Текст книги "Сделка (СИ)"

Автор книги: Елена Безрукова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глава 26

Вернулся в кабинет. Позвал Дмитрия. Нужно узнать, что он нашёл в комнате прислуги.

Сел за стол, подняв глаза в ожидании на него:

– Ну, показывай.

Он молча достал из кармана ножны кинжала Елены. От того самого, которым закололи Свободу. Я поджал губы. Значит, всё – таки кто – то из девушек. Жаль, очень жаль.

– Где они были?

– В вещах личных.

– В чьих?

Дмитрий опустил голову, тяжело дыша, и я и заподозрил самое неприятное…

– Отвечай. Честно.

– У Насти, – почти прошептал парень, не поднимая головы.

Я сжал руки в кулаки, еле сдерживая себя, чтобы не придушить её собственноручно. Настя? Как она могла, ведь она так близко к ней! А если она и с Еленой додумается что – то сделать?

– Бегом её сюда, – прорычал я. – И не смей её предупреждать заранее.

Дмитрий понуро поплёлся вниз, пока я пытался хоть немного обуздать свой гнев. Ещё не доказана вина девушки – рано гневаться. Нужно сначала добиться правды.

В дверь постучали, и после моего разрешения, несмело ступая, к столу подошла Настя. Девушка была взволнована и напугана. Очень подозрительно. Вряд ли она знает, что Дмитрий нашёл в ее вещах ножны, ведь я запретил ему говорить с ней об этом.

– Выйди, – сказал парню.

Он, потупив взгляд, ушёл.

– Настя, – обратился я в ней, внимательно наблюдая реакцию. – Как ты думаешь, кто убил Свободу?

– Ох, барин, – всхлипнула тут же девушка. – Откуда же мне знать, что за чудовище покусилось на жизнь хозяйского зверя. Как же можно…

Прищурил глаза, сканируя её. Очень правдоподобно она оплакивает коня. Или просто хорошо играет свою роль.

– А мы нашли вот это, – вытащил я из ящика стола ножны. – Среди твоих вещей. Как они туда попали?

– Что это? – весьма искренне удивилась девушка.

– Ножны. От кинжала, которым ты заколола Свободу.

Настя на миг застыла, а потом упала на ковёр передо мной и заломила ручки:

– Пощадите, барин! Ей – Богу, не я. Не убивала! Я бы не смогла. Я люблю баронессу…

– Чего тогда ты боишься, и почему сейчас волнуешься? Я чувствую твой страх.

Настя подняла испуганные глаза на меня. Она будто бы решала, стоит мне говорить или нет. Она точно, что – то знает. И очень надеюсь, что расскажет по – хорошему сама.

– Отвечай, – с нажимом сказал, не давая времени думать.

– Я… кое – что видела… Просто не хотела говорить при всех….

– Говори сейчас, без никого.

– Я не хотела, барин, чтобы думали, что я доносчица… – опустив снова голову, лепетала сквозь слёзы девушка.

– Сейчас идёт речь о твоей жизни, – я заметил, как перекосило её от страха после этих слов. – Забудь про репутацию и рассказывай. Всё. Я вижу, ты знаешь.

Настя подползла на коленях ещё ближе и захлёбывалась слезами:

– Барин, простите! Всё скажу. Я видела, – сбиваясь, начала она рассказывать путанную историю. – Моя… наша комната со Стешей выходит окнами на конюшню… и баню. Я лежала на кровати. Потом села, опершись о подушки, и стала смотреть в окно. И увидела, как Степанида направилась в конюшню. Через минуту оттуда вышел Илларион и ушёл в дом. Через еще несколько минут вышла и Стеша. Она была… странная, и мне показалось, что у неё руки и одежда в крови. Она зашла в баню. Я решила, что у меня просто лихорадка от температуры и мне примерещилось. Вернулась на кровать, даже задремала. Очнулась в темноте от крика Елены Олеговны. Я тут подбежала к окну и увидела, как Степанида с бельем выскочила из бани и вслед за Илларионом побежала на крик. Она была в другом платье. Чистом…

Я задумчиво потёр подбородок. Такое могло быть. Необходимо позвать Иллариона и выспросить, кто именно его попросил уйти из конюшни. Уверен, что Степанида. Чтобы он ушёл, и она могла убить лошадь, а потом вернуться, и как ни в чем не бывало постирать вещи, на которые попала кровь Свободы. С другой стороны, Настя могла это и выдумать, чтобы спасти себя.

