Текст книги "Убить ее!"

Автор книги: Эльчин Гасанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– И что же вы сделали после этого?

– Позвонил сначала Акифу Алиеву, а потом начальнику Назиеву. Потом вызвал Офила Алоева, чтобы подежурил вместо меня, и мы втроем поехали на ферму Цыбина.

– Понятно, – протянул Рохман. – И где же вы обнаружили Нонну?

– Примерно в 50 метрах от трейлера – сидела, привалившаяся спиной к колесу своей машины, делая вид, что смертельно пьяна.

– Выглядит довольно глупо. По крайней мере, так мне кажется, – поморщился Рохман. – Однако, думаю, никто не станет спорить, что Нонна может быть кем угодно, но только не глупой курицей. И если она и впрямь совершила все, в чем ее обвиняют, уверяю вас, уж она бы позаботилась смыться оттуда как можно скорее.

– Она бы не смогла, – перебил его Акиф. – Должно быть, перетрусила и дала задний ход, да еще на полной скорости. Вот и въехала в болото, да и застряла! Машина, кстати, все еще там, засела в грязи накрепко. Поэтому она сделала то единственное, что было в ее силах: притворилась, что мертвецки пьяна. Дескать, и знать не знает о том, что произошло.

– Ясно, – кивнул Рохман. – Так, ну а теперь давайте выслушаем саму Нонну.

– Понятия не имею, о чем вы тут говорите. Я вообще не слышала никаких выстрелов. И уж конечно, сама ни в кого не стреляла. И не слышала, как кричала Элла! – Но тут же поправилась:

– Нет, не совсем так. Сейчас припоминаю, правда смутно, женский крик. Но я уже ничего не могла поделать.

– Это почему же?

– Потому что валялась на земле, уткнувшись носом в грязь, почти без сознания или что-то вроде этого.

– А что ты вообще там делала?

– Приехала убедиться, что с Эллой Цыбиной все в порядке... После того скандала, что учинил Рафа, ее муж, прямо посреди улицы, мне было тревожно за нее. Вот поэтому я и вернулась. К тому же мне хотелось поговорить с самим Рафой, если, конечно, он уже был в состоянии говорить.

– О чем ты хотела с ним говорить?

– Хотела спросить, не видел ли он, кто в меня стрелял.

– А он знал?

– Мне так и не удалось с ним поговорить. Я приехала, постучала в дверь трейлера и, когда Элла Цыбина подошла к окну, посветила фонариком себе в лицо, чтобы она меня узнала. Тут проснулся Рафа, спросил, что мне нужно. Но прежде чем я открыла рот, кто-то врезал мне дубинкой по голове, я потеряла сознание. А теперь моя очередь задавать вопросы. Скажет мне кто-нибудь, наконец, что стряслось?

– Так ты ничего не знаешь?

– Понятия не имею.

– Рафа Цыбин мертв. Убит двумя выстрелами. Пули попали в сердце. А молодая Элла изнасилована и зверски избита, по всей вероятности тем же человеком, который застрелил ее мужа.

– Кто? Кто это сделал?!

– Элла Цыбина утверждает, что ты, Нонна.

Глава 10

Нонна вдруг почувствовала, как к горлу подступает тошнота.

– Что, не по себе тебе, а, Нонна? – спросил Акиф.

– Да, – сглотнув, призналась Нонна, – это точно. Вдруг зазвонил телефон, стоявший на письменном столе шерифа. Он повернулся и взял трубку, проворчал:

– Понятно.., да, все ясно. – Бросив трубку, он рывком поднял Нонну на ноги. – Ну, пошли!

– Куда?

– В больницу. Это как раз звонил доктор Урфан. Сказал, что дал Элле успокоительное и она немного пришла в себя. Он надеется, что мы успеем провести опознание еще до того, как она уснет.

– Но я этого не делала. Поверьте мне, начальник, – запротестовала Нонна. – Я не убивала Рафу и, уж конечно, не насиловала его жену! Я же женщина! Вы что, идиоты что ли?!

– Она уверена в обратном, а именно, что ты – гермафродит.

Джейхун и Таир, подхватив Нонну под локти, поволокли ее к выходу.

Небольшая группа мужчин преградила им дорогу.

– Вот она! – крикнул один из них. Другой, бросившись вперед, попытался ударить Нонну, но Акиф сшиб его с ног.

