Текст книги "Убить ее!"

Автор книги: Эльчин Гасанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Глава 3

Остановившись на крыльце конторы и захлопнув за собой дверь, Нонна вынула сигарету, закурила. Нельзя сказать, что она так уж гордилась собою, мол, эдакая Джеймс Бонд в юбке.

Самодовольной она никогда не была. Тем более сейчас. Она ничего не понимала и, что хуже всего, чего-то боялась.

Служба в полицейской академии.., потом Альберт.., да, надо признать, что жизнь повернулась совсем не так, как она себе представляла до недавнего времени.

Она бросила взгляд на часы. Было почти восемь вечера – слишком поздно, чтобы торопиться домой к ужину. Да и если честно, самому Альберту давно уже все равно, вернется она домой или нет.

Нонна неторопливо пересекла лужайку, тянувшуюся перед зданием конторы, побрела по улице Багирова.

Если кому-то еще не доводилось видеть острова Артем, место, где открыто разрешена неограниченная продажа спиртных напитков, открыты публичные и игорные дома, он многое потерял.

Вся улица, лежавшая перед ним и залитая неоновым светом, где за каждой второй дверью громыхала музыка, изобиловала ночными клубами и барами, битком набитыми людьми, карманы которых топорщились от денег. Улицы же просто запружены ими; но здесь встречались не одни мужчины. Было и немало девушек, прелестных юных созданий в ярких платьицах, – они сновали взад и вперед, стреляя глазками по сторонам и прикидывая цену, которую можно заломить.., достаточно только удовлетворить то, всем хорошо известное желание, которое, строго говоря, не являлось ни голодом, ни жаждой и утолить которое могли только эти женщины.

Двое крепко подвыпивших мужчин, в одном из которых Нонна узнала Джамо Джамалова, капитана пароходика, совершающего чартерные рейсы, неуклюже размахивали кулаками прямо напротив кафе "Хазар", а собравшаяся вокруг толпа с энтузиазмом вопила.

Вздохнув, Нонна растащила буянов и тут же пожалела об этом. Пьяный Джамо, возмущенный тем, что кто-то помешал ему получить удовольствие, тут же полез на нее с кулаками, и Нонне пришлось сбить его с ног, а потом еще хорошенько стукнуть пару раз, чтобы тот успокоился.

В округе давно привыкли к тому, что Нонна – "юбка с погонами" – была весьма боевой женщиной. Посему разинутых ртов не было. Вдруг по спине Нонны пробежал неприятный холодок, она вся подобралась.

Ей внезапно вспомнились пули, с визгом пролетевшие мимо и едва не задевшие ее. Здесь, в плотно обступившей ее со всех сторон толпе, человек с пистолетом мог без особого труда выпустить в нее пулю, а потом скрыться незамеченным. Кругом гремела музыка, вокруг нестройно вопили пьяные голоса, – в общем, стоял такой гвалт, что вряд ли кому-нибудь удалось бы расслышать выстрел.

Нонна почувствовала несказанное облегчение, когда немного протрезвевший Джамо решил, наконец, что с него хватит.

– Похоже, ты вообразила себя карающей десницей Господней, не иначе, – пробурчал он.

– Нет, – вздохнула Нонна, – всего-навсего служителем закона. – И, обернувшись к толпе, попыталась уговорить их разойтись:

– Все, ребята, концерт окончен. Давайте, давайте, мальчики, по домам!

Нонна зашла в кафе. Тетя Ася наблюдала за дракой через окно. Поахав, она принесла Нонне чистую салфетку – промокнуть кровь на разбитой губе и содранных костяшках пальцев.

– Нефть! – фыркнула она. В ее устах словечко это отдавало грязью.

В душе Нонна была согласна с нею, только вот сомневалась, что тетя Ася искренна с ней. Для нее не было тайной, что любой достаточно расторопный кабатчик в неделю зарабатывает побольше, чем сама она за целый год. Попросив принести ей утреннюю газету и стакан айрана, она уселась в уголок, откуда могла, потягивая маленькими глотками напиток, украдкой наблюдать за посетителями кафе.

