Текст книги "Сказочное Рождество"

Автор книги: Элен Кэнди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

10

Пока Томас стоял в очереди за коньками, Оливия не сводила с него взгляда. Она спрашивала себя, правильно ли она поступает, что разрешает своим чувствам взять верх над разумом.

Разум говорил, что им нельзя быть вместе. Что скажут газеты? Что скажет литературное общество? Арнольд Каас в пух и прах раскритиковал Дика Шина, но они вместе! Это был рекламный трюк? Или... Что еще они могут сказать? – думала Оливия.

А не все ли равно? – спрашивало ее сердце. Пусть они говорят что захотят! Это их жизнь. Они этим питаются! Без сплетен не живет ни одна газета! Все равно! Главное, собственное счастье. Главное, чтобы в сердце жила любовь, иначе человек начинает просто существовать!

Без любви, дорогая Оливия, тебе ничего не остается, как просто быть в этом мире. Не жить, а быть. Как растение на подоконнике. Ждать, когда выглянет солнце, и лениво подставить свои листы или же поежиться, когда кто-то сверху польет прохладной водой с удобрениями.

Нравится тебе такая жизнь, Оливия? Думаю, что нет!

Оливия развязала шарф и сняла перчатки. В помещении было тепло, но уют в нем еще не успели навести.

В углу зала стояли стройматериалы в пыльных коробках, кое-где еще не горели лампочки.

Скорее всего, организаторы поспешили с открытием. Но тем, кто пришел на каток, было все равно. Им не терпелось выйти на лед и покружиться под мелодичную музыку.

Сегодня волшебный вечер и обращать внимание на такие мелочи, как стройматериалы в пыльных коробках, ни у кого не было ни времени, ни желания.

Томас взял коньки и подозвал Оливию жестом.

Она быстро вскочила с неудобного пластикового кресла и поспешила к Томасу.

– Давай я тебе помогу. – Томас посадил Оливию на скамейку и сам присел на корточки. – Ты умеешь кататься?

– Думаю, скоро ты сам узнаешь ответ на этот вопрос. Вернее, увидишь! – звонко засмеялась Оливия. – Полагаю, ты не будешь доволен.

– Ну перестань! – шутливо отозвался он. – Я и сам толком кататься не умею. А вот моя сестра Мэган просто ас!

Он расшнуровал коньки и помог Оливии надеть их. Потом туго завязал шнурки, чтобы она смогла почувствовать, что коньки стали продолжением ее ног, после чего и сам быстро переобулся.

Оливия попыталась встать, но тут же закачалась и успела схватить Томаса за руку.

– Вот видишь! Я еще на лед не вышла, а уже веду себя, как девица, отгулявшая всю ночь на вечеринке!

– Ничего страшного! Идем!

– Хорошо, мистер Джус! На сегодняшний вечер, вернее ночь, я дарю вам свое равновесие! Оно в ваших руках!

Томас изумленно улыбнулся, взял Оливию покрепче и повел к выходу на каток.

Как только они покинули теплое помещение, ветер сразу перед их глазами закружил сотни крупных снежинок.

– Поистине сказочная ночь! – восхитилась Оливия. – Какая красота! Знаешь, раньше я ничего подобного не замечала! Не хотела замечать, может быть...

– Только у влюбленных открываются глаза на такое чудо! – радостно воскликнул Томас и, отпустив Оливию, побежал на лед.

– Эй, ты куда?! – Оливия игриво всплеснула руками. – А ну-ка вернись! А то я... – шутливо пригрозила она.

– А то – что? – крикнул ей Томас, наворачивая круги на льду.

Мягко говоря, он катался потрясающе.

Оливия наигранно обиделась и робкими, неуклюжими шагами направилась ко льду. Только она решила себя похвалить за то, что ни разу не покачнулась за последнюю минуту, как вдруг коньки перестали ее слушаться и заездили, закружились в разные стороны, как будто они жили собственной жизнью.

Но тут крепкая, сильная рука подхватила ее, и она оказалась в объятиях Томаса. Он смеялся, она продолжала играть обиженную недотрогу.

Потом она легонько ударила его по плечу ладонью.

– Не оставляй меня одну! Никогда!

– Обещаю... больше никогда тебя не оставлю одну!

