Текст книги "В серебряных каплях дождя"

Автор книги: Элен Милдред

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Но положа руку на сердце – сумеет ли она отказаться от Джека? Представив на секунду, что в ее жизни больше не будет этого мужчины, Линда уткнулась лицом в подушку и заплакала. Она не сможет жить без него. Она уже вросла в него каждой своей клеточкой. И если он хочет, чтобы она была его содержанкой, что ж, она станет его содержанкой.

Взглянув утром на себя в зеркало, Линда подумала, что впору снова заплакать: лицо опухшее, глаза красные. Тихонько, чтобы никого не разбудить, спустилась вниз и прошла на кухню. Открыла морозильную камеру, вытащила оттуда кубики льда и снова вернулась в комнату. Стала прикладывать их к глазам, водить по лицу, аккуратно похлопывая кожу кончиками пальцев. Кажется, частично удалось реанимировать. Еще нужно нанести крем, который ей рекомендовала Молли, – очень освежает. Побрызгать термальной воды. Положить немного туши на ресницы, чуть-чуть подрисовать край нижнего века... Ничего, сойдет.

Кэтрин будить не стала. Та никуда не торопилась и еще вечером сообщила, что в город ее отвезет Майкл. Линда дошла по коридору до спальни Джека и в нерешительности остановилась перед дверью. Потом постучала. Ответом ей было молчание. Наверное, ждет внизу.

Джек действительно был на кухне.

– Доброе утро. – Он подошел и, обняв, поцеловал Линду в макушку. – Я уже соскучился.

Она почувствовала, что снова становится пластилиновой. Ну как отказаться от него? Это просто невозможно.

– Я тоже, – ответила шепотом.

Он отпустил ее.

– Я выжал тебе сок. Апельсиновый.

—Спасибо.

– Прости, – сказал Джек, взял ее сразу за обе руки и поднес их к губам, целуя. – Я, наверное, слишком тороплю события. Если хочешь, поживи пока у себя.

– Хорошо, – согласилась Линда и положила голову ему на плечо.

10

В комнате вдруг сразу стало пусто. В постели тоже стало пусто и холодно. Джек прижался щекой к подушке, на которой минуту назад лежала голова Линды и которая еще хранила ее тепло и ее запах – едва уловимый аромат свежести океанского бриза и горной лаванды.

Почему она вдруг ушла? Он всего лишь предложил жить вместе, что казалось вполне логичным и естественным после этого совместного уик-энда. Когда уже казалось, что они всю жизнь вместе. Когда уже понятно, что им не жить друг без друга. Или это только у него такие ощущения? А может быть, она все еще хочет вернуться к Стэнли? Может, для нее все не так очевидно? В душе Джека шевельнулась ревность. Нет, этого быть не может. Она смотрит на него такими счастливыми глазами. Она сказала ему, что любит. И она не против иметь от него детей – он видел сияющий взгляд, который Линда бросила на него, когда он заикнулся об этом.

Просто ей нужно дать время. Она не готова так резко и сразу изменить свою жизнь. Ничего, он подождет. Подождет ее сколько нужно.

Он звонил Линде по несколько раз в день. Звонил утром, чтобы сказать: «Доброе утро». Звонил днем, чтобы спросить, как дела. Звонил вечером, чтобы пожелать спокойной ночи.

Они не виделись целых два дня. И в эти два дня Джек понял окончательно, что Линда – единственная девушка в мире, которую он готов назвать своей женой. Сегодня он собирался сказать об этом отцу.

На тринадцать ноль-ноль намечено совещание, посвященное итогам финансового года, и Рэймонд Невилл обещал быть. Около полутора лет назад он фактически передал бразды правления в руки сына, хотя номинально и оставался президентом компании. Сам же Рэймонд много ездил по стране и по миру в поисках инвесторов для строительства новых заводов.

Сейчас было почти двенадцать. Джек не сомневался, что отец появится с минуту на минуту. В последние годы они редко виделись и потому использовали любые моменты, чтобы пообщаться. Нажав на кнопку селекторной связи, Джек попросил помощницу:

– Стефани, когда приедет отец, проводите его ко мне без предупреждения.

– Хорошо.

Рэймонд Невилл появился в кабинете буквально через пять минут. Джек поднялся ему навстречу.

