Текст книги "Эстеты из Кукановки"

Автор книги: Елена Цугулиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

– Луар просил тебя убедить меня написать отцу? – повысила тон Рубин и подняла на Ордериона глаза.

– Без письма Дарроу останется только поверить на слово делегатам, что ты жива.

– Ответь на вопрос, который я задала. Пожалуйста, – попросила она.

– Не предложи ты сама отправить послание, я должен был убедить тебя сделать это.

– Спасибо за честность, – кивнула Рубин и вернулась за стол.

Написала новое письмо, опустив предложение про ожидание ответа, и вручила Ордериону.

Он бегло его прочел и кивнул.

– Теперь можешь запечатать.

– Зачем? – Рубин села на стуле вполоборота. – Сначала покажи его Луару, а потом запечатай сам и передай делегатам.

– Делай, как говорю, – он сложил лист и протянул его Рубин.

Она не спорила. Нагрела кусочек сургуча, капнула на лист и поставила печать с гербом Инайи, которую ей принесли.

– А теперь напиши второе письмо, – произнес Ордерион. – Лучше с использованием шифра, но, если не хочешь открывать мне один из ключей, тогда без него.

Рубин удивленно смотрела на Ордериона.

– Текст я продиктую.

Принцесса взяла новый лист и макнула перо в чернила.

– Дорогой отец, я выжила – и это главное. Меня спас Свет Звезды, – на туремском произнес он.

Рубин обернулась к Ордериону, непонимающе глядя на него.

– Пиши, – кивнул принц. – Пока он рядом со мной, я в безопасности. Мы встретили существо, которое полностью скопировало мое тело. Где это существо сейчас – мы не знаем. Ему требуются седоулы. Очень большие суммы. Главный вопрос: зачем ему эти средства и что оно затевает? Существу важно сохранить жизнь и допросить при встрече.

Рубин снова обернулась к Ордериону.

– Продолжай писать, – принц сложил руки на груди. – Мы со Светом Звезды видели, как стираются границы миров. Ход времени там нарушен. Людей убивают гигантские животные из древних книг. Юни, которую ты подарил мне, действовать перестала. Свет Звезды знает об этом. Красное Солнце догадывается. Свет собирается лично поговорить с Янтарным Соколом и попросить допустить его к работе с трактатом «О мирах и времени». Возможно, ответы содержатся там. Если Сокол не позволит Свету поработать с трактатом, появятся основания для вынесения Вотума Недоверия. Красное Солнце не поддержит Свет Звезды. Но, возможно, он заручится поддержкой Белого Алмаза? Буду ждать твоего ответа. Люблю тебя. Рубин.

Принцесса поставила точку и отложила перо. Пробежала взглядом по посланию еще раз и повернулась к Ордериону.

– У меня вопросов к тебе столько, что быстрого разговора не выйдет, – она исподлобья смотрела на него.

– Я знаю, – он ласково улыбнулся.

– Послание нужно зашифровать.

– Тогда тебе придется открыть мне один из ключей, – Ордерион тяжело вздохнул.

– Хорошо, – согласилась Рубин и вывела пером на другом листе «У каждого мастера есть камень. Мой – кроваво-красный рубин».

Принцесса начала быстро записывать буквы туремского алфавита под каждым символом, повторяя эту фразу вновь и вновь, пока весь алфавит не поместился в строках. Затем взяла чистый лист бумаги и стала кодировать послание, меняя буквы и убирая пробелы между словами. Ордерион склонился над ней, водя пальцем по листу с шифром и быстро подсказывая новые замены символов.

Закончив шифровать послание, Рубин сложила лист и запечатала его сургучом.

– Незаметно снять с бумаги сургуч с помощью специальной юни очень просто, – прошептал Ордерион ей на ухо. – Отец проверит меня и вскроет первое письмо. О втором послании я ему не скажу. Уверен, дер Гроуди тоже будет молчать и передаст оба письма твоему отцу.

– Янтарный Сокол – это… – Рубин повернула лицо и едва не коснулась губ Ордериона.

– Верховный повелитель силы маны.

– Вотум Недоверия – это опасно?

– Да. Никто не хочет терять власть.

