Текст книги "Казуал (СИ)"

Автор книги: Эл Лекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Но вы сказали только про пятнадцать лет, в общем. – я нахмурился. – А что же еще пять?

– А еще пять лет история Аномалиона развивается отдельно от всего остального человечества. – Вивик виновато улыбнулся и развел руками. – Пять лет назад что-то произошло, и Вихрь, одна из главных аномалий Аномалиона, что характерно, совершенно безобидная – просто огромный торнадо из света, который гулял по Аномалиону по одному ему известному маршруту, внезапно разросся до невероятных масштабов и занял собою все пространство внутри Аномалиона. Когда же все вернулось в норму, оказалось, что Вихрь перестал существовать. Как и выход из Аномалиона.

– Это как?

– Туман перестал быть стеной, он замкнулся в купол. – Вивик сложил пальцы куполом над столешницей. – Без единого разрыва. Отныне выбраться из Аномалиона, как и попасть внутрь него, стало невозможно. И все, кто здесь остался, а это, по средним подсчетам, около полумиллиона человек, оказались предоставлены сами себе.

– Занятно. – пробормотал я, переваривая новую информацию. – И, стало быть, я внутри этого самого купола. И выбраться отсюда мне не суждено… Или, вернее, никто не знает как.

– Я бы скорее делал ставку все же на вариант «Не суждено» – виновато улыбнулся Вивик. – Я таки не люблю сообщать плохие новости, но…

– Но? – я вопросительно поднял бровь.

– Я таки боюсь, что вам осталось жить… Месяц. Максимум, полтора.

Глава 7

Почему-то эти слова не вызвали во мне никакого отклика. Не было ни ужаса от услышанного, ни удивления сказанному, даже недоверия почему-то не было. Видимо, события минувшего дня уже как-то подготовили меня к плохим новостям, и я лишь ждал, когда их облекут в какую-то форму. Желательно как можно более конкретную.

– И почему же? – спросил я, видя, что Вивик не собирается продолжать – видимо, ждет от меня реакции. – Что причина?

Вивик несколько секунд барабанил тонкими длинными, как лапки паука, пальцами по столу, а потом решительно, но негромко хлопнул ладонями по столешнице:

– Скажите, вам известно такое понятие как аутоимунное заболевание?

Я поднял руку и покрутил ею в воздухе, подразумевая, что что-то слышал, но в конкретику не влезал. На самом деле, если я что-то и слышал, то забыл это так же благополучно, как и все остальное. Но, говоря откровенно, даже поверхностные знания о таких темах казались чем-то маловероятным, так как не имели прямого отношения к нанесению увечий теми или иными способами при помощи того или иного оружия или без оного. А ведь именно такую информацию раз за разом подкидывает мне неизвестный механический голос в голове.

Остается лишь надеяться, что Вивик правильно истолкует мой жест.

– Если говорить просто, аутоимунные заболевания это болезни… Или вернее будет сказать патологии развития организма, при которых иммунная система человека, которая в обычном состоянии должна защищать организм от угроз извне, сбоит и перестает отличать их от тканей организма. Ну как… – Вивик щелкнул пальцами. – Как армейское подразделение, которое забыли предупредить о смене паролей и отзывов. И они начинают без разбора поливать свинцом и своих и чужих, потому что пользуются устаревшей информацией – это и есть тот самый «сбой». Правда есть принципиальная разница – подразделению еще как-то можно как-то сообщить о том, что пароли и отзывы изменились, хоть и сложно – например, сбросить с самолета записку с грузом, или какой-нибудь семафорной азбукой передать… В общем, у армейских подразделений есть альтернативные и запасные способы связи, а у клеток организма – увы, нет. Поэтому, конечно, в организме это все намного сложнее работает, но общий принцип и так уловить можно.

Я кивнул, показывая, что да – можно уловить:

– Значит, у меня аутоиммунное заболевание?

