Текст книги "Полуночный лихач"

Автор книги: Елена Арсеньева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Осторожно, по стеночке, Нина добралась до комнаты и села в кресло сразу у двери, стискивая зубы и пытаясь остановить головокружение.

– Так вот, друзья мои, – сказал Мальцев. – Все именно так, как я и предполагал. У вас в «шкафу» в коридоре, ну, на распределительном телефонном щите, куда идут провода из всех квартир, стоит маленькая прищепочка-резонатор. Что-то вроде дальнобойной антенны. И она подсоединена именно к вашему проводу. А в микрофон вашего аппарата была приспособлена вот такая штуковина… – Он двумя пальцами достал из телефонных останков черную квадратную пластиночку и повертел ее для наглядности. – Это «жучок», причем очень хороший. Сигнал идет на него, потом антенна из «шкафа» передает его куда надо и кому надо. Практически не ограничиваясь расстоянием, так что совсем не обязательно сидеть в машине под вашими окнами, насторожив уши. Лежи на диванчике где-нибудь в Сормове или на окраине Автозавода, хочешь – сутками слушай ваши переговоры, хочешь – на магнитофон записывай. Надо сказать, сработали ребята оперативно: только вчера вечером, по вашим словам, вы условились с «Безопасностью окон» о визите мастеров, а уже сегодня в два появились эти ухари… То есть, господа Дебрские, давайте поднапряжемся: требуется вспомнить, кто конкретно бывал у вас в доме за последнее время и кто мог, стало быть, эти две хитрые крохотульки к вашей технике присобачить. В коридоре это можно сделать в любое время, а вот дома… Учитывая систему замков в вашей квартире, – он слабо усмехнулся, – едва ли визит происходил во время вашего отсутствия, поскольку сие чревато большим шумом. Значит, давайте, возьмите бумагу, ручку и пишите: кто, когда, с какой целью…

Антон мгновение сидел неподвижно, потом вяло открыл кейс, стоящий на полу рядом, достал листок, медленно начал отвинчивать колпачок «Паркера».

– А за какой срок вспоминать? – спросил потерянным голосом.

– Со вчерашнего дня и… – Мальцев задумался. Потом повернулся к своему помощнику: – Свяжись-ка с телефонной станцией и уточни, когда в последний раз посылали сюда ремонтника. Как правило, при профилактических проверках они не обходят своим вниманием «шкафы». И уж точно не пропустили бы эту шпионскую штучку! Так что время их визита и будет крайней точкой. Но пока Храмцов позвонит, вы работайте, вспоминайте. Вчера, позавчера и так далее.

– Извините, – взмолилась Нина. – Можно, я схожу за дочерью?

Урок у Лапки уже давно закончился, пришлось позвонить и попросить Ольгу Савельевну провести еще одно занятие. Та согласилась с энтузиазмом, но теперь истекал уже и второй час занятий. Девочка замучилась, наверное…

– Куда ты такая пойдешь? – сердито сказал Антон. – Тебя же вон как качает! Я сам заберу Лапку, когда закончим все дела. А сейчас позвоню Савельевне, попрошу присмотреть за ней еще немножко. Скажу, что приплачу, как за целый урок, она только рада будет. Можно позвонить, товарищ капитан?

Мальцев протянул ему сотовый телефон. Антон начал набирать номер – и вдруг остановился, осмотрелся со странным выражением, уставился на Нину:

– До меня только сейчас дошло… Дошло только сейчас…

– Что такое? – участливо спросил Мальцев.

– Но ведь именно для того, чтобы защититься от Асламова, я и собирался поставить решетки на окна. От Асламова и ему подобных! А получилось что?! Вдобавок еще новые стекла вставлять придется. Ирония судьбы, или с легким паром!

И он опять начал набирать номер. Мальцев мгновение смотрел на Антона, потом вдруг скользнул взглядом по Нине, но та успела опустить ресницы прежде, чем встретилась с его глазами и прочла в них невольную жалость. Оба они почему-то ждали, что Антон сейчас скажет: «До меня только сейчас дошло, что моя жена могла погибнуть!» И, к примеру, обнимет ее, забыв даже о присутствии постороннего. Но он не сказал… И не обнял.

Значит, еще не дошло. Бывает!

