Текст книги "В омуте страстей (СИ)"
Автор книги: Елена Бурунова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
ГЛАВА 5
Осада длилась уже больше недели. Пушки московитов не переставали палить по городским стенам. На самих стенах польские рыцари – гусары и наёмники отбивали по несколько попыток завладеть городом. Откуда у царя так много людей? Не уж-то и вправду всю Московию привёл, раз людишек служивых не жалеет. Думали защитники Полоцка. Хуже стала, когда неприятель подкопался под стены и взорвал бочки с порохом. Часть стены выгорела, открыв врагу, считай двери в город. Этот участок пришлось защищать неистово от полчищ стрельцов и татар. Гетман Радзивилл всё никак не приходил на подмогу. Неужели, посланные к нему гонцы были перехвачены казаками.
Под неутихающий ни на минуту бой воевода собрал совет. Чуть одаль от стен города в городской ратуше. Там хоть и слышны залпы пушек, но их ядра сюда не долетают.
– Что делать будем, паны? – с поникшей головой сидел воевода Полоцка.
Он только что узнал о пленении двух его гонцов. Третьему удалось бежать от татар, но в другую сторону. Обратно, в Полоцк.
– Помощи ждать, уже нет сил. Людей жалко. Милости у московского царя просить надо, – предложил епископ Арсений.
– Тебе, как человеку божьему только о милости и думать! – воскликнул, вставая Андрес Гессе. – От дьявола милости не жди! Мы до последнего биться будем.
– А, толку биться? Я упрошу царя пожалеть полочан. Он же христианин! – не унимался полоцкий епископ.
– У магометанина больше сострадания, чем у царя Московии, – вмешался в спор Гарислав Давыдыч. – Город сдавать не будем. Пока есть шанс выстоять, надо сражаться.
Не все разделяли мнение кастеляна Туравца. Виленский воеводич Ян Глебович, встал на сторону епископа.
– Ещё несколько дней и от города камня на камне не останется. Не будем злить зверя. Показали норов и буде.
– Запасы тают, – наконец-то поднял голову воевода. – Наши схроны с хлебом нашли. Не войско царя захватит город, раньше голод придёт. Сами к нему бросимся. Хлеба просить.
Станислав Давойна корил себя за оплошность с крестьянами. Надо было друга послушать. Не отправлять людишек прямиком в лапы царю. Они не только запасы хлеба сдали, так и подкоп помогали копать.
– Нам держаться надо! – опять закричал капитан наёмников.
– Что же ты пан Андрес так за чужой город радеешь? Погибнешь, денег не заплатят, – позлорадствовал воеводич Ян Глебович.
– Я этому городу присягал. И не в золоте дело, а в чести! – гордо выпрямился пан Гессе, посмотрев на пана Глебовича.
И понеслось. Заругались. Заспорили. Чуть в волосы себе не вцепились паны, выясняя, кто прав и смел. Их крики уже стали заглушать грохот орудий. Не участвовали в брани только два старинных друга Гарислав и Станислав. Они безучастно наблюдали за вознею благородной шляхты, забывшей в одночасье о своём происхождении. Как базарные бабы вели себя. Первым не выдержал пан Давойна. Стукнув с размаху кулаком по дубовому столу, крикнул:
– А ну, молчать!
И все, оглянувшись, уставились на воеводу.
– Как псы за кость схватились и лаете! Я вас позвал, думая советы дельные услышать. Ничего не услышал. Споры только! Я сам буду решать, что с городом делать. Сдавать или оборонять! – Станислав Давойна, глубоко дыша, перевёл взгляд с панов на друга. – А, ты, что скажешь, пан Азинский? Тебя хочу послушать, прежде, чем решу.