– И ты думаешь, что Сокол что-то скрывает, – шептала Рубин.

– Все будет хорошо. Верь мне.

Принцесса чуть подалась вперед и совершенно невинно прижалась к губам Ордериона.

– Спасибо, что был честен со мной.

– Не за что, моя принцесса, – ответил Ордерион и поцеловал ее.

Оторваться от принца было очень трудно. Но Ордерион отстранился первым, и у Рубин не осталось выхода, кроме как скромно опустить глаза и сделать вид, что она вовсе не взбудоражена их минутной страстью.

Ордерион забрал второе письмо со стола, приподнял подол платья-рясы и сунул послание в голенище сапога.

– Как только делегаты уедут, я зайду за тобой. Хочу показать тебе замок.

Рубин согласно кивнула.

– Все будет хорошо, – повторил принц, взял со стола порванные и исписанные шифром листы, смял и сжег их в своей каменной ладони, превращая в искрящуюся пыль. Затем провел рукой по воздуху и рассеял марево защиты вокруг.

– Я буду ждать твоего возвращения, – Рубин улыбнулась ему.

Ордерион

Безусловно, он рисковал. Но выхода другого не осталось. За его отстраненными от службы воинами следили, а искать кого-то из сторонних людей и через них передавать послание Дарроу было слишком опасно.

Спустившись в подвал, Ордерион долго шел по туннелям, пока не достиг темницы для «особых гостей». В камерах имелись настилы из соломы и все атрибуты жизни в неволе, начиная с крюков, вбитых в потолок для подвешиваний, и заканчивая самими кандалами на цепях.

Ордерион кивнул знакомому охраннику и вложил тому в ладонь четыре седоула. Тот свистнул своему напарнику, показав жестом, что принц желает поболтать с заключенным без свидетелей.

Оба охранника отошли от камеры, где ночевал дер Гроуди, и скрылись за углом.

Увидев Ордериона, помятый туремец встал с настила и подошел к толстой решетке, отделявшей его от принца. Ордерион взмахнул рукой, выставляя щит, и достал из кармана первое письмо от Рубин.

– Вы должны передать это королю Дарроу. Принцесса Рубин просит вас об этом.

Дер понимающе кивнул и забрал конверт. Спрятал его во внутреннем кармане грязного камзола и тяжело вздохнул.

– Перед тем, как позволить вам покинуть замок, воины обыщут вас и заберут это послание. Его покажут королю и вернут в целости и сохранности.

– Понял вас, – буркнул дер.

Ордерион достал из голенища сапога второе письмо и протянул его Гроуди:

– Это послание от принцессы Рубин у вас не должны найти. Маскировочная юни имеется, или дать вам мою?

Дер забрал послание и сунул его в другой внутренний карман камзола. Затем плюнул на ладонь и прижал ее к груди. Круглая метка маскирующей юни, нанесенной на ткань камзола, вспыхнула золотым и погасла.

– Что будет с Рубин? – прошептал дер, прислоняясь к решетке. – Вы можете сказать?

– Пока я жив, ее никто не тронет, – заверил Ордерион.

– А если вы умрете? – спросил Гроуди.

Принц внимательно посмотрел на пожилого туремца и молчал.

– Вы и ваш брат должны понимать, что рано или поздно Луару придется за все ответить.

– После смерти Дхар покарает каждого из нас, – напомнил Ордерион, – ибо безгрешных среди нас нет.

Он взмахнул рукой, снял щит и направился в сторону выхода.

Ордерион принял решение не рассказывать Рубин, что, когда вернулся в зал вчера вечером, увидел мертвые тела пятерых туремских делегатов, распластавшихся по полу и истекших кровью. В живых оставили только дера Гроуди, которому отец даровал жизнь. Не просто так, конечно. Тот должен был лично подтвердить Дарроу, что своими глазами видел Рубин живой. Убийство делегатов стало простым и понятным заявлением: «Твоя дочь у нас. Делай, что говорим, или готовься к войне».

Вспоминая события вечера, Ордерион снова был вынужден мириться с воплями совести, задушенными действием настойки из трав.

Вчера, по возвращении в зал для пиршеств, принц понял, что отец перешел грань, по которой долгие годы шагал.