* * *

– Ну конечно, когда Дебрский прочитал твой список, он сразу заорал: «Ясно, это твоя Инночка нам «жучка» поставила! И с Асламовым она стакнулась! И в окошко тебя выбрасывала, в двух мужиков переодетая!»

Нина поглядела в огненные Иннины глаза и осторожно – головокружение иногда неожиданно возвращалось, и она старалась не делать резких движений – покачала головой:

– Ничего он такого не сказал.

– Ну, леший в лесу сдох, – пробормотала Инна, сразу остывая. – Видимо, и впрямь был в очень большом шоке, если упустил возможность разделаться со мной одним махом.

– Да у него и не было такой возможности, – усмехнулась Нина. – Я просто забыла упомянуть о твоем визите. Так что с лешим, надо надеяться, все в порядке.

– Забыла? – Инна недоверчиво прижмурила один глаз.

– Ага. А список такой смешной получился: полтора человека, да и те – приятели Антона. К нам же практически никто не ходит. Этот милиционер сказал, проверит каждого. Уж и не знаю… Слушай, мы пошли. Лапка совсем спит.

– Ничего, проснется, – равнодушно сказала Инна. – Посиди еще. В кои-то веки твой дракон отпустил тебя на свободу, ты же у меня сто лет не была!

– Строго говоря, я сама вырвалась на свободу. Антон на днях опять уехал в Москву.

– А, ну и ветер ему в паруса! – обрадовалась Инна. – Тогда вы с Лапкой у меня вообще можете остаться ночевать.

Нина растерянно оглянулась. У Инны однокомнатная квартира, но довольно просторная, благодаря тому, что угловая, да и на разложенном французском диване можно не только втроем – впятером разместиться что вдоль, что поперек. Спокойно поспать, не боясь призраков со шрамами на виске (все, что она запомнила из примет убийц, это шрам на виске одного из них), утром Инна испечет для них свои фирменные манные оладьи с изюмом и отвезет домой…

Заманчиво. Хотя нет: Инне на работу к девяти, значит, вставать придется в семь, чтобы все успеть, а Лапку поднять раньше восьми невозможно, да и вредно ей быть невыспавшейся, вернее, для окружающих это вредно, она так капризничает потом, что хоть из дому беги, а спать днем ее не уложишь.

А главное, если они останутся, Инна непременно заведет долгий разговор, в результате которого Нина, сама того не желая, начнет открывать подруге душу и непременно проболтается о том, о чем хотелось бы смолчать. Например, поведает, какую тоску и пустоту испытала, когда Антон так ни словом и не обмолвился о своей тревоге за жизнь жены. Может быть, ему и правда все равно, что с ней происходит, но хотя бы из вежливости, чтобы не унижать ее перед посторонним человеком, он должен был что-то такое сказать! Не сказал… Именно поэтому, повинуясь внезапно проснувшейся мстительности, Нина и не обмолвилась ни словом о недавнем Иннином визите. Хотя возможностей подсунуть в телефон «жучок» накануне поездки на дачу у Инны было более чем достаточно! Но эти мысли уже из разряда «остаточных явлений» после легкого сотрясения мозга, которое она недавно перенесла. То же самое, что воспринимать всерьез звонок киллера, якобы нанятого Антоном. Кстати, и об этом звонке Нина ни словом не обмолвилась Мальцеву, хотя та же мстительность, наоборот, подталкивала изо всех сил. Но ясно, что и это дело рук того же Асламова и его подручных!

– Ой, нет, дорогая, – решительно сказала Нина. – Мы уж лучше поволокемся. Вдобавок Антон теперь нас каждый вечер прозванивает на предмет визитов каких-нибудь новых мастеров.

Это были выдумки чистой воды, однако Инна об этом догадаться, конечно, не могла.

– Толку от его прозваниваний! – фыркнула та. – Лучше бы вам охрану милицейскую дали!

– Христос с тобой, – отмахнулась Нина, – это уж ты голливудских боевиков насмотрелась. Лапка! Хватит клевать носиком, домой собираемся!

Лапка с закрытыми глазами соскользнула со стула и потащилась обуваться.

– Ой, кошмар! – тихонько засмеялась Нина. – А я-то думала, никогда в жизни не увижу живую сомнамбулу!

