Текст книги "Ледяное сердце лорда (СИ)"
Автор книги: Елена Элари
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
ГЛАВА 12. Что значит имя
– Уйдёшь? – коротко спросил незнакомец.
Если был это, конечно, незнакомец… Почему-то Милаху его голос показался знакомым. Но сейчас размышлять об этом было слегка неудобно.
– Уйдёшь? – повторил мужчина вопрос.
И Милах догадался, что если скажет «да», его отпустят, а вот Арюшку…
– Зачем тебе девушка? Она не делает ничего дурного! – Милах встрепенулся, попытался стряхнуть с себя магическое Нечто, но ничего не вышло, только снега вокруг стало больше, да мороз начал кусаться сильнее.
Мужчина молчал, словно пытался подобрать слова, найти объяснение.
Из-за света луны над его головой лица не было видно. Только мерцали холодным блеском глаза. И в них Милах не мог рассмотреть ни зла, ни насмешки… Только вот это в данный момент тревожило сильнее, чем если бы было иначе.
Непонимание порой способно ввергнуть в панику.
Милах, конечно, не из таких, не из пугливых. Но не по себе ему стало.
– Не тронь Арюшку! – прикрикнул он, дотянулся до лопаты и уже ею попробовал ударить незнакомца или Нечто на своей груди.
Но как только замахнулся, руку сковало льдом.
– Чёрт, – выдохнул Милах сквозь зубы, и рука его упала на промёрзлую землю.
– Девушка мне не нужна, но в тени её один колдун чувствовал себя в безопасности, а потому, – поведал незнакомец, – проще было в ловушку его поймать.
– Я не знаю, – зарычал Милах, – о чём ты, но Аря не должна пострадать! Это низость… То, о чём ты говоришь, низко! Или дай мне хотя бы сразиться за неё!
– Низость?.. – эхом прозвучал его голос.
– Да!
– Смел ты, – задумчиво склонил незнакомец голову набок. – Достоин, чтобы я говорил с тобой от лица своей госпожи. А порочить имя её я не могу. Низость, говоришь? Что ж…
Он сделал жест рукой, и Нечто отпустило Милаха, позволяя ему рывком подняться, сбросить с руки оковы льда и за неимением оружия схватиться за древко лопаты.
– Сразись, – согласился мужчина. – Выстоишь в бою со мной, позволю тебе девушку вернуть, коль имеешь ты хоть какое-то право на неё.
– Имею, – процедил он сквозь зубы, щурясь, не сводя с него взгляда светлых чистых глаз. – Хочу, чтобы невестой она моей была! Поэтому… – и он сделал первый, проворный выпад.
Конечно, сражаться с лопатой в руках против человека, что на голову тебя выше и вооружён магией, не удобно и странно. Но Милаха не зря называли Волком. Движения его быстры и уверены, взгляд сосредоточен, руки сильны.
Однажды он истребил целую волчью стаю, спася от них деревню. Сразившись с вожаком всего лишь с небольшим ножом, зажатым в зубах, пытаясь руками столкнуть с себя зверя. Можно сказать, они были на равных.
Не спасует Милах и сейчас.
Однако незнакомец уходил от его ударов, будто бы не прилагая никаких для этого усилий. И нападать в ответ не спешил. Ждал, пока Милах выдохнется?
От этой мысли он едва не зарычал и от невозможности подобраться близко и хотя бы зацепить ударом, оторвал от снега кусок льда и швырнул в своего противника.
И это оказалось ошибкой, так как тот в ответ лишь повёл рукой, заставляя корку снега зависнуть в воздухе. И Нечто, что носились вокруг, бросились в сторону Милаха, поднимая вокруг него белые холодные стены.
Задыхаясь от мороза, лишь сейчас Милах пожалел о сброшенной шапке и верхней одежде.
– Бейся честно! – пытаясь перекрыть вой ветра, выкрикнул он.