Большинство старожилов городка и завтракали, и ужинали у тети Аси. Но причиной этому были отнюдь не сентиментальные чувства, а тот простой факт, что готовили здесь лучше, чем где-либо в городке.

В глубине кафе, упившиеся до того, что им было наплевать, что они скажут или сделают, сидели начальник Назиев и какая-то незнакомая девушка. Похоже, эта у него уже вторая за последний месяц, невольно отметила Нонна и тут же пожалела о том, что судит старого человека.

В конце концов, Назиев без малого тридцать лет был самым честным и неподкупным человеком из всех, кого она знала. Так какое она имеет право порицать его за то, что теперь, под старость, Назиев утонул в этой залитой неоновым светом клоаке, насквозь пропахшей жирным запахом нефти, и вынырнул с карманами, битком набитыми стодолларовыми бумажками?!

Разве для нее было тайной, что любой проныра, которому пришла бы в голову мысль подзаработать на "Артеме", должен был непременно умаслить шефа, без письменного согласия или хотя бы одобрения которого здесь не делалось ничего?

Неподалеку, сидя за столиком в полном одиночестве, обедал Семен Рохман.

Почувствовав на себе взгляд Нонны, он поднял голову и приветливо кивнул. Адвокат, к тому же преуспевающий землевладелец, он тоже был одним из старожилов, над которыми, похоже, время не властно. Иной раз Нонне казалось, что Семен вряд ли вообще заметил бы разразившуюся в городе нефтяную лихорадку, не сделай она его еще богаче.

Откровенно говоря, Нонна симпатизировала ему. С одной стороны, Рохман был преуспевающим адвокатом. Он добился немалых успехов как раз на том поприще, о котором тайно мечтала Нонна; с другой стороны, этот пожилой человек, можно сказать, был тем, о ком мечтал Альберт, он хотел быть на него похожим.

Покончив с едой, Семен Рохман подошел к ее столику:

– Привет Нонна.

– Рада вас видеть, Семен.

– Не возражаете, если я выпью с вами кофе?

– Разумеется, нет.

– Как Альберт?

– Чудесно.

– Слышал, что к вам приехал погостить его брат.., проездом из Москвы, не так ли?

– Да, вы не ошиблись. Он у нас уже почти месяц.

– Замечательно!

Почему-то Нонне было неприятно, что Семен так думает. Для нее самой Тарик был самой что ни на есть обычной обузой. Еще одним лишним ртом, который нужно было кормить, и это на жалкое

жалованье капитана полиции.

Адвокат осторожно отхлебнул горячий кофе.

– Знаете, почему бы вам втроем не заглянуть ко мне как-нибудь вечерком? – неожиданно предложил он. – Я был бы рад познакомиться с братом Альберта. Нет, нет, давайте лучше назначим определенный день, идет? Или вот что – спросите Альберта, какой вечер у него свободен, приходите ко мне пообедать.

– Спасибо, – кивнула Нонна. – Непременно. Она была польщена. А что Альберту тоже будет приятно, он же у нее домосед.

Семен Рохман вел как раз такую жизнь, о которой он мечтал и которую надеялся когда-нибудь вести сам.

Проницательный взгляд Рохмана остановился на лице Нонны.

– Что с вами, Нонна? Что-нибудь случилось? Похоже, вы с кем-то крепко не поладили?

– Да так.., пришлось образумить одного пьяницу.

– А-а.., видел. Вы прям Амазонка, ха-ха!!! Но я не об этом. Та царапина у вас на подбородке.., выглядит так, словно это ожог от пули.

– Так оно и есть, – призналась Нонна. – Сегодня в меня пальнули пару раз.

– Господи, нет!

– Вот именно. Первый раз – когда я утром выходила из дому, а второй – всего пару часов назад, из зарослей, что позади дома Рафы Цыбина.

– А вы не успели заметить, кто это был?

Нонна вытащила из кармана сплющенную пулю, которую подобрала возле машины, положила ее на стол.

– Нет, к сожалению. Все, что мне пока известно, – это то, что стреляли из винтовки калибра 7,62 мм.

Рохман с любопытством оглядел крошечный кусочек металла.