Музыканты играли, дер Гроуди трясущейся рукой держал чашу и периодически отпивал из нее, Мира шкрябала по миске острым ножом, нарезая кусок мяса, отец что-то пил из кубка, задумчиво глядя на Галлахера. Брат при этом сидел с каменным лицом и пустым взглядом смотрел в стену.

Ордерион обошел трупы и присел за стол. Налил в кубок травяного настоя и сделал глоток.

– Что-то удивления на твоем лице не наблюдаю, – Луар повернулся в его сторону.

– Все ожидаемо, – произнес Ордерион.

– Правда? А вот Галлахер, мне кажется, до сих пор прийти в себя не может, – отец указал на брата рукой. – Дер Гроуди, вы ешьте! – крикнул тут же. – Скоро шлюхи придут – будет не до еды!

Туремец ничего не ответил.

Галлахер перевел взгляд на отца и озвучил:

– Ему сейчас не до шлюх.

– Может быть, вы хотите поразвлечься? – спросил отец, обращаясь к Ордериону и Галлахеру.

– Меня блудные девки не интересуют, – покачал головой Ордерион.

– Меня тоже, – процедил Галлахер.

– С тобой давно все ясно было, – отец махнул рукой на Ордериона и повернулся к Галлахеру: – Но ты с каких пор таким правильным стал?

– С тех самых, как женился, – прорычал Галлахер.

– Ладно, устал я от ваших кислых лиц, – Луар откинулся на спинку стула. – Шармон! Эй, проныра, ты где?

– Я здесь, Ваше Величество, – верный слуга подошел к своему королю.

– В зале прибраться нужно. Дера туремского пусть в темницу уведут: до утра он нам все равно не нужен.

– Да, мой Повелитель, – слуга поклонился и побежал раздавать поручения.

– Мира, иди в покои, – отец повернулся к ней и погладил по спине.

– Да, мой Повелитель. – Она отложила приборы, вытерла рот салфеткой и встала.

– Нет, лучше в черную комнату иди, – Луар слащаво улыбнулся.

– Как прикажете, мой Повелитель, – покорно ответила она и удалилась.

Дера Гроуди вывели из зала под руки.

Ордерион поставил щит и повернулся к отцу:

– С каких пор мы режем делегатов?

– Со времен варваров-предков, – ответил тот.

– Дарроу может принять вызов и отправить к нам войско. Уверен, что Инайя в сражении победит?

– Инайя не может проиграть, мальчик мой, – прошипел отец.

– У нас и без того проблем хватает. Люди гибнут целыми поселениями. Голод уже в этом году нагрянет.

– Такие проблемы, как у нас, свалились на головы правителей и в других королевствах, – усмехнулся отец. – Турем не сможет прокормить всех на Великом континенте, а я не собираюсь терять власть из-за голодных бунтов. Дарроу придется выбирать, с кем и против кого воевать. И я, почему-то, уверен, что на союз с нами Турем согласится. Даже если все мужики в этом замке не будут слезать с его ненаглядной Рубин, Дарроу предпочтет воевать за кусок хлеба с Ошони или Зальтией, но не с Инайей.

– Рубин никто не тронет, – прорычал Ордерион.

Луар закатил глаза и взмахнул руками.

– Ты все воспринимаешь слишком буквально. Это плохое качество, Орде. Хочешь с ней резвиться – пожалуйста. Хочешь резвиться с ней один – пожалуйста. Собираешься на ней жениться? Ты же видишь, что я все делаю ради твоего личного счастья, сынок. Но не забывай, кто ты и чьи интересы защищаешь.

– Если с моей женой еще хоть что-то случится, – неожиданно произнес Галлахер и повернулся к отцу, – тебе конец.

Луар сначала нахмурился, затем вскинул брови и расхохотался.

– За себя беспокойся, – вытирая слезы смеха со щек, посоветовал король. – Еще раз вздумаешь мне угрожать – лишу тебя всего и отправлю на рудники. Ты все понял?! – рявкнул он внезапно и стукнул кулаком по столу.