– Если умею больше, чем ты, разве обманом побеждаю? – прозвучал спокойный ответ. – На бой ты согласился. Со мной. Они, – по всей видимости, имея ввиду беснующихся Нечто, сказал незнакомец, – моё оружие. Твоё, – в голосе просквозила насмешка, – древко.
Милах упал на колени, обхватив себя руками. Зубы стучали громко, пальцы немели от холода. Но во взгляде горела ярость и нежелание сдаваться. Пусть и понимал Милах, что проигран бой.
… был бы проигран, если бы на плечо его не взбежала крыса, всё ещё зажимая во рту веточку рябины.
Пара ягод сорвалось Милаху под ноги, и он поспешно сжал их в замёрзших пальцах, поднёс к губам в попытке растопить и размазал по ладони красный сок.
Так, выставив вперёд руку, он сделал шаг к врагу, затем ещё шаг и ещё. И снежной колдовской буре пришлось расступиться перед ним. Вера в оберег не подвела. А Милах верил в такие вещи!
Но незнакомец не удивился, не встревожился. Он достал из-за спины острый топорик, и приготовился к бою…
***
Только вот если Милах просто надеялся и верил в оберег и смог развеять магию мелких Нечто, то Арюшка верила в такое свято. И услышав вновь, как за дверью коготки слуг Зимы царапают порог, сорвала с потолка венчик трав и рябины, и подожгла их от свечи, догорающей на столе.
– Гори пламя, гори трава, гори магия твоя, – зашептала она, напрочь позабыв о том, что рядом находился истинный, в отличие от неё, колдун.
Быть может, в иной ситуации Арюшка постеснялась бы творить магию при том, для кого это было бы лишь детскими фокусами, но сейчас её вело желание защитить… Его, этого странного лорда-медведя, пса и кота, которых присутствие Нечто заставили забиться под стол.
И Аря продолжала:
– Не пробраться сквозь дым, не взойти на порог, дом мой – крепость, слово – замОк, травы огненные – меч. Коль шаг сделаешь ко мне, себя тебе уж не сберечь!
Звуки стихли, даже тьма рассеялась, свеча будто бы загорелась ярче, искрами отражаясь в медных волосах Арюшки.
А она подбежала к двери и пока травы трещали да тлели в её руке, присыпала пеплом порог. И с силой подула на венчик, заставляя искры и сгоревшие травинки взлететь в воздух, а там и просочиться сквозь щели.
***
Милах, ощетинившись, будто зверь, сделал рывок… Но внезапно враг его оказался сбит с ног своими же белыми, пушистыми Нечто, которые бросились прочь, будто испугавшись хищника страшнее, чем они сами.
Милах помедлил, не ожидая этого. Но собрался быстро и взмахом своего «оружия» сумел выбить из руки мужчины топорик.
Замахнулся ещё раз, чтобы не позволить врагу подняться, но снег на мгновение застил ему глаза, а когда Милах вновь смог видеть, рядом никого уже не было.
– Что ж, – выдохнул он, судорожно дыша от мороза и усталости. – Теперь нужно раскопать дверь…
Только вот вместо этого он пошатнулся и упал без сил рядом с последними красными ягодами, что оставила на снегу крыса.
ГЛАВА 13. Уже теплее…
Арюшка наблюдала, как Аркан будто бы светлеет, выпрямляется. И как сужаются его глаза, выражая одновременно ликование, настороженность и злорадство.
– Я чувствую, – сорвался шёпот с его губ и у Ари по спине пробежал холодок, – как магия врага ослабла... Стала дальше.
И в следующее мгновение он накинул на себя медвежью шкуру и вновь принялся за раскопки. Что на этот раз увенчались успехом.
Дрожа от холода, кутаясь в красную шаль, которую сама не помня, как и откуда вытащила и накинула на себя, Арюшка вышла за ним на белое полотно снега.
Растрёпанная, рыжим зверком она огляделась и вскрикнула, прижимая ко рту ладошки, замечая на тропе человека.
