Текст книги "Казуал (СИ)"

Автор книги: Эл Лекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Да-да-да-да-дам!

Пулемет загрохотал, задергался на станке, ощутимо прикладываясь в плечо, а из биота, точно из того места, куда я целился, полетели брызги и ошметки черного. Намного больше, намного гуще, намного шире, чем когда я стрелял из автомата! Огромные пули рвали черную узловатую плоть, но не могли даже замедлить тварь – слишком быстрой была она и слишком сильным проникающим действием обладали они. Пули просто пролетали технобиота насквозь, одинаково игнорируя и броню и плоть, и даже его инструменты, если попадало в них!

Но несмотря ни на что, биот жил. Он шел прямо на пули, ловя их собственным телом, пропуская через себя, и тут же, прямо на глазах, заращивая свои жуткие, несовместимые с жизнью ни одного известного мне организма, повреждения! И, когда ему осталось до меня пять метров, он атаковал.

Боров и фрез на нем к тому моменту практически не осталось – все посрезали огромные пули, но у него еще была целая куча всяких скальпелей и игл, торчащих из тела, как из ежа. Поэтому биот пустил в ход их – просто без предупреждения резко прыгнул вперед, практически насаживаясь на ствол «Утеса» и одним махом оказываясь на расстоянии вытянутой руки от меня…

Кровопотеря, оглушение от выстрелов, сотрясение мозга – я не знаю, почему я не успел среагировать! Главное – что не успел, и усаженные острым металлом конечности вонзились в меня, одна – пробивая грудь в районе правого легкого, вторая – левого плеча.

И одновременно с этим смолк пулемет. Зазвенела больше ничем не удерживаемая лента, скатываясь с крыши вниз, и я понял, что это все.

Это все.

Патроны в пулемете кончились, и мне больше нечего противопоставить этой твари. Ей вообще нечего противопоставить, кроме, наверное, объемного взрыва или кассетного боеприпаса. Вон она как ловко заращивает повреждения – прямо на моих глазах сквозная дыра в теле, через которую я вижу стены соседних домов, закрывается какими-то нитями, хаотично выстреливающими из окружающих тканей. Нити множатся, накладываются друг на друга, словно миллион умелых швей одновременно штопает одну и ту же дыру.

Технобиот поднял меня поближе к себе своими конечностями, и я почувствовал, как хрустят мои кости. Но боли не было – наверное, я уже переступил какой-то порог, за которым боль перестает восприниматься организмом. Жрать меня тварь тоже не спешила – может быть, я раскрошил ей пулеметом жрало и теперь, пока оно не восстановится, она не сможет меня сожрать? Даже если и так, ждать мне осталось недолго.

Да, такому противнику и проиграть не стыдно. Как вообще с ним бороться? Разве что какой-то специальный боеприпас изобрести, чтобы проникал внутрь и взрывался внутри, вроде средневековых корабельных ядер…

Внутри…

Я усмехнулся и правой рукой, которая все еще худо-бедно слушалась, полез в гранатный подсумок. Достал гранату, которую так и не кинул в доме, и хорошо, что не кинул. Зато я тогда успел разогнуть ее усики и сейчас мне это на руку.

Зажав чеку в зубах, чего не стал бы делать в любой другой обстановке, я рванул гранату в сторону, и, не стесняясь, прямо по локоть сунул руку с гранатой в стремительно зарастающую дыру на технобиоте.

– Давай для разнообразия начнем с десерта. – усмехнулся я, и разжал пальцы, отпуская спусковой рычаг.

Звонкий щелчок сработавшего запала я услышал даже изнутри твари.

И этот щелчок словно что-то переменил в ней!

Резко вырвав из моего плеча одну из конечностей, биот сунул ее следом за гранатой – прямо внутрь себя, и принялся ковыряться в себе, совершенно забыв про меня!

Не знаю, что там с ним произошло, но терять этот шанс я не намерен!