Томас уже не смеялся. Он говорил серьезно. И казалось, что речь шла уже не о катке, а о чем-то более важном.

– Ты там что-то сказал о влюбленности, – только и смогла вымолвить Оливия.

Она растворилась в его объятиях, как нежная восковая фигура. Томас прижал Оливию к своей груди и поднял рукой ее подбородок.

Ее губы оказались так близко, что Томас не выдержал и впился в них своими губами. Она полностью доверилась ему. Она готова была слиться с ним в единое целое, не оставив ничего для себя.

Только он. Он единственный. Такой близкий и родной. Он успел им стать за один короткий день. За канун волшебного Рождества...

– Ужин был очень вкусным! – похвалил бывшую жену Бенджамин. Он встал из-за стола и проследовал за Пейдж на кухню, чтобы помочь ей убрать посуду в посудомоечную машину. – Ты потрясающе готовишь! Я всегда это знал!

– Ну хватит, Бен! – Пейдж смущенно отвернулась и принялась загружать машину.

– Иди в гостиную и захвати печенье. – Пейдж кивнула на глубокую вазу с еще теплым печеньем, стоявшую на середине кухонного стола. – Я сейчас подам кофе.

– Это самое счастливое Рождество за последние три года! Три года! – с раскаянием в голосе вымолвил он и послушно проследовал в гостиную.

Пейдж ничего не ответила. Она вскоре присоединилась к нему. Поставила две чашки кофе с пенкой на стол, села напротив него и пододвинула бокал с красным вином, которое имело выраженный запах ежевики.

– Спасибо тебе, дорогая, что разрешила остаться и встретить Рождество с тобой. Я долго мечтал об этом дне. В своих снах я видел этот дом, тебя, детей. Мне было так хорошо здесь. Но когда я просыпался и осознавал, что я в другом месте, мне становилось так горько, что я готов был пустить себе пулю в лоб!

– Что ты такое говоришь?! – Пейдж резко вскочила со стула и отошла к окну.

Отдернув занавеску, она выглянула на улицу и увидела, как в свете фонарей кружатся белоснежные хлопья.

– Никогда мне больше об этом не говори! Никогда об этом больше не думай! Поклянись мне! – Она развернулась к Бену лицом и прислонилась к подоконнику – Поклянись мне, Бенджамин!

Он закрыл глаза, потом положил руки на стол и опустил на них голову. Пейдж сразу поняла, что ее бывший муж хочет скрыть слезы, которые появились на его глазах.

Слезы обиды на самого себя, на ситуацию, которую уже нельзя изменить. И это Рождество, которое так прекрасно, что кажется, будто другого уже не будет, оно последнее...

Пейдж почувствовала, как и на ее глаза наворачиваются слезы. Она поджала дрожавшую губу и подошла к Бену. Тихо и неторопливо, как всегда. Как привык Бен.

Она положила руку на седые волосы бывшего мужа и нежно погладила. Потом ласково обняла и прижала его голову к своей груди.

Она стояла с закрытыми глазами. По ее румяным от вина щекам текли прозрачные крупные слезы. Скользили по губам, на которых была умиротворенная улыбка, касались подбородка и падали на седые волосы Бенджамина.

Он чувствовал, что она плачет. Он обхватил ее за талию и еще сильнее прижал к себе. Свою любимую женщину. Женщину, которая его всегда понимала и была самым близким другом. Женщину, которую он предал...

Бенджамин поднялся со стула, взял обеими руками лицо Пейдж, которое было влажным от слез, и стал покрывать горячими поцелуями ее лоб, щеки, губы.

Потом он снова заключил ее в свои объятия. Она положила голову ему на плечо, дотронулась рукой до его волос и блаженно улыбнулась. Как будто об этом мгновении она мечтала очень давно. Так оно и было.

За окном послышались веселые возгласы, хлопки фейерверка, а чуть позже, наверное минуты через три, когда Пейдж и Бен уже не интересовались временем, послышались раскаты праздничного салюта.

В гостиной, где они ужинали и потом начали пить вино, не горел свет. Была зажжена только рождественская елка. Было очень уютно и по-домашнему тепло. Поэтому сейчас яркие вспышки салюта пробирались в окна и освещали комнату, в которой два человека, прожившие долгую семейную жизнь, но по ошибке одного из них расставшиеся на целых три года, благодарили бога за этот день. День, которого они ждали очень долго и молились, чтобы он скорее настал.