Кан встал рядом с ней уже в своём людском облике, но кутающийся в шкуру. Он тяжело дышал, выглядел слегка уставшим, но улыбка на губах выражала ликование, а в глазах помимо колдовского веселья и облегчения не было ничего. Ни заинтересованности, ни сочувствия к тому, кто, по всей видимости, облегчил ему задачу, так как рядом валялась и сломанная лопата.
– Милах? – наконец шагнула к нему Арюшка, и только в этот момент Кан стал казаться сопричастным к происходящему.
– Кто?
– Это Милах, один из местных, мой друг, – поспешила Аря к нему и перевернула парня на спину, принимаясь трясти его за плечо и гладить по лбу. – Боже… Милах, очнись, пожалуйста! Что же… – подняла она взгляд на колдуна. – Что же делать?
Кан опустился рядом с ним на колени, сдул со своего лица прядь волос и кончиками пальцев пробежался Милаху по груди, после чего тот распахнул веки и глубоко, резко вдохнул морозного воздуха.
Арюшка заметно успокоилась и помогла ему подняться. А через мгновение оказалась в его горячих объятиях.
И беспокоиться начал уже Аркан…
– Ты жива.
– Конечно, – высвободилась она из его хватки и покосилась на Кана.
Милах его словно не замечал.
Однако длилось это недолго, потому что как только он вновь задумал обнять Арюшку, Кан шагнул к ним и за локоть притянул её к себе с видом таким, словно этот деревенский пытается его обокрасть.
– И хватает же только ума! – процедил Кан сквозь зубы, словно продолжая свою мысль.
– Что? – подняла Аря на него глаза.
И пришлось смягчиться.
– Говорю, – пояснил он, прочистив горло, – хватило же ума в бой со слугами Зимы вступить.
– А что оставалось? – хмыкнул Милах, окидывая его оценивающим, подозрительным взглядом. – По твою душу приходили, что ли?
– По мою, – кивнул он.
Спорить ни к чему.
– Мою невесту почто под удар поставил?!
– Кого? – ахнула Аря.
– Кого? – недобро сощурился Аркан.
У Милаха на бледном лице замерцали красные пятна.
– Арюшка, – справившись с собой, проговорил он устрашающе серьёзным тоном, – стань моей женой! Я спас тебя и вправе просить. Я буду хорошим мужем. Сила во мне есть, красотой не обделён, нрав добрый. Не обижу никогда, и защитить смогу.
Аря слушала его с удивлением во взгляде и лёгкой улыбкой на губах.
– Я подумаю, – пообещала она тихим голосом. – Дам ответ тебе на днях. Ты и брату моему нравился…
– Не знаком ведь с ним почти…
– Это ничего, – покачала Аря головой, – он слышал о тебе от меня. Этого было достаточно. Точнее… будь он здесь, захотел бы увидеть тебя. Но, раз уж так…
– Что, – слова Аркана больше походили на шипение, – что здесь происходит? Сейчас не время. Он… Посмотри на него, Аря, – и красноречиво указал на Милаха рукой, – этот парень едва стоит на ногах. Он…
– И правда, – спохватилась она и поспешила к нему, чтобы подставить своё хрупкое плечико. – Милах, тебе нужно тепло. И отдых.
– Он слабак, – закончил Аркан совсем тихо, наблюдая за тем, как Аря устраивает для Милаха место на снегу и, судя по всему, собирается разжечь костёр.
ГЛАВА 14. Куда же ты?
– Так, стоп, – глубоко вздохнув и медленно выдохнув, произнёс Аркан, и Арюшка действительно замерла. – Присядь рядом с ним, подожди немного… – направился он к дому и спустя какое-то время вышел оттуда уже одетый в свою старую одежду и плащ.
Аря пыталась согреть Милаха и согреться самой, обнимая его. Он молчал, только мелко дрожал и судорожно глотал холодный сухой воздух.
– С ним всё будет в порядке, – заверил Арюшку Кан, видя её беспокойство, и сбросил перед ними охапку дров.
