Текст книги "Плененная фаворитка"

Автор книги: Элайн Нексли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Джесси со вздохом подошла к шкафу и взяла мазь из диких трав, искусно приготовленную деревенской лекаркой-цыганкой. Камеристка аккуратно нанесла жидкое, дурно-пахнущее лекарство на щеку Арабеллы. Француженка внезапно воскликнула. Эта боль вывела ее из шокового состояния. Только сейчас молодая красавица ощутила, как по подбородку капают алые, подобно бутонам розы, капли крови.

– Мадемуазель, – обратилась к фаворитке англичанка: – Ваша рана может опять начать кровоточить. Да и вряд ли, эта мазь даст желаемый эффект. Может быть, лучше позвать лекаря? Пусть осмотрит, правильно промоет, наложит швы.

– Нет, не нужно. Я не хочу, чтобы кто-то знал об этом… происшествии. По дворцу сплетни разносятся быстрее осеннего ветра. Ты обязана молчать. Поняла?

Арабелла произнесла эти слова решительно и твердо. Услышав здравую речь своей повелительницы, служанка слегка улыбнулась: – Чего-то еще желаете?

– Я устала. Помоги мне лечь спать, – приказала парижанка, поправляя складки кружевного пеньюара.

Синеглазая девушка, уложив Арабеллу в кровать, и затушив лампаду, тихо удалилась.

Когда дверь за горничной закрылась, молодая женщина вновь зарыдала. При камеристке она не хотела показывать свою слабость, но сейчас француженка была одна, наедине со своими слезами и горем.

Джесси, убедившись, что мадемуазель уснула, решила все разведать у синьора Мучениго. Горничная знала, что такому искусному интригану, как главному советнику, известны все полыхающие страсти во дворце.

Служанка быстрым шагом шла по – темным коридорами. Везде царил полумрак, лишь возле синего салона, где находился кабинет министра и важных государственных сановников, горел небольшой факел. Его тусклое пламя переливалось оттенками алой крови и жаркого солнца. Горничная лихорадочно сжимала в дрожащей руке свечу. Ночью галереи казались страшными, непроглядными лабиринтами. Несмотря на всю отчаянную смелость, девушка воскликнула, увидев двигающуюся тень около стены. Ходили слухи, что по ночам во дворец проникает мужчина, охотившийся на одну фрейлину, однажды запятнавшую его честь. Джесси передернуло, когда она вспомнила, что недавно в прачечной комнате была найдена убитая женщина, камеристка фрейлины мадам де Руа. Та рассказала, что несколько лет назад по воле старшего брата вышла замуж за жестокого и беспощадного графа, который издевался над ней, кричал, унижал, даже избивал. Не выдержав насилия, мадам де Руа все-таки решила сбежать, с влюбленным в нее, конюхом. Вскоре беглецов нашли, парня убили, а женщине удалось скрыться во французском дворе. Но это не остановило разъяренного, оскорбленного мужчину и он стал мстить. Любой, кто попадался ему на пути, падал с перерезанным горлом.

Камеристка потушила свечу и прижалась всем телом к стене, надеясь, что ее не заметят. Но вместо тени показался четно-очерченный силуэт, явно принадлежавший мужчине: широкие плечи, овальное лицо, маленькая борода. Джесси закрыла рот рукой, тихо прошептав: «О, Святая Дева, защити меня». Мужчина приближался все ближе и ближе. Услышав на себе его дыхание, молодая женщина закричала. Но…то был только синьор Мучениго.

– Вы?! – не сдержала возглас англичанка.

– Что ты тут делаешь среди ночи? – грубо спросил дворянин.

– Ваше Сиятельство, извините, я не узнала Вас, – поспешно присела в реверансе камеристка.

– Почему в такое время ты сама бродишь по коридорам? Разве ты не слышала рассказов о беспощадном убийце, рыскающем здесь в поисках непокорной жены? Хочешь стать его жертвой? Да и кто сейчас с мадемуазель де Фрейз? Как ты посмела оставить ее одну?

– Я шла к Вам, мой господин. Не волнуйтесь, разве я могла бросить миледи? С госпожой сейчас Фитнесса.

– Я слушаю, что тебе нужно?

