Текст книги "Злодей ее романа (СИ)"
Автор книги: Елена Чаусова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
– Тогда выходи за меня замуж! – выпалил Лестер, уставившись на нее, а потом поспешно добавил: – Вообще-то я собирался сделать предложение позже, кольцо купить хотя бы… Но если… обстоятельства так складываются, мне нужно знать сейчас, откажешь ты мне или нет.
– Ладно, – согласилась Эрика, – Зря что ли ты меня похищал? Только имей в виду, я уже заметила, что ты приврать любишь, так вот: сначала замуж, а потом трогать. А не наоборот.
У Лестера, кажется, сердце вовсе биться перестало на несколько секунд. И дыхание перехватило. Он не думал даже, не рассчитывал, что Эрика сразу согласится выйти замуж за такого «чудовищного и кошмарного типа», как она его называла. Воображал, что ему придется долго умолять и уговаривать, точно дольше, чем у них есть убегающего и тающего времени. Ляпнул это в отчаянной надежде, потому что у него было не так уж много вариантов… А она согласилась! Слава небесам, она согласилась! И так очаровательно… так же очаровательно, как делала все остальное. И теперь он мог успеть! Успеть спасти ее, не мучая, не пугая, не ломая. Особенно если она будет рядом с ним все это время до свадьбы, и он сможет поддерживать ее здоровье, и они поторопятся с приготовлениями… У Лестера заполошно замельтешили мысли, и он резко выдохнул, чтобы успокоиться и ответить.
– Спасибо, мой прекрасный гринмаркский цветок… Ты только что сделала меня счастливым, – он придал ее к себе крепче и выдохнул снова, собираясь с мыслями и чувствами. – Обещаю: сначала замуж. Но я буду торопливым женихом, который хочет жениться как можно скорее! И буду настаивать, чтобы ты осталась в моем доме до свадьбы. И просить, чтобы ты разрешила мне себя трогать для лечения… Эрика, это правда важно для твоего здоровья! А не ради моих непристойных желаний.
Она согласилась – и смогла его успокоить этим. Достаточно, чтобы страх отступил, и Лестер начал волноваться и переживать в полную силу. У него колотилось сердце и щеки горели, и ему надо было увериться, что он сможет поддерживать ее здоровье до свадьбы. И она не потребует вернуть себя обратно в дом к дядюшке и видеться с Лестером только раз в неделю в присутствии тетушки. Как положено в приличных семьях. И не продолжит чахнуть на глазах.
– Ты всерьез думаешь, что я могу не умереть? – удивленно спросила Эрика, – Ну в целом конечно, ради шанса не умереть можно и согласиться на твои условия. Хотя я не представляю, как ты будешь объясняться с дядюшкой. Особенно после похищения.
Лестер кивнул, с очень серьезным видом, потому что это и впрямь было серьезно. Ничего важнее для него сейчас не было. И он не мог, не в силах был сейчас умалчивать от нее правду, как собирался раньше: сперва сделать так, чтобы ей стало лучше – и это послужило бы доказательством его слов. Он хотел попытаться убедить ее сейчас.
– Всерьез, Эрика. Я точно знаю, что твоя болезнь вызвана нераскрытым магическим даром. Он не находит выхода и сжигает тебя изнутри. Редкий дар, который некому было распознать и вовремя помочь тебе. Слава небесам, я успел… Чуть не опоздал, но все-таки успел, – он передернул плечами и прижал ее к себе совсем крепко. Даже думать ему не хотелось, что он мог бы опоздать вовсе. Не приди ему в голову сюда переехать, не соберись он все-таки свести знакомство с местными дворянами… Лестер мог бы даже не узнать о том, что Эрика существует… существовала. Это были жуткие мысли, и он гнал их от себя прочь, прижимая ее к себе. Вот она, здесь, теплая и живая. И согласилась стать его женой. И согласилась, чтобы он ей помог. Она будет жить, и все будет хорошо. Его нежданное прекрасное сокровище. – А твоему дядюшке я планировал попросту соврать. После того, как уговорю тебя выйти за меня замуж, – ответил он на ее последние слова.
