Текст книги "Эстеты из Кукановки"

Автор книги: Елена Цугулиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Вибрация разошлась волнами от живота Рубин, охватывая трепещущее тело и выбивая из груди весь воздух. Принцесса запрокинула голову, оглашая этот момент гортанным стоном и чувствуя, как Ордерион рассыпается в пыль вместе с ней.

На кровать рухнули синхронно: Ордерион со спущенными штанами, а Рубин с рубашкой, обмотанной вокруг талии. Не хотелось ничего говорить. Было лень даже шевелиться. Нега охватила тело и зазывала провалиться в новый сон.

– Так хорошо не бывает, – услышала Рубин рядом с собой низкий бархатный голос.

– Тебе виднее, – только и смогла ответить она.

– Моя дева… – руки, испещренные знаками силы, оплели талию, – ты так прекрасна поутру. О каких раздельных спальнях ты речи вела?

– Не помню, – призналась Рубин.

– Вот и не вспоминай, – произнес он и прижался губами к ее шее.

Кажется, она уже не против и повторить…

Щелчок замка, шаги, непонятный сдавленный возглас.

– Извините, Ваше Высочество, Ваше Высочество, – промямлила Азагриэль и закрыла распахнутую настежь дверь спальни.

Шаги. Звук захлопывания другой двери. Щелчок замка.

– Дхар меня побери, – прошептала Рубин, даже не пытаясь пошевелиться.

– Тебя в его царстве не примут, – промычал Ордерион ей в шею.

– Возьмут с распростертыми объятиями! У тебя только зад голый был виден. А я вся, как на ладони.

– Ты в моих объятиях, – уточнил Ордерион, потираясь носом о ее щеку. – И поверь, великолепнее вида быть не может.

– Думаешь, я ее впечатлила? – хмыкнула Рубин.

– Ну, прислали ее сюда именно за впечатлениями, так что рискну предположить, что самые смелые ожидания ты превзошла.

– А так хотелось сойти за приличную вдову, – наигранно вздохнула Рубин.

– Неприличная вдова в твоем лице интересует меня куда больше, – он прижался к ней бедрами, позволяя ощутить масштабы этой заинтересованности.

– Сейчас нам лучше остановиться, – Рубин резко отстранилась и подскочила с кровати.

– Ты куда-а-а? – едва ли не провыл Ордерион.

– Голову свою возвращать на место, – она быстро натянула рубашку на плечи и накинула пеньюар.

– Рубин, – он перевернулся на другой бок, чтобы лучше видеть ее, – самобичеванием потом займешься. Сейчас лучше займись со мной лю… – он осекся, – утехами.

Озарение часто приходит к тем, кто его ищет. Рубин не искала, но оно все равно пришло. Боль в груди появилась не сразу. Сначала у Рубин сперло дыхание. Воздух в комнате стал слишком тяжелым, придавливая плечи и оседая в груди.

– Сурими, ты когда-нибудь влюблялась? – вспомнила она свой вопрос.

– Да, Ваше Высочество, – с грустью улыбалась Сурими. – И вам я это чувство испытать не желаю.

– Почему? – удивлялась Рубин.

– Потому что вы – принцесса Турема. И единственное, что вы должны любить – это свое королевство.

Как так вышло, что Рубин все прозевала? Где потерялся момент, когда в ее сердце поселилась любовь? Он пропал в звуках голоса Ордериона, кричащего ей «не-е-ет»? В его алых глазах, наполненных слезами? Или возник где-то там, по пути из одной жизни в другую? А может быть, раньше, когда она увидела красивого мужчину вместо измененного маной лица?

Как коварно и ловко любовь пустила в ней корни, оплетая сердце и путая мысли? Как легко продиктовала решения, абсолютно лишенные логики?

И вот Рубин здесь, в этой комнате. На ней – шелка измятой рубашки, в ней – семя Ордериона. Ее репутация погублена. Ее будущее туманно. За спиной – камень в руке. В ее снах – правда об одном дне. И треск рвущихся корней будто слышен вокруг, заглушая все остальные звуки.

«Принцесса-утеха». «Принцесса-целитель». «Принцесса-седоул».

Рубин отвела взгляд от Ордериона, смотрящего на нее. Его клеймо вообще что-нибудь значит? «Мой-моя» – к чему все это? Способ заставить ее пойти с ним, искусно внушая, что она – не одна из трех вариантов принцесс?