– Синьор, последнее время мадемуазель Арабелла постоянно грустила, думала, что его величество изменил ей. Потом они встретились в саду. Выслушав несчастные речи сударыни, король попросил ее явиться к нему сегодня ночью, но потом пришел лакей и сказал, что сир передумал, и не желает видеть свою фаворитку. Это очень разгневало миледи. Она куда-то помчалась, скорее всего, в покои повелителя. Я пыталась ее остановить, но госпожа не послушала. Долгое время ее не было. Я разволновалась и отправилась на поиски. Мадемуазель сидела на полу в галереи, вся в слезах и крови….. Что с ней случилось? Неужели король все-таки нанес Арабелле такой ужасный, подлый удар? Да как он смеет играть чувствами невинной девушки? – Джесси говорила и говорила, уже не следя за своими опасными, предательскими словами. Горничная не имела права даже слова плохого сказать о своем государе, и если бы эти речи услышал кто-то другой, то тогда бы глупая голова полетела по ступеням эшафота.

Советник внимательно слушал свою собеседницу, но, когда Джесси закончила, мужчина швырнул ее к стене и, обхватив руками ее горло, процедил сквозь зубы: – Ты кто такая, женщина, чтобы осуждать решение самого государя?! Ты не можешь о таком даже думать, бесчестная рабыня!

Испуганная горничная вся дрожала. На ее глазах появились слезы страха. Рука синьора сжимала ей горло с такой силой, что было тяжело дышать: – Я… я не виновата…, – голос служанки содрогался.

Внезапно Джесси и дворянин замолчали. Они смотрели друг на друга со странной страстью. Камеристка коснулась похолодевшими пальцами ладони Мучениго. Друг короля нагнулся над девушкой и их губы соединились в жгучем поцелуе. Джесси закрыла глаза. Сейчас ей казалось, что звезды падают с небес, а приятно – прохладный ветер обвивает все тело. Молодая женщина ощущала на себе его дыхание, его горячие губы и взгляд. Но это любовное оцепенение длилось лишь мгновение. Служанка, освободившись из внезапных объятий, побежала по коридору в свою комнату. Закрыв на щеколду дверь, англичанка, тяжело дыша, подошла к зеркалу. Сейчас она выглядела взволнованной и испуганной. Всегда бледные щеки пылали красным румянцем, в глазах горели задорные огоньки. Джесси не понимала, что с ней происходит: сердце бешено колыхалось, на лбу выступил холодный пот. Зачем синьор Мучениго поцеловал ее? Что он тогда испытывал: легкое влечение, или истинное чувство? Горничная восхищалась главным советником при французском дворе уже давно, но сейчас она испытала нечто другое – любовь. Но, как она, обычная камеристка низкого происхождения, могла надеяться на внимание самого влиятельного интригана Парижа?

Сквозь сон девушка расслышала тихие стенания. Поднявшись с постели, Джесси вышла из своей комнаты и подошла к кровати госпожи. Арабелла, извиваясь в постели, тихо стонала. Склонившись над сударыней, служанка прошептала, пытаясь ее успокоить: – Тише, миледи, успокойтесь. Все хорошо.

Но молодая женщина продолжала бормотать невнятные речи. Из ее уст вырвались слова:– Людовик… любимый… не покидай меня…., – мадам с визгом проснулась. Тяжело дыша, она огляделась по сторонам: – Что со мной? Где я?

– Все в порядке. Вам приснился кошмар.

Арабелла откинулась на шелковые подушки. – Принеси мне воды.

Горничная, подав стакан, села рядом. Сделав несколько глотков, молодая любовница поставила чашку на хрустальный столик.

Взгляд девушки застыл, а лицо стало смертельно – бледным.

– Мадемуазель, Вам плохо. Я позову лекаря, – поспешно решила англичанка.

Дочь герцога, ухватив служанку за руку, строго ответила: – Нет, не нужно звать врача. Мне просто приснился ужасный сон, – Арабелла, больше не сказав ни слова, встала с постели и направилась к двери.

– Куда Вы, леди? – испугалась горничная.

– Я прогуляюсь в саду.

– Но ведь сейчас ночь, – в недоумении проговорила Джесси.