– Соврать! И отчего я не удивлена? – Эрика хмыкнула, – Хотя бы расскажи, что именно врать, чтобы я не удивлялась и не мешала. А дар… Выходит у меня дар к некромантии?
Лестеру вдруг сделалось совестно. От идеи наврать маркизу Гринмаркскому стыдно не было, а вот когда Эрика так на него хмыкала – то сразу было. Врун, хам и наглый совратитель девиц. А она согласилась за него выйти! Самая щедрая из девушек Логрии! И умная к тому же: сразу все из его слов правильно поняла.
– Ну, я собирался сделать вид, что тебя похитил кто-то другой, а я обнаружил, прогуливаясь по лесу в одиночестве, как я обычно делаю. Примерно так… – он смущенно опустил взгляд. – И ты потрясающе умная и сообразительная. Да, у тебя дар к некромантии, и как только он раскроется – болезнь должна отступить. Я очень надеюсь, что начнет раскрываться уже сейчас…
Лестер замолчал: все же начать откровенный разговор о том, как происходит раскрытие дара, сразу было сложно. Когда она недавно так пугалась и переживала. Да к тому же все это считалось в обществе дикими суевериями, придуманными специально для соблазнения наивных девиц. Впрочем, Эрику сейчас ее дар волновал мало:
– Очень хитро про другого похитителя. Но не объясняет, отчего мне тут оставаться, а не домой ехать.
Лестер вздохнул: ее-то дар волновал мало, но все в значительной мере сводилось к нему, и этот вопрос тоже. К ее дару и ее здоровью.
– Во-первых, потому что я пока чувствую тебя только вблизи. Совсем вблизи, когда вот так обнимаю, или когда мы рядом сидим, как на вечере танцев. Я могу ощущать твою магию, твое состояние и самочувствие, иногда – твои эмоции. Я изведусь от беспокойства, если не смогу постоянно проверять, как ты себя чувствуешь… Во-вторых, и в главных, потому что когда я рядом, ты можешь чувствовать себя лучше. Хоть я и обещал тебя не трогать и обещание сдержу. Но отшлепать-то я тебя смогу за какое-нибудь возмутительное поведение! Про это я ничего не обещал. И на руках носить, потому что это полезно для твоего здоровья. Хм… это сложная для объяснения часть. Что ровно такие вещи тебе нужны, чтобы чувствовать себя лучше.
Эрика захлопала глазами.
– Какие? На руках носить?
– Ты очаровательная, – немедля сообщил Лестер, с большим трудом удержавшись от того, чтобы ее поцеловать. Когда она то была самой рассудительной девицей в Логрии, то через минуту задавала такие очаровательно невинные вопросы, невозможно было перед ней устоять. Перед ее живостью и искренностью. – На руках носить тоже… Плотские удовольствия. Те, которые случаются между мужчинами и женщинами. Хм… отшлепать тебя хорошенько – тоже плотское удовольствие. Как бы это объяснить, о небеса?.. Дар некромантии действует на грани между жизнью и смертью. Чтобы не оказаться за гранью, нужно крепко держаться за жизнь. Ничто не может держать крепче того действа, которое жизнь создает. Но… мы другие, и нам нужно играть со смертью даже в такие минуты. Понимаешь, Эрика?.. – он очень надеялся, что объяснил понятно хоть отчасти. И ругал себя за то, что не успел подумать, как будет объяснять. Не рассчитывал, что эти объяснения так быстро случатся. А до знакомства с ней – тем более не рассчитывал. Не верил почти, что сможет найти ту, что тронет его сердце. Эрика была его воплощенным чудом. И он очень волновался сейчас, когда вел с ней такой важный разговор.
– Что ж тут не понять, – задумчиво сказала Эрика, а потом спросила, – А хамство и бесцеремонность тоже помогают за жизнь держаться?
Лестер усмехнулся, опустил взгляд и мотнул головой.
