Текст книги "Убить ее!"

Автор книги: Эльчин Гасанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Гасанов Эльчин
Убить ее!

Этот роман написан с помощью Нано робота. Нано робот посредством вычислительной системы и оборудованной мощной памяти составил каркас данной книги, придал роману сюжет на атомно – молекулярном уровне.

Глава 1

Нонна с трудом приоткрыла глаза.

Вокруг царила отупляющая жара. Все было тихо. Только где-то рядом щебетали невидимые птицы да слышалось мерное "хурр– хурр", работающей помпы, когда вдалеке, где была нефтяная скважина, она начинала работать. Вставало солнце, все вокруг казалось таким мирным. Ничто не предвещало, что еще до того, как ночь окутает землю, жизнь Нонны окажется под угрозой.

Ей не исполнилось еще и тридцати, этой крепкой сбитой, высокой, черноволосой молодой девице. Пофыркивая, она пошла в ванную принимать процедуры. Затем оделась, спустилась вниз по лестнице своего дома.

Вызывающее трико из белоснежного шелка, который она привезла Альберту из Египта, выглядело на редкость не к месту на кухне, заставленной старомодной, ветхой мебелью. Лицо ее, когда он отвернулся от плиты, было мокрым от пота.

Представьте себе в доме матриархат, но этот матриархат был добрым, приятным.

Альберт всегда готовил еду, он любил стряпать на кухне. Под взглядом жены Альберт рассеянно отбросил голову назад. Он был мрачнее тучи.

– Завтрак будет готов через пару минут! – Он даже не приветствовал супругу.

Бросив клетчатую кепку на кресло, Нонна пристроилась за столом. Казалось просто невероятным, что люди, столь недавно близкие друг другу, как они с Альбертом, сейчас не могут заставить себя даже нормально разговаривать. Если не считать того фарса, который он разыграл минувшей ночью, все общение между ними было сведено к нескольким фразам: "Завтрак будет через минуту... Пора платить за свет... Утром прислали счет за телефон... У нас закончилось масло... Успеешь домой к ужину?"

Она молча позавтракала, потом отодвинулась вместе со стулом, встала и потянулась за кепкой.

– Вернешься к ужину? – переспросил Альберт.

– Не знаю.

Нахлобучив кепку на глаза, Нонна вышла из кухни, миновала длинный коридор и оказалась во дворе.

В лицо ей пахнуло свежестью раннего утра. С карниза свисали тяжелые капли, оставшиеся после дождя. Блестела мокрая крыша заляпанного грязью "Опеля" – это было все, что осталось у нее после крушения мечты. К счастью, мрачно подумала Нонна, хватило тогда ума заплатить за машину наличными.

Она как раз свернула, направляясь к автомобилю, когда над головой вдруг, разорвав безмятежную тишину, оглушительно грянул выстрел, и Нонна распростерлась на земле, почувствовав щекой жесткий гравий дорожки.

Проклиная себя за глупость, она лежала безоружной и молча ждала, что будет дальше. Где-то в стороне зашуршали кусты, потом взревел мотор, машина умчалась.

Только тогда она осмелилась встать и подобрать с дорожки валявшуюся в двух шагах кепку. Над козырьком в тулье была видна аккуратная дырка от пули. Пройди она на сантим ниже, сейчас она бездыханной валялась бы там, где она ее настигла.

На крыльцо выбежал Альберт, свежий утренний ветерок игриво ласкал его волосатую грудь. Карие глаза на побледневшем лице казались огромными.

– Я подумал... Мне показалось, я слышал выстрел? Нонна окинула задумчивым взглядом его волосатые ноги, белое трико:

– Так точно, ты не ошибся.

Проследив за ее взглядом, он сердито накинул на себя халат.

– Кто же мог стрелять в такую рань? Какой-нибудь охотник?

Нонна поняла, что скорее согласится вырвать себе язык, чем доставит ему радость, объяснив, как близко он был к тому, чтобы стать, наконец, вдовцом и получить желанную свободу.