– Судьба твоя ещё не решена, – обратился я к ней. – Ближайшее время ты проведёшь в подвале, пока я не решу, как с тобой поступить. Поняла?

– П-поняла… – пролепетала белая как стена служанка.

– Дмитрий, – позвал я слугу, который тут же тенью возник в дверях.

– Веди в подвал её. Запри.

Настя так и осталась сидеть на коленях передо мной с заплаканным лицом.

– Веди, я сказал, – грозно глянул на Дмитрия.

Он, с тяжёлым сердцем, поднял девушку за руку и повёл вон.

А всё-таки, кажется мне, что это не Настя. Мне нужен совет жены. Она должна чувствовать вину убийцы её друга.

Тут же подобрался и направился к Елене снова. По пути переговорил с Илларионом, и он поведал, что в кухню его отправила именно Стеша. Ещё один балл в пользу вины Стеши. Теперь её судьба зависит от решения Елены.

– Милая, не спишь? – заглянул к ней в спальню.

Она подняла глаза от книги. Начинает отвлекаться, я очень рад. Рядом на кровати спал серый комок, который уже успел и наесться, и напиться после похода к Тамаре в кухню.

– Нет, пытаюсь убежать в мир грёз, – ответила мне она.

Всё ещё бледная, но хотя бы не рыдает и не смотрит в одну точку.

Прошёл по паласу и сел рядом с ней на кровати.

– Я по поводу Свободы. Мы нашли ножны от кинжала в вещах Насти.

– Что? – распахнула удивленные глаза жена. – Это не она. Ей подкинули их.

– Кто? – сощурил я глаза, внимая её словам.

– Стеша. Это она. Я точно знаю. – уверенно ответила Елена.

– Знаешь, я и сам, признаться, думаю на неё – потерев подбородок, задумчиво сказал я. – Но Настя на всякий случай пока посидит в подвале. Не хочу, чтобы она приближалась к тебе. Стеша-то всё равно с кухни не выходит. Тебе она ничем не опасна. Но ты должна решить судьбу виновной. Как ты скажешь – так и сделаю. В доме такого человека я не оставлю.

– Только не убивай. Не стоит отвечать кровью на кровь. Пусть живёт с этим. Только там, где ей будет…, плохо.

Елена говорила твёрдо, сузив глаза. Она горела местью – я никогда её не видела такой. Сколько же ещё красок в палитре характера этой женщины?

– Я продам её. В Сибирь. Пусть работает по-чёрному. Здесь ей было плохо – может быть, там ей понравится больше?

– А продай, – кивнула жена и сверкнула глазами. – Найди хозяина сурового нрава и отдай её.

Она даже улыбнулась хищной улыбкой. Опасная женщина, оказывается. Очень возбуждает. Но я сдержался. Ей сейчас не до моего ноющего без женской ласки тела. Пусть отойдёт.

Раздался стук в дверь.

– Да, – ответил я.

– Барин, вам письмо с гонцом прислали, – Дмитрий, всё ещё очень подавленный, поднёс мне свиток с печатью.

Я взял из его рук бумагу, сорвал печать и пробежал глазами.

– Что ж, – обратился я к жене, сворачивая свиток обратно. – Сейчас мне нужно отъехать на объект. Он близко. Я скоро вернусь, и разберусь со Стешей.

***

Елена.

Виктор покинул дом. А мне до дрожи хотелось поговорить с этой дрянью с глазу на глаз. Хочу услышать признание лично и посмотреть этой твари в глаза.

Спустя час или полтора, я не выдержала больше.

– Дмитрий, – позвала я в дверной проём лакея.

– Да, хозяйка? – мигом поднялся он вверх по лестнице.

– Приведи в подсобку Степаниду. Так, чтобы никто не видел. Не выпускай её, пока я не приду.

– Что вы задумали, барыня? Не было приказа от барона по её душу.

– Просто поговорить. Иди, делай.