– Заболевани… Я. – четко выделив голосов последнюю букву, ответил Вивик. – Их несколько. Я бы даже сказал, их много. Я даже не берусь судить, сколько именно и тем более не рискну говорить, какие именно – здесь нужны комплексные тесты и анализы, а я и близко не обладаю необходимым оснащением, моя лаборатория предназначена для исследований другого плана и чудо, что я смог выделить хотя бы несколько антигенов, характерных для парочки болезней… Но, судя по вашему состоянию, и тому, что мне пришлось сделать, чтобы удержать вас на этом свете, это явно не полный список.

– И что за болезни? – мрачно спросил я, заранее не ожидая ничего хорошего.

– Как минимум, сахарный диабет первого типа, красная волчанка и полиомиозит. Но это далеко не исчерпывающий список, симптомы различных поражений имеют очаги по всему вашему телу, куда ни ткни – везде обнаружится воспалительный процесс. С некоторой долей натяжки можно сказать, что весь ваш организм пытается уничтожить сам себя.

– Вроде как там гражданская война? – усмехнулся я. – Ну, если простыми словами?

Вивик по-птичьи склонил голову к плечу и задумчиво поблямкал проколотыми губами:

– А знаете, это весьма неплохое сравнение. Только это не та гражданская война, где есть сторона, которая против каких-то перемен и сторона, которая за эти перемены. Вашу ситуацию скорее было бы правильно сравнить с войной мафиозных группировок в городе, который давно уже покинули мирные жители. Все против всех. Правда для такого сравнения придется допустить, что те же самые мафиози параллельно выполняют функции уехавших гражданских по обеспечению работоспособности инфраструктуры города, но… Вы пьете кофе?

Я не знал, пью ли я кофе, поэтому как ответить на этот вопрос – не знал тоже. Мой внутренний суфлер, подсказывающий методики противодействия известными и неизвестным противникам тоже молчал. То ли он не знал слова «кофе», то ли не знал, люблю ли я его.

То ли это слово тоже не относилось к списку того, в чем он разбирался.

Во всяком случае, слово «кофе» не вызвало у моего мозга никаких неприятных ассоциаций и никакого отторжения, поэтому я кивнул в ответ на совершенно неожиданный вопрос. Вивик встал из-за стола, отошел к небольшой газовой плитке на две конфорки, стоящей на столешнице и подключенной к красному высокому баллону с газом. Зажег огонь, поставил на него закопченный чайник с вмятиной на боку и повернулся обратно, оперевшись бедром на кухонный уголок и скрестив руки на груди:

– А знаете, в чем забавный факт? Как сказала Скит, вы с ней смогли выбраться из Климовска, причем выбраться тем же путем, каким в свое время прошел Картограф.

– Было дело – я кивнул. – Не знаю точно, тот ли это был путь, или какой-то другой, но выбраться мы смогли. Что тут забавного?

– Нет, забавный факт не в этом. – Вивик дернул локтем. – Забавный факт в том, что Картограф после того, как покинул Климовск, тоже оказался у меня на приеме, и тоже буквально сразу же после того, как вернулся в… так скажем, «наш мир». И таки есть факт еще более забавный – он тоже болел аутоиммунным заболеванием. Диабетом первого типа, если быть точным. По его рассказам, за то время, что он находился в Климовске, он израсходовал весь свой небольшой запас инсулина в шприц-тюбиках, что у него был при себе, и думал, что умрет скорее из-за болезни, нежели сам по себе. Когда он остался последним из выживших, он уже не надеялся выжить сам. Когда его доставили ко мне, а это случилось, по словам самого Картографа, буквально через час после того, как он вышел из Климовска, он уже был близок к коме. Еще немного – и, скорее всего, он бы уже не выжил.

Я покачал головой:

– Я все еще не вижу ничего забавного в этом.

– Ну таки как же? – удивился Вивик. – Совпадение. Вы его не находите? Там аутоиммунное заболевание, и здесь тоже. Там практически кома, и здесь тоже. Сценарий почти один и тот же.

– Возможно. – не стал спорить я. – Но что делать с этой информацией? У вас есть способ наградить человека подобным заболеванием намеренно?

