Текст книги "Мы (ЛП)"

Автор книги: Эль Кеннеди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Как только перед нами раздвигаются двери больницы, паника возвращается. В большой приемной толпа, лица со свистом проносятся мимо, пока я бегу к сестринскому посту и хлопаю обеими руками о стойку.

– Джейми Каннинг!

Рыжеволосая медсестра, вздрогнув от моего вопля, смотрит на меня сквозь толстые линзы очков.

– Простите?

– Джейми Каннинг! – Я не могу сформулировать нормальное предложение. Только четыре пропитанных ужасом слога. Они и выстреливают из меня в третий раз. – Джейми Каннинг.

Блейк спокойным голосом заговаривает:

– Мы пришли к пациенту, которого зовут Джейми Каннинг. Он поступил около часа назад.

– Секунду, сэр. Сейчас посмотрю.

Ее красные ногти начинают порхать по клавиатуре. Зеленые глаза устремлены на экран, а потом она поднимает лицо, и от его хмурого выражения мое сердце начинает частить. Хотя я был уверен, что оно прекратило биться довольно давно.

– Его отправили в изолятор, – сообщает она.

Стены вокруг снова начинают шататься. Как мне вообще удается стоять? Благодаря Блейку, осознаю я. Он в буквальном смысле держит меня за шкирку.

– В изолятор? – квакаю я.

– Из-за симптомов гриппа, – поясняет она. – Вероятность того, что в нашу больницу пробрался DSKH-DL, невелика…

– DSK… что? – рявкаю я.

– Овечий грипп, – уточняет она, и на лице Блейка появляется ужас. – Как я уже сказала, это маловероятно, но мы принимаем все меры предосторожности. Вы член семьи мистера Каннинга?

– Да, – без колебаний говорю я. Ведь это правда.

У нее поднимаются брови.

– Вы его…?

Черт. Я не могу соврать, что я его брат, – мне никто не поверит. И даже если признаться в этой битком набитой приемной, что я его бойфренд, оно все равно не поможет. Мы не женаты, поэтому им наплевать.

– Кроме меня, у него в Торонто никого нет, – говорю тогда я. – Мы живем вместе.

– Ясно, – терпеливым голосом произносит она. – Давайте я объясню правила карантина. Пока не пришли результаты анализов, в изолятор допускаются только члены семьи или назначенные ими лица и только при соблюдении карантинного протокола. Это делается, чтобы не подвергать опасности других посетителей и пациентов.

– Но…

– Следующий!

То есть, она просто берет и посылает меня? Отказываясь уходить, я продолжаю стоять перед ней. Да как она смеет?

Две огромные лапищи хватают меня и оттаскивают с дороги.

– Так, Весли. Нам надо перегруппироваться. – Блейк разворачивает меня, ставит к стене и прижимает к ней мои плечи. – Где его родственники? Ты должен им позвонить.

Блядь. Я выдергиваю из кармана мобильный.

Но Блейк его отнимает.

– Только не перепугай их, окей? Хватит и того, что ты сам себя свел с ума.

– Да. Хорошо. – Он возвращает мне телефон, и я открываю в списке контактов секцию Каннингов. Немаленькую, надо сказать, но я без раздумий выбираю гончарную мастерскую матери Джейми. Спокойно, настраиваюсь я во время гудков. Не паникуй.

– «Каннинг Керамикс», Синди у телефона.

Несмотря на свою решимость оставаться спокойным и собранным, от тепла в ее голосе во мне включается нечто такое, о существовании чего я не знал.

– Мам? – хриплю я. Окей… я никогда не звал ее мамой. Ни разу. Не знаю, почему назвал так сейчас.

– Райан, дорогой, что с тобой?

Я закрываю глаза и пытаюсь взять себя в руки.

– У нас кое-что случилось, – говорю осторожно. Но я вряд ли смог ее провести, потому что мой голос дрожит. – Джейми попал в больницу с симптомами гриппа. Вчера у него болела голова, а сегодня он потерял сознание на работе. Пока это все, что мне известно.

– Так, Райан, сделай-ка вдох. – Почему все говорят мне дышать? Но я все-таки слушаюсь, ведь меня просит Синди. – А теперь скажи: «Все будет хорошо». Три раза подряд.

– Но…

– Райан, у меня шестеро детей. Это важный момент, если хочешь остаться в здравом рассудке. Давай. Говори. Так, чтобы я слышала.

