Текст книги "Сказочное Рождество"

Автор книги: Элен Кэнди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

3

Из радиоприемника такси звучала рождественская музыка. Сам водитель, коренастый чернокожий мужчина, подпевал басом и качал головой, отчего маленький пушистый белый помпон на кончике его красной праздничной шапки летал из стороны в сторону.

На улицах расхаживали актеры, переодетые в костюмы Санта-Клауса, звонко смеялись и звонили в золотые колокольчики.

У продуктового магазина на Даун-стрит пел хор, состоявший из восьми подростков, наряженных в длинные темно-зеленые платья с фиолетовым треугольником на груди.

Все витрины магазинов переливались разноцветными огнями. Повсюду стояли елки, украшенные бумажными ангелочками.

Из торгового центра на Гейн-стрит, как с конвейера, выходили семьи с упакованными в красную оберточную бумагу подарками.

Повсюду чувствовалось Рождество: и в воздухе, где смешались ароматы мандарина, корицы, глинтвейна, и на земле в образе нарядных артистов и счастливых горожан.

Оливия печально улыбнулась. Когда-то и она радовалась Рождеству.

Сейчас, находясь в такси, которое застряло в пробке на центральной улице, Оливия даже успела немного пофилософствовать.

Она разделила этот праздник на три возрастных периода. Первый, когда веришь в Санта-Клауса, ждешь подарков и с радостью ложишься до полуночи.

Второй период, когда с веселой компанией можно праздновать до утра. И уже все равно, что Санты на самом деле нет. Теперь в жизни другой Санта. Тот, кому принадлежит сердце, и жизнь рядом с которым кажется разноцветной, как радуга после дождя.

А вот третий период подразумевает, что роль Санты в Рождество играть тебе самой. И еще нужно уложить детей спать, правдоподобно объяснить им, как Санта-Клаус появится в квартире, в которой нет камина, но есть батареи, незаметно подсунуть подарки под елку и наконец-то провести остаток праздника в кругу взрослых членов семьи.

Оливия, к ее сожалению, не попадала ни в один из этих периодов. Она как бы повисла между ними. И как долго будет продолжаться это состояние невесомости, ей было неизвестно.

Спустя полчаса такси остановилось у подъезда пятиэтажного дома в спальном районе в восточной части города. Оливия, завернувшись в длинный пуховик, вышла из машины и протянула таксисту деньги.

– С наступающим Рождеством! – радостно пожелал водитель.

Оливия только широко ему улыбнулась и зашла в подъезд.

За два дня, пока она отсутствовала дома, мебель уже успела покрыться тонким слоем пыли. Оливии сразу же бросилось это в глаза. Она ненавидела пыль и поэтому первым делом сняла пуховик, взяла из ванной комнаты влажную тряпочку и протерла поверхность лакового стола, полок и тумбочек.

Потом она плюхнулась на диван и, оперевшись руками на колени, огляделась по сторонам. Что же в ее квартире напоминало, что сегодня канун Рождества?

Ничего, кроме маленькой пластмассовой елочки, стоявшей у прикроватной тумбочки. Она слегка улыбнулась и закрыла лицо ладонями. Сердце сжалось, внутри чувствовалась пустота, такая же, как и в квартире. Оливия одновременно и пожалела себя, и поругала.

Решив успокоиться, она нащупала телевизионный пульт и включила первый попавшийся канал.

– ...Чтобы поднять настроение, вспомните, чего вы добились в этом году...

Оливия подняла глаза и увидела на экране седовласого мужчину. Он сидел за столом, на котором стояла маленькая игрушечная елочка и чашка с кофе. Внизу экрана была подпись: «Эдвард Зельгебан, психолог».

Оливия поджала под себя ноги и поудобнее устроилась на диване.

– Также я рекомендую окунуться в детство. Вспомните, как праздновали Рождество в родительском доме...

Оливия закрыла глаза. В ее памяти сразу всплыл эпизод, когда ее отец, разозлившись на соседа, вырубил елку у него в саду и поставил в собственную гостиную. Сосед тоже не стал терпеть и в свою очередь перерезал гирлянды, которые служили украшением дома Уильямсов. Произошло замыкание. Таким образом в то Рождество сосед остался без елки, а семья Оливии без электричества.