Дом топить всё ещё не было возможности, нужно было сначала избавиться от снега в трубе и остатков магии.
Поэтому Кан опустился на корточки у будущего костра, что-то прошептал и коснулся хвороста, после чего тот занялся огнём.
Тепло разлилось по округе оранжевым мягким дыханием и Арюшка начала засыпать. Тем временем, как Милах напротив почувствовал себя лучше и постепенно приходил в себя.
– Ты ведь уйдёшь? – вырвалось у него против воли, когда Аря заснула, и ничто больше не мешало буравить Аркана взглядом.
Огонь плясал между ними, размывая облик колдуна, но Милаху чудилось, будто тот недобро усмехается.
Только вот Аркан был мрачен.
– Я не знаю, – признался он. – Но ты уйдёшь сейчас же.
– С чего бы вдруг? – вскинулся Милах.
– С того, что благодаря мне ты сейчас жив…
– Как и вы, – перебил его Милах, но Аркан продолжал как ни в чём ни бывало:
– И мне нужно поговорить с Арей без… посторонних. И конь твой…
Не договорив, он посмотрел в сторону и Милах услышал хруст снега под копытами, а там и тихое фырканье.
– Хорошо, – сдался он, сам удивляясь этому. – Хорошо, я уеду сейчас, – что-то подсказывало ему, что если он этого не сделает, то магия, которая позволила ему очнуться и не заболеть, без следа исчезнет и это повлечёт последствия. – Только вот я вернусь, – закончил Милах с решимостью. – И если узнаю, что Арюшку обидел, не посмотрю, колдун ты или кто ещё, мокрого места от тебя не оставлю.
Аркан в ответ согласно учтиво и медленно кивнул.
***
Ветви были черны и остры, будто кто-то растопырил крючковатые тонкие пальцы на фоне высокого белого неба, в прорехах которого густым киселем собралась темнота. И на каждом из пальцев-ветвей свисало по ниточке паутины, скованной льдом так, что похожи они стали на сияющие хрустальные бусы. И когда костёр вспыхивал особенно жарко, красный и золотой свет его отражался в бусинах и те загорались ярче самих искр, столпы которых устремлялись к небесам.
– Будто огненные пчёлы, – прошептала Арюшка.
– И жалят так же… – тихо отозвался лорд.
Они сидели на медвежьей шкуре, спинами прислонившись к шершавому стволу сосны. И пальцы рук их как-то сами собой переплелись. Арюшка даже не сразу заметила этого, а когда поняла, не подала виду, что смутилась. Разве что кончики ушей заалели, но огонь и без того отбрасывал на их лица красный цвет и Кан ничего не понял. Хотя и бросал на Арю взгляды. Странные, протяжные, жгучие и при этом задумчивые. Так хотелось узнать, что у него было в этот момент на сердце, о чём размышлял, ничего ли не хотел сказать. Но сам он не спешил открываться ей, а Арюшка не решалась задавать вопросы.
Они продолжили сидеть молча, слушая потрескивание угольев и искр. Тепло окутывало тела ватным одеялом, пальцы горели то ли от соприкосновений, то ли от смущения. Веки смыкались от усталости и подступающего сна. Сердца бились горячо и размеренно. Будто всё было хорошо. И не важно, что дом пока непригоден для жизни. Не важно, что вокруг бродят враги. Не важно даже то, что на самом деле Арюшка с Арканом едва знакомы. Чувство родства и безопасности бывает обманчивым, но сейчас им Аря верила. Хотела верить.
И всё же…
Она разомкнула веки, понимая, что сползла набок и голову положила Аркану на плечо, задремав. Выпрямилась, невольно отдёрнула свою руку, высвобождая ладонь из клети его тёплых пальцев, на каждом из которых по нескольку прохладных перстней, что были ему велики. И выпалила, неожиданно для самой себя:
– Я не знаю, зачем тебе чужое сердце, Кан. Дело это твоё, колдовское. И объяснений требовать я не могу. Но что должно произойти, чтобы мы были в безопасности, чтобы снова не попытались тебя уничтожить слуги Зимы?