– Что? – не понял Вивик. – Вы о чем?

– Ну, попал в Климовск человек, вколол себе какую-то пробирку, приобрел заболевание и за счет него смог выбраться из города. – я пожал плечами. – В этом же смысл, разве нет?

– Никакого смысла таки нет. – улыбнулся Вивик. – Я просто рассуждал вслух. В любом случае то, что вы сейчас описали – невозможно… Ну, или по крайней мере я не знаю, как это можно реализовать.

– Ну тогда и нечего об этом думать. – я махнул рукой. – Если это никак нельзя использовать.

– Вы таки ошибаетесь. – рассудительно сказал Вивик, беря засвистевший чайник потрепанной прихваткой и разливая парящий кипяток по двум железным кружкам. – Если ни о чем не думать, то ничего так и не получится никогда использовать. Все научные прорывы человечества случились лишь потому, что кто-то пытался думать о чем-то непознаваемом. Пытался объяснить необъяснимое.

– Да и ладно. – я махнул рукой. – Лучше скажите, мне-то что дальше делать? Как я понял, колоть инсулин, как Картограф – мне не вариант. Почему сейчас-то я себя чувствую сносно?

– Потому что я купировал симптомы. – Вивик взял кружки с черным парящим напитком и поставил одну передо мной. – В некоторой степени, можно сказать, именно я отсрочил вашу гибель… Но не предотвратил ее полностью.

– И каким же образом? – я взял кружку и осторожно понюхал. Пахло горечью.

– Чит «Панацея». – Вивик сел напротив. – При контакте с организмом полностью лечит все его травмы и патологии, начиная от царапин и заканчивая разрывами внутренних органов. Я применил «панацею», потому что это был единственный способ не дать вам погибнуть в ближайшие часы.

– Круто. Дайте мне ящик этой «панацеи» и я как-нибудь выживу. – усмехнулся я.

– Увы, как раз здесь и кроется таки основная проблема. «Панацеи» у меня больше не осталось, это и так был единственный экземпляр, резервный, на самые крайние случаи, когда без нее никак. Чит весьма дорогой, и его в принципе позволить себе может не каждый, но за вашу импульсную винтовку, которой расплатилась Скит, я мог бы и две «панацеи» на вас потратить… Только вот нет у меня двух «панацей». А теперь нет и одной.

– Но вы же сказали, что «панацея» лечит все. Значит, я здоров?

– «Панацея» не лечит все. «Панацея» вообще не лечит заболевания, если уж на то пошло. «Панацея» нивелирует травматические процессы в организме. Конкретно в вашем случае, «Панацея» купирует все воспалительные процессы в вашем организме, а аутоиммунные заболевания это почти на сто процентов – именно воспалительные процессы, – но не устраняет их причину. И так как заряд чита не вечен, через какое-то время его воздействие на ваш организм сначала будет уменьшаться, а потом – пропадет вовсе, снова оставляя вас один на один с болезнями.

– Хорошо, давайте через неделю еще одну «панацею» применим. – я развел руками. – Если она так эффективна.

– Простите, молодой человек, но у меня тут не богадельня все-таки. – криво улыбнулся Вивик. – Как я уже сказал, «панацея» это весьма дорогой чит в силу своей специфики, и даже на второй экземпляр вашего вклада в виде винтовки уже будет не достаточно.

– Ну давайте я заработаю! – я пожал плечами.

Вивик поднял сухую ладонь:

– Я таки не закончил. Вышеописанная проблема – только первая, но есть еще и вторая. «Панацея», как я уже сказал, чит довольно редкий, поэтому просто придти куда-то и найти его, или тем более – купить, – нет возможности. Даже для меня. Даже я вынужден сидеть и ждать, когда у моих поставщиков появится нужное мне оборудование, в том числе, читы. И можете мне поверить – сейчас у них «панацеи» нет.

– А у кого есть? – тут же спросил я, раньше чем подумал. – Хм да, неумный вопрос. Надо думать, вы не знаете.