– Ну и что? – Арабелла, настежь открыв двери, спустилась по лестнице. Идя по переходам дворца, она направилась в сад, отгороженный стеклянной дверцей. Открыв ставни, девушка вышла во внутренний дворик дамского поместья.

На улице «стояла» глубокая, непроглядная ночь. Огромная луна, подобно белому, сверкающему шару, заполняла своим лунным ликом все небо. В саду не было темно, даже не смотря на то, что нигде не горели факелы или лампады. Пожелтевшую листву кружил в вихре беспощадный, ледяной ветер. Ранняя осень казалась совсем не прекрасной, а суровой и холодной.

Арабелла жестом приказала Джесси, стоявшей на пороге, уйти.

– Но, мадам, Вы замерзните.

– Немедленно оставь меня саму! Вон отсюда! – закричала молодая женщина.

Поклонившись, камеристка недовольно ушла.

Дочь герцога, упав на мраморную лавку, подвела глаза к небу. Яркая звезда, подобно огненной стреле, скрылась за горизонтом. В это время из уст Арабеллы вырвались слова: – Я не успокоюсь, пока не отомщу тем, кто заставил меня страдать….

Рано утром, когда еще все спали, камеристка тихо вышивала в нише окна. Внезапно в дверях появилась личная служанка советника: – Джесси Хиггинз, Вас желает видеть его милость синьор Мучениго, – оповестила она.

Горничная, побледнев, подошла к девушке: – Меня? Что надо сэру-советнику?

– Мне неизвестно. Но Вы должны явиться к нему немедленно.

– Я не могу оставить мадемуазель де Фрейз саму. А Фитнесса ушла в порт к умирающему отцу, – запротестовала горничная.

– Не волнуйтесь. До Вашего возвращения я побуду с госпожой. Да и она пока спит.

Кивнув, англичанка взяла из сундука, сделанного из слоновой кости, вуаль и прикрыла ею волосы. По законам приличия, женщина, перед встречей с мужчиной, по положению выше нее, должна была прятать волосы под накидкой. Только замужние дамы, которым исполнилось свыше сорока лет, могли не накрывать головы.

Французский двор был огромным и состоял из нескольких замков. В одном из таких дворцов жили придворные дамы, фаворитки, фрейлины и служанки. Разумеется, у королевы было свое поместье, отделенное коридорами. В другом замке располагались советники, послы и все мужчины королевского двора. А владения короля были повсюду. Он также имел свой дворец, но чаще всего находился в мужском дворе. Чтобы попасть туда, нужно было переходить все поместье.

Каждый шаг Джесси был скованным и трусливым. В ее движениях присутствовала робость. Внутри все пылало. Это ощущение казалось девушке прекрасным, но и мерзким. В висках стучало, сердце вырывалось из груди, все тело дрожало, как листок на ветру. Служанка сейчас была в необыкновенном оцепенении, хотя и понимала, что ее возлюбленный Мучениго может покарать. Но даже смертный приговор из уст дворянина казался англичанке сладостным и незабываемым. Вихрь чувств одолевал спокойствие и уверенность. Как бы то ни было, горничная не могла забыть того страстного поцелуя, завораживающего, прекрасного, родного. Джесси внезапно поймала себя на мысли, что отдала бы все за одно такое прикосновение.

Глубоко погрузившись в свои мечты, камеристка не заметила, как пришла к кабинету советника. Сейчас она должна была постучать и с поклоном войти в покои господина. Но место этого молоденькая девчонка, поддавшись любовному пороку, зашла в нишу стены и без стука появилась перед синьором. Он странно смотрел на новоприбывшую. Но в его строгом взгляде не было ни удивления, ни любви, ни гнева, только равнодушие.

– Джесси, – немного грубый голос Мучениго вывел горничную из раздумья.

– Ваше Сиятельство, простите, я задумалась, – склонилась в реверансе молодая служанка.

– Приветствую Вас, Джесси, – итальянец говорил спокойным тоном, так, как будто между ними ничего не произошло прошлой ночью.

– Синьор, Вы желали меня видеть.