– А ну, ребята, прочь! – заорал он. – Выбросьте это из головы, поняли? Пошли, пошли отсюда! Дайте пройти, кому говорят?!

Поколебавшись, толпа раздалась, уступая им дорогу. Джейхун и Таир поспешно потащили Нонну за собой и затолкали ее в машину шефа.

Назиев грузно уселся на переднее сиденье рядом с Акифом.

– Н – да, хорошеньких дел ты натворила! Может быть, я немного старомоден, но, признаюсь, никогда не считал, что лишняя десятка мне помешает! Я понимаю, муж тебе надоел, ты хотела нечто новое, поменять ориентацию, вкусить иное....Я это понимаю, девочка.....Понимаю.... Но изнасиловать женщину – нет, это не по мне!

– Но говорю же вам, я этого не делала! – крикнула Нонна. – Вы должны мне верить!

– С чего бы это?

Акиф, подождав, пока мимо проедет вереница автоцистерн, принадлежавших нефтяной компании, включил мигалку, на полной скорости помчался по улице Багирова под оглушительный вой полицейской сирены.

Нонна откинулась назад, время от времени украдкой поглядывая на слонявшихся по улице мужчин. Большинство из них, заслышав сирену, оглядывались, с интересом провожая взглядами полицейскую машину, но ни один не осмелился издать ни звука. Встречавшиеся в этой толпе женщины тоже молчали.

Нонна вдруг почувствовала, что и сам ритм жизни на этой улице будто изменился, автомобильные гудки осипли. Неоновая реклама, казалось, полиняла и уже не так резко била в глаза. Все выглядело так, словно остров Артем испуганно притих в ожидании новостей.

– Как по-твоему, от этих ребят можно ждать неприятностей? – спросил Таир Урудов.

– Не знаю, – проворчал Назиев. – Еще слава Аллаху, что они не видели бедную малютку, когда она, голая и вся залитая кровью, валялась на полу трейлера!

– Как она там? – спросил Акиф.

– Надеюсь, ей удастся выкарабкаться. По крайней мере, доктор надеется на это. – И он скосил глаза в сторону Нонны. – Но как женщина может так обойтись с девушкой, уму непостижимо!

Нонна попыталась крикнуть, что она этого не делала, но во рту у нее так пересохло, что из груди лишь вырвался какой-то неясный, сиплый звук.

– Сколько у нас времени, чтобы расспросить ее? – спросил начальник у доктора.

Доктор Урфан задумчиво посмотрел на часы:

– Две-три минуты. Не больше. Она все еще очень слаба. Он приоткрыл дверь и пропустил их в палату. Ее рыжие волосы, аккуратно расчесанные и промытые, рассыпались по подушке. Молоденькая вдова убитого лежала на высокой больничной кровати и, казалось, не дышала. Простыня укрывала ее до самого подбородка.

Ее ослепительные волосы на фоне мертвенно-бледного лица были единственным ярким пятном в этой комнате. Алюминиевые скобки сжимали сломанный в нескольких местах нос. Глубоко запавшие глаза, под которыми темнели синяки, казались двумя чернильно-черными пятнами. Но только сестре и доктору было в точности известно, сколько еще повреждений, и внешних и внутренних, нанес этой хрупкой девочке надругавшаяся над ней негодяйка.

Шеф стащил с головы кепку.

– Я полковник Назиев, Элла, – представился он. – Мне известно, как нелегко вам пришлось, поэтому постараюсь быть как можно более краток. Доктор предупредил, что вам нужен покой. Но прежде я был бы очень вам признателен, если бы вы ответили на некоторые вопросы. Если, конечно, захотите.

– Я постараюсь.

Нонна даже испугалась, настолько безжизненным показался ей ее голос.

– Вы знакомы с сотрудницей нашего РОВД, некой Нонной Токаевой?

– Да, знакома. Прошлой ночью именно она привезла меня и моего мужа домой.

Шериф кивком указал в сторону Нонны:

– Это она? Вы ее узнаете?

– Да.

– Вы сказали, что прошлой ночью она привезла вас домой. А когда вы снова увидели ее?

– Утром. Вернее, той же ночью. Часа в два.

– И вы утверждаете, что она и есть тот самый человек, который застрелил вашего мужа и изнасиловал вас?

– Да.

Надо отдать ему должное, Назиев изо всех сил старался быть объективным.