Оливия даже улыбнулась. Потом открыла глаза и снова посмотрела на экран телевизора. Там уже шла реклама зубной пасты со вкусом мандарина.

Оливия вздохнула и выключила телевизор.

В больнице святой Дианы Оливия сняла длинный пуховик и подошла к зеркалу. Достав из сумочки расческу, она уложила челку и поправила косу. Потом провела салфеткой под глазами, чтобы убрать растекшуюся тушь. У Оливии на холодном ветру всегда слезились глаза.

Приведя себя в порядок, она накинула на плечи белую накидку и отправилась по коридору к лестнице.

Поднявшись на третий этаж, Оливия остановилась, чтобы дать рукам отдохнуть. Две тяжелые сумки казались неподъемными.

Спустя несколько минут она натянула на лицо жизнерадостную улыбку и зашла в палату.

– Добрый день, дорогой! Как ты? – ласково поприветствовала больного Оливия, поставила пакеты возле кровати молодого мужчины и присела рядом с ним на стул. – Брендон, что говорят врачи?

Брендон тоже постарался улыбнуться.

– Все отлично! – ободряюще ответил он. – Все просто замечательно!

Хотя на самом деле он не чувствовал себя лучше. Он вообще ничего не чувствовал. Он был так подавлен, что желание бороться с болезнью в нем вовсе угасло.

– Скоро ты поправишься! – уверенно сказала Оливия. Она встала со стула и начала доставать из пакетов гостинцы. – Вот маленькая елочка, – торжественно произнесла она, раскрыла коробку и, достав хорошенькое искусственное деревце, поставила его на тумбочку. – Я принесла украшения, подарки... и продуктов, чтобы стол накрыть. Я вечером приеду к тебе... – Не поднимая глаз на больного, Оливия продолжала выкладывать гостинцы.

– Оливия... – Брендон приподнялся на кровати, посмотрел на нее и тихо произнес: – Не стоит.

– А вот эти украшения мы повесим на окно. Будет просто замечательно. – Оливия как будто не слышала его просьбы и продолжала напевать себе под нос.

– Оливия, не стоит! – повторил он уже громче, чем в прошлый раз.

Она подошла к окну и, остановившись, оглянулась на него.

– Чего не стоит, дорогой? – осторожно спросила она.

– Приходить вечером, – ответил Брендон, изучая выражение ее лица.

– Но почему? – Оливия так удивилась, что даже прислонилась к подоконнику.

– Я не хочу заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь.

Оливия посмотрела в его голубые глаза, в которых недавно нашли приют тоска и равнодушие.

– Но, Брендон, я хочу встретить Рождество с тобой, как мы делали это раньше! – запротестовала она.

Она подошла к его кровати и взяла за руку. Потом наклонилась и поцеловала Брендона в обе щеки.

– Я очень сильно тебя люблю, слышишь! Ближе тебя у меня нет никого.

– Я тоже тебя люблю, Оливия! – Брендон тяжело вздохнул и прижал ее к груди. – Но я не хочу, чтобы ты встречала Рождество в этой палате. Я знаю, как ты ненавидишь больничный запах. Тебя бросает в дрожь от белых халатов...

– Но ты же со мной! – не отступала она.

Оливия провела рукой по небритой щеке Брендона и нежно ему улыбнулась.

В эту минуту в палату робко постучались, потом медленно открылась дверь и появилась молоденькая девушка в униформе медсестры.

Оливия сразу же переключила на нее внимание, отметив про себя, что эта молоденькая испанка очень даже привлекательная.

Ее черные волосы были заплетены в косу и пущены ободком по голове. На лоб спадала длинная челка, и казалось, что густые пушистые ресницы поддерживают челку, не давая ей упасть на большие карие глаза.

Белый коротенький халатик открывал стройные ноги и казался еще белоснежней благодаря золотистому цвету кожи.

Нет, скорее цвета темного золота, решила Оливия.

Она взглянула на Брендона. Тот равнодушно улыбнулся медсестре и взял Оливию за руку.

– Я думаю, не стоит тебе приходить сегодня вечером, – продолжил он разговор. – Ну умоляю тебя!

И Оливия подумала, что Брендон решил встретить Рождество с этой девушкой-испанкой, которая вспыхнула ярким румянцем, не в силах произнести ни слова. Так она стояла и молча смотрела на них.