– Возможно. – Она пожала плечами. – А где Тарик? На его лице появилось удивленное выражение.

– Отправился пройтись, полагаю.

– Так рано?

– Не знаю.., может, он вообще вчера не возвращался. По крайней мере, сегодня, когда я заглянул к нему, в комнате его не было. А почему ты спрашиваешь?

– Просто так.

Усевшись в машину, она завела двигатель и двинулась вниз по дороге, которая вела на остров Артем, пригород Баку.

Завтрак тяжелым комом давил на желудок. Сегодня смерть подкралась к ней слишком близко, так близко, что она почувствовала, как она дышит ей в затылок. И при мысли о том, что кто-то желает ей смерти, по спине Нонны пополз неприятный холодок.

Она снова подумала о Тарике. Да, возможно, конечно, хотя маловероятно.

Белокурый юнец был разочарован ничуть не меньше, чем его брат, когда, уверенный, что породнился с денежным мешком, – впрочем, в это верили абсолютно все, в том числе и Альберт, – вдруг обнаружил, что вместо этого оба они связались с обыкновенным капитаном полиции из пригорода Баку, давным-давно пережившей свой расцвет, у которой не было за душой ни гроша, кроме мизерного оклада в сто долларов.

Если бы сегодня она погибла, Альберт мог бы жениться еще раз.., выгодно продать свой внешний вид, – он был писаный красавец, сошедший словно с картины – кто мог предложить хорошую цену. А таких было немало, Нонна это знала.

Мысли ее текли неторопливо... С другой стороны, размышляла она, машины у Тарика не было. У него вообще ничего не было, кроме высокомерия, да еще препротивной манеры вечно задирать нос. И если все его аристократические татарские предки были такими же, как этот невыносимый юнец, то ничего удивительного, что русские без малейших угрызений совести ставили их к стенке.

За тот месяц, что он гостил у них, единственным талантом, который обнаружил Альберта братец, было умение трещать без умолку. Развязные манеры, умение без малейшего стыда тянуть чужое виски и курить чужие сигары, да еще привычка бесконечно препираться с братом по любому поводу доводили Нонну чуть ли не до белого каления.

Да, его не стоит сбрасывать со счетов, решила Нонна, об этом надо подумать, но только не сейчас. Само собой, у Тарика могло появиться желание разделаться с ней. Однако не следует забывать, что выстрелить мог не только он – был еще один парень, которого Нонна отправила в баиловскую тюрьму (знаменитая крытая тюрьма Баку, где сидел сам Сталин в 1908 году). Сделать это мог и кто-то из ее родственников, до сих пор пылавших жаждой отмщения. Или, к примеру, какой-нибудь мерзавец, которому она в свое время прищемила хвост.

Увы, мрачно подумала она, на острове Артем не слишком-то жаловали полицию, которая стремились соблюдать закон.

Неужели, продолжала размышлять Нонна, она как дурочка, отказалась от взятки, хотя прекрасно знала, что берут все, берут обеими руками. Хотя бы подполковник Назиев или его помощник Акиф Алиев – брали и один и другой, и брали охотно.

В конторе Назиева, пожалуй, не осталось никого, кто бы не брал, и Нонна это знала, но сунуть в карман полсотни за то, что закроешь глаза, когда какой-нибудь грязный мошенник начнет опустошать карманы простоватых горожан или облапошит парочку перепивших рабочих с нефтепромыслов.., нет, все это было ей не по нутру.

Все, что Нонна успела узнать о жизни, случилось в институте, а потом в полицейской академии. И тут и там она не расставалась с книгами.

Добравшись до окраины, она бросила беглый взгляд на щит, с недавних пор красовавшийся возле только что построенного здания Торговой палаты. Она гласил:

"Остров Артем

Население 20 000 человек.

Единственный жилой остров на Апшероне!"

Само собой, в их число не входили бесчисленные толпы заядлых рыбаков, которые наводняли всю округу, чтобы всласть поудить рыбу, когда целые косяки, привлеченные огнями вышек, усеявших берег Каспия, устремлялись сюда, как бабочки на огонь.

