Текст книги "Герой (СИ)"

Автор книги: Елена Ромова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Глава 10

Закинув ноги на столик в магазинчике “Моторных лодок Белиса”, я смотрела через окно на дорогу.

У нас лучший ассортимент лодок: гребные, моторно-гребные, надувные с жестким или мягким днищем, алюминиевые, рибы и катера… но последнее время у нас совершенно нет клиентов. Отец говорит, что сейчас “не сезон” для покупки лодок, поэтому нам стоит поужаться в бюджете. Сегодня машин, проезжающих мимо магазина, было мало (триста девять по сравнению со вчерашними семьсот двадцатью четырьмя), поэтому одна единственная, что остановилась на парковке, заставила меня выглянуть из-за прилавка. Из старенького пикапа выбрался Кларк, его лицо, попавшее под свет фонаря, выглядело напряженным.

Кларк пересек парковку, направляясь прямиком к стеклянной двери в наш магазин, что озадачило меня сильнее. Он никогда не появлялся здесь, не интересовался делами магазина и, собственно, моими делами.

– Привет, Кесс! – сказал он с порога.

Высокий, со всклокоченной шевелюрой и в клетчатой рубашке поверх белой футболки – неизменный Кларк.

– Ты заскочил купить лодку? – отчеканила я монотонно. – У нас сегодня как раз выгодное предложение…

– Да нет, я… – и он прошагал ко мне, почесывая затылок. – Как ты себя чувствуешь?

Я окинула его внимательным взглядом.

– В порядке. А что, сегодня магнитные бури или взрыв на Солнце? С каких пор ты по моим суставам сверяешь погоду, а?

Моя шутка была встречена недоумением. Я уже привыкла к тому, что люди едва ли понимают, когда я шучу, а когда нет.

– Тебя не было три дня, Кесс, – засопел он сердито. – Твоя мама сказала, что ты почувствовала себя плохо. Господин Смейс дал тебе еще пару выходных, а ты сидишь здесь, как ни в чем не бывало… Да еще мужик этот… Я подумал, что ты ввязалась в неприятности.

Мои ноги сами собой соскользнули со столика.

– Какой мужик?

И сердце резко забилось.

– Здоровый, – Кларк показал ширину его плеч, разведя в стороны ладони. – Сказал, чтобы я тебя за километр обходил…

– Так чего ты приперся? – хмыкнула я, пряча улыбку. – Сейчас между нами два метра семдесят четыре сантиметра, – и на глаз еще миллиметров шесть.

И опять мои попытки сострить с треском провалились. Пора бы заканчивать с этим безнадежным делом.

– Слушай, Кесс, – парень облокотился локтями на прилавок. – У тебя проблемы, да?

Кларк состряпал такое серьезное лицо, что мне осталось лишь возвести глаза к потолку и вздохнуть.

– Никаких проблем, кроме полдюжины нераспроданных лодок.

Парень запустил руки за спину и извлек из заднего кармана свернутый трубочкой журнал. Развернув, он долго листал до нужной страницы, а затем повернул ко мне слегка измятое изображение.

– Это ведь ты, Кесс?

И если бы я не сидела, то пошатнулась бы, потому что все поплыло перед глазами.

– Я, – сказала хрипло, будто потеряв голос. – Откуда ты это взял?

– Моя мать покупает эти таблетки. Что скажешь?

– Про таблетки?

– Про это – твое фото в журнале! Офигеть, Кесс, ты здесь такая… ну просто секс! Без бейсболки, которую постоянно таскаешь… и макияж тебе очень идет!

Странная жгучая боль опалила затылок, прошибла импульсом позвоночник, заставила меня шумно втянуть носом воздух. Выхватив журнал из рук Кларка, я притянула его к лицу, всмотрелась в фото: светлая кожа плеч сияет, волосы лежат изумительно, во взгляде – робость, ранимость, доверчивость. И все же я почти обнажена: простынь прикрывает грудь, но оголяет спину – изящный прогиб в пояснице.

И мне… нравится. Неожиданно нравится разглядывать саму себя.

На этой фотографии Кесс Белис – модель.