– Ну как сказать «не знаю»… – уклончиво протянул Вивик. – Как минимум одну группировку людей, у которых точно есть «панацея», и даже лишние экземпляры, я точно знаю, но…

– Но? – не понял я. – Что за группировка?

– Таки читеры же! – усмехнулся Вивик. – Читеры из группировки «Госпитальеры».

– Впервые слышу.

– Жаль. – вздохнул Вивик. – Я надеялся, что хоть что-то в вашей памяти осталось целым.

– Видимо, ничего. – я посмотрел на кружку в своих руках, из которой так и не решился сделать ни единого глотка. – Кто такие читеры?

Вивик, в противовес мне, уже наполовину опустошил свою кружку и сейчас, словно беря паузу, чтобы собраться с мыслями и сформулировать их, сделал еще один долгий глоток.

– Думаю, что из самого слова вы уже поняли, что это напрямую связано с читами. Дело в том, что любой человек может использовать любой чит, если, конечно, знает, как его применять. Для «панацеи» активатором служит простое касание тела, для «ежа» – нажатие на специальную точку, для «кванта» – разъединение на две половины…

– А для «тишины»? – спросил я, вспомнив чит, которым пользовалась Скит.

– Для «тишины» нужно подбросить ее в воздух. И обязательно над двумя людьми, на одного она не работает.

– Ясно. – я кивнул, подтверждая, что понял то, что и так видел своими глазами. – Едем дальше. Читеры это?..

– Читеры это люди, которые не способны использовать все читы. – охотно продолжил Вивик. – Дело в том, что читы можно… Как бы «вживлять» в тело, перенимая те способности, что дает чит в чистом виде. Вживив «тишину» – сможешь становиться незаметным для противников, вживив «квант» – телепортироваться с места на место, вживив «ежа» – превратиться в живое оружие, способное выстреливать костяными иглами из тела и так далее.

– А «панацею»? – тут же спросил я о самом волнующем меня варианте.

– А если вживить «панацею» то человек станет практически бессмертным. – Вивик кивнул. – Вы все правильно поняли. Любые ранения будут затягиваться за считанные минуты, и уничтожить читера с «панацеей», по сути, возможно только если разом уничтожить весь мозг, или же полностью – все тело, например, сжечь.

– Но тогда…

– Постойте. – Вивик поднял ладонь. – Позвольте закончить. Дело в том, что, как я уже сказал, читеры лишаются возможности использовать другие читы, они просто перестают взаимодействовать с ними. Даже проверенные и известные способы перестают давать какой-либо эффект, в руках читеров любой чит превращается в простой булыжник. Но есть и плюсы, конечно же, и, после очевидного – способности использовать чит без самого чита, – вторым по интересности идет тот факт, что читы становятся бессрочными. Та же «панацея», вживленная в тело, начинает действовать бессрочно – столько, сколько будет существовать организм, ее… Скажем так, приютивший. Организм постепенно перестраивается и начинает сам подпитывать чит, не давая ему разрядиться. Разумеется, есть и некоторые ограничения – например «квант», который в обычной ситуации можно использовать столько раз, сколько получится частей, на которые его можно разломать голыми руками, то читер с «квантом» может использовать его эффект сколько угодно раз, но с определенной паузой между использованиями. Аналогично с «ежом», да и «панацея», будем честны, если ей придется разом справляться с обширными ранами, на некоторое время уйдет на перезарядку.

– Все понятно, закон сохранения энергии, ничего не берутся из ниоткуда. – быстро кивнул я. – Но…

– Постойте. – Вивик снова поднял ладонь. – Я уже знаю, что вы хотите спросить, но моего ответа будет мало. Нужно, чтобы вы понимали то, что я вам по итогу скажу, а для этого мне придется продолжить рассказ, ведь, как я понял, в теме читов вы, как и во всем остальном… Даже не плаваете – тонете!

Я вздохнул и развел руками – виноват, мол.