Припарковавшись возле здания полиции, Нонна отметилась на входе и вошла в контору шефа. Судя по доносившимся оттуда звукам, ночка выдалась еще та. Даже в женском отделении толпилось несколько девушек – бедняжки, у которых, скорее всего, просто не было денег, чтобы откупиться.

Назиев и Алиев оба были далеко не глупы. Если дельце дурно пахло, настолько дурно, что вонь доносилась до самого Баку, и приходил приказ произвести расследование, оба с гордостью могли перечислить, сколько на острове произведено арестов, сколько уголовных дел передано в суд и сколько вынесено приговоров.

Опуститься до того, чтобы открыто решиться превратить остров в клоаку? Нет, на них это не похоже!

Амир Самиров сменил на посту дежурившего в ночь майора Джейхуна Налова. Насколько было известно Нонне, Амир чуть ли не единственный из всех в конторе полиции, кроме разве что Таира Урудова да еще ее самой, никогда не старался использовать ночные дежурства, чтобы подзаработать.

Поразмыслив несколько минут, не сообщить ли Амиру о том, как в нее стреляли, Нонна решила пока не распространяться об этом. В конце концов, подумала она мрачно, не исключено, что все это окажется, так сказать, семейным делом.

Сняв с крючка висевшую на стене кобуру, она привычным жестом прицепила ее к поясу и сразу почувствовала себя увереннее, когда знакомая тяжесть револьвера легла на ее аппетитное бедро. С этой минуты, решила Нонна, она и носа никуда без него не высунет. И если кому-то придет в голову прикончить ее, пусть не рассчитывает, что в ответ не нарвется на пулю.

Судя по всему, день выдался ничем не примечательный. Никаких срочных дел, обычная рутина. Не зная, чем бы заняться, Нонна принялась расхаживать взад-вперед по улице Багирова, то и дело объясняя туристам, как добраться до базы, где была лодочная пристань, или отвечая на бесчисленные вопросы относительно качества местной нефти – нефтяные вышки, точно дьявольские пальцы, торчали повсюду, выкачивая из земли звонкие серебряные доллары, которые, мелодично журча, текли на чей угодно, только не на ее, Нонны, счет.

Сам же остров Артем пробуждался поздно. На улицах еще было пустынно: несколько молодых людей и еще меньше девушек. Бары и кафе открывались куда позже, только после полудня, а жизнь в них начинала кипеть только ближе к вечеру.

Наскоро пообедав в кафе "Хазар", Нонна медленно побрела по направлению к своей конторе.

Люди на острове уже привыкли к женщине полицейской, смелой девушке, о которой ходили самые смелые слухи.

Амира уже успел сменить Акиф Алиев. Грузный, смахивающий на быка первый помощник начальника выглядел так, словно ночка для него выдалась тяжелой.

– Ты свободна? – спросил он Нонну.

– В общем то да, – ответила та. Акиф порылся в бумагах на столе.

– Послушай, Нонна, ты ведь знаешь, где находится поселок Гала, верно?

– Само собой, а что?!

Акиф Алиев наконец отыскал нужный ордер.

– Тогда быстренько поезжай туда и отыщи Борю Абоева. Пора прикрыть его лавочку. Насколько мне известно, он свил себе гнездышко где-то возле Зиря, недалеко отсюда. А Гюль ага и еще несколько парней из тех кто держит забегаловки в тех краях, подняли вой. Старик им как бельмо на глазу. Сначала налог на водку, и вот теперь они клянутся и божатся, что Боря, дескать, засунул руку по локоть в их карман. Тебе придется с этим разобраться. Да, и не забудь про ордер.

Нонна сунула бумажку в карман.

– Можешь притащить его сюда, если хочешь. А можешь и отпустить на все четыре стороны. Это тебе решать.