– Ты удивительная… единственная, кажется, кому удается сделать так, что мне становится совестно за свои хамство и бесцеремонность. Нет… это мои личные особенности. Но я постараюсь быть тактичным и предупредительным хамом. Ради тебя. С тобой, про остальных ничего обещать не могу, – и посмотрел на нее искоса, сам себе сейчас напоминая нашкодившего кота. – Я бы тебя сейчас бесцеремонно отнес все-таки выпить чаю. Тебе нужно. А возможно, еще и поесть. Но я тактично спрошу… как насчет чая? И позволишь ли ты мне отнести тебя на руках в гостиную?
– Я не против, но как насчет того, чтобы мне немного приодеться? Я не привыкла пить чай в одной сорочке, да это и прохладновато, – последнее она выговорила так церемонно, как самая светская дама, уходящая «пудрить носик». Кажется Эрике все же было неловко полуголой.
– О, разумеется, мое сокровище! Я вовсе не предлагаю тебе пить чай в таком виде, – поспешил заверить Лестер, и тут же взмахнул пальцами, чтобы вернуть ее платье на место.
Это было его личное изобретение, он не знал, додумался ли до подобного кто-то еще: с ним подобным не делились ни дядюшка, ни отец. Следовало сперва обратить одежду в прах, а затем – восстановить из праха в нужном тебе месте. Так можно было и снимать ее, и надевать за пару мгновений. Очень удобно, когда имеешь дело с женщинами в кринолинах и корсетах, снять которые обычным способом – то еще испытание.
– Ну вот, теперь ты вполне готова к чаепитию, – заявил Лестер. На Эрике даже плед остался, где был, просто под ним появилось платье. И хорошо: ей было вредно мерзнуть.
Кажется, вернувшееся на место платье ее вполне успокоило, так что Лестер вызвал по громкофону экономку, велев ей принести новую чашку взамен битой, и когда они вернулись в гостиную – все следы их бурного выяснения отношений были прибраны, а чайник подогревался на маленькой свечке. Лестер устроил свое сокровище среди подушек поудобнее, закутав ей ноги в плед. Так, чтобы последствия его бурного и страстного наказания сидеть не мешали. Заодно предвкушая, что перед сном сможет намазать ее ранозаживляющей мазью. Это было для здоровья, они договорились. Но думать в этот момент не только о здоровье Эрики, но и о том, какая у нее восхитительная попка, ему никто не воспрещал.
Он разлил чай по чашкам, выдал ей ореховое печенье, придвинул поближе малиновое варенье – и ощутил себя очень счастливым человеком. Камин уютно горел, чай ароматно пах, а Эрика была рядом. И не собиралась никуда деваться. Приблизительно так Лестер себе и представлял счастье, начиная с сегодняшнего вечера, когда с ней познакомился.
– Вот это с платьем было так удивительно! Я бы в жизни не подумала, что это некромантия. И что, я так смогу? – принялась расспрашивать Эрика, – Трудно поверить, я ведь привыкла к тому, что уродилась бесталанной, мне даже говорили, мол наверное Дар ушел весь на музыку.
По всему, она упокоилась и смогла наконец заинтересоваться собственной магией. И Лестер радовался всему: тому, что ей стало спокойнее, и ее вопросам и искреннему любопытству, и милому щебету, звучащему как музыка. Такая же прекрасная, как та, которую исполняла Эрика.
– И так сможешь, и много чего другого сможешь. Не прям сразу, но когда дар войдет в полную силу – будешь в состоянии, безусловно, – охотно принялся объяснять он. – Ты уже сейчас что-то можешь! Просто тебе никто не объяснял, как. Давай попробуем? Я тебе сейчас объясню! – воодушевившись, предложил он. Ему жгуче хотелось, чтобы Эрика увидела, ощутила наконец свою магию, которая была важной частью ее натуры.
– Прямо сейчас? Думаешь, я что-то смогу? Я ничего не умею и не ощущаю, – испугалась Эрика.