Дворянин встал из-за стола, сделанного из красного дерева, и подошел к камеристке: – Юная леди, я хотел бы поговорить с Вами на очень важную тему, – лицо советника было так близко к Джесси, что молодая женщина закрыла глаза, представляя, как Мучениго заключает ее в объятия. Сейчас ей хотелось вновь ощутить то великолепное чувство.

– Джесси, лунное сияние, не мечтайте о том, чего никогда не будет.

Дрожь пробежала по всему телу англичанки. Она застенчиво подняла свои серые глаза. – О чем Вы?

– Не делайте вид, что не понимаете, о чем я говорю, девушка. Тот поцелуй ничего не означал. Он был только порывом. Но Вы совершили очень большую ошибку. А за каждую ошибку нужно уметь платить. И за свою Вы тоже заплатите.

– Что… я должна делать? Вы убьете меня? – даже не страх, а некое удивление сразило сердце Джесси.

Синьор, усмехнувшись, взял горничную за руку и подвел к окну. Его прикосновение не было нежным, но камеристка мечтала, чтоб этот миг длился вечность.

– Видите? – спросил дворянин, показывая пальцем на берег реки Сены.

Джесси закричала. Мерзкое зрелище появилось у нее перед глазами….

Взгляд служанки был прикован к побережью, около которого двое сильных мужчин, одетых в одеяние жандармов, тащили по камням женщину. Из уст несчастной вырывались ужасные крики. Бедняжку подвели к реке и посадили на колени. Как бы она не вырывалась, двое незнакомцев накинули ей на шею шелковый шнурок и затянули его. Через несколько минут женщина была уже мертва. Ее бездыханное тело положили в мешок и кинули в холодные воды Сены.

Из уст камеристки вновь вырвался крик, но на этот раз он сдавленный и тихий. От увиденного кошмара у англичанки закружилась голова, потемнело в глазах. Пошатнувшись, она подняла взор на дворянина: – За что ее убили?

– Эта девушка была очень уважаемой особой, дочерью нормандского аристократа. Последние годы она жила при дворе, и была помолвлена с графом Бекенским. Однажды в коридоре служанка увидела ее в объятиях виконта Анжуйского, моего лучшего друга. Именно за это бедняжку казнили, задушив и утопив в воде.

– А что случилось с виконтом?

– Его отправили в ссылку в Милан. Отныне там он служит в поместье Ризоу.

– Зачем Вы позвали меня? – слезы брызнули из глаз Джесси.

– Я хотел, чтобы Вы посмотрели, как наказывают провинившихся дам.

Губы молодой женщины искривились в язвительной улыбке: – И Вы убьете меня так само, как только что это сделали бессердечные жандармы?

– Это сделаю не я, а король. И о Вашем позоре узнает вся Франция. Мне ничего не будет. Ведь я – главный советник нашего повелителя, я – мужчина, а Вы всего лишь жалкая женщина, – синьор провел рукой по щеке горничной.

Мучениго произнес эти слова угрожающе и злобно. От его слов, взгляда и прикосновения, девушка почувствовала страх. Опустив глаза, она подавленным голосом сказала: – Чего Вы от меня хотите?

– Джесси, мое лунное сияние, ты ведь знаешь, что тебя ждет: казнь, может ссылка, или замужество. Ты готова на это?

– Я сделаю все, что пожелаете. Только прошу, никому не говорите об этом позоре, – как бы то ни было, англичанка испугалась за свою жизнь.

– Так-то лучше, – дворянин сжал запястье Джесси с такой силой, что девушка воскликнула. – А теперь слушай меня внимательно, девочка. Мадемуазель Арабелла доверяет тебе целиком и полностью. Ты знаешь все ее тайны и секреты. Теперь ты будешь следить за каждым ее шагом и все докладывать мне.

Джесси оцепенела. В глазах у нее заблестели слезы: – За кого Вы меня принимаете: за предательницу или за шпионку? Я никогда не буду шпионить за своей госпожой!

– Джесси, если ты забыла, я не только верный друг миледи, но и подданный нашего короля. Сейчас она в ужасном состоянии и я боюсь, что она в гневе может совершить какую-то ошибку. Я хочу знать о каждом ее поступке, чтобы предотвратить беду. Если ты не согласна, тогда тебя ожидает казнь.