Нонна едва успела проглотить уже готовое сорваться с языка ругательство. Но ей пришлось напомнить себе, что ничто бы не могло больше порадовать Акифа, чем возможность всласть поиздеваться над забывшимся подчиненным. Только что бы выиграла сама Нонна, разругавшись с первым замом?.. Да ничего! А кроме того, как ни ничтожно то жалованье, которое она приносит домой, однако, что ни говори, оно позволяет существовать им обоим – ей и Альберту.

Она ехала вдоль двойного ряда домиков, вытянувшихся в длинную шеренгу за пределами острова, а в груди ее все еще не утихал гнев.

Надо было остаться в академии, в архиве, спец. библиотеке – тоскливо думала Нонна, или попытать счастья на нефтепромыслах. А теперь что она знает? Да ничего, кроме того, что требуется каждому стражу порядка. Впрочем, даже в полицейской академии она занималась почти тем же самым, если, конечно, не считать короткого периода, когда их перебросили в Карабах.

А потом, по какой-то злой иронии судьбы, она стал заместителем начальника. Когда они с Альбертом поженились, а было это в Подмосковье, ей бы и в голову не пришло, что наступит время, когда она станет работать как вол. Судя по письмам, которые приходили от Семена Рохмана, и договору об аренде скважины, который она подписала, Нонна имела все основания надеяться, что вскоре станет купаться в золоте. Или, по крайней мере, будет весьма и весьма богата.

Поэтому-то Альберт и согласился стать ее мужем.

Глава 2

Но по мере того как остров оставался все дальше позади, гнев Нонны понемногу стихал. Чистый воздух приятно холодил лицо. Грязь, тянувшаяся по обеим сторонам вдоль дороги, где были дренажные канавы, казалась не правдоподобно жирной. Между деревьями величаво расхаживали вороны. Весело щебетали птицы. И на душе у Нонны посветлело.

Даже если жизнь и обошлась с ней не так, как она надеялась, стоило только вырваться из Артема, оставив позади себя смрад сырой нефти, смешивавшийся с удушливыми ароматами жареной рыбы и прогорклого пива, пузатых рыбаков и вечного ветра, и она могла снова наслаждаться неповторимой красотой Апшерона и его бухт.

И вдруг у светофора она привычно остановилась, рядом с ней тут же притормозил грузовичок, Нонна машинально глянула в окно на водителя стоящей рядом машины, а тот повернул голову и тоже взглянул на нее. И тут – о, ужас! Нонна увидела его жуткое белое лицо с красным набалдашником на носу. Это был клоун. Но что он тут делает?! Ее просто затрясло.

Нонна в ужасе взвизгнула и кинулась запирать двери своего "Опеля".

Водитель в том грузовике был клоуном.

Она поняла, что это чрезвычайно иррационально, но в данный момент клоун ее испугал.

Нонна рванулась с места, завернула за бугор, так просидела в машине минут пять.

Потом, выехав на дорогу, поехала дальше. Клоуна с грузовиком уже не было.

"Странно, что за клоунофобия у меня?" – подумала Нонна.

Она слышала, что клоунов во многих странах мира ненавидят, даже считают, что их появлению виновны.... пришельцами. Тьфу ты....о чем это я.

Нонна ехала дальше. Мысли полицейского возвращались к ней.

Она с интересом наблюдала за просторами, отметила про себя, что Рафа Цыбин, судя по всему, снова вернулся. Впрочем, так бывало уже не раз. Его трейлер и безвкусно размалеванный фургон были припаркованы на небольшой лужайке возле исхлестанной ветрами и хранившей еще следы пожара стены, которая некогда была частью хозяйского дома на плантации Цыбина.

Он почувствовал смутную жалость к Цыбину. Вечный бродяга, этот старик натерпелся в жизни ничуть не меньше, чем он сам. Цыбин принадлежал к одной из двух самых старинных семей в округе. Он был наполовину еврей, наполовину русский, они появились в здешних местах лет за пятьдесят до знаменитого нефтяного бума.

Потом все национализировалось, пришла советская власть.