– Да, – с подобием раскаяния сказала Инна. – Зря я поддалась на провокацию и выпила эти два шампанских. Сейчас бы отвезла вас… Нин, ты извини, но подшофе я за руль не сяду. На Стрелке таки-ие зверюги теперь стоят, вечерами вообще каждого второго тормозят и сразу трубку в рот: дышите, больной! А с деньгами у меня сейчас слишком слабо, чтобы на взятки или штрафы тратиться.

– Да брось ты! Что мы, сами не доедем? Сейчас возьмем такси или «чайнику» голоснем…

– Я тебя умоляю! – встревоженно перебила Инна. – Никаких такси! Слышишь? Я вас провожу через переход и посажу на автобус. Да и маршрутки еще ходят. Только не бери машину! Ты что, газет не читаешь? Под таксиста работает маньяк, ну, сейчас же об этом вообще во всей прессе пишут!

Нина виновато улыбнулась. Ну, не читала она газет. И телевизор не смотрела. Такая скука это теперь! Или мордобой, или трахаются не поймешь кто с кем и где, или политики мочат друг друга то в сортире, то в служебных кабинетах, то в постелях, а самое ужасное – про этот Международный фонд слушать, это еще похлеще маньяков и расчлененки!

– Не надо нас провожать. Не надо. Потом потащишься одна, я буду дергаться всю дорогу. Уж к тебе-то маньяк поскорее пристанет, чем к нам двоим. В случае чего Лапка знаешь какой крик может поднять! Шутка.

– Нинка! – грозно сказала Инна. – Я серьезно говорю.

– Ладно, не поедем мы на такси, подождем автобуса, если уж ты так переживаешь.

– Не врешь?

– Вот те крест! – Нина торопливо взмахнула перстами, расцеловалась на прощание с Инной – и они с Лапкой вышли во двор. Несколько раз оглянулись – Инна еще долго махала им с лоджии, – а потом свернули за угол, и Нина облегченно вздохнула: – Ну что, на автобус?

Лапка только тяжелешенько вздохнула в ответ.

Это сущее безумие – тащиться сейчас по плохо освещенному подземному переходу, потом трястись от холода на остановке, тем более что уже около десяти, пока еще чего-то дождешься! Водители автобусов очень торопятся лечь пораньше, а Лапка вон еле на ногах стоит. Нехорошо, конечно, нарушать клятвы, но, может быть, бог простит ее один раз? Это ведь исключительно ради ребенка.

Она вскинула руку, и тотчас к обочине вильнул дохленький белый «москвичок».

– Подвезти? – В окошке показалось благообразное лицо, окаймленное седенькой бородкой. – Садитесь.

– До Звездинки сколько возьмете? – с опаской уточнила Нина.

– Дитя мое, я не калымщик, а профессор медицины, – усмехнулось лицо. – Брать деньги с женщины и ребенка – это нонсенс. Тем более что я еду именно на Звездинку. Садитесь, прошу вас.

Нина быстренько затолкала Лапку на заднее сиденье и села рядом. Профессор медицины благожелательно улыбнулся в зеркале – и добропорядочный «москвичок» рванул просто-таки с ковбойской лихостью.

Нина наклонила голову, пряча усмешку. Уж этот дяденька точно никакой не маньяк. Настоящий интеллигент, прямо профессор Преображенский из Булгакова! Так что смелым бог помогает. Вдобавок «Москвич» – ее любимая машина… с некоторых, очень давних пор. Нина чисто рефлекторно принюхалась – нет, только бензинчиком чуть-чуть несет, «Преображенский» не курит. Вообще сейчас все больше некурящих мужчин появляется, Антон, правда, покуривает, но изредка и только «дамские» сигареты с ментолом, причем у него принцип – не дымить в квартире, только на балконе, даже когда на улице под тридцать мороза. А вот Мальцев, тот милицейский капитан, не курил, и его помощник Храмцов, и от врача с побитым фельдшером пахло только больницей – карболкой, как писали в старых книгах…

– Уточните, куда именно вам на Звездинке, – подал голос деликатно молчавший доселе «Преображенский».

– Ой, уже Главпочтамт! – глянула в окно Нина. – Лихо мы!

– Не машина – зверь! – самодовольно сказал профессор. – Не правда ли?

