Текст книги "Мотивация небес"
Автор книги: Эль Санд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
3. Новая жизнь
Я пошла в школу и сразу стала одной из лучших учениц в классе, но со сверстниками общалась мало. Все ребята в школе поначалу сторонились меня, а я особенно никому в друзья не навязывалась, потому что с раннего детства умела развлекать себя сама.
Потом выяснилось, что сводные сестры распускали обо мне всевозможные сплетни. Начиная с того, что я больна редкой формой заразной оспы, и заканчивая тем, что я навожу порчу на всех, кто ко мне плохо относится.
Это, конечно, была полная чушь. Хотя, как говорится, нет дыма без огня. Сестры чувствовали, что я сильнее их. Не физически, а как-то по-другому. Я сама еще не могла бы этого объяснить, но тоже чувствовала эту разницу и потому старалась всячески ее сгладить, чтобы не вызывать у них раздражения.
Я замечала за собой, что умею приблизительно угадывать мысли человека, если нам приходилось пообщаться хотя бы несколько раз. Папа объяснял это тем, что у меня чистое сердце, которое хорошо чувствует людей. Некоторые ученики в школе, с подачи моих сестер, приняли это за недобрый глаз.
Я достаточно рано поняла, что взрослые люди скрывают свои истинные намерения от всех окружающих. Мои родители всегда пытались максимально объяснить мне свои цели и мотивы своих дел и поступков. Гриспинги в тех же ситуациях вели себя по-другому. Попросту врали, хамили или недоговаривали. Потом я заметила, что так же делают все остальные взрослые, которых я встречала. Я периодически пыталась разговаривать об этом со своими знакомыми сверстниками, но это их не интересовало. Поэтому мне становилось с ними скучно, и я под удобным предлогом незаметно исчезала из очередной компании.
Все-таки я нашла себе двух друзей в нашем классе. Один из них, Ян Божевский, кроме того что был лидером и имел неплохие отметки, умудрялся оставаться неплохим парнем. Еще в нашу компанию входил отъявленный двоечник Даниэль Вотс. Он нравился мне тем, что все ставил под сомнение. В результате его постоянных сомнений и вопросов у нас достаточно часто возникали интересные идеи и споры.
4. Переселение
Первое время мне было хорошо с новыми родственниками. Они меня не обижали, и я даже на какое-то время забыла о словах отца, хотя носила подвеску как память о нем.
Несколько раз в гости приходила женщина из отдела по опекунству. Сначала она приходила раз в месяц, потом реже, а потом стала приходить раз в год. Я неизменно говорила ей, что у нас все в полном порядке, что в доме царят мир, дружба и согласие. Хотя, конечно, я замечала, что родственники относятся к моим многочисленным подаркам как к чему-то само собой разумеющемуся и даже порой начинают давить на меня, чтобы я сделала им очередной, более дорогой, презент. В общем, если называть вещи своими именами, подарками все эти покупки просто назывались. На самом же деле с момента, когда я переступила порог дома Гриспингов, вся их семья стала жить за счет опекунства и тех денег, которые остались от моих родителей.
Меня это особенно не волновало. Я знала, что мир в доме и хорошие отношения с родными людьми бесценны, и готова была отдать все свои деньги родственникам. Тем более что они в них так нуждались. Так прошли первые два года моей жизни у Гриспингов…
Был один из немногих погожих зимних дней. Я шла домой из школы. Настроение было хорошее. «Завтра у меня будет мой пятнадцатый день рождения», – думала я.
Было так хорошо, что мне хотелось поделиться радостью со всеми, кого я повстречаю на пути. Я дошла до дома, покружилась немного перед входом и весело вбежала по ступеням крыльца.
Пройдя привычным маршрутом, я распахнула дверь своей комнаты. Все мысли были только об этом долгожданном празднике, и я не сразу поняла, что вокруг происходит что-то не то.
Я замерла посреди комнаты. Что-то остановило меня. Я так и осталась стоять на месте, как будто с разбегу натолкнувшись на каменную стену. Если мои ноги не перепутали дорогу от избытка чувств, то должны были принести меня к моей комнате.