– Здравствуй, отец.

– Здравствуй, сын.

Седина заметно посеребрила его виски, но он все еще остается красивым, статным мужчиной. Ему ведь всего пятьдесят пять. Неужели так и останется один до конца своих дней? Три года назад умерла мама, и отец очень тяжело переживал эту потерю. Они любили друг друга. По-настоящему. Может, именно потому, что перед Джеком в течение всей жизни был пример этой великой любви, он и для себя не хотел ничего иного.

– Сначала коротко о деле, – предложил отец. – Планы все выполнены?

– По основным показателям даже перевыполнены.

– Ну и славно, об остальном поговорим на совещании.

Он присел за круглый полированный стол из натурального дерева – отец вообще предпочитал все натуральное.

– А у тебя что нового? Как прошло новоселье? Извини еще раз, что не смог прилететь.

– Все нормально. Но новость у меня есть.

Отец приподнял бровь и вопросительно посмотрел на Джека.

– Неожиданно. Обычно ты краток: все о’кей – и все.

Джек снова нажал на кнопку селекторной связи и попросил две чашки чаю.

– Помнишь, лет десять назад я сказал вам с мамой, что познакомлю вас только с одной девушкой...

– Которая и станет твоей женой, – продолжил Рэймонд. – Помню, конечно.

В этот момент вошла Стефани с подносом. Джек подождал, пока она расставит чашки и выйдет, и продолжил:

– Так вот Я встретил эту девушку, отец.

– Что ж, когда-нибудь это должно было произойти. – Рэймонд встал и подошел к окну, глядя сквозь стекло на оживленную улицу и думая о чем-то своем. Потом повернулся к сыну. – Жаль, мама не дожила. Повторю еще раз то, что не раз уже говорил вам с Молли. Любовь – единственное, что имеет значение. Будь то любовь к женщине, к детям, к родителям, к своему делу или к миру в целом. Поэтому я желаю тебе любви. Я вам желаю любви.

– Спасибо, отец. Мы заедем к тебе в субботу, если позволишь.

– Буду рад.

Рэймонд по-прежнему жил в большом доме с видом на залив. Этот трехэтажный особняк, расположенный на нескольких акрах земли, конечно, великоват для одного человека. Но, во-первых, Рэймонд мог себе это позволить. А во-вторых, просто привык, они с матерью Джека прожили здесь больше двадцати лет, и менять что-либо он решительно не хотел.

Джек сообщил Линде, что в субботу ее ждет сюрприз. А теперь, подъезжая к дому, где она снимает квартиру, подумал, что напрасно не предупредил ее о предстоящем знакомстве с будущим свекром. Все же такие события происходят не каждый день, и, может быть, девушкам надо к ним готовиться. Правда, Молли советовала не говорить ничего заранее, чтобы Линда не нервничала раньше времени. Но все равно он сейчас сомневался, что поступил правильно.

Припарковавшись на обочине, Джек вышел из своего «мицубиси», открыл заднюю дверь и взял с сиденья букет из двадцати семи чайных роз. В отличие от почти игрушечного, девчоночьего автомобиля сестры, его черный кроссовер выглядел солидно. Говорят, что собак хозяева выбирают похожих на себя, но Джек был убежден, что и автомобиль всегда похож на своего владельца. А уж характер отражает точно.

Поднявшись по лестнице на третий этаж, позвонил в дверь. Она распахнулась через секунду.

– Привет, солнышко, это тебе, – протянул он Линде букет.

Она вдохнула аромат цветов.

– Спасибо. – Потом привстала на цыпочки и поцеловала любимого. – Проходи.

Джек был у нее впервые. Довольно мило. Мебель в светлых тонах, ничего лишнего, Впрочем, он очень надеялся, что скоро заберет Линду отсюда.

– Джек, налей в нее воды, пожалуйста, а потом поставь на комод. – Линда подала ему большую китайскую вазу.

– Красивая штука, – оценил Джек.

– Подарок Кэтрин. Знаешь, она любит дарить что-нибудь этакое, причем никогда не угадаешь, что будет в следующий раз.

– Она твоя лучшая подруга?

Линда кивнула:

– Единственная.