– С Рождеством, Бен! – шепнула ему на ухо Пейдж. – Загадай желание. Оно сбудется.

– С Рождеством, дорогая! – отозвался он. – Мое желание – это твое прощение.

– Я тебя прощаю, Бен. Я тебя прощаю...

Бенджамин еще крепче прижал к груди Пейдж и погладил ее по спине. Как он хотел, чтобы эти минуты длились вечно...

– Эй, я бы так не шутила! Ты меня понял, самозванец! – раздраженно выкрикнула Кимберли и швырнула в Кевина свою сумочку. – Недоумок! Да как ты можешь называться чужим именем!

Кевин молча слушал Кимберли, как провинившийся школьник, разбивший окно в кабинете директора школы.

Он то опускал глаза в пол, то поднимал, то пытался вставить слово, но она не давала ему это сделать. Она как будто сорвалась с цепи. Теперь на Кевина обрушилось все негодование, вся злоба и разочарование, которое копились долгие годы в маленьком сердце хрупкой на вид девушки.

– «Любовь, Удача, будьте мне богами! Решимость закаляет волю мне»... – процитировал Кевин пару строк из томика Шекспира, которые запомнил, когда писал в чате «Кто так одинок» для «Солнца среди туч».

– Что?! – Ким мгновенно обмякла и, прижавшись к стенке лифта, медленно скатилась на пол.

– «Сплелось с дыханием золото волос, так скромность с озорством в плутовке слиты»...

Кимберли, не отводя от Кевина глаз, потянулась за бутылкой шампанского и сделала два больших глотка. Поморщившись, она поставила бутылку обратно и преданно посмотрела на него.

Тот понял, что она просит продолжения, достал из кармана джинсов смятый листок и начал читать.

«Признаюсь я, что двое мы с тобой,

Хотя в любви мы существо одно.

Я не хочу, чтоб мой порок любой

На честь твою ложился как пятно.

Пусть нас в любви одна связует нить,

Но в жизни горечь разная у нас.

Она любовь не может изменить,

Но у любви крадет за часом час.

Как осужденный, права я лишен

Тебя при всех открыто узнавать,

И ты принять не можешь мой поклон,

Чтоб не легла на честь твою печать.

Ну что ж, пускай!.. Я так тебя люблю,

Что весь я твой и честь твою делю!»

Зачитав сонет Шекспира, Кевин поклонился, взял руку Кимберли и поцеловал ее в тыльную сторону ладони. Она даже не дернулась и не произнесла ни слова.

Она была так поражена, что ее рот все еще был открыт от удивления и наслаждения одновременно.

Тут в ее памяти всплыл эпизод.

Вечеринка у одной из ее подруг. Полно народу. Играла громкая танцевальная музыка. Кимберли, как всегда, выглядела потрясающе, да и чувствовала себя не хуже.

Тут она заметила на кожаном диване симпатичного, – да что там симпатичного! – безумно красивого молодого человека. На нем был шикарный костюм. Черные как уголь волосы пострижены по последней моде. Дорогой галстук. А какой взгляд! Какой взгляд! Демонический! Он сразу же привлек внимание Кимберли. Только потом она заметила и костюм, и прическу, и галстук.

Кимберли, как завороженная, подошла и уставилась на красавца. Он небрежно хлопнул по дивану, что служило знаком приглашения сесть.

Кимберли медленно, выгибая спину, села рядом с красавцем.

– Как житуха? – спросил он, перекрикивая музыку.

– Что, прости? – не поняла она, музыка заглушала его слова.

Тогда парень встал, опять небрежно махнул ей и вышел из комнаты. Кимберли последовала за ним.

– Надо что-то замутить, а то скукотища! – заговорил он, когда они оказались в уютной гостиной. – Может, покувыркаемся? – Он подошел к двери и закрыл ее на ключ.

– Что, прости? – опять не поняла Кимберли, но на этот раз в комнате стояла тишина.

– Детка, у тебя что, только два слова в лексиконе? – тихо засмеялся он. – Хотя это неважно.

– Почему? – Она не могла понять, на что этот парень намекает.

– О! Уже три! – подавил смешок незнакомец и принялся стягивать с себя пиджак.

