Текст книги "Кошмар под Новый год"

Автор книги: Елена Усачева

Соавторы: Вадим Селин,Елена Артамонова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Эпилог

Костер медленно догорал. Да в нем сейчас и не было никакой нужды. Где-то там, далеко, за деревьями, за облаками, вставало солнце. Лес из черного становился серым. Сильно потеплело, и теперь вся поляна была заполнена шуршанием падающего с веток тяжелого снега.

Всю ночь к палаткам сходились ребята. Еще на просеке Мишка с Васильевым встретили уныло бредущего куда-то Сашку. Потом из леса вышел мрачный Антон, постоянно ощупывавший себя. Больше всего его волновали уши. Он чуть ли не на глаза натягивал шапочку, как следует прихлопывая ее ладонями. А потом тут же пальцами касался носа, бровей, руками проводил по щекам. Облегченно вздыхал, делал несколько шагов и снова хватался за шапку.

Вовку они нашли уже в лагере. По его словам, он бежал. Больше Сидоров ничего не помнил.

Приходили еще какие-то люди, выслушивали сбивчивые объяснения ребят и уходили.

Забрав Затока, ушли в свою конюшню девчонки.

Последним у костра остался Мишка. Ему совершенно не хотелось спать. Он встал, взял палку, поворошил гаснущие поленья. Вверх полетели искры, в лицо пахнуло дымом. Он поморщился, кашлянул, палка в его руке дернулась, вынимая из костра обуглившийся предмет.

Рыбкин почувствовал, как что-то сорвалось с палки и с глухим звуком упало неподалеку. От дыма на глаза Мишки набежали слезы, не дающие ему хорошенько рассмотреть, что же там такое. Рыба потянулся к странной находке и замер.

Перед ним лежала обуглившаяся подкова.

Мишка медленно сел. В голове за секунду пронеслось слишком много мыслей. Наконец возник один вопрос:

«Опять?»

Палкой он осторожно потрогал подкову. Была она самая обыкновенная. Даже дырочки по желобку сохранились. Подкова как подкова. Лошадь здесь проезжала, может, вчера, может, позавчера, а может, и сто лет назад, гвоздик из копыта вывалился, вот подкова и упала. А что лошадь? Ничего. Хромать начала. Хозяин стал на нее ругаться. Может, избил. А потом позвал кузнеца, и лошади поставили другую подкову, новенькую и блестящую.

И не надо ходить там, где кто-то кого-то когда-то обидел. Потому что обида вещь коварная, она помнится долго.

Мишка быстро оглянулся, потом подцепил подкову палкой и понес ее к проклятой черте.

От этой черты ничего не осталось. Здесь так много прошло народу, что ее просто-напросто затоптали.

Мишка сунул подкову под куст, упал на колени и стал старательно ее закапывать.

– Хватит, – выдохнул он, когда дело было сделано. – Больше ничего не будет.

Хотя в душе он был почему-то не очень в этом уверен.

За спиной раздались шаги. Уже готовый ко всему, Рыбкин вскочил, на всякий случай сжимая руки в кулаки.

– Вы тут лошадей не видели?

На него смотрела Светка. Такая же, как и раньше. Рыжая. Только сейчас лицо у нее было растерянным. Она хлопала ресницами, шмыгала носом, не понимая где она и что происходит.

– Все домой пошли, – опустил руки Мишка. – И Затока твоего взяли.

Света кивнула, покосилась на куст, под которым Мишка закапывал подкову.

– Что у тебя там? – как будто между делом спросила она.

– Так, – замялся Рыбкин. – Секрет один закопал.

– А! – протянула девочка, разворачиваясь. – Ну-ну, – зачем-то добавила она, уходя обратно в лес.

Мишка проводил ее глазами и тут же кинулся к кусту.

Ну уж нет! Он не позволит этим мерзким девчонкам второй раз устраивать бардак в лесу! Он эту подкову… на Луну забросит!

Солнце уже совсем взошло, а Мишка все еще колупался в снегу. Подкова как сквозь землю провалилась. Он все прокопал, чуть ли не с корнем выдернул куст – подковы не было.