– Еще минуту, Эллочка. Если в трейлере было так же темно, как в ту минуту, когда мы приехали на место происшествия, то как же вы можете быть уверены, что напала на вас именно Нонна?

Девушка на постели казалась просто сломанной механической куклой. Ничто не дрогнуло ни в ее лице, ни в голосе, когда она ответила:

– Просто как раз перед тем, как все это случилось, когда она только постучала в дверь трейлера, я спросила, кто это, и тогда она направила луч фонарика себе на лицо. И попросила ее впустить.

– Понятно. И вы открыли дверь?

– Нет.

– Что же случилось потом?

– Стук в дверь разбудил моего мужа. Рафа проснулся и вышел из спальни. – Видно было, что Элла изо всех сил старается держать себя в руках. – И тут она вдруг как будто обезумела. Я хочу сказать, Нонна. Выбила дверь трейлера и выстрелила в Рафу. Потом обернулась, схватила меня, сорвала с меня одежду, швырнула на пол, и.., и сделала, ну, вы сами понимаете что. А мертвый Рафа лежал совсем рядом, в двух шагах! Каждый раз, когда я пыталась вырваться, она била меня кулаками, била и била, а потом у меня уже не осталось сил, она сделал свое черное дело! Она – чудовище!

– Вы готовы подтвердить это на суде?

– Да.

Полковник Назиев надел кепку.

– Еще один, последний вопрос, Элла. Нонна клянется, что вскоре после того, как она постучала в дверь, назвалась и посветила фонариком себе в лицо, кто-то неизвестный ударил ее по голове и она якобы потеряла сознание. Вы не слышали за дверью трейлера какого-нибудь шума?

– Ничего не слышала.

– Тогда у меня все. Спасибо, девочка.

Джейхун и Таир, подталкивая, вывели Нонну из палаты. Семен Рохман ждал в коридоре.

Нонне трудно было говорить. Все услышанное только что казалось каким-то безумным кошмаром.

– Я не делал этого, Семен, – прохрипела она. – Ты должен мне поверить! Она думает, что это была я, но это не так! Ей-богу, я валялась без сознания, когда этот подонок напал на нее! А потом, в трейлере было слишком темно, чтобы она могла разглядеть как следует лицо того человека, который над ней надругался. Что она могла видеть, в конце концов, – может быть, только рост, да и то примерно!

– Угу, – сухо процедил Акиф, – а еще то, что этот гад оказался женщиной!

Доктор Урфан молча закрыл за ними дверь.

– Так вы утверждаете, что вообще не были в трейлере, Нонна? Я вас правильно понял?

– Так оно и было!

Из кармана белого халата доктор извлек служебное удостоверение и поднес его к самым глазам Нонны.

– Тогда откуда это у нее? Эта самая штука была зажата у нее в левой руке! Причем так крепко, что сестре с трудом удалось разжать ей пальцы!

Нонна машинально опустила глаза вниз, и.., где же книжка, где она? В нагрудном кармане рубашки, там, где она привыкла ее видеть, осталась лишь рваная прореха.

Прежде чем Нонна успела сообразить, что ответить, вмешался Рохман:

– Не отвечайте на этот вопрос, Нонна. Ваш ответ может быть использован против вас. И вообще, с этой минуты я запрещаю вам отвечать на какие-либо вопросы. Говорить буду я.

Глава 11

Сидя на голых пружинах матраса, прислонившись спиной к каменной стене камеры, в которую ее сунули, Нонна докуривала последнюю сигарету из оставленной Семеном пачки.

Она вспомнила свое детство, своего деда. Он был химиком по образованию, работал на военно – промышленный комплекс молодой страны Советов.

Она деда помнила очень хорошо.

Ее дед, как – то рассказывал: шел 1921 год, холод, голод. Он служил во время Первой мировой войны в воинской частив Баку, недалеко от Баилово.

Воинская часть была элитная – артиллерийская рота.

Проще говоря, он был профессионалом военным ученым, каждый день пешком ходил с части домой.

И вот однажды возвращаясь вечером с работы где – то в районе приморского бульвара он неожиданно встретил бывшего сослуживца. Радости и разговоров было много. Воспоминаний тоже.

Выяснилось, что дед о своих однополчанах почти ничего не знает, никого не встречает. Зато его сослуживец более общительный, друзей не растерял и вдруг воскликнул:

– Да что это ты, майор, нас из жизни вычеркнул! Вот приходи завтра вечером ко мне, придут друзья. Я здесь недалеко живу, – он назвал адрес.