– Все будет хорошо, – выдавливаю я из себя.

– Еще два раза.

– Все будет хорошо. Все будет хорошо.

– Молодец. Теперь скажи, где ты.

Я коротко пересказываю то, что услышал от медсестры.

– Значит, чтобы тебя пустили к нему, нужно мое разрешение. С кем мне связаться?

– Э… – Черт.

Кто-то что-то сует мне в лицо. Это Блейк. И он держит листок с «Правилами регистрации пациентов и посещений». Там телефон.

– Спасибо, – беззвучно говорю я. Потом даю Синди номер.

– Хорошо, дорогой. Я позвоню им прямо сейчас. Когда увидишься с Джейми, перезвони, хорошо? Только на сотовый, потому что мне скоро ехать за внуком. Тэмми завтра делают кесарево.

– О. Ого. Хорошо. Позвоню. Обещаю.

– Я знаю, милый. Держись. Я вас обоих очень обоих.

В моем горле вырастает огромный комок.

– Я вас тоже.

Мы прощаемся, отключаемся, и вот я снова в приемной. Здесь шумно и много людей. В нашу сторону смотрят. Одна девочка толкает локтем подругу и показывает на нас.

Если у меня сейчас попросят автограф, я, вероятно, взорвусь.

Блейк устанавливает свое крупное тело между приемной и мной.

– Давай подождем десять минут, – говорит он. – Маме Джей-бомба надо связаться, с кем надо, а потом твое имя появится в списке, и фюрер в белом халате пропустит тебя.

– Да, – соглашаюсь. У меня еще кружится голова. Джейми не мог заболеть никаким странным гриппом. Где бы он его подцепил? Но с другой стороны, почему ему стало так плохо? В моем паническом состоянии кажется, что я должен быть в силах справиться с этой проблемой. Но я не могу. Еще никогда, ни разу за всю свою жизнь, я не ощущал такую беспомощность.

– Он поправится, – говорит, прочитав мои мысли, Блейк. – Чтобы такой здоровый парень, как он, заболел? Да через пару дней вы будете смеяться над этим.

Но я снова и снова продолжаю слышать слова «стало плохо» и «не приходит в себя». Вдруг у него скрытый сердечный порок? На втором курсе колледжа один мой знакомый умер во время игры в баскетбол. Просто рухнул на пол и все. Судья начал сделать ему СЛР, но он был уже мертв.

Блядь. Лучше не думать об этом.

– Все будет хорошо, – повторяю я, как сказала мне Синди.

– Эй. – Блейк осторожно встряхивает меня за плечо. – Конечно, будет. Даже не сомневайся. Ту кофейную кружку сделала мама Каннинга, да?

– Что? – Я в аду, а Блейк предлагает обсудить кофейные кружки?

– Я мыл посуду в вашей берлоге. Там была надпись на дне.

О, черт. Внутри той кружки написано: Джейми любит тебя, и мы тоже. Добро пожаловать в клан Каннингов. И когда я заглядываю Блейку в глаза, то вижу именно то, чего так боялся все эти месяцы.

Он знает.

– Блейк, – начинаю я. Вранье точно не вариант, поэтому уклониться приходится по-другому. – Сейчас не время для этого разговора.

– Да неужели. – В голосе Блейка появляется то, чего я никогда раньше не слышал. Он зол. Я и не знал, что он умеет сердиться. – Секунд через шестьдесят мы будем отбиваться от кучи фанатов, для которых в порядке вещей доставать игроков даже в отделении «скорой». И они станут спрашивать, что мы тут делаем. Я не собираюсь советовать, что тебе следует отвечать. Но я твой друг, а с друзьями надо быть честным.

Надо, но от сохранности моей тайны зависит практически все, а у Блейка длинный язык, и я сомневаюсь, что он до конца понимает суть ситуации.

В игре в гляделки верх беру я. Потому что умение затыкать варежку стало моим суперскиллом.

Вздохнув, Блейк отворачивается.

– Ладно. Как знаешь. Но чувак, если ты планируешь скрываться до конца своих дней, то хотя бы не свети лого на куртке.

Он прав, так что я сбрасываю свою торонтскую куртку и перекидываю ее через руку.

– Райан Весли? – блеет интерком. – Здесь есть Райан Весли, который пришел к мистеру Каннингу?