– Иди ко мне… – Звук голоса Ордериона лезвием чиркнул по сердцу. – Тебе понравится. Обещаю.

Рубин едва сдержалась, чтобы не скривить лицо. Фраза показалась до ужаса отвратительной. Слащавой, бездушной, топчущей все, что она испытывала к нему.

– Тебе лучше вернуться к себе, – ответила Рубин и вылетела из спальни.

Ордерион

Он метнул подушку в стену и выругался. Хотелось броситься следом за Рубин, настичь в ванной и выжать из ее тела все стоны до последнего. Чтобы сказать все без слов. Чтобы не накликать беду этим поганым «люблю», которое в его мире ничего, кроме несчастий, не приносило.

А принцесса разве любит его? Она же его совсем не знает! Впрочем, как и он ее… Наверняка обидой в ней шепчет уязвленное самолюбие. Конечно, «заниматься любовью» звучит намного благороднее, чем «заниматься утехами». Выдай Рубин ему такой пассаж, это бы задело за живое. Точнее, дернуло бы, похлеще крюка. Но он-то знает, что испытывает к ней. Но без понятия, что чувствует она…

Предательство многому научило Ордериона. Дашь слабину – и тебе подставят подножку. Разбираться с чувствами можно, когда ничто не грозит благополучию. А у него пока такой привилегии нет. Поженятся – тогда он с ней на чистоту и поговорит. Или никогда не затеет этот разговор. Потом решит…

Ордерион встал и вернул штаны на место. Под звук колокольчика он пронесся из спальни к двери и постучал в нее.

Ему сразу же открыли. Принц вылетел из покоев Рубин, одарив охранников отборной руганью за то, что нарушили его приказ никого не пускать.

– Так это, – начал оправдываться один из них, – сама королева потребовала впустить служанку…

Ордерион остановился и гневно взглянул на него.

– Королева была здесь?

– Да, Ваше Высочество. Наказ дала девчонку пропустить и тут же ушла.

На щеках Ордериона заиграли желваки. Пальцы каменной руки заискрили. Охранники вжались в стену, готовясь к худшему.

Ордерион медленно выдохнул и унял гнев. «Зачем отец прислал Миру, если приказ «подсмотреть» мог передать через кого-нибудь из своих прихвостней?»

– Что же ты задумал? – вслух произнес он и направился к себе.

Рубин

Она не плакала. Еще чего! У нее и без этого проблем хватало. Предстояло день пережить…

Азагриэль вернулась в покои, когда Рубин заканчивала мыться. Молча подошла к ней и с виноватым видом оставила сухое полотенце на стуле у ванны.

– Всем в округе разнесла, что видела, или остались еще те, кто не знают? – Рубин начала вытираться.

– Простите меня, Ваше Высочество. Приказали мне без стука войти…

Рубин прищурилась.

– И кто приказ такой отдал?

– Королева, – едва слышно прошептала Азагриэль.

«Как интересно» – Рубин едва не хмыкнула при этой мысли.

– Ты принесла мне наряд? – спросила принцесса.

– Ой! – Азагриэль прижала пальцы к бледным щекам. – Я сейчас! Я мигом!

Девица неслась так быстро, что едва не распласталась у самой двери.

– Нос не расшиби! – прокомментировала Рубин.

– Простите, Ваше Высочество! – пропищала и тут же скрылась.

Рубин простояла в полотенце так долго, что успела замерзнуть. Азагриэль вернулась с чистым бельем и черным траурным платьем простолюдинки.

Принцесса опешила…

– Среди моих вещей должно быть три черных траурных наряда: для завтрака, визитов и похорон! Где они?!

– Мне было приказано принести вам это… – промямлила Азагриэль.

– И кто же так великодушен ко мне? – Рубин изогнула бровь.

– Ее Величество, – едва слышно ответила Азагриэль.

Неожиданная и весьма противная мысль посетила голову Рубин.

– А рубашка с пеньюаром, которые ты мне принесла накануне, они были новыми?

– Я не думаю, что королева их носила, – служанка отвела глаза. – Иначе Софья не стала бы их отдавать.

– Софья?

– Личная помощница Ее Величества, – пояснила Азагриэль.

