, простите ещё раз, пойду.

Настроение такое, что говорить ни с кем не хочется, даже если это мама Максима. Ухожу, а она так и осталась сидеть на скамейке.

Чуть позже даже не заметила, как из кустов вышла собака. Большая, сильна, скорее всего породы немецкая овчарка. Растерялась, остановилась, и встала. Овчарка смотрела на меня и не двигалась, и я смотрела на неё и не двигалась тоже.

– Стой и не бойся. Главное, не шевелись! Она не кусается! – услышала недалеко мужской голос, который звучал твёрдо.

Овчарка начала скалиться, видимо, реагируя на голос хозяина. У меня, даже если бы я не была беременной шансов на побег не было ни единого. Понимала, что от скорости, с которой бегает собака мне не убежать.

– Спокойно, не нужно смотреть ей в глаза, не нужно показывать ей свой страх, – мужской голос звучал уже спокойнее и увереннее. Он медленно шёл к собаке, стараясь не обращать её внимание на себя.

Мой взгляд был также намертво прикован к псине, и тело окаменело, к тому же заболел живот.

– Девушка, смотрите на меня, а не на собаку! Я постараюсь сейчас ухватить её за ошейник, но вы никак не реагируйте, просто продолжайте стоять. Поняла?

В ответ я быстро кивнула. Ещё бы я не поняла.

Хозяин подошёл к собаке, схватил за гриву, пёс зарычал громче, но, увидев лицо хозяина, осёкся и перестал.

– Вы должны знать, что собаки хорошо чувствуют страх, – начал успокаивать меня мужчина. – Собаки сильно нервничают в незнакомой обстановке. Такова природа. Девушка, вы молодец.

– Может, я и молодец, только я, кажется, рожаю, ох, – схватилась за живот, почувствовав, как по ногам потекла какая-то вода. Отошли воды, я читала, знаю.

– Вот это дела! Рекс, гад ты испугал девушку настолько, что она начала рожать! Милая, пожалуйста, не нервничайте, умоляю, и постарайтесь дышать ровно, – хозяин псины суетился возле меня в панике.

На самом деле, думаю, просто подошло время. Сегодня с самой ночи чувствовала себя неважно: периодически твердел живот, становился как будто камень, ныла поясница. Решила не вызывать скорую. Помню, рассказывал врач в интернете в каком-то видео для беременных, что бывают ложные схватки на таком сроке.

Причиной стал испуг, поэтому отошли воды… Вроде рановато, но теперь уже ничего не изменить.

Карета скорой помощи приехала неожиданно быстро, через пятнадцать минут. Мужчина с собакой уговаривал меня не волноваться, повторяя, что врачи мне помогут, и всё будет в порядке.

Фельдшер без разговоров понял, в чём дело и положил меня на каталку. Как специально, разрядился телефон, надо у кого-то попросить, чтобы позвонить маме.

– Вы куда меня везёте, в какую больницу?

– Не переживайте, девушка. В третий роддом. Мужчина с вами?

– Ой, – протяжно произнесла, мне становилось всё хуже, боль усиливалась, – нет, мужчина не со мной.

– Девушка, – окрикнул меня тот мужчина с собакой, – удачи вам! Простите меня и моего глупого пса.

Мне уже было не до его извинений, живот болел всё сильнее. Пугали эти пиликающие аппараты возле меня, врач, который сначала мерил давление, потом проверял пульс и делал какие-то другие манипуляции.

В этот момент особенно хотелось, чтобы Максим был рядом, чтобы разделил мои переживания.

– Как к вам обращаться? – прозвучал ласковый мужской голос.

– Даша.

– Даша, срок назовите, когда предварительная дата родов?

– Через две недели. Я рожаю? – по щекам потекли слёзы.

– Скорее всего, что да. Раз отошли воды, вариантов других уже нет. Если отходят воды, наверняка вы сами знаете, значит ребёнок готов родиться.

– Но мне рано, я не могу, – растерялась, – не готова пока ещё.

– Ну ребёнку виднее, когда ему родиться. Назад уже дороги нет, – улыбнулся снова фельдшер, – но поверьте, родить на две недели раньше совершенно не опасно для ребёнка. У вас прекрасный срок.

От слов профессионала мне стало легче. Теперь, главное – родить.