Молодая женщина кротко кивнула, стараясь улыбнуться в знак согласия. Но в душе бушевала буря. Серые глаза стали пустыми и бездонными.

– Твоя улыбка, это знак согласия?

Джесси закрыла глаза, пытаясь сдержать слезы: – Я не имею право противиться Вашим указаниям, мой господин.

Синьор, наклонившись к девушке, провел пальцами по ее щеке. – Но будьте осторожны. На каждом шагу Вас может подстерегать ловушки.

– Я все поняла. Не волнуйтесь. Я…. буду преданна Вам до конца своих дней. Не сомневайтесь в моей верности Вам, сэр.

Услышав желаемое, советник кивнул на дверь, приказывая служанке покинуть опочивальню. Быстро поклонившись, Джесси поспешно вышла. В глазах у нее «стояли» слезы, сердце неприятно кололо. У горничной было ощущение, что как будто она должна предать целый мир. Теперь она оказалась между двумя огнями. Всю дорогу камеристка, опустив глаза, прижимала руки к груди….

ГЛАВА 7

Зайдя в комнату, англичанка увидела Арабеллу. Молодая женщина сидела за хрустальным столиком и расчесывала свои русые волосы, а ее лицо словно закаменело.

Страх сковал Джесси. Горничная склонилась в реверансе, пытаясь скрыть свое волнение. Фаворитка подошла к камеристке и осмотрела ее с ног до головы. От ее пристального взгляда по спине поддонной пробежал холодок.

– Где ты была? – голос отвергнутой любовницы прозвучал, как гром среди ясного дня.

– Мадемуазель…. я….

– Немедленно отвечай на мои вопросы! – закричала мадемуазель де Фрейз.

– Сударыня… я…. в саду гуляла, – проговорила Джесси, постыдно опустив глаза.

– Не смей мне врать, девушка! Я вижу, что ты замышляешь недобрые дела! Говори! Я слушаю твои оправдания!

– Госпожа, о чем Вы? Вы сомневаетесь в моей верности?

– У меня есть на это достаточно доказательств, – язвительно ответила Арабелла.

– Мадемуазель, если Вы не верите в мою преданность, то слушайте: меня вызывал синьор Мучениго.

– И что он хотел?

– Сказал, чтобы… я …следила за Вами. И все докладывала ему. У меня не было другого выхода, и я согласилась. Но знайте, я до смерти верна только Вам.

Тяжело вздохнув, Арабелла подошла к столику и, положив золотой гребень, протянула: – Ты очень умная, Джесси. Но будь внимательна и предельно осторожна. Наши враги уже начали действовать. Пора и нам обороняться.

– О каких врагах Вы говорите, миледи?

– Возможно, Анна Австрийская уже узнала, что во дворце ее жениха живет некая фаворитка, в свое время имевшая власть над ним. Разумеется, моя влиятельная соперница уже начала предпринимать меры. И первым ее шагом была слежка за мной через Мучениго. А он, как тебе известно, слишком труслив, чтобы восстать или не послушаться инфанту рода Габсбургов. Теперь ясно одно, синьор предал меня и перешел на сторону испанки.

– Я так не думаю, миледи. Как Вы уже сказали, его милость чересчур боязлив. Он не посмеет устроить против Вас заговор. Ибо знает и чувствует Вашу силу и превосходство. Мне кажется, лучше не враждовать с ним. Не забывайте, что Мучениго является лучшим другом его величества и главным советником высокого поста. Дворянин знает все государственные дела. К тому же, недавно он вел переговоры с послами испанского короля Филиппа III. Прошу заметить еще тот факт, что отец Анны является и португальским владыкой. Вы никогда не думали о том, чтобы стать правительницей французских земель? Теоретически, Вы имеете на это право. Ведь Ваш покойный отец герцог де Фрейз Рианский был господином Марселя, Леона и Берне. Вы же, как его законная дочь, вполне можете управлять теми городами, основать графства и стать хозяйкой тех поместий.