– Воистину. Нам, пожалуйста, вон туда, дом девять.

– А я живу напротив бывшего Гипродора, в том доме, где бывший мебельный и бывшая химчистка. И всем говорю, что я из бывших! – «Москвич» тормознул так резко, что Нина с Лапкой клюнули спинки передних сидений. – Ой, извините.

– Да ну что вы, спасибо вам огромное.

– Дай бог здоровья, – изысканно простился профессор и унесся в ночь на своем «звере», так и не заметив, что Нина тихонько опустила на заднее сиденье пятидесятку. Ничего, «бывшим» тоже кушать надо.

Видимо, Лапка и впрямь устала, потому что мгновенно разделась, умылась и юркнула в постель. Нина поцеловала ее, погасила свет, приоткрыла балкон – начали топить, хотя на улице стояли последние дни бабьего лета, и в комнате было душновато, – и уже пошла было к себе, но Лапка сонно пробормотала:

– Ма, посиди со мной… – и Нина покорно опустилась рядом.

Лапка привычно подвинулась, давая ей место, и Нина прилегла, улыбаясь. Совершенно нет сил противиться этому ласковому теплу, сонному детскому дыханию, этой любви. И не впервые сжала сердце боль – пока еще гипотетическая, но от этого не менее острая: а что будет с ней и Лапкой, если Антон решит бросить Нину? Ясно, что не любит он ее и с каждым днем все более тяготится их семейной жизнью. Не то чтобы на стенку лезет, однако тоскливо ему. Раньше хоть редко, но сближала их постель, а теперь и на этом фронте все застопорилось. Наверное, и впрямь кто-то есть у Антона, факт, ну не может же нормальный тридцатилетний мужик больше месяца обходиться совершенно без секса! А нормальная двадцатишестилетняя женщина?

Нина невесело улыбнулась кромешной темноте, от которой можно было не таиться. Нормальной женщине просто ничего другого не остается, как покорно терпеть. Хотя иногда и печально ей бывает… так сказать, чисто физиологически. А что делать? Но не пойдешь же опять на вокзал, не возьмешь попутку! Кстати, странно, что и сегодня их с Лапкой подвозил с вокзала обшарпанный белый «Москвич», очень похожий на тот самый. А что, если «профессор Преображенский»… Ну, бред. Нина не запомнила лицо того парня, но он был именно молод, эта его жаркая молодость во всем ощущалась. А вот интересно, если бы довелось случайно встретить, узнала бы она его или нет? Неужели сердце не подсказало бы?..

А при чем тут вообще сердце, если честно? Имел место только здоровый секс – перепихнулись, как теперь говорят, да и разошлись в разные стороны, очень просто!

Почему-то эта формулировка вызвала сильное раздражение и обострила ту глухую тоску, которая уже давно и безотчетно владела Ниной. Надо встать, выпить чаю, развеяться. Она начала тихонько подниматься с дивана, стараясь не потревожить Лапку, и замерла, услышав тихий скрип в замочной скважине.

Антон вернулся из Москвы? Ведь как раз в начале одиннадцатого приходит поезд. Что-то у него вошло в привычку возвращаться неожиданно. Неужели проверяет, как ведет себя нелюбимая жена? Да, правду говорят, что мужчины – собственники. Не скрывая своей холодности к Нине и, наверное, даже изменяя ей, Антон все же остается ревнивцем и собственником. Вот и нагрянул проверить: не привела ли жена втихаря домой хахаля, не кувыркается ли с ним в супружеской постели? Хотя нет, у него создастся полное ощущение, что ее нету дома. Нина не закрыла дверь на защелку – слишком тугую, о которую она всегда ломала ногти. Сколько раз просила Антона что-то переделать, но он как не слышал… Поэтому дверь изнутри не заперта. Вот и вырисовывается картинка: жена загуляла допоздна. Ничего, пускай крадется. Сейчас обнаружит пустую кровать, кинется, пылая яростью, к Лапке – а тут они вдвоем.

Интересно, станет Антону хоть на минуточку стыдно? Ох, вряд ли! Не лучше ли выйти, чтобы не превращать все в полнейший фарс и не будить Лапку выяснением отношений?