– Так вот, дело в том, что организм читера со временем перестраивается. Чит как бы метаболизируется организмом, и, соответственно, организм читера по сравнению с организмом обычного человека становится… ну, чего греха таить – мутантом он становится. В особенных случаях отличить читера от человека можно даже на глаз, что уж говорить о даже самых простых лабораторных тестах, банальный общий тест крови или там мочи все сразу расскажет. И, раз уж я упомянул слово «мутанты», не лишним будет упомянуть, что, как и любых мутантов, читеров обычные люди не особенно любят, а кого-то даже боятся. В то же время как сами читеры нередко мнят себя следующим витком человеческой эволюции, и итог всей этой ситуации закономерен и прозрачен – читеры сбиваются в собственные группировки, кланы. И, так как читеры каждого вида уверены в превосходстве именно их чита, что логично, ведь они выбрали именно этот чит осознанно, то и сбиваются они в группировки по видам читов. Носители «панацеи», носители «ежа» – принцип, думаю, понятен.

Я кивнул, пока что не перебивая Вивика. Уже стало понятно, что, пока он не выложит все, что хочет – я так и не смогу вставить ни слова.

– Само собой, есть случайные банды и отряды, в которых намешаны читеры с разными читами, и даже такие, где обычные люди сосуществуют с читерами, но это редкие и немногочисленные формирования. – продолжил Вивик, прикончив свою кружку с кофе. – Они не стоят внимания и живут обычно недолго. Кланы же это довольно большие структуры, которые насчитывают от нескольких сотен до десятков тысяч человек, некоторые клан-базы побольше иных городов. Что касается внутренней структуры – тут кто во что горазд, где-то сектантские порядки, где-то – армейские, а где-то – разброд и шатание, анархия во плоти. Какие-то кланы кичатся тем, кто они есть, и всячески это демонстрируют, от нашивок до татуировок, другие же – наоборот, маскируются как могут, стараясь максимально походить на простых людей. Это все на самом деле не очень важно в нашем случае. В нашем случае важно то, что как ни скрывайся, как ни маскируйся, но простейшие анализы, которые можно провести почти что на коленке, сразу покажут, кто есть читер, а кто есть человек. И теперь, когда этот вопрос мы таки полностью прояснили, я готов выслушать тот вопрос, который давно уже вертится у вас на языке.

– Мне уже кажется, что я знаю на него ответ. – признался я. – Но я все же попробую. Почему было не вживить «панацею» мне?

– Потому что они не вживлялась. – Вивик покачал головой. – Я пытался. Когда я понял, в каком состоянии вы находитесь, то пришел к тому же выводу, что и вы – «панацея» это единственный вариант. И я правда пытался ее вживить, ведь мне нет разницы, как ее потратить – засунуть в пациента или просто выбросить, когда она исчерпает заряд. Но ваш организм не принимал чит.

– Это значит, что я читер? – тут же задал я следующий вопрос, который давно вертелся на языке. – В меня уже вживлен какой-то чит? Какой?

– Вот именно ради этого момента я и вел весь этот предварительный монолог. – Вивик печально покачал головой. – Все дело в том, что по результатам тестов вы – таки обычный человек. Казуал, коротко говоря. И я не имею понятия, как все это объяснить.

Глава 8

Я глубоко задумался. Жутко хотелось спросить, а точно ли он все правильно понял, а не может ли быть какой-то ошибки? Всегда возможна ошибка, правильно ведь?

Нет, неправильно. Во-первых, Вивик не создает впечатления легкомысленного человека, который бросает слова на ветер. Если он говорит, что я обычный человек, а не читер, значит, у него имеются весомые причины так говорить. Возможно, он уже перепроверил результаты, возможно, даже не раз. Возможно, он, в отличие от меня, знает, что ошибки быть не может – не зря же он говорил о том, что организм читера под воздействием чита изменяется разительно.