– Плохо дело, – выразительно прищурился он. – А вы догадываетесь, кто бы мог это сделать? Нонна ловко уклонилась от ответа:

– Знаете, что мне на это сказал Акиф Алиев? Что в городке не найдется и десятка людей, у кого нет причин желать, чтобы я умолкла навсегда.

– Верно, – задумчиво кивнул Рохман. – Знаете, Нонна, я вот что вам скажу. Конечно, я ничего не обещаю, но попробую что-нибудь разузнать. Дело в том, что когда практикуешь столько лет, сколько я, да еще в одном и том же крохотном городке, то поневоле обрастаешь.., скажем так, источниками информации, не всегда доступными служителям закона.

– Была бы очень благодарна вам, Семен. Рохман допил кофе и встал.

– А пока что будьте осторожны, Нонна. Вы ведь, в конце концов, одна из моих самых любимых клиенток!

– Угу, была, – промяукала Нонна. – Два года назад! Она проводила адвоката долгим взглядом, пока тот шел к выходу. На душе становилось теплее, когда она думал о том, что на свете есть такие люди, как Семен Рохман.

Поев, она поразмыслила немного и, решив, что домой ей не хочется, подумала, что лучше всего будет побродить еще немного по улице Багирова. Аляповатый красный с золотом трейлер Рафы Цыбина красовался у обочины дороги в двух шагах от бара "Огни Апшерона". Возле него возились сам Цыбин и давешняя рыженькая девушка.

Вытащив изо рта потухшую сигарету, Нонна приникла к окну бара. Прогалина в зарослях кустов, откуда в нее стреляли, была всего в ста метрах, не больше, от той лужайки, где был припаркован потрепанный трейлер этого вечного бродяги. Проезжая мимо лужайки вместе с Абоевым, Нонна успела заметить и самого Цыбина. Вполне возможно, задумчиво прикинула про себя Нонна, что старик видел человека, выпустившего в нее три пули подряд.

Встав, Нонна присоединилась к компании мужчин, толпившихся вокруг импровизированной сцены, а точнее, обычной платформы, которую водрузили возле задней откидной стенки трейлера, и увидела рыженькую.

Девушка была не только очень молода, но и хороша собой. Чтобы добавить перчинку в ее выступление, Цыбин, старый пройдоха, додумался обрядить ее в старое-престарое, давно вышедшее из моды платье, явно с чужого плеча, с оборванными рукавами и сползавшей талией, растянутое декольте которого достаточно щедро обнажало прелести девушки. А ей, надо признаться, было что показать.

Похоже, малышка была славная. Нонна только надеялась, что девочка понимает, что делает.

Язык у Цыбина всегда был как помело. К тому же поговаривали, что он обычно не слишком церемонится со своими женщинами. В одном, кажется, не сомневался никто: как только у него заводилась хотя бы пара монет, и не надо было позарез покупать еду или бензин, Цыбин тут же мчался за бутылкой водки. Вот и сейчас он уже едва стоял на ногах.

Но, пьяный или нет, старик знал свое дело. Пока девушка играла на гитаре и пела, Цыбин балагурил с собравшимися вокруг мужчинами. Потом, скользнув по толпе взглядом, он, похоже, решил, что народу достаточно, и, незаметно кивнув девушке, продолжал молоть языком.

На этот раз, судя по всему, он взялся продавать какие-то лекарства.

Прислушавшись к тому, что он говорил, Нонна слегка удивилась. Цыбин всегда обожал умные слова и знал, как употребить их, чтобы произвести самое выгодное впечатление на тех, кто его слушал. Но сейчас, судя по всему, дело сводилось к следующему: Цыбин пытался всучить собравшимся чудодейственную смесь из слабительного и возбуждающего средства, способного придать уверенности любому робкому юнцу и возбудить престарелых ромео, пыл которых давным-давно угас.

Да, подумала Нонна, как раз то, что нужно в нашем благословенном городе.

Эликсир вечной молодости всего по пятьдесят рублей за бутылку!

Глава 4

Нонна ждала окончания представления, чтобы поговорить с Рафой Цыбиным. Но тот, похоже, переоценил свои силы. Не закончив говорить, он вдруг пошатнулся и нетвердыми шагами направился к трейлеру, все еще любовно прижимая к груди бутыль со снадобьем, которое только что превозносил до небес. Судя по всему, он намеревался вскарабкаться на помост, но ноги плохо слушались его и все время съезжали вниз. Наконец ему это удалось.

