Текст книги "Удар из Зазеркалья"

Автор книги: Элен Макклой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава шестнадцатая

В людских ристалищах со смертью

Триумф останется за ней…

Базил встал и повернулся к арке. Его порывистое движение вызвало слабый сквознячок. Умиравший было в камине огонь вдруг снова вспыхнул, вероятно, в последней своей агонии. Базил продолжал:

– С того момента, как я уловил в вас семейное сходство с Фостиной Крайль, я осознал, что вы – единственный человек, которого могли ошибочно принять за нее. И у вас, и у нее были белокуро-пепельные волосы, небольшая голова, овальное лицо с большим носом, тонкие губы, подернутые поволокой голубые глаза и ярко выраженная аристократическая фигура – узкие бедра, тонкие запястья, изящные руки и ноги. Она была сравнительно высокого роста для женщины, а вы – среднего для мужчины. Но цвет вашего лица чуть светлее, у вас нет обыкновения ходить или стоять с намеренно сгорбленными плечами, как это было свойственно ей, взгляд у вас более дерзкий и веселый, а ее отличался мягкостью и робостью. Но все эти незначительные детали можно было довольно легко изменить. Отец Фостины умер в 1922 году, а вы родились в 1925-м, таким образом, любовник Розы Дайамонд и отец Фостины приходился вам дедушкой. Фостина была незаконнорожденной двоюродной сестрой вашего отца и вашей натуральной теткой. И все же мне неясны до конца причины, из-за которых вы были намерены покончить с ней. Вы сделали это ради того, чтобы завладеть драгоценностями, которые ваш дед передал ее матери? Или же, подчиняясь романтическо-болезненному импульсу, хотели погубить дочь той женщины, которая ранила гордыню вашего отца и забрала те драгоценности, которые, как вы считали, по праву принадлежали вам?

– Доктор Уиллинг, могу дать вам честное слово, что я не убивал Фостину. Когда она умерла, меня здесь не было.

– Вы можете это доказать?

– Конечно, нет. Невинный человек, как это часто бывает, не может представить свое алиби. Я провел весь этот вечер дома, в полной тишине и одиночестве. Но я немного знаю законы – штудировал право целый год, – и, насколько мне известно, отсутствие алиби никогда никого не убеждало в виновности обвиняемого. Чтобы добиться моего осуждения, вам необходимо иметь свидетеля, который подтвердил бы мое присутствие на месте преступления или же мое появление здесь, в этом доме, приблизительно в то время, когда это убийство произошло. Можете ли вы это сделать? Вы, конечно, можете найти свидетеля, который либо видел, либо считает, что видел Фостину Крайль или какую-то похожую на нее женщину на дороге. Но это, согласитесь, далеко не опознание Раймонда Вайнинга. Не правда ли? Во всяком случае это не пройдет на суде, где слушается дело об убийстве, где веские доказательства должны устранить все обоснованные сомнения…

Но, кроме того, вам придется каким-то образом связать с моей личностью то средство, с помощью которого наступила смерть. Из того, что я слышал от полиции, это тоже невозможно сделать. На ее теле не обнаружено никаких ран. Она скончалась от сердечного приступа. И, хотя по вашим глазам я вижу, что вы мне не верите, – меня не было здесь, когда она умерла. Могу поклясться.

– Я верю вашим последним словам, – спокойно отвечал Базил. – Она была совершенно одна, когда наступила смерть, и все же ее… убили вы…

Вайнинг не скрывал своего удивления.

– Не хотите ли вы тем самым сказать, что знаете, каким именно образом она умерла?

– Я знаю то, что знаю. Как, впрочем, и вы.

– Доктор Уиллинг, прошу вас разговаривать со мной в ином тоне. Я понятия не имею, как она умерла. Если вы выслушаете меня и взглянете на все это дело с моей колокольни, то поймете, почему я настолько взволнован всем тем, что приключилось здесь. Может, мы с вами внимательно во всем разберемся и набросаем хотя бы слабые контуры того, что здесь на самом деле происходило? Молю Бога, чтобы нам удалось это сделать. В противном случае…

– Что же произойдет в противном случае?