Тошнота подступила к горлу Рубин. Что ж это получается, королева решила на Рубин свои шелка на ночь надеть? Они были чистыми, спору нет. Рубин вообще сочла их новыми! Мало ли в замке неношеных нарядов? Что же это такое? На доброту и милосердие никак не похоже! Наряды Рубин должны быть здесь, в замке! Тогда в чем дело?

«Послание, – подсказал внутренний голос. – Для Ордериона. «На, смотри, это не я!»»

– Она с ним спала… – вырвалось из Рубин.

– Простите? – озадаченное лицо Азагриэль маячило перед ней.

– Завтрак когда подадут? – Рубин начала одеваться.

– Я провожу вас в королевскую столовую. Его Величество пожелал, чтобы вы присутствовали за семейным столом.

– В этом?! – Рубин застыла в непонятной позе. Очнулась. – В этом я никуда не пойду!

Она тут же достала руку из узкого рукава и начала снимать платье.

– Но королева велела… – Азагриэль быстро прикусила язык, увидев предостерегающий взгляд Рубин.

«Хитрость… Бесполезно топать ногами и пытаться отстоять свои интересы истерикой. Нужен дипломатический прием.»

– Я не могу оскорбить Великого короля Инайи своим появлением за его столом в платье простолюдинки, – с достоинством и совершенно спокойным тоном ответила Рубин. – Передай Его Величеству мои глубочайшие извинения.

Азагриэль заморгала и покосилась на дверь.

– Не стой! – поторопила Рубин. – Иди, – она указала рукой на дверь.

– Да, Ваше Высочество, – служанка изобразила кривой книксен и пошла передавать весть.

Ордерион

Вернувшись к себе, Ордерион прошел мимо зеркала в ванной и начал раздеваться. А потом застыл, глядя на отражение. Подошел ближе, внимательно рассматривая лицо.

Меток силы стало не просто меньше… Их почти не осталось. Чернота ушла со щек, окружая только алые глаза. Ордерион поднял каменную руку: та не изменилась. Серые гладкие элементы продолжали имитировать кожу и ногти.

Ордерион быстро разделся и начал осматривать тело. На спине и плечах черных стрел стало заметно меньше. В остальном – прежний Ордерион. Конечно, он понимал, что внешние проявления воздействия маны на тело лишь слабое подобие того, что творится внутри. При последнем визите к Верховному повелителю силы тот дал Ордериону без лечения полгода.

– Одумайся! – качал головой Верховный повелитель. – У нас есть те, кто могут замедлит процесс. Прими их помощь с благодарностью и живи дальше!

– Я не стану никого убивать ради своего спасения.

– Но это их предназначение. Роль, которую для них отвели сами боги! У тебя тоже есть предназначение, Ордерион. Ты – гонец смерти. Один из нас – своих братьев по долгу. Твои эксперименты с юни не принесут плодов. Ни одна неживая вещь не сможет долго хранить ману той мощи, которая нужна для исцеления. А ты пока даже не научился преобразовывать ее силу в нужную форму.

– У меня есть полгода, чтобы наверстать упущенное, – пожал плечами Ордерион, глядя на молодое лицо столетнего Верховного.

– Я буду вынужден сказать твоему отцу правду, – наставник подошел к окну в своем кабинете.

– Поверьте, он не расстроится.

– Ты нужен своему отцу. Нужен королевству. И ордену Повелителей силы ты тоже необходим.

– Как хорошо, что исцеляющую силу маны можно принять только с искреннего добровольного согласия, – улыбнулся Ордерион.

– Будь это не так – мы бы давно вылечили тебя! – повысил тон Верховный.

Принц не сомневался, что, если покажет свой обновленный облик за завтраком, отец поймет, что Рубин лечит его. Нельзя, чтобы король догадался о ее даре. Никто не должен о нем узнать.

Быстро приняв ванну, Ордерион наспех создал новую юни изменения и закрепил ее на затылке. Под волосами никто метки не разглядит, даже отец. Вернув себе тот же облик, в котором он предстал перед родителем вчера, Ордерион криво улыбнулся своему отражению.