Слава тебе, господи. Я несусь назад к стойке, где медсестра показывает на мужчину в синей больничной одежде.

– Пройдите с врачом.

– Доктор Риджел, инфекционное отделение. – Он протягивает ладонь.

Идея здороваться за руку с врачом инфекционного отделения кажется немного сомнительной, но я все равно ее пожимаю.

Блейк уже тоже здесь.

– Что вы можете нам рассказать? – спрашивает он своим громовым голосом.

Врач уводит нас за собой.

– Мистер Каннинг стабилен, – сообщает он по пути, и я практически обмякаю от облегчения. – Он поступил с высокой температурой и обезвоживанием, поэтому ему вводят жидкости и антивирусный препарат, хотя результаты анализов будут известны не ранее, чем через двенадцать часов. Мы хотим исключить то, что пресса называет «овечьим гриппом».

Блейка сотрясает такая сильная дрожь, что ее впору измерять шкалой Рихтера.

– Чувак. Не может быть, чтобы его подхватил наш Джей-бомб. Я просто отказываюсь этому верить.

– Ну… – Врач вызывает лифт, и мы все останавливаемся. – Возможно, вы правы. Но в разгар эпидемии было бы безответственно отнестись к его случаю легкомысленно. Его коллеги указали, что он много перемещается по Канаде из-за работы, поэтому мы обязаны убедиться наверняка.

Мой страх стремительно возвращается.

– Он не привык к этому климату, – бормочу я. – Он всю жизнь прожил на Западном побережье.

Блейк бросает на меня выразительный взгляд, намекая, что мне лучше заткнуться.

Мы заходим в лифт.

– Здорово сыграли вчера, – произносит в тишине врач.

– Э… спасибо, – говорит Блейк. – Вы же пустите моего братана Весли к Каннингу? Если да, то вас ждет пара мест в ложе.

На лице врача быстро сменяется несколько разных эмоций: радость, затем отчаяние и, наконец, раздражение.

– Я никогда не нарушу протокол ради билетов.

– Конечно, нет, – спешит сказать Блейк. – Я просто к тому, что если вы тот человек, который пустит к Джей-бомбу одного посетителя, мы будем адски вам благодарны.

Доктор Риджел медленно кивает.

– Мистеру Весли разрешат увидеться с пациентом, если он наденет защитный костюм.

– Конечно, – немедленно соглашаюсь я.

Лифт открывается. Мы выходим. Табличка сверху гласит: «Карантин». Помещение, в которое приводит нас врач, словно взято из психологических триллеров. Здесь ряд палат со стеклянными стенами. В одних шторки задернуты, но в нескольких нет, и у людей просто не должен быть такой больной вид, как у пациентов внутри.

А потом я вижу его.

Джейми лежит на спине, половина прекрасного лица скрыта за маской, но я все равно вмиг его узнаю. Он…так неподвижен.

Мое горло сжимается, и я могу только смотреть.

Не знаю, сколько я так простоял. Несколько секунд? Минуту? Блейк берется сзади за мои плечи и сжимает их. Сильно. И тогда я, вспомнив, что должен дышать, всасываю большой глоток воздуха.

Он мягко встряхивает меня.

– Весли, ну же, расслабься.

– Извини, – бормочу я.

– Все нормально, – отвечает он, мотнув головой. – Мне дальше нельзя, но через пару часов я тебе позвоню. Или ты сам напишешь, окей? В любом случае, я потом тебя заберу. Твоя машина осталась возле арены.

Черт. Точно. Я даже не вполне представляю, где нахожусь.

– Спасибо тебе. – Я встречаюсь с ним взглядом. – Серьезно, я…

Он машет рукой.

– Не стоит. Поговорим позже.

Блейк разворачивается и уходит к лифтам.

– Сюда, мистер Весли, – зовет меня врач. – Медсестры помогут вам с защитным костюмом.

Через десять минут я стою в длинном одноразовом балахоне, одноразовых тапочках и перчатках, шапочке, маске и нелепых защитных очках.

– У этих палат две двери, – объясняет миниатюрная медсестра-азиатка. – Заходите через эту… – Она показывает на дверь в стеклянную комнату. – А выходите через дальнюю. Всю защиту оставите снаружи палаты. Если что, там есть инструкция, которая поможет вам разобраться.

– Понял, – говорю я. Нахер инструкции. Пустите меня уже к Джейми.