Что-то подсказывало, что я действительно не ошиблась, но выглядела моя комната совершенно ужасно: все мои вещи были скомканы и кое-как запиханы в три больших мешка для мусора. Маленькие милые сердцу безделушки, заколки для волос и различные небольшие вещицы валялись, разбросанные по всему полу. Было такое впечатление, что в комнате только что закончился ураган. Передо мной стояла Сесиль – старшая из сводных сестер, она что-то запихивала в еще один мусорный пакет.
– Ты что здесь делаешь? – в недоумении спросила я.
– Я здесь живу, – с ехидной ухмылкой бросила она. – А ты теперь живешь в чулане! – И она безудержно захохотала.
Вдоволь отсмеявшись, Сесиль пошла в наступление.
Она была старше меня на два года и выше на полголовы. Это стало особенно ощутимо, когда она подошла вплотную и одним рывком подняла мусорный пакет с одеждой. Ткнув им в мою грудь и с нажимом, указывая мне за спину, она громогласно прошипела:
– Дверь там! Знай свое место, сиротка!
Это было как удар молнии среди ясного неба.
Конечно, я догадывалась, что сестры меня недолюбливают, но есть же еще дядя и тетя? Я расплакалась и побежала к дяде Феликсу. Дядя, как обычно после работы, сидел у телевизора с газетой в руках.
– Дядя! – в слезах, отчаянно жестикулируя, я подбежала к нему. От обиды все слова в голове перемешались.
Дядя отстранился:
– Что ты делаешь? Не видишь, я занят!
– Дядя! Сесиль выгоняет меня из моей комнаты! – Мне было сложно говорить, я прерывисто дышала, захлебываясь слезами.
– Разбирайтесь сами!
– Но как же это? – Я не могла больше ничего сказать. Все слова вылетели из моей головы.
Дядя отложил газету и пристально безучастно посмотрел на меня. Он бесконечно долго смотрел, молчал и думал о чем-то. Меня он, похоже, вообще не замечал.
– Ладно. Пойдем со мной.
Я, как могла, приободрилась и пошла вслед за ним в надежде, что это всего лишь недоразумение и он сейчас заступится за меня. Мы дошли до моей комнаты. Дядя Феликс вошел и закрыл передо мной дверь. Я постояла у закрытой двери и через пару минут уже почти успокоилась. Дядя относился ко мне лучше всех в этой семье, и я была уверена, что он сейчас восстановит справедливость.
Через пару минут дверь открылась, и он вышел из комнаты с мешками для мусора, в которых были мои вещи.
– Пойдем, – сказал он, направляясь к лестнице, ведущей на второй этаж.
Я, ничего не понимая, пошла следом. Мы поднялись на второй этаж, но дядя продолжал идти по лестнице вверх. Насколько я знала, выше второго этажа был только чердак. Он был необитаем и забит всяким хламом. Дядя шел именно туда, и я машинально, как в дурном сне, продолжала следовать за ним.
Мы поднялись в каморку, в которой с трудом поместились старая кровать и маленький столик. В потолке было достаточно широкое окно, через которое были видны крыши соседних домов и небо.
– Теперь ты будешь жить здесь. Сесиль уже большая, и ей нужно больше места.
– Но, дядя, как же так? – еще не веря своим глазам, пыталась протестовать я.
– За все надо платить, – непонятно почему сказал дядя Феликс и пошел обратно.
И тут меня осенило. Деньги на моих счетах практически закончились, и я уже не могла покупать дорогие подарки всем моим родственникам.
«Значит, до этого они просто продавали мне свое внимание за мои деньги?». Эта мысль в буквальном смысле вывела меня из равновесия. У меня закружилась голова, и я провалилась в черноту забытья.
Очнулась я на пыльной кровати. Был уже вечер. На меня с новой силой нахлынули грусть и отчаяние. Я опять ощутила себя такой же одинокой, как после гибели родителей. Слезы текли по щекам. Даже время остановилось и отказывалось идти вперед. Из головы не выходила последняя фраза дяди. Я ведь отдала им все свои деньги, ни разу никого из них не обидела!
За что еще надо платить?!
5. Родные люди
С того дня вся моя жизнь сильно изменилась. Теперь я не просто помогала, а выполняла практически всю работу по дому. Мыла посуду, гладила на всю семью, убирала и наводила порядок в садике перед домом.
Гриспинги объясняли это тем, что я должна отрабатывать те деньги, которые они на меня тратят. И они, конечно, уже давно забыли о том, что если бы я не тратила родительское наследство на подарки, его бы мне хватило лет на шестьдесят безбедной жизни.