Отец обрадовался, дал слово, что непременно будет.

На следующий день после работы, приобретя приличия ради бутылку водки, пошел искать дом на Телефонной улице.

Идти на встречу ему уже расхотелось, но ведь слово дал. А тогда слово офицера много значило.

Была дождливая, ветреная весенняя погода. Дошел он до нужной улицы, стал заворачивать за угол и вдруг чувствует, как будто плотная воздушная стена встала на пути. Пытается шагнуть вперед – и не может.

Ноги скользят, ветер усилился, с ног сбивает, полы плаща распахнуло, стало на месте крутить. Не может дальше идти!

Повернул назад, вроде дышать легче стало.

Остановился и опять двинулся по адресу. Подумал: ждать будут, слово дал...

И опять – как повернул за угол, так дальше идти не может, мешает невидимая воздушная преграда. За что – то запнулся, бутылку уронил, разбилась...

Тогда дед решительно повернул назад и пошел домой.

А через несколько дней он узнал, что его однополчан, пришедших к другу в гости, арестовали, объявили в терроре и измене государству, без суда расстреляли. Мистика, но это было именно так.

Все это пронеслось в памяти у Нонны как короткометражный фильм.

Вся жизнь теперь перед глазами.

Вспомнила маму, свое детство.

Очень четко вспомнила, как в 4 классе у их соседей пропала кошка, ее безуспешно искали две недели. И вот однажды она нашла эту кошку, случайно, в соседней подворотне, кошка сильно исхудала.

Она быстро отнесла ее соседям, сдала хозяевам, прибежала домой радостная:

– Я нашла кошку!!! Соседи мне за это обещали шоколадку!

– А ты на шоколадку слишком не надейся, Нонна. За доброе дело природа тебя сама отблагодарит, – спокойно ответила мама.

Тогда Нонна не поняла, что это были за слова.

Дней через десять Нонна купалась в море и вдруг почувствовала, что за палец на ноге что – то зацепилось.

Думала, что это водоросли, или леска от чьей – то удочки, она пыталась стряхнуть ее, но безуспешно.

Тогда она вышла на берег и увидела, что вокруг пальца обвилась золотая цепочка. Она тогда посчитала, что это сбылись мамины слова за доброе дело.

Она эту цепочку носила вплоть до войны в Карабахе, а там на фронте потеряла ее.

Зачем она это сейчас вспомнила? К чему все это?

Вдруг она подумала об Альберте, тут же об этом пожалела. Теперь-то муж наверняка знает, почему она не вернулась домой. Нет никакого сомнения, что кто-нибудь из так называемых доброжелателей успел ему позвонить и соболезнующим тоном сообщил новости: "Я подумал, может быть, вам будет интересно узнать, что вашу жену недавно арестовали. За изнасилование и убийство..."

Она чертыхнулась про себя. Как раз то, что любой муж мечтает услышать перед завтраком!

Нонна сползла с кровати и принялась разглядывать пол в поисках окурка, достаточно длинного, чтобы хоть разок можно было затянуться. Но так и не нашла. Усевшись на матрас, Нонна прислонилась спиной к стене и обхватила себя руками под коленями.

Теперь уже Альберт, должно быть, не сомневается, что, покинув его, она сразу отправилась к Элле. Боже, какой ужас!!!!

Можно только догадываться, что успел наговорить ей милейший Тарик.

Вдруг в коридоре послышался звук шагов, Амир Самиров, волоком протащив по коридору растрепанную брюнетку и пинком втолкнув ее в соседнюю с Нонной камеру, с лязганьем запер дверь.

Девица была настолько пьяна, что едва ворочала языком.

– Будь ты проклят, ублюдок! – завизжала она. – Только потому, что я оступилась и расколотила это проклятое зеркало, ты притащил меня сюда и сунул в этот вонючий клоповник!?

Нонна встала, подошла к решетке, прижавшись лицом к холодным прутьям.

– Что она натворила, Амир?

Самиров неторопливо прикурил сигарету.

– Швырнула бутылку виски и вдребезги разнесла всю зеркальную стенку за баром в "Баку клубе"! Попытался было отвести ее в гостиницу, где она живет, так нет же, уперлась, и ни в какую! Поэтому я и притащил ее сюда. Пусть немного проспится!

– Пятьдесят долларов и судебные издержки. А суд через неделю. – Похоже, что так.