– Тогда за всю оставшуюся жизнь мне так и не придется узнать, где кончается реальность и начинается иллюзия. Я все время буду похож на человека, идущего по топкому болоту, который не уверен, куда выведет его следующий шаг, – на твердую землю или зыбкий песок.

Вайнинг вышел из-под погруженной в тень арки на середину комнаты, и иллюзия тут же рассеялась. При свете огня в камине и одинокой настольной лампы он представлял собой вполне заштатную фигуру, – высокий худой, приятной внешности молодой человек в темно-коричневой шляпе и легком пальто из натуральной верблюжьей шерсти. Он, отбросив шляпу в сторону, снял пальто и придвинул стул ближе к камину.

Он протянул Базилу нераспечатанную пачку сигарет в целлофановой обертке.

– Я видел, как вы только что докурили последнюю. Пришлось немного постоять там, в двери, прежде чем вы заметили меня в зеркале.

– Почему вы это сделали?

– Я был ужасно удивлен вашим здесь присутствием. Очень хотелось выяснить, что же вы тут делаете. Заметив в окнах свет, я подумал, это полиция оставила здесь дежурного, своего человека. Подойдя к арке, я увидел в зеркале отражение вашего лица.

– Но я не слышал шум двигателя машины.

– С вокзала я шел сюда пешком. Нигде не мог отыскать такси, а свою машину пришлось продать несколько дней назад.

– Но я не слышал и ваших шагов.

Вайнинг выставил вперед ноги, на которых красовались роскошные туфли из телячьей кожи, червленной таким образом, что они выглядели, как поверхность изрядно потемневшего седла.

– Подошвы из натурального каучука!

– Вам не откажешь в изысканном вкусе. Почему же вы продали свой автомобиль?

– Видите ли, я несколько стеснен в средствах. Но кто из нас в эти дни не страдает от этого? Минимальный комфорт для себя я могу обеспечить в размере тысячи долларов в месяц, – в год получается двенадцать тысяч. Я зарабатываю триста пятьдесят долларов, занимаясь распространением ценных бумаг, кроме того, получаю шесть тысяч ежегодного дохода от недвижимости и тех ценных бумаг, которые мне оставил дед, но сегодня и то, и другое сильно обесценилось. Это, конечно, немного, но я не умираю с голоду.

– Но, может, те драгоценности, которые ваш дед передал Розе Дайамонд, напротив, сильно поднялись в цене? Как, кстати, вы узнали об их существовании?

– Очень просто. Роза посвятила в свои планы моего деда перед его смертью. Тот рассказал об этом моему отцу, а он в свою очередь мне. Я разговаривал с Уоткинсом в тот вечер, когда увидел в газетах сообщение о смерти Фостины. Вайнинг – это одна из шести названных в списке фамилий. Мне причитается получить пару рубиновых серег стоимостью около восьмидесяти тысяч долларов по текущим ценам, и вот этот коттедж. Но перед своей смертью Фостина составила свое собственное завещание, по которому этот дом по наследству передается Уоткинсу. Он, однако, настаивает на передаче его в мои руки в качестве собственности деда. Ведь дом находится слишком далеко, в пустынном месте, и многим людям это не нравится. Поэтому за него можно получить не более шести-семи тысяч. Таким образом, смерть Фостины принесла мне чистую прибыль в восемьдесят семь тысяч долларов. Даже если бы мне была заранее известна эта сумма, то неужели вы всерьез считаете, что я могу пойти ради этого на убийство?

Базил вздохнул:

– Убивают ведь и за гораздо меньшие суммы. Как мужчины, так и женщины…

– Да, вы правы, мне известно, что людей убивали ударом ножа за пятьдесят центов, а детишек травили ядом, чтобы заполучить их страховку в несколько тысяч долларов. Но ведь ни один человек в здравом уме с годовым доходом в девять тысяч пятьсот долларов, пользующийся хорошей репутацией, добившийся солидного положения в обществе, на такое «мокрое» дело не пойдет.