Он зевнул в локоть, потянулся красиво, как-то даже по-кошачьи, остро усмехнулся Арюшке, будто в попытке приободрить. И нехотя, отводя взгляд из нежелания продолжать эту тему, коротко произнёс:
– Шкуры когда моей не будет, тогда и в покое все оставят.
– Что? – непонимающе и сонно захлопала она ресницами. – Почему? Разве же это не просто твой дар? Разве… О! – пришла Аря к заключению, страшному, самому страшному, как ей показалось на тот момент, и ладошкой прикрыла рот, договаривая уже шёпотом: – Неужели, только если силу свою потеряешь или погибнешь?
Аркан, который может и вовсе не продолжил бы разговор об этом, видя её беспокойство, решил сжалиться и, покривившись, качнул головой.
– Нет, Аря. Нет… Я именно про шкуру. Но объяснять более ничего не желаю. Спи, – и притянул её к себе, обнимая.
От неожиданности и испуга за него и из-за этого объятия, Аря спорить не стала. Притаилась у него под боком, отмечая про себя – и тут же смущаясь этого – что пахнет её колдун хвоей и орехами, и попыталась заснуть.
Только вот сон больше никак не хотел принимать её в своё царство. Аркан уже давно спал, дыша тихо и ровно, расслабленно держа руку у Арюшки на талии, а она всё смотрела в костёр и размышляла над услышанным.
В колдовских делах она не разбиралась, но поняла всё так, что каким-то образом шкура Аркана имеет значение в его вражде с госпожой зимы. Причин почему, может быть множество. Кто этих колдунов да оборотней разберёт! А не избавляется от шкуры Аркан, возможно, из упрямства…
Говорят, ведьмы и колдуны слишком дрожат над силой своей, над дарами, что преподносит им магия. Кто из-за платы, ведь и её магия берёт не щадя своего обладателя, ценят сильнее дар. Кто из гордости да алчности. Кто из жажды власти, а магия власть даёт такую, какой не найти простому смертному! Но проще многим с жизнью расстаться, чем с силой своей.
Аря не знала, как в этой истории замешано сердце госпожи, какую роль играет. Аркан сказал лишь о своей шкуре. А значит это стоит в центре его истории.
Тем лучше!
И Аря, чувствуя, как от волнения слёзы жгут глаза, сосредоточенно и напряжённо закусив губу, стараясь не разбудить Аркана, потянулась за свободным краем шкуры.
И вот тонкие девичьи пальчики зарылись в мех, подтянули его к себе… Взгляд тёмно-карих испуганных глаз метнулся на Кана – он спит… Хорошо. А дальше Арюшка совершила то, чего не сделала бы никогда в жизни. Точнее, во что не поверила бы, скажи ей кто буквально вчера, будто она способна на такое.
Аря бросила край шкуры в красные уголья, понимая, что всю её сжечь сейчас не может, да и не решится сделать такое открыто. Но прожечь дыру…
Быть может, этого будет достаточно, чтобы Аркан лишился медвежьего облика?
Быть может, слукавил он, сказав однажды, что не привязан к ней? И если шкуру эту потеряет, то дар оборотничества у него уже не будет?
Быть может…
Шерсть начала дымить, трещать, гореть чёрным пламенем, языки которого словно стремились оторваться от неё и взлететь к небесам вместе с красными искрами.
И Кан распахнул глаза.
И оттолкнул от себя Арюшку, которая тут же оказалась в снегу.
Она наблюдала, как лорд пытается смахнуть ладонями с меха магический огонь, нашёптывая… Нет, напевая заклинания. И голос его дрожал, а «песнь» журчанием ручья текла по снегам, превращаясь в острые осколки льда.
Но пламя не унималось.