Верный друг Гарислав встал и отошёл к окну. Задумчиво посмотрел на город. Всё в дыму и гари. Люди с ушатами бегают пожары тушат, чтобы не перекинулись на другие дома. Несколько дней и ночей полочане не спят толком. Все в обороне участвуют от мала до велика. Даже всегда, стоящие в стороне евреи с помощью бегают. Им, царь Москвы, что семь бед библейских. Не понаслышке знают о кровожадности Ивана Грозного. С московских земель целыми общинами бежали, когда сын Василия третьего на престол взошел. Ну, да ладно. Не спят, так не спят. Не страшно. А вот, есть скоро нечего будет. Это проблема. Народа много. Очень много. И бестолкового. Раньше численность имела значение. Теперь же, в таком тяжёлом положении от лишних ртов надо избавляться. За городскими оборонительными стенами одиннадцать тысяч крестьян. Одиннадцать тысяч! С округи прибежали прятаться от разгула царёва войска. А те гуляют, что по кровавой реке плавают. Земли плодородные опустошили. Деревни пожгли. Людишек вырезали. Не щадят никого. Кем-то надо жертвовать. Вот одиннадцать тысяч в жертву и принесём. Всех рубить, устанут. Кого-нибудь и помилуют.
– Надо к замку отходить. Там стены покрепче, – посоветовал кастелян Туровца. – И защищать его легче будет. Не так обширен. Дай бог, дождёмся твоего родственничка.
– А люди? – нерешительно спросил воевода. – Всем в замке места не хватит.
– А ты не обо всех думай, Станислав. О городе. Кто успеет, тот и выживет, – хладнокровно подписался под чужими жизнями кастелян.
Так совет и закончился. Воевода приказал оставить острог с посадами и отойти к замку. Но, опять отличился, совершив вторую самую роковую ошибку. По его приказу подожгли острог. Весь город окутал густой чёрный дым. Вражеское войско быстренько воспользовалось таким дармовым шансом. Перетащили пушки за городскую стену и принялись вплотную палить по замку.
ГЛАВА 6
Кастелян Туровца уже знал, что город не устоит. Ошибок было сделано много. Теперь ещё и пушки в самые ворота стучатся. Вот-вот и непрошеные гости войдут. О своей дочери суровый пан не забывал не на миг. Её с пасынками одну из первых в замок отправил. Перечила дочка. Не хотела уходить из дома без платьев и украшений. Хорошо, что старая ведьма Ижбета поддержала его. Вот от кого, а от неё помощи он не ожидал.
Сейчас спускаясь в подземелье с факелом в руках, любящий отец вёл за собою дочь. Лабиринты городского подземелья последний шанс спастись Янине.
– Вот пришли, – сообщил отец и открыл ржавую от времени дверь. – Идём.
Янина спокойно проследовала за отцом в темноту. Этот туннель она хорошо помнила. Ещё детьми с Богданом играли здесь. А дальше, налево, будет галерея из кирпичной старинной кладки с высокими сводами. Ещё немного и ниша в стене. В ней один кирпич выпал. Они с Богданом спрятали там два серебряных колечка. Наивные дети, мечтали надеть эти кольца в день своей свадьбы.
Подземная река разлилась в этом году. Хоть, и февраль, а воды много. Пришлось идти на носочках, поднимая подол платья. Один отец, не глядя под ноги, шлёпал по воде. Дойдя до маленькой уже знакомой ниши, кастелян остановился.
– Вот, здесь переждёте пиры Валтасара, – сказал Гарислав Давыдыч. – Ты, дорогу запомнила?
– Я её и раньше знала, – оглядываясь по сторонам, призналась пани. – С Богданом здесь бегала.
Вот отругать сейчас за побегушки по подвалам и подземельям непослушную дочь. Ай, да ладно! Прошлое уже.
– Полоцк падёт, милая, – вздыхая, сказал отец. – Они ворвутся в город, и храни тебя господь, не попадаться им на пути. Бегите сюда. Двери заприте за собою и тихо сидите. Дней пять не меньше. Потом переоденься в мужское. Бабой нынче опасно быть, – Гарислав посмотрел на дочку. Ну, и на мужика не похожа. В платье мужском и то возжелают. – Идите вдоль подземной реки. Она выводит …
– Я знаю, куда речка приведёт, – перебила отца Янина. – К западной стене города.