Снова подняв правую руку и уперевшись ею в броневую пластину технобиота, я оттолкнулся от нее, снимая себя со второй конечности, и у меня получилось! Поглощенная копанием в себе тварь даже не заметила, что я освободился, а я, не мешкая, упал в люк стрелка, из которого меня биот почти что вытащил! Упал на что-то мягкое, шуршащее, бросил взгляд в сторону – это оказался еще один мертвец, в таком же камуфляже, как и другие ребята с продвинутым оружием. Вот на что значит я так неудачно встал поначалу…

Прошло уже две секунды. Сейчас должно рвануть.

Скорчившись на полу под задним сиденьем, я поднял голову, глядя в люк и понял, что ничего еще не закончилось. Биот уже пытался пролезть следом за мной, он уже просунул часть себя в маленький круглый лючок, и тянулся, тянулся ко мне, не переставая при этом ковыряться в себе маленькой, будто специально для этого выращенной конечностью!

Три секунды…

Наплевав на все, я схватил за одежду и потянул на себя труп, развалившийся на заднем сиденье. В глазах от натуги потемнело, в голове принялся стучать туземный там-там, но в итоге я смог кое-как, хотя бы наполовину, прикрыть тело трупом.

А потом был только звон в ушах и моментальная темнота…

И едва слышный голос механического суфлера.

Глава 24

Сколько времени прошло? Секунда, минута? Неделя? Год? Что я увижу, когда открою глаза – все тот же труп, которым я сам себя придавил, или апостола возле райских ворот? Хотя, собственно, с чего я решил, что попаду в рай…

Я снова лежу с закрытыми глазами, точно так же, как и когда впервые пришел в себя в этом мире, в котором живут бессмертные твари. Но, в отличие от той ситуации, сейчас меня никто не стремился пнуть меня по ребрам и заочно обозвать трупом, хотя по идее я сейчас должен быть в очень близком к нему состоянии. А еще – у меня ничего не болело, и даже, кажется, все конечности слушались приказов. По крайней мере, когда я попробовал согнуть пальцы на всех конечностях, по-прежнему, не открывая глаз, это получилось без труда.

Что ж… Я жив. С этим придется смириться. А то, что я не чувствую боли – так я ее и в последнюю минуту боя с биотом не чувствовал тоже. Это не показатель.

Придется открыть глаза. Даже если я увижу перед лицом мертвеца, которым прикрылся от осколков гранаты, даже если я снова окажусь в салоне бронированного джипа, даже если окажется, что прошла всего секунда, что никакого чуда не произошло, и через полчаса я все равно истеку кровью или задохнусь из-за пневмоторакса – надо открыть глаза. Хотя бы для того, чтобы узнать обо всем этом.

Но, когда я их открыл, оказалось, что ничего из того, чего я ожидал, вокруг нет.

Над головой был белый потолок, а откуда-то сбоку, явно через не самое маленькое, лился солнечный свет. Жесткая поверхность под спиной, которую я сослепу все это время принимал за пол джипа, оказалась длинным и широким столом… Почему стол-то? Что за шутки?

Я повертел головой, и обнаружил, что нахожусь в небольшом, залитом светом из окна, помещении, очень напоминающем своим видом ту комнату, где я нашел Софию с детьми. На стене напротив меня висела какая-то карта, часть территории на которой была обведена большим кругом, а все, что за его пределами – жирно зачеркано черным маркером. Рядом с картой стоял простой деревянный стеллаж, полки которого были густо заставлены бумажными книгами и завалены какими-то свертками и свитками.

Еще в комнате было несколько стульев, половина из которых валялась на полу, явно отброшенная в спешке. Рядом с ними так же лежали какие-то разрозненные бумажки, почти все – со следами грязной обуви. Прямо под столом этих бумаг было больше всего, а так же там виднелась клавиатура от компьютера, сломанный органайзер для письменных принадлежностей, а прикрывала все это кучка грубо взрезанной, темной от крови, одежды очень хорошо знакомой мне расцветки.

Это была моя одежда. Которую срезали с меня прямо целиком, после того как затащили в это помещение, раскидав мешающие стулья, и взгромоздили на первое, на чем более или менее удобно было оказывать помощь – на этот стол. Предварительно нагло сбросив с него вообще все, что было на столешнице, не считаясь с ценностью.