Джек поставил вазу на комод и, пока Линда помещала туда букет, расправляя каждый цветочек, легонько целовал ее волосы, затылок, плечи. Поправив последнюю розу, она на секунду замерла, потом медленно повернулась и обвила руками его шею, прикрыв глаза.

– Куда мы едем? – спросила Линда, располагаясь на переднем сиденье автомобиля. – Почему ты попросил меня надеть вечернее платье?

– Сначала – в ресторан. Ничего не имеешь против французской кухни? А то ведь вы, англичане, французов не жалуете...

– Почему же? – Кажется, она решила немного поддразнить Джека. – Французов мы очень даже любим, особенно молодых и красивых.

– Тебе повезло, – не остался он в долгу. – Мой прадед по маминой линии как раз был французом. Так что молодой и красивый почти что француз готов принимать любовь молодой и красивой британки. Днем и ночью.

– Какой ты неугомонный. А сюрприз – это что?

– Увидишь. На то он и сюрприз.

Стоило лишь взглянуть на фасад ресторана, чтобы понять, что это не просто дорогое, а элитное заведение. Одно название чего стоит – «Французская Ривьера». У дверей – швейцар в белоснежном костюме, стеклянная дверь настолько прозрачна, что кажется невидимой, и только ручка поблескивает начищенным серебром. Джек неслучайно привез ее сюда.

– Я никогда не бывала в таких местах, – призналась Линда, когда он поставил автомобиль на парковку. – Боюсь, мне будет там не по себе. Может, выберешь что-нибудь попроще?

– Я и сам нечасто бываю здесь. – Джек обнял ее за плечи. – Но сегодня мне захотелось пригласить тебя именно в этот ресторан. Его любила мама. Они с отцом познакомились в Ницце, на каком-то научном симпозиуме. И это место напоминало им о первой встрече. Оно символично для нашей семьи.

– Хорошо, сдалась Линда.

Неудивительно, что ресторан навевал родителям Джека воспоминания о юности. Создавалось ощущение, что, шагнув сюда с улицы, переносишься во Францию восьмидесятых годов прошлого века. В простенках между окнами – черно-белые и цветные фото с Каннского кинофестиваля разных лет, из динамиков звучит голос Джо Дассена, а на одной из стен – большое панно, изображающее берег Французской Ривьеры, наверное, тридцатилетней давности. В другом конце зала, над сценой, прикреплен огромный сенсорный экран. Он сейчас был выключен, а обычно там мелькали документальные кадры о жизни Франции или без звука шел художественный фильм с кем-нибудь из таких всемирно известных актеров, как Анни Жирардо, Катрин Денев, Пьер Ришар, Жерар Депардье, Ален Делон, Жан-Поль Бельмондо... На столиках – идеально накрахмаленные белоснежные скатерти и салфетки, до блеска начищенные столовые приборы, сверкающие бокалы и небольшие стеклянные вазы с Герберами.

Джек протянул Линде меню. Она полистала его, особенно не вникая, и вернула обратно.

– Я не знаю, что заказать. Названия все вкусные. Выбери для начала какой-нибудь овощной салат, – попросила Линда.

– Хорошо, – согласился Джек. – А еще – тебе шампанского, а мне минеральной воды.

– Ты хочешь меня споить?

– Нет, хочу сообщить что-то важное.

– О-о-о... я заинтригована.

Когда принесли салаты и официант наполнил бокалы, Джек положил на стол белую бархатную коробочку. И неожиданно почувствовал, что волнуется. А вдруг Линда не согласится? В этой коробочке лежало кольцо с голубым бриллиантом в форме капельки. Его предложила купить Молли – сказала, что оно хорошо дополнит ожерелье Линды почти с такой же капелькой. И вот теперь, прежде чем представить девушку отцу, Джек хотел услышать от нее «да» в ответ на свое предложение.

Линда смотрела на коробочку не отводя глаз. Одной рукой она нервно теребила салфетку, другая лежала на столе. Джек накрыл ее пальцы своей большой ладонью и сказал тихо:

– Посмотри на меня.

Она подняла глаза.

– Я хочу, – он немного сжал ее руку, – чтобы ты стала моей женой.

– Джек, – прошептала она, словно не веря, – неужели ты в самом деле этого хочешь? Я ведь совсем не твоего круга, и ты меня почти не знаешь, и вообще...