Смышленая. Видно, с этим щенком безродным всё оббегала. Жаль, не прибил наглеца тогда. Чем ещё они в этих подземельях занимались?
– В бочке еда и вода, – Станислав указал, факелом в дальний угол. – На бочке одежда для тебя. Как уходить будите, переоденешься.
– Я поняла папа, – молодая княгиня, обняла отца. – А ты когда к нам присоединишься?
– Если жив останусь. В лагере Радзивилла найду тебя, – отец обнял дочь сильнее и поцеловал русые волосы. – Найду. Только сами дойдите. Не по дорогам идите, а троп держитесь лесных. Старая нянька твоя тропки знает. Всё по ним за травками бегала. Строго на запад, запоминай, доченька. Там лагерем стал наш гетман.
Что Радзивилл лагерем стоит и на врага не решается напасть, кастелян Туровца вчера узнал. К ним в руки попался стрелец. Залез на стену, но не убили в пылу сражения. Допросить решили. Лучше бы не знали правды. Такая, правда убила надежду на спасение. Гетман свои три тысячи на заклание Московскому царю не приведёт.
ГЛАВА 7
Бежать к спасительному подземелью пани с домочадцами пришлось в полной суматохе. Вражеские солдаты ворвались в город и такое началось. Боже, за что на наши головы наслал кару свою в лице тирана – азиата. Для Литвинов, считавших себя частью европейской культуры, грозный восточный сосед был азиатом. Почти, что магометанин.
Сбегая по ступенькам, Янине пришлось самой выстрелить в преследующего их татарина. Размахивая саблей, он ринулся в узкий коридор замкового подвала. Дочь кастеляна впервые сама испытала подаренный мушкет. Отлично стреляет! Наповал! Восхищаться оружием не пришлось долго, в любую минуту за этим могут прибежать и другие. Пани втолкала в открытые двери воющую няньку с Машей на руках. Слава богу, пасынка не пришлось заставлять в темноту идти. Сам побежал.
Ржавые двери закрыли на засов. Ярослав Алексеевич, хоть и мальчишка ещё, но посильнее своей мачехи оказался. Только добравшись до ниши, Янина вздохнула с облегчением. Можно, сказать спасены. Она села на бочку, а мушкет положила к себе на колени. От греха подальше. Пасынок всё косился на оружие. Возьмёт ещё и бросится мстить царю. А там, в городе, уже не бой, а резня настоящая. Московиты гуляют.
– Страшно, ой, как страшно, – усаживаясь в углу возле бочки, сказала Ижбета.
На колени к ней забралась Маша. Воспитанница тряслась всем телом. На её короткую жизнь такого ещё не было. Когда опричники в их имение ворвались, мать успела дочку с сыном спрятать у крестьян. Всю осаду падчерица не слазила с рук. То у няньки сидела, то к мачехе бежала, ища защиты от страшного грохота. Вот сейчас, видя, как мачеха расстроена Маша, решила поискать успокоения у Ижбеты.
– Ничего не страшно! – подал голос храбрец пасынок. – Если пани Янина, мне мушкет даст, я заставлю их восвояси удалиться.
– Да, ты что! – всплеснула руками мачеха. – От тебя побегут, что ли?
– Да! – похвастался Ярослав.
– А мушкет пустой. Ни пороха, ни пуль, – разочаровала его Янина.
– Ты собою не взяла? Как? – разозлился мститель. – Зачем теперь мушкет! Какой с него прок. Рогатиной и то больше поубиваешь, чем им.