Но казалось, что тот кусок земли, которым они владели, состоял из одной лишь грязи, посему даже государство никак не обращало внимания на этот кусок земли.

По меньшей мере на три км вокруг острова Артема он был чуть ли не единственным, в котором не нашли ни капли нефти.

Похоже, подумала Нонна, старик Рафа только что приехал. С помощью рыжеволосой девчушки, одетой в белую юбку и жакет, он как раз пытался отцепить фургон от трейлера.

Нонна слишком быстро миновала желто – зеленую лужайку, чтобы отчетливо разглядеть лицо девушки. Все, что ей удалось заметить, – это то, что она еще очень молода. Ей показалось, что это уже другая, не та, с кем Цыбин жил здесь в свой прошлый приезд. Теперь, когда годы неумолимо брали свое, Рафа Цыбин менял своих женщин с такой же скоростью, с какой иные меняют носки. И с каждым разом облюбованные им девушки были все моложе и моложе.

Чем больше Нонна удалялась от острова, тем более дикими выглядели места, которые она проезжала. Дорога постепенно сузилась и вскоре превратилась в изрытую колеями тропинку, петлявшую между деревьями. Воздух стал настолько чистым, что Нонна ясно чувствовала запах дыма из кухни и аромат того самого пойла, что варил Боря Абоев, еще за километр до его забегаловки, где, собственно, и находился перегонный аппарат. Прошел уже год, как его никто не трогал, и Абоеву даже не приходило в голову соблюдать хотя бы элементарную осторожность.

Остановив машину, Нонна вышла и принялась продираться сквозь густой кустарник. Поскольку Абоев гнал свое пойло за городом, вдали от любопытных глаз, он мог позволить себе организовать все с размахом. В ряд вытянулись бочонки, над ними поблескивали змеевики, печи были выложены кирпичом, все это сооружение покоилось на массивной платформе, соединявшей берега с селом Зиря.

Укрывшись за деревом, Нонна видела, как мужчина с худым, изможденным лицом оставил мехи, снял с котла крышку и погасил огонь в печи. А потом, набрав полную пригоршню маслянистой жидкости, поднес ее ко рту и задумчиво пожевал губами, смакуя вкус. Недовольно поморщившись, он добавил в варево полную пригоршню куриного навоза и перемешал содержимое бочонка. Затем, взвалив на плечо две большие пятигаллоновые бутыли с только что сваренной водкой, спустился с платформы.

Навстречу ему из-за дерева шагнула Нонна:

– Ты становишься беспечен, Боря.

На лице Абоева отразилось не столько беспокойство, сколько удивление.

– Что ты здесь делаешь, Нонна? Чего тебе от меня понадобилось?

Нонна сунула ордер ему под нос:

– По-моему, это и так ясно.

Абоев аккуратно поставил на землю тяжелые оплетенные бутыли.

– Послушай-ка, девочка, тебе бы детей рожать, обед готовить, зачем я тебе? Я всегда исправно платил... – Сообразив, что собирается сказать, старик осекся и снова уставился на ордер, который держала в руках Нонна. – Только не говори, что тебя прислали прикрыть мою лавочку!

– Так мне приказано.

– Вот как? И кем же, интересно знать?

– Акифом Алиевым, первым замом начальника.

Абоев побагровел:

– Послушай девочка, что я тебе скажу. Ты получишь сотню зеленых, если оставишь меня в покое и забудешь про этот самый ордер! Или хотя бы дашь мне прежде поговорить с Акифом.

Нонна заколебалась. Судя по всему, Абоев кому-то исправно платил, потому и чувствовал себя в полной безопасности, и вдруг эта красотка с пистолетом вздумала содрать с него побольше.

Целая сотня, подумать только! Даже вообразить невозможно, что можно накупить, имея в кармане такую кучу денег! Но как остановиться, раз уж взял в первый раз? Сможет ли она потом уважать себя?

– Прошу прощения, – наконец пробормотала она. – Но у меня приказ...