– Однако восемьдесят семь тысяч долларов сейчас для вас – весьма крупная сумма. К тому же вы, вероятно, питали ненависть к дочери Розы Дайамонд.

– Ничего подобного. Я не псих и не романтик. Мой дед сблизился с Розой Дайамонд только после развода с моей бабкой, и все это произошло задолго до моего появления на свет. Вряд ли я могу запросто повергнуть кого-то в состояние шока, и я не из тех, кто способен вести семейную вражду на протяжении трех поколений. Что вы скажете по этому поводу? Я всегда считал, что «дело Розы Дайамонд» внесло какой-то малоприятный душок порочности в нашу семью, которая до этого отличалась высочайшей строгостью нравов и респектабельностью, чем я по праву гордился.

– Зачем вы явились сюда сегодня вечером?

– Осмотреть коттедж, коли он теперь принадлежит мне. Я не могу покинуть контору днем, когда мне вздумается.

– Когда вы впервые увидели Фостину Крайль и обнаружили ее невероятное сходство с вами?

– Если бы я был хитрецом, то вряд ли ответил бы на этот вопрос. Но сейчас я рискну, тем более что вы способны помочь мне понять то, что до сих пор сбивает меня с толку. Никто не знал истины, но ведь теперь Фостина умерла…

Базил резко его прервал:

– Я давно понял, что Алиса и Фостина не были единственными связующими звеньями между двумя школами, – Мейдстоун и Бреретон. Вы были третьим звеном между ними, так как год назад состоялась ваша помолвка с Алисой, тогда, когда она там училась.

– Да, все это началось в школе, – Вайнинг наклонился вперед, уставившись в огонь, его лежавшие на коленях руки дрожали. И вдруг Базил увидел во плоти тот образ, который до этого постоянно ускользал от него, лишенный живой определенности, – образ человека, который когда-то стоял в этой самой комнате рядом с Розой Дайамонд, переворачивал для нее листы нотной тетради, пил перед этим камином разлитый ею чай.

– В Мейдстоуне царили строгие порядки, – начал свой рассказ Вайнинг. – Гости мужского пола допускались только по воскресеньям, и то за ними был строгий надзор. Это я расценивал как брошенный мне вызов. И прибегнул к одному трюку, известному со времен языческого Рима. Вы помните, наверное, как вторжение юного Клавдия, переодетого в женское платье в помещение, где проходил религиозный ритуал, предназначенный только для женщин, заставило Цезаря развестись со своей женой, которая не оказалась выше подозрений? Как и Клавдий, я был молод, достаточно худ, и у меня еще не росла борода. Я был уверен, что меня примут за девушку среди ее многих подруг, если я надену женскую шляпку, пальто, чулки и туфли и предстану перед ними при сумеречном освещении. Почти все девушки в Мейдстоуне носили пальто из верблюжьей шерсти, поэтому раздобыть такое не составляло труда. Шляпка с полями закрывала лицо, но чтобы еще больше себя обезопасить, я пудрил щеки белой пудрой, а на голове носил накладку из чужих женских волос. Обычно в таком наряде я пробирался через французское окно, незаметно поднимался по черной лестнице и встречался с Алисой на балконе, когда все обитатели дома находились внизу. Все это нас изрядно развлекало. Тем самым мы окружали ореолом таинственности то, что в другом свете могло показаться глуповатым флиртом…

На следующее воскресенье, когда я, имея официальное разрешение, пришел к Алисе в собственной одежде, она с великой радостью сообщила мне, что все меня приняли за девушку, и, самое главное, не просто за девушку, а за одну из молодых преподавательниц – Фостину Крайль. Одна из воспитанниц, которая возвращалась в школу по дорожке, увидела меня на балконе и заспорила из-за меня со своей подружкой, которая утверждала, что все ей показалось, так как она только что видела Фостину в библиотеке.