Кто знал, что когда-нибудь он будет вынужден возвращать себе уродство? Странным казалось другое: больше оно ни капли не заботило его. Подумаешь, выглядит, как сам Дхар? Но Дхар – бог царства страданий. Именно он дарует возмездие за грехи. Ему поклоняются все, жаждущие отмщения. И к Дхару отправляются исключительно заслужившие при жизни такую участь.

Ордерион – не Дхар. Но все же сходство есть. Не замечал он раньше в себе такого жгучего стремления добиться справедливости. Мир диктовал свои условия, и Ордерион, как и многие другие, просто в нем существовал. А сейчас… Сейчас вдруг захотелось этот мир изменить. Опасные мысли. Губительные. Но что-то подсказывало Ордериону, что от них он уже не отделается.

Он переоделся и спустился в столовую – одну из тех, где любил есть отец. Войдя, обнаружил, что опоздал, и извинился. Ничего не услышал в ответ, только заметил скупой кивок Галлахера.

Отец и Мира снова были в белом. Брат с женой соблюдали траур по Атану и надели черное. В этой борьбе сторон Ордерион в своем наряде Повелителя силы маны оказался на нейтральной полосе.

– Черная рубаха и штаны простолюдина тебе идут больше, – с презрением произнес Луар, делая глоток из золотого кубка.

Ордерион не счел нужным отвечать и начал наполнять миску.

– Где твоя принцесса? – обратился к нему отец. – Или ты за ночь ее так объездил, что она больше ходить не может?

– Ты позволил Рубин посетить совместный завтрак? – каменная рука Ордериона застыла над блюдом с закусками.

– Я отдал приказ! – повысил тон король. – Оторви зад от стула и приволоки свою девку сюда!

– Она, безусловно, моя, – ответил Ордерион, вставая. – Но никак не «девка».

– А кто? Юноша? – захохотал король.

Каменные пальцы заискрили, и король оборвал смех.

– Ордерион, успокойся, – раздался голос Галлахера в стороне. – Отец шутит. Ничего более.

– Веди сюда свою подстилку, – произнес отец, покрываясь знаками силы.

В столовую вошел один из поверенных и застыл на полпути к королю. Луар, заметив его, тут же усмирил ману и подозвал его рукой. Поверенный остановился рядом с ним, а король создал вокруг них звуконепроницаемый щит.

Ордерион давно научился читать по губам. Да и Галлахер тоже…

– Ваше Величество, служанка принцессы Рубин принесла послание.

– Азагриэль? – нахмурился Луар.

– Да, она. Принцесса просит у Вашего Величества искреннего прощения за то, что не сможет посетить завтрак.

От злости у отца вспыхнули глаза кармином. Поверенный, не обращая на это внимания, продолжил:

– Ее Высочество не желает наносить вам оскорбление своим присутствием за столом в платье простолюдинки, которое для нее принесли.

– Что ей принесли?

– Платье простолюдинки, мой Повелитель.

– И чья эта проделка? – губы отца изогнулись в ехидной усмешке, а глаза вернули привычный карий цвет.

– Приказ отдала Ее Величество, королева Мира.

Отец повернул голову и ласково улыбнулся супруге. Та, заметив этот жест, доверчиво улыбнулась в ответ. Король снова обратился к поверенному:

– А девчонка умна. Топать ножкой не стала. Что ж, пусть ей принесут ее вещи. Или не ее, – задумался Луар. – Ладно, пусть возьмет вещи принцессы Рубин. Заодно и посмотрим, как они на ней сидят. Свободен, – махнул рукой король и развеял щит.

Поверенный удалился, а Ордерион продолжал стоять у стола.

– Садись, – отец указал на стул. – И сделай вид, что ничего не понял.

– Как прикажете, Ваше Величество, – ответил Ордерион и сел.

Общее напряжение снял Галлахер, когда завел тему про приготовления к приезду делегатов из Турема. Ордерион ел и внимательно слушал. Кого где посадят за общим столом. Сколько человек будет присутствовать на обсуждении договора, их статусы и имена. Сколько воинов останутся охранять делегатов, а сколько будут за ними шпионить. Кого из шлюх посадить за стол во время поминального ужина и в какие комнаты отправить, чтобы качественно обслужили.

При упоминании имен этих опытных работниц королевства, лицо Хейди побледнело. Она протянулась к кубку с ягодным напитком и спряталась за ним, делая вид, что пьет.