Расстроился княжич. Отвернулся от глупой незапасливой пани. Ну, вот женщина и всё. Что с неё возьмёшь? А если найдут их в подземельях, как обороняться. Мушкетом махать. Хорошо, что он об этом подумал. На поясе Ярослава Алексеевича висела сабля. Как все мальчишки того времени к пятнадцати годам, он сносно фехтовал. Сам кастелян учил. Отец мачехи хороший мужик. Жаль, дочка у него умом слабовата. Пасынок стоял у самого края с подземной рекою и водил носом сапожка по воде. Там воины за Полоцк бьются, а он, как трус отсиживается в укрытии. Ну, и кто он теперь? Дед Гарислав кровь проливает. Старый мужчина саблей без устали машет, а сын князя с бабами сидит. Вот позорище! Как отцу в глаза смотреть будет Ярослав. Пнул со злости камень княжич. Булыжник с эхом покатился по мощеному подземелью. Сам от неожиданности вздрогнул Ярослав.
– Ты, что делаешь? – прошипела злая мачеха. – Над нами город. Знаешь, как из сливных ям тебя слышно.
– Да, я тихонько, – зашептал в ответ, испугавшись, отрок.
Янина хотела ещё поругать пасынка, как по коридору, словно ветер, летели стоны и вопли. Они сливались в один страшный гул. Прислушавшись в этот предсмертный зов полочан, у дочери кастеляна замерло сердца. Маша захныкала, уткнувшись в няньку.
– Тише, милая. Это ветер гуляет, – попыталась успокоить воспитанницу, не меньше напуганная Ижбета. – Ветер… это ветер.
Только это был не ветер. Войско царя Ивана Грозного разоряло город. Их сабли кромсали людей без разбору, кто под руку попался. Насиловали, убивали, жгли. Полочане пытались спастись от неистовой жестокости московитов в домах. Даже крепкие двери каменных домов были для завоевателей не преградой. Разбивая дубовые толстые доски, стрельцы врывались. Вытаскивая хозяев на улицу, резали. Кровь, как дождевая река, текла по сливам в подземелье. Вскоре вода в подземной реке окрасилась в цвет войны.
Княжич стоял не подвижно, смотря на медленное течение. Ему, как и женщинам, было страшно от звуков, доносившихся с города. Желание мстить больше не посещало Ярослава Алексеевича. Идти к женщинам в нишу, он не хотел. Вдруг мачеха заметит побледневшее лицо и посмеётся над ним. Он не трус. Просто страшно. Очень страшно. Если один звук внушал такой дикий ужас, то во что повергнет вид.
Что-то холодное и липкое капнуло княжичу на лоб. Потом на нос. Он стёр с лица липкие капли и посмотрел. В тусклом свете факела, сын князя увидел красные пальцы. Мгновение он не мог сообразить что, это такое. И только, когда на него упало ещё несколько капель, он понял. Это кровь. Она просачивается сквозь мощёные улицы Полоцка, и каплями дождя падает со сводчатого потолка.
Янина сразу заметила неладное с пасынком. Мальчишка резко стал растирать что-то по лицу. Отступился и упал в реку. От его крика, будто зазвенели многовековые стены. Эхо тысячами слов пролетело по всем галереям подземелья. Мачеха бросилась к пасынку.
– Замочи! – шёпотом кричала она.
Мальчика заткнулся, но эхо, порождённое им, ещё долго гуляло по подземелью. Ухватившись за барахтающегося в реке княжича, дочь кастеляна потянула его на себя. Мгновение и Ярослав сидел на каменном полу. Скрючился от холода. У недавнего храбреца зуб на зуб не попадал. Янина взяла мужскую одежду, предназначавшуюся для её маскарада, и подала мальчишке.
– На. Переоденься, замерзнешь.
– Нннеееетттт, – заикаясь, он отвернулся от мачехи.
– Я сказала, переодевайся! – уже приказала мачеха, бросив на него вещи.
Гордый княжич собрал брошенные в лицо одежды.
– А ты отвернись, – пропищал пасынок, уставившейся на него жене отца.
– Тоже мне скромный, – фыркнула Янина и отвернулась.