– Я Оливия Уильямс! – Она встала с кровати Брендона и протянула медсестре руку.

– Габриель. Медсестра Габриель, – ответила ей девушка и слабо пожала руку.

– Скажите, Габриель, как состояние этого упрямого парня? – Оливия с улыбкой посмотрела на Брендона.

– Стабильное. – Габриель тоже взглянула на больного и быстро опустила глаза.

– Вы тут недавно, так? – Оливия решила продолжить разговор. – Я вас не видела раньше.

– Да, я перевелась в эту больницу четыре дня назад. Раньше работала в Миродстоке.

Было видно, что Габриель приятно рассказывать о себе. Видимо, Брендон не интересовался этой информаций, а сейчас ей выпала возможность немного поболтать в его присутствии.

Может, это заинтересует Брендона и, когда мы останемся наедине, он еще что-нибудь спросит? – подумала Габриель и сразу же вернулась к разговору.

– Работать в этой больнице мне больше нравится.

– Как далеко вас забросило! – Оливия всплеснула руками. – Миродсток, штат Иллинойс, так?

Легким кивком Габриель подтвердила предположение Оливии и продолжила:

– Мне давно хотелось сбежать оттуда. И теперь я счастлива, что нахожусь практически на другом конце страны. Вам никогда не хотелось сбежать, уехать, улететь куда-нибудь? – загадочно спросила она и посмотрела на Брендона.

– Нам никогда не удастся убежать от старых проблем настолько далеко, как хотелось бы. И быть ближе с теми людьми, кого мы любим, – тихо промолвила Оливия с горечью в голосе.

Она с грустью посмотрела на Брендона, потом взглянула на часы и про себя отметила, что через час ей надо быть в кафе «История».

В палате повисла тишина.

Габриель молча достала из кармана градусник и неслышно подошла к Брендону. Он покорно принял градусник, закрыл глаза и о чем-то задумался.

По его лицу было видно, что мысли эти не очень приятны. Он свел брови и прикусил нижнюю губу. И так лежал, пока Габриель снова не подошла к нему и не взяла градусник.

– Приятно было познакомиться, миссис Уильямс! – вежливо произнесла она и направилась к двери.

Но тут же вернулась, не успев выйти в коридор. В палату вошел рыжеволосый парень в больничной накидке.

На врача он не походит, сразу же отметила Оливия.

Парень был до ужаса неуклюж, в первую же секунду он смахнул со столика коробку с мишурой своей огромной сумкой. Да и внешностью незнакомец ничем не напоминал доктора. Ярко-рыжие волосы торчали в разные стороны, взгляд бегающих глаз испуганный. Пухлые губы были обветренны, на щеках горел румянец, а нос в форме картошки был красным после зимнего мороза.

– С Рождеством!

– С Рождеством! – немного растерянно ответили все трое.

– Я почтальон. Тут такое дело... – Парень почесал затылок. – У нас на работе, ну... «Письмо за полсекунды»... – Незнакомец проговорил это таким тоном, как будто и Оливия, и Брендон, и медсестра отлично знают, где этот рыжеволосый недотепа работает. – В общем, проблемка... небольшая... – Он переминался с ноги на ногу.

– Вы случайно не перепутали номер палаты? Может, вам нужен доктор? – Оливия уже забеспокоилась.

Ей сполна хватило перелета и беседы с нетрезвым соседом, а тут еще какой-то слабоумный. И бог его знает, что у него в сумке? Может, тротил в подарочной упаковке?

– Нет! – Парень затряс рыжей шевелюрой, щелкнул пальцем в сторону Оливии – мол, классная шутка – и продолжил: – У нас на работе «Письмо за полсекунды» был пожар. Ничего страшного. Сгорело пол-офиса с компами, но, главное, люди живы, да? – Он глухо засмеялся, но, увидев, что никто из присутствующих не оценил шутки, повернулся к Брендону. – Вот... Так это... Я письмо принес. Простите за задержку. Вы Брендон Уильямс? Тут остальные дамы, поэтому мистером Уильямсом должны быть вы! – сделал умозаключение неуклюжий почтальон и открыто порадовался своей проницательности.