– Я никогда не слышал имени Фостины, но я знал, что настоящее имя Розы Дайамонд – Роза Крайль, и мне было известно, что у нее есть дочь, фамилия которой должна быть Вайнинг. Я тут же понял, почему существует такое поразительное сходство между нами. Я даже рассказал об этом Алисе.

– И после неожиданного первого успеха вы начали намеренно пользоваться вашим сходством с Фостиной, надевали женское платье и наносили тайные визиты Алисе? Вы это сделали шесть раз, не так ли?

– Ну а теперь мы подходим к главному. – Вайнинг не спускал глаз с огня в камине, который высвечивал нижнюю часть его лица. – В этом и вся загвоздка. Этого я не в силах объяснить. Вы не поверите.

– Что же это такое?

– Приходилось когда-либо вам испытывать неловкое чувство, когда ваша шутка становится чем-то совершенно иным? Две недели спустя, мы с Алисой были в Нью-Йорке, где проводили рождественские каникулы. Мы встретились на молодежном вечере, на танцах. Она была вне себя от гнева. До сих пор у меня в ушах звучат ее сердитые слова: «Итак, ты снова сделал это. Предупреждаю тебя, – будь осторожен! Одного раза вполне достаточно. Если ты намерен продолжать в том же духе, все может плохо кончиться. Тебя разоблачат, и нам обоим придется несладко». «О чем это ты?» – удивился я. Она продолжала: «На прошлой неделе кто-то видел тебя в Мейдстоуне в женском платье. Кажется ты охладел ко мне, и поэтому не заглянул ко мне в комнату». Я ответил: «Какая чепуха! Я вовсе там не был. Зачем мне совершать такую глупость во второй раз?» К моему удивлению, она мне не поверила. В это время вновь возник спор между двумя девочками, и каждая из них утверждала, что видела Фостину в разных местах в одно и то же время. Это было пусть косвенное, но все же доказательство, и Алиса из этого сделала преждевременный поспешный вывод. Ей показалось, что я встречаюсь в школе с другой девушкой. Это вызвало у нее приступ ревности. Вот вам истинная причина нашей ссоры и последовавшего за ней разлада. – Вайнинг посмотрел на Базила своими блеклыми глазами, так похожими на глаза Фостины. – Доктор Уиллинг, даю вам честное слово джентльмена, – я появлялся в женской одежде в Мейдстоуне только один раз. Я бы не рискнул сделать это дважды. Но… что же на самом деле случилось в Мейдстоуне? Что они там видели? Базил внимательно изучал серьезное лицо юноши.

– Могу только сказать, что ваше единственное появление в облике Фостины все всколыхнуло. Остальное можно объяснить лишь истеричностью, взвинченностью и отсутствием наблюдательности, и все эти качества раздувались книгами миссис Мейдстоун по исследованию психики человека, которые она держала у себя в кабинете.

– Ну а что же тогда произошло в Бреретоне?

– Вы, конечно, станете отрицать, что, обнаружив свою способность разыгрывать Фостину в Мейдстоуне, вы решили продолжать подобные действия в Бреретоне.

– Тогда скажите, ради Бога, почему я должен заниматься этим глупым и бесплодным делом? В прошлом году, когда я разыграл такой трюк в Мейдстоуне, то еще учился в Гарварде. Но в этом году я уже человек, способный заработать себе на жизнь и даже оказывать материальную помощь своей сестренке. Ради чего я должен тратить время на такую мрачную, изрядно затянувшуюся «практическую» шутку? Только ради того, чтобы перепугать до смерти маленьких девочек, учениц школы, включая и мою собственную сестру? Чтобы лишить несчастную Фостину работы, того единственного дохода, в котором она так нуждалась? Причем этой шуткой я ни с кем не мог поделиться!

– Вы могли довериться Алисе Айтчисон.