Ордерион заметил, как Галлахер, продолжая говорить с отцом, опустил руку под стол. Он явно коснулся не то бедра, не то колена Хейди, от чего щеки девы моментально порозовели.

Ордерион перевел взгляд на Миру. И неожиданно обнаружил, что та на него смотрит. Не по-доброму, а со злостью, да такой, что того и гляди подскочит и вцепится ему в шею, чтобы придушить. А все почему? Потому что Ордерион не страдает от ее предательства, а собирается жениться на красивой туремской принцессе? Или потому, что он спит с этой принцессой, хотя до свадьбы Рубин могла бы ему отказать…

«Ох, Мира, зря ты из себя невинность корчила, пока за нос водила. И весьма быстро о ней позабыла, когда решила перед королем на колени встать… Интересно, перед кем ты еще на коленях по жизни стояла? И что позволяла делать с собой, чтобы девственность потом подороже продать?»

Ордерион никогда не считал девственность величайшей ценностью. Можно быть девственницей и шлюхой при этой. А можно быть вдовой и при этом девственницей… Но все же он был рад, что Рубин оказалась нетронутой. И вдвойне рад, что он – первый и, дай боги, последний ее мужчина.

– Прошу меня простить за опоздание, – услышал он голос той, о ком думал, и обернулся.

«Нельзя быть настолько красивой в траурном платье!»

Ордерион встал, приветствуя Рубин. Галлахер тоже. Отец остался сидеть.

Рубин воспроизвела отточенный и элегантный книксен, после чего подошла к общему столу, останавливаясь у свободного стула рядом с Ордерионом. Ее платье из черной органзы, украшенное плетением еще более черных вышивок, действительно могло принадлежать только принцессе: слишком скромное для королевы, но непозволительно дорогое для обычной деры. Рубин резким, но ловким движением руки поправила шлейф, тянущийся следом, и вопросительно взглянула на Ордериона.

Он забыл! Он засмотрелся и забыл, что в отсутствии рядом слуг должен отодвинуть для нее стул. Ордерион дернулся к ней, как мальчишка, и вцепился в резную спинку.

Отодвинул. Рубин кивнула, намекая, что благодарит его, но при этом не озвучивая фразу, и грациозно присела, совершенно очаровательным образом выгибая при этом спину, по которой рассыпались ее длинные бело-золотые волосы.

И снова Ордерион замешкался. Галлахер даже откашлялся, призывая брата собраться с мыслями и перестать чудить.

Ордерион вернулся за стол и тут же снова взглянул на Рубин, которая в молчании вопросительно глядела на… Галлахера.

– Мой сын, принц Галлахер, – каким-то странным сдавленным голосом произнес отец и указал на брата рукой.

– Ваше Высочество, – Рубин кивнула.

– И его супруга принцесса Хейди, – добавил отец, перемещая руку к кувшину с вином.

– Ваше Высочество, – тихо повторила Рубин.

Галлахер и Хейди кивнули в ответ.

Рубин

Не ожидала она увидеть Ордериона в наряде повелителя силы маны. Его белый плащ с капюшоном был подпоясан темно-коричневым ремнем с квадратной пряхой и едва достигал щиколоток. Из-под него проглядывали складки багрово-коричневого платья-рясы, которые почти касались пола. Почти. Вверху у капюшона был заметен белый накрахмаленный воротник-стойка, оплетающий шею до кадыка, словно ошейник.

Рубин словила себя на мысли, что Ордериону это облачение очень подходило. Не то ему шла игра контрастов белого и багрово-коричневого, не то он просто выглядел более опасным, чем обычно, что лично в ней вызывало вовсе не страх, а предательское возбуждение.

«Стоп! – сказала она сама себе. – Хватит! Лучше подумать о том, почему Ордерион выглядит хуже, чем утром. Это сила берет верх или… он скрывает от остальных, что выздоравливает?»

Тем временем тишина затянулась. Отсутствие слуг в столовой для Турема было явлением редким. К этому шагу отец прибегал, когда хотел обсудить семейные дела без посторонних ушей. Уши в это время находились где-то за дверями. За одной из таких трапез отец сообщил Рубин, что она выйдет замуж за принца Атана. Интересно, сейчас королевская семья Инайи будет обсуждать ее брак с Ордерионом или повременит касаться этой темы, учитывая, что делегация из Турема еще не приехала, и договора, как такового, нет?