– А вообще, – продолжил он, не давая ей договорить, – ты моя женщина, я тебя люблю, и никто другой мне не нужен. Если ты меня любишь, я хочу услышать «да».

Джек увидел, что ее пальцы буквально вцепились в салфетку, а в глазах появились слезы.

– О, Джек... Я хочу быть твоей женой...

Он открыл коробочку, вынул кольцо и надел ей на безымянный палец. Потом взял обе ее руки в свои и, глядя глаза в глаза, произнес:

– Я буду любить тебя всегда. Знай об этом.

Сам-то он это точно знал.

«Французскую Ривьеру» они покинули около шести вечера. Джек открыл дверцу для Линды, потом обошел «мицубиси» и сел за руль. Душа его будто наполнилась светом. Любимая девушка, почти жена, рядом, у него есть дом, есть деньги, они молоды и здоровы – для их счастья нет преград. В ближайшее время предстоят приятные хлопоты по организации свадебной церемонии, но в этом он готов целиком положиться на вкус Линды и Молли. Они стали почти подругами, и Джеку очень нравилось, что две его самые любимые женщины поладили между собой. Словом, все в его жизни шло по плану. Да он просто везунчик! И Джек подумал, что ему впору самому себе завидовать.

Десять минут назад он сказал будущей жене, что они едут к Рэймонду. Она заметно занервничала. Вот и сейчас сидит молча, наверное, морально готовится. Джек положил руку ей на колено.

– Не переживай, у меня замечательный отец. Да вы ведь, кажется, знакомы.

Линда сжала руками сумочку и посмотрела в окно.

– Не то чтобы знакомы... Просто там, на презентации, он помог мне довести Стэнли до такси.

Кажется, она чего-то недоговаривает. Но Джека внутри всего так передернуло от прозвучавшего имени Стэнли, что мысль эта промелькнула и тут же пропала. Он сосредоточился на том, чтобы внешне остаться невозмутимым. Похоже, он ревнует ее к прошлому. Нужно от этого избавляться.

Не успели они подъехать, как створки ворот раздвинулись – охранник издалека увидел знакомый «мицубиси» и открыл проезд. Во дворе родительского дома Джек остановил автомобиль и ободряюще улыбнулся Линде.

– Все будет хорошо, не волнуйся.

Она кивнула и неуверенно улыбнулась в ответ.

– Да, конечно.

– А вот и отец.

Рэймонд вышел на террасу, с которой открывался потрясающий вид на залив. Его хорошо было видно с дорожки, по которой Джек и Линда шли к дому. Им оставалось пройти еще метров тридцать, когда в сумочке Линды завибрировал телефон и раздалась мелодия, очень удивившая Джека, – гимн европейской футбольной Лиги чемпионов. Ничего себе, его будущая жена – футбольная фанатка? Он действительно еще не все о ней знает.

– Извини, – обратилась Линда к нему и, остановившись под раскидистым платаном, произнесла в трубку: – Слушаю вас.

Что говорил ей невидимый собеседник, Джек, конечно, не слышал. Только увидел, как на лице девушки сначала появилось выражение растерянности, а затем она, глядя на Рэймонда Невилла, ожидавшего их на террасе, прислонилась к стволу дерева и смертельно побледнела.

Джек с тревогой смотрел на нее.

– Что-то случилось?

Она, не отвечая, прикрыла глаза, поморщилась, будто от сильной головной боли, и потерла рукой висок. Джек встряхнул ее за плечи и повторил вопрос:

– Линда, что случилось? Кто это звонил?

Она посмотрела на него каким-то невидящим взглядом. Затем судорожно сглотнула и наконец ответила чужим голосом:

– Извини, Джек, это по работе. Что-то внезапно разболелась голова. Приступ мигрени.

Ну конечно! Нервничала всю дорогу, вот и донервничалась до мигрени. Надо было все-таки предупредить ее заранее. Джек прижал Линду к себе и успокаивающе погладил по спине.

– Сейчас выпьешь болеутоляющее, и все пройдет.

Она поспешно отстранилась.

– Да-да, конечно.

Джек поддерживал ее локоть, пока они шли к террасе. Рэймонд, улыбаясь, вышел навстречу.

– Добрый вечер, наконец-то.