– Алиса отнюдь не пришла от всего в восторг. Слухи множились, росли, как снежный ком, и мы начали опасаться, как бы не стало известно о той моей первой выходке. В таком случае мы могли бы погореть вместе. Больше всего ее беспокоило, как бы Фостина сама не догадалась обо всем. Поэтому Алиса старалась запугать Фостину, заставить поверить в то, что это она сама разыгрывает различные трюки, находясь в бессознательном состоянии.

– В тот день, когда состоялся школьный вечер в Бреретоне, я ушел с него чуть раньше, так как Алиса назначила мне свидание в летнем домике в саду. Мы были уверены, что будем там совершенно одни. Было довольно холодно, и вряд ли кто-нибудь из гостей отважился бы в этот час на прогулку. Мы находились на почтительном расстоянии от здания школы, и поэтому никто не мог нас подслушать через открытые окна. Алиса была в том же агрессивном настроении. Она попросила меня встретиться с ней наедине, так как хотела выведать у меня, – продолжаю ли я до сих пор разыгрывать Фостину. Видите ли, она была уверена, что я завел интрижку с какой-то другой девушкой в школе. Она даже попыталась вызвать у меня приступ ревности, заявив, что намерена выйти замуж за Флойда Чейза.

– И что вы ответили ей на это?

– Что я мог ей сказать? Чем больше я понимал, что она говорит серьезно, тем больше нервничал. Там впервые я узнал о появлении двойника в Бреретоне. Больше у меня не было сил спорить с Алисой. Разозлившись, я оставил ее на том месте, где мы стояли, рядом с летним домиком, с самым решительным видом направился к своей припаркованной машине и уехал в Нью-Йорк. Можете представить мое самочувствие? Есть одна старая история о медиуме-шарлатане. Это в «Слякоти» Браунинга. В общем, один обманщик, который для своих клиентов каждую ночь вызывал стук привидений, однажды услыхал настоящий стук еще до начала своей фальсификации. Из всех присутствовавших на сеансе только он один понял, что на сей раз он имеет дело с настоящим привидением. Его гости считали любой стук настоящим, полагая, что это дело рук настоящих привидений. Но он не мог сознаться в подлоге, так как в таком случае ему пришлось бы выдать себя и свой обман. Стоило ему вызвать какого-нибудь скептика в качестве независимого свидетеля, как тот, несомненно, уличил бы его во лжи, – следы мошенничества были видны повсюду. Такая ситуация, вероятно, его сильно расстроила, не правда ли? Подумать только – знать, что на самом деле происходит, и не иметь возможности довериться кому-нибудь и рассказать обо всем! Можете себе представить, как он был напуган, когда осознал, что на самом деле существовало то, над чем он посмеивался, унижал своей грубой, коммерческой по характеру имитацией, то, что, может, с презрением относилось к его насмешничеству…

Однажды в Мейдстоуне, когда я еще был выпускником университета, я разыграл глупый трюк, и в результате последующие события приняли такой дурной оборот. Но кто поверит моему рассказу, куда более резонно признать меня лжецом, негодным выдумщиком. Я часто размышлял о коллективной галлюцинации, вызванной моим единственным появлением в облике Фостины в Мейдстоуне. Мне бы очень хотелось поверить, что все проделанное мной – всего лишь простой и невинный трюк. Но когда я услыхал историю, рассказанную Мэг, и ваш рассказ об Эмилии Саже, мне на ум пришло нечто иное… Вероятно, и сама Фостина испытала нечто вроде шока, когда впервые услыхала рассказы о другой Фостине в Мейдстоуне, особенно после того как она ознакомилась с книгами своей директрисы. Мог ли такой шаг стать чем-то вроде катализатора, указывающего на разлад в ее личности, который осуществляется каким-то неизвестным нам способом, что делает появление двойника психологически возможным?

Базил не спеша собирался с мыслями.

– Тогда каким образом вы объясните смерть Фостины?

– Сердечный приступ может произойти от шока, то есть от сильного страха. Она пришла сюда одна, и, вероятно, что-то увидела. Другое объяснение вряд ли может соответствовать всем известным нам фактам.

– Вы на самом деле хотите, чтобы я его привел? – спросил Базил.