Арабеллу поразила остроумность горничной. Она знала толк в политических делах не хуже, чем сама мадемуазель. – Так-то оно так, но я ведь не являюсь герцогиней Рианской. Все мое наследство перешло к моему старшему брату Жоффруа Заморскому. А он, как тебе известно, супруг леди Мартинез де Хийронд, маркизы Воршуйской, самой влиятельной и богатой женщины в Западной Европе. Да и я не знаю, где он сейчас. Когда я была еще маленькой, и жила в Берне, то Жоффруа часто ко мне приезжал, дарил дорогие подарки, мы вместе гуляли по всей провинции. Я помню, как подолгу сидела у него на коленях, слушая его захватывающие истории. Но он относился ко мне, как к несчастной сироте, в его глазах была жалость. А я ненавидела это чувство. Я хотела быть для него сестрой, а не подопечной. Когда я стала взрослеть, наши отношения стали холодеть. Мой гордый братец посмел указывать мне, грубить и порой даже поднимал на меня руку. Мы часто ссорились. Но после его ухода, моя приемная мать ругала меня, говоря, чтобы я беспрекословно подчинялась своему «родственному господину». Тогда я была капризной девчонкой.

По щекам молодой женщины текли слезы. Она, вздохнув, сказала: – После того случая я поняла, что даже люди, которых считаешь самыми близкими и родными, в любую минуту могут предать, изменить, причинить боль и страдания. Прошло уже слишком много лет. К сожалению, мой гордый братец уже и забыл меня, свою несчастную сестру, загнанную всеми силами в огонь. Сейчас я очень нуждаюсь в нем, но реальность не изменить, и не вернуть прошлое, чтоб прожить его по-новому со старыми знаниями.

Арабелла, смахнув с ресниц соленые капли, встала и подошла к резному сундуку, сделанному из слоновой кости. Открыв золотую крышку, девушка достала какой-то пергамент. Положив его за пояс, мадемуазель, подойдя к двери, сказала Джесси: – Идем со мной.

На лице горничной появилось недоумение и любопытство, но англичанка, промолчав, кивнула, и пошла вслед за своей хозяйкой. Арабелла де Фрейз быстрым шагом шла по коридору. Спустившись на первый этаж, девушка свернула на переход мужского поместья.

– Мадемуазель, куда мы идем? К королю?

– Ничего не спрашивай, просто иди за мной.

Поклонившись, служанка покорно продолжила путь. Перед девушками показались двери кабинета синьора Мучениго. У порога стоял сам дворянин. Увидев молодых леди, на его лице появился испуг и недоумение. Возможно, он ожидал увидеть замученную, залитую слезами синьору Арабеллу. Но место этого жалкого зрелища, перед его взором появилась сильная, прекрасная леди. Как требуют правила приличия, советник учтиво поклонился и шагнул навстречу мадемуазель. Женщина, улыбнувшись, склонилась в низком реверансе и сказала: – Ваше Сиятельство, я приветствую Вас. Как Вы? Надеюсь, в добром здравии? – в голосе Арабеллы послышались фальшивые и эгоистические нотки. Заметив это, итальянец ответил:

– Мадемуазель, я думал, что после вчерашней ночи Вы и шагу не сделаете из своей комнаты. Но Вы улыбаетесь. Или Ваши слезы уже высохли, а боль прошла? Не годится, честной фаворитке с высокоподнятой головой, терпеть все удары судьбы… и короля. Не так ли, леди Джесси?

Молоденькая камеристка, вздрогнув, переглянулась с сударыней.

– Оставь нас одних, – приказала девушка. Служанка быстро скрылась в нише центральной стены.

– Синьор Мучениго! – закричала Арабелла. – Что Вы себе позволяете?!

– Успокойтесь, миледи. Откуда такая агрессивность?

– Я все прекрасно знаю. И о том, что Вы приказали Джесси следить за мной и все докладывать Вам, мне тоже известно!

Дворянин удивленно покачал головой, делая вид, что не понимает о чем идет речь: – О, Господи, что за бред Вы говорите?

– Не смейте меня обманывать! Хватит! Я уже сыта по горло Вашими правдивыми речами! – язвительно усмехнулась француженка. Молодая женщина одним движениям достала из-за корсета белоснежную бумагу и протянула ее мужчине: – Возьмите. Возможно, это Ваше.