Теперь я была так загружена, что едва успевала сделать домашнее задание, а о том, чтобы в открытую встречаться с парнем, как уже делали большинство моих сверстниц, приходилось только мечтать. Родственники и раньше под различными предлогами запрещали мне общаться с мальчиками, а теперь у меня на это еще и времени не хватало. И все же со временем я смогла придумать как их перехитрить.
Но, справившись с этой проблемой, я столкнулась с еще большей. Встречаясь длительное время с одним парнем, а потом еще с одним, я поняла, что правы те, кто говорят, что у мужчин только одно на уме. И если им в чем-то отказать, то… В общем, в парнях я сильно разочаровалась, и после своей второй неудавшейся «попытки» решила какое-то время общаться только с Яном и Дэном, которые видели во мне скорее напарника, чем девушку.
Я не боялась тяжелой работы по дому. Наоборот, я умела найти интерес в каждом деле, которым занималась. Больше всего меня утомляло то, что сводные сестры и мачеха постоянно придирались к моей работе. А когда я перестала обращать внимание на пустые упреки, начинали унижать и кричать на меня. Иногда дело даже доходило до подзатыльников. После этого я неизменно убегала в свое убежище под крышей и надолго запиралась там изнутри. Проливая слезы по минувшим счастливым годам, я вспоминала родителей и их милых друзей, которые были добры со мной. Самым ужасным для меня было то, что других вариантов у меня пока не было. Гриспинги тоже это прекрасно понимали и пользовались ситуацией, как только могли.
***
Так прошел еще год. Теперь, когда мне почти исполнилось шестнадцать, я поняла, что все, о чем мне говорили Гриспинги до моего переезда в эту каморку, оказалось абсолютной ложью.
Правда была в том, что я оставалась одинокой все эти три года после смерти родителей. Родственники выкачивали из меня родительские деньги. Когда же деньги закончились, стали выкачивать мои жизненные силы. Теперь я прекрасно понимала слова поэта: «У меня есть братья, но нет родных». Но от этого легче мне не становилось.
Они действовали как самые настоящие вампиры из классических романов. Только упивались они не моей кровью, а моими чувствами. Первым делом они установили специальные правила поведения в доме и распределили обязанности. Причем правила устанавливались для всех, но в обязанности всей семьи входил по большей части контроль надо мной. У каждого правила было свое официальное объяснение, но при этом у всех была одна общая неофициальная причина – унизить и поиздеваться надо мной, довести меня до истерики, растоптать и уничтожить мое достоинство.
Сводные сестры просто так самоутверждались. А дядя с тетей, похоже, так мстили моим умершим родителям за то, что они были успешнее и умнее них. Среди членов семейства Гриспингов со временем были поделены сферы влияния. Тете Кларис достался самый лакомый кусок, она контролировала правильность уборки в доме. Так как в уборке нет предела совершенству, пыль ведь может и за полчаса нападать, мне доставалось каждый раз, когда тетя была не в духе. Почти каждый раз.
– Ну что, дорогая моя? Посмотрим, откуда у тебя руки растут, – любила приговаривать она.
Дальше она неизменно уделяла внимание моей плохой наследственности и через этот удобный трамплин перебиралась к критике моих родителей. Это была ее любимая тема. Она могла говорить об этом часами и останавливалась только после того, как я не выдерживала и убегала в слезах к себе в каморку.
6. Гадание на суженого
Вечерело. Я лежала на кровати и рассматривала почерневшие от времени обои, которыми было обклеено чердачное пространство дома Гриспингов, оно по совместительству служило и потолком в моей комнатушке. Память услужливо преподносила все самые запомнившиеся моменты моей жизни. Перед своим шестнадцатым днем рождения я проделывала это уже во второй раз. Поначалу я просто почувствовала себя увереннее, теперь же убедилась, что такой своеобразный ежегодный разбор полетов всей моей жизни помогал мне лучше понять себя, взглянуть на свои действия с дистанции времени и как бы со стороны.
Часы показывали две минуты первого.
– Вот он и наступил! С днем рождения тебя, Софи!
Я зажгла свечу на небольшом пирожном. Небольшой торт я куплю уже завтра, чтобы в школе угостить Яна и Дэна. Мне все равно было его не съесть в одиночку. Сейчас же я праздновала день рождения как можно более осторожно, чтобы Гриспинги не заметили и не испортили мне этот вечер.