– Не волнуйся. Если не получится, попробуем завтра еще раз. И рано или поздно получится, – Лестер успокаивающе положил ей руку на плечо. Он-то был практически уверен, что получится: ее дар сейчас искал возможность выхода с такой силой, как никогда раньше. Но волнения Эрики, которая так долго себя считала бездарной, тоже были понятны. – Наша магия… не такая, как любая другая. Ты не направляешь силу, меняя окружающие вещи. Ты направляешь течение жизни в них. Все, что когда-то было живым, сохраняет в себе искру жизни. Просто возьми его и представь, как оно было живым. Давай возьмем… например, ягоды из варенья! Про них просто представить… – Лестер подцепил ложкой две маленькие засахаренные ягоды малины и выложил их на блюдце перед Эрикой. – Посмотри на любую из них и просто представь. Ничего больше! Как она висела на ветке теплым днем, наливаясь соком, зеленые листья вокруг, солнечный свет, который позволял ей созреть. Представь, как она была живой. Почувствуй, что эта капля солнечного света и земных соков есть в ней до сих пор. Когда ты ее съешь – она придаст тебе сил, потому что в ней до сих пор есть жизнь.
– Ты любишь свою магию, это видно, – восхищенно сказала Эрика, – Но мне это кажется чем-то запредельным.
– Ничего запредельного, – продолжил успокаивать ее Лестер. И приобнял за плечи, прижав к своему боку. Это был машинальный жест, и он надеялся, что Эрика в нем увидит то, чем он и является: желание ее успокоить. – Я видел, как ты играешь. В этом и впрямь есть твой дар. Ты ощущаешь эмоции, вложенные в музыку, настроение. Это чем-то похоже… Подумай о малине радостно – и она оживет, подумай печально – и выйдет наоборот.
Больше и впрямь ничего не было нужно. Лестер уже ощущал, как от его слов и оттого, что внимание Эрики было приковано к ягодам, ее дар потянулся к ним. К той, что лежала справа. И через мгновение она заметно шевельнулась на блюдце, слегка расправляясь, будто пыталась отряхнуться от сиропа.
– Я ничего не делал, – поспешил сообщить Лестер. – Это ты!
– Правда я? – В голосе Эрики восторг мешался с удивлением, она осторожно протянула руку и недоверчиво потыкала пальцем ягодку, – Я правда могу колдовать?!
А потом резко развернулась и расцеловала Лестера в обе щеки.
– Ты лучший!
Он даже опешил в первый момент от неожиданности, а потом широко заулыбался и обнял ее.
– Это ты у меня лучшая! А я стараюсь тебе соответствовать, – уверенно сообщил Лестер. Он думал, что только видел одну из самых прекрасных вещей на свете. Будет помнить этот момент долгие годы, до мельчайших деталей. Этот ее первый маленький успех и огромную искреннюю радость – оттого, что у нее получилось, что она способна творить магию, когда думала, что нет. – А теперь попробуй. Эту свою ягодку, – сказал Лестер, взял ложечку, продолжая приобнимать Эрику другой рукой, подцепил на нее малинку и протянул Эрике. Он знал, что у той теперь вкус свежей малины, а не той, которая бывает в варенье. Но не стал раскрывать этот маленький секрет. Чтобы Эрика почувствовала вкус своего волшебства сама.
Эрика зажмурилась, прислушиваясь к вкусу, а потом удивлено сказала:
– Она живая! Свежая!
– И это тоже ты сделала, – улыбнулся ей Лестер, усадил Эрику поудобнее, подлил чаю и щедро наложил ей варенья в розетку с незабудками. – А теперь ешь обычное варенье, колдуньям тоже вредно простужаться.
Они, разумеется, говорили про магию еще: Эрике было любопытно, и она спрашивала то и это, а потом подробно обсуждали планы на завтра, серьезные: Лестеру предстоял разговор с маркизом, дядюшкой Эрики. А после, чтобы отвлечься от волнующей темы перед сном, Лестер принялся расспрашивать ее, что она обычно ест на завтрак, а заодно – и на обед, так что остаток чаепития прошел под милые и приятные разговоры о еде. И только в самом конце он решился на очень серьезную просьбу:
– Эрика… ты согласишься сегодня переночевать в моей спальне? – спросил он так проникновенно, будто еще раз ей предложение делал. И тут же поспешил пояснить: – Я лягу в одежде и поверх одеяла. Но если и это слишком – то посплю на кушетке. Просто мне будет спокойнее, когда ты рядом.