Во-вторых, подобные вопросы уже отдают паникой. И даже плевать, что тот же Вивик может решить, что я паникую. Проблема в том, что начиная задавать панические вопросы, я очень сильно рискую накрутить самого себя. Каждый заданный вопрос, каждая сказанная фраза будет тянуть за собой несколько новых мыслей, и каждая из них будет далеко не приятной. Догадки, домыслы, додумки, и каждая из них – самый плохой вариант из всех, что возможны. Несколько минут такого анти-аутотренинга – и разум действительно может помутиться. А мне этого не нужно. Особенно сейчас.

А вот что мне действительно нужно – так это понять, что за знания в моей голове и моем прошлом позволяют мне рассуждать именно с такой точки зрения?

Хорошо хоть, мой незримый помощник в голове сегодня не проявляет себя – то ли взял отпуск на время спокойной жизни своего подопечного, то ли после всех вчерашних событий просто выпилился из моей головы, не выдержав таких суровых условий труда.

Я вздохнул:

– Ладно, я понял.

– Как я вам завидую. – покачал головой Вивик. – Я вот ничегошеньки не понимаю, а вы все поняли.

– У нас с вами разные уровни понимания. – криво ухмыльнулся я. – Вы желаете докопаться до истоков и до сути вещей, а мне достаточно и того простого факта, что через некоторое, скорее всего, непродолжительное время, действие «панацеи» закончится и мой собственный организм пожрет сам себя.

– Будет звучать цинично, но так оно и есть. – пожал плечами Вивик.

– Собственно, и усложнять-то нечего в таком случае. – усмехнулся я. – Остается только вопрос – что мне делать?

Вивик потупил взгляд:

– Я не знаю. Как я уже сказал, я ранее не встречался с подобным набором заболеваний и был крайне удивлен тем, что вы вообще доехали живым, пусть и на самом краю смерти.

– Две «Искры». – коротко ответил я.

Вивик покачал головой:

– «Искра» это лишь стимулятор, он стимулирует организм. А ваш ваш организм в этот момент представлял, по сути, одну огромную опухоль. Вы умирали, и даже «Искра» не могла замедлить, а, тем более, предотвратить смерть, самый максимум ее возможностей – это приглушить весь тот бесконечный спектр отнюдь не приятных ощущений, которыми должна была сопровождаться ваша смерть. По сравнению со всем этим, инсулиновая кома, в которой ко мне привезли Картографа – детский лепет. Он тоже умирал, но хотя бы не знал об этом.

– Забавно. – усмехнулся я. – Двое умирающих, двое от одних и тех же болезней и эти же двое – единственные, кому удалось покинуть Климовск. Док, у меня есть для вас теория. Хищный город – падла разборчивая, и больное мясо, умирающее само по себе, жрать не хочет, ему подавай здоровую свежатину. А отбросы он готов даже отпустить из себя, как меня и Картографа.

– А что, интересная теория. – сдержанно улыбнулся Вивик. – Вполне имеет право на жизнь. – Только какое отношение она имеет к нашему разговору?

– Решительно никакого. Картографа вы тогда тоже «панацеей» спасали?

– Нет, у него ситуация была далеко не такая запущенная, как у вас. Там все было намного проще, и чит не понадобился.

– А что конкретно сложного в моей ситуации?

– Скажем просто и обобщенно – все. Сразу несколько ваших заболеваний, которые взаимодействуют с разными внутренними органами, просто не позволяют заняться лечением. Понимаете, не существует препаратов, которые затрагивают какой-то определенный участок организма, они… «бьют по площадям», назовем это так. И в том месте, где на этой самой площади располагается цель для воздействия препарата – там будет положительная динамика.

– Но там, где этой цели нет, она будет отрицательная. – уже догадываясь, к чему он клонит, закончил я. – Как перепаханное поле.

– Именно. Пытаясь лечить одну вашу болезнь, мы неизбежно будем приводить организм в еще более тяжелую форму, потому что воздействуя положительно на один орган, препараты будут воздействовать отрицательно на три-четыре других. И среди них, по закону подлости, все будут больны.