Нонна протолкалась сквозь толпу зрителей, вслед за Цыбиным вскочила на помост. Рыжеволосая девчушка хлопотала возле старика, безуспешно стараясь поставить того на ноги.

– Позвольте мне, – предложила Нонна, тронув ее за локоть.

– А кто вы такая? – спросила она с любопытством. Доселе она слышала о смелой молодой женщине – полицейском, но теперь она стояла перед ней.

– Нонна Токаева, сотрудница местного РОВД.

– Вы собираетесь его арестовать?

Нонна молча покачала головой. Арестовать? За что? За попытку намеренно отравить весь город? Смешно, ай Аллах! Все, кто тут живет, и так уж отравлены, причем давно. Да и потом, арестовать Цыбина почти то же, что Аллу Пугачеву: хлопот по горло, а толку никакого.

– Нет, – успокоила она девушку. – Просто хотел помочь ему убраться с этой улицы. Давайте сделаем вот что: я сейчас отволоку его в кабину, пусть поспит, а машину поведете вы, идет?

– Спасибо, большое спасибо! – благодарно выдохнула девушка. – Просто не знаю, что бы мы делали.., если бы Рафа попал в кутузку.

Нонна с кряхтением попыталась приподнять Рафу, и тот, на мгновение выйдя из оцепенения, превратился в банального пропойцу:

– Убери от меня свои поганые руки!

– Замолчи! – зашикала она. – Офицер только хочет тебе помочь. Это женщина, Нонна Токаева, ты ее знаешь.

Но Цыбин с остервенением продолжал вырываться:

– Знаю, как она хочет мне помочь! А ты небось и рада, верно? Что, крошка, угадал?

– Не понимаю, о чем ты говоришь, но это не правда!

– Да, не понимаешь!? – прохрипел Цыбин и, свесившись через борт, повернулся к толпе, которая с интересом наблюдала эту сцену:

– Эй, ну чего стоите? Неужто вы, парни, так и будете смотреть, как этот мужик в юбке заберет меня в кутузку?! – Вдруг вся его ярость как по команде улетучилась, и, преисполнившись жалости к самому себе, Цыбин жалобно захлюпал носом. – А вам и невдомек, с чего это ей вдруг втемяшилось упрятать меня за решетку, верно? Ну да меня ей не обмануть! Просто ей до смерти охота побаловаться с моей женой, вот и все! Она же лесбиянка, ха-ха!

– Прошу тебя! – взмолилась девушка.

Цыбин с видом обвинителя ткнул в нее пальцем:

– Цыц, я сказал! Сама небось только и мечтаешь, чтобы эта мигера уволокла меня с собой?! – Отвернувшись от девушки, он обвел толпу затуманенным взглядом. – А пока.., почему бы вам, парни, не выстроиться в очередь? Тогда бы ей было сподручнее обслужить вас всех, одного за другим?

Вы меня за кого принимаете, за идиота, что ли? Думаете, я не видел, как вы, словно кобели возле точной суки, пускали слюни, наперерыв стараясь заглянуть ей под юбку?! – Пьяные слезы от жалости к самому себе потекли по лицу старика. – А почему, а? Почему, я вас спрашиваю? А все просто: девчонка свеженькая, хороша собой, да еще вдобавок замужем за старым, больным человеком... Вот вы уже и готовы вцепиться друг другу в горло, лишь бы занять мое место. Только чего так суетиться, ребята? Стоит только мне отвернуться, как она тут же подмигнет одному из вас!

Девушка заплакала.

Потеряв терпение, Нонна рывком поставила Цыбина на ноги и потащила за собой к кабине, там кое-как запихнула его внутрь.

– Вот и все! – пропыхтела она. – Прекратите реветь, слышите! А вы – идите сюда! Полезайте внутрь и, Бога ради, увозите его отсюда, пока я все-таки его не арестовала!