– Несомненно. Любое ваше объяснение все лее лучше, чем тайна или сомнение.

– Хорошо, – торжественно, словно присутствуя на суде, сказал Базил. – Разберемся во всем постепенно, шаг за шагом. Предположим, что вы говорите правду по поводу вашей первой выходки в Мейдстоуне. Вы надели женское платье, чтобы тайно повидать Алису, которая училась в той же школе. Окружающие приняли вас за Фостину. Так как она не могла находиться там, где вас впервые увидели, какая-то суеверная горничная или ученица, воспитанная в детстве такой же суеверной нянькой, начала шепотом передавать всем старую легенду о «Doppelganger». Постепенно, исподволь истерический настрой охватил всю школу. Миссис Мейдстоун сама была не прочь заняться изучением непостижимой эзотерической загадки, и поэтому оказалась психологически неподготовленной к решительному искоренению подобных слухов, что на ее месте, конечно, немедленно сделал бы человек, не верящий в такие явления.

Обо всем этом вы узнали от Алисы. Вы вспомнили имя Крайль и решили, что ваше с ней сходство – результат кровного родства. От своего отца вы узнали, что можете наследовать рубиновые серьги и прочие драгоценности Розы Дайамонд при условии, что Фостина умрет, не дожив до своего тридцатилетия. Вам была хорошо известна их истинная стоимость. Вы, конечно, считали себя обиженным судьбой, – еще бы, законный наследник получил кое-какую недвижимость и обесцененные бумаги, а незаконнорожденная наследница должна получить драгоценности, которые заметно поднялись в цене. От своего отца вы могли слышать о том, что Фостина, кроме ювелирных изделий, унаследовала от вашего деда еще и слабое сердце. Тогда вы стали получать определенное удовольствие от мысли о возможной смерти Фостины. Но вы, само собой разумеется, не желали угодить на скамью подсудимых, а затем и в тюрьму за убийство. Именно тогда вас осенило, как можно воспользоваться таким шансом, когда ваши с Фостиной дорожки внезапно пересеклись, и убить ее, не вызывая никаких подозрений на свой счет. Если, конечно, улыбнется судьба.

– Убить? – глаза Вайнинга невольно расширились. – Это слишком сильное слово, доктор Уиллинг. Как же я мог убить ее, если меня здесь в ту минуту не было?

– Действительно, вас не было, когда умерла Фостина, но вы могли приехать сюда несколько недель тому назад или даже месяцев, чтобы изучить обстановку и познакомиться с интерьером комнат через окна, еще не закрытые ставнями.

– И для чего мне это было нужно?

– Для того, чтобы убедиться, что внутренняя планировка и расположение мебели остались без изменений до сегодняшнего дня. Я сразу это понял, как только увидел выцветшую мебельную обивку и старомодные низенькие табуретки из тика. Конечно, существует сотня способов узнать о первоначальной расстановке мебели, – для этого нужно обратить внимание на семейные традиции, поддерживаемые в доме, групповые фотографии, на которых запечатлен интерьер. В конце концов, этот дом принадлежал вашему деду до его встречи с Розой Дайамонд…

– Но для чего мне понадобилась внутренняя планировка дома и расстановка мебели?

Базил не спускал с него глаз.

– Я все объясню через минуту. До сих пор мои рассуждения совпадали с вашими в отношении всех фактов, но отличались лишь иной их интерпретацией. Но с этого момента мы расходимся с вами и в отношении самих фактов. Я утверждаю следующее: вы продолжали появляться в женской одежде в Мейдстоуне, чтобы еще больше укрепить у всех окружающих представление о существовании двойника Фостины, надеясь, что в конечном итоге все эти рассказы достигнут ее ушей. В последнее время вы даже старались одеваться так, как одевалась Фостина, вы имитировали ее походку, стать, жесты, вы даже заменили свое привычное озорное выражение лица маской серьезности, свойственной Фостине. Вы бесшумно, словно привидение, передвигались в своих ботинках на подошвах из искусственного каучука. Вы старались всегда появиться перед свидетелями в сумрачном свете и на приличном от них расстоянии. К этому времени вы уже ознакомились с историей Саже, – вы для этого открыли словарь на слове «двойник», прочитали статью, и затем постарались все воспроизвести с максимальной достоверностью. Вы не могли в этом довериться Алисе Айтчисон. Она была слишком ненадежной, порывистой девушкой и не годилась в сообщницы. Она могла вас выдать в любой момент. Может, вы хотели заставить ее тоже поверить в реальность двойника.