Слуга ушёл, а я, нервно расхаживая по комнате, шурша платьем, выждала пять минут и тоже отправилась в подсобное помещение, где у нас хранились всякого рода заготовки и банки.

Перед входом в помещение я сняла со стены подсвечник с горящими свечами, и вошла внутрь довольно тёмного помещения. Один подсвечник уже был в руках Дмитрия, который ругался со Стешей, что норовила выйти из комнаты. Мой подсвечник озарил комнату ещё большим светом. При виде меня слуги тут же замолчали и опустили голову. Дмитрий чуть отступил в сторону. Степанида же осталась стоять возле кирпичной холодной стены. Она тяжело дышала и с вызовом смотрела на меня.

Я гордой походкой подошла ближе, вцепившись чёрными глазами в её лицо. С вызовом смотрела на неё и молчала. Девушка начала беспокоится, она испугалась.

– В вещах Насти нашли мои ножны, – произнесла я, наклонив голову в бок.

– Так значит, она и убила вашу лошадь.

Именно такой реакции я и ожидала. Она даже забыла удивиться для приличия.

– Только я думаю, не она её убила.

– А…, кто? – на лице девушки отразился тяжелый мыслительный процесс.

Стеша не очень умная.

– Ты, Стеша, – улыбаясь ответила ей. – А ножны подкинула Насте, чтобы отвести от себя подозрения. Но ты слишком глупа, чтобы понять, что всё слишком очевидно, и этим поступком ты ещё больше себя уличила.

– Ули… Как? – нахмурила брови служанка.

– Не забивай голову. Это ты убила мою лошадь. Признавайся!

Стеша заметалась глазами по комнате и уже хотела было попытаться бежать, как Дмитрий, которому достаточно было одного моего взгляда, тут же схватил её и прижал к стене.

– Не так быстро. Сначала ты мне всё расскажешь, дрянь, – я подошла ближе и взяла её за лицо, враждебно посмотрела в глаза.

– Не буду ничего говорить, – пролепетала она.

– А так? – я быстрым движением поднесла к её лицу горящие свечи подсвечника. – Говори, или я подпалю твои румяные щёчки.

В комнате мигом стало мало воздуха. Стеша смотрела на меня в ужасе, даже Дмитрий оторопел на миг, но вмешиваться побоялся.

– Ты убила? – требовала я ответ всё ближе поднося пламя к её лицу.

Она молчала, испуганно глядя на пламя, а я поднесла его ещё на сантиметр.

– Я! Я зарезала твою клячу, – крикнула она. – Что теперь? Убьёшь и меня из-за лошади?

– Зачем заколола?

Стеша снова как в рот воды набрала и тряслась от страха и злости.

– Говори. – рыкнула я, беря её за горло.

– Из-за тебя.

Я чуть отодвинула в сторону свечи.

– Что значит – из-за меня?

– А то и значит, – ответила хамка, которой уже больше нечего было терять. – Пришла к барону, хотела его ублажить, как уже бывало. А он меня выгнал, когда про тебя заговорила.

– Ублажить? У вас что… уже это бывало?

– Да, до вашего венчания. И после тоже, – с вызовом ответила девка.

Мне вдруг стало ужасно больно. Моя измученная после гибели лошади душа не была готова к новой порции потрясения от предательства мужа. Мне стало дурно, я цеплялась за стены, пока не осела на пол и не потеряла сознание.

***

Очнулась я на кровати от резкого запаха нашатыря.

– Что со мной? – резко я села в кровати.

– Вы потеряли сознание. Ваша Светлость, – ответила Тамара, убирая в сторону вату и бутыль с резко пахнущим средством. – Как вы себя чувствуете?

– Как я тут отказалась? – оглянулась и поняла, что у себя в спальне.

– Дмитрий принёс вас.

– Где Виктор?

– Барон ещё не появился. И его отец уехал с ним. Дорогая, – Тамара взяла мои руки в свои. – Вы очень бледны и слабы. Вам нужно поесть. Сейчас принесу ваш ужин. Я как раз всё приготовила на столе, как вы вдруг упали.

– Я не хочу есть.

– Я принесу, и вы подумаете, – мягко настояла женщина и ушла вниз за подносом.