– Эй, стой, что ты делаешь?! – возмутилась Кимберли, но тут же замолчала, потому что парень схватил ее и резко впился ртом в ее губы.

Ким попыталась оттолкнуть его, но незнакомец оказался сильным.

Тогда она вспомнила уроки самообороны, на которые она ходила вместе с Оливией.

Кимберли расслабилась для того, чтобы парень решил, что она сдалась, и с такой силой прикусила его губу, что тот сам отпрянул от нее и заорал от боли. Из его губы сочилась кровь. Она вытерла свой рот, фыркнула и выбежала из комнаты.

Теперь она хотела только одного – бежать отсюда, пока этот парень не опомнился. А то вдруг он решит отомстить. И тогда уж точно Ким никто не поможет.

Она схватила свое пальто в прихожей, открыла дверь и выскочила на лестничную площадку.

Уже спустившись на пару пролетов, она услышала голос, который окликал ее. Посмотрев наверх, она увидела хозяйку квартиры, в которой проходила вечеринка.

– Кэти, я ухожу. Все было замечательно, но мне надо спешить! – крикнула ей Ким. – Пока!

– Стой! – Кэти, хорошенькая длинноногая брюнетка, начала спускаться по лестнице. – Не уходи! Веселье только начинается! – Кэти остановилась напротив Кимберли и посмотрела в ее глаза. – Ты от кого-то бежишь? Ведь так?

– Домогался тут один тип. Я должна идти!

– Слушай, если ты от всех так будешь бегать, то зачем тебе вообще нужны эти вечеринки! Сиди дома. Зайди в Интернете на какой-нибудь сайт знакомств...

– Да перестань ты! Что я там забыла?! – шутливо отмахнулась Кимберли, но про себя решила, что идея не такая уж плохая. – До встречи, дорогая!

Кэти разочарованно вздохнула, поцеловала Кимберли в обе щеки и помахала ей рукой.

Придя домой, Кимберли сразу же бросилась к компьютеру. Она включила Интернет и набрала в поисковике слово «Знакомства». Компьютер сразу же выдал ей множество сайтов. Кимберли улыбнулась. Встала, достала из бара бутылку и налила себе бокал вина. Потом удобно села в кресле и стала просматривать сайты.

Ее внимание привлек чат «Кто так одинок». Только на нем не нужно было выкладывать свою фотографию. Кимберли этого не хотелось. Еще бы! Увидит кто-нибудь из ее знакомых, что она сидит на подобных сайтах, сразу же пустит слух, что старушка Ким ударилась во все тяжкие...

Кимберли отпила вина и стала придумывать себе имя. Ее взгляд упал на книгу Аурелии Джонсон «Солнце среди туч», которую дала почитать ей Оливия.

Ким радостно похлопала в ладоши и написала свой ник. И уже через несколько минут ей пришло сообщение: «Мой жаркий взор к Востоку устремлен! Кляну часы. Светает. Утро встало...». Ким прочитала сообщение, посмотрела в окно и увидела, что небо и дома уже окрасились в голубой оттенок, значит, действительно уже рассвет.

– Ты провел ночь без сна, «Мой принц»?

– Тружусь я днем, отвергнутый судьбой, а по ночам не сплю, грустя в разлуке... – замелькали красные буквы на черном фоне экрана.

Кимберли быстро пробежалась глазами по строчкам и вздохнула.

Как хорошо он говорит, подумала она и уже начала рисовать в мыслях образ «Моего принца».

– Дабы к себе расположить рассвет, я сравнивал с тобою день погожий и смуглой ночи посылал привет, сказав, что звезды на тебя похожи.

– О боже! – воскликнула в сердцах Ким. Храни боже Кэти! Вино, мне нужно еще вина! Когда она снова подошла к компьютеру, на мониторе были новые строки:

– Я не нашел тебя достойных слов. Но если чувства верные оценишь, ты этих бедных и нагих послов своим воображением оденешь. Тогда любовь я покажу свою, а до поры во тьме ее таю.

Тут что-то про одежду. Гм, с таким бы я осталась наедине! – решила Ким. Пристает, но красиво.

Тем временем Кевин в лифте цитировал новый сонет Шекспира, а Ким, опьяневшая от шампанского, утирала слезы восхищения и продолжала слушать его с открытым ртом.