Абоев в ярости выпустил густую табачную струю прямехонько на еще горячую плиту.

– Тогда делай свое дело и будь проклята! Только время зря потратишь, дуреха!

Вздохнув, Нонна принялась за дело. Продырявив бочонки один за другим, она принялась за печку. Потом с размаху вонзила топор в бочку с готовым виски, и еще горячая струя вырвалась наружу, сразу промочив ей брюки. Закончив, она отшвырнула в сторону бутыли, и те, стукнувшись друг о друга, с жалобным звоном разбились.

– А теперь ступай вперед, – приказал она Абоеву. – И без фокусов!

– Можно подумать, я не знаю! – огрызнулся Абоев. – Тоже мне большое дело! Сварить немножко водочки, чтобы каждый, кто хочет, мог промочить себе глотку!

Они уселись в машину, и Нонна, развернувшись, поехала той же дорогой назад в город. Она вдруг с удивлением сообразила, что уже вечер. Неудержимо надвигалась ночь. Судя по всему, пока она возилась с подпольной винокурней, прошло немало времени.., во всяком случае, куда больше, чем она думала. Кваквы и вороны уже устраивались на ночь в своих гнездах.

Рафа Цыбин все еще возился на лужайке, копаясь в моторе своего трейлера. Но сколько Нонна ни оглядывалась, рыжеволосой девчушки нигде не было видно.

Выстрелы, на этот раз их было три, прогремели один за другим. Стреляли из зарослей кустов, в ста метрах от того места, где на лужайке копошился Цыбин. Одна из пуль пробила ветровое стекло. Две другие, оцарапав Нонне подбородок, – с визгом унеслись сквозь открытое в машине заднее окошко.

Боря Абоев скорчился в три погибели, стараясь вжаться в сиденье как можно глубже.

– Поехали, ради Бога!

Остановив машину, Нонна выскочила наружу и разрядила свой "Макаров" в заросли, откуда, как ему показалось, донеслись выстрелы. Впрочем, она и сама понимала, что все это – пустая затея. Все равно что палить в небо, тем более что она и сама не успела заметить, откуда прогремели выстрелы.

Все было тихо. Не шевельнулась ни одна ветка.

Нонна поспешно перезарядила "Макаров", бросила взгляд в сторону зарослей. Их темно-зеленая громада безмолвно высилась перед ней.., ни звука, ни шороха, а дальше почти на 25 метров между дорогой и лесом чернело озеро из мазута, и снова тянулись заросли. Только круглому идиоту могло бы взбрести в голову сунуться туда почти в полной темноте. Это могло означать почти неминуемую смерть, и Нонна отчетливо это понимала.

Она нагнулась и подобрала пулю, проделавшую дырку в ветровом стекле. Покатав ее на ладони и прикинув на глазок вес, она решил, что, скорее всего, стреляли из винтовки калибра 7,62 мм. Сам по себе этот факт ни о чем не говорил. В их краях таких винтовок пруд пруди.

На лице Абоева появилась кривая усмешка.

– А кто-то, видно, крепко тебя не любит, девочка, – мрачно пошутил он.

Нонна вытерла мокрое от пота лицо рукавом рубашки. Да, угрюмо подумала она, скорее всего, старик прав. Кто-то явно хочет ее прикончить. Очень хочет, судя по всему. Причем как можно скорее.

Сумерки уже сгустились, когда она остановила машину за зданием, где размещалась полицейская контора. Выбравшись из нее, она сухо велела Абоеву следовать за ним.

Акиф Алиев все еще сидел за столом дежурного. С газетой в руках. Бросив поверх нее взгляд на вошедших, он узнал Абоева, но предпочел промолчать. Тот тоже не произнес ни слова. Поставив на стол последнюю уцелевшую десятилитровую бутыль, Нонна прикрепила к ней бирку, отвела Бориса Абоева в камеру.