– Вы будете с ним один, но, если вам или пациенту что-то понадобится, нажмите кнопку вызова на стене, и к вам сразу придут.

– Спасибо.

Когда она открывает замок, я сразу ныряю к Джейми в палату. За первой дверью – вторая, но без замка.

Мы остаемся вдвоем. Он и я. Наконец-то. Я беру его руку, сжимаю ее. Рехнуться, какая горячая. Они не шутили. Он и впрямь весь горит.

– Бэби, – сдавленно говорю. – Я пришел.

Он не двигается.

И тогда я, чтобы он понял – я здесь, – начинаю сбивчиво пересказывать все, что случилось за день. Все-все, от начала и до конца. Про то, как Блейк получил травму и как я искал его. Про жуткий телефонный звонок.

– Я так испугался, – признаюсь я ему, хотя его лоб остается идеально разглаженным сном.

Меня бесят разделяющие нас идиотские маски. Хочется сорвать свою прочь.

В конце концов мой рассказ завершается. Я припарковываю свой зад к нему на кровать, кладу его руку себе на колени и поглаживаю ее своей ладонью в дурацкой перчатке.

Его ресницы вздрагивают.

– Каннинг, – шепчу я, сжав его руку. – Бэби, я здесь.

Бледные веки Джейми приоткрываются, и когда я вижу его глаза, мне наконец-то удается поверить в то, что все закончится хорошо. Но потом его глаза округляются, и он морщит лоб.

Черт, я пугаю его. В этом наряде меня не узнать. Я похож на маньяка.

– Это я, – говорю громко. – Смотри. – Свободной рукой я срываю очки, а потом – к черту все – маску.

Его лицо расслабляется, и я улыбаюсь. Впервые, наверное, за целую вечность.

– Мистер Весли! Что вы делаете? – Я оборачиваюсь и вижу за стеклом медсестру – одна рука на бедре, брови сердито нахмурены. Около уха она держит телефонную трубку, и ее голос грохочет из динамика на стене. – Вам нельзя снимать защитный костюм!

Да, но кто меня остановит? Она? Пусть попробует, я ее одолею. Так что я снимаю и шапочку. Потом поднимаюсь с кровати и встаю рядом с его головой. Джейми глядит на меня огромными доверчивыми глазами.

– Мистер Весли! – рявкает она. – Прекратите!

– Вы не понимаете. – Говоря, я смотрю не на нее, а на Джейми. Только он имеет значение. – Если у него тот самый грипп, я уже заразился. Мы вместе спим.

А потом наклоняюсь и целую своего любимого в лоб. Хоть мы и в этой камере пыток, он все равно пахнет собой. И его запах меня успокаивает.

– Я люблю тебя, бэби, – шепчу. – Ни о чем не волнуйся. – Джейми закрывает глаза. Но я целую его еще раз – теперь в губы. Просто чтобы он знал, что я по-прежнему здесь.

Когда я поднимаю лицо, медсестры за стеклом уже нет.

Глава 15

Вес

Фотография разлетается по интернету через шесть часов после того, как я вошел к Джейми в палату.

Первыми ее публикуют TMZ – и как этим ублюдкам вечно удается всех обскакать?? – а потом она появляется на хоккейных сайтах, в блогах о знаменитостях, на порталах со сплетнями и в газетах, которые на самом деле должны сообщать о вещах поважней. Ее вывесили у себя даже два серьезных издания, причем превью фото стояло выше статьи о захвате террориста.

Видимо, зрелище того, как я, Райан Весли, целую в губы мужчину, это событие мирового масштаба. И в данный момент потушить сей пожар я не могу.

Я не забыл сказать, что теперь я тоже на карантине?

Угу. Сняв маску, я подписал себе приговор. В палату в сопровождении разгневанной медсестры влетел доктор Риджел, одетый в защитный костюм, и проинформировал меня, что, поскольку я подверг себя воздействию потенциально опасной разновидности гриппа, то мне запрещается покидать изолятор до тех пор, пока не придут результаты анализов Джейми. Потом взбешенная медсестра взяла у меня кровь и отправила ее на проверку.

Жалею ли я? Ни вот на столько. Я все равно не собирался никуда уходить, но теперь меня точно не выгонят после конца часов посещений. Плюс – зачем отрицать – лишний повод спрятаться от внешнего мира оказался как нельзя кстати.