Рубин снова взглянула на Галлахера. Старший принц унаследовал от отца черный цвет волос с прядями более яркого, чем у Ордериона, красного цвета. Черты его лица были достаточно суровыми. Между бровей уже появились первые морщины, да и в уголках карих глаз тоже сияла россыпь из мелкой сетки. А ведь этому мужчине не было и тридцати лет… Карие отцовские глаза Галлахера смотрели с опаской. Прямой узкий нос и аккуратный подбородок тоже достались от старшего родственника, а вот полные губы и ямочки на щеках явно принадлежали не королю. «От матери, наверное», – подумала Рубин и перевела взгляд на Хейди.

На вид той было около двадцати пяти. Окажись инайка на пиршестве в туремском замке под личиной обычной деры – сидела бы где-то в стороне вместе со «старыми девами» и с завистью смотрела на более молодых и красивых. Рубин никогда не судила дев по красе лица, но понять, что же вполне привлекательный Галлахер нашел в этой худой, угловатой девушке, очень хотелось. Возможно, слухи не были преувеличены и имел место некий подлог с юни влюбленности?

Лоб Хейди казался слишком высоким. Его можно было бы обрамить красиво уложенными прядями иссиня-черных волос, но принцесса заплела их в тугой жгут на затылке, отчего кожа у висков буквально натянулась. Широкие и густые брови Хейди грозно нависали над ярко-синими глазами и казались чересчур большими. Пожалуй, повезло Хейди только с носом: он смотрелся весьма элегантно и по праву мог считаться эталоном скромности, а вот узковатые губы будто терялись на ее выбеленном лице. «Мелкая, худая и бровастая» – так бы охарактеризовала Хейди Рубин в былые времена… Во времена, когда считала, что родиться красивой – самый ценный подарок богов.

Заметив на себе пристальный взгляд, Хейди сощурилась в ответ. Лицо девушки моментально изменилось. Появилось в ее взгляде что-то такое… вызывающее, как будто предупреждение: «попробуй зацепи, и я поквитаюсь». Рубин наживать себе врагов в замке не спешила и приняла решение дружелюбно улыбнуться. Сработало! Хейди расслабилась и едва заметно улыбнулась в ответ. Черты ее лица стали мягче и возникло чувство, что перед Рубин некто, кто вряд ли станет намеренно вредить. «Удивительно, как быстро она меняется» – подумала Рубин и вздрогнула, когда услышала голос короля.

– Как вам спалось на новом месте? – спросил Луар.

Принцесса поняла, что пора начинать пить вино: уж больно утро радовало своим продолжением.

– Благодарю, Ваше Величество, – Рубин потянулась за графином, но Ордерион опередил ее и схватил его первым, – я практически не чувствовала никакого стеснения, – закончила она свою мысль, глядя, как принц наполняет ее бокал.

– Мой сын вам не снился? – будничным тоном поинтересовался Луар и тут же добавил: – Тот, который ваш покойный супруг?

– Нет, Ваше Величество, – ответила Рубин и выпила вина.

– Что вам подать? – вклинился в разговор Ордерион. – Мясные закуски сегодня особенно хороши.

– Тогда я выберу куриный рулет.

Ордерион тут же положил кусочек ей в тарелку.

– Соленья или маринады желаете? – поинтересовался он.

– Нет. Рагу из овощей мне приглянулось больше.

Ордерион тут же подхватил ее тарелку и доложил рагу.

Рубин взяла вилку, чтобы начать есть, но король задал следующий вопрос:

– Так кто убил моего сына?

Принцесса повернулась к Луару лицом и, глядя в надменные карие глаза, отчеканила:

– Я не знаю.

– Почему вы представились фрейлиной, когда попали на заставу? – продолжал расспрашивать король.

– Опасалась за свою безопасность.

– Одинокая простолюдинка с вашей внешностью явно могла попасть в беду, – развивал мысль Луар. – А назовись вы принцессой – могли привлечь внимание тех, кто желает нажиться. Дера – нечто среднее. Одних отпугнет, у других вызовет сомнения в том, что игра стоит свеч. Скажите, а почему нечисть приняла ваш облик и тоже объявилась на заставе?