Все еще судорожно всхлипывая, девушка схватилась за руль и нажала на газ. Трейлер с ревом тронулся и тут же задел бампер стоявшего позади автомобиля. Она испуганно ойкнула, вытерла слезы, и в это мгновение фургон со скрежетом зацепил еще одну машину. Девушка рухнула на руль и, обхватив голову руками, разрыдалась.

Вздохнув, Нонна сунула руку в окно и вытащила ключ из замка зажигания.

– Ладно, – сдавшись, сказала она. – Судя по всему, вы не в лучшей форме, чем он. Слушайте меня внимательно, девочка. Заприте его хорошенько, поняли? А я подгоню свою машину и отвезу вас обоих домой.

* * *

Прохладный вечерний бриз, еще так недавно приятно освежавший лицо, улегся, и дорога, по которой они ехали, сейчас казалась раскаленной. От нее веяло влажным жаром.

Нонна вела машину на большей скорости, чем всегда, не обращая внимания на то, что брызги жидкой грязи, летевшие из-под колес, попадали прямо в лицо Цыбину, скорчившемуся и стонавшему на заднем сиденье автомобиля.

Девушка, наконец, перестала всхлипывать и затихла.

– Как тебя зовут? – спросил Нонна.

– Элла.

– Вы с Цыбиным женаты? – она с интересным любопытством глядела на малышку.

– Да. Только мне-то от этого не легче.

– И давно ты вышла за него?

– Почти четыре месяца назад.

Ей больше уже не казалось, что ее дурачат. Нонна немного успокоилась, сейчас ей стало даже немного жаль девушку. Совсем юная, да еще к тому же такая хорошенькая, как только ее угораздило связаться с таким, как Рафа Цыбин? Она могла бы устроиться куда лучше, подумала она.

Девушка, казалось, прочла его мысли.

– Знаю, – вздохнула она. – Дурака сваляла, верно? Дело в том, что я работала официанткой в одной грязной дыре под названием "Катамар", это в центре Баку, у молоканки, и у меня все это уже в печенках сидело. А тут он и подвернулся... пообещал, что я стану работать в шоу-бизнесе. Блин, вот тебе и шоу-бизнес! Мне и в "Катамаре" так жутко не приходилось, ей-богу!

– Понятно, – протянула Нонна. – И когда вы с Рафой вернулись в город?

– Сегодня после полудня. Часа в два, по-моему.

– А когда вы приехали, не заметили, был ли кто-нибудь поблизости от дома?

– Нет.

– Но вы все время были в трейлере, да? Скажем, до семи тридцати.

– Я была. А Рафа копался в двигателе.

– Скажите, вы, случайно, не слышали в это время выстрелы?

– Да. По-моему, стреляли несколько раз. Как раз после того, как мимо нашей лужайки проехала машина. В ней сидело двое людей.

– А Рафа тоже их слышал?

– Наверное.

– А позже, когда он пришел, он ничего об этом не говорил?

– Нет, ничего. – Элла покачала головой. – Но как раз перед тем, как он пришел, мне показалось, что он с кем-то разговаривает. А почему вы спрашиваете? Он что-нибудь натворил?

– Нет, нет, ничего, – успокоила ее Нонна. – Но мне бы хотелось с ним потолковать. Конечно, после того, как он проспится. Вполне возможно, ему известно нечто такое, что мне необходимо знать.

Она миновала прогалину в густых зарослях кустов, которую запомнила еще накануне, – именно отсюда, по ее мнению, и прогремели выстрелы, – и свернула на засаженную редкими деревцами дорожку, которая прежде вела к дому. Вдалеке виднелись очертания трейлера. Свет в нем не горел.

– Я помогу тебе втащить его внутрь.

На лице девушки было написано полное равнодушие.

– Да уж, без вашей помощи тут не обойтись. А по мне, так оставить бы его валяться где угодно. Ладно, погодите. Схожу за фонарем и посвечу вам.

Она исчезла. Нонна сидела, лениво отмахиваясь от жужжавших москитов, пока не заметила мелькнувший в окне свет керосиновой лампы. Дверь трейлера распахнулась, желтоватый прямоугольник лег на траву. Она со вздохом вытащила из машины обмякшее тело Цыбина и поволокла его к трейлеру.