Недолго она пялилась на угол, где сидели нянька с Дашей. Когда возле её упал камзол пасынка, пани обернулась. Ярослав стоял спиною и не видел, что за ним наблюдают. Стаскивая одну вещь за другой, отрок предстал абсолютно голый перед голодными очами мачехи. Как же давно у неё не было мужчины, что она мальчишкой любуется. Сама себя пристыдила пани Янина, но взора от юного тела не отвела. А её пасынок подаёт надежды в будущем быть красивым мужчиной. Вытянется ещё и возмужает. По-детски гладкую спину сегодня, лет через пять украсят шрамы не только от сабель врагов. Да и лицом он тоже удался. Кареглазенький, чёрнобровенький, губастенький. Ну, жуть красивый будет. Ах, вздохнула пани, жаль, что он её пасынок. С ним согрешишь и сразу в Ад. Не отмолишься.
Княжич оделся. Когда повернулся, его глаза встретились с серыми глазами мачехи. Такой интерес женщины к нему, заставил невинного юношу покраснеть. Да, не точно покраснеть. Его всего бросило в жар. Согрелся. А всего минуту назад стучал зубами от холода.
– Ты, что смотришь? – настороженно спросил княжич.
– Я же, считай, мать тебе. Что и посмотреть не могу? – бесстыдно улыбнулась мачеха. – И чего я там не видела?
– Я отцу про тебя расскажу, – бросило угрозу юное творенье.
– Ага, расскажи, как перед его женой голышом стоял, – ответила угрозой на угрозу пани.
Пасынок потупил взгляд. Впервые ничего не смог ответить мачехе. Собрал мокрую одежду. Сначала хотел возле факела повесить и подсушить. Но, материал впитал в себя кровь из реки. Пани стирать не будет. Старая нянька тоже. Пришлось выбросить в воду. Надувшись, как сыч, сын князя сел в противоположном углу от жены своего отца. На бесстыжую дочь кастеляна Туровца, юноша старался не смотреть. А она, напротив, поняв, чем теперь можно шантажировать почти сыночка, глаз с него не сводила.
Янина посматривала на юного княжича, а сама вспоминала любимого. Ведь, именно в этих подземельях тогда они были не старше Ярослава. Как же любили они друг друга. Весь мир принадлежал только им в этих сырых мрачных подземельях. Богдан воспитанник двоюродного деда завладел сердцем панночки раз и навсегда. Если бы не амбиции кастеляна Туровца быть им мужем и женой.
Тот злополучный день пани Янина помнила хорошо. Отец, редко навещавший единственную дочь, вдруг приехал посреди года. Довольно сообщил, что жениха нашёл богатого и знатного. Магнат Жолевский ждёт не дождётся свою юную невесту в Кракове. Вещи принялись грузить сразу. Отец не хотел упустить такого зятя. Дочери не дал опомниться, как карета готова была. Дорога скатертью ложилась на их пути. Без задержек добрались до замка Жолевского под столицей Короны. Весь свадебный день проплакала Янина. Любимого Богдана уже не надеялась, увидеть в своей жизни. Но, судьбы свои планы. Не прошло года после свадьбы, а к молодожёнам приехал дядя отца и с воспитанником. И жизнь снова заиграла красками. Обводить вокруг пальца старого супруга и венценосного любовника им легко удавалось. Несколько лет Янина и Богдан жили надеждой обвенчаться. И когда их счастье вот-вот должно было сбыться, всё рухнуло в одночасье. Один час уничтожил года ожидания. Янина молодая вдова. Король начал охладевать к любовнице, приметив другую юную особу. Дедушка отписывает Богдану земли. Ну, не сказка, ли? Жаль, что сказкам нет места в реальном мире. Проклятый московит спасает короля! Короля спасает, а Янину губит.
Утирая выступившие слёзы, дочь кастеляна поднялась. Витая в прошлом она не заметила, как факел почти потух. Стоны всё ещё летали в подземельях, но не так уже слышны. Нянька Ижбета спала, обняв Машу. Пасынок тоже уснул сидя в углу. Одной пани не спалось. Просунув руку в пустоту их детского тайника, она достала колечки. Развязав узелок, опять прослезилась. Надо же десять лет прошло. А ощущение, словно, вчера в руках держала. Потемнело немного серебро. Янина потерла об рукав платья колечко. Оно опять засеяло в потухающих лучах факела. И впору до сих пор. Теперь уже слезы реками потекли по щёкам.