Он и впрямь волновался до сих пор. Ей было безусловно несколько лучше, и, вроде бы, простуду она не схватила: Лестер очень старался. И все же переживал, что стоит ему отпустить Эрику хотя бы в соседнюю комнату, ей снова станет хуже. Спать рядом, крепко ее обнимая, было куда как лучше.
– Я так и знала, то ты это предложишь, – Эрика улыбнулась, – Ну если ты сможешь обеспечить молчание среди слуг, чтобы вести об этом не разнеслись по всей округе, то почему бы и нет? И зачем поверх одеяла? Просто возьми себе отдельное.
Ее согласие тронуло Лестера до глубины души. Потому что оно означало доверие. Ту меру, которую он вовсе не был уверен, что заслужил. Но она готова была щедро одарить его этим доверием. И Лестер воспринимал его, как роскошный подарок.
– Ты очень проницательная, мое сокровище. А прислуга некроманта умеет молчать о том, что происходит в его доме, лучше всего остального, – поспешил заверить он, а потом осторожно подхватил ее на руки. Отнесет свое сокровище в спальню – и никуда не выпустит из объятий всю ночь. Лучше не придумаешь. – И спасибо, что согласилась. Под отдельным одеялом не так удобно тебя обнимать, я возьму плед.
– Нетерпеливый жених! – Эрика захихикала, – Я теперь вижу насколько.
Лестер тоже тихо засмеялся, хотя в глубине души полагал себя образцом терпения. Мазать ее, лежащую на кровати, мазью, слегка приспустив панталончики, и не сделать ничего, сверх необходимого для лечения – требовало поистине стальной силы воли. Зато потом он и впрямь мог обнимать Эрику сколько угодно. Тщательно завернул в одеяло, подоткнул его со всех сторон и сгреб в объятья, устроив поуютнее у себя под боком. И обнимал крепко, покуда не уснул. Вышло у него быстро: он давно так легко не засыпал и не спал настолько крепко и сладко.
«Это было легкомысленно! И ты ведь его совсем не знаешь!» – с этой мыслью Эрика проснулась в холодном поту и тут же возразила себе: «Ничего не легкомысленно! Даже если он обманщик во всем, я еще вчера решила, что так веселее умирать. А если нет – у меня есть шансы выздороветь и что в этом легкомысленного?»
Оглядевшись, она увидела, что лежит в кровати одна, и ее внезапного жениха рядом нет. Внутренний голос немедля завопил, что не надо было позволять ему спать с ним в одной кровати и это опасно и странно, что Лестер не воспользовался ее доверчивостью. На что Эрика возразила, что в его доме и с такими способностями обращать вещи в прах, она бы не спряталась все равно, реши Лестер Эрику обесчестить. Последняя мысль заткнула голос на некоторое время, но потом он все равно начал свою шарманку про легкомыслие, после чего Эрика, терпение которой относительно беспокойной части себя лопнуло, сердито заявила, что если это было легкомысленно, и ей от этого хорошо, то она собирается продолжать быть легкомысленной и будь что будет. Пусть он и лжец, но ей с ним и впрямь лучше, чем без него и он явно старается не делать Эрике хуже. И даже если это самообман, она сегодня с утра ощущает себя менее разбитой, чем обычно в последнее время. А значит, она продолжит быть легкомысленной и с пребольшим удовольствием.
Ровно в этот момент дверь в спальню медленно и тихо приоткрылась, и в нее осторожно заглянул Лестер. Вид у него, с этими его усиками, был все такой же злодейский, как с обложки романа: будто он сейчас к ней сюда коварно прокрадывается. Но едва он заметил, что Эрика не спит, брови у него взлетели вверх, и он расплылся в улыбке.
– О, ты уже проснулась, мое сокровище? Давно? Я не сильно опоздал?.. – принялся интересоваться Лестер, заходя внутрь. Одна рука у него была спрятана за спиной, и он тут же сообщил: – Я тут… кое-что для тебя приготовил, пока ты спала. Доброе утро!
С этими словами он вытащил руку из-за спины, и Эрика увидела букет цветов, такой большой, что было удивительно, как он его целиком спрятать умудрился. Из пышной шапки розовых роз разных оттенков выглядывали сиреневые крокусы. Невозможное сочетание – ведь когда распускаются крокусы, розы еще не успевают даже выпустить листья. Лестер подошел и осторожно присел на край кровати, протягивая ей букет.