Элла принялась извиняться:

– У нас была лампа получше, но как-то Цыбин нализался сильнее, чем всегда, да и расколотил ее. Счастье еще, что не начался пожар! – Она приоткрыла пошире дверь и кивком указала в дальний конец трейлера. – Вон туда. Там он обычно спит.

Протащив храпевшего старика по полу, Нонна с трудом свалила его бесчувственное тело на двуспальную кровать в крошечной спальне. Старик не проснулся, лишь оглушительно захрапел.

Нонна слегка потрясла его, надеясь разбудить, но потом поняла, что это бесполезно. Раньше утра Цыбин вряд ли будет в состоянии отвечать на ее вопросы.

Стащив со старика башмаки и развязав ему галстук, она вернулась в переднюю часть трейлера, представлявшую собой нечто вроде гостиной. Элла нацедила воды в кофейник и поставила его на огонь. В этом крошечном помещении и без того едва было где повернуться, Элле в ее причудливой юбке на фижмах приходилось нелегко.

– Спасибо вам. – Она робко улыбнулась. – Простите, что не могу предложить вам выпить. Но все спиртное у Цыбина. А как насчет чашечки кофе?

Нонна швырнула кепку на встроенный диван, возле которого притулился крошечный узкий стол.

– Спасибо. Кофе выпью с радостью. В очередной раз зацепившись юбкой за какой-то угол, Элла свирепо чертыхнулась:

– Блин! Ненавижу эту штуку! И как другие женщины с ней управляются?!

– Всегда сама удивлялась, – согласилась Нонна, отодвинув в сторону кепку и присаживаясь на диванчик.

Элла слегка привернула огонек керосинки, на котором уже закипала вода. В трейлере было гораздо жарче, чем снаружи.

– Должно быть, совсем спятила, – горько вздохнула девушка. – Я хочу сказать, когда согласилась выйти замуж за Рафу. – Приоткрыв дверцу встроенного шкафчика, она вытащила оттуда какой-то сверток белой материи, который при ближайшем рассмотрении оказался ее костюмом. – Вы не возражаете, если я переоденусь во что-нибудь полегче? Я ведь не Офра Хаза, чтобы расхаживать в таком наряде!

Но Нонне было все равно.

– Ради Аллаха, делайте что хотите! В конце концов, вы ведь у себя дома!

Элла с остервенением стащила с себя пышную юбку и швырнула ее в узенький проход.

– В его доме! К тому же этот самый дом, как вы его называете, заложен-перезаложен! Иначе, клянусь всевышним, я бы как-нибудь улучила момент, когда Цыбин в таком состоянии, продала бы его со всем содержимым – с ним самим! – да и смоталась бы отсюда, только меня и видели!

Вздохнув, она прошла в спальню и аккуратно прикрыла за собой дверь.

Нонна задумчиво вертела в руках кепку. Она давно удивлялась, насколько же разным кажется это место днем и ночью, у него словно два лица.

Теперь, когда в ночной тишине от жирной, влажной земли поднимался пар, здесь пахло как в джунглях. Воздух насыщен пряными испарениями земли и леса. Привлеченная светом, в окно с остервенелым писком билась мошкара. Ей казалось, ноздри ощущают острый запах влажной шерсти ночных зверюшек. Откуда-то издалека доносился шум работающей помпы. Вдруг где-то на берегу бур со скрежетом врезался в землю. Казалось, даже скальное основание, соединяющее перешеек с землей, в ужасе содрогнулось.

Легкий трейлер слегка качнуло. И Нонна заметила, как дверь спальни медленно, бесшумно приоткрылась.

Стоя к ней спиной и совершенно не подозревая, что она уже не одна, поскольку сама закрыла дверь, рыженькая Элла неторопливо раздевалась.

Да, поистине это было волнующее, хотя и несколько неожиданное зрелище. У Нонны захватило дух.

Она инстинктивно сравнила ее с собой. У нее стали просыпаться совершенно древние, глубокие и чрезвычайно запоздалые чувства из иной оперы, другого материка, решительно другой ориентации...

Соблазнительная, с пышными формами Элла...

Рядом с ней она казалась грубой, почти мужиком. Упругие, твердые груди с задорно торчащими вверх сосками, плоский живот и тонкая талия, которая приятно контрастировала с восхитительно округленными женственными бедрами.