– Я не знаю, – покачала головой Рубин и начала есть.

– Рассказывай все с самого начала! – гаркнул король и стукнул кулаком по столу.

Его глаза в миг стали красными, а на руках и лице появились черные молнии силы. Рубин инстинктивно отклонилась в сторону, ближе к Ордериону. Тот мгновенно выставил перед ней защиту и прошипел:

– Стоит вернуть себе контроль и спокойствие.

Его каменные пальцы заискрили. Ну другой руке засветились черные метки.

– Всем нам, – низким рыком подытожил Галлахер.

Молнии на лице Луара исчезли, а глаза вернули прежний цвет. Ордерион убрал защиту и тоже «успокоился».

– Расскажи все, что знаешь, – приказал Луар. – Потом будешь есть.

Рубин отложила вилку и выпрямилась.

– Мы задержались в пути, – стараясь сохранять невозмутимость, сказала она. – Принцу Атану нездоровилось с самого утра, но он все равно настоял на том, чтобы ехать…

Глава 13

Ордерион

Рубин опускала детали по ходу повествования. Например, она не рассказала, что в подвале гостевого дома они с Ордерионом нашли груз с белой пылью. Умолчала, что вывихнула плечо, и Ордерион его вправил. Король уточнил, показывал ли ей принц письмо, которое написала нечисть, и Рубин ответила, что не смогла расшифровать послание.

– В тумане в лесу ты видела гигантов? – спросил он.

– Нет, – покачала головой Рубин. – Там было только это… существо.

– Как думаешь, зачем оно позже явилось к тебе в комнату? – король прищурился.

– Мне показалось, что оно пыталось научиться говорить моим голосом, – ответила Рубин. – Оно внимательно на меня смотрело и повторяло мои слова точь-в-точь. Копировало интонации и, подозреваю, что и выражение лица.

– Что ты знаешь об источниках силы маны? – король хитро улыбнулся.

– Что их всего пять и все они находятся на территории Инайи, – ответила Рубин.

– А об ордене Повелителей силы что тебе известно?

– Только то, что мой отец как повелитель силы маны в нем состоит.

– Твоя мать ведь тоже была повелителем силы? – король наклонился вперед.

– Да.

– И какой формой маны она управляла? – он вскинул брови.

– Формой? – переспросила Рубин.

– В чем заключались ее способности?

Рубин опустила голову, явно пытаясь что-то вспомнить.

– Я не знаю, – наконец, ответила она. – Мама умерла, когда я была совсем маленькой. Возможно, я просто не помню, какой у нее был дар?

– То есть отец тебе о ее способностях ничего не рассказывал, – сделал вывод король.

– Нет, – подтвердила Рубин и при этом казалась весьма искренней.

– Твоя мать управляла эмоциями других людей. Искусно и тонко влияла на них.

– Вы были с ней лично знакомы? – не поняла Рубин.

– С твоим отцом мы тоже знакомы лично. Нас объединяет членство в ордене Повелителей силы. Именно там он и повстречал твою мать. Она, кстати, создавала отменные юни, которые пользовались особой популярностью у знающих людей. Ты слышала о таких штуковинах, которые способны заставить полюбить? Или возненавидеть? Или даже забыть о чем-то?

– Да, Ваше Величество, – кивнула Рубин.

– Таких, как твоя покойная мать, среди повелителей силы остались единицы. Ворожеи, что создают юни ворожбы, которые с каждым годом лишь дорожают. Достать их трудно, но если скопить седоулов – то можно позволить себе роскошь кем-то управлять.

– Они действуют недолго, – напомнил Ордерион. – И очень опасны для тех, кто их применяет.

– За все нужно платить, – произнес король и повернулся в сторону Хейди. – Да, принцесса?

– Безусловно, Ваше Величество, – спокойным тоном ответила Хейди.

– Отец позволял тебе читать книги членов ордена Повелителей силы? – Луар снова обратился к Рубин.

– Нет, – Рубин свела брови.

– А твоим сестрам? – уточнил король.

– Никому из нас, – ответила Рубин.

– Подскажи мне, Дарроу дарил тебе когда-нибудь юни изменений?

Она стушевалась и тут же переспросила:

– Изменений?