– Этого не может быть, – под нос себе шептал Рыбкин, расширяя место поиска.

За своим занятием он не заметил, как пришел Паганель. Учитель снял очки, протер их, снова водрузил на нос и только потом заговорил.

– Теперь ты хочешь найти клад? – негромко спросил он.

– Нет, – буркнул Мишка, вытирая вспотевший от старания лоб. – Я хочу, чтобы все закончилось.

– А разве еще не закончилось? – удивился учитель.

– Не знаю.

– Для нас закончилось, – расправил плечи Олег Павлович.

– А для остальных? – напрягся Мишка, боясь, что учитель скажет сейчас что-то очень страшное.

– Кто-то кого-то обижает всегда. И ничего с этим не поделаешь. А лучше вообще не делать того, что советуют не делать.

«И сказала мама: «Не трогай пластинку»…»

Мишка медленно встал.

– Чтоб они все провалились со своими историями! – воскликнул он, замахиваясь.

Паганель тут же перехватил его руку.

– А вот этого говорить уже не надо. Мало ли что может произойти…

И они оба подняли головы. С неба стал медленно падать снег. Где-то в вышине прокричала птица.

– Пошли спать, – грустно произнес учитель, – нам еще собираться домой.

«Га», – вздрогнул лес. Но этот звук потонул в наступающем утре.

Вадим Селин
Дом, затерянный в снегах

Этой новогодней сказки вам лучше не слышать. Кто знает, может, это и не сказка вовсе?..

Но если вы все-таки отважились ее узнать, то сначала представьте снег, почувствуйте запах мандаринов, хвои, и тогда сказка станет явью, ну, или почти явью.

Ни в коем случае не стойте в новогоднюю ночь под снегом и не заходите в незнакомые дома, если, конечно, хотите, чтобы праздничная ночь прошла и после нее наступил день. А день – это спасение. Спасение, которое к некоторым не приходит уже сто лет. Для них каждая ночь – Новый год. И неизвестно, увидят ли они когда-нибудь день или их жизни поглотит ночь? Новогодняя ночь…

Но главное – всеми силами постарайтесь не превратиться в вечных скитальцев новогодней ночи.

Не стойте в Новый год под снегом! Не заходите в незнакомые дома! И ночь пройдет.

В трех километрах от деревни Северной
Джип «Grand Cheroki»
Суббота

22.40.

Снежинки за окном кружились в причудливом веселом хороводе.

Если долго смотреть на падающие с неба снежинки, то может показаться, что и ты снежинка, кружишься вместе со всеми, тебя подхватывает ветер и носит до тех пор, пока ты не упадешь на землю. А потом… У всех снежинок одна участь – они тают и превращаются в грязь. И это по-настоящему грустно.

Снежинки за окном кружились в причудливом веселом хороводе. Я смотрел на них и чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Я очень любил сидеть у окна в темной комнате. На подоконнике дымилась чашка горячего чая, а я в это время наблюдал за снегом. Люди за окном куда-то спешили. Кто-то поскальзывался на льду, ойкал и падал. Кто-то беззаботно играл с собакой, ловя снежинки. А кто-то останавливался посреди тротуара, запрокидывал голову, расставлял руки в стороны и, глубоко вдохнув свежий морозный воздух, быстро-быстро опускал руки и шел дальше. Не дай бог, кто-нибудь увидит его в такой странной позе! А я знал, что этот человек представлял себя снежинкой. И хотел беспечно крутиться в причудливом веселом хороводе.

В тот вечер я сидел у окна. Большие пушистые снежинки тихо падали с неба и кружились, кружились, кружились… Вот только все это я наблюдал из окна машины.

Я уже начинал замерзать. Из носа, словно огонь из ноздрей дракона, валил пар. Хотя, надо признаться, в салоне машины было гораздо теплее, чем на улице. Но вопрос – надолго ли?

– Па? Может, попробуем толкнуть? – робко предложил я.