«Где же, ты? В каких землях, любимый мой?», – думала пани Янина.
ГЛАВА 8
Царёво войско на славу погуляло в Полоцке.
Московский царь обещал всем, кто сдастся на его милость свободу и не разграбление имущества. Полочане поверили и сдались на милость. Но, помиловал царь только рыцарей Короны из польской шляхты. Им даровал шубы соболиные и отправил к Жигимунту Августу. А вот, литвинам пришлось сполна узнать, как милостив царь Московии. Всех евреев по его приказу согнали на лёд Двины и утопили. Топили не жалея ни малого ни старого. Полочан грабили, жгли, насиловали. Тысячи жителей Полоцкой земли по морозу погнали в Москву. Кого ждали темницы, а кого участь холопов бояр.
Когда натешилось войско, за казнь принялся сам царь. Не присягнувших ему, карали по-зверски. Особенно, досталось последним защитникам Полоцкой твердыни. Несколько рыцарей Короны и литовская шляхта не захотела сдаваться в руки кровожадного царя. Закрывшись в маленькой крепости, они отбивались ещё несколько дней. Силы в этом последней бою были не равны. Израненных и измождённых героев захватили царёвы воины. Среди этих пленных был и кастелян Туровца. Раненый Гарислав Давыдыч ждал своей очереди на плаху. Опёршись о плечо Андреса Гессе, спокойно взирал на работающего палача.
– Вот и Семеон Альгердыч богу душу отдал, – сказал, перекрестившись, шляхтич.
– Добрый был человек, – согласился Андрес. – Устал палач. Рубит слабо.
– Да, – тяжело вздохнул кастелян. – Пока до нас дойдёт совсем ослабнет. Того гляди голову не сразу сшибёт.
– Как не устать, когда с рассвета машет. Вон, смотри, – указал наёмник на мощёные камни под плахой. – Кровь уже рекою льётся. Так и море кровавое на месте Полоцка будет.
– А ты на море бывал? – спросил Гарислав Давыдыч просто так.
– Бывал. Красиво море. Бескрайнее … – тоскливо сказал Андрес.
Кастелян Туровца тоже видел море. Несколько лет назад ездил с посольством в Рим. Дочь с ним просилась. Не взял, а теперь вот жалеет. Жалеет ещё и что отцом был плохим. Всё замуж и замуж по расчёту выдавал, а надо было по любви. Может, и внуки уже были. Хоть умирать не страшно было бы. Всё-таки кого-то после себя оставил. А теперь вот иди, голову сложи под топором палача. В этой голове мыслей тысяча. Все, как дочка до лагеря Радзивилла доберётся. Одна с детьми и старой бабкой. На земле Литвы не спокойно. Московиты без опаски по его родине гуляют, да непотребства чинят. Того гляди дочь на таких удальцов без Бога в голове нарвётся. Пока кастелян в плену был, чего только не насмотрелся. Тоже мне православные! Храмы и церкви пожгли. Ничего святого.
– Ты почему на службу к царю не перешёл? – вдруг спросил кастелян.
Много наёмников присягнуло победителю. Им – то всё равно, кто золотом платить будет. Наёмник и есть наёмник. Свой клинок подороже продал и живи дальше. Да, и литовские шляхтичи на колени попадали перед чужим царём. Жить захотелось. Таких гордых, как Гарислав тоже немало. Но, наёмник один.
– Для меня честь дороже золота, – выпятив грудь, признался капитан наёмников.
Честь? Усмехнулся кастелян. Прижинился чужеземец на Полочине. Жена красавица литвинка и детишки. Об их судьбе Андрес ничего не знал. Не успел, как кастелян спрятать понадёжнее родных. Вот и быстрей хочет душу богу отдать, чтоб там с ними встретиться. Надежда, что семья Гессе спаслась в разгуле царёва войска мизерная.