Вы не смогли сдержать восторга, когда из-за этого двойника Фостину уволили из школы Мейдстоун. Потеря работы – это нечто весьма реальное и осязаемое. Теперь Фостина и сама поверила в двойника, и это было самое главное в вашем плане. Вы отправились по ее следам в Бреретон. Так как она устроилась там на работу, вы перевели в эту школу свою младшую сестру, – миссис Лайтфут сообщила мне, что до этого девочка посещала нью-йоркскую школу. Но вам было прекрасно известно все, что происходит в Бреретоне, и вы полностью отдавали себе отчет в том, что Мэг, пусть и бессознательно, будет там действовать в качестве вашего шпиона. Поэтому вы туда ее и перевели. К несчастью для Алисы Айтчисон, она сумела получить работу в Бреретоне, когда узнала о переводе туда вашей сестренки. Тем самым она намеревалась возобновить с вами отношения, – ведь она вас все еще искренне любила.

В Бреретоне вы повторили свой спектакль, изображая двойника Фостины, для чего постоянно пользовались французскими окнами для входа в дом и выхода из него, а также черной лестницей для своих неприметных передвижений. Фостина сменила пальто из верблюжьей шерсти на другое, голубое, наглухо застегивающееся. Вы купили себе точно такое и старались перед выходом на улицу как можно точнее скопировать все ее туалеты. Вы всегда носили на голове шляпку, которая отбрасывала тень на лицо. Вы тщательно подбирали свидетелей, невежественных, легко поддающихся внушению суеверных горничных, а также легкомысленных маленьких девочек, одна из которых была вашей сестрой. Как и в Мейдстоуне, вы старательно выдерживали определенную дистанцию от своих свидетелей, появляясь главным образом при неясном, обманчивом свете. Но какие бы меры предосторожности вы ни принимали, ваше везение не могло продолжаться до бесконечности. Вы допустили несколько просчетов, это было неизбежно, и пару раз едва унесли ноги. Подобные неудачи могли разрушить все ваши планы, если бы вы не умели держать в узде собственные нервы.

Однажды вы даже были вынуждены запереть на ключ парадное, чтобы таким образом задержать Алису с Гизелой, которых вы вдруг заметили на дорожке, и тем самым сумели покинуть здание вовремя через черный ход. А в другой раз вам пришлось обогнать на черной лестнице Арлину на весьма близком от нее расстоянии. К счастью для вас, день подходил к концу, и у вас хватило смелости успешно выйти из трудной ситуации. Был случай, когда вы чуть было не угодили в ловушку, и были вынуждены спуститься по передней лестнице, миновав саму миссис Лайтфут. Вы, конечно, ни за что не выбрали бы в свидетели такого умудренного человека, даже если бы она и находилась на почтительной от вас дистанции. А здесь, оказавшись с ней чуть ли не рядом, вы, вероятно, испытали несколько мучительных мгновений. Но у вас хватило выдержки спокойно, даже с вызовом, пройти мимо, рассчитывая на то, что стремительность вашего движения приведет ее в смущение. Вы выскользнули через французское окно в темной гостиной в тот момент, когда Арлина входила в освещенную столовую и, таким образом, не могла вас заметить. В двух последних случаях вы непростительно близко подошли к другому человеку, и я убежден, что это не было предусмотрено вашим планом. Просто невезение, причем два раза подряд. Но вам все же удалось выкарабкаться из сложного положения, и вы тем самым значительно укрепили правдоподобность рассказов о двойнике. Люди, конечно, прибегали к главному аргументу: ну разве может какой-то мошенник пойти на такой риск?