– Не смеши меня, – нервно ответил папа, листая записную книжку своего мобильника. – Это только в мультике про Простоквашино папа, сын, собака и кот вытаскивают машину из ямы… И в придачу ко всему у них был «Запорожец», а не джип… Ха! Вот кино! Точь-в-точь «Простоквашино»!

– А что нам тогда делать? – осторожно спросил Алик.

– Сидеть и ждать, – резко ответил папа. Его пальцы нервно нажимали кнопки. Наверно, нужный номер не желал находиться.

– Понятно, – кивнул Алик и посмотрел на меня.

– Молчи лучше, – шепнул я ему на ухо, – когда папа такой, его лучше не трогать.

Алик пожал плечами и уставился в окно. Вздохнул. Действительно, малоприятная ситуация. Очарование новогодней ночи, снега и пронизывающего воздух волшебства портило то, что наша машина застряла в яме.

Мы молчали минут пять.

– Па? – спросил я наконец. – Ну? Чего мы сидим? Надо же что-то делать, блин…

– Не блинкай мне тут, – мгновенно взвился папа, – ты же знаешь, как я ненавижу это слово. Ну, когда его не в прямом смысле употребляют…

Алик выразительно цокнул языком.

– Ну слава богу! – воскликнул папа, победоносно потрясая телефоном. – Почему-то я номер эвакуатора как «Эва» записал. Сто раз записную книжку просмотрел и только сейчас понял, что Эва – это не моя сотрудница Эвелина, а эвакуатор. Смешно… Помню, как один раз я перепутал…

– Па, звони уже. Нам холодно. Как цуцики замерзли.

– Ага… Сейчас эвакуатор приедет и вытащит нас, – проговорил папа, сосредоточенно прислушиваясь к звукам в трубке. – Алло! Служба экстренной эвакуации автотранспорта?..

Однако во время разговора выяснилось, что спасательная машина приедет в эту глушь не раньше чем часа через три. Перед нами замаячила перспектива встретить Новый год в машине. Голодными, холодными и злыми на весь белый (в прямом смысле – снег же идет) свет.

– Это черт знает что! – кричал папа в трубку. От крика он весь покраснел и покрылся потом. Скорее всего ему было жарко. Повезло же.

– Почему так долго?!

Трубка что-то пропищала в ответ.

– Ах, Новый год?! Ах, долго? Ну, блин!

Мы с Аликом переглянулись. Ради сохранения собственной жизни я не стал напоминать папе, как он не любит слово «блин».

Не буду пересказывать весь разговор папы и диспетчера. Главное, что нам предстояло просидеть в машине минимум три часа. А значит, угроза встретить Новый год в машине была уже не призрачной, а вполне реальной.

Некоторое время папа проклинал всех диспетчеров и все колдобины планеты. Ведь в одной из таких колдобин и застряла наша машина.

– В чем проблема? Позвони в другую службу, – посоветовал я, – вдруг они порасторопнее и приедут сразу же?

– А то я без тебя не догадался! – скептически отозвался папа. – У меня номер только этой службы.

– Позвони друзьям, знакомым. Пусть они приедут. Делов-то.

– Не надо, – зачем людей на уши поднимать в новогоднюю ночь. Неприлично это.

– А в машине ледяной сидеть прилично? – начал заводиться я. Жаль, что не машина. – Вот уж невезуха так невезуха – мало того, что наш драндулет застрял, так еще и аккумулятор сел! Вот блин! Просто фантастический блин!

– Не блинкай. Сколько раз можно повторять?

– Ой, да ты сам недавно блинкал, – отмахнулся я. – Па, давай по-серьезному? Что делать?

– Сидеть и ждать, – шепнул мне Алик.

– Сидеть и ждать! – по обыкновению сказал папа. – Эвакуатор приедет и нас вытащит.

– Замечательно. У меня нет слов. Остались одни слюни и эмоции.

– Если ты такой умный, предложи что-нибудь получше, – произнес папа, настраивая радио на своем навороченном телефоне. Тут же полилась какая-то радостная новогодняя песня. «Колокол, колокол, колокол звенит…»

– Я уже предложил.