Какую помощь при этом мне оказывали – трудно даже представить, но на мне не было ни единой царапины. Целая куча мелких и крупных порезов, практически сквозная дыра в груди, еще одна такая же в плече, плюс, наверное, осколки, от которых я вряд ли смог защититься полностью при помощи кое-как накинутого сверху трупа, плюс всякие сопутствующие повреждения вроде переломов, ушибов, растяжений… И где оно все?

Даже шрамов нет. Даже коросточек. Что за дела?

И вдогонку еще вопрос – даже если мне оказали какую-то волшебную помощь, то почему оставили здесь? Никуда не эвакуировали, даже капельницу не повесили. Ничего не понимаю.

Основная часть моих ран была сосредоточена в верхней части тела, поэтому куртку с меня срезали полностью, раскрыв ее как ракушку устрицы. С ногами ситуация обстояла получше, поэтому штаны на мне оставили, хотя и тоже покромсали их под длину то ли длинных шорт, то ли коротких бриджей – по колено. Ботинки не тронули вообще, даже шнуровку не развязали. То ли решили, что, раз сама обувь цела, то и ноги внутри тоже в порядке. Странное решение…

Вообще все странно! Кто так оказывается помощь⁈

И главное – как после такой помощи выживают, да еще и без следов повреждений⁈

Я спустил ноги со стола и осторожно ступил на пол, ожидая вспышки боли в сломанных костях стоп, но не было даже ее. Встав, я очень медленно, аккуратно и осторожно сделал короткий комплекс упражнений, проверяя отклик тела – наклоны в разные стороны, приседания, повороты, и прочую мелочь. Тело работало безукоризненно. Ни одна мышца не отозвалась болью, ни один сустав не щелкнул, ни одна кость не хрустнула.

Черт возьми, это чудо. Это натуральное чудо. И пока что я знаю только одну вещь, которая могла со мной такое чудо сотворить.

Помнится мне, после этого жутко хочется есть. Прямо как сейчас. Страшное чувство голода, на которое я не сразу обратил внимание, поглощенный необычными изменениями тела.

Одежду брать не было смысла – ей конец, поэтому я даже не посмотрел на нее. Вместо этого я побегал глазами по комнате, в надежде найти если не свое оружие, то хоть какое-то оружие. Ну или что-то, что хотя бы можно использовать как оружие.

Хрен мне на рыло. Не знаю, что это за помещение, но оно явно не имеет ни малейшего отношения к оружию и его хранению. Здесь даже ручки или карандаша никакого нет… Ну, то есть, может, в ворохе бумаг и окровавленной одежды, и найдется, но копаться я там не намерен. В моем неожиданно хорошем состоянии я и голыми руками могу ненамного меньше, чем с карандашом. Скорее всего, мне вообще ничего мочь не нужно – вряд ли мои враги станут оказывать мне помощь, уж скорее вокруг сплошные союзники…

Стоп, так я же могу узнать, где я!

Я сунул руку в карман штанов и да – хад лежал там! Он не пострадал во время моей борьбы с биотом и послушно отозвался на пальцы.

И первым, что я увидел, были сообщения от Скит. Сразу пять.

«Никакой раздведки! Жди!!!»

«Сукин сын, ты где⁈»

«Мы нашли выживших, их вывели, ты где⁈»

«КРОТ!!!»

Последнее сообщение несло совершенно другой характер и даже написано было в другом ключе.

«Как придешь в себя, напиши мне. Только попробуй свалить, не написав»

Как трогательно… Она обо мне заботится. В своем, конечно, стиле, но заботится. Волновалась вон, искала меня. Вряд ли это происходило во время боя с биотом, иначе она легко нашла бы меня по грохоту выстрелов – скорее уж, позже. Много позже. Само собой, я не смотрел на часы, когда пытался завалить бессмертную тварь, но что-то мне подсказывает, что времени с тех пор прошло мама не горюй. Вплоть до того, что измерять стоит даже не в часах, а, возможно, в днях. Хотя, если бы счет шел на дни, уж наверное, меня бы куда-то переложили с простого стола.