Не знаю, кто сделал фото, но, блин, украв наш интимный момент, этот козел открыл золотую жилу. Только представьте – я сижу на кровати у Джейми, мои губы крепко прижаты к его. Это было сразу после того, как он очнулся. Я увидел его прекрасные карие глаза и от радости, от облегчения забыл, что мы за стеклом, а шторки открыты.

Потом он заснул и проспал еще час, а я держал его за руку. Прозвучит, наверное, тупо, но я еще никогда не чувствовал себя настолько полезным. Я хотел, чтобы, проснувшись, он понял, что не один. Несмотря на дерьмо, заполонившее мою жизнь, я ощущал себя небывало спокойным. Потому что в кои-то веки я знал, что делаю то, что надо – и когда надо.

Проснувшись, он сначала не понял, что происходит.

– Где мы? – спросил он внезапно, чем испугал меня.

– В больнице. Бэби, ты заболел. У тебя, наверное, грипп, но точно станет известно, когда придут результаты анализов.

– Окей, – сказал он и сжал мою руку. Но чем больше он просыпался, тем в большее волнение приходил. Он быстро просек, что странная палата со стеклянными стенами – изолятор, и что я тоже мог заразиться. И теперь пилит меня.

– Зря ты снял маску, – хрипит он. – Вес, ты ненормальный. Тебе нельзя здесь находиться.

Он уже не впервые сомневается в моем здравомыслии с тех пор, как очнулся, а теперь в его здравомыслии сомневаюсь я, потому что, ну а где же еще, черт побери, мне находиться? Стоять за стеклом и смотреть, как мой любимый мужчина страдает?

– Еще подхватишь мой идиотский овечий грипп, – бормочет он.

– Во-первых, нам еще неизвестно, что у тебя. – Я сижу на стуле и, наклонившись к нему, поглаживаю рукой без перчатки его горячую щеку. Меня беспокоит, что жар так и не спал. Он уже часов шесть на капельнице. Разве температура не должна была снизиться? – Помнишь, доктор Риджел сказал, что шансы невелики? Во-вторых, если ты болен именно этим, то я уже заразился, потому что вчера у тебя в горле побывал мой язык. И в-третьих, я обязан быть здесь. Бэби, взгляни на эту камеру пыток. – Я обвожу рукой угнетающее пространство палаты. – Чтобы я разрешил тебе мучиться здесь в одиночестве? Да никогда.

Он слабо смеется.

Господи. Слава тебе, он очнулся. Когда я увидел его за стеклом… такого неподвижного… то пиздец как перепугался.

– Твой тренер обделается кирпичами. – Он вздыхает. – Вдруг ты пропустишь завтрашнюю тренировку? В четверг у тебя игра с «Тампой». Вес, ты не можешь позволить себе заболеть.

Я изумленно таращу глаза.

Джейми замолкает.

– Что?

– Ты серьезно думаешь, что я буду тренироваться, пока ты в больнице?

– Завтра меня могут выписать.

– После всех мер предосторожности, которые предприняли эти ублюдки? Ага, щас. Тебя продержат здесь минимум пару дней. – Мой тон становится резким. – Надеюсь, ты понимаешь, что ни в какую Тампу я не поеду. Пока не станет ясно, что ты вне опасности, я никуда не уйду.

– Я никогда и не был в опасности, – возражает он.

У меня отваливается челюсть.

– Ты вырубился на работе! У тебя температура под сорок! Кожа как у вареного рака, но тебя все равно морозит, и ты дрожишь, как осиновый лист. И даже голову не можешь поднять – так ты ослаб!

– Со мной все нормально, – упирается Джейми, и мне хочется дать ему по башке. Чего я, впрочем, не делаю, потому что на больничной койке все-таки он, а не я, а значит именно мне остается быть взрослым.

– Нет, не нормально, – твердо говорю я. – Ты болен. – Возможно, каким-то опасным видом овечьего гриппа, но я отказываюсь этому верить. Благодаря патологической одержимости Блейка, я знаю, сколько человек умерло от этого гриппа. Шестнадцать. И могу сказать только одно: Джейми не станет семнадцатым. Я продам душу дьяволу, но не позволю, чтобы с ним что-то случилось. Он вся моя жизнь.

Услышав громкое жужжание, мы замолкаем. Замок на двери открывается, и в палате появляется медсестра (которая теперь официально меня ненавидит). Она при полном защитном параде и в маске, так что ее лица я не вижу, но судя по глазам, она хмурится.