– Значит, мне нужна еще одна «панацея». – я развел руками. – Это план минимум.

– И всю жизнь жить урывками по две недели, тратя их на то, чтобы найти новый чит? – брови Вивика поползли на лоб. – Мсье таки знает толк в извращениях.

– А что, сложить лапки и откинуться? – я покачал головой. – Не мой путь. Коль скоро, все сложилось так, что я не откинулся вчера, когда про болезнь даже не знал, но при этом имел добрую сотню шансов это сделать, значит, надо бороться до конца. Каким бы ужасным он ни был.

– Он будет ужасным. – даже будто бы с каким-то удовольствием кивнул Вивик. – Вы будете страдать.

– Всегда можно пустить пулю в лоб или шагнуть в баг. – ответил я, вспомнив, как Скит рассказывала о своем бывшем напарнике. – Но не раньше, чем я начну страдать. А я пока что не страдаю.

– Позиция, достойная похвалы и даже-таки в некоторой степени зависти. – важно кивнул Вивик. – Я почему-то подозревал, что вы примерно в этом ключе и ответите.

– И поэтому?.. – я вопросительно поднял брови.

– И поэтому кое-что подготовил для вас. – Вивик снова хлопнул ладонями по столещнице и встал. – Идемте же.

Я тоже встал, оставив на столе кружку, из которой так и не сделал ни одного глотка, и пошел следом за Вивиком. Он вышел из кухни, но не в ту дверь, что вела в комнату, занятую спящей Скит, а в другую – которую я до этого не замечал, поскольку она располагалась у меня за спиной. Короткий коридор, поворот, еще одна дверь – да у него тут настоящий лабиринт! – щелчок выключателя, и вспыхнувшая под крашеным синей краской потолком лампочка без абажура, на голом проводе, осветила небольшое помещение. Тупиковое, так как других выходов из него не было – не было даже окна. Заходить в тупиковое помещение не очень хотелось, но я пересилил себя, тем более, что Вивик шагнул вперед меня.

Судя по всему, это был какой-то склад. Тут и там вдоль стен стояли стеллажи, заставленные разномастными коробками и штабеля деревянных ящиков, из некоторых торчали пучки соломы. В углу притаилась длинная напольная двухъярусная вешалка, заполненная разномастной одеждой, а в другом – натуральная оружейная пирамида, в которой, правда, стояло всего два экземпляра оружия.

Ух ты, надо же, мой невидимый суфлер проснулся! Как дело дошло до оружия, так сразу и поднял голову из салата, в котором мирно похрапывал все это время! Получается, я был прав и голос в голове знает и умеет только то, что касается членовредительства по отношению к людям. В том числе, и ко мне.

Второе оружие оказалось еще интереснее первого. Оно выглядело так, словно кто-то взял рисунок шестилетнего ребенка, видевшего оружие только в фильмах о вторжении пришельцев, и воплотили в жизнь. Больше всего обводы неведомого стреляла напоминали два прямоугольника, – один побольше, другой поменьше, – которые состыковали короткими гранями, сверху приделали прицел, а снизу – несуразную пистолетную рукоять.

Ну, не рекомендуется, так не рекомендуется. Если уж на то пошло, я в принципе плохо представляю себе, как стрелять из этой коробки, которую кто-то по недоразумению назвал штурмовой винтовкой – даже удобно вложиться в этот приклад, будто вырубленный из скалы, кажется чем-то сказочным.

Но полно стены разглядывать, ими же дело не ограничивается. В центре комнаты тоже кое-что было. Импровизированный стол, составленный из нескольких одинаковых ящиков и накрытый зеленым брезентом. На нем возлежал аккуратно сложенный комплект, явно подготовленный недавно – даже пыль не успела осесть. Здесь был автомат, несколько магазинов к нему, брюки со встроенными наколенниками, пара ботинок, нож в ножнах, рюкзак литров на тридцать, и две зеленых коробочки размером с четверть рюкзака каждая.