– Людей я тревожить не буду, и на этом точка, – твердо сказал папа. И тут же воодушевился: – Мальчишки, давайте не будем вешать нос. Представьте, как это романтично – Новый год в машине. Здорово! Другие люди об этом и мечтать не могут!

– Было бы еще романтичней, если бы в машине было тепло и нашлось что-нибудь съестное, – размечтался я.

Алик, наверное, тоже многое бы сказал, но он молчал – папа же не его, а мой. А с чужими родителями не разговаривают так, как со своими. Поэтому он поступил деликатно: уставился в свой телефон и принялся с увлечением просматривать SMS-ки от друзей и подружек.

Впрочем, в том, что случилось, папиной вины не было. И раздражался он, по сути, не на него, а на ситуацию.

– По-моему, в «бардачке» шоколадка есть, – вспомнил папа. – Точно! Целая шоколадка! Вот так находка! Кто будет?

Шоколадку захотели все, в том числе и папа. Мы поступили очень непредусмотрительно: съели ее полностью. Даже мысли не возникло – оставить на потом. Затем папа достал из багажника плед, в который мы с Аликом укутались. Вместе с теплом ко мне вернулась и вера в лучшее. Жизнь уже не казалась такой гадкой, ситуация тоже. Кто бы мог подумать, что плед и шоколадка могут принести столько счастья?

– Смотрите, какой снег красивый! – восторженно указал папа за окно машины.

– Да… Скоро наша машина в сугроб превратится. И тогда мы все замерзнем, так и не дождавшись эвакуатора, – пессимистично заметил я, чем очень рассмешил отца:

– Ты, сына, глупость сказал.

– Это еще почему? – удивился я.

– А потому что географию учить надо. Вот, помнится, наша географичка рассказывала, что в сугробе, наоборот, не замерзнешь. Если зарыться в снег, то он будет греть, как шуба. Так что имейте в виду – снег сохраняет тепло. Поэтому-то и озимые сорта пшеницы под снегом не замерзают.

– Ладно, все понятно… – поверил я папе на слово. Он-то знает о пшенице все: на элеваторе работает.

И тут по радио объявили, что до Нового года остался час. Папа хлопнул себя по лбу:

– Слушайте, парни, у меня идея!

– Какая? – поинтересовался я.

Папа развернулся к нам.

– Деревня отсюда не так уж и далеко. Если идти все время прямо по шоссе, никуда не сворачивая, то непременно на нее выйдешь. Ориентироваться можно по электрическим столбам, которые по-над всей дорогой стоят.

– Подожди… Ты хочешь, чтобы мы пошли в деревню? – уточнил я.

– Ну да! А что? Еще не факт, что эвакуатор сюда через три часа приедет, а не под утро… Новый год все-таки…

– М-м-м… – задумчиво промычал я, обдумывая папино предложение. А затем обратился к Алику: – Ты как на такую экспедицию смотришь?

– В принципе, я не против… – неуверенно отозвался Алик. – Я у вас в деревне не был еще ни разу… Мы точно не заблудимся?

– Точно! – заверил папа. – Тут невозможно заблудиться! Идите! Хоть по-человечески праздник встретите. А если до деревни за полчаса дойдете, то дяде Саше свистните – пусть мою машину к деревне притянет… Тогда и я до двенадцати к вам успею!

– Па! Ты ж говорил, что людей тревожить неприлично! – злорадно напомнил я.

– Ну да, неприлично. Но до деревни же рукой подать… А от города ехать и ехать…

Короче говоря, уже через пару минут мы с Аликом брели по заснеженной дороге в сторону деревни. Этот поход не показался нам опасным – что такое с нами может произойти? Медведь нападет? Так тут медведей отродясь не водится. Маньяки? Сомнительно – они сейчас сидят по домам. Маньяки же тоже люди – иногда и расслабиться надо.

Тогда я еще не знал, что в мире есть более опасные вещи, чем медведи и маньяки. Например… Хотя не буду торопить события. Обо всем по порядку.

23.12.