Все ваши выходки, естественно, были связаны с риском, но вас всегда прикрывало одно, – суеверный страх, который неизменно удерживал всех свидетелей на почтительном расстоянии. Но, как мне кажется, вашему темпераменту риск просто необходим, это для вас своеобразный стимулятор. Кроме того, до сих пор вы еще не совершили никакого серьезного преступления, хотя само появление в чужом женском наряде в общественном месте чисто технически является нарушением закона. Если бы вас поймали, то наверняка отпустили бы, считая ваше поведение «практической», хотя, само собой разумеется, и бестактной шуткой. Но до настоящего преступления еще далеко…

Присутствие Алисы в Бреретоне стало еще одним раздражающим моментом, которым вы объясняли свое невезение, – на это вы не рассчитывали. Конечно, узнав о новых приключениях Фостины в Бреретоне, Алиса тут же смекнула, кто является на самом деле так называемым «двойником». Она не могла знать истинной причины ваших действий и, несомненно, опять заподозрила, что вы прибегаете к прежнему трюку, чтобы беспрепятственно наведываться к другой девушке. Вначале она вас все еще любила и старалась всячески защитить, не поощряя желания Гизелы сообщить мне о том, что происходит в школе. Но вы прекрасно отдавали себе отчет в том, что как только Алиса поймет, что ваша любовь к ней утрачена навсегда, она не станет оказывать вам поддержку и даже сумеет навредить. На школьном вечере она уже облюбовала другого, – Флойда Чейза. Тогда вам стало ясно, что вы ее непременно убьете.

– Алису? – Вайнинг вздрогнул всем телом, и, казалось, никак не мог поверить, что Базил мог произнести такие слова. – Вы считаете, что я мог убить Алису?

Базил, стараясь быть как можно более деловитым, ответил:

– Вы были вынуждены это сделать, так как это был единственный человек в мире, которому было известно ваше искусство имитации Фостины.

– Ну и что из этого следует?

– А то, что Алиса в результате становилась единственным человеком в мире, который мог бы догадаться, каким образом вы сумели убить Фостину, не находясь на месте преступления в момент ее смерти. Алисе предстояло умереть до Фостины, иначе вы не могли бы чувствовать себя в полной безопасности. Вы ушли с вечера пораньше, сказав Гизеле, что отправляетесь прогуляться к машине и глотнуть там виски из бутылки. На самом же деле вы вернулись в свой номер с сельской гостинице, чтобы захватить там голубое пальто и шляпку, копии одежды Фостины, до назначенной с Алисой встречи в летнем домике. Вы для этого выбрали именно это место, так как оно находится в двухстах метрах от здания школы. Любому, кто мог заметить вас из окна школы, могло показаться на таком расстоянии, что в данный момент он видит мисс Крайль.

Вы только что сказали, что оставили Алису одну возле летнего домика. Но Бет Чейз рассказывает совершенно другое. Вот что она показала: «Мисс Крайль протянула руку и сильно толкнула мисс Айтчисон, а та вскрикнула, упав спиной на ступеньки, и скатилась оттуда». Нанесли ли вы Алисе удар такой силы, от которого сместились шейные позвонки? Если это так, то это были хладнокровные, точно рассчитанные вами действия. Если бы вас в этот момент заметили, то лишь на большом расстоянии, и неизбежно отождествили бы с Фостиной. Если бы у Фостины не было алиби, то ее, вероятно, могли бы обвинить в убийстве Алисы. Если бы у Фостины было алиби, то вновь начали бы распространяться слухи о двойнике, вновь на поверхность всплыла бы вся эта долгая история, все время подпитывающая фантазию людей, начиная с Мейдстоуна, а также рассказы свидетелей, у которых нет никакой причины давать ложные показания. В таком случае полиция спишет все на «истерию», а смерть Алисы только усилит страхи окружающих, включая и саму Фостину.