– Какая красота! – Эрика аж подпрыгнула на кровати, – Это очень мило! И я только проснулась, даже встать не успела.
– Вот и хорошо! Значит, я вовремя, а ты сможешь позавтракать в постели, потому что тебе нужно отдыхать. Если хочешь, конечно. Я пока поставлю цветы тут! – Он опустил их в вазу, стоящую на прикроватном столике. Совсем рядом, так что она могла и потрогать, и рассмотреть, и почувствовать тонкий и свежий запах роз. Эрика услышала, как в ней тихонько плеснула вода: видимо, Лестер ее заранее приготовил, прежде чем идти делать для нее магический букет. – Ну так что, велеть принести завтрак?
Поставив цветы, он взялся за рожок громкофона, висящий возле кровати, и вопросительно посмотрел на нее, ожидая ответа насчет утренней трапезы в постели.
– Очень мило с твоей стороны так заботится. Конечно, я согласна, – Эрика смутилась. Она тут все подозревала Лестера в коварстве, а он старался для нее и волновался о ней.
– Заботиться о тебе приятно. Сплошное удовольствие, – заверил Лестер, а потом велел по громкофону подать завтрак на двоих к нему в спальню.
Управились слуги стремительно: Эрика едва успела усесться поудобнее, с помощью Лестера, который заботливо обкладывал ее подушками, чтобы ей было удобнее. Сегодня еду подвала не знакомая Эрике со вчерашнего дня Мидж, а совсем молоденькая горничная, с длинным острым носиком и неловко заколотым чепцом, который из-за этого слегка сбивался набок. Она ввезла в комнату серебристую тележку, уставленную едой, и остановилась, ожидая дальнейших указаний.
– Можешь идти, Рита, благодарю, – сказал Лестер, видимо, желавший, как и вчера, поскорее снова остаться наедине с Эрикой.
– Да, ваше… м… сиятельство. Конечно, ваше сиятельство, граф… Тенланд, да, – запинаясь, протараторила она, заметно покраснев. Торопливо раскланялась, поправила чепец, отчего он съехал набок только сильнее, и еще торопливее скрылась в коридоре, затворив за собой дверь.
– Рита – дочь моего конюха, я ей не могу отказать в месте, хотя она все время смущается и что-нибудь путает, – пояснил Лестер, едва она скрылась за дверью.
А потом встал и подкатил тележку к кровати, достал с ее нижней полочки столик на кротких ножках и принялся расставлять на нем еду.
– Бедняжка, трудно быть такой неловкой, – посочувствовала Эрика, а потом похвалила Лестера: – Очень щедро с твоей стороны давать ей работу и заботиться о своих людях.
В голове тем временем било набатом: «Все-таки мошенник! Мошенник! И никакой он не граф!» Через этот шум, стоящий в голове Эрика едва смогла додуматься до мысли, что все же девица действительно могла быть неловкой, а не путаться в титуле своего хозяина от того что он называется не тем, кем является.
– Я думаю, неловкость со временем пройдет. А ее отец служит моей семье уже пятое поколение, Рита, соответственно, шестое. Это почти родственные отношения, – Лестер, похоже, не заметил ее волнения, и общался с ней, как ни в чем ни бывало, одновременно намазывая мягким сыром кусочек свежего хлеба. – Вот, держи! За тем, чтобы ты хорошо питалась, я тоже намерен следить внимательно и строго, – сказал он, протянув ей бутерброд, и принялся разливать по чашкам чай.
– Мне приятно, что ты ценишь такие отношения с людьми, – искренне сказала Эрика, но притом подумала, что тем более мало шансов, что девица будет что-то путать, если она привыкла к его титулу с рождения.
– Ну, в целом, я предпочитаю с людьми ладить, невзирая на свою бесцеремонную натуру, – смущенно потерев свой выразительный злодейский нос, ответил Лестер и придвинул к ней поближе вазочку с печеньем. – И с твоими дядюшкой и тетушкой намерен поладить тоже. Сейчас поедим – и сяду писать им письмо.