– «Целуй меня, ласкай, я все позволю! Продли мой плен, пока не рвусь на волю!», – с выражением закончил Кевин и упал перед Ким на колени.

– Да, «Мой принц», да. – Она схватила его за уши и потянула к себе.

Он неловко упал к ней на грудь и попытался встать, но Ким держала его мертвой хваткой.

– «Гони из сердца холод, мне враждебный, припав устами к их волне целебной!», – вдохновенно цитировал по памяти Кевин.

– Не останавливайся! Еще! Еще! – кричала Ким.

Кевин напрягся. Потом встал снова на колени и посмотрел на трепещущую от восторга Ким.

– Может, в следующий раз? – настороженно спросил он.

Но она махнула на него рукой, схватила шампанское и жадно начала его глотать. Кевин отнял у нее бутылку, тогда она начала расстегивать молнию на своем платье.

– Кимберли, ты пьяна... Ты будешь жалеть!

– Молчи! – Она поднесла палец к его губам. – Хотя нет! «Мой принц», продолжай! Не молчи! Говори!

– Ким! Ты уверена, что хочешь этого?

– Больше всего на свете! А это... – Кимберли встала на ноги, и платье скользнуло по ее телу и упало на пол. – Тебе подарок на Рождество!

Кевин не знал, что ему делать. Он все еще стоял на коленях и продолжал смотреть на нее. У него отвисла челюсть, а глаза округлились, как будто он увидел ангела, или беса, или обоих сразу.

– С Рождеством! – проговорил Кевин и продолжил: – Когда красотку выбрал ты и овладеть задумал ею, рассудку дай взнуздать мечты и вверь ему свою затею.

Он схватил Ким и потянул ее на свой пуховик. И уже спустя несколько минут любой жилец, который вздумал бы остановиться у лифта, мог бы услышать обрывки сонетов Шекспира и восторженные возгласы Кимберли Лех, живущей на десятом этаже этого дома.

– Что?! Вы и есть владелец этого кафе? – Мэган крепко зажала бокал с шампанским в руках. – Какая я дура! Боже мой!

Она выскочила из-за стола и, схватившись за голову, начала нарезать круги, что-то беспрестанно шепча себе под нос.

Кэмерон так и не смог разобрать, о чем говорит Мэган.

Наверное, она себя ругает на чем свет стоит, решил он. Или...

– Почему ты сразу не сказал, что являешься моим боссом?! Я раскрыла тебе душу, рассказала про Тики, а ты все молчал, слушал и вытягивал из меня секреты! Да как ты мог?!

– Мэган... – Кэмерон сделал два решительных шага ей навстречу, но она попятилась.

– Не подходи! – Мэган подняла руки. – Довольно с меня! Хотя черт с ним! – Она истерически засмеялась. – И черт с тобой, и с твоим кафе, и с Тики! Да пошли вы все! Сегодня слишком «хороший» день! Так много сюрпризов я не получала даже на свой первый день рождения! Знаешь, когда все тетушки и дядюшки, которых ты в первый и последний раз видишь, приносят тебе пластмассовые игрушки и трусы на вырост, а потом сюсюкаются! Сегодня Рождество мне преподнесло куда больше подарков, поиграло и бросило! И главное, все в один день! И отец, и Тики, и ты, черт бы вас побрал всех вместе!

– Успокойся! – Кэмерон протянул ей руку. – Ты ничего не сделала плохого, и я очень ценю твою искренность. Тут ты не виновата. Ты не виновата ни в чем! Тики должен был сам обо всем побеспокоиться. Он звонил в мой офис и интересовался, действительно ли я приеду? Я попросил своего помощника сказать, что я навещу Кэплинг после праздников. Хотя мне самому очень захотелось оказаться здесь в Рождество. На всякий случай появиться внезапно. Как говорится, застать на месте преступления. Интуиция меня не подвела.

Мэган тяжело вздохнула и подошла к барной стойке. Положила руки на столешницу и опустила голову. Она до сих пор не могла поверить в то, что с ней произошло. Казалось, что Рождество решило подшутить над ней. А может, оно просто указывало ей выход из сложной жизненной ситуации, в которой она запуталась, как муха в сети хитрого паука?

В работе был застой, в семье скандал, про личную жизнь вообще можно промолчать. Так что теперь переживать, дорогая Мэган? Хуже все равно быть не может.