– Добрый вечер. – В голосе Линды чувствовалось напряжение.

– Это мой отец, Рэймонд Невилл. А это, – Джек обнял Линду, – моя будущая жена, Линда. Линда Флэтчер.

– Очень приятно, – снова чужим голосом произнесла девушка.

– Линда?! Линда Флэтчер?! – Рэймонд выглядел несколько ошарашенным, но уже через мгновение взял себя в руки – Джек едва успел заметить его смятение. – Очень, очень рад. – Рэймонд по-отечески обнял девушку, затем отступил на пару шагов и восхищенно посмотрел на нее. – Вы... очень красивая.

Она натянуто улыбнулась и вежливо, как-то чересчур вежливо ответила:

– Спасибо.

Рэймонд распахнул двери.

– Пожалуйста, входите.

Линда прошла вперед, за ней Джек, потом Рэймонд.

– Отец, у Линды болит голова, можно болеутоляющее?

– Конечно-конечно, – засуетился Рэймонд. – Линда, вы присядьте пока. А может, хотите прилечь?

– Нет, спасибо, таблетки будет достаточно, – отказалась она и опустилась в кресло.

11

– Теперь его зовут Рэймонд Невилл, – раздалось из телефонной трубки, и Линде показалось, что сердце ее разрывается на мелкие кусочки.

Только что вокруг пели птицы, солнце освещало закатными лучами деревья, растущие вдоль дорожки кусты роз, дом под ярко-зеленой крышей... И вдруг в момент все стало черно-белым: и небо, и трава, и цветы.

Еще минуту назад в душе звенели хрустальные колокольчики. Ведь Джек предложил ей руку и сердце, он привез ее в дом отца. Линду это немного смущало, потому что она помнила, как Рэймонд смотрел на нее тогда, после презентации – он хотел продолжить знакомство, в этом не было сомнений. Ну ничего, сегодня он поймет, что Линда – его будущая невестка, не станет же он соперничать с сыном. Да и, честно говоря, шансов у него нет. Джек – ее мужчина. Ее единственный мужчина в целой Вселенной. Человек, за которого она готова жизнь отдать, если понадобится.

Так она думала еще минуту назад. А теперь стояла, привалившись к стволу дерева, и не знала, что делать. Уйти, ничего не объясняя, нельзя. А объясняться сейчас не было ни желания, ни сил. Вот и не придумала ничего умнее, как сделать вид, что раскалывается голова. Впрочем, это было недалеко от истины. Голова действительно раскалывалась: от бешено скачущих мыслей, от отвращения к себе, от тоски, безысходности и боли.

Она полюбила единокровного брата. Она собралась замуж за единокровного брата. И – о боги! – она спала с единокровным братом. Как замаливать ей теперь свои грехи? В какие храмы идти? Какие свечи зажигать?

Эти вопросы крутились у нее в голове в течение тех полутора часов, что они пробыли в доме отца Джека. Рэймонд Невилл, он же Роджер Флэтчер, расспрашивал Линду о том, чем она занимается, нравится ли ей профессия, как ей Австралия и о прочих положенных в таких случаях вещах.

Они вместе попили чаю, который приготовила и принесла молодая женщина – наверное, домработница. Линда не знала, как ей выдержать этот прием, который тянулся невероятно долго. Она избегала смотреть на Джека, а он, похоже, чувствовал, что что-то не так, только не мог понять, что же именно. Конечно, где ему знать, в какую историю он вляпался. Спасибо, папочка. Ты, похоже, никогда не рассказывал сыночку, что у тебя не двое, а трое детей. Или уж, по крайней мере, не называл ему имя своей брошенной на другом конце света дочери.

Мама была права, как же она была права, отговаривая ее ехать в Австралию. У отца все в шоколаде, у его детей тоже, а о ней он и думать забыл. А в довершение ко всему она, Линда, умудрилась среди миллионов мужчин на Земле выбрать именно Джека. Что же это за судьба, которая привела ее к нему за десятки тысяч километров, чтобы потом так больно, наотмашь ударить?

Всю дорогу до дома Линда продолжала делать вид, что у нее болит голова, и сидела на заднем сиденье, прикрыв глаза. Джек проводил ее до квартиры. У двери девушка остановилась и повернулась к нему.