Длинные стройные ноги заканчивались изящными щиколотками и маленькими ступнями совершенной формы. Судя по тому, что она успела увидеть, огненно-рыжим цветом волос она была обязана природе, а не искусству парикмахера.

Нонна проклинала себя, но ничего не могла с собой поделать. Всколыхнувшееся в ней желание скрутило ее с такой силой, что она чуть не задохнулась. В этом влечении было нечто дикое, почти первобытное. Она с шумом втянула в себя воздух.

Обернувшись на этот звук, Элла испуганно вздрогнула, сообразив, что за ней наблюдают. Несколько мгновений она молчала, только смотрела на нее, в неверном свете коптившей лампы. Потом протянула руку и плотно закрыла дверь. Когда она снова распахнула ее, на ней уже были белые брюки и такого же цвета коротенькая блузка.

– Я не нарочно, – прошептала она. Нонна лениво обмахнулась кепкой. Лицо ее покрылось испариной.

– Знаю, – пробормотала она.

Девушка, казалось, старалась сама себя убедить:

– Когда я предложила вам выпить кофе, я не имела в виду ничего такого.., только кофе. Вы же ведь сами знаете, ныне повсюду гомики и лесбиянки, после распада Союза все пошло вверх дном.

Нонна отбросила кепку, вытащив из кармана сигареты, закурила.

– Послушайте, вы говорите так, будто я пыталась взять вас силой!

– Нет, – была вынуждена согласиться Элла и смущенно взъерошила волосы. Они казались влажными. – Вовсе нет. – Наполнив две чашки горячим кофе, она поставила их на поднос вместе с кувшинчиком молока и сахарницей и переставила поднос поближе к Нонне. – Простите.., это все от этой проклятой безысходности. Знаете, стоит об этом подумать, и кажется, у меня крыша вот-вот поедет, ей-богу!

– Это из-за того, что вы замужем за этим пьяницей?

– А почему же еще? – Элла присела на диванчик возле Нонны. – Вам небось и невдомек, что это значит! Да и откуда вам знать?

– Но почему вы его не оставите?

– Собиралась.., да только с деньгами у меня не густо. – Элла положила сахар в кружку и размешала. – Знаете, давайте начистоту.., ведь Рафа все наврал там, на улице... Может быть, я, конечно, и не бог весть что, да только и не из таких, что готовы задирать подол перед каждым, – продолжала она, явно испытывая прилив жалости к самой себе. – Если бы мне только это и было нужно, не было бы нужды уезжать из "Катамара". То есть.., ну, вы понимаете, если бы я могла за деньги... Там и без того было полно парней, которые с радостью готовы были платить за это!

Нонна отхлебнула кофе из кружки, который оказался неожиданно крепким и отдавал ароматом цикория. К собственному удивлению, нагота Эллы возбудила ее куда сильнее, чем она ожидала. Ей стоило немалых усилий, чтобы голос ее звучал так же ровно, как всегда.

– Таких девушек можно только пожалеть.

– Да, – кивнула Элла. – А официантку в жалкой забегаловке, да еще в такой Богом забытой дыре, как Баку, пожалеть не надо?! Поэтому-то я и вышла за Рафу. Весело, верно? Вот с тех пор и стараюсь убедить себя, что все не так уж плохо! – Она потянулась и вытащила сигарету из валявшейся на столе пачки. – А что насчет вас? Вы замужем?

– Вот уж почти два года.

– За кого – нибудь из местных?

Нонна заколебалась, не зная, что на это ответить.

– Нет. Он из семьи татар, белоэмигрантов. Его дед с бабкой были не из простых, какие-то важные шишки. А потом им пришлось бежать из страны. Ну, вы, наверное, знаете, много лет назад, после их революции, когда к власти пришли коммунисты. Но и Альберт, и его родители родились уже в Японии.

– Он красивый, представительный?

– Очень.

– А как вы с ним познакомились?

– На какой-то вечеринке.

– Где?

– В Подмосковье, в Воскресенске. Он служил там на одной фирме, а я тогда была военной, слушателем курсов.

– И не трудно вам, такой мудрой женщине, был полицейской?