– Здрав будь, Гарислав Давыдыч!
Кастелян Туровца вздрогнул от неожиданности. Вот кого-кого, а этого человека он вообще не ожидал увидеть в последние минуты жизни. Жив щенок безродный. Хотя, что с таким проходимцем станется. Везде прибьется и жить будет.
– Да и ты, как я погляжу, не хвораешь, – процедил сквозь зубы Гарислав Давыдыч. – А вот, мне уже и не поздоровится.
Возмужал Богдан. Усики отрастил, чуб выбрил. Ну, как настоящий казак с Окраины. А глаза недобро смотрят на кастеляна. Помнит шельмец, как убегал от пуль с мушкета пана Азинского.
– Так вижу, что не за благословением в церкви стоишь, – подходя ближе, сказал Богдан.
– Что же, ты, с врагом пришёл мстить за доброту? – зло посмотрел на предателя пан Азинский. – Тебя, щенка неблагодарного, мой дядька, как сына растил. Полоцк тебе городом родным был. Эх, ты!
Пристыдить за предательство хотел Гасислав Давыдыч не состоявшегося зятя. Только молодой казак стоял ухмыляясь. Кому-кому, а старому кастеляну нечего учить благородству. Сам не без греха.
– Я с атаманом своим пришёл, а он с царём. И не тебе меня ругать, – оправдался казак.
– Ну, так я и поверил. Пришёл мстить мне зато, что дядьке глаза на правду открыл. Ты же позором нас Азинских покрыл! Дочь мою совратил и обманом жениться на ней хотел. Змею мой дядька на груди пригрел. Царство ему небесное, – и перекрестился Гарислав Давыдыч.
– Так помер воспитатель мой? – погрустнев, спросил Богдан.
Первым делом, когда войско в город ворвалось, молодой казак бросился к дому старого пана Азинского. Надеялся, спасти от своих же товарищей жизнь опекуна. Но, дом был пуст. Тогда Богдан принялся искать пана среди убитых и пленных. Икал несколько дней и нашёл пана Азинского, но другого. Того, которого видеть никогда не желал. Да, и спрашивать с него за обиду уже и не хотелось. Вдоволь кровушки насмотрелся Богдан. И к тому же, Гарислав Давыдыч отец Янины. Не будь его, не было бы и такой красавицы, пленившей навсегда сердце казака.
– Помер. Схоронили ещё за месяц до войны, – со вздохом сказал кастелян. – Радуйся. Нет больше твоих врагов. И меня сейчас казнят. Смотреть – то будешь?
Богдан поднял глаза на кастеляна Туровца. На что смотреть, как старому человеку голову отрубят. Нет. Не будет. Насмотрелся уже. Жалко стало отца любимой. Раненый. Чуть стоит, а держится как? Гордо! И страха в нём нет перед участью своей незавидной. Трусов в роду панов Азинских никогда не было. Хитрецов, лжецов, коварных этих хоть отбавляй. А трусов нет.
– Что мне радоваться, Гарислав Давыдыч? Смерти тебе я не желал. Даже если бы в бою встретились, моя рука саблю на тебя не подняла, – признался Богдан.
– А что, так? Воин и врагов не бьёшь? Я бы не жалел тебя, – сказал племянник Франциска Семеоныча.
– Право твоё, пан, было бы. Убивать меня или миловать в бою. А я отца Янины убить не смог бы и на казнь смотреть не буду, – опустил голову казак.
– А что так? – не унимался недоверчивый пан.
– Люблю я твою дочь ,и любить буду, – не поднимая глаз, признался Богдан.
Стоящего впереди пана Льва Хрестеня потянул на плаху стрелец. Скоро и за Гариславам Давыдычем придёт слуга царёв. Времени мало. Ох, как мало осталось пожить на этом свете. Дурное дело не хитрое. Раз и головы нет. Быстро.