– Извини, я хочу побыть одна. Столько событий сегодня произошло...

– Но ты ведь плохо себя чувствуешь. Может быть, понадобится вызвать врача. Давай я останусь.

Как хотелось сказать: «Я хочу, чтобы ты остался, я хочу любить тебя, я хочу всегда быть с тобой». Но в душе, тоненько тренькнув, уже лопнула струна счастья. И вместо хрустального звона колокольчиков теперь там раздавался набат тревоги: никогда, никогда, никогда.

– Я уже гораздо лучше себя чувствую. Не стоит.

Поднявшись на цыпочки, она чмокнула его в щеку и, выдавив из себя улыбку, скрылась за дверью.

На город опустилась ночная прохлада, а Л инда, оцепенев, стояла у открытого окна, слушая трели экзотических птиц вперемешку с треском цикад и стараясь не сойти с ума. Когда почти пять месяцев назад она узнала об измене Стэнли, ей было плохо. Но у нее оставались чувства, заставившие встряхнуться и жить дальше, действовать, стремиться к чему-то. А сейчас – ничего, совсем ничего. Кроме этой колючей боли, пронзающей ее насквозь. И нет никакой надежды, даже самой слабой, самой призрачной... А есть только рвущая душу на куски глухая тоска.

Линда пошла на кухню, открыла верхний шкафчик и вынула оттуда коробку с лекарствами. Вернулась в спальню, вывалила их на кровать, села рядом и долго смотрела на разноцветные упаковки, задумавшись. Потом, словно опомнившись, встряхнула головой, встала, вытащила мобильник из сумочки и набрала знакомый номер. После нескольких гудков услышала хрипловатый, чуть удивленный голос подруги.

– Ты почему звонишь среди ночи?

– Кэт... – В горле будто застрял ком, и она умолкла.

– Линда! – встревоженно позвала Кэтрин. – Эй, ты там в порядке?

– Не совсем. Ты можешь приехать?

– Жди, скоро буду.

Уже через полчаса Кэтрин, которая тоже снимала жилье в районе Мосман, появилась у Линды с бутылкой вина, сыром и оливками.

– Да на тебе лица нет! Давай рассказывай, почему ты вытащила меня из постели в два часа ночи. Что такое произошло? В Британии свергли королеву? Ты беременна? Джек подарил тебе остров в океане?

Говоря все это, Кэтрин деловито хозяйничала: вытащила и протерла салфеткой фужеры, откупорила бутылку, налила вино, распаковала сыр, открыла оливки, поставила на стол тарелки.

– Моего отца зовут теперь Рэймонд Невилл, – безучастно сказала Линда и, взяв в руки полный бокал, залпом опустошила его. Ни мыслей, ни эмоций у нее уже не осталось.

Кэтрин, не донеся до рта вилку с нацепленной на нее оливкой, замерла. Потом с размаху бросила вилку на стол и тоже одним махом опорожнила фужер.

– Вот так черт возьми!

Она встала и заходила по квартире. Взгляд ее упал на открытую дверь спальни, она машинально направилась к ней, чтобы закрыть, и увидела на кровати кучу таблеток. Подошла к Линде, которая продолжала бесчувственно сидеть на стуле, и хорошенько встряхнула ее за плечи.

– Эй, подруга, ты только глупостей не наделай, слышишь? Жизнь не закончена, мы сейчас придумаем, что делать. Мы обязательно что-нибудь придумаем...

Линда налила себе еще вина.

– Кэт, что тут можно придумать? Я спала с единокровным братом, я даже собралась за него замуж. Да-да, он сделал мне предложение, вот, смотри. – Она вытянула руку, на безымянном пальце которой сверкала голубая капелька.

– А он знает?

– Еще чего не хватало! – ужаснулась Линда. – Нет, ни за что ему не скажу. Я верну кольцо, скажу, что поторопилась с решением. Мне нужно забыть все, как страшный сон. Ничего не хочу.

Кэтрин, продолжая расхаживать по комнате, бормотала:

– Спокойно, спокойно, спокойно... – Наконец ей в голову пришла мысль, и она остановилась. – Линда, а ошибки быть не может? Ты уверена, что детектив сказал тебе правду?