Ладно, чего гадать – надо написать даме, дама за меня волнуется. Заодно узнаю, что произошло после того, как я отрубился, а произошло явно немало всего. Как минимум, исчезла опасность со сторону биота, раз меня так запросто оставили раненого в одиночестве.

«Пишу» – коротко набрал я и отправил сообщение Скит. Ответ не заставил себя ждать и пришел буквально через несколько секунд.

«Иду»

В ожидании девушки я все же покопался в кучке одежды, поскольку вспомнил, что трофейная разгрузка была не целиком сшитая, а на фастексах, а, значит, был шанс, что ее с меня не срезали, а сняли штатным способом.

Так оно и оказалось. На правой половине жилета зияла большая дыра, пришедшаяся аккурат посередине одного из подсумков с магазинами. Магазин, конечно же, тоже был разбит в крошево и бряцал внутри при каждом движении. Однако, кроме этого, больше повреждений на жилете не наблюдалось. Он был грязным и окровавленным, но не более. И главное – в нем все еще было все то, что я в него когда-то положил. Кроме гранаты, конечно же.

Я извлек из подсумка разбитый магазин, повертел в руках, придавил кнопку на крышке и снял ее, придерживая, чтобы пружина не выбросила все патроны фейерверком. Отбросил теперь уже бесполезный магазин в кучу одежды, и принялся перебирать патроны сидя прямо на полу, отделяя помятые или хотя бы поцарапанные от целых. Первые отправлялись следом за магазином, вторые я собрал в кучку и ссыпал в гранатный подсумок – их осталось всего-то пятнадцать штук. Наверное, еще какое-то количество вылетело из магазина еще в тот момент, когда биот пробил его насквозь.

Мне, получается, повезло. Если бы не магазин, биот натурально мог бы насадить меня, как кусок мяса на вертел – насквозь, и тогда не факт, что я смог бы слезть с его клешни. А, может, дело и не в магазине вовсе, теперь уже не узнать. Да и не хочется узнавать, если честно.

Скит вошла в комнату как раз тогда, когда я закончил с патронами. Вошла не просто так – вошла спиной вперед, открывая задницей дверь и пятясь. Руки она держала согнутыми перед собой, и не было видно, что она там несет, но явно что-то такое, что боится то ли уронить, то ли расплескать, то ли и то и то сразу.

В комнате сразу же одурительно запахло мясом и какими-то овощами. Мой желудок издал требовательный вопль, при определенной доле фантазии вполне сравнимый с голосом технобиота. Если, конечно, это был его голос, а не скрежет каких-нибудь цепляющихся друг за друга пластин и механизмов…

Войдя в комнату, Скит развернулась и выяснилось, что в руках у нее – большой плоский зеленый котелок, исходящий паром. На нем по диагонали стояла небольшая дощечка, на которой лежала ложка, несколько нарезанных кусков хлеба и кружка, тоже отчаянно парящая. Именно из-за необходимости пальцами прижимать дощечку к верхушке котелка, чтобы не уронить, и объяснялось, почему Скит так странно ходит – она банально не могла перехватить котелок за ручку, вот и держала его за бока через какую-то тряпочку.

– Проголодался небось? – ворчливо сказала Скит, глядя на меня.

Несмотря на тон, глаза ее улыбались.

– Как технобиот. – уже зная, о чем говорю, ответил я, и протянул руки. – Это все мне?

– Если осилишь. – улыбнулась Скит, подошла к столу и поставил еду на него. – Бери стул, садись. Все разговоры потом, сперва поешь.

Я поднял один из стульев, сел за стол и принялся за еду.

В котелке оказалось что-то вроде похлебки из большого количества вареной картошки и тушенки. Для разнообразия ингредиентов неизвестный повар еще накрошил туда петрушки, но мне в моем состоянии до таких излишеств не было дела. Еда и так было потрясающе, умопомрачительно вкусная. И горячая. А еще – ее было много. Особенно с хлебом.

В кружке оказался крепкий черный чай. Сладкий. На вкус он мне не понравился – кажется, я люблю без сахара, – но в голове промелькнула мысль о том, что сахар это лишние калории, и пренебрегать им не стоит, и я выпил всю кружку.