– Северные земли подконтрольны мне, – невозмутимо ответил Галлахер. – И воины, что живут там, верны мне. Вспомни об этом, когда в следующий раз твою голову посетит мысль отравить Хейди. Лишишься трети своего пресловутого войска и двух месторождений маны в один миг. И тогда я посмотрю, как бодро ты будешь воевать с Туремом за кусок хлеба.

– Я не имею отношения к тому, что произошло с Хейди, – вкрадчиво произнес отец. – И угрозы твои спишу на временное помутнение рассудка из-за ее болезни. Паскуду, которая закрыла твою жену вместе с Рубин в склепе, я приказал найти. И лично выпущу виновному кишки за то, что напугал принцесс. Но мысли о покушении на Хейди можешь выкинуть из головы. Никто ее не травил. Женщины теряют детей и погибают при этом. Такое, к сожалению, случается.

– Ты меня понял, – подытожил Галлахер и встал.

– Ты меня тоже понял, – бросил Луар в спину удаляющемуся сыну. Затем повернулся лицом к Ордериону. – Думаешь, Хейди отравили?

– Я не знаю, – ответил Ордерион. – Но странным образом совпало, что принцесс заперли в склепе, и Хейди едва не погибла.

– Без тебя знаю, – шикнул отец. – Только смысла в том, чтобы убивать ее, не вижу. Возможно, кто-то желает внести раздор в нашу семью и поссорить меня с Галлахером. Грустно осознавать, что этот план может удастся. Мне Хейди, конечно, не нравится. Не такую деву я бы хотел видеть рядом с наследником. Но чего у нее не отнять, так это влияния на твоего брата. Из-за девки я сына терять не собираюсь. Мои верные воины уже заняты этим делом. Вот и узнаем, действительно ее отравили или какой-то недотепа случайно склеп закрыл.

– Меня беспокоят твои перепады настроения, – Ордерион отпил настойки. – Давно они участились?

– Лучше о своем здоровье пекись. Принцессу чаще навещай. Глядишь, излечит твой недуг.

– У Рубин нет дара повелевать маной, – покачал головой Ордерион.

– Могу проверить, – расплылся в улыбке отец.

– Уверен, что хочешь попытаться?

Отец замолчал и продолжал пристально смотреть на Ордериона. Дерзость. Именно ей запахло в зале, и Луар уловил этот опасный дымный аромат.

– Что делать с расслоением миров будем? – спросил Ордерион, чтобы сменить тему.

– Не знаю, – Луар задумчиво потер подбородок. – Если бы старому хрыщу нужна была наша помощь – он бы нас уже призвал.

– А тебя не смущает, что он все это время загадочно молчит?

– Не вздумай, – отрицательно покачал головой король.

– Я даже подумать не успел, а ты уже нервничаешь, – буркнул Ордерион и осушил чашу с настойкой.

– Посмотри в наших архивах книги, и, ежели ничего не найдешь, успокойся. Нас призовут, когда понадобимся.

– Трактат «О мирах и времени» находится в Небесном замке. Смотреть нужно его, и ты это прекрасно понимаешь.

Отец тяжело вздохнул.

– Ладно, нанеси визит хрыщу сам. Попроси книжку почитать.

– А если он не позволит?

– Значит ты покорно кивнешь и вернешься сюда. И будешь вместе со мной ждать, когда нас призовут, – вкрадчиво объяснил король.

– А если нас призовут слишком поздно?

– Ордерион, – полным именем назвал его отец, что бывало крайне редко, – в сторону Вотума Недоверия даже не смотри. Нет, – покачал головой он. – Проиграешь. И я вместе с тобой.

– Я тебя понял.

– Завтра с самого утра убеди свою ненаглядную принцессу написать письмо Дарроу. Подкрепим слова делегата посланием от дочери.

– Хорошо.

Луар встал, а Ордерион провел рукой и убрал щит.

Воины выносили тела, служанки отмывали полы от крови. Работа кипела, музыка играла. Отец ушел. А Ордериону захотелось напиться, чтобы перестать думать.

Мир начал трещать по швам и разваливаться. И казалось, будто одному Ордериону было до этого дело.

Глава 16

Рубин

Рубин позавтракала в покоях и стала дожидаться Ордериона. Он явился ближе к десяти утра.

– Готова немного прогуляться? – спросил и улыбнулся как-то напряженно.