– Мэган, послушай меня... – Кэмерон подошел сзади и обнял ее за плечи. – Ты ничего плохого не сделала.

Он развернул ее, и она оказалась в его объятиях. Мэган тут же почувствовала себя защищенной. Ей стало так спокойно, как будто кто-то близкий и родной решил ее пожалеть.

А Кэмерон тем временем смотрел в зеркальную стену за барной стойкой и любовался хрупкой и беззащитной девушкой, которая тут же затихла, когда оказалась в его сильных руках.

– Тебе не кажется, что эта сцена... ну то, что есть сейчас... ну что ты меня обнимаешь... немного не вписывается в наш сегодняшний разговор? Нет, не в разговор, а в наше с тобой положение. То есть твое положение и мое. Не знаю, как выразиться...

– Не нужно. Ничего не говори.

– Нет! – Мэган отпрянула и недоверчиво посмотрела на него. – Это невозможно! Зачем ты так делаешь?

– Что я сделал такого? Я тебя обидел тем, что захотел обнять и успокоить?

– Нет. Не этим. Просто я могу по-другому понять смысл твоих объятий! Я вообще всегда мыслю не так, как другие люди. Люблю накручивать себя, фантазировать... Знаешь, как это бывает...

– Понимаю, что ты хочешь сказать. Мы ведь до сих пор можем делиться друг с другом секретами?

– Ну... – стараясь говорить небрежно, не показывая своего любопытства, буркнула Мэган.

Кэмерон умиленно улыбнулся, глядя на нее, и негромко, как будто боялся, что их может кто-нибудь услышать, начал:

– Мне кажется, мы можем помочь друг другу...

– В каком смысле? На что ты намекаешь? – с подозрением спросила Мэган. – Слава богу, Тики побеспокоился о тревожной кнопке.

– Об этом его попросил я, – усмехнулся Кэмерон.

– Сам себе яму выкопал, – парировала Мэган.

– Хорошо, начну сразу без отступлений и представлений! Я ни разу не катался на американских горках, я не ходил в кинотеатр со школьных лет, я никогда не завтракаю в закусочных, я ни разу не гулял до самого утра по улицам родного города, я уже пять лет встречаю Рождество один...

– Рождество в одиночестве? – удивленно переспросила Мэган. – Как это может быть? Ведь этот праздник и создан для того, чтобы вся семья собиралась за большим столом.

– У меня нет семьи, Мэган, – признался он. – И сегодня канун Рождества. И, знаешь, может, это глупо, но я впервые ощутил его прелесть. Сегодня мне не одиноко.

– О, Кэмерон... – Мэган с сочувствием посмотрела на него. – Мне так жаль.

– Знаешь, Мэган... – Он подошел к ней и положил одну ее руку себе на плечо, а другую сжал в своей ладони, – мне кажется, что именно ты смогла бы мне показать все то, что я когда-то упустил в своей жизни.

– Я тебя не понимаю.

– Ты хочешь, чтобы я остался?

– Хочу, – призналась она без капли смущения. – Завтра я свожу тебя в кинотеатр и накормлю обедом в какой-нибудь забегаловке, – с иронией в голосе предложила она.

В кафе тихо звучала музыка, доносившаяся из двух маленьких колонок, подвешенных у потолка.

Кэмерон уверенно вел в танце Мэган, а она не переставала ему улыбаться. Признаться, она даже не представляла, что так может все закончиться. Что случайный прохожий вдруг окажется ее боссом, причем таким привлекательным, обаятельным боссом... Таким одиноким, что Мэган захочется ему помочь.

Нет, тут Мэган лукавит. Не в жалости дело, жалость вообще тут ни при чем.

– Мне нужно срочно позвонить, – вдруг опомнилась Мэган. – Прости, я на секунду.

Кэмерон отпустил ее руки и проводил взглядом, пока она не исчезла за дверью кабинета Тики.

Мэган закрыла за собой дверь и прижалась к ней спиной. Улыбка не сходила с ее губ.

Что со мной происходит? Господи, что со мной происходит? – спрашивала она себя. Как хорошо... Так спокойно... Я не чувствую ни злости, ни раздражения. Как будто кто-то сгреб эти отрицательные эмоции, весь негатив рукой, как хлебные крошки со стола, и выбросил в мусорное ведро. Такая свобода! Я чувствую свободу. Впервые за долгие годы! Господи, как хорошо! Спасибо, что ты есть, Господи...