Когда машина скрылась из виду, Алик обернулся, провожая взглядом джип, и сказал:

– Странно как-то.

– Что странно?

– Смотри – здесь же справа и слева от дороги поля идут, да?

– Ну.

– Первый раз вижу такие странные поля.

– Так что странного в них? – не понимал я.

– А видишь – вообще лесопосадок нет. Полоса деревьев должна разграничивать поля и для вида, и для того, чтобы сдерживать ветер…

– Подумаешь… – пожал я плечами. – Может, тут какие-то особенные поля?

– Не знаю.

– Вот и я.

Снег весело скрипел под нашими ногами. Хрум-хрум, хрум-хрум, хрум-хрум… Мимо не проезжало ни одной машины. Оно и понятно – все люди сидели сейчас за праздничными столами и ждали боя курантов.

– Скоро там деревня? – спросил Алик, дрожа от холода.

– По моим подсчетам, скоро. Точно – вон, видишь, вдалеке огоньки? Это уже деревня.

– Здорово. Может, успеем до двенадцати машину вытащить… – вздохнул Алик. И грустно добавил: – Не нравится мне, как год заканчивается… Все так сумбурно, ненормально. Застряла машина, мы тащимся в деревню за каким-то мужиком, чтобы он помог машину вытянуть… У меня нехорошее предчувствие… Новый год надо в тепле и уюте встречать, а не так вот…

– Да ладно тебе, чего в жизни не бывает. Сейчас дядь Сашу возьмем, тачку вытащим и помчимся домой: «оливье» кушать и шампанское пить, – ободряюще сказал я, но слова Алика разбудили какую-то непонятную тревогу. И мне тоже начало казаться, что Новый год надо не так встречать. Это дурной знак. Чтобы взбодрить и себя, и Алика, я произнес: – Будем надеяться, что все успеем сделать в этом году, а новый встретим нормально – в тепле, уюте и спокойствии.

Алик ничего не ответил. Да и я в свои слова не поверил. Что-то подсказывало: наши проблемы перекинутся и на следующий год.

Снег повалил сильнее. Хлопья были такими крупными, что напоминали огромные белые простыни.

– Классно, снег… – уже веселей сказал Алик. – Давно уже на Новый год не было снега.

– Угу. Помнишь, как несколько лет назад в новогоднюю ночь было пятнадцать градусов тепла? Не Новый год, а неизвестно что.

Снег пошел еще сильнее. Под ногами начало скрипеть еще громче. Поднялся ветер. Он подхватывал колючие снежинки и щедро бросал их в наши лица.

Затем снегопад набрал такие обороты, что уже с трудом можно было различить Алика, который шел всего в двух метрах от меня. Ноги увязали в снегу. Дубленка не спасала от холода. Я дрожал так, что зубы помимо моей воли выбивали причудливую дробь. Ветер дул в лицо, и из-за этого становилось трудно дышать.

– Идем быстрее, а то нас снегом завалит! – обратился я к другу, прикрывая нос ладонями, чтобы было легче дышать.

– А? Что ты сказал? – не расслышал Алик – так сильно завывал ветер.

– Быстрее идем! Видишь, снег как валит!! Быстрее!

Я чувствовал себя по меньшей мере полярником.

Запищали мои электронные часы. Полдвенадцатого. Значит, папа встретит Новый год в машине. За полчаса дойти до деревни, позвать дядю Сашу и притащить джип в деревню мы вряд ли успеем. Точно – Новый год ненормальный. Это скверно. Ведь известно – как встретишь Новый год, так его и проведешь. А встречаем мы его плохо. Мне стало еще тревожней. Отчего-то эта погода казалась жуткой, леденящей не только тело, но и душу. Я словно растворялся в снеге. На мгновение почудилось, что в мире ничего, кроме него, не существует. Только снег, снег, снег… Белая колючая пелена, которой нет ни конца ни края…

Алик схватил меня за руку.

– Давай держаться вместе. Снег такой густой, что ни черта не видно… Потеряться запросто можно… Ой! – Алик остановился и недоверчиво огляделся по сторонам. – А где столбы?