Она занесла его в мою спальню и оставила на столе. Аппетитная еда соблазнительно пахла, и я вдруг осознала, что голодна. Я подошла к столу и взяла кусочек рыбы прямо пальцами, и положила в рот. Рыба очень вкусная, у Тамары золотые руки – филе таяло во рту. Взяла еще пару кусочков, а потом перешла на овощи – что-то еда не идёт всё равно. Съела пару кусочков огурца, как вдруг в животе закололо. Боль становилась всё острее, мне стало трудно дышать. Сознание начало мутиться, в глазах всё поплыло, звуки казались отдалёнными, как через подушку. Я поняла, что снова падаю в обморок и еле нашла силы крикнуть:

– Виктор! Виктор…, ах… – повалилась кулем на палас.

Стало темно и тихо. Лишь эта разрывающая живот боль. Я умерла?

Глава 27

Виктор.

Только успел переступить порог дома и скинуть пальто, как услышал своё имя из уст Елены. Она кричала. Я опрометью бросился на второй этаж и нашёл её лежащей на полу.

За один прыжок пересёк комнату и сел на пол. Положил жену к себе на колени, вглядываясь в лицо, и пытался понять, что с ней происходит. Она тяжело дышала и шептала:

– Виктор… мне больно… больно…, ах…

– Эй, слуги!! – закричал я с перекошенным лицом. – Быстрее!

Послышался топот и на крик прибежал Дмитрий, который сейчас один бегал по всему дому.

– Батюшки, барон, что случилось?!

– Зови Тамару, Елену, похоже отравили. Срочно. И врача.

– Бог ты мой! Час от часу не легче. Я мигом!

– Лена, говори со мной, – взяв лицо жены одной рукой повернул к себе.

Взгляд её уже был мутным и безумным, говорить она больше не могла и лишь открывала, и закрывала рот, словно рыбка. Постепенно глаза её и вовсе закатились.

В комнату быстрым шагом вошла серьёзная и собранная Тамара, неся в руках тазик и маленький флакон. Тазик она поставила на пол.

– Держи её, барон, над тазиком. Полоскать будет.

Женщина извлекла из бутылочки со специальным для таких случаев снадобьем палочку и поднесла к носу Елены.

Спустя пару секунд бледная баронесса сморщила лицо и будто вынырнула из воды – глотнула воздуха. И тут её прорвало. Девушку долго полоскало над тазом, а после она обессиленно обмякла в моих руках и снова потеряла сознание. Лицо её было сероватого оттенка, губы потеряли цвет.

– Ну всё, что можно, мы сделали, барон, – звенящим от слёз голосом сказала Тамара.

Я как будто потерял счёт времени. Я сидел прямо на полу, бережно прижимая к себе её бессознательное тело, из которого с каждым мигом всё утекали краски жизни. Так и просидел до прихода врача, ища признаки жизни на её лице. Она дышала, и как будто спала. Ноги уже затекли, а мне всё равно. Ощущение, что если отдам её кому – то – она умрёт. Как будто только я и держу свою жену в подлунном мире…

Вошёл хмурый врач, которому по дороге до спальни сообщили о беде. По счастью, Антон Павлович, был на пути к нам, чтобы проверить как заживает моя рана. Он, не говоря ни слова, присел рядом и стал осматривать Елену. Нервно сглотнув, он встал на ноги и обратился ко мне:

– Яд. Это отравление. Тамара уже сделала всё необходимое. Повезло, что у вас есть эти снадобья из Азии. Вероятно, яд тоже оттуда – очень похоже действие его именно на такие яды. Теперь остаётся только ждать.

Я привёз эти снадобья из поездки за лошадьми, и они, действительно, из Азии.

– Она очнётся? – спросил я его.

– Не могу дать гарантий. Яд – коварная вещь, – Антон Павлович подошёл к столу и стал осторожно рассматривать тарелку с рыбой. – Судя по признакам он был в еде. Съела она немного, но организм сейчас ослаблен. Кто знает, сколько яда успело всосаться в кровь до промывания. Но баронесса молода. Она может выжить. Сейчас она впала в кому.

– Сколько она может быть в этом состоянии? – спросила Тамара.