Скит все время сидела рядом и ковырялась в своем хаде. Осилив половину котелка, я скосил на нее глаза – в девушке вообще ничего не изменилось с того момента, как мы разошлись в тринашке. Даже разрез на рукаве раненой руки был на месте – ну да куда бы ему деться? Разве что в самом разрезе мелькала свежая повязка, да активные наушники были сняты с ушей на шею, вот и вся разница.

Доев все до самого дна и собрав остатки куском хлеба, я осознал, что обожрался. Настолько, что даже двигаться было не то, что лень, а, казалось, вообще невозможно.

– Уф… – только и смог произнести я. – Это было… Ошибкой.

– Не. – тут же отреагировала Скит. – Все правильно. Через пару минут тебя отпустит, у тебя сейчас организм даже урановый лом, запитый ртутью, переварит.

– Я так и подумал. – я кивнул. – По крайней мере, именно так я себя и чувствовал. Спасибо.

– Не вопрос. – так же спокойно отреагировала Скит, не отрываясь от хада. – Кстати, ты урод. В следующий раз не вздумай игнорировать мои сообщения.

– Ситуация такая была. – я делано вздохнул. – Мне срочно надо было узнать, есть ли выжившие… Черт, выжившие!

Я дернулся на стуле, даже несмотря на то, что несколько секунд назад считал, что не способен и пошевелиться.

– Что с выжившими⁈ Ты видела в логове биота⁈ Им помогли⁈

– Спокойно, дурной. – вздохнула Скит. – Не дергайся. Конечно, им помогли. Тем, кому возможно было помочь.

– Много их? Сколько? Среди них есть караванщики? Они в каком состоянии? – тут же выпалил я все то, что меня интересовало.

– Да погоди же ты. – поморщилась Скит, и наконец отлипла от хада. – Сейчас сам все узнаешь, сам все увидишь, сам все спросишь.

– Спрошу? – не понял я.

– Ну да. – Скит пожала плечами и поднялась. – Раз ты все доел, то вставай. Кое-кто хочет с тобой поговорить.

Глава 25

Следом за Скит я вышел из комнаты, превращенной в вынужденный лазарет, и оказался в длинном коридоре, в конце которого виднелась открытая дверь, в которую лился солнечный свет. В последний раз обернувшись на помещение, которое пусть и ненадолго, но приютило меня, я снова вернул взгляд к Скит, которая уже успела уйти вперед на пару шагов.

Что интересно, даже здесь, даже сейчас, когда вроде бы все опасности миновали, она не рассталась ни с рюкзаком, ни с вектором, висящим на правом плече в хитром механическом креплении.

Интересно, а что с моим оружием? Рядом со мной его не было, когда я очнулся… Ладно АКСУ, ему скорее всего конец после того, как по нему прыгал сначала я, используя как ступеньку, а потом еще и технобиот… Но должен же был остаться еще как минимум длинный АК. Будет грустно узнать, что и он тоже канул в Лету, и я, по сути, остался без оружия.

– Нашел о чем беспокоиться. – ответила Скит, когда я задал ей этот вопрос, предварительно догнав. – Тебе стволы важнее башки?

– Башка у меня цела. – со вздохом ответил я. – А вот насчет стволов я еще не в курсе.

– В порядке твои стволы, не переживай.

– А София?

– Кто? – Скит покосилась на меня будто бы даже с ноткой ревности во взгляде.

– Ну, выжившая. С детьми. Которую вы вывели.

– Да, нормально. Все живы, истощены правда, но это поправимо.

Мы вышли из здания и меня на секунду ослепил свет от висящего, казалось, прямо в зените солнца. Его положение непрозрачно намекало, что в отключке я провел часов двадцать, потому что вчера, когда я вошел на территорию СС-14, солнце давно уже прошло высшую свою точку.

Прикрывшись от солнца ладонью, как козырьком, я наскоро осмотрелся.