Я перевел взгляд на Вивика, он поймал его и выразительно кивнул на собранный комплект. Так выразительно, что все стало понятно без слов.

Первым делом я взял в руки автомат. Потертое лакированное дерево цевья приятно легло в левую ладонь, ребром правой я прихватил и оттянул рукоять заряжания, втянув ноздрями запах нейтрального оружейного масла.

Забавно. Получается, у меня в руках даже не оружие, а кусок оружия, если можно так выразиться. Не полноценно задуманное стреляло, а лишь его основная часть, которая, конечно, способна стрелять сама по себе, но далеко не так эффективно, как могла бы.

Ладно, с этим попозже разберемся. Что там у нас на очереди? Рюкзак? Нож? Штаны?

Как ни странно, мой внутренний суфлер ни на что из перечисленного не среагировал. Даже нож пропустил мимо своего внимания, непрозрачно намекая на то, что не воспринимает его как средство причинения увечий или смерти, а сугубо как инструмент. Консерву там вскрыть или под ногтями поковыряться. А зря, хороший нож. В меру длинный, с черным матовым клинком, скалящимся злым полусеррейтором возле рукояти. Сама рукоять тоже интересная – вроде и без гарды, но при этом из такого цепкого материала, и с таким хитрым крючком под указательным пальцем, что даже в камень тыкать можно – рука не соскочит. Хороший нож, очень хороший.

Перебрав все лежащее на столе, и узнав, что зеленые картонные коробочки оказались суточными сухпайками, а в рюкзаке, оказывается, лежал еще целый набор всякой мелочи вроде фляги с водой, компаса и охотничьих спичек, я снова посмотрел на Вивика.

– Это все вам. – пояснил он, правильно истолковав мой вопрос.

– За какие заслуги? – хмыкнул я, отстегивая магазин автомата и щелкая спуском вхолостую, в стену. Потом откинул приклад, вскинул автомат к плечу, вложился, прижавшись щекой к холодному рамочному прикладу, посмотрел на стену через не самые удачные открытые прицельные приспособления, еще раз щелкнул вхолостую, и опустил оружие.

– Таки все за импульсную винтовку же. – Вивик улыбнулся. – Я ведь собираю аномалии не только биологической природы, но в принципе всякие. И импульсная винтовка – одна из таких аномалий. Секретное оружие черного сектора, которое почти не попадает в чужие руки, потому что никто не выживает после встречи с черным сектором.

– И что же такого уникального в этом оружии?

– А вы не знаете? – удивленно вскинул брови Вивик. – Ах, ну, конечно, вы не знаете, у вас же амнезия. Во-первых, импульсные винтовки обеспечивают просто невероятную пробивную способность, вплоть до пятисот миллиметров закаленной бронестали. Во-вторых, они не требуют боепитания.

– Это как? – не понял я, как раз в этот момент рассматривающий один из прилагающихся к автомату магазинов. – Так не бывает.

– Так не было. – поправил Вивик. – Пока не появились импульсные винтовки. Они стреляют мельчайшими частицами металла, всего-то в четверть грамма каждая, так что в одной винтовке, можно считать, околобесконечный боезапас – на несколько тысяч выстрелов. А вот энергию для выстрела им обеспечивают батареи, которые вставляются на место магазина. И их главное свойство в том, что опустевшая батарея со временем накапливает заряд обратно, поэтому опустевшее оружие достаточно просто на час оставить в покое и оно снова готово к работе. Ну а если необходимо стрелять здесь и сейчас – всегда можно поменять батарею на свежую и продолжать бой.

– И сколько выстрелов обеспечивает одна батарея до разрядки?

– В зависимости от температуры окружающей среды – от двадцати до семидесяти.

Да уж, классную пушку я, оказывается, притащил Вивику. Такая корова и самому нужна – шутка ли, оружие, которому все равно что не нужно боепитание! Но что сделано то сделано – винтовка теперь у Вивика и потребовать ее назад нет возможности – ею, по сути, оплачено то, что я сейчас жив. Все остальное – это лишь приятный бонус.