– Кларк… – и я тихо позвала парня, скинув оцепенение. – Я закрою магазин пораньше, а ты отвезешь меня кое-куда.

– Что… – фыркнул он. – Нет, Кесс. Давай без глупостей, ладно?

Я показала ему изображение.

– Кто это?

Он снова чесал затылок.

– Ты.

– Нет, это не я. Это… это то, как ты меня видишь, Кларк. И как видят другие. Здесь у меня все в порядке. Никаких недостатков. Это цель… Цель определяет поведение, поведение – характер, характер – личность. Кларк, история требует героя. У героя должна быть цель. Прошлое – Отправная точка – Будущее…

– Ты о чем? – не понял Кларк. – Может, ты хочешь домой, Кесс?

Кларк никогда не отвез бы меня к Тайлеру Шоу, если бы знал, что везет меня именно к нему.

Я всматривалась в вечерний город, припав к стеклу. На горизонте мерцало свинцовое море, перекатывалось лениво, цепляло темное небо. Я ловила пальцами ветер, чувствовала его в волосах, слышала, как рокочет город. Жизнь била вокруг, точно источник. И сейчас я была частью этой жизни, чувствуя ее так, как никогда раньше.

– Спасибо, приятель, – сказала я, прежде, чем Кларк уехал, высадив меня у дома Шоу.

– Они правда твой парень, Кесс? – поинтересовался он.

– Чего ты выдумываешь?

– Он так сказал.

– Не-е-ет, – протянула я, улыбаясь, хотя внутри разлился странный холод. – Он просто… друг.

– Ага…

И вот спустя десять минут – а точнее, девять минут сорок четыре секунды – я стояла перед дверью Тайлера Шоу с таким видом, будто мне уготовано прыгнуть с парашютом.

Я бы простояла здесь до самого рассвета, если бы дверь не распахнулась сама собой, являя мне высокую, стройную и изящную женщину. Ее волосы были собраны в тугой хвост. Короткая мини-юбка открывала длинные загорелые ноги.

– О, – заулыбалась она, – какая ты хорошенькая. Иди сюда, крошка, – и схватив меня за руку она потянула за собой, в квартиру Шоу, где гремела музыка.

Народ толпился в холле и гостиной, превращая привычные для меня декорации в неузнаваемый, новый мир.

Озираясь по сторонам, я беспрекословно шествовала за незнакомкой.

– Выпьешь? – спросила она, вручая бумажный стакан, наполненный какой-то гадостью.

Она кружилась, смеялась и обменивалась со всеми подряд улыбками, но не переставала тащить меня к дивану.

Я растерянно и неловко протискивалась сквозь толпу гостей Шоу, пытаясь сосчитать скольких мужчин и женщин могла уместить квартира Тайлера.

– Крошка, – незнакомка потянула меня вниз, заставляя сесть на диван, а сама скользнула ладошкой по моему бедру. – Может, поцелуемся?

На самом деле я была ошарашена. Резко отпрянула, ринулась прочь, испытывая не только стыд, но и брезгливость. Меня задевали плечами, я вдыхала запах сигаретного дыма, алкоголя и сладких духов, чувствуя подступающую к горлу тошноту.

– Эй, блондинка, – какой-то незнакомец шлепнул меня по заднице, и это прикосновение едва не выбило у меня слезу.

Касания, смех, грохот музыки. Здесь нечем дышать!

Я торопилась выбраться.

Зыбучий песок, трясина… незримое кольцо сжимает горло…

Я поняла, что меня вывернет здесь и сейчас. Стремительно расталкивая всех вокруг, я вдруг врезалась в кого-то и, сломавшись пополам, словно марионетка, избавилась от съеденного ужина.

Хватанув ртом пару глотков воздуха, я вскинула испуганный взгляд, встречаясь со взглядом Тайлера.

– Кесс, – беззвучно шевельнулись его губы. – Что ты… какого хрена ты здесь делаешь? Вот черт, – он взглянул на свои брюки. – Ты… О, проклятье!