Воцарившееся между ними молчание стало неловким. Наконец Нонна не выдержала:

– А что на улице?

– Да ничего особенного, – пожал плечами Амир. – Как тебе сказать... Даже слишком тихо, и вот это мне не нравится. Так, собираются маленькими группами, о чем-то переговариваются.

Нонна понимала, что имеет в виду Амир. В городке, где постоянно нарушался закон, всякое может случиться. Она тихо прошептала:

– Амир, я не виновата, ей-богу! Ты же меня знаешь, Амир! Знаешь, что я не могла.., не могла этого сделать!

Амир помолчал, прежде чем ответить.

– Знаешь, я склонен тебе верить, Нонна, – сказал он, наконец, – даже несмотря на то, что говорит девушка. Ведь я тебя знаю не первый год. А человек не может измениться за каких-нибудь пять минут. Само собой, ты могла бы затащить в постель эту крошку, бог разберет этих женщин, что у них на уме. И я бы ничуть тебя не винил, если б так оно и было. Но чтобы изнасиловать ее – нет, на тебя это не похоже! Ты же не мужик!

– Спасибо, Амир.

– Но тогда... и влипла же ты!

– Я знаю.

Амир кашлянул и отправился по коридору в контору. Нонна запоздало пожалела, что не попросила у Амира сигарету. Амир наверняка оставил бы ему всю пачку.

Ночь, казалось, тянулась бесконечно. Но вдруг за стеной, где была парковка, послышался неясный шум. Нонна прислушалась. Загремели канистры. Потом она различила звяканье оловянных тарелок и мисок и догадалась, что в маленькой кухоньке за стеной кто-то из тюремной прислуги принялся готовить завтрак.

При одной мысли о еде ее чуть не вывернуло, но она бы отдала все, что имела за чашку горячего кофе. С горящими глазами она ждала, когда появится заключенный, которому разрешали прислуживать на кухне. В тюрьме это тоже являлось привилегией. Но он все еще не приходил.

И тут она вспомнила: большинство из добровольных поваров были мужики, ни одному из них не позволялось пересекать невидимую границу, отделявшую камеры, где содержались женщины от остальной тюрьмы. Стало быть, вздохнула Нонна, ей придется дожидаться кофе еще долго. По крайней мере до тех пор, пока не заступит дневной дежурный.

Было уже почти восемь, когда в коридоре послышались шаги и появился Акиф Алиев в сопровождении Рафика Афиг – заде. В руках у того был поднос с двумя кружками кофе и двумя оловянными тарелками с овсянкой, сдобренной мясной подливкой. Акиф отпер дверь камеры, где сидела Нонна.

– Пошли, Нонна.

– Куда еще? – проворчала та. – Неужто нельзя подождать, пока я выпью кофе?

– Тебя ждут, – недовольно буркнул Акиф. – В караулке. Под его испытующим взглядом Нонна невольно поежилась.

– Нонна! Хотел бы я знать, как оно было на самом деле!

– Я этого не делала, Акиф.

– Это я уже слышал.

– Это правда.

Акиф задумчиво позвенел ключами.

– Не знаю... просто не знаю, что и подумать. Ведь мы со стариком оба считали тебя порядочной паинкой, вот что обидно! Но уж коли человеку приспичит, скажем, какая-нибудь горячая бабенка задурит голову, если у нее не все в порядке с ориентацией, черт его знает, на что он способен! Я такое уже повидал! – И тут он добавил:

– Но чтоб я сдох, если тут один маленький факт не свидетельствует в твою пользу!

– И что же это за факт?

– Да если девушка замужем за очаровательным парнем, да еще такого класса, как твой муж, хоть убей, не могу понять, с чего бы ей вздумалось приставать к той малышке, что сейчас загибается на больничной койке?!

– Слушай, давай не будем о моем муже, ладно?

– Боюсь, что ничего не выйдет, Нонна. Так получилось, что он и этот его братец сейчас как раз здесь. Принесли тебе позавтракать.

Нонна никогда не замечала, как длинен тюремный коридор. Альберт ждал ее снаружи, лицо его было бледным, но спокойным, из аккуратной прически, отливавшей на солнце блеском, не выбивался ни один волосок. Он сидел за столом в караулке. На столе стояла плетеная корзинка для пикников.

Акиф бросил взгляд на часы.