– Да, – принцесса встала и поправила шлейф платья. – Делегаты уехали?

– Сразу после завтрака, – подтвердил Ордерион. – И послание для твоего отца забрали с собой.

– Это хорошо, – закивала Рубин, останавливаясь у двери. – Что ж веди меня, куда посчитаешь нужным.

– В тюрьму мы не пойдем, – Ордерион открыл перед ней дверь. – Обещаю.

– А так хотелось посмотреть, где я могу оказаться в любой момент!

– Шутница, – в уголках его глаз появились морщинки веселья.

– Уж какая есть! – игриво заметила Рубин, проходя мимо него, и услышала тихое: «Моя».

Ордерион водил ее по этажам и залам, объясняя попутно, как попасть из одной части замка в другую. Они побывали в фамильной галерее, где висели портреты предков Ордериона. Рассказ о них показался Рубин скупым повествованием о рождении и смерти, с правлением Инайей или служением королю между этими двумя событиями. В той же зале находились статуи из белого мрамора, изображающие Величественных властителей в мантиях и с коронами на головах. Рубин остановилась напротив одной из них, внимательно разглядывая застывшее лицо довольного молодого деда Ордериона.

– Ты похож на него, – она повернулась к принцу.

– Я никогда его не знал. Король Пратмут умер задолго до моего рождения, передав трон моему отцу. Его супруга, моя бабушка, была очень привязана к маленькому Галлахеру. Нас с Атаном она недолюбливала, и в детстве нам от нее доставалась, – он поморщился, явно вспоминая об этом. – Бабушка погибла, когда мне было лет десять, наверное. Упала с лошади, – он перевел взгляд на Рубин. – Это случилось на наших с Галлахером глазах.

– Мне очень жаль, – произнесла Рубин.

– Стыдно признаться, но следом за ужасом от этой сцены я испытал облегчение, – Ордерион вновь повернулся к картинам и указал на одну из них. – До сих пор она с осуждением смотрит на меня, когда я сюда прихожу.

Рубин подошла к полотну, изображавшему весьма красивую молодую инайку, глядящую на мир свысока. Осуждения в холодном взгляде карих глаз девы она не заметила, а вот надменности в них было, хоть отбавляй.

– Галлахер любил бабушку? – Рубин направилась дальше.

– Да. И очень горевал, когда она погибла. Его мать умерла настолько рано, что он ее не помнил, а бабушка ее заменила. Мы с Атаном всегда держались от Галлахера особняком. Потому что старшему брату дозволялось то, чего не могли позволить себе мы. Оно и ясно: он наследник трона. Но вместе с тем, с Галлахера и требовали больше. Очень часто, пока мы с Атаном играли во внутреннем дворе, Галлахер зубрил языки и историю других королевств.

– Выходит, вы с Атаном были более близки, чем с Галлахером? – осторожно спросила Рубин.

– В детстве – да. Но не после того, как со мной произошло несчастье, – ответил Ордерион.

– А что именно случилось? – Рубин чуть наклонилась к нему, желая услышать историю о том, как мана изменила его облик.

– Это портрет моей матери, – Ордерион протянул руку, указывая на красивую женщину с длинными красными волосами и черными глазами.

Рубин перевела взгляд на полотно, улавливая сходство черт матери и сына, но мысли ее в тот момент были не о ней. Почему Ордерион не хотел рассказывать, что с ним произошло? Неужели то стало настолько страшным испытанием для всей королевской семьи, что из него сделали особый секрет?

До Рубин даже в Туремском замке доходили слухи, будто внешность принца Орде настолько ужасна, что любая дева, повстречав его, может упасть без чувств. И Рубин тому верила! Уродств особых она в своей жизни не видала. Вот и представляла себе принца Орде, как чудище из сказок, которыми пугали непослушных детей. Когда отец сказал, что ей нужно выйти замуж за Атана, Рубин выдохнула: конечно, лучше за Атана пойти, как бы он ни выглядел, чем за уродца, пусть даже и принца.

Какой же глупой она была…

Они отправились дальше. Посетили залы с подарками и сувенирами из разных королевств, галерею с коллекцией произведений искусства от лучших мастеров Инайи. Красота тех предметов не трогала душу Рубин: они казались ей всего-то изысканными экспонатами, украшающими замок, где царила атмосфера угнетения и страха.