Пан Азинский посмотрел на поникшего Богдана. Может, сам господь его сюда привёл, чтобы Янину спасти. Самой дочке с пасынками до лагеря Радзивилла нелегко будет добраться. Провожатый нужен. А чем влюблённый Богдан не провожатый. Проведет и защитит кровиночку его. Доченьку Янину. Помирать под топором палача спокойней будет отцу.
– А Янину увидеть хочешь? – спросил пан.
Казак поднял голову. Глаза загорелись. Грудь задышала тяжело. Не уж-то, Гарислав Давыдыч издевается над ним. Как не хочет? Хочет. Ещё как хочется увидеть любимую Яниночку. Свет его очей.
– Хочу! – твёрдо сказал Богдан.
– Так здесь она, – огорошил его пан.
Радость на лице сменилась мгновенно негодованием. Сума что ли сошёл старый пан. Дочку в такое не спокойное время, считай, на границу приволок. Чем думал Гарислав Давыдыч?!
– Ты – старый пень! Ты хоть знаешь, что здесь с паненками делали? – чуть не заорал на пана Богдан.
Тот выпрямился. Прижимая руку с тряпкой к боку, закрыл рану сильнее. По лицу пробежал отголосок боли. Но, из уст пана не вырвался ни один стон. Только прищурив хитро глаза, отец Янины прошептал:
– Знаю, что с девками творят служивые. Сам не раз города брал. Я Богдан не дурак. Дочку спрятал, – и усмехнулся. – Так спрятал. Никто не найдёт, а ты отыщешь.
– Где она? – уже повелев, спросил казак.
Но, тут руки стрельца потянулись к Гариславы Давыдычу. Схватив пана, стрелец пихнул его вперёд. Богдан встал между стрельцом и отцом любимой. Стрелец зло скривился. Наставил на мятежного казака пищаль. Мол, отойди, а то убью. Богдан даже и не думал отступать. Если его своеволие заметят другие стрельцы, стоять ему на коленях вместе с паном перед палачом.
– Дай нам попрощаться, будь христианином, – попросил пан. – Потом я сам на плаху взойду. Тянуть меня не надо.
– Быстрей только, – опустив пищаль, сказал стрелец.
А чтоб место не пустовало, потащил Андреса Гессе. Наёмник бросил пану:
– До встречи в аду, Гарислав Давыдыч! – и сам пошёл к палачу.
– Сейчас встретимся, Андрес! – отозвался пан Азинский.
Богдан и кастелян Туровца проводили взглядом наёмника ступенек. Смотреть дальше не стали.
– Где Янина? – повторил свой вопрос нетерпеливый влюблённый.
– Там, где вы впервые слюбились, – ответил пан.
В подземелье… Да, молодец кастелян. Так хорошо дочь спрятал. Никто не найдёт среди лабиринтов под Полоцком. Не зная извилистых туннелей подземелья, можно заблудиться. Навсегда остаться во мраке сырых каменных галерей. В последний раз Богдан там был десять лет назад. Вместе с Яниной прятались от вездесущего взора Ижбеты. Столько времени прошло, а дорогу до их тайного места он мог закрытыми глазами найти.
– Ну, пошли, – сказал подходящий к ним стрелец.
Пан Азинский глубоко вдохнул и посмотрел ещё раз на Богдана. Может, и не прав он был. Не щенок алчный воспитанник дядьки. Любит дочь кастеляна. По глазам видно, что любит. Вон, как загорелись чёрные глаза казака.
– Дочку сохрани мою. Не сохранишь, с того света прокляну! – прошептал Богдану пан Азинский.
И когда на плаху всходил гордый кастелян Туровца, крикнул вдогонку Богдану:
– Прокляну, слышишь! Прокляну!
Больше казак ничего не слышал. Только глухой стук топора о колоду. Так закончил свою жизнь хитрый, но гордый кастелян Туровца. Не только хорошими делами прославился, но и самыми мерзкими тоже.