Я огляделся. Столбов не было видно. А ведь только по ним можно было ориентироваться. Конечно, если не считать огни впереди, но и их из-за снега нельзя было увидеть.

– Они где-то здесь… Где-то здесь…

Мы принялись искать столбы, крутились по сторонам, но тщетно. Столбов не было. Ничего не было. Один снег. Он забивал ноздри, колол лицо, попадал в рот… Я потихоньку раздражался.

– Чертов снег! – зло крикнул Алик, пригрозив снегу кулаком. – Чертов снег!

И вдруг снег перестал идти. Раз – и нет его. Ветер тоже утих. Только одинокие снежинки падали с неба и тихо ложились на пышный снежный ковер.

Из-за белых просторов вокруг нас было относительно светло. И этого света хватало, чтобы понять, что вокруг нет ни одного столба. Нет абсолютно ничего. Даже огоньков вдалеке не видно. Только белая пустыня, белые барханы. И снег, который искрился и слепил глаза.

Алик замер от растерянности.

– Подожди… А столбы куда делись? Куда нам идти? Ты запомнил дорогу?

– Ну, мы шли прямо… – заметил я.

– Это сначала мы шли прямо, а когда потеряли из виду столбы, то принялись крутиться, как волчки. Ты мне можешь сказать – где деревня?

– В… впереди… – произнес я, не осознав до конца, что произошло.

Неожиданно в небе прогремел раскатистый гром.

– Ни фига себе, – опешил я. – Гром.

– И что?

– Так он же только в теплое время года бывает. А сейчас зима, самая что ни на есть ее середина…

Гром прогремел еще раз. В небе полыхнула разветвленная, похожая на сетку вен желтая молния.

– Бред какой-то, – изумился я. – Молния… Зимой… Так, ладно, чего мы стоим? Идем.

– Куда?

– Вперед, в деревню.

– А может, назад? Или вправо? Или влево? Или по диагонали? Да куда же столбы эти гадские делись-то, а? Послушай… Что-то здесь не так… Даже если мы потеряли направление, то столбы должны были остаться на месте. Но их нет. Где они?

Я огляделся. Столбов не было. Огней впереди тоже. Мы сбились с дороги.

23.45.

Какое-то время мы шагали вперед, надеясь выйти хоть куда-нибудь: или к деревне, или к нашей машине. Но ничего похожего на деревню или машину не возникало. Вокруг был только снег. Признаться, он начинал сводить с ума. Никогда не думал, что можно ненавидеть снег. А в тот момент я его именно ненавидел, хотя еще совсем недавно любил.

– Мы что, заблудились? – удивленно обратился ко мне Алик.

– Смеешься, что ли? – нервно рассмеялся я. – Разве можно заблудиться в двух соснах?

– Можно вообще без сосен этих заблудиться, – явно на что-то намекая, ответил Алик. – Где деревня? Где машина? Где дорога? А столбы? Слушай, классный речитативчик получается: «Где деревня? Где дорога? Где машина? А столбы?»

– Ее замело.

– Кого?

– Ну, дорогу…

– Да? А столбы тоже замело? – Алик остановился. – Давай вести себя серьезно, хорошо? Ты видишь поблизости деревню?

– Нет.

– А дорогу?

– Нет.

– А огни, которые впереди маячили? А машину?

– Нет. Ничего этого я не вижу.

– Вот и я тоже. Поэтому думаю, что мы заблудились. Надо решать, что делать дальше, – рассудил Алик. И чуть ли не подпрыгнул на месте: – Тьфу, как я сразу не додумался?! У меня же телефон есть!

– И у меня тоже.

Мы повытаскивали свои сотовые. Но нас ждал новый сюрприз: телефоны отчего-то не ловили.

– Вот же… – от злости Алик чуть не раздавил свою трубку.

– Блин? – подсказал я, задрав руку и подпрыгивая на месте в надежде, что телефон поймает хоть одну антенну. Но он по-прежнему отказывался принимать сигнал.

– Да, блин!

– Новый год через десять минут, – сказал я, пряча в карман свой сотовый.