– Не больше нескольких дней. Или очнётся, или… Мой вам совет – говорите с ней. Она может услышать. Положите её на кровать, барон.

– Нет. Я не отдам.

Слуги переглянулись. Они думают, что я сошёл с ума. Возможно, так и есть. Тамара подошла ко мне и села рядом, уперев колени в пол.

– Сынок, ей надо отдохнуть, – говорила она, глотая слёзы. – Положи девочку на кровать.

– Нет, – шептал словно полоумный, прижимая ещё сильнее к себе её тело. Пока ещё тёплое. Пока ещё дышащее.

– Витя, ей больно.

– Больно? – поднял вмиг выцветшие серьёзные глаза на женщину.

У той сердце сжалось от вида, внезапно повзрослевшего меня. Даже постаревшего, кажется. И абсолютно безумного.

– Да. Не мучай её. Отдай.

Подошёл Дмитрий с намерением забрать её.

– Я сам, – хрипло сказал я и встал на ноги, поднимая и Елену.

Отнёс и бережно уложил на подушки. Остался стоять на месте, не зная, что делать дальше и как ей помочь.

– Дайте это барону, – сказал тихо врач Тамаре, давая какую – то микстуру. – Налейте в его чай, можно в бренди. Стресс может лишить его рассудка.

– Все вон, – сказал себе под ноги. – Степаниду заприте в подвал. Это она.

Слуги опять переглянулись и остались стоять на месте.

– Я сказал, все вон! – гаркнул я и люди поспешили выйти из комнаты.

Я остался один. Сел на пол возле неё, взяв в горячие ладони её еле тёплую руку.

– Не уходи. Вернись, – вглядывался в лицо. Оно было таким же белым и неподвижным. Только грудь её мерно вздымалась и опускалась, как если бы она просто спала. Опустил голову. Хотелось биться ею об пол. – Это я виноват…

Прикрыл глаза, пытаясь побороть не прошенные слёзы.

– Да…, я… Бог наказывает меня за мой эгоизм. Ты не хотела меня. Не любила. А я держал тебя рядом. Не отпустил, когда просила. И наказан за это.

Я никогда почти не молился. Но сейчас это был последний шанс. Я, закрыв, глаза молил небеса:

– Не забирайте её. Отдайте. Пусть живёт. Пусть уходит. Клянусь, я отпущу, если она будет жить.

Снова посмотрел в бледное лицо:

– Вернись домой, Лена. Вернись.

***

В доме стояла тишина. Лишь возле спальни Елены постоянно кто – то толпился. Альберт, хватаясь за сердце, отправил весточку матери баронессы о случившейся беде и скоро слёз в доме станет ещё больше.

Виктор молча сидел возле изголовья бледной жены, словно пёс. От еды отказывался, и пил только бренди. Всех гнал прочь, не давая подойти близко, как будто кто – то посмел бы её украсть. Барон говорил только с ней. Постоянно склонялся над женой и шептал ей что – то, целовал сухие губы, водил пальцами по белёсому лицу. Он ждал, что наступит миг, когда дрогнут её ресницы и он увидит вновь чёрные пронзительные глаза, которые однажды покорили Виктора раз и навсегда.

Искать виновных пока не было сил у молодого мужчины. Но он несомненно накажет всех, кто повинен в том, что сейчас его любимая женщина находилась между мирами и одной ногой в том, откуда не возвращаются.

Приехала Натали. Она была бледна и расстроена. Увидела свою дочь на кровати почти без признаков жизни и горе совсем её разбило. Виктор подпустил мать к дочери, уйдя в тень, но не покидая комнаты.

– Лена, девочка моя, – позвала она Елену. Та была неподвижна и спокойна. – Вернись же к нам, милая. Мы так скучаем…

Снова не получив ответа, женщина заплакала. Она оглянулась на убитого горем Виктора. Ей показалось, что у молодого барона появились вдруг проседи. Он страдает. Так же сильно, как и она сама. Княгиня долго обнимала и целовала свою девочку, причитая и заливая слезами её подушку. Никакой реакции не последовало – девушка оставалась безучастна.