От вымершего аванпоста, по которому только ветер и гулял, не осталось и воспоминания. Мимо то и дело проскакивал кто-то из людей, чаще всего с чем-то в руках. С носилками, с оранжевыми медицинскими чемоданчиками, с чем-то еще… Никто из людей не выглядел больным, раненым, изможденным, что явно давал понять – они не отсюда, не из четырки. Или по крайней мере, они не застали здесь царствование биота, как та же София с детьми. Создавалось ощущение, что за то то время, что я провел без сознания, СС-14 заполнилась людьми заново, полностью обновив весь список жителей.

– Кто все эти люди? – спросил я у Скит, которую сияющее солнце не смутило – она просто подняла на глаза болтающиеся до того на шее дымчато-серые очки. – Откуда они тут? Они же не местные?

– Соображаешь. – с непонятной интонацией протянула Скит, и пошла куда-то прочь. – Как понял?

– Слишком они… «Целые». – я хмыкнул, следуя за ней.

– Ну да. – Скит хмыкнула тоже. – Но ты прав лишь отчасти. Местные тут тоже есть, но не очень много. Те, кто смог убежать с аванпоста после того, как биот начал буйствовать. Таких десятка два-три наберется, их почти сутки собирали по окрестностям.

– Сутки? По окрестностям? А почему никто из них не дошел до тринашки, если уж они все равно бежали отсюда? – удивился я.

– Ты слишком высокого о них мнения. – Скит снова скосилась. – Это же все мирные жители, простые люди. Женщины с детьми в основном, ведь мужчины остались сражаться с биотом. Для них мир за стенами аванпоста – это живая смерть. Странно, что они вообще решились бежать за стены, когда им велели – наверное, страх перед биотом был сильнее. Но даже и так – убежав, самый максимум, на что они были способны – это засесть где-нибудь в лесу и ждать, когда их спасут. Для них каждый квадратный метр Аномалиона – минное поле, по которому они только чудом смогли добежать до относительно безопасного места, и второй раз подвергать себя риску они не намерены. Поэтому они просто сидели и ждали, когда их спасут.

– А если бы их не спасли? Ведь если бы я не зашел сюда, никто бы и не узнал, что тут происходит, разве нет? Разве не логичнее было бы рискнуть и хотя бы попробовать дойти до тринашки, чтобы рассказать, что случилось и попросить помощи?

– Логично, конечно. – Скит пожала плечами. – Для меня и тебя. Для Денвера, может быть. Еще для кого-то. Но не для простых людей, которые за ворота аванпоста выходили только чтобы выкинуть мусор в ближайший Эйнштейн, специально огражденный для таких целей яркими хорошо заметными лентами. Максимум, среди них нашлась бы парочка таких смелых, как ты говоришь… И одного мы даже нашли.

– И что с ним?

– Ничего хорошего. – Скит вздохнула. – Голый скелет с редкими вкраплениями мяса. Наверное, на такаранов наткнулся.

– Кого? Тараканов? – уточнил я, решив, что ослышался.

– Нет. – снова усмехнулась Скит. – Тараканы это маленькие, быстрые и противные. А такараны – огромные, стремительные и очень опасные, особенно когда в стае.

Вот тебе и «безопасный район». Наверняка мерзкие насекомые, которых я перебил по пути сюда – те же самые, что сожрали бедолагу, решившего пробираться в тринашку за помощью.

– И что, он один был?

– Да кто ж знает. – Скит пожала плечами. – Люди же, когда бежали с четырки, только поначалу пытались держаться вместе, но буквально через сто метров группа рассыпалась – кто-то отстал, кто-то заплутал, кое-кто даже умудрился влететь в тот же Эйнштейн, что использовали в качестве мусорки. В общем, люди в панике рассеялись по лесам и собраться обратно уже не смогли – боялись даже с места сдвинуться. Тем, кто додумался прихватить с собой воду, еще повезло. Не всем, конечно.

– А что с теми, кто был в логове биота?

– Больше половины мертвы. – легко ответила Скит. – Еще четверть в тяжелом состоянии, оставшиеся поправятся на днях.

– А что с караванщиками?

– Да не беги ты вперед паровоза. – Скит махнула рукой, и отодвинула полог большой зеленой палатки выше моего роста, к которой мы подошли. – Это мы!