– Отлично. Встретим его черт знает где.

Сказать по правде, все происходящее сильно смахивало на дурацкий сон. Не верилось, что мы заблудились на пути от машины до деревни. Собственно говоря, до нее было рукой подать. Меня раздирал смех.

И тут краем глаза я заметил какую-то тень, возникшую слева. Веселье как рукой сняло. Я осторожно повернул голову налево и увидел… дом. Большой, двухэтажный. Скорее всего, постройки еще позапрошлого века. Стены не кирпичные, а деревянные, на окнах – закрытые ставни, на крыше – дымоходная труба. И, не знаю, может, мне показалось, но дом обволакивал туман.

В небе полыхнула молния, осветив на мгновение дом. В этот момент я увидел, что окна на втором этаже – на самом деле не окна, а глаза, которые внимательно за нами наблюдали.

В воздухе запахло чем-то свежим, едва уловимым. Озоном – понял я позже. После грозы всегда пахнет озоном. По моей спине пробежал холодок, колени затряслись.

– Э… – услышал я голос Алика. Он вывел меня из оцепенения. – Это что, дом?

– Дом…

– Но… его же не было… откуда он взялся?

– Может, мы его не заметили? – робко предположил я. – А вообще, какое нам до него дело? Идем в деревню.

Я больше ни секунды не хотел оставаться рядом с этим домом. На странности типа грозы в декабре (или уже в январе?) я пытался не обращать внимания.

– Подожди-ка, – упорствовал Алик. – Давай постучим и спросим, как добраться до деревни?

– Не надо! – испуганно воскликнул я, и сам удивился своей реакции.

– Почему? – искренне поразился мой друг.

– Мне не хочется туда идти… Тебе не кажется, что это все как-то странно? Откуда дом взялся?

– Здрасте, пожалуйста! Ты же сам только что сказал, что мы его, может, не заметили! Хотя… Я уверен, что его здесь не было. Не слепые же мы, в конце-то концов.

– И я о том же. Так что сваливаем отсюда по-быстрому… Я не хочу неприятностей.

Только я закончил фразу, как с неба вновь повалил снег. В мгновение ока все вокруг стало белым-белым, даже Алика, стоящего рядом со мной, я не видел. Но вот странно – силуэт дома все же просматривался, хотя тот находился от меня значительно дальше Алика…

– Ты тут? – крикнул Алик. – Эй, где ты?

– Да здесь я! Здесь!

Алик подошел ко мне на голос и вцепился в мою дубленку.

– Опять снег! Надоел он уже!

– Так, Алик, стоим на месте и не двигаемся! А то еще больше заблудимся! Стоим!

– С ума сошел? Мы же в снеговиков превратимся! Там, у дома, крылечко есть! Давай хоть на крылечко станем, снегопад переждем! – предложил Алик.

Я не хотел приближаться к дому. От одной мысли об этом меня охватывало нехорошее предчувствие. Но так как логичных доводов, почему не надо приближаться к дому, я не мог привести, пришлось согласиться с другом.

– Побежали! Только на крылечко! В дом проситься не будем, договорились?

– Конечно! Зачем нам в дом? Люди там, наверно, Новый год празднуют, а тут мы заваливаемся… Не люблю быть незваным гостем.

И мы помчались к дому. Забежали на скрипящие ступеньки крыльца и сняли с себя капюшоны.

– Что-то не похоже, что там праздник полным ходом идет, – настороженно заметил я, осматривая дом. – Голосов изнутри не слышно, да и из-под ставень свет не пробивается…

– И вкусной едой не пахнет, – добавил Алик.

Я посмотрел на часы, которые высвечивались на дисплее «мертвого» мобильника.

– Без пяти двенадцать. Все люди сейчас взрывают хлопушки, поднимают бокалы с шампанским и смотрят по телевизору поздравление президента…

– А мы стоим на крыльце чужого дома и нюха… – договорить Алик не успел. Ветер бросил ему в лицо горсть снега. Алик закашлялся.