Она бесшумно встала с дивана, сделала шаг – и ноги приросли к полу при чуть слышном шепоте:

– Черт, ни хрена не видно!

– Постой, глаза привыкнут, – отозвался второй голос.

– А почему была отключена сигнализация? Там же над дверью тумблер должен быть вверх поднят, а он опущен. И тут ни хрена не пикает, может, кто-то дома?

– Вряд ли, но сейчас проверим.

Шаги по коридору… и грохот, и сдавленное проклятие: ночной гость налетел на детский стульчик, на который Лапка садилась, разуваясь, и вечно забывала убрать его с дороги.

В это мгновение Нина подхватила Лапку с дивана вместе с одеялом и в носках выскользнула на балкон.

Девочка что-то сонно булькнула, но Нина прижала губы к ее уху:

– Молчи! Пожалуйста, молчи!

Блеснули испуганные глаза, однако Лапка не сказала ни слова. Но как же заколотилось вдруг ее сердчишко, притиснутое к Нининой груди! Испугалась. Еще бы! Болью сжало собственное сердце, но Нина постаралась шепнуть как можно тверже:

– Молчи и ничего не бойся. Поняла?

Лапка слабо кивнула и опять не издала ни звука. Прижимая девочку к себе, Нина другой рукой ухватилась за стойку, разделявшую смежные лоджии, и перегнулась.

Ох, какая высота! В темноте яма двора кажется еще глубже и страшнее. Нечего и думать перелезть, держа Лапку на руках. И не дотянуться, чтобы переставить ее на соседний балкон: мешает шкаф для банок, пристроенный к перегородке. Как радовалась Нина предусмотрительности прежних хозяев квартиры, ведь было куда девать стеклянные банки, которые, освобождаясь, всегда так загромождают квартиру. А теперь этот чертов шкаф отрезал им путь…

Вдруг осенило: дернула дверцу и втолкнула Лапку в нижнюю пустую тумбу (звонкое стеклянное содержимое, наполненное салатами, пока еще громоздилось на кухне, проходя проверку на «взрываемость», Нина каждый день собиралась переставить банки в шкаф, да все ленилась, но, оказывается, да здравствует лень!):

– Сиди тихо! Ни звука! Я вернусь. Поняла?

Лапкины руки медленно разжались, она опять кивнула, и Нина закрыла шкаф, чувствуя себя так, словно закрывает крышку дочкиного гроба.

Все ее существо, чудилось, обратилось в слух, всем телом она слышала крадущиеся шаги, которые приближались к балконной двери. Не думая, не рассуждая, занесла ногу через перила (какое счастье, что сегодня надела джинсы!), нащупала выемку, утвердилась на ней, поставила рядом другую ногу, шагнула левее, стараясь не вспоминать, что за спиной – двадцатиметровая бездна, вцепилась в перила соседнего балкона и перекинула через перила тело в ту минуту, когда обостренный слух уловил тихий шорох за перегородкой.

Там открылась балконная дверь.

«Лапка! Тихо, пожалуйста, сиди тихо!»

Нина вгляделась в темное стекло соседской двери. Что делать? Поднять крик, звать на помощь? Но их соседа Игоря практически не бывает дома, он работает экспедитором, вот и сейчас где-то в командировке, конечно… А чем могут помочь другие соседи, тем более если эти начнут стрелять? Ее убьют в упор, а как испугается Лапка! Тут уж она не удержится от крика, тогда застрелят и ее.

Эта мысль обожгла, а в следующее мгновение Нина ударила локтем в стекло балконной двери и, отпрянув от осколков, заверещала на весь двор:

– Ой, Игорь, что я наделала, обе банки раскокала, иди сюда скорее, помоги, только смотри, чтобы собака не наступила на осколки и не поранила лапы!

В огороде бузина, а в Киеве дядька, собака по имени Тэффи живет совершенно в другой квартире, но это никому не известно, кроме нее. Дверь на соседнем балконе тихонько закрылась… Закрылась! Неизвестный ушел, скрылся в квартире!

Какие-то мгновения Нина еще стояла, ничего не слыша, кроме грохота сердца, потом шум крови постепенно затих в ушах. Она осторожно перевесилась через перила и заглянула на свою лоджию. Никого! И шкаф по-прежнему закрыт.