Скит скрылась внутри палатки, я последовал за ней, пригнув голову.

Палатка оказалась даже не палаткой, а шатром – у нее не было пола, вместо него был вездесущий асфальт. Прямо на нем стояло несколько больших столов, кое-где соединенных вместе, так, что получилась огромная поверхность, рядом стояла большая доска на колесиках, на которой что-то было намалевано черными маркерами, а в противоположном углу стоял еще один стол и большой сундук возле него.

Там-то и стоял уже знакомый мне Вивисектор. Даже со спины его было решительно невозможно перепутать с кем-то еще – огромные тоннели в ушах натурально просвечивали насквозь.

На столе перед Вивиком лежало несколько хорошо знакомых мне кусков белой брони, с ошметками черной ткани на них, и Вивик увлеченно тыкал в них скальпелями и и пинцетами.

Кроме него, в палатке было еще два человека. Один стоял возле доски и задумчиво смотрел на нее, держась правой рукой за подбородок. Наверное, за подбородок… Сказать точнее проблематично из-за густой, даже немного курчавой, черной бороды. Наверное, и волосы у него тоже такие же черные, но и это точно не сказать – их скрывала черная бандана с белым черепом и костями на лбу, дополненная активными наушниками. Глаза большого, похожего на медведя, одевшегося в военную одежду, человека, были скрыты под темными баллистическими очками, а в зубах он сжимал, – вот это невидаль! – курительную трубку, которая, правда, не дымилась. Наверное, просто привычка у него такая.

Черт, он действительно огромный. Выше меня на половину головы, а я на рост не жалуюсь. На нем был плитник – мощный, явно не базовой версии, с широкими камербандами, в которых наверняка и баллистических пакетов напихано так, что швы трещат от натуги. Стропы брони были оттянуты до предела, чтобы в него влез этот гигантский боец, наводящий на мысли о мифических циклопах и великанах, и то, кажется, ему было не идеально комфортно. Рукава боевой рубашки, заканчивающиеся на уровне локтей, тоже практически лопались, не в силах вместить в себя кубометры мышц.

Оружия в руках у мужчины не было. И хорошо, потому что ничего, кроме безоткатки для такого монстра не подходило чисто визуально, а она бы сюда не влезла.

Второй незнакомец сидел за одним из столов, поставив локти на столешницу и взлохматив пальцами короткие черные волосы, в которых седина проглядывала целыми прядями. Перед ним лежал ворох каких-то бумаг, живо напомнивших мне те, что валялись у меня под ногами, когда я только пришел в себя, и он пырился в них невидящим потерянным взглядом, словно пытался силой мысли сложить их в стопочку. На меня он внимания не обратил.

А вот первый обратил, еще как обратил. Несмотря на то, что он не повернулся, даже головой не двинул, от меня не укрылось несколько коротких движений – разворот одной стопы в мою сторону и перенос веса тела на другую ногу. Короткий комплекс движений, позволяющий в случае угрозы просто расслабить ногу и упасть на бок, одновременно извлекая… Например, пистолет из кобуры, чтобы открыть огонь из положения лежа. Короче, серьезный мужик. Понимающий. Из всех здесь присутствующих он притягивал к себе максимум внимания.

– Вот, привела. – довольно сказала Скит, кивая на меня.

– Вижу. – прогудел медведь, даже не поворачиваясь в мою сторону. – Крот?

– Так точно. – ответил я.

– Я Медведь.

Вот так сюрприз! Серьезно, что ли, медведь⁈ Ой, а почему тебя так прозвали⁈

Вслух я, конечно, ничего не сказал и даже не улыбнулся.

– Медведь – один из управляющих офицеров Центурии. – пояснила Скит, понимающая, что ничего мне позывной здоровяка не скажет. – Это те, кто раньше был красным сектором и те, кто к ним теперь присоединились.

Теперь все понятно. Понятно, почему этот здоровяк так экипирован, понятно, почему он так ловко, но при этом незаметно двигается. Вояка. Опытный, надо думать, раз даже целый офицер.

– Как ты убил биота? – практически перебив Скит, снова загудел паровозным гудком Медведь.