Мэган открыла глаза. Она не знала, сколько времени прошло с тех пор, как она вошла в кабинет Тики. Взглянув на часы, она увидела, что красные стрелки на серебряном циферблате показывали десять минут первого.

– Ну вот и Рождество пришло! Пришла новая жизнь! – С этими словами Мэган подошла к столу старшего менеджера и сняла телефонную трубку.

Набрав номер своего домашнего телефона, она стала ждать, когда длинные сигналы сменит голос матери.

– Алло?

– Мама, с Рождеством тебя! Я тебя очень люблю! – с нежностью призналась Мэган.

– Солнышко, я тебя тоже очень сильно люблю! И с Рождеством тебя! Когда ты придешь домой?

– А отец уехал? – Мэган накрутила на палец провод телефонной трубки. – Или он еще там?

– Да, дорогая.

Признаться, Мэган уже было все равно, уехал отец или нет. Ей уже не хотелось хамить ему, вспоминать старые обиды, бросать трубку, говорить матери, чтобы она выгнала его за порог.

Наверное потому, что Мэган перехотелось воевать. Нет, она не сдалась. Просто настроение было не воинственным. В душе не было обиды. Теперь к своему отцу она ничего не чувствовала. Ни жалости, ни неприязни, ни любви. Ничего.

– Солнышко, ты все еще работаешь?

– Да, мама, у меня еще много дел. Я вернусь через несколько часов.

– Ты одна?

– Нет. Пэрис и Джуди мне помогают. Нам весело! Мы заодно празднуем Рождество!

– Хорошо. Я тебя целую и жду!

Мэган положила трубку и снова посмотрела на часы. Тут она вспомнила, что Кэмерону нужно на самолет. Страх, что она может потерять человека, с которым ей было так легко и спокойно сегодня вечером, сжал ей грудь.

Ей так не хотелось с ним расставаться... Хотя, с другой стороны, что изменится, если Кэмерон согласится остаться до утра?

Разве между нами что-то есть? Ведь мы едва знакомы, говорила себе Мэган. И вряд ли у нас что-то будет. Мы из разных миров, мы, как параллельные прямые, не должны пересекаться. И что это со мной? Зачем я об этом думаю? Наверное, все из-за шампанского!

– Мэган? – В дверь сначала постучали, а потом ее приоткрыли. В проеме показалась голова Кэмерона. – С тобой все в порядке?

– У тебя самолет, – напомнила она ему и кивнула на часы.

– Я полечу следующим рейсом.

– Зачем? Что изменится? – Мэган иронично усмехнулась. – Полетишь сейчас или позже. Все останется на своих местах, все будет по-прежнему.

– Нет! – возразил Кэмерон и зашел в кабинет Тики. – Мне просто необходимо остаться. Я не хочу возвращаться в пустую квартиру. Я хочу побыть здесь.

Мэган молча слушала его и пыталась понять, почему на самом деле он не хочет улетать: из-за нее или ему действительно так одиноко?

– Послушай... – он сделал несколько шагов в ее сторону и остановился в метре от нее, – я давно не говорил так откровенно, потому что мне не с кем было поделиться, рассказать, что накопилось на душе. Я не мог найти собеседника, который был бы в состоянии выслушать меня и понять. Я очень долго искал такого человека. Сегодня вечером я его нашел. Это ты, Мэган. Поэтому я хочу остаться. Остаться с тобой.

Ее губы тронула улыбка, глаза засветились яркими огоньками, на душе стало светло и легко.

– Мне хорошо с тобой, Кэмерон. Я хочу, чтобы ты остался. Это звучит глупо, но сегодня мое самое счастливое Рождество за последние три года. Я не думала, что вечер преподнесет мне такой сюрприз. Спасибо, что приехал в мой город.

Кэмерон нежно взял ее за руки. Она прижалась к его груди и положила голову ему на плечо. Кэмерон провел рукой по ее волосам и поцеловал в лоб.

– У меня такое ощущение, что мы с тобой знакомы вечность. Что ты мой старый друг, которого я не видела долгие годы и ждала каждый день. Странно, правда? Ведь мы знакомы всего несколько часов.