Близилась ночь. Натали осталась в доме Гинцбургов. Она хотела быть рядом со своей дочерью. До конца. Или до нового рождения. Красота сгубила её. Это всё сила женской красоты…

Виктор наотрез отказывался покидать спальню жены и лег спать рядом с ней. Всех выгнал и прижал её тело к себе. Чувствовал её тепло. Представил, что они просто спят. Как в те ночи, которые они проводили вместе. Отдавшись иллюзии, которую придумал мужчина и сам себя обманул, он смог всё же провалится в сон, полный образов Елены – дерзкой, не его, чужой, но главное – здоровой и живой…

Глава 28

Спустя два дня.

Елена так и продолжала спать на грани двух миров – живых и мёртвых. Мать и муж девушки словно стали собственными тенями – не ели, толком не спали и дежурили по очереди у кровати дорогого человека. Свой пост Виктор оставлял только Натали с наказанием сразу же звать его, когда Елена очнётся. Он намеренно говорил «когда», а не «если». Мужчина всей душой верил в лучшее. Барон проделывал необходимые процедуры механически, и вскоре возвращался. Еда совсем не шла в горло, и за эти несколько дней Виктор похудел, а на висках его действительно появилась проседь. Кто бы мог подумать, что девушка уже настолько много значит для его сердца.

На объекты мужчина не ездил – не мог сосредоточиться на ни на чём. Ко всему прочему, и Альберт слёг с осложнением на почве треволнений. Теперь Антон Павлович находился в доме куда чаще, отслеживая динамику состояния баронессы и старика. Виктор боялся даже думать о том, что сейчас тот момент, когда он может потерять обоих любимых людей разом – жену и отца. Они – вся его семья. Барон просто не вынесет. Сильный, да. Но горе никого не щадит и для всех одинаково горькое.

Виктор искал способ заставить жену очнуться. Даже кота приносил и сажал ближе к жене, чтобы она чувствовала тепло одинокого зверька, который уже считал её своей хозяйкой. Пришла в голову шальная мысль спеть ей… А, вдруг сработает? На самом деле, мужчина был готов уже на все, лишь бы жена открыла свои бездонные глаза. Даже землю есть. Или что ещё хуже.

***

Виктор.

Решил не терять времени даром. Врач чётко дал понять, что время уходит. Сходил за гитарой и вернулся в её спальню, крепко сжимая гриф.

– Наталия Дмитриевна, вы не против? – показал ей гитару.

– Вы собираетесь играть? – непонимающе уставилась на меня мать Елены.

– Да, – тихо ответил ей. – Она любит мои песни. Может быть, музыка вернёт её к нам.

– Что ж…, – смахнула новые слёзы княгиня. – Играйте, Витя, играйте.

Она звала меня по имени с того дня, как приехала. Все границы, титулы и былая вражда словно забыты, а мы плывём в одной лодке, именуемой горем. Сейчас мы испытываем схожие чувства. Конечно, она – мать, ей куда тяжелее, чем мне. Но и я сам не свой. Я слишком сильно полюбил непокорную красавицу, которая научила меня многому, заставила задуматься. Жаль, что понял это слишком поздно…

Сел в кресло, которое мы придвинули к кровати, чтобы часами держать её еле теплую бездвижную ладонь. Расположил инструмент поудобнее на коленях, и наплевав на руку, которая всё еще болела, стал перебирать струны и петь те песни, которые ей нравились. Мать Елены тихо плакала в кресле у камина, сочувствуя мне, себе, нашей любви, которая могла бы быть, если бы жена выжила…

Я сразу заметил, как она слабо шевельнула рукой и медленно собрала пальцы в кулак. Оборвал песню на середине, небрежно бросил гитару, которая со звоном струн упала на палас. Я взял её пальцы в свои, и она сжала мои в ответ!

– Она шевелиться, – сказал я матери, пребывая в состоянии близкому к обмороку. – Елена, любимая, открой глаза!

Натали тут же подошла к кровати и склонилась над дочкой. Ресницы девушки дрогнули, и она медленно приоткрыла веки. Раздался слабый стон.

– Пить… – прошептала еле слышно она, и Натали тут же кинулась к графину, наполнила стакан и отдала его мне, чтобы сам напоил девушку.