– Юни облика, которые наверняка тебе знакомы, – это одна из форм юни изменений. Первые позволяют лишь скрыть изъян, или стать красивее, например, худее или наоборот, пышнее, – Луар выставил руки перед собой, намекая на размер груди. – А вот юни изменений могут сделать все и сразу, в том числе скрыть дар повелителя силы, даже если он есть.

Ордерион весь напрягся, внимательно наблюдая за отцом.

– На что вы намекаете? – Рубин непонимающе смотрела на короля. – Что моя внешность – результат применения юни?

– О нет, дорогая, – усмехнулся король. – Внешность тебе явно досталась от матери – она тоже была прекрасна. Я намекаю, что сегодня поутру проснулся от жуткого чувства, что происходит нечто… запретное. Правда, дорогая? – король повернулся к Мире.

– Да, мой Повелитель, – словно кукла, кивнула та.

– Это было похоже на очень сильный выброс маны, который способен ощутить любой повелитель силы. Особенно, когда находится не так далеко от другого повелителя силы. Скажем, в покоях несколькими этажами ниже…

– Выброс был мой, – поспешил заверить Ордерион. – Иногда с повелителями силы такое случается. Главное, чтобы мана была не опасной. А мой выброс не был способен никому навредить.

– Мне всегда казалось странным, что у двух выдающихся повелителей силы родилось трое дочерей, и все трое без дара, – не обращая внимания на слова Ордериона, продолжил отец. – Мать Ордериона была повелительницей силы света. Я управляю огнем. А Ордерион – и тем, и другим. Твой отец, Рубин, Великий король Дарроу, тоже управляет огнем. Но какое получилось бы открытие, унаследуй вы с сестрами мощь силы огня и воздействия на разум?

– Мы об этом никогда не узнаем, потому что ничего не унаследовали, – подытожила Рубин.

– По большому счету, кто я такой, чтобы искать в тебе дар? – король рассмеялся. – Есть волхвы, Верховный повелитель силы, гонцы смерти, в конце концов, которые должны этим заниматься. Вот пусть и работают, а я буду управлять своим королевством. Сегодня вечером, когда прибудет делегация из Турема, ты должна предстать перед ними. Я уверен, что они признают тебя, как свою принцессу. Все-таки манеры налицо, да и наряды сидят отлично, – он указал на ее платье. – Но тебе, моя дорогая, придется решить очень важную проблему. Не стану скрывать, я предложу твоему отцу укрепить союз между нашими королевствами. Да, ты стала вдовой, не успев толком пожить со своим мужем, моим сыном Атаном, но ты молода и у тебя вся жизнь впереди. А у меня есть еще один сын, который в данный момент с тебя глаз не сводит, – отец в упор посмотрел на Ордериона. – Он сказал, что хочет жениться на тебе. Однако в этом вопросе решающее слово останется за тобой. Если ты не захочешь вступать в новый брак, ни один из делегатов не сможет и слова поперек тебе сказать. Они заберут тебя в Турем, где отец решит твою дальнейшую судьбу. Но если ты изъявишь желание выйти замуж за моего младшего сына, который в миру известен, как принц Орде, повода уезжать из Белого замка у тебя не будет. Не думаю, что Дарроу хотел бы рисковать твоей жизнью, подвергая риску обратного путешествия в Турем. Особенно после того, что ты пережила. Более того, я не думаю, что твоему отцу стоит знать, что вы с моим сыном… разделили ложе до свадьбы, – прямо сказал он. – Кто захочет потом женится на принцессе, которая не знает меры в утехах? Нет-нет, Дарроу и так потрясений перенес достаточно. А вот выдать тебя замуж повторно, да за достойного жениха и еще на выгодных для Турема условиях – рискну предположить, что он с радостью благословит твой новый союз. В противном случае, – Луар тяжело вздохнул и скривил губы, – Инайя посчитает отказ личным оскорблением королевской семьи. Мы являемся единственными поставщиками маны для юни на Великом континенте. Наши кузнецы создают оружие, которому нет равных. Нам есть, что предложить Турему. И есть, что забрать у него. Но, пожалуй, самый главный аргумент в пользу того, чтобы ты согласилась остаться и принять руку и сердце моего младшего сына – это твое желание жить… – он специально сделал паузу, а потом добавил, – счастливо. Ты же хочешь быть счастливой, Рубин?