– Может, в прошлой жизни мы были близки, и вот судьба подарила нам шанс встретиться снова. Знаешь, я готов поблагодарить Тики за то, что он поручил тебе сделать его работу. Иначе мы бы не встретились. Но если бы встретились при других обстоятельствах, все могло бы быть по-другому. Возможно, мы бы не заметили этой близости, которая существует между нами.

– Ты так считаешь? – Мэган положила руки ему на плечи, заглянула в глаза и. увидела, что он говорит ей правду.

Кэмерон кивнул и, взяв в ладони ее лицо, нежно поцеловал в губы.

Сначала Мэган немного напряглась, но потом полностью расслабилась и подалась к Кэмерону. С каждой секундой она все больше растворялась в его руках. Теперь она чувствовала его слабую дрожь. Это волнение передалось и ей.

Когда Кэмерон перестал ее целовать, Мэган еще ощущала, как трясутся ее коленки. Как ее тело все еще остается невесомым и в то же время неподвижным. Голова шла кругом, но она знала, что это не от шампанского.

– А что будет потом? – неожиданно для себя шепнула она. – Что будет завтра?

– Завтра ничего не изменится. Я тебе обещаю.

Пейдж положила трубку и подошла к окну, за которым шел снег. Белые снежинки вальсировали на ветру и не хотели падать на покрытую льдом дорогу перед домом.

Пушистым серебряным ковром они ложились на карниз, облепляли искусным узором стекло.

Где-то там внизу прошла компания людей. Их голоса еще нарушали ночную тишину, даже когда они скрылись за поворотом.

– Что сказала Мэган? – Бен остановился рядом с Пейдж и прислонился к подоконнику.

– Говорит, что встречает Рождество с подругами. По-моему, ей весело. – Пейдж продолжала смотреть в окно. – Идет такой сильный снег. Мне кажется, что все рейсы отменили. В такую погоду самолеты не взлетают. Позвони в аэропорт.

Бен послушно вышел в гостиную, а Пейдж так и осталась стоять у окна.

Ей так хотелось, чтобы Бен остался. Хотя бы еще на несколько часов. Она испытывала такое странное чувство, за которое ей было стыдно. Стыдно перед детьми, перед самой собой. Мэган бы ее не поняла. Томас тоже. Она простила человека, который когда-то предал ее, и теперь – вопреки всем законам, вопреки собственной гордости, чужому мнению – ей хотелось остаться наедине с этим человеком, остаться хотя бы до утра. Быть вдвоем и ни о чем не думать. Можно просто молчать или в тишине смотреть на снег. Только он и она. В тишине, темноте и спокойствии. Как это было раньше...

– Ты права, Пейдж. Рейс действительно отменили. Если погода улучшится, я полечу в пять утра. Могу ли я остаться или мне лучше ехать в аэропорт?

– Останься, Бен. – Пейдж повернулась лицом к нему и обняла себя за плечи. – Не хочу в праздник чувствовать себя одинокой. Я очень устала от этой боли. Одиночество – это мука.

– Я тебя понимаю, Пейдж. Я прекрасно тебя понимаю. Если бы бог дал нам шанс вернуть все на свои места, я бы был так счастлив. Счастлив как никогда!

– Мэган и Томасу нужно время. Мы не должны спешить. Мы оба виноваты в том, что наша семья распалась. Люди привыкли перекладывать всю вину на окружающих, так легче. Но я думаю, что здесь есть и моя вина, моя ошибка.

– Нет, Пейдж! – запротестовал Бен. – Ты не виновата! Это все моя вина! Я совершил преступление! Ты не должна делить мой грех пополам!

– Если муж уходит из семьи, значит, причину нужно искать не только в нем, но и в жене. Видимо, я тебе не смогла дать того, в чем ты нуждался. Я была невнимательна. За это я расплачиваюсь одиночеством.

– А если дело в самом человеке?

– Тогда я ошиблась с выбором спутника жизни. И это моя вина.

– Пейдж... – Бен взял бывшую жену за руки и крепко сжал ее ладони. – Не вини себя. Прошу тебя!

Пейдж промолчала. Она нашла причину своей боли. Истинная причина ее душевной пустоты была в осознании того, что она не смогла удержать мужа, дать ему все, что ему нужно. Другая смогла, а она нет. Вот в чем заключалась боль.