– Нет, это я мистер Уильямс! – Оливию уже начал раздражать этот тип.

– Шишкин лес! – на всю палату крикнул рыжеволосый парень и даже согнул колени и прикрыл рот ладонью, вытягивая перед собой указательный палец. – Ни фига себе! Держи письмо, дружище! – Он присел на пол и начал рыться в своей огромной сумке. – Ни фига себе! Блин, я думал, всегда смогу отличить мужика от девки... – бубнил он себе под нос. – Вот, нашел! С Рождеством!

Он вскочил на ноги, дал Оливии расписаться и вышел из палаты, смахнув с тумбочки искусственную елочку.

Брендон закрыл глаза и звонко расхохотался. Потом взглянул на Оливию и снова залился смехом. Габриель тоже пару раз хихикнула и, убрав руки в карманы халата, вышла из палаты.

И тогда Брендон взял в руки конверт. На нем стоял штамп, который свидетельствовал, что письму уже несколько недель.

– Письмо за полсекунды! – усмехнулся Брендон. Он быстро скользнул глазами по строчке «От кого» и прижал конверт к груди. – Прочитаю, когда останусь один. Письмо из прошлого.

Оливия поняла, от кого это письмо, и сжала его ладонь. Через несколько минут она крепко поцеловала его в обе щеки и вышла из палаты. Подойдя к лифту, она заметила, что забыла достать подарок из сумки. Как раз в эту минуту из соседней палаты вышла Габриель.

– Ой, простите, – остановила ее Оливия. – Это мой подарок Брендону. Не могли бы вы ему вручить его завтра утром? Лучше ночью положите на тумбочку...

– Конечно, – участливо пообещала Габриель. Она взяла небольшую коробочку, упакованную в красную праздничную бумагу, с открыткой, вставленной под зеленый бант.

Оливия благодарно улыбнулась и направилась к лестнице.

– И, кстати, я просто «мисс»! – заметила она, остановившись у двери. – В палате вы назвали меня «миссис», я же просто мисс! И зовите меня Оливией!

– Хорошо! – Габриель широко улыбнулась. – С наступающим Рождеством, Оливия!

– С наступающим! – Оливия закрыла за собой дверь и быстро спустилась по лестнице.

Габриель еще долго пыталась разглядеть за стеклянной дверью силуэт Оливии, и потом, убедившись, что посетительница уже спустилась с лестницы, достала открытку и прочитала:

«Мой Брен-бен-бен! Люблю тебя всем сердцем! Твоя сестра Оливка».

4

В кафе «История» каждую минуту открывалась входная дверь, в помещение заглядывали люди и, расстроившись, что все столики заняты, выходили обратно на мороз.

Оливия остановилась на центральной улице, взглянула на часы и подошла к огромному окну кафе «История».

Если я опоздала, начала рассуждать она, а Ким еще не пришла, значит, все столики заняты и придется искать другое место, где можно отведать яблочного пирога с корицей за непринужденной беседой с подругой.

Но, увидев, что за дальним столиком скучает миловидная блондинка и все время поглядывает на часы, висевшие над барной стойкой, Оливия радостно улыбнулась и зашла в заведение.

Проходя мимо столиков, она сняла длинный шарф и расстегнула молнию на пуховике. Сунув перчатки и шапку в сумку, Оливия остановилась и повесила пуховик на спинку стула.

– Как я рада тебя видеть! – приветливо воскликнула Кимберли Лех и, поднявшись с мягкого кожаного сиденья, крепко обняла подругу. – Тебя не было в городе всего два дня! А кажется, что прошла вечность!

Оливия чмокнула подругу в щеку и села за стол.

– Хочу яблочного пирога и кофе с корицей! – призналась Оливия и шутливо погладила свой живот. – Я безумно голодная!

На первый взгляд эти две девушки созданы для дружбы друг с другом. Как говорят мужчины – и, пожалуй, эта единственная истина, с которой я смогу согласиться, – женская дружба существует только до тех пор, пока каждая из подруг не почувствует конкуренции.

Кимберли всегда хотела быть красавицей и приложила к этому немало усилий. Для нее внешность всегда была главным. А рядом с Оливией, довольной своим ненавязчивым образом школьной учительницы, Ким смотрелась еще ярче и эффектнее, как павлин на фоне городского голубя.