– Это человек, который не сообщает непроверенную информацию. Ошибка исключена.

Но Кэтрин не унималась:

– Итак, дорогая, завтра же ты поедешь к Рэймонду Невиллу и от него узнаешь всю правду.

– Зачем, Кэт? Я не нужна ему. Подумай, за столько лет он даже не попытался найти меня. Это была плохая идея – отправиться на его поиски. У него была великая любовь с Луизой, Молли и Джек не раз рассказывали об этом. А мы, я и мама, – большая ошибка в его жизни, о которой он, впрочем, благополучно забыл. Я не хочу напоминать ему о нас, не хочу. Видишь, он даже имя сменил, наверное, чтобы мы его не нашли.

– Ну уж нет, – решительно заявила Кэт. – Если не поедешь ты, это сделаю я. Благодаря ему у тебя вся жизнь разрушена. Если бы не его великие тайны, ты никогда бы не вздумала крутить роман с собственным братом, потому что знала бы, кто есть кто. Так что пусть хотя бы признает тебя.

Линда еще немного посопротивлялась, но в конце концов под напором подруги ей пришлось сдаться.

– Хорошо, я заеду к нему. Просто скажу, что я знаю, кто он, и что мне от него ничего не нужно.

– Ну ты и глупая! – в сердцах бросила Кэтрин. – Он ведь мультимиллионер, почему это тебе ничего не нужно? Почему это все должно достаться Молли с Джеком?

Линда устало вздохнула.

– Мне не нужны его миллионы. Мне вообще ничего не нужно сейчас.

– Вот именно что сейчас. Впрочем, ладно, для начала поговори с ним.

Ранним воскресным утром – не было еще и девяти – такси привезло Линду к дому Рэймонда Невилла. Она вытащила из сумочки зеркальце. Даже сквозь загар проступала бледность, глаза пустые, но все же выглядела она неплохо. Ну, здравствуй, папочка! Линда расплатилась, вышла из машины и подошла к охраннику.

– Я к мистеру Невиллу. Меня зовут Линда Флэтчер.

– Минуточку, – ответил молодой улыбчивый парень.

Набрал внутренний номер, что-то сказал в трубку, выслушал ответ и, кивнув, нажал на какую-то кнопку, Ворота распахнулись.

Свернув на дорожку, по которой они шли с Джеком вчера – боже, кажется, так давно это было, будто в другой жизни, – Линда ощутила дежавю. Рэймонд снова был на террасе, только теперь он сидел за столиком вполоборота к Линде, лицом к заливу, в его руках была чашка с кофе или чаем. Он отпивал из нее и одновременно просматривал газету. Вот к нему подошла молодая женщина, которая вчера накрывала на стол, что-то сказала, и он тут же повернул голову в сторону Линды.

А она шла на негнущихся ногах, не представляя даже, как начать разговор. Потом подумала, что это не важно: в конце концов, какая разница, какой именно будет первая фраза?

Рэймонд встал и прошел по террасе к крыльцу, выйдя навстречу к Линде. Она не заметила на его лице удивления, а ведь он наверняка удивился. Значит, хорошо умеет владеть собой, отметила про себя Линда.

– Рад видеть вас, – доброжелательно улыбаясь, сказал Рэймонд и вопросительно посмотрел на нее.

Линда остановилась в двух шагах от него и, словно бросившись в пропасть, брякнула, делая ударение на последнем слове:

– Доброе утро, папа.

Несколько секунд он, замешкавшись, молча смотрел на нее. А она – вызывающе – на него. С какой стати она будет подыскивать слова и облегчать ему задачу? Но он быстро пришел в себя. Отвел взгляд.

– Значит, ты знаешь, Давай пройдем в дом.

Они пришли в кабинет, и отец приглашающим жестом указал на идеально белый кожаный диван. Линда села, закинув ногу на ногу, положила сумочку на колени, Осмотрелась.

Большой письменный стол; Ноутбук. Подставка для дисков. Книги, много книг в нескольких больших шкафах. Один из них – с открытыми полками. Там аккуратно стоят фотографии в деревянных рамках. Самая крупная – портрет красивой темноволосой женщины. Значит, вот какой она была. В ее внешности было что-то знойно-испанское – что-то от Кармен. Пожалуй, не стоит так долго разглядывать фото. Линда перевела взгляд. На двух стенах в хаотичном художественном беспорядке разместились несколько десятков необычной формы часов. Все механические и, наверное, старинные. Видимо, отец коллекционирует их. Забавно. Белое кожаное кресло. Конечно, странный цвет мягкой мебели для кабинета, но со столом и шкафами из натурального дерева белая кожа смотрится стильно.