Схватив меня под локоть, он потащил меня в спальню, где как раз развлекалась парочка его гостей. Тайлер вытолкал их за дверь, поставил меня перед собой и опустил руки мне на плечи, будто пригвоздив к полу.

– Что ты здесь делаешь? – спросил сердито.

– А ты?

– Что? Я здесь живу. Это мой дом, Кесс!

– Живешь? – мне казалось, он не понимает элементарного. – Ты так это называешь, старик?

– Какое тебе дело?

– Мы вроде друзья, – пояснила ему терпеливо. – Ты мой агент. Видел это? – И я достала журнал, показала изображение. – Это Кесс Белис, старик. Круто, правда?

Он облизал губы, глядя мне в глаза строгим, пристальным взглядом, скорее мрачным, чем рассерженным.

– Мы не друзья, – вымолвил он. – И я не твой агент. Иди домой, Кесс.

– Но, – и я приподняла журнал повыше, ибо Тайлер даже не взглянул на него.

Он неожиданно выхватил его у меня их рук и швырнул прочь.

– Я сказал тебе, Кесс, чтобы ты выметалась! – и глаза его засверкали яростью. – Пошла нахер отсюда! Я буду курить, пить и трахать тех беспринципных сук, потому что я могу делать здесь все, что захочу! Я могу здесь даже сдохнуть! Мне плевать! Катись в свой гребанный мир, Белис!

– Ты пьян, – сказала я, будто желая оправдать его, в чем он, собственно, не нуждался. – Хочешь, чтобы я ушла?

– Да.

Я взглянула туда, где валялся журнал – с измятыми страницами, искореженный и никому не нужный, точно мой двойник. Я глядела на него так, будто это было мое сердце, вырванное Тайлером из груди и медленно истекающее кровью в темном углу комнаты.

А затем я посмотрела в лицо Шоу, и он вдруг дрогнул. Не думала, что когда-нибудь смогу настолько сильно испугать его.

– Белис, пожалуйста, уйди, – вдруг простонал он.

Молча, я подошла к журналу, опустилась на колени и бережно подняла, разглаживая страницы. Любовно, нежно я касалась измятых листов ладошкой.

– Ладно, – сказала я наконец, – мне действительно пора…

Поднявшись, я вдруг оказалась в мужских объятиях. Шоу попытался поймать ртом мои шевелящиеся губы. А затем я толкнула его со всей силы так, что он потерял равновесие и отшатнулся к стене.

– Ты совсем не герой, Тайлер! – закричала я в бешенстве. – Ты просто придурок!

И выскочила из комнаты.

Глава 11

Дней было так много, что Тайлер не мог вместить их всех в памяти.

Иногда он чувствовал, что еще жив. Особенно, когда разговаривал с Кэтрин, которая время от времени приходила к нему домой. Она открывала окна, впуская в его мир свет и прохладный ветер.

– Что ты думаешь о супермене, Кэт? – как-то спросил он. – Что бы он делал, если бы не его сверхсила? Он был бы неприметной серостью, верно? Он бы жил, зная, что ему предначертано быть героем, но не находил бы сил стать им.

А потом Шоу смеялся, давясь сигаретным дымом, чувствуя на себе укорительный взгляд Кэт.

Ему хотелось быть плохим, пройти путь “падения”, оказаться на самом дне. Было уже недалеко.

– Тебе нужно побриться, Тайлер! – говорила Кэтрин. – Зачем ты это делаешь с собой?

Ей было не понять, что Шоу попросту не мог жить. Что значит “жизнь”? Было ли что-то особенное в жизни? Для чего она дается человеку?

Иногда ему казалось, что он сходит с ума. Это был бы самый прекрасный исход – раствориться в собственном безумии.

Иногда он говорил с Кэтрин даже тогда, когда ее не было.

А когда она приходила, расталкивая ногами бутылки и ворох коробок из-под пиццы, он интересовался буднично:

– Не пойму, зачем ты приходишь, детка? Зачем я тебе?