***
Я хотела поскорее уехать от Гриспингов, но понимала, что, пока не окончу школу, будет сложно это сделать, поэтому я вынуждена была оставаться с ними.
В своей комнатушке я любила мечтать о прекрасном принце, который приедет за мной на белом коне и заберет из этого логова родственников-вампиров. Я делала это довольно часто. Мне нравилось мысленно рисовать черты его лица. Естественно, он не был похож ни на одного из моих друзей, да и вообще я не знала ни одного человека, на кого он был бы похож. Вот я уже вижу, как он подъезжает на белом «мерседесе» последней модели и увозит туда, где меня больше никто не будет обижать.
Он обязательно должен быть мускулистым и невероятно красивым, а еще умным и не бедным. В общем, положительных качеств у него должно быть много, он ведь как-никак – мой суженый. А как он умудрится сочетать в себе все эти качества, меня особенно не волновало.
«Могу я хотя бы в мечтах расслабиться?».
По случаю дня рождения я решила погадать на суженого. В интернете я нашла более десятка способов, но больше всех мне понравилось гадание со свечами.
Это гадание со свечами представляет собой ритуал, готовиться к которому следует несколько дней. Время для него лучше выбрать зимнее, Новый год или Рождество.
Купите в церкви три свечи, а в источнике наберите чистой воды, которая должна отстояться у изголовья вашей кровати три или четыре дня. Когда пройдет этот срок, начинайте гадать. Дождитесь полуночи, освободите стол. Поставьте на него три свечи в форме треугольника, между ними, в центре, установите графин с ключевой водой. За графином поставьте зеркало так, чтобы одна из свечей его освещала. Через воду в графине вы должны видеть зеркало. Когда все приготовите, расслабьтесь и сконцентрируйтесь на своем вопросе. Вглядывайтесь в воду, пока не увидите какую-нибудь картинку, которая и станет ответом.
Я так и сделала. Сходила в ближайшую церковь и купила три толстые свечи. Там же попросила святого отца освятить воду, так как родника поблизости не было, и поставила банку с водой отстаиваться у изголовья кровати. Прошло три дня с этого момента, и настал долгожданный день гадания. Я выполнила всю работу по дому и с трудом дождалась полуночи. Итак, на часах уже три минуты первого – пора начинать. Думаю, день рождения усилит эффект, и у меня все получится.
Я уже давно освободила стол, расставила зеркало, свечи и графин с водой так, как это было описано в инструкции. Самым сложным было расслабиться и сконцентрироваться на вопросе о Нем. Сначала у меня это никак не получалось, но я продолжала упорно смотреть в зеркало через воду.
Наконец все мысли мои исчезли, и осталось только одно – стремление увидеть Его, его лицо. Я просидела за столом почти всю ночь, силы уходили, но так я ничего конкретного в зеркале и не увидела. Несмотря на это я не отбросила надежду и до последнего старалась это сделать.
«Он просто обязан сегодня прийти. Это мое заветное желание!»
«Приди же, приди!» – повторяла я про себя как молитву.
7. Сон в волшебную ночь
Не помню, как я уснула. Видимо, я так сильно сконцентрировалась на своих поисках, что совершенно потеряла ориентацию в пространстве и во времени. Сначала мне снились несколько удивительно красивых старинных замков. Они висели прямо в облаках, вместе с прилегающими к ним земельными угодьями. Они выстроились в изогнутую линию, словно на параде. Я летела над ними и любовалась их впечатляющей красотой. Потом мне надоело любоваться на них издали. Я выбрала один из них и спустилась в его внутренний двор.
Там как раз шел рыцарский турнир. Рыцари были в сверкающих красивых доспехах, и на всех были шлемы. Мне это не очень понравилось, но менять я ничего не стала, хоть это и был мой сон.
Рядом с королевским троном было свободное кресло. Видимо, оно предназначалось для той дамы, за чье сердце будут биться все эти рыцари. Я, не раздумывая, села на него. Ведь я искала суженого, вот пусть и поборются за мое сердце. Это же мой сон, в конце концов.
«Могу я хотя бы во сне позволить себе все, что душа пожелает? Все-таки хорошая была традиция в древности завоевывать даму с помощью турнира», – подумала я.