Чёрные языки лизали Аркану пальцы, снимали с них перстни, шипели змеями. Дыра в шкуре расползалась. И когда у Кана, наконец, получилось затушить огонь, край шкуры и одна «лапа» исчезла…
И он перевёл на Арюшку полыхающий злобой взгляд.
– Глупая, – выплюнул Кан, хотя, судя по тону, сказать хотел что-то более жестокое. – Глупая деревенская девка… Что было у тебя в голове, неужели в сердце своём держала на меня обиду?
– Что? – выдохнула Арюшка, пытаясь подняться из снега на дрожащие от волнения ноги. – Что? Нет…
– Зачем? Зачем ты тогда?! Или, – усмехнулся он недобро после небольшой паузы, – скажешь случайность это и не виновна ты?
– Нет… Кан, я просто…
Но он перебил её, набрасывая на себя шкуру в попытке перекинуться медведем – правда, ничего не вышло, только глаза стали похожи на две оранжевых ржавых луны, что, казалось, вот-вот напьются кровью.
– Не хочу слышать! И видеть, – а в голосе его яд, – тебя не хочу. Я, – отступил Кан в сторону, собираясь уйти, – одарил бы тебя за помощь, окупил бы сполна все твои неудобства и страхи, я… Ты… Стала бы другом мне. Но ножа в спину я не прощаю, ведьма.
И не оборачиваясь, он зашагал к лесной чаще.
– Куда же ты? – воскликнула Арюшка, и голос её показался ей таким тонким и дрожащим, что у самой болезненно сжалось сердце, да уже от смущения заполыхали щёки. – Кан! Прошу тебя, постой!
Она бросилась к нему, но как ни старалась бежать, догнать его, идущего пусть и уверенно, но медленно, не могла.
Как с даром его, Арюшка не знала, но вот магия, конечно, осталась при Аркане такой, какой и была.
Выдохнувшись и упав в снег, заливаясь слезами, Аря поняла, что догнать его не сумеет.
А возможно и поговорить с ним, попросить прощения и хоть как-то объясниться, не сможет тоже.
– Куда же ты пойдёшь? – прошептала она ему вслед, и образ Кана окончательно скрылся в темноте и поднявшейся метели.
ГЛАВА 15. Ответы
Плача у потухшего костра, обняв коленки, в которые упёрлась острым подбородком, Аря дрожала от холода. Темнота, разбавляемая красными всполохами последних остывающих углей, её уже не пугала. Мысли бились друг об друга, от тяжёлых ударов сердца болели рёбра. Или то из-за постоянных всхлипываний и попыток сдержать плач?
– Какая же я глупая… Боги, зачем же я? Как я могла? – твердила она сама себе, крепко зажмуриваясь, будто надеясь, что когда разомкнёт веки, всё окажется лишь дурным сном.
Но открывая глаза, Аря видела лишь окончательно погасшие, чернеющие на снегу угли. И слёзы жгли лицо, а после, остывая на ветру, опаляли его холодом.
Только вот чьи-то горячие руки, сдавившие ей плечи, заставили Арюшку вздрогнуть и едва не лишиться чувств.
– Тише, не бойся, – прозвучал знакомый, уже ставший ей родным голос, – это я.
Она резко развернулась, поднимаясь на ноги, и встретилась со взглядом своего колдуна.
И тут же повисла у него на шее.
– Прости меня, Кан! Я не хотела плохого.
– Не успела замёрзнуть? – обнимая её одной рукой, повёл он второй над погасшим костром и тот взвился в воздух золотыми пляшущими языками огня. – Давай, присядь, – небрежным жестом была сброшена с его плеча тяжёлая тёплая шкура.
– Прости, Кан, – утирая с лица слёзы, всхлипнула Аря.
– Я сам виноват… – устроился он на своём прежнем месте и потянул Арюшку за руку, заставляя опуститься рядом с собой. – Это ты прости, я не должен был срываться. Хотя ты, – прорезала его лицо острая усмешка, – и поступила глупо. Девчонка, – хмыкнул смешливо и уже совсем не злобно.