Руки княгини слишком сильно дрожали для этой миссии. Бережно приподнял голову баронессы и поднёс стакан к губам. Елена сделала несколько жадных глотков и снова без сил обмякла в моих руках. Но осталась в сознании. Она смотрела на меня. Сил говорить у неё пока было слишком мало.

– Врача! Княжна очнулась, – громко крикнул я в приоткрытую дверь.

Я сидел на коленях возле кровати жены, нежно сжимая и целуя прохладные пальцы. Какое счастье видеть снова её глаза и чувствовать, как она слабо сжимает мои пальцы!

– Ты вернулась, – шептал ей. Трудно было унять волну эмоций, что обрушилась на меня при виде её очнувшейся. Она жива. – Я счастлив. Мне больше ничего не надо.

– Милая, – мать Елены прилегла к ней кровать с другой стороны, обняв её словно маленькую. – Как я скучала…

Натали еле сдерживала рыдания. Какое же облегчение, что наша красавица остаётся на грешной земле вместе с нами!

– Что со мной? – тихо спросила Елена.

Произнести даже несколько слов ей было необычайно тяжело.

– Ты заболела. Но всё самое страшное позади, – княгиня мудро решила не говорить пока девушке истинных причин её недуга.

Пусть сама вспомнит, а пока не стоит её волновать лишний раз. Елене нужны силы на восстановление.

В дверь постучали и скорым шагом вошёл взволнованный врач. Я и княгиня отступили от кровати, давая возможность доктору провести осмотр. Антон Павлович хмыкнул, закончив исследовать живот Елены.

– Чем я больна? – спросила его бледная девушка.

– Не говорите пока много, баронесса. Вы пока ещё слишком слабы. Но дело идёт на поправку. Волноваться не нужно, всё миновало. Сейчас я дам рекомендации Тамаре – около двух недель Елене Олеговне необходимо особое питание. Виктор Альбертович, пройдёмте в ваш кабинет, обсудим некоторые детали.

Я тут же направился на первый этаж, следом за мной и доктор. Он явно не захотел говорить какие-то вещи при Натали и Елене. Признаться, я даже начал волноваться, что миновало нас не всё. Эти слова Антон Павлович явно сказал для успокоения жены. А мне сейчас может сказать, что – то менее радужное.

В кабинете предложил доктору присесть, а после – бокал бренди.

– О, нет. Благодарю, но вовсе не пью. Спасибо за заботу, барон.

– Что ж, как знаете. Что с моей женой? Почему вы не захотели говорить об этом при ней и её матери?

– Не переживайте. Просто лишние тревоги ни к чему. Всё самое страшное, действительно, позади. Но Елена Олеговна была очень тяжела. Честно говоря, большое чудо, что она выжила. Ей предстоит теперь долгий путь к выздоровлению. И я боюсь, что этот яд не вышел из вашей супруги без последствий. Яды необратимо травмируют желудок. Теперь неизвестно, что и как она сможет есть. Баронесса очнулась, но это не значит, что она будет полноценной.

Я тяжело дышал, опустив глаза на свои сцепленные до белых костяшек пальцы. Вот оно как. Беда не приходит одна

– Но у неё есть шанс быть… полноценной?

– Конечно, шанс есть. Я. как и сказал, дам рекомендации по питанию. Мы сможем восстановить по возможности орган. Но мы не можем сказать наверняка, насколько сильно нанесена травма ядом. У вашей супруги ещё долго будут боли. И в последствии от многих продуктов придётся отказаться – искалеченный желудок больше не сможет функционировать как раньше. Баронессе будет требоваться диета, возможно, и дальше. После заживления.

Я лишь вздохнул. Ну диета – ещё не так страшно по сравнению с тем, что она могла вообще умереть. И боли мы вытерпим вместе. Я буду с ней, буду не спать и стараться лаской отвлекать от болей. А когда она поправится… Она сделает свой выбор. Покинет меня или останется.

И про Стешу я вовсе забыл. Настю слуги выпустили, её я больше не обвиняю, и она вновь крутилась рядом с нами в доме и будет снова рядом с женой. А вот Степанида так и сидела в подвале и ждала своей участи среди крыс. Настало время расплатиться ей по счетам.

Любит яд? Отлично. У меня появилась идея решения данного вопроса.