– Гранатой. – я пожал плечами. – И пулеметом. Сделал в твари большую дыру пулями и сунул в нее гранату. Я, честно сказать, даже не надеялся, что получится, просто иных вариантов не было.

– Гениальное решение! – внезапно раздался за спиной голос Вивика. – А я все думаю, почему биота так разворотило, что он не смог собраться обратно!

– Ничего в нем гениального нет. – я усмехнулся. – Мне ради этого пришлось за Смертью по пятам походить… Опять.

– Молодец. – снова прогудел Медведь. – Мы выехали, как только получили от нашего отряда передачу с просьбой о помощи, но, само собой, не успевали. Думали уже, что все, что нам останется здесь – это утилизировать трупы, а тут вон чего.

– Центурия, помимо прочего, занимается тем, что оказывает услуги охраны. – снова пояснила Скит. – Бронированные джипы это их техника.

Вот оно что! Теперь понятно, что это были за одинаковые ребята такие и почему у них было тяжелое вооружение – это все остатки красного сектора, ныне переименовавшиеся в «Центурию!»

– Стало быть, спасибо вам. – я пожал плечами. – Без этого «утеса» я бы не справился, как пить дать.

– Ну надо думать. – добродушно прогудел Медведь. – Правда контракт мы все равно, считай, что не выполнили… Эй, Грей!

Незнакомец, до тех пор так и не двинувшийся, неохотно поднял голову от своих бумажек.

– Знакомься, Крот, это Кристофер Грей, владелец каравана. Грей, это тот самый человек, которому ты обязан спасением своей задницы.

Грей скривился и махнул рукой:

– А деньги, деньги мои кто спасет⁈ Вы представляете, сколько я потерял⁈ Люди, товар!.. Панацея!..

Я живо заинтересовался:

– Панацея? У вас есть панацея?

– Была! Один великолепный экземпляр, который мы везли… Одному человеку. И то ваши друзья, можно сказать, силой отняли ее у меня, чтобы вам вылечить!

– Эй! – Скит подняла руку и ткнула в него пальцем. – Вообще-то благодаря этому человек ты сейчас не в желудке у биота находишься! Какая-то панацея вообще не цена этому! Имей уважение!

Ясно. Нет у него «панацеи». Была, но ее потратили на меня, чтобы восстановить мой истрепанный организм. Стало быть, моя гипотетическая смерть снова откладывается…

И, стало быть, панацею мне надо будет искать заново.

– А где еще можно найти панацею? – поинтересовался я у караванщика.

– Да где угодно! – тот аж всплеснул руками. – Буквально где угодно, иногда даже в населенных пунктах появляются! Только редко, исчезающе редко, иначе почему бы они так много стоили, а⁈

– Ладно. – я вздохнул. – А вы знаете, у кого его можно купить?

– Купить! Ха! – нервно хихикнул Грей. – Конечно, я знаю! Конечно же, я знаю, я же ими торгую!

– Будьте добры, скажите мне, пожалуйста, у кого его можно купить. – как можно мягче попросил я. Кажется, у Грея немного повредилась соображалка и сейчас он не в себе.

– Мне надо купить «панацею». Вы сможете отвезти меня туда, где их продают?

– Не надо тебе туда, парень. – Медведь покачал головой. – Поверь, просто не надо.

– Если бы у меня был выбор. – ответил я.

– Не могу! – взвизгнул Грей. – Не могу отвезти! Я вообще ничего не могу! Убытки, сплошные убытки! Я разорен! Уничтожен!

– Да не ори ты. – едва заметно поморщился Медведь. – Слушай, если тебе правда надо туда, и ты как следует решил, то мы тебя подкинем. Это меньшее, что мы можем сделать за то, что ты спас жизни куче народа, которым не пришлось вместо тебя драться с биотом.

– Я был бы очень благодарен. – честно ответил я. – Когда выдвигаемся?

– Через четыре часа. Еще пока есть работа.

– Добро. – я кивнул. – Пока что поищу по что переодеться.

– Там, в сундуке. – Медведь кивнул на сундук, рядом с которым возился Вивик. – Мы уже позаботились обо всем.