– Не уходи, – осмелившись, будто нечего ей больше терять, легла она на его колени и обняла за руку. Для надёжности, видимо, не желая отпускать от себя.
– Утро скоро… – проронил он как-то невпопад, не отрывая взгляда уже не от костра, а от пламени её медных волос. – Поспи немного, Арюшка, – почерневшими на кончиках пальцами зарылся он в её мягкие пряди. – Всё хорошо.
***
Как Аркан и собирался сделать, с первыми лучами солнца домик Ари избавился от остатков чужого заклинания. И снег, что совсем недавно облеплял стены, растаял, но не сбежал ручейками воды под пол, а испарился и поднялся над крышей облачком тумана.
Теперь можно было зайти внутрь и заняться уборкой. Сухо в комнатах, увы, всё равно не стало, но делу можно было помочь, вытерев пыль и протопив хорошенько печь. Чем Арюшка и занялась.
А колдун её, острый, холодный, изящный, со взглядом жгучим… злой, расхаживал по крохотной для них обоих комнатке и мешал ей снова, пусть на этот раз и не был в медвежьем облике.
– Да что же ты сердишься на меня? – не выдержала Арюшка. – Сам ведь успокаивал. И сам сказал, что не прав был!
На этом он остановился резко, пронзая её недобрым взглядом, от которого по спине у неё пробежал холодок.
– Не прав, что на мысль навёл тебя. Что в ночи одну оставил. Но ты вот скажи, зачем тебе знать то, чего не положено? Для чего пыталась погубить меня?
Аря плотно сжала губы, носом втянула воздух, будто это далось ей непросто, но вдохнула полной грудью, после чего напряжённо поднялась и выдохнула.
– Погубить? Спасти хотела!
– Глупая, – отрезал он холодно, одним лишь тоном своим, заставив её отступить. – Сказал же тебе, что нельзя мне шкуры лишаться, иначе уйти придётся к той, которая прокляла меня, и…
– Не говорил! – брызнули из глаз её слёзы и лорд осёкся. – Говорил, не проклят ты, а «вот если бы проклят был…». А я хотела… Я думала… От магии тебя спасти, – стала тереть она глаза, пытаясь унять слёзы и справиться с дрожью в голосе. – Испугалась, что совсем зверем станешь и уйдёшь. Или, что слуги Зимы тебя не оставят и погубят, как уже погубить пытались. Или, что ты меня бросишь здесь одну, решив отвести от дома моего беду. Хотя мне уже не страшно! Меня пугают уже не враги и дела твои. Мне просто хотелось… Хотелось, – всхлипнула Аря.
Он наблюдал за ней, молча и уже не так холодно, как мгновением ранее. Однако по взгляду его трудно было понять, о чём думает её… дорогой колдун.
Её колдун.
– Что? – спросил он шёпотом, подступив ближе и нерешительно, неловко погладив её по голове словно ребёнка.
– Чтобы ты остался, – призналась она и отпрянула, собираясь выбежать за дверь прямо в беснующуюся вьюгу.
Однако он схватил её за руку и притянул к себе, обнимая порывисто и неожиданно нежно.
– Прости меня. За всё. Я ни у кого не прошу прощения, поэтому… Если не простишь, то хотя бы поверь, что искренен я. Арюшка, – и замолк.
Она, притихнув, больше не плача, но тихо, беззвучно почти всхлипывая, почувствовав, как ослабли его объятия, пусть и нехотя, но отстранилась и вгляделась в его бесстрастное лицо.
– Что? – настал её черёд спрашивать шёпотом и ждать ответа, затаив дыхание.
Но ответа так и не последовало, и тогда Аря попросила:
– Расскажи мне, Аркан, что ты скрываешь?
И он, прикрыв веки, усмехнулся недобро. Затем повернулся к огню и устроился на стуле, сложив руки на его спинке, а острым подбородком упершись в них.