Не прошло и секунды, как продуваемое всеми ветрами крылечко замело снегом. Теперь не было никакой разницы, где стоять – под небом или под крылечком.

Вдруг я как-то неловко увернулся от порыва ветра, оступился и… кубарем полетел прямиком на дверь дома.

– Сейчас хозяева нам по ушам надают! – перепугался Алик.

Но я уже стоял на четвереньках и заглядывал в темную глубь дома. Открываясь, дверь жутко заскрипела несмазанными петлями. Хозяева не показывались. Да и были ли там хозяева? Дом казался необитаемым. К тому же от его стен исходили непонятные волны опасности.

– Алик… По-моему, там никто не живет… – неуверенно проговорил я. – Вон как затхлостью прет из него.

– Ты думаешь? – Алик подошел к порогу. – Хозяева! Ау! Тут-тук-тук! Кто в теремочке живет?

На его крик никто не отозвался.

– Люди! – теперь уже мы кричали в унисон. – Люди! Здесь есть кто-нибудь?

В ответ – завывание метели.

– Так здесь нет никого, – сообразил Алик. – Поэтому-то и свет не пробивается, и вкусностями не пахнет… А раз так – идем внутрь. Переждем там снегопад. Может, и телефон разыщем.

– Думаю, это плохая идея.

– Почему?

– Дом-то чужой…

– Да? Тогда где хозяева? Слушай, не будь дураком, идем в дом. Я больше не хочу на крыльце стоять. Мне холодно. И жрать охота. Я уверен, что в этой развалине никто не живет. Ну?

Алик переступил через порог. Мне ничего не оставалось, кроме как проследовать за другом.

Чувство тревоги усилилось.

…Мы вошли в дом и захлопнули за собой дверь. Едва я переступил порог, как на душе стало невыносимо тоскливо.

В доме было тихо, как в могиле. Темно, как в открытом космосе, если оттуда убрать все звезды и планеты. И холодно, как в гигантском морозильнике. Один раз мне удалось побывать в таком морозильнике площадью со школьный спортзал. Впечатление, надо сказать, не из приятных: гнетущая атмосфера, страшный холод и висящие на крюках туши коров, свиней и прочей «живности»… Ужас!

На улице жалобно завывал ветер. В доме было так холодно, что изо рта валил пар.

Кожей я чувствовал угрозу. Хотелось выть и как можно скорее отсюда убежать. Так советовали чувства. А разум талдычил свое: почему убежать? Зачем? Дом как дом, ничего странного не происходит. Да и мало ли почему здесь хозяев нет! Может, они на Новый год поехали в теплые края, сейчас же это модно.

– Темно, хоть глаз выколи, – шепотом поделился своими впечатлениями Алик. – Надо выключатель поискать.

Мы принялись на ощупь искать выключатель. На него наткнулся я. С трудом нажал на жесткую кнопку. Над нашими головами раздался треск, скрежет, а затем комнату залил противный тусклый желтый свет.

– Да будет свет! – повеселел Алик.

Я промолчал. Вместо ответа принялся осматривать комнату. Стены просторной гостиной покрывал блестящий иней. Висящие на стенах картины в массивных рамах тоже заиндевели. Неподалеку от меня на высоких изогнутых ножках стоял элегантный старинный диван, рядом с ним – два кресла и стул. Наверно, если бы я осмелился сесть на этот стул, то пришлось бы изо всех сил следить за осанкой – царский вид стула очень к этому располагал. В углу комнаты стояло пианино с раскрытой нотной тетрадью на подставке для нот.

– Хозяева! – крикнул Алик.

Как и прежде, в ответ – тишина.

И тут запищали мои наручные часы: наступил Новый год. Одновременно с этим писком на втором этаже раздался грохот такой силы, что с потолка посыпалась пыль. Я вскрикнул от страха и посмотрел на потолок, с которого свисали рваные клочья паутины. И закричал снова. Потому что увидел висящую прямо над моей головой старинную люстру со множеством лампочек в форме свечей. Люстру обвивала паутина. Лампочки не горели…

Откуда же тогда льется свет?