Зачастую этот вопрос оборачивался получасовой отповедью, когда Кэт убеждала его, что он еще сможет “подняться”, что дело в желании, что нужно взять себя в руки. Она неустанно делала попытки воскресить “предыдущего Тайлера”, того, кого она знала много лет, того, кто был ей бесконечно дорог, и того, кто уже давно мертв. Нынешний Тайлер Шоу – чудовище. И это чудовище не слушало никаких доводов разума.

А потом Кэтрин просто перестала приходить, и Тайлер вздохнул с облегчением. Пару раз ему звонила мать, с которой они не общались больше шести лет. Она беспокоилась, что он все-таки сдохнет, и просила написать завещание, и впредь думать не только о себе, но и о Рейми, ведь Рейми – лучший в мире ребенок, в отличие от него, Тайлера. И почему он должен думать о Рейми, своей сводной сестре, когда мать бросила его и уехала со своим любовником в другую страну, едва Тайлеру исполнилось тринадцать?

Несколько раз он проверял почту, находя письма от молоденьких девочек, которые хотели стать моделями. Он разглядывал их фотографии, бормоча тихо: “Не то… не то…”

Что значило для Тайлера Шоу жить? Проснуться в луже собственной блевотины, разбить голову о край раковины, отключится в кровати с сигаретой во рту?

Его жилище превратилось в пещеру первобытного человека. Он ходил среди мусора и барахла обнаженным. Иногда он подходил к окну, раздвигал жалюзи и изумлялся – там, на улице, совершенно иная жизнь.

Он был готов превратить свою квартиру в склеп, и даже представлял, как в новостях, как-нибудь вечером, расскажут о чудаке, который пролежал мертвым пару лет, иссохся и превратился в мумию. Поэтому, он особенно удивился, когда оказался вдруг одетым у приоткрытой двери, собираясь выйти куда-то… только куда?

“Мейси, у меня проблемы в колледже. Кажется, я не очень люблю прикладную физику. И мне больше не нравится “Мей-шир”.

В лодочном магазинчике с шести до восьми никого не было еще и потому, что я частенько закрывала дверь и переворачивала табличку. Это не потому что я хотела навредить родителям, просто в магазине я начинала чувствовать себя защищенной, как улитка в раковине. Включив телек, я закидывала ноги на журнальный столик и могла заниматься чем угодно. Я сползала в кресле так низко, что моя макушка едва выглядывала из-за прилавка, и я, на самом деле, превращалась в невидимку.

Сегодня я посвятила себя чтению книги по ядерной технологии. Впрочем, вру – я не открыла ее ни разу. Она лежала у меня на коленях, как вечный укор и напоминание.

В восемь сорок, когда я уже планировала закрыть магазин, на парковку въехал черный “хаммер”, и я не просто застыла, по телу прокатилась ледяная волна неистового ужаса и смятения. Я сползла еще ниже в кресле, но увидела через витрину, как распахнулась дверца со стороны водителя.

Сейчас Шоу заметит табличку “Закрыто”, возможно, подергает дверь, а затем уберется восвояси.

Отчего-то я безумно боялась встретиться с ним. А, может, и хотела, но боялась, определенно, больше.

Пока я копалась в собственных чувствах на этот счет, раздался хлопок. Меня бросило в жар, ибо я вспомнила, что сегодня – именно в этот дурацкий день – я забыла закрыть дверь и перевернуть табличку. Мне оставалось сидеть и ждать, когда Тайлер подойдет настолько близко, что увидит меня. Однако шаги увели посетителя прочь от прилавка, по направлению к выставочным образцам.

Он неспешно прогуливался по магазину, и тут я подумала, что Шоу, возможно, не единственный обладатель черного “хаммера” в нашем городе. Медленно я вылезла из-за прилавка, поднялась, поправляя футболку, повязала потуже узел на животе, перевернула бейсболку козырьком назад.

Я отправилась вслед за незнакомцем так осторожно, будто шла по следам ожившего зомби.

Он остановился у небольшого катера, покрытого тентом. Похожий и одновременно не похожий на Тайлера человек полностью завладел моим вниманием, но стоял так, что было сложно рассмотреть его лицо.

Мужчина был неподвижен, как часть декорации. Он рассматривал лодку так, будто хотел прыгнуть в нее и пуститься по течению своей весьма бурной жизни.