Поединок начался. Рыцари выстроились с двух сторон в две очереди и выходили по двое на бой. Кто-то из них побеждал, кого-то уносили. Короче говоря, все шло своим чередом. Каждый победивший снимал шлем и кланялся мне. Так я смогла рассмотреть каждого. Среди них были симпатичные, некоторые и не очень, но пока ни один из них не понравился мне настолько, чтобы мне захотелось сбежать вместе с ним на край света.
Рыцарей было много, поэтому первый раунд длился, по ощущениям, часов пять. За ним пошел второй. Поначалу дрались на копьях, во второй части перешли на мечи. Участников после первого раунда поубавилось, но теперь каждое следующее сражение длилось дольше предыдущих. Даже несмотря на то, что во втором раунде единовременно друг с другом дрались сразу три пары рыцарей, времени на это уходило гораздо больше.
Мне постепенно становилось скучно. Мне казалось, что солнце как стояло в зените, так и не сдвинулось с места, как будто его кто-то намертво привязал невидимой паутиной. Откуда-то пришло понимание, что солнце так и останется в зените, пока я не выберу моего суженого, и это меня почему-то немного испугало. Поразмыслив, я поняла, что сама побаиваюсь определенности в решении этого вопроса.
«А вдруг сейчас выберу, а потом встречу кого-нибудь еще лучше? – Эта мысль глубокой занозой засела у меня в душе. – Надо же! Раньше, когда я мечтала о нем, я как-то об этом не задумывалась».
Пока я внутренне готовилась к тому, что не выйду отсюда до тех пор, пока не сделаю выбор, на арене закончился второй раунд турнира. Арену готовили к третьему раунду – стрельбе из лука.
Тут в самый центр площади вышел странный молодой человек и сразу направился к королевской ложе. На нем не было доспехов. И оружия у него тоже не было. В руках он держал только длинный, на вид крепкий деревянный посох.
Он подошел достаточно близко, чтобы можно было спокойно разговаривать, не повышая голос, снял капюшон и посмотрел мне прямо в глаза.
Это был молодой человек лет восемнадцати-девятнадцати с современной прической. Не то чтобы он был красив, просто симпатичен. Но меня поразил его взгляд, и мое сердце забилось учащенно. Мы смотрели друг на друга не отрываясь. Казалось, он погрузился в мой взгляд полностью и сейчас плещется в нем, как в океане. Или это я плескалась в его взгляде?
Это продолжалось целую вечность. Я никак не могла отвести глаза. Мне уже не нужен был никакой турнир. Мне ничего не было нужно. Лишь бы никуда не исчезло это ощущение небывалого восторга, в котором я медленно утопала. Сердце билось с такой силой, что удары стали отдавать в виски. Дышала я с трудом, но и это было очень приятно.
Вдруг какой-то звук, так некстати прозвучавший, отвлек меня, заставил очнуться от сладкого забытья, а на арене уже трубили в рог начало третьего раунда турнира.
Молодой человек протянул ко мне руку и сказал:
– Ну вот мы и встретились, Софи. Меня зовут Алан, Алан Даймонд, пойдем со мной.
Какая-то часть меня хотела пойти с ним. Я уже почти сорвалась с места, но вдруг вспомнила, что если так быстро соглашусь принять его как своего суженого, то он, скорее всего, потом не будет меня ценить. Да и вообще – я дама турнира! Какая-то непонятная ярость овладела мной.
– Ты что же это – решил обойтись без турнира?!
– Я искал тебя по всему земному шару, буквально перерыл каждый ярд суши. Пойдем со мной, и я покажу тебе новый мир, в котором будем только ты и я.
– Знаем мы таких, плавали! Ты сначала докажи свою доблесть!
Он не реагировал на мои слова и продолжал говорить, как будто бы куда-то спеша.
– Я расставил маяки по всей планете, чтобы они дали мне знать, где ты находишься в тот момент, когда ты сама начнешь меня искать. Потом я преодолел девять тысяч миль ради того, чтобы увидеть тебя!
«Ах, он меня даже не слушает?!» – пронеслось в моей голове.
– Хотя ты уже опоздал, – закончила я мысль о турнире. – Ты не можешь принимать участие в турнире. Вышвырните этого наглеца за ворота. Надо же, пришел, и сразу подавайте ему даму турнира. А где ты раньше был? – «Когда ты был мне так нужен?» – уже про себя подумала я.