Ордерион показал Рубин зал для пиршеств и столовые. Затем отвел в тронный зал и предпочел там не задерживаться. Они побывали в библиотеке, комнатах для чтения и отдыха и вышли во внутренний двор. Рубин оглядывалась по сторонам, изучая высокие белые башни вокруг и лепнину на них. Больше величие этого замка не восхищало ее. Стены здесь будто заменяли решетки в темнице, а отделка и убранство разных комнат служили для отвлечения внимания пленников, ведь все обитатели замка навечно заперты происхождением и родственными связями.

Они с Ордерионом пересекли внутренний двор и вошли в дверь, ведущую в подвал.

– Под замком расположена целая система туннелей и комнат, – объяснял Ордерион. – Пожалуйста, будь внимательна, когда соберешься идти сюда без сопровождения.

– Потому что могу заблудиться и угодить в темницу? – попыталась пошутить Рубин.

– Именно, – кивнул Ордерион. – Попав в этот коридор поверни налево, – он указал путь, – пройди до следующей развилки и сверни направо.

Она следовала за ним, запоминая путь в этом сыром и тусклом месте, освещаемом масляными лампами, висящими не стенах. Спустя еще несколько поворотов, Ордерион остановился у массивной двери.

– Здесь я провожу большую часть своего свободного времени, – произнес принц и жестом пригласил Рубин войти.

Принцесса попала в просторное подвальное помещение с низкими арочными сводами из гладких камней. Прошла мимо двух столов, заваленных книгами и свитками, пробежала пальцами по резным спинкам нескольких стульев, и остановилась перед длинным рядом стеллажей у стены. Сбитые из толстых досок полки едва ли не прогибались от веса ящиков, стоящих на них. Каждый из ящиков накрывала либо крышка, либо отрез из холщовой ткани.

Принцесса обратила внимание, что в помещении очень тепло и сухо. Рубин приблизилась к одному из столов и заглянула к раскрытую книгу. Нахмурилась, ибо такие письмена были ей незнакомы, но вопросов задавать не стала.

Повернулась к стеллажам:

– А что в тех ящиках? – она указала на них.

– Всякие безделушки для создания юни.

– Могу я посмотреть?

– Конечно, – кивнул Ордерион.

Рубин остановилась у одного из ящиков и заглянула под крышку. Там лежали камни. Разной величины, но все же…

– Зачем тебе камни? – она обернулась к Ордериону.

– Они хранят накопленную ману гораздо дольше металлов, тканей или жидкостей.

Рубин достала один из них и обомлела. То был не простой камень. Не булыжник, что валяются вдоль дорог. Она держала в руках алмаз размером с кулак. Если бы такой камень попал к огранщику, мог бы получиться восхитительно крупный бриллиант! Или множество более мелких бриллиантов!

Рубин сунула его назад и заглянула в соседний ящик. Достала оттуда другой камень, но тоже большой.

– Твой теска, – подсказал Ордерион.

Рубин смотрела на шершавые темно-красные края драгоценного камня, прикидывая в уме, сколько седоулов он может стоить…

– Драгоценные камни лучше всех хранят ману. Поэтому ими так любят окружать себя сведущие в науке создания юни повелители силы.

– Но этот рубин не огранен! – заметила принцесса.

– Потому что он превратится в пыль во время одного из моих экспериментов, – пожал плечами Ордерион. – Это – расходный материал. Из ограненных драгоценных камней создают юни, свойства которых уже известны.

Рубин вернула камень на место и сунула руку в другой ящик. Достала кривой оплавленный кусок металла, размером с грецкий орех. Тот подозрительно напоминал нечищенное серебро. Вернула его на место и откинула холщовую ткань с соседнего ящика. Достала из него кусок оплавленного золота:

– Твои эксперименты дорого обходятся королевству.

– Недешево, – ответил Ордерион.

– И какие именно юни ты хочешь создать?

– Те, которые будут исцелять людей.

Рубин вернула золото на место, накрыла его тканью и отошла от стеллажа, на котором стояло слишком много разных ящиков.