– Да нет, каждому свое.

Элла уже открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут же передумала.

Нонна искоса бросила на нее осторожный взгляд. Она была молода. Она была одинока. И нуждалась в мужчине, в сексе, но мужики ей уже надоели, ей нужен был просто секс, она нуждалась в близости с хорошим человеком, которому она доверяла бы безумно. Конечно, проституткой ее не назовешь, но она не сомневалась, что помани она ее, она без раздумий бросилась бы в ее объятия.

И всего-то для этого нужно было протянуть руку и погладить смуглое гладкое колено. Конечно, сначала быть может она слегка оттолкнет ее руку, станет сопротивляться, но очень скоро сдастся.

Однако она все еще колебалась. Конечно, для разнообразия было бы заманчиво заняться любовью с женщиной, и все же завести любовную интрижку, пусть даже на одну ночь, пусть даже однополую, да еще с семнадцатилетней девушкой, которая спит и видит, как бы избавиться от ненавистного мужа, значило бы искать неприятностей на собственную голову. Чутье подсказывало ей, что это может кончиться плохо.

Она встала и взяла валявшуюся на диванчике шляпу.

Элла поднялась вслед за ним:

– Куда это вы?

– Думаю, мне пора.

Рыженькая помрачнела. Глаза ее потухли.

– Как хотите. – Она проводила ее до дверей.

– Во всяком случае, спасибо за все.

– Я еще вернусь утром, – пообещала Нонна. – Мне надо потолковать с Рафой Цыбиным.

– Об этих самых выстрелах, что я слышала?

– Да.

– Так, значит, вы и были одним из тех, кто сидел в машине? – догадалась она.

– Да, – кивнула она.

– Стало быть, стреляли в вас?!

– Да.

– А кто стрелял?

– Может быть, Рафа заметил. Надеюсь на это. Ладно, увидимся утром.

На губах Эллы мелькнула едва заметная улыбка.

– Да уж, куда я денусь? – На лице ее отразилось сомнение, будто она старалась, но никак не могла решиться на что-то. И вдруг поспешно заговорила, словно боясь, что передумает:

– Ладно, чего уж там, можете считать меня дешевкой, если хотите, но уж, видно, ничего не поделаешь, такая я уродилась. Скажу вам все начистоту, Нонна. Вы мне сразу понравились. Вы были добры ко мне. – Она нервно облизала пересохшие от волнения губы. – Так что подумайте над тем, что я скажу.., время у вас есть, вы ведь вернетесь утром... Помните, о чем говорил Рафа.., там, на улице?

– Конечно.

– Так у него для этого были свои причины. Он просто бесится от злости.

– От злости?

– Знаете, что было в тех бутылках, которыми он торговал? Думаете, какое-то снадобье? Ничего подобного! Подкрашенная вода, вот и все! Вот и он сам такой же.., на вид мужчина, а на самом деле...

Нонна, повинуясь какому-то необъяснимому импульсу, привлекла ее к себе и поцеловала в губы. Целовались с минуту, смачно и долго. Нонна сама чуть отстранила ее.

– Вы хоть отдаете себе отчет, что вы мне предлагаете?

– Конечно.

Трезвая натура взяла в ней верх.

– Ладно, только не здесь. Когда имеешь дело с пьяницей, ничего нельзя знать заранее. Вдруг он проснется и застукает нас вдвоем. Утром попробую что-то придумать. Может, отвезу вас в Гала.

– Вот здорово!

Нонна закрыла за собой дверь и направилась к машине, удивляясь, почему она ничего не чувствует. Ни радости, ни удовлетворенного тщеславия. Ни даже особого возбуждения.

Вместо этого какая-то странная печаль вдруг снизошла на нее. А может быть, это потому, что, несмотря на довольно-таки прохладные отношения с Альбертом, она отчетливо понимала, что стоит ей только затащить в постель Эллу, между ней и мужем разверзнется пропасть. В конце концов, что ни говори, а с тех пор, как они поженились, она еще никогда не изменяла Альберту.

Сейчас она уже почти жалела, что не поехала домой сразу после того, как упрятала в кутузку Борю Абоева. Хорошо бы ей никогда не сворачивать на улицу Багирова.