Честно говоря, он не был доволен собой. Какое-то странное, неприятное чувство томило его. Нонна могла бы поклясться, что стала пешкой в чужой игре. Теперь она жалела, что не согласилась взять ту сотню, которую ей предлагал старик. Нонна подозревала, что, когда дело в конце концов будет закрыто, Акиф, скорее всего, получит впятеро больше.

– Не обиделся? – спросила она Абоева, когда щелкнул замок.

Абоев уже по-хозяйски устраивался в камере.

– Ничуть, – добродушно буркнул тот. – Когда занимаешься таким делом, надо быть готовым ко всему. Раз повезло, в другой раз – нет. – Он с кряхтением вытянулся на топчане. – Но тебе, девочка, надо еще многому научиться.

Перед тем как уйти, Нонна решила заглянуть в ванную. Вымыв руки и лицо, она аккуратно навела помаду, осыпала пудру на лицо, поправила прическу, с огорчением посмотрела на все еще мокрые брюки. Тут уж ничего не поделаешь, с досадой подумала она, потянув носом. От мокрой ткани несло так, словно она искупался в спирте.

– С чего это тебе вздумалось притащить сюда Борю Абоева? – спросил ее Акиф Алиев.

– Мне выдали ордер на его арест. Что же мне было делать?

– Вполне хватило бы просто переколотить там все.

– В ордере все было сказано предельно ясно. По давней привычке Нонна сняла магазин с пистолета и уже потянулся было, чтобы повесить его вместе с кобурой на крючок, как вдруг, вспомнив о чем-то, снова вернула его на прежнее место. Аиф с интересом наблюдал за ней.

– Ты ж сменилась, верно? Зачем тебе дома пушка?

– Кто-то пытается меня прикончить, – сухо объяснила Нонна. – Сегодня, когда я утром вышла из дому, какой-то подонок пытался меня, пристрелить. А с четверть часа назад, когда мы проезжали мимо дома Цыбина, стреляли уже из кустов.

– Ты заметила, кто это был?

– Нет. Не было времени. Да и темно...

– А тебе известна причина, по которой кто-то хочет тебя убрать?

– Нет. Понятия не имею.

Акиф глотнул из опечатанной бутылки, Нонна невольно отметила, как легко он поднял ее к губам, – словно это была не десятилитровая бутыль, а обычная пивная кружка.

– Послушай-ка, Нонночка.., конечно, решать не мне.., твоя жизнь меня не касается. Но на твоем месте я бы...

– Что?

– Знаешь, я бы сто раз подумал, а стоит ли изображать из себя благородную девицу? Да, конечно, ты не мужик, не мужлан, у тебя тонкие понятия, ты честна. И все же....Ты носитель погона, ты с нами в одной лодке, уже не имеет значения, мужик ли ты, баба ли?... Может, попробовать жить как все люди, просто так, сравнения ради? В городе немало таких, у кого много причин не любить тебя, и ты это знаешь. Вспомни хотя бы парня, которого ты отправила в Баиловскую тюрьму. Так что будь я на твоем месте, то крепко подумал бы, не лучше ли вести себя потише?

– То есть ты хочешь сказать, если меня прикончат, то это может вызвать шум? И доставить кое-кому немало причин для волнений?

– Ну что ж, можно сказать и так.

– И тогда кому-то может прийти в голову поинтересоваться, что за дела творятся на острове Артем?

– Рано или поздно все равно этим кончится.

– Само собой. Только ты бы предпочел, чтобы это случилось попозже.

– Как можно позже, Нонна.

Нонна направилась к двери и, уже взявшись за ручку, она вдруг, будто вспомнив о чем-то, обернулась:

– Да, кстати, совсем забыла тебе сказать.., конечно, если тебя это интересует. Похоже, чтобы пойло было покрепче, Абоев повадился добавлять в него куриный помет.

Водка веером выплеснулось на рубашку Акифа. Его всегда красное лицо сейчас побагровело до того, что стало почти лиловым.

– Ты.., распроклятая дура! – взревел он. – Теперь я ничуть не удивляюсь, что тебя кто-то хочет прикончить!