– Разве их уже не существует? – упавшим голосом произнесла она.

– Те, что есть, хранят ману, измененную целителями. А я пытаюсь создать юни на основе чистой маны, что мы получаем из месторождений. Пока что мне не удается ни изменить форму маны, ни заставить предмет накопить ее. Обычно, в ходе эксперимента предмет уничтожается.

Рубин вернулась к столу с книгами и указала на ту, в которую заглядывала:

– На каком это языке?

– На языке ордена Повелителей силы, – пояснил Ордерион и подошел к ней. – Он был создан из сочетания слов и звуков всех четырех королевств Великого континента, но имеет свой алфавит.

– Не знала, что повелители силы используют какой-то свой собственный язык, – удивилась она. – А о чем эта книга? – Рубин указала на ту, в которую заглянула первой.

– О мане. – ответил Ордерион.

– А та, – указала на вторую.

– Они все о мане, – опередил дальнейшие расспросы Ордерион. – О ее источниках, расположенных глубоко под землей, о свойствах маны и возможностях ее применения. Но все эти книги описательные. Они не содержат ответов на вопрос «почему?».

– А есть книги, которые содержат? – Рубин коснулась пальцами свитка, исписанного красивым почерком.

– Их немного и все оригинальные рукописи хранятся в Небесном замке ордена Повелителей силы.

– Ты их читал? – спросила Рубин.

– Только выдержки из них, доступные таким, как я.

– Таким, как ты? – удивилась Рубин.

– Все знает только Верховный повелитель силы. Приближенные к нему повелители обладают фрагментами этих знаний. Всего в ордене есть четыре трактата, содержащих все сведения о мане, собранные за века: «О месторождениях маны», «О формах маны», «О влиянии маны» и трактат «О мирах и времени». У этих книг есть по одной копии, которую берегут у себя уполномоченные для этого гонцы смерти. Их имена известны только Верховному повелителю силы и им самим, входящим в круг «хранителей знаний». Если что-то случится с оригиналами трактатов четырех книг, уполномоченные гонцы смерти должны обеспечить преемственность знаний в поколениях повелителей силы.

Рубин повернулась лицом к Ордериону.

– Задача хранителей копий этих книг только в обеспечении преемственности знаний. Но тогда зачем держать их имена в секрете?

– Сама ответь на свой вопрос, – попросил Ордерион.

– Только Верховный повелитель силы имеет доступ ко всем знаниям сразу, – начала рассуждать Рубин. – Задумай он нечто нехорошее, кто сможет его остановить? Не эти ли уполномоченные хранители копий, которые могут собраться вместе и поделиться недостающими знаниями друг с другом?

– Процесс этого созыва называется «Вотум Недоверия». Его могут инициировать либо сами уполномоченные хранители знаний, или другие гонцы смерти, но в количестве не менее десяти человек.

– То есть Вотум Недоверия – это не сам заговор против Верховного повелителя силы, а процесс объединения знаний, который проводится против его воли или желания? – удивилась Рубин.

– Именно, – кивнул Ордерион. – В последний раз Вотум Недоверия члены ордена приняли сто два года назад, и тогда повелители силы, вооружившись всеми знаниями о мане, практически уничтожили орден в междоусобной войне за власть и господство. Больше в истории ордена таких примеров не было.

– Знание как оружие, – прошептала Рубин.

– Оружие, которое способно уничтожить весь мир, – добавил Ордерион. – Поэтому им обладает только один человек, которому остальные доверяют.

– Или попросту боятся, потому что лишь он один хранит эти знания, – закончила мысль Рубин. – Что сделает со Светом Звезды Янтарный Сокол, если узнает о его желании вынести «Вотум Недоверия»?

– Убьет, – ни секунды не сомневаясь, ответил Ордерион. – Мне неведомы имена гонцов смерти из «круга хранителей знаний», но я могу заставить их вынести «Вотум Недоверия». Для этого необходимо привлечь на свою сторону еще девятерых гонцов смерти.

– Девятерых, – повторила Рубин и сделала шаг назад. – Выходит, что сам ты при этом – гонец под номером десять?

– Второе имя повелитель силы маны может получить только при посвящении в гонцы смерти, Рубин.