– Я бы, пожалуй, тоже черкнула записку, что я в целом в порядке. А то они будут волноваться! – согласилась с планами Лестера Эрика.
В голове у нее творился кавардак и она думала о том, что наверное странно, когда тебе так откровенно сильно нравится такой натуральный злодей, как Лестер. Он был хам, мошенник и обманщик, не гнушался похищением девиц и, несмотря на это все, Эрика понимала, что правда хочет за него замуж, и если не умрет и это надолго – хочет тоже. С ним наверняка будет весело. Но мог бы ей врать поменьше! Ее вполне бы устроил Лестер и не будь он граф. Но вот кто он на самом деле – это вопрос!
Лестер, между тем, сознаваться во вранье, разумеется, не собирался вовсе. И продолжил говорить с ней так же беззаботно и воодушевленно:
– Конечно, мое сокровище! Пойдем вместе в мой кабинет, заодно покажу тебе письмо для дядюшки.
Покуда говорил, он намазывал второй бутерброд. По всему, вознамерившись взяться за питание Эрики всерьез. Так что к концу завтрака она ощущала себя очень сытой, с его уговорами и постоянным подсовыванием ей новой еды. А Лестер продолжил вести себя, как Лестер, и, когда она умылась и оделась, отнес ее в кабинет на руках. Усадил там в кресло напротив своего стола, выдал письменный прибор, уселся за стол сам, открыл верхний ящик, глянул в него, очень торопливо закрыл и открыл следующий. Оттуда он извлек новенькую ручку-самописку, Эрика такие только на картинках видела, и взялся за письмо. Он управился с ним быстро и придвинул к ней лист, исписанный мелким, торопливым и затейливым почерком:
«Многоуважаемый маркиз!
Спешу утешить вас и принести добрую весть: ваша племянница, мисс Эрика Гринмарк, находится у меня, в целости и безопасности. Я обнаружил ее сегодня в охотничьем домике в лесу, на своих землях, и она рассказала мне, что вчера ночью была похищена из вашего поместья коварным злодеем. По счастью, мисс Гринмарк практически не пострадала, однако пережила не самые приятные часы этой ночью. Посему я почел за лучшее пока что дать ей прийти в себя в моем доме, под присмотром моих заботливых и внимательных слуг. Сам же немедля поспешу к вам, чтобы поведать подробности этого происшествия при личной встрече.
С искренним почтением, граф Тенланд».
Это было очень хорошее письмо и скорость, с которой Лестер его написал, выдавала привычку к обширной переписке. Впрочем, это ни о чем таком подозрительном не говорило и Эрика, отбросив лишние мысли, попросила новую для себя ручку попробовать, и с удовольствием черкнула и свою записку. После чего письмо магической почтой отправилось к дяде. А потом и Лестер заспешил туда же, оставляя Эрику в ее сомнениях и подозрениях, которые она, впрочем, успешно приглушила, найдя пару новых для себя романов с убийствами в его библиотеке.
Лестер очень волновался перед разговор с маркизом. И к тому же ощущал себя неловко оттого, что скрывает от Эрики, кто он такой. Сам же и велел слугам называть его «графом Тенландом», а потом сам же и распереживался из-за происшествия с Ритой. Но ему попросту не хотелось сознаваться так же скомкано и торопливо, как он вчера сделал Эрике предложение. Нет, в этот раз он постарается, чтобы все прошло по плану: сообщит своему правящему семейству, попросит прислать кольцо – и в новогоднюю ночь сделает ей предложение уже как следует, заодно сообщив, что она станет принцессой. Под елкой, красиво и торжественно. И свататься к дядюшке поедет уже после этого, чтобы не скрывать своего происхождения. Оное происхождение, как Лестер считал, должно стать изрядным козырем: за графа маркиз Гринмаркский племянницу, может, и не отдал бы, а вот с королевской фамилией породниться точно не откажется. Заодно у дядюшки не будет повода считать, что Лестер слишком поспешен. Нескольких дней, проведенных в одном доме с девицей, вполне достаточно, чтобы возжелать на ней жениться.