Поскребла ногтем дверцу и тотчас услышала ответный скрип.

– Жди меня! – выдохнула. – Тихо сиди!

Опять поскрипело. Лапка, ну умница! С такой девчонкой можно идти в какую угодно разведку!

Нина просунула руку в разбитое стекло и нашарила сначала верхнюю, потом нижнюю защелку. Какое счастье, что у них в доме не две двери на балконе, как принято обычно, а такой толстенный стеклодеревянный блок на двух защелках!

Дверь послушно подалась под рукой, в лицо ударил душный запах мужского жилища и невыветривающийся табачный дух. И как ни была потрясена, взволнована, перепугана Нина, она ничего не могла с собой поделать – принюхалась к этому запаху. Нет, опять не те сигареты!

И только потом шагнула к телефону, стоящему на тумбочке у стены.

– Какого черта? Какого черта? – воскликнул в это мгновение один из тех двух неизвестных, которые обшаривали квартиру Дебрских. – Сигнализация была отключена, дверь на балкон не заперта. Какого черта?

– Да не кипятись! – отозвался его напарник. – Эта баба, когда уходила, просто-напросто забыла запереть балкон, вот сигнализация и не включилась. Она ведь контачит, только когда все заперто. Так что угомонись, все нормально.

– Нормально? Да нет, не нормально! Смотри, девчонкина постель расстелена! У меня такое впечатление, что эта курва была дома, когда мы пришли. Услышала, как ты со стулом в футбол играешь, – и смылась через балкон.

– Бро-ось! Нам же сказали, что никого не будет! И ты ведь выглянул на балкон. Там было пусто, так или нет?

– Пусто-то пусто, но я шкаф не проверил. Соседка шум подняла, я и отпрянул.

– Какой еще к свиньям шкаф?!

– Ну, такой большой шкаф в рост человека, для продуктов.

– Что-о?! Кисель, блин! Иди проверь!

Кисель послушно выскочил на балкон, протянул руку к дверце шкафа, но тут до его слуха донесся вой сирены. Перевесился через перила – и едва не рухнул вниз при виде вереницы синих мигающих огоньков, которые на полной скорости ворвались во двор.

Отпрянул в комнату:

– Жека! Менты!

– Может, не сюда? – испуганно отозвался Жека в робкой, но такой естественной для всякого человека надежде на лучшее. Однако осторожность тут же взяла верх: – Уходим! На девятом этаже чердачный лаз, выждем, если они сюда – успеем смыться, если нет – вернемся. Руки в ноги, Кисель!

И ночные гости вылетели из квартиры, заботливо прикрыв за собой дверь.

– …Я не хочу оставаться здесь, – сказала Нина часом позже, сидя в кресле и прижимая к себе Лапку. Переволновавшись, девочка крепко спала, и даже гудение голосов не могло ее разбудить. – Всю ночь буду прислушиваться к каждому звуку и трястись: а вдруг они вернулись?! Завтра или послезавтра приедет муж, все будет по-другому, а пока я бы хотела уехать. Мы можете отвезти нас в Гордеевку?

– Без проблем, – сказал сидевший напротив оперативник, приехавший по вызову. На сей раз это был не старенький мальчик Мальцев, а не менее замученный лейтенант со странной фамилией Человеков. – А в Гордеевке что?

– Там моя подружка живет. Мы сегодня весь вечер у нее провели, эти типы, конечно, проверяли квартиру звонками и решили, что никого нет. Нас и не было! Главное, Инна, как чувствовала, упрашивала остаться ночевать, а меня черт понес домой.

– Ну ничего, сейчас мы отвезем вас к вашей Инне, – кивнул Человеков. – Только позвоните сначала, дома ли она?

– А куда ей деться? К тому же Инна всегда после одиннадцати отключает телефон, так что звонить бессмысленно. Да она дома, разумеется, дома!

– Ну, воля ваша. А завтра часов в десять зайдите в райотдел. Как раз заступит на дежурство ваш знакомый, Олег Евгеньевич, мы с ним обменяемся впечатлениями. Смущает меня знаете какой факт? Если Мальцев в прошлый раз нашел «жучка», то сейчас в вашем аппарате ничего такого нету. Откуда же ваши гости могли знать про сигнализацию?