Забавная ситуация…

Я – дрожащая, напуганная и взволнованная – опасалась приблизиться хотя бы на шаг, пока он не махнул рукой. А затем я была вынуждена спросить:

– Интересует лодка?

– Да, – спокойно отозвался он. – Сколько она стоит?

– О, боже… – всхлипнула, узнав голос. – Ты уверен, что тебе нужна лодка, а не бритва, старик?

– Я так плохо выгляжу, Кесс, – наконец, он посмотрел на меня.

– Просто отвратительно… ты подцепил сифилис от своих подружек?

Он внезапно рассмеялся, да так, что не мог остановиться пару минут.

Мне было не до смеха. Я недоуменно разглядывала его: похудевшего, со впалыми щеками, бледного и с нездоровым блеском в глазах, и мне казалось, он пришел сообщить, что неизлечимо болен. Поэтому я выпалила:

– Я тебя прощаю, – и его смех прекратился. – Только не умирай, пожалуйста, сейчас…

Он качнул головой.

– Сначала побреюсь и приведу себя в порядок…

– Хорошо бы так, старик, – одобрительно улыбнулась я. – Знаешь, что я вспомнила? Когда умирал какой-нибудь герой… ну, король там, знаешь… Его укладывали в лодку и пускали вниз по течению реки, а лучники стреляли в лодку с берега, – и усмехнулась, указывая на выбранный им катер. – Эта не годится, алюминиевая.

– Ты умеешь поднять настроение, Белис.

Я опять смотрела на него, а он неотрывно глядел в мои глаза. Глядел так, будто стоять рядом со мной в нашем скромном лодочном магазине – это вершина блаженства.

– Хочешь есть? – спросила я, заставив его моргнуть. – Ты выглядишь так, будто хочешь. У меня есть замороженные хот-доги.

Я завела его за прилавок. Он был послушен и спокоен, его взгляд следил за всем, что я делаю.

Когда он ел, я с восторгом и умилением его разглядывала.

В общем, минут десять мы были поглощены изучением друг друга.

– У тебя крошки в бороде запутались, – хмыкнула я. – Это же надо, Тайлер! Она колючая? Я могу потрогать?

– Делай со мной все, что хочешь, Белис.

Получив разрешение, я коснулась его бороды, провела рукой по отросшим волосам. Он не просто перестал жевать, он застыл, точно каменная глыба.

– Раньше ты мне нравился больше, – сказала ему чистую правду.

– Неужели?

– Что с тобой случилось? Ты провел последние два месяца на необитаемом острове?

– Нет.

– Умер твой парикмахер, а другим ты не доверяешь?

– Что? Белис! – он снова засмеялся, хрипло, но уже не так безумно, как раньше. – Я не знаю, что это было, Кесс.

– Чувство вины? – предположила я, и он вопросительно вскинул брови. – За то, что ты снова лез ко мне со своими поцелуями?

– И это тогда, когда тебя вывернуло мне на брюки… Я был ужасно пьян. И… да, я виноват.

– Ты же не станешь делать так больше?

Он молчал, а желваки на его щеках ритмично двигались. Наконец, бросил:

– Нет, не стану.

Он вдруг стал мрачным, задумчиво повернулся к окну, за которым медленно темнело.

– Кесс, – вдруг протянул он. – Где тот журнал с твоим фото?

Он мог задать любой вопрос, даже самый дурацкий, но он спросил именно это, и я едва сдержала испуганный всхлип.

– Нигде, – бросила слишком резко.

Тайлер обернулся. В уголках его рта затаилась улыбка.

– Ты хранишь его, правда?

– Я давно его выбросила!

– Кесс-крошка… – и он молчал, а я была не в силах смотреть на него. – … ты разглядываешь себя на этой фотографии, верно? Время от времени?

– Еще чего, – мои щеки мгновенно вспыхнули.

– Ты очень красивая, Кесс. Даже сейчас, в этой бейсболке. Ты самая красивая девушка, какую я видел.