– У вас двадцать минут, не больше, – проворчал он и закрыл за собой дверь.

В ледяном голосе Тарика звучало нескрываемое презрение.

– Кажется, я не так уж сильно ошибался насчет тебя! Вот, стало быть, что представляет собой человек, на которой женился мой брат! Подумать только – ведь ты мог сотворить такое и с ней! Остается только надеяться, что тебе не удастся заморочить голову судье, он воздаст тебе по заслугам!

Альберт молча вглядывался в лицо жены. Наконец, не поворачивая головы, он бросил брату:

– Заткнись! И убирайся отсюда!

– Но, Алик!.. – запротестовал светловолосый юнец.

– Вон, я сказал!

Пожав плечами, Тарик вышел из комнаты. Дверь караулки с грохотом захлопнулась за его спиной. Нонна никогда и представить себе не могла, чтобы тишина могла так давить. Ей было мучительно стыдно, что он видит ее грязную рубашку и потрепанное лицо.

Альберт придвинул ей корзинку:

– Вот. Я принес тебе поесть.

– Зачем? – в упор спросила Нонна.

– Даже в тюрьме нужно есть. Мы с матерью часто приносили в тюрьму еду.., моему отцу. Это было давно, еще в Москве. Так продолжалось до тех пор, пока нам не повезло, и мы не вырвались оттуда.

Он аккуратно расстелил на столе белоснежную салфетку и вытащил термос с горячим кофе. Вслед за ним появились чашка с блюдцем, завернутая в чистое полотенце тарелка со сдобными горячими булочками и баночка домашнего джема из персиков.

– Извини, что так мало, надо было бы захватить чего-нибудь более сытного. Но как-то непривычно придумывать завтрак, который надо унести в корзине.

– Все чудесно, – успокоила его Нонна. – Спасибо, что подумал об этом.

– Ешь, – тихонько шепнул он. – У тебя не так уж много времени. Тот офицер сказал, всего двадцать минут.

Нонне нисколько не хотелось есть, но, чтобы не огорчать Альберта, она принялась запихивать в себя булочки. Так много нужно было бы сказать ему, но он не знал, как начать.

Альберт украдкой поглядывал на нее, уже готовый задать вопрос, который готов был сорваться с его языка, но каждый раз удерживался. Похоже, он, как и Нонна, разучился разговаривать ни о чем. Такого с ними еще не бывало.

Вопрос так и остался незаданным, потому что дверь распахнулась, на пороге вырос Акиф:

– О'кей, Нонна. Пошли!

За его спиной с перебинтованным лицом стоял Джамо. Сняв с пояса наручники, первый помощник ловко защелкнул их на запястьях Нонны.

От изумления Джамо выпучил глаза:

– Ото, так, значит, и до тебя добрались, Нонна?! Ну и слава Богу! А то нос задирала: смотри, мол, я какая! Так вам, сучкам, и надо!

– Хватит молоть чепуху, Джамо! – резко оборвал его Акиф. – Здесь посторонние люди, не видишь?

– Прошу прощения, – извинился тот. – Мне очень жаль, только эта женщина вечно ко мне придиралась!

И тут Альберт, наконец, решился сделать то, о чем думала все это время.

– Вы позволите мне задать жене только один вопрос? Прошу вас!

– Конечно, – кивнул Акиф.

Он встал и, выпрямившись во весь рост, глядя прямо в глаза Нонне, сказал:

– Тот человек, которого, как они сказали, ты убила... Бог с ним. Это сейчас не так важно, по крайней мере для меня. – С фатализмом, свойственным его нации, она одним пожатием плеч дала понять, что смерть Цыбина для него ничего не значит. – В конце концов, убивают многих. Я хочу спросить о другом.

– О чем? – Голос наконец-то вернулся к Нонне. Надменно вскинув вверх подбородок, Альберт испытующе всматривался в ее лицо.

– Я хочу услышать правду. Ты и в самом деле пошел к той женщине после меня? И был с ней близок, не важно, по доброй воле или нет?

– Нет! – тихо сказала Нонна. – Клянусь! Альберт некоторое время еще вглядывался в ее лицо и, наконец, со вздохом обронил:

– Я тебе верю! – Его голубые глаза наполнились слезами. – Но я не смирюсь с этим! Вот увидишь! – Привстав, он поцеловала ее. – Да благословит тебя Аллах, жена! Когда тебя приведут в суд, я буду сидеть в первом ряду!