Во всех этих мыслях Лестер сам не заметил, как коляска подъехала к поместью маркиза. Но едва она остановилась, как он поспешил внутрь, чтобы наткнуться на изрядную драму. Маркиза Гринмаркская, тетушка Эрики, бросилась к нему прямо у порога, причитая:
– Граф, умоляю, скажите, что с Эрикой! Что с моей девочкой?.. Ах, она так слаба здоровьем! Каково ей было такое пережить?!
За спиной маркизы, у стены, старая служанка промакнула глаза платочком, стоящая тут же горничная нервно теребила передник. Один только маркиз возвышался над взволнованными женщинами, как неколебимая и невозмутимая скала.
– Не волнуйтесь, маркиза, она в порядке! По счастью, я успел вовремя. И ничего дурного не произошло, – поспешил утешить свою будущую родственницу Лестер.
Он совершенно не ожидал, что услышав это баронесса, с возгласом: «Ах, наш спаситель, без вас бы мы пропали!» – кинется ему на шею и примется орошать плечо слезами. Лестеру даже совестно стало, что он заставил бедную женщину так сильно убиваться.
– Я вовсе не готова потерять нашу девочку сейчас! Вы не представляете, сколько мы пережили за эту ночь! – продолжила восклицать баронесса, заставляя его стыдиться еще больше. Хотя, разумеется, он спасал Эрике жизнь – это как раз была чистая правда, но все равно ситуация выходила изрядно неловкая.
– Ну будет тебе уже! – с этими словами барон, как Лестеру показалось, довольно ревниво снял жену с его шеи и приказал служанке: – Селин, что ты мнешься, дай хозяйке успокоительных капель! А мы с графом пообщаемся по-мужски, в моем кабинете.
Лестер устремился за ним с радостью, оставив маркизу переживать в обществе служанок. В кабинете маркиз, едва Лестер уселся в кресло, строго и серьезно потребовал:
– Рассказывайте подробно, что произошло!
– Я совершал утреннюю прогулку по лесу, верхом, как делаю постоянно – так велел мне врач для укрепления здоровья, – принялся проникновенно врать Лестер. – И благослови небеса мою привычку съезжать с главной дороги в сторону, на лесные тропки! Я часто проезжаю мимо этого охотничьего домика, он довольно живописен. И вот, разглядывая его, как обычно, я обратил внимание, что с козырька над дверью слетел почти весь снег. Значит, по всему, дверь открывали, хлопали ей – вот он и осыпался. Я решил, что это какой-нибудь одинокий охотник на куропаток и подъехал, чтобы поприветствовать его. Но вместо охотника нашел в домике вашу племянницу! Связанной и беспомощной, у почти прогоревшего очага. Разумеется, я немедля забрал ее оттуда и поскакал с ней прочь, к своему дому.
– Но кто этот негодяй, совершивший столь дерзкое похищение? Прямо из дому, полного людей? Вы его не нашли? Или его следов, чтобы мы его обнаружили и достойно наказали? – возмущенно спросил маркиз.
«Ох, лучше бы вам никогда не узнать, кто этот ужасный тип, драгоценный маркиз!» – подумал Лестер, а потом выразительно вздохнул и развел руками:
– Увы, ваша светлость! У мисс Гринмарк были завязаны глаза, она не видела негодяя. А его следы за ночь совершенно замело снегопадом. Я оставил своего человека дежурить там, в домике. Но, боюсь, после моего коня и моего слуги следы вторжения слишком заметны: мы спугнем его, когда он вернется.
Однако, это было даже романтично: таинственный похититель, который никогда не будет найден. Лестер надеялся, что кому-нибудь придет в голову написать по этому поводу роман. Ему было бы приятно стать героем романа. Даже двумя героями, ведь на самом деле это он похитил Эрику.
– Но каков наглец! Попробуйте все же его выследить, граф! Раз он в дом пробрался, то, может и в охотничий домик попытается? Или к вам? И почему он привязался к бедняжке Эрике? Как трудно представить мотивы такого человека! – барон принялся крутить в руке пресс-папье из стекла, будто примеряясь как удобнее размозжить им злодею голову, так что Лестер невольно поежился.