Если не брать во внимание, что всю жизнь я мечтала услышать нечто подобное, если не думать, что сказал это привлекательный мужчина, если, вообще, абстрагироваться от ситуации, я и тогда была бы вне себя от счастья. Мне хотелось заплакать, но это вышло бы совсем глупо.

– Я… – и у меня не находилось слов, кроме дрожащего: – Так ты будешь покупать лодку или нет? Учти, я скоро закрою магазин и…

– Ладно-ладно, – он вскинул вверх ладони. – Сколько она стоит?

Он протянул карту.

– Я могу рассчитывать на то, что мы снова станем друзьями, Кесс?

– Только друзьями? – вскинула я взгляд, наблюдая за тем, как меняется выражение лица моего собеседника. – Я думала, ты еще и мой скаут.

– Да, девочка. Я принадлежу тебе.

Что бы это ни значило, мне это нравилось.

– И ты приедешь снова?

Выждав паузу, он улыбнулся, чтобы сказать в итоге: “Да, Кесс Белис. Все, что захочешь".

Глава 12

Утром следующего дня я только и делала, что ждала Тайлера Шоу.

Я ждала его, считая минуты в “Мей-шире”. Я ждала его, разговаривая с Кларком. Я ждала его, ведя переписку с Мейси. Мое сердце замирало в предвкушении, и я не знала, что будет со мной, если он не придет.

“Мы пойдем гулять на пляж, Мейс. Сегодня прекрасный день, солнечный и теплый. Я закрою магазин в семь, возьму купальник, и мы будем плавать до самого заката, а потом греться у огня. Я буду чувствовать себя самой обычной девушкой. Нормальной”.

Кессиди Белис – модель.

Кессиди Белис – друг.

Модель и друг Тайлера Шоу.

Это звучало так упоительно, что мне хотелось кружиться и напевать.

Я поднимала взгляд на часы слишком часто – секундная стрелка перемещалась по циферблату с характерным щелчком.

Сумку с пледом и купальником я приготовила еще утром, и теперь она ждала своего часа под прилавком.

В шесть пятьдесят я чувствовала легкий мандраж. Голова наполнилась приятным туманом, а тело странным воодушевлением.

Я не заметила, как дверь магазина распахнулась, и внутрь вошла мама. Она должна была сидеть с Ивом, но вместо этого вдруг оказалась здесь и теперь глядела на меня хмуро и сердито.

– Ты что-то забыла? – удивленно спросила я, опасаясь, что именно в этот момент приедет Тайлер.

Мама выглядела так, будто застала меня за воровством, иначе как объяснить ту мрачность, которую источал ее взгляд.

– Закрывай магазин, Кесс, – сказала она твердо. – Уезжаем.

– Что-то случилось?

И вместо ответа:

– Собирайся.

Я закрыла кассу, лениво пнула сумку, загоняя ее еще глубже под прилавок.

– Мейси рассказала? – спросила, передавая маме ключ. – Она почти никогда мне не пишет, но находит время нажаловаться. Ты уверена, что Мейс моя родная сестра, а?

Я была так зла, что не заметила, как пошатнулась мама. С ее лица сбежала краска.

– Кессиди, пожалуйста… – произнесла она, теряя голос. – Поговорим дома.

– Сначала я подожду Тайлера, – заявила упрямо.

Корил Белис была безжалостной, сильной и очень решительной женщиной, но сейчас она медлила: не приказала мне замолчать и даже не попыталась упрекнуть в неблагодарности.

– Мейс здесь ни при чем, – произнесла она. – Оставь в покое свою сестру.

– Ну уж нет… Я позвоню ей! Сейчас же позвоню! И больше я не напишу ей ничего, потому что она предала меня!

– Кесс, очнись! – и голос мамы был глух. – Мейс умерла. Ты знаешь… Хватит, Кессиди! Прекрати!

Скажи она сейчас, что небо рухнуло на землю, я бы поверила. Но это!

Боль в затылке стала нестерпимой, и я подумала, что потеряю сознание. Но нет, я не упала, на секунду я выбыла из реальности. Мне даже подумалось, что я сплю. Невероятным усилием я заставила себя наклониться, нащупала сумку и перекинула ее через плечо.