Однако Оливия Уильямс этого не замечала. А может, просто не хотела? Ей было комфортно с Ким, потому как Оливия чувствовала себя более эрудированной и начитанной особой, что очень льстило ей. Она всегда пересказывала Ким прочитанные книги, поражала фактами из истории литературы. Кимберли же готова была всегда выслушать поток энциклопедической информации и даже могла задать пару вопросов.

Так вот. Если вернуться к мужской теории, то серая мышка всегда будет лучшей подругой красавице-вертихвостке, а рассудительная всезнайка почувствует себя еще умнее в общении с посредственной личностью.

– Ты пойдешь со мной на вечеринку писателей? – спросила Оливия, доедая яблочный пирог и запивая его горячим кофе.

– Прости, но у меня другие планы. Ты же знаешь, как я буду чувствовать себя, когда меня окружит свора старых пингвинов и спросит, что я думаю об испанской революции в книге Хемингуэя «Когда звонит колокол»?

– «По ком звонит колокол», – поправила ее Оливия. – Тебя не будут спрашивать об этом. Ты же не на экзамене.

– Ага. – Кимберли выпрямилась, подперев бока руками. – В прошлый раз меня спросили, что я думаю о Доминике Форде. Я ответила, что если бы не ее укладка, которую она сделала в конце фильма... Просто испортила все волосы! Сожгла перекисью, а потом выпрямила! Ужас! – Ким понесло в другую сторону, потом она опомнилась и вернулась к разговору: – Я решила, что меня спрашивают о фильме «Прощай, замужество!», где главную роль играет тот парень, что из «Дурнушки Бетти»... забыла его имя.

– Ллойд Ричардсон, – вставила Оливия и продолжила слушать подругу с улыбкой на губах.

– Да черт с ним, с этим Ричардсоном! Речь шла о другом. Меня спросили о каком-то романе, уже не помню названия, там Доминик Форд не маникюрша из дешевого салона красоты, а адмирал целой роты! Меня подняли на смех! Нет уж.

– Доминик Форд был полководцем, а не адмиралом, – снова поправила ее Оливия. – «Бессонные ночи», Гарри Зики. Автор этой книги был номинирован на Нобелевскую премию пять лет назад.

Кимберли тяжело вздохнула. По ее виду было заметно, что ей до лампочки и Гарри Зики, и «Бессонные ночи», и Альфред Нобель с его премией. Впрочем, она мгновенно забыла, о чем говорила несколько минут назад. В глазах ее вспыхнул огонь, и Кимберли снова начала восторженно тараторить:

– Сегодня я получила письмо по электронной почте! Представляешь?! «Мой принц» решил со мной встретиться! Прямо в Рождество! Мы проведем его вдвоем.

«Моим принцем» был некий молодой человек из интернет-чата «Кто так одинок». Ким познакомилась с ним три месяца назад. И была поражена его стихами. Если бы она знала, что «Мой принц» строчит ей стихи Шекспира, если бы она вообще когда-нибудь читала Шекспира, то, возможно, поняла бы, что красивые строчки идут из толстого томика, а не из уст и не из головы «Моего принца». Ведь Шекспира ни с кем нельзя перепутать.

Ким не понимала, о чем говорят эти строки, но была заворожена их красотой. Возможно, «Мой принц» и завоевал расположение красавицы Кимберли с помощью гениального классика.

– Ты его видела? – заинтересованно спросила Оливия и заказала еще кофе. – Ты видела его фотографию? Он из нашего города?

– Мы решили, что это будет сюрпризом. Встретимся и увидим друг друга. Это романтично. Я уже представляю его черный лимузин и охапку белых роз в его сильных руках. – Кимберли мечтательно закатила глаза и прижала ладони к щекам. – Когда я говорю о нем, я покрываюсь румянцем! Знаешь, в Рождество сбываются все мечты! Ровно в полночь мы встретимся на площади у центральной елки с огромными серебристыми шарами. Это будет самая замечательная ночь!

– Я так рада за тебя! – Оливия поставила чашечку на блюдце и похлопала подругу по сложенным в замок рукам. – Но будь осторожна.