Рэймонд встал у стола, немного опершись на него рукой.

– Я понял, что ты моя дочь, когда увидел ожерелье с капелькой из голубого бриллианта – помнишь, на презентации? Это ожерелье моей матери. Она подарила его Эллис, ну а твоя мама, я так понимаю, передала тебе. Только ты так быстро уехала тогда, что я и опомниться не успел. – Он посмотрел на Линду. – Ты очень похожа на Эллис. Красивая, как принцесса.

Линда усмехнулась.

– Что ж ты бросил таких принцесс?

Рэймонд тяжело вздохнул и опустился в кресло.

– Я виноват перед вами. Я живу с этим чувством долгие годы.

– С трудом верится.

– Знаешь, жизнь такая сложная штука, что в ней не все бывает легко. Ты молода, и пока еще этого не понимаешь.

– Конечно, – вспыхнула Линда. – Я, которая никогда не знала, что такое тепло родного дома. Я, которая с четырех лет не знает, что такое любовь родных людей. Я, которая все детство и юность мечтала лишь об одном – найти отца. Даже после того как мама рассказала мне, что у тебя есть другая семья, я на что-то надеялась. И я, конечно, ничего не знаю о жизни. А ты в это время наслаждался семейным счастьем и думать забыл о том, что у тебя где-то есть еще одна дочь...

– Ты не права, – перебил Рэймонд, и в голосе его зазвучала боль. – Ты даже не представляешь, как ты не права. Да, я никогда не любил Эллис так, как Луизу. И что тут поделаешь, это выше меня. Однако ты... ты – мой ребенок, я всегда помнил о тебе. Но Эллис запретила мне общаться с тобой. Мне пришлось пойти на ее условия. Когда-нибудь я расскажу тебе все.

А зачем, собственно, ей знать подробности того, что произошло много лет назад? Разве это может что-то изменить? Боже, боже, как она мечтала о встрече с ним. Думала, что это будет самый счастливый день ее жизни. Но по горькой иронии судьбы он стал самым несчастливым.

– Ладно, – Линда поднялась, – это бессмысленный разговор. Мне пора. У меня назначена встреча.

– Жаль. Я скажу водителю, чтобы отвез тебя.

Первой мыслью было отказаться, но потом она подумала: а зачем отказываться?

– Хорошо.

Пока Рэймонд отдавал распоряжение, Линда вышла на белую террасу. В этом доме вообще было много белого, деревянного и зеленого. Наверное, у Луизы был неплохой вкус – он чувствовался в каждой незначительной вещице, будь то обивка стульев или кашпо для цветов. Линда отметила, что усадьба оформлена в классическом британском стиле. Интересно, тосковал ли отец по родине? Часто ли бывал в Лондоне? Неужели ни разу не дрогнуло сердце, не возникло желание увидеться с дочерью?

Вскоре появился он сам.

– Машина подъедет к воротам. Я провожу тебя.

Когда они остановились неподалеку от выезда с территории, Рэймонд взял Линду за руки и посмотрел ей в глаза.

– Девочка, ты прости меня. Мне многое нужно тебе рассказать, все совсем не так просто, как кажется на первый взгляд. Прости, если сможешь.

В его взгляде Линда увидела тщательно скрываемую боль – и почти поверила, что ему и впрямь необходимо ее прощение. Она вспомнила, как этот теперь уже немолодой человек когда-то подбрасывал ее вверх, а потом усаживал себе на плечи. Как они гуляли по парку. Как вместе болели за «Ливерпуль».

– Я попробую, – вырвалось у нее.

Рэймонд обнял дочь и поцеловал куда-то в шею. А она в этот момент взглянула на улицу, и ей показалось, что за воротами проехал «мицубиси» Джека. Линда нахмурилась: зачем ему снова приезжать сюда сегодня, да еще в такую рань? Нет, не может быть, просто похожий автомобиль.