Мамины слова не просто пролетали мимо, я отказывалась их понимать. Я приказывала себе раз за разом: “Не слушай, Кесс!”

– Я ухожу, – только и сказала, направляясь к двери.

В тот момент я и сама не верила в это. Ну, подумаешь…

Я бегом пересекла дорогу, и не реагируя на оклики мамы, бросилась к пляжу. Я бежала до тех пор, пока ноги не начали утопать в теплом песке, а в лицо не дунул соленый бриз.

Солнце сверкало на горизонте, плавясь в море.

Сняв кеды, я гуляла по берегу одна. Эта часть пляжа считалась дикой, здесь время от времени появлялись серфингисты но, видимо, тихая заводь не располагала к серфингу. Песок перемешался с колючей галькой и крупными осколками скалы, а костерки свидетельствовали о том, что здесь часто ночуют влюбленные парочки. Когда я часами гуляла по этому пляжу раньше, я думала, что когда-нибудь тоже приду сюда с парнем. Это была девичья мечта, которой не суждено было сбыться до тех пор, пока я не встретила Тайлера.

Мне вспомнилось, как однажды мы пришли сюда с отцом, и я спросила: “Мама постоянно плачет. Она думает, что я умру?” Он ответил, что она плачет по другому поводу, и тогда я поинтересовалась: “Я тяжело больна?” Отец сказал, что я слишком много фантазирую, а умение мечтать – это вовсе не та болезнь, из-за которой стоит лечиться.

Я просидела у воды, промочив шорты, глядя на кружащих над морем птиц. Волны набегали пеной, приносили на берег новые серые камушки.

Меня одолевала мысль, которую я гнала прочь. Мейс умерла? Она ускользала от меня под натиском других несомненно важных мыслей: сколько шагов я сделала, добираясь сюда от магазина, что если перемножить несколько трехзначных чисел, сколько энергии содержится в одном грамме ядерного топлива…

Я отключила телефон, достала спички и разожгла костер.

Над пляжем медленно сгущались сумерки, над водой закружил холодный ветер. Волны шумели: “Осторожней, Кесссс…”

Я впервые планировала ночевать не дома, а под открытым небом.

Достав кукурузные чипсы, я уселась у огня, скрестив ноги.

Где-то далеко слышался смех и рев мотора. Я чувствовала себя причастной к ночной жизни, взрослой жизни. Это, как быть первооткрывателем!

– Господи, ты же простынешь, Кессиди! – услышала я знакомый голос и обернулась.

Сестра стояла поодаль, сложив на груди руки. В коротких джинсовых шортах и розовом топе на тонких бретелях.

– Мейс? – протянула я удивленно. – Как ты здесь…

– Ты собралась ночевать на песке, как краб, Кесс, – она медленно двинулась ко мне.

Свет костра выхватил из сумерек ее тонкую фигуру. Бледное лицо было весело.

– Послушай, мама места себе не находит. Зачем ты расстраиваешь ее, Кесс? Ты должна быть послушной девочкой, ты помнишь?

Я жадно глядела на Мейси, будто особо сильный порыв ветра мог заставить ее исчезнуть. Такую родную и такую любимую. Я смутно вспомнила, как прижимала к губам ее руку, как она смотрела на меня долгим немигающим взглядом, как спрашивала требовательно: “Ты будешь послушной, Кесси. Обещай, что будешь!" И я была послушной до сего момента, а теперь…

– Мейс, ты опять уедешь? – спросила я.

– Немного побуду с тобой, ты не против? – и она уселась рядом.

Я уловила запах: фруктового шампуня и сладких духов. Ее длинные светлые волосы коснулись моего плеча.

– Ты умеешь хранить тайны, Кесс? – вдруг спросила она меня.

Ее шепот звучал где-то у меня в голове.

– Да, Мейс.

– Тогда слушай, – я чувствовала шевеление ее губ на моей щеке, – ты вовсе не сумасшедшая, Кессиди. Ты никогда не была сумасшедшей. А теперь… Проснись, Кессиди, твою мать! Проснись! Проснись, я сказал!