Они прижала пальцы к губам и еще на шаг отступила от Ордериона.

– Ты и мой отец… и Луар, – она подняла на принца испуганный взгляд, – убиваете других повелителей силы?

– У каждого из нас своя роль, Рубин. И мы либо соглашаемся с ней, либо другие гонцы смерти убивают нас.

Он отошел и запустил в воздух своих золотых бабочек. Они разлетелись по сторонам, и Рубин закрыла лицо руками, опасаясь, что рой снова нападет на нее. Однако этого не произошло. Бабочки кружили по помещению, садясь на стены и некоторые из ящиков, и казалось, что до Рубин им вообще не было дела.

– Я установил на коже твоего затылка юни изменений, оберегающую тебя от маячков, определяющих волнения маны, – Ордерион поднял каменную руку и на серые пальцы село несколько бабочек. Они активно махали крылышками, с которых сыпалась золотая пыль. – Без этой юни рой маячков снова бы полетел исключительно к тебе.

Рубин коснулась затылка, но ничего не почувствовала.

– И когда ты ее установил? – спросила она.

– Подозреваю, что самую первую изменяющую юни на тебя установил твой отец. По-другому вряд ли бы ему удалось столько лет скрывать твой дар от остальных. Когда в лесу по дороге на заставу с тобой приключилось несчастье, твое тело, скорее всего, выкачало из изменяющей юни всю ману, и та слетела. Свою изменяющую юни я закрепил на тебе в поле, где ты умерла. Твое тело внезапно засветилось и стало восстанавливать себя. Ты сделала вдох и продолжила дышать. Я знал, что вскоре ты придешь в себя, и установил на твоем затылке юни, чтобы никакие поисковые маячки не смогли обнаружить твой дар. Второй раз мне пришлось сделать то же самое в склепе, где мы с Галлахером обнаружили тебя и Хейди.

– Я умерла в склепе? – в ужасе воскликнула Рубин и прижала пальцы к губам.

– Нет. Ты отдала слишком много сил, спасая Хейди, и попутно выкачала всю ману из своей юни на затылке. Мне пришлось ее обновить, но Галлахер все понял, Рубин. Он знает наш с тобой секрет.

– И что теперь будет?

– Галлахер дал мне слово, что никому ничего не расскажет. Даже своей супруге, – добавил Ордерион.

– А если он не сдержит слова?

– У меня нет оснований не доверять брату, Рубин.

– Атану ты тоже верил, – со злобой прошипела она.

– Мне Атан в жизни ничего плохого не сделал, – повысил тон Ордерион. – Наоборот, когда все начали меня чураться, рядом остались только братья, которые поддерживали! Я не знаю, когда Атан стал таким, каким увидела его ты. Белая пыль тому виной или просто я был слеп, но Галлахер – не Атан. Среди нас троих он – самый сдержанный и разумный.

– Настолько разумный, что вопреки воле отца женился на Хейди, а теперь лишился ребенка и едва не потерял жену?

– Остановись, – Ордерион сделал предупредительный жест рукой. – Ты впадаешь в слепую ярость, а это для таких, как мы, опасно!

– А не опасно ли говорить обо всем этом здесь?! – Рубин едва ногой не топнула, чувствуя, как закипает внутри и не может унять этот непонятный гнев.

– На стенах этой лаборатории установлены защитные юни. Никто за ее пределами не знает, что здесь происходит.

– Рада слышать! – закивала Рубин. – Если мы с тобой внезапно решили поделиться тайнами, тогда ответь и на мой вопрос о несчастье, изменившем твой облик в прошлом.

– Я не хочу об этом говорить, – Ордерион резко отвернулся и отошел в другой конец помещения.

Провел ладонью по стене, и вся она засветилась золотым, пока не исчезла. Там была спрятана настоящая библиотека с книгами. Свитки лежали стопками на отдельных полках, на других стояли разные по толщине книги.

– Здесь находятся книги о мане, которые мне и моему отцу дозволено читать, – глядя на ряды стеллажей перед собой, произнес Ордерион.

– Что произошло с тобой в прошлом, – стояла на своем Рубин, даже не делая попыток подойти и взглянуть на фолианты, хранившие знания, о которых ей ничего не было известно.