В эту минуту в кафе «История» вошел рыжеволосый почтальон. Он прошел мимо столиков, не заметив, как смахнул своей огромной сумкой салфетницу, пустой стакан и вилку на пол, и остановился у барной стойки.

– Привет! – поздоровался он с Мэган Джус, стоявшей за барной стойкой и протиравшей полотенцем стаканы, натянул улыбку и начал рыться в своей бездонной сумке. – У меня письмо! Кажись, из Нью-Йорка!

Мэган приподняла от удивления бровь, повесила полотенце на плечо и наклонилась к незнакомцу.

– У нас на работе неувязочка вышла. Короче, мы чуть не закрыли контору, – рассказывал рыжеволосый парень, роясь в своей сумке. – Ты когда-нибудь видела, как взрываются компы? Бух! Бум! – Почтальон засмеялся. – Бух! – снова пару раз хихикнул он, но, увидев, что девушка даже не улыбнулась, кашлянул и достал письмо.

– Черт! – выругалась Мэган. – Черт! Черт! – Она прочитала, от кого письмо, и быстро открыла конверт, резким движением руки оторвав ленточку с правой стороны.

– Что там? – поинтересовался почтальон. – Что? Так плохо?

Но Мэган не ответила, а только убрала письмо в карман фартука и побежала в кабинет к менеджеру.

– Все какие-то нервные! – обиженно буркнул рыжеволосый парень и направился к выходу, случайно задев сумкой затылок Оливии.

– Что за день такой?! Опять ты? – ядовито прошипела Оливия. – Она потерла голову и злобно взглянула на почтальона.

Но парень не ответил ей, только прыснул в кулак и вышел из кафе «История».

– Вот таких недоумков нужно обходить стороной! – назидательным томом изрекла Оливия, и Кимберли согласилась с подругой.

Мэган протянула письмо своему начальнику, курившему сигару. Почему-то старший менеджер Тики – так звали его за глаза сотрудники кафе «История» – считал, что его будут уважать еще сильнее, если он будет курить сигару и говорить, еле шевеля губами, как крестный отец из одноименного фильма.

– Ну что, Мэган, к нам едет с проверкой босс! – неторопливо, не теряя важности, заявил Тики. Он выпустил струю табачного дыма и закашлялся, но потом взял себя в руки и кичливо заговорил: – Нам нечего бояться! Хотя нужно сделать внеплановую ревизию и показать расчеты.

– Но ведь ревизия была десять дней назад! – напомнила ему Мэган и прислонилась плечом к дверному косяку.

Кабинет старшего менеджера был небольшим. Раньше здесь был второй склад, но Тики решил обустроить его под свой кабинет.

– Нужно, Мэган, не спорь. Ты же планируешь стать младшим менеджером, так?

Мэган уже поняла, к чему клонит шеф.

– Так вот, останься после закрытия и подготовь бумаги для ревизии. Кафе у нас маленькое, считать ты знаешь как. Бухгалтер все равно улетел на праздники в Европу. И делать это придется нам! – Тики почмокал губами и снова пробежался маленькими поросячьими глазками по строчкам небольшого письма. – Если справишься с работой, я попрошу о твоем повышении! – добавил он и убрал письмо в верхний ящик стола, потом взял сигару и вновь задымил.

Тики почему-то был уверен, что никто не будет проверять их кафе в канун Рождества. А босс, от кого они получили письмо, приедет после праздников. Это такая уловка, чтобы все всполошились. И поэтому Тики спокойно переложил все свои обязанности на хрупкие плечи Мэган, которая последние два года хочет подняться по карьерной лестнице.

Она и подготовит к ревизии документы, запишет все, посчитает, а я вернусь после праздников и проверю ее расчеты, решил Тики. И нужно позвонить бухгалтеру!

– Но сегодня канун Рождества! Я обещала матери, что буду с ней в этот праздник! – Мэган готова была разрыдаться.

Больше всего на свете она ненавидела такие «приятные» сюрпризы. Тем более от Тики, который любил их устраивать.

– Ну, Мэган, больше некому. Ты сейчас старший официант. Твоя смена. Я тебя назначаю главной. Можешь взять себе кого-нибудь в помощники.

– А вы? – Мэган с подозрением сузила глаза и скрестила руки на груди.

– Прости, сегодня канун Рождества! Я обещал семье, что буду дома!