Тело не повиновалось мне больше. Я тянулась, что было сил, стараясь поймать этот голос, понять, кому он принадлежит.

С трудом приоткрыв глаза, я увидела, что небо над морем просветлело. Тяжелые, серые волны перекатывались у берега, шумели, точно стальные пластины. Мою голову сжимали чужие руки.

– Твою мать, Кесс! – кричал надо мной Тайлер. – Ты… черт, зачем ты отключила телефон!

Он сидел на коленях в песке, держа меня у груди, точно ребенка. Его ладонь огладила мою щеку, пальцы прошлись по разбитой губе.

Язык во рту плохо ворочался, распух, но я все равно сказала:

– Ты знаешь, что делает героя героем, Тайлер?

– Не сейчас, Кесс.

– Он рождается и умирает ради цели. Я ведь не сумасшедшая, правда?

– Ну разумеется, нет.

– У меня снова был приступ, – произнесла я вполне осознанно. – У меня эпилепсия. Три года ремиссии, и вот опять. Это никогда не пройдет.

– Подумаешь, – услышала я его рассеянный ответ.

– Я смогу стать моделью, а? – усмехнулась. – Со всем этим…

– Знаешь, что делает героя героем, Кесс? – вдруг спросил он.

– А?

– Вера.

– Чего?

– Вера в то, что все получится. Не смотри так, Кессиди. Я, черт, стараюсь следовать твоей религии! Не смейся надо мной! Проклятье…

Я уткнулась лицом в его шею.

– Отвезти тебя домой, малышка? – сказал он, когда утих мой смех.

Я завертела головой.

– Я больше не поеду домой, Тайлер. И ты больше не будешь пить, – мне казалось, что мои слова станут пророческими, однако, я не была провидицей, и совсем скоро убедилась, как слаб человек, сдавшийся воле привычки.

Если бы можно было сфотографировать лицо вызванной Тайлером уборщицы в тот момент, когда она переступила порог его квартиры, он бы сделал это, не раздумывая.

Теперь она, кажется, взглянула на Шоу другими глазами, с опаской и осторожностью. Медленно прошагав в гостиную, она, похоже, оценила сколько столетий займет у нее уборка.

– Вы не могли бы заплатить мне наперед? – лишь спросила она прежде, чем приступить.

Тайлер ничуть не оскорбился. Отсчитал прилично, даже больше сговоренного, положил на тумбочку у выхода, и услышал вполне вежливое в спину: "Храни вас бог, господин Шоу!”

А затем ему снова пришлось оправдываться, потому что Кесс, которую он привел в дом, выглядела слишком юной для него.

– Ей уже есть восемнадцать, ясно?.. – сказал он, отвечая на хмурый взгляд уборщицы. – … И это не я ей врезал, – закончил Тайлер, зачем-то отсчитывая еще пару купюр.

Когда уборщица ушла, он обернулся к Кессиди:

– Придется подождать, пока заживет лицо, – произнес, внимательно ее оглядывая.

– Я ни хрена не знаю по поводу твоей болезни… Есть что-то, что может спровоцировать приступ?

– О, много вещей, – ответила она буднично, усаживаясь в кресло и подминая под себя ногу, – если я буду уставшей или… позволю себе засидеться допоздна. Мне нельзя алкоголь… И я должна пить по две таблетки три раза в день. Не так страшно, на самом деле.

– А вспышки? – осторожно поинтересовался Шоу. – От камеры.

– Если только вспышки на Солнце, старик. Но это влияние мало изучено, – пошутила я, но Тайлер ни черта не понял, приняв все за чистую монету.

– Если это случится снова, что мне делать? – спросил он напряженно. – Я должен разжать тебе челюсть или…

– Если ты засунешь мне в рот какую-нибудь часть своего тела, – сказала я, – это будет очень опрометчиво с твоей стороны. Если я вдруг свалюсь и начну выплясывать чечетку и издавать подозрительные звуки в совершенно неподходящее время, ты должен следить, чтобы я не расшиблась. И время засекать.

– Время?

– Все это не должно длиться дольше пяти минут.

– Черт.

– Ага.