– Ну, они могли раньше об этом услышать, – поразмыслив, сказала Нина. – Когда «жучок» еще стоял. Понимаете, у нас тут вечно что-то отключается, муж мой беспрестанно разбирался с охраной, так что наслушаться можно было сколько угодно. Ну а код разведать запросто, мы же называем его, когда звоним на пульт охраны. Вот только насчет «ревуна»… Эти, которые сюда заявились, они упоминали про тумблер над дверью, а о нем знали буквально два-три человека. И по телефону мы вряд ли о нем говорили.

– Возможно, соседи знали?

– Знали, что «ревун» существует, но где отключается – нет.

– А эти два-три человека, они конкретно кто? – полюбопытствовал Человеков.

– Мы с Антоном, конечно, потом Инна, подружка моя, ну и мастер, который «ревун» устанавливал.

– Так это уже четыре получается, – усмехнулся капитан. – Имя мастера знаете?

– Нет, это все Антон устраивал.

– Ну вот он вернется, мы с ним побеседуем. Опыт жизни учит меня, что мастера, которые устанавливают такие вот кустарные охранные устройства, очень часто готовы поболтать о деле своих рук… разумеется, за определенную мзду. Жаль, что вы не видели своих ночных гостей, возможно, тут могла бы проявиться какая-то связь с предыдущим визитом в вашу квартиру.

– А мне так совсем не жаль, – криво улыбнулась Нина. – Боюсь, если бы мне выпало такое счастье – увидеть их рожи, – я бы никогда не увидела… вас.

Она еле удержалась, чтобы не брякнуть – «вашу рожу», но Человеков, похоже, понял невысказанное и насупился. Да и ладно, пусть супится. Нашел тоже о чем жалеть!

– Ну хорошо, – Человеков поднялся. – Поехали, что ли?

– Две минуты, – попросила Нина, осторожно вставая и опуская Лапку в кресло. – Я только кое-какие мелочи соберу.

Она забегала по квартире. Так… Зубные щетки, пасту, а мыло и полотенце не обязательно, найдутся у Инны, захватить Лапкины «Английский для дошколят» и еще две-три кассеты с мультиками, пару ее и своих трусишек, запасные футболки, еще по свитерку им с Лапкой – неизвестно ведь, когда вернется Антон, а без него они сюда шагу не сделают! Деньги, вот что надо не забыть. Нина достала пачку фотоальбомов, засунутых на нижние полки книжного шкафа, и вытащила затерявшийся среди остальных, совершенно неприметный черный пакетик. Ого, куда ей столько! Нина на глазок отделила половину пачки. Этого ей надолго хватит, даже если Антон и задержится. Ну, вроде все. На ноги кроссовки – обувь на все случаи жизни! Лапка моталась в ее руках, как тряпичная кукла, пока Нина натягивала на нее вельветовые брючки, кофту и курточку, повязывала головенку косынкой. Вот же нервы у ребенка, а? Похоже, напрасно Нина так уж кудахчет над ней и трясется, думая, что Лапка та же плакса и невропатка, какой была, когда они только встретились. Пережить такое – и так спать?! Или это просто реакция на стресс?

– Мы готовы. Поехали?

Все еще надутый Человеков кивнул и пошел к выходу. Правда, на пороге сменил-таки гнев на милость:

– «Ревун» включить не забудьте.

– Конечно. Только что проку, если они знают, как его отключать?

– Неужели вы думаете, у них хватит наглости вторично сунуться? – усмехнулся Человеков. – Не надо переоценивать этот мелкий криминал. Ребятки теперь пятки надолго смазали, сюда не скоро осмелятся заглянуть опять.

Нина промолчала. Она не сомневалась, что вся эта история вновь связана с тем же загадочным Асламовым, который охотится за Антоном. Это чистая случайность, что он спускал своих «борзых псов» с цепи именно тогда, когда «дичь» оказывалась вне пределов досягаемости. Только почему она называет его Асламовым? Мальцев проверял: никакого Асламова Михаила Феофиловича в Нижнем не зарегистрировано, так же, впрочем, как и представительства торгового дома «Край света», в котором этот Асламов якобы работал. То есть за Антоном охотятся о-очень плохие ребята, вдобавок нелегалы, а он то ли не отдает себе в этом отчета, то ли просто прячет под крыло голову, как страус. Хотя нет, страусы прячут головы не под крыло, а в песок… Да это без разницы, главное, что Антон не желает понять: он подставляет не только себя, но и свою семью, и если ему правда наплевать на Нину, то про Лапку он обязан думать!