– Ты не можешь так поступить! Ты погубишь себя! Я твой единственный суженый на всей этой планете! Мы созданы друг для друга! – кричал он, пока к нему со всех сторон подбегали рыцари.
Его схватили и потащили к внешним воротам. Вернее, должны были потащить, но не смогли сдвинуть его с места.
Я повелительно махнула рукой. К нему подбежали еще по три рыцаря с каждой стороны.
– Нет, вы посмотрите на этого наглеца!
«Пришел без “мерседеса”, и даже без белого коня, одет в какую-то робу, с посохом. Да он больше на пастуха похож, а не на прекрасного принца!».
Пока я размышляла об этом, Алан сопротивлялся из последних сил. Несколько рыцарей немного придушили его. Он поморщился от боли, и я заметила, что их прикосновения оставляют ожоги на его коже.
– Это мой сон, и я здесь решаю, кто и что может в нем делать! – совсем разошлась я.
– У тебя, возможно, будет еще один шанс увидеть меня, – прошептал он приглушенно. – Завтра настройся на поиски суженого так же, как ты сделала это сегодня, и приходи на берег Тихого океана слева от большого горного хребта.
Он выдохнул это. Силы были слишком не равными. Рыцари смогли сдвинуть его с места, а потом с возрастающей скоростью поволокли к воротам. Вдруг Алану удалось сделать глубокий вдох, и он опять резко врос в землю. Рыцари по инерции повалились на землю. В их руках осталась его балахонистая куртка, разодранная на мелкие кусочки. Пока они поднимались и догоняли его, он в два прыжка преодолел расстояние в десять ярдов, остановился рядом со мной и спокойно и серьезно сказал:
– Ты для меня важнее моей собственной жизни, и моя победа в твоем игрушечном турнире абсолютно точно не покажет этого. Приходи завтра одна без всей этой свиты на берег океана. Если я смогу еще раз найти тебя, то только там. Я докажу тебе, что именно я твой суженый. Обещаю, у тебя не останется сомнений!
Но тут его опять нагнали мои рыцари. Я видела, как их пальцы уже почти касались его одежды. Он все еще смотрел мне прямо в глаза, но мне казалось, что он видит все вокруг. Рыцари вот-вот должны были схватить его второй раз.
Вдруг Алан совсем немного повернул свой посох вокруг своей оси. Это движение было, на первый взгляд, таким незаметным, что я не придала ему никакого значения. Однако уже через мгновение я заметила, что все вокруг сразу же изменилось. Время стало тягучим и вязким. Теперь оно не лилось, подобно горной реке, а тянулось, словно сосновая смола. Алан продолжал смотреть на меня. Я тоже смотрела ему в глаза. Это опять было так приятно, что я не могла оторваться.
Весь мир словно замер в ожидании! Тут я с ужасом поняла, что, если мои рыцари дотронутся до него еще раз, он не вынесет этого и ему придется уйти из моего сна. Мне захотелось остановить их, но слова застряли у меня в горле. Я уже просто не успевала это сделать.
Время текло медленной величественной рекой. Рука ближайшего рыцаря так же медленно, но неумолимо приближалась к нему. И тут я увидела, как этот на вид хрупкий парень молниеносно взмахнул своим посохом и ударил им в землю перед собой. Земля затряслась так, как будто это была не палка, а бетонная плита весом в двести тонн. Прошло еще несколько мгновений. Все вокруг двигалось, как в замедленной съемке. Арена дала глубокую трещину, которая стала с невероятной быстротой разрастаться в разные стороны. После этого уже вся картинка у меня перед глазами стала рассыпаться на части, а потом разлетелась на куски. Как будто экран гигантского телевизора вдруг разорвался на мельчайшие осколки, и все они вихрем пронеслись мимо меня.
Я сидела с открытыми глазами за столом у себя в каморке. Было раннее утро. Свечи догорели. Передо мной только графин и зеркало, в котором все еще светились глаза Алана. Я уже осознала, что проснулась и нахожусь в своей комнатушке, но еще долго не могла и не хотела ничего видеть, кроме его красивых бездонных глаз. Казалось, они приковали меня навечно. До сих пор я никогда не испытывала более сильного чувства!