– Мистер Весли. Идите за мной, – приказывает она, и из-за мрачных ноток в ее голосе я немедленно напрягаюсь. О боже. Пришли результаты анализов? Она уводит меня, чтобы наедине подтвердить, что у Джейми тот грипп?

С участившимся пульсом я кое-как поднимаюсь со стула. Джейми тоже встревожен, однако не возражает, когда я вслед за Сестрой Смерть выхожу в коридор. Как только за нами закрывается дверь, она достает телефон. Мой телефон, который она конфисковала, увидев, что я отправляю сообщение Каннингам.

Оказалось, что электронные устройства в изоляторе под запретом. Но, если честно, я рад, что у меня отняли телефон, потому что с тех пор, как появилось то фото, его экран мигал как бесконечный салют. Джейми в тот момент еще спал. Да, он понятия не имеет, что около часа назад за пределами нашей стеклянной клетки разразился шторм из дерьма, и я не намерен ему говорить. По крайней мере, пока.

Мой главный приоритет – помочь ему выздороветь. Если он узнает, что наши с ним отношения обсуждают и препарируют тысячи, а может и миллионы людей… Мало ли как это скажется на его ослабленном организме. Я не могу так рисковать.

– За час на ваш телефон поступило бог знает сколько звонков, – категорично произносит она. – Как минимум двадцать – от Фрэнка Донована. Он настаивает на разговоре с вами, и, честно говоря, мне и моим коллегам надоело выслушивать его ор. Так что для вас, мистер Весли, мы сделаем исключение. Вам разрешается пользоваться сотовым телефоном, но только недолго и в коридоре. А теперь перезвоните мистеру Доновану, пока я не начала узнавать, сколько стоит заказать его киллеру.

Я хмыкаю. Окей. Возможно, Сестра Смерть не такая уж и плохая.

Дождавшись, когда она выйдет, я вывожу на экран номер Фрэнка, но не решаюсь нажать на кнопку звонка. Блядь. Прямо сейчас я не готов иметь со всем этим дело. У меня ведь был план. Отыграть первый сезон и только потом совершить каминг-аут. Я хотел контролировать ситуацию сам. Предстать перед прессой в том свете, в каком хотим мы.

Но какой-то алчный, недалекий, пронырливый мудоеб решил наши судьбы за нас. Или… решила. Внезапно я думаю о Сестре Смерть. Вдруг нас раскрыла она?

С другой стороны, это могла сделать любая из медсестер, которых я видел сегодня за стеклянной стеной. Любой лаборант, принесший в изолятор результаты анализов. Любой тамошний врач. Любой навещающий родственника посетитель.

Кто угодно мог сделать то фото. Пытаться вычислить гада – все равно, что играть в абсурдную версию Clue. Сестра Смерть… в Изоляторе… с Фотоаппаратом!

Да и какая разница, кто это был? Дело сделано. Теперь надо разбираться с ущербом.

– Райан, ну наконец-то, черт побери! – врывается в мое ухо взвинченный голос Фрэнка. – Почему ты не отвечаешь на сотовый?

– Его забрали медсестры, – говорю я. – В больнице телефоны запрещены.

– Какая чушь. Исследования доказали, что воздействие сотовых на медицинское оборудование минимально.

Нам что, больше нечего обсудить?

– Фрэнк, – говорю я, возвращая его к по-настоящему важным проблемам. – Каков масштаб катастрофы?

– Судить пока рано. Большинство изданий запрыгнули на радужный поезд…

Я стискиваю зубы.

– … машут флагами и хвалят тебя за смелость и каминг-аут.

– Я не совершал каминг-аут, – цежу я. – Его сделали за меня.

– Так или иначе, теперь ты раскрыт, – бесстрастно говорит он. – И нам необходимо повернуть ситуацию в нужное русло. Клуб собирается выпустить заявление, которое я подготовил после того, как тебя подписали. Я хотел предупредить тебя, что оно выйдет приблизительно через час.

Я читал это заявление. Насколько я помню, оно целиком состояло из высокопарных политкорректных фраз. Команда поддерживает – и всегда поддерживала – своих игроков и приветствует многообразие, которое они приносят в мир спорта… Бла-бла-бла. Мы гордимся тем, что Райан Весли член нашей команды.

– Пусть стервятники ночь покудахтают, – с цинизмом в голосе говорит