– Слышала о королевне, сотканной изо льда? Вечной невесте Холода?
Арюшка присела на пол, заглядывая в его глаза, в которых плясали блики от пламени, и кивнула, хотя Аркан на неё даже не смотрел.
– Так вот раньше она являлась человеком. Страсть у неё с детства была странная, слишком сильная и опасная. Больше всего на свете любила она зиму. Настолько, что однажды явился к дому её сам дух зимы. Она хотела стать то ли богиней, то ли самой сильной колдуньей, не знаю точно… Но попросила королевна его взять её в жёны и наделить силой. А взамен отдала своё сердце. Его забрал Холод с радостью, славные игрушки – человеческие сердца! Славные и редкие, мало кто согласится отдать… Сами люди порой любят ими играть, что уж там боги. Но острому куску льда в груди было тесно и больно, и не могла королевна о нём забыть, ведь всё ещё билась в нём её жизнь. Холод сжалился над ней, да вынул сердце из её груди…
– А причём здесь ты? – спросила Арюшка, чувствуя, как душу охватывает тревога.
– А меня прокляли… – прошептал он вдруг зловеще и холодно.
И пламя в печи пустилось в пляску.
Арюшка, тихо, коротко вскрикнув и зажав ладошками рот, отпрянула за спину своего колдуна, не сводя глаз с того, как красны становятся языки пламени. Как подрагивают они в печи, отрываясь от поленьев и на пару мгновений зависая в воздухе. Как плюётся огонь искрами, которые со свистом вылетают в трубу, как дрожит и то почти гаснет, то разгорается с новой силой.
А лорд продолжал, и глаза его переставали отражать что либо кроме тьмы, в которой с каждым его словом всё больше увязали мысли, а то и сама душа…
– Ты, верно не знаешь, но все эти земли, как и твой край, принадлежали моему роду. Я первым наследником был. Здесь, быть может, не говорят о таких вещах, не удивлюсь, если ты и имени короля не знала. Он скончался не так давно, а меня решили свергнуть. Произошёл переворот. Да только, что могли люди против мага?
– Не свергли? – спросила, затаив дыхание.
И Аркан рассмеялся. И смех его был колок и искрист, как сталь и треск угольев.
– Нет. Однако подкупили они ведьму одну. Подобралась она ко мне близко, не сразу понял я, что попался в колдовскую сеть. Проклятие оказалось сильным, не спало оно и после того, как ведьма изгнана была, а мятежники казнены. А кто будет верен зверю? Со временем слишком плотно я со шкурой медвежьей срастусь…
– Почему же ты ведьму отпустил?
– Потому что по своей воле ей сделать ничего не мог, ведь одна из личин моих отныне принадлежит ей, – пояснил он терпеливым голосом.
– А разве… А до проклятия разве не мог ты…
Аркан сразу понял, в чём будет заключаться вопрос, и опередил его ответом:
– Мог. Я и без того обращался в медведя. Потому и проклятие пало на меня так… Было с чем срастись. Ведьмы владеют опасным искусством – силу чужую в слабость превращать.
– Ага… – Арюшка, наконец, оторвала взгляд от пламени.
Огонь и сам уже успокоился, стал тише и слабее.
В комнате разлилось тепло и пелена сумерек, в которых лишь изредка теперь вспыхивали красные жаркие блики.
– Не о том хотел рассказать, – вздохнул вдруг Аркан и, поднявшись рывком, отошёл к окну. – Я украл у Королевны её сердце. Рассудил, что, так как в сердце том заключена жизнь, я заберу её себе и стану свободен от проклятия.
– А? – захлопала Арюшка пушистыми ресницами.
Аркан улыбнулся, будто умиляясь её недоумению.
– Взяв новую жизнь, что мне до проклятий старой?
На этот раз усмехнулась Арюшка, правда смешок её вышел горьким и несмелым.
Колдун остро изогнул бровь, всем видом своим требуя объяснений.
– Да разве же ищут спасения от зла у зла, Аркан?