Исподлобья поглядывая на свою собеседницу, Мучениго, взяв лист, начал его читать. От прочитанного у советника округлились глаза. Но Арабелле внезапно стало смешно от его выражения лица. – Что…что это? – запинаясь, спросил итальянец.

– Вам лучше знать. Ведь именно Ваше сиятельство написали Анне Австрийской о том, что во дворце ее будущего мужа есть некая проблема, мешающая ей беспрепятственно занять французский двор и постель короля. Это я – проблема для ее испанского высочества?

– Мадам…

– Сэр, Вы предали меня! А значит, стали моим врагом! И, когда падут они, поражение познаете и Вы!

На следующее утро молодая женщина проснулась от шума. За дверьми ее комнаты слышались громкие разговоры и постоянные шаги. Француженка услышала слова: – Если мы не успеем до вечера, то нам головы отрубят!

В этих речах девушка почувствовала угрозу и зло. Встав, она спустилась в галерею. Там суетились служанки, украшая стены и потолок гирляндами и цветами. Огромные подсвечники и факелы ставили в углы коридора, залитые светом. Из кухни доносились приятные запахи свежих блюд, в высокие графины разливалось вино.

– Что здесь происходит? – в этом шуме никто не услышал вопроса мадемуазель. Фаворитка увидела среди горничных мистрис Адель Вейк. Эта дама являлась главной экономкой женского двора. Только этой доброй старухе дочь герцога могла доверять: – Мисс Вейк, пожалуйста, подойдите.

– Слушаю Вас, ясноокая красавица, – Адель очень любила Арабеллу, говорила, что та заменила ей дочь. Но, увы, добросердечность не всегда помогает в жизни. Эта женщина практически не знала, что такое любовь матери и внимание отца, не знала, как это играть в солнечный день во дворе со своими друзьями, как радоваться каждому прожитому дню. В детстве у нее были очень суровые родители, отдавшие единственную дочь в захолустный, полуразрушенный монастырь.

В девятнадцать лет девушка готовилась принять постриг в монахини. Но незадолго до церемонии, настоятельница получила письмо от матери мисс Вейк. Та писала, что недавно умер ее муж и не оставил никакого наследства. Мистрис Маргарита осталась без денег, и единственным способом было выдать дочь замуж за старого, но состоятельного кузнеца. Адель всеми силами противилась этому нежеланному браку. Она ни за что не хотела отдавать себя в жертву старику. Когда аббатиса позволила леди Вейк встретиться с матерью в часовне, Маргарита даже не обняла дочь, хотя не видела ее больше десяти лет. Но и Адель совсем не узнала мать. Она смутно ее помнила: хрупкую, черноволосую, с зелеными, как у кошки, глазами. Теперь перед ней стояла полная, седая, с потухшими очами, чужая женщина. В ней не было ничего родного, близкого. Маргарита всегда одевалась ярко и со вкусом, но теперь ее траурное черное одеяние вызывало слезы у юной послушницы.

Как бы то ни было, девушка ни каким уговорам не поддавалась. Когда же настоятельница Харинд вызвала подопечную к себе и спросила, почему та не хочет замуж, Адель ответила, что готова стать только Невестой Господа. На самом деле обитательница монастыря не хотела совершать постриг, но лучше стать монахиней, оторванной от мира сего, чем супругой старика. На это матушка грубо ответила, что нужно было думать раньше. Ведь по – правилам все становились Невестами Господа в шестнадцать лет, не позже, а Адель отказалась, решив еще подумать, прежде чем совершить уверенный шаг в другое будущее. Если бы тогда она послушала своих сестер, то тогда бы уже никто не имел право забирать молодую женщину из обители. Аббатиса принудила свою послушницу согласиться на этот брак, сказав: «Ты сама выбрала эту дорогу. Поддалась своим желаниям. Ты всегда хотела быть свободной. Теперь будешь ты вольной птицей в руках мужа сего». Адель поняла, что святая матушка не поможет ей, а лишь подтолкнет на нежеланное замужество.