Человеков помог Нине сесть в оперативную «Волгу», которая, казалось, только и делала, что гонялась за преступниками под землей, на земле и по воде, до того она была побитая и помятая.

– А в Гордеевке конкретно куда?

– Дом практически напротив старой церкви. Я покажу.

Поехали. Опять та же дорога, что некоторое время назад проделали Нина с Лапкой на старом белом «Москвиче». Вот и мост, инспектор на Стрелке, улица Должанская, выезд на другой мост, справа – хлебозавод, слева – закрытый на ночь Гордеевский рынок…

– Сюда поверните. Спасибо большое.

– Давайте мы вас подождем, – оправдывая свою гуманистическую фамилию, предложил Человеков. – Вдруг подружка куда-нибудь ушла?

– И что тогда? Домой я ни за что не поеду, а больше мне деваться некуда, разве что к деду в Карабасиху или к вам в отделение. Да нет, все в порядке, Инна дома и даже еще не спит: вон окошко светится.

– На первом этаже, что ли? – уточнил Человеков.

– Ага.

– Ну, тогда счастливо.

– И вам. До свидания.

«Волга» тихонько вырулила со двора. Нина постояла минутку, привыкая к воцарившейся вокруг темноте и поправляя Лапкину голову на своем плече, а потом осторожно шагнула к подъезду. В это мгновение дверь на Инниной зарешеченной лоджии открылась, и Нина увидела мужской силуэт.

Боже мой! Вот это номер! Инна-то не одна… Трехспальная кровать явно не ждет неожиданных гостий!

А, черт, Человеков уже уехал… Что же теперь делать? А может быть, ничего страшного? Может быть, это Инкин сосед – она что-то такое говорила, будто тот иногда заглядывает к ней обсудить какое-то дело, он ведь тоже юрист. Ну, сегодня воистину ночь неожиданных визитеров!

Нина растерянно вглядывалась в силуэт на лоджии. Высокий довольно-таки, плечи широкие…

В это мгновение мужчина поднес к лицу зажигалку, закуривая, и Нина отчетливо увидела его лицо.

Это был Антон Дебрский, ее муж.

* * *

Весь этот день до самой ночи Антон Дебрский заново открывал собственную жизнь.

После разговора с Инной он находился в таком вздрюченном состоянии, что долго не мог успокоиться: все воображал какой-то заговор против себя. А что, такое вполне возможно! Например, его бывшие враги (а судя по всему, в этой жизни он имел только врагов) объединились и подстроили такой разворот событий, при котором его собственная личность оказывалась прочно забыта и даже стерта, а на ее место, будто на какую-нибудь чистую доску, вписан новый человек по имени Антон Антонович Дебрский, дважды вдовец, имеющий дочь по имени Лапка… А кстати, что это за имя такое? Это забавная кличка, а не имя. Имени своей дочери он по-прежнему не знал. Дебрский поднапрягся, пытаясь сообразить, как ее могут в действительности звать, эту самую Лапку, однако в голову ничего не пришло, и он с мрачным удовлетворением кивнул. Это лишь подтвердило подозрения, что загадочная Лапка, очень может быть, вовсе не его дочь, а всего лишь часть заговора.

Он совершенно точно мог перечислить тех, кто входил в группу основных заговорщиков: вся та компания из «Вестерна» во главе с Красноштановым, потом – само собой разумеется! – Инна, бывшая основным источником сведений о нем, первой назвавшая его Антоном Антоновичем Дебрским.

Для удобства он решил пока не вспоминать настоящего своего имени (все равно не вспомнить!), а даже наедине с собой именоваться Дебрским. К тому же эта фамилия, более напоминающая некую кличку, ему все больше нравилась. Сочетание «Антон Антонович» по-прежнему не вдохновляло, а вот фамилия – весьма. Было в ней что-то такое… неожиданное, дерзкое, даже разбойничье. Это вам не Красноштанов какой-нибудь. И не Сибирцев.