Через несколько дней сестра – наместница позвала девушку в сад, и дала ей льняное платье и золотые серьги. Молодая женщина сначала удивилась, но потом, облачившись в необыкновенный туалет, пошла в беседку. На вышитых подушках сидел, какой – то угрюмый мужчина, лет пятидесяти пяти. По его одежде сразу стало понятно, что это уважаемый и богатый старик: бархатная туника обработана мехом и крахмалом, темно – синий плащ волнами ниспадает до пола, седые, волнистые волосы прикрывает замшевый капор. Но даже это роскошное одеяние не могло его украсить. Адель не понравилась сама внешность этого господина. Огромная борода, колючие, синие глаза, тонкие губы, худощавое тело, острый нос. От его пристального взгляда у девушки закружилась голова. Она не понимала, почему присутствие, какого – то старикана негативно на нее влияет.

Возле него сидели еще две женщины. Одна была очень красива: стройная, высокого роста, с каштановыми волосами, заплетенными в толстую косу. Тонкую талию облегало коричневое платье, сшитое из волчьей шкуры, а за поясом виднелось несколько золотых ключей. Другая же, наоборот, представляла собой тучную, полную женщину уже немолодых лет, одетую в бесформенный мешок.

Неподалеку стояла мать-настоятельница и мисс Маргарита. Святая матушка что – то шепнула сестре-наместнице, и та приказала послушнице собрать розы и с поклоном преподнести их той стройной женщине. Адель так и сделала. Потом девушка узнала, что тот старик был ее женихом, и оказывается, он датчанин и те две миледи – его «датские жены». Та красавица являлась его первой, законной супругой, с которой он обвенчался и уложил брак. Ее звали госпожа Дорзэ (подарок Бога). Женщина стала любимицей сэра Эрионга, его любовницей на все ночи, носившей ключи от дома. А пожилая дама была просто наложницей, к которой страсть давно остыла, но выгнать женщину старик не мог из-за старых, датских обычаев.

Дерзкая и непокорная Адель была не намерена мириться с такой участью. Она решила сбежать. Лучше умереть в скитаниях, чем в доме того развратника. Но обитель очень хорошо охранялась. Послушница была вынуждена просить помощи у Дорзэ. Женщина сначала отказала, сказав, что не будет совершать греха, помогая невесте сбежать от предстоящей свадьбы. Да и тогда она не видела угрозы в некрасивой обитательнице монастыря.

Но Адель начала общаться со своим будущим мужем, смеялась, говорила, что с нетерпением ожидает предстоящей свадьбы. Законная супруга начала замечать, что ее возлюбленный заинтересовался своей невестой. В Дорзэ пробудилась ревность. Она решила помочь Адель сбежать, понимая, что таким образом избавиться от опасной соперницы.

Ночью, когда в обители все заснули, женщины, закутанные в темные плащи, вышли на скользкий берег Сены. В темных водах виднелась деревянная лодка. В сумерках девушка не могла понять, кто в ней сидит. Госпожа[2]2
  Госпожа – по датским обычаям старшая жена считалась высшей хозяйкой.


[Закрыть] сказала, что тот человек – немой лодочник, да и к тому же верный слуга. Адель всегда страшилась воды, но, поборов страх, опустилась на ветхое дно суденышка.

На город опускался рассвет. Молодая женщина, склонив голову, молилась. Она чувствовала себя грешницей, но в глубине души даже радовалась тому, что смогла обрести долгожданную свободу. Лодка тихо плыла по смирному течению. Когда они приплыли к противоположенному берегу, Адель вскарабкалась на скользкую равнину и посмотрела вдаль. Везде было еще темно, только слабый свет рассвета освещал заросшую мхом дорогу. Идти было некуда. Впереди – густой лес. Поскольку уже заканчивался октябрь, воздух обдавал резким холодом. Целыми днями шли проливные дожди, ветер ломал ветви. Беглянка понимала, что в таких погодных условиях не сможет выжить. Было необходимо найти какой-то дом, в котором можно было бы перезимовать, а весной уже продолжать путь. В Венгрии жила близкая подруга Адель. Та тоже три года назад находилась в монастыре, но вскоре вышла замуж за венгра и уехала на его родину. Но осенью отправляться в путь было опасно. Из-за постоянных бурь и ураганов галера могла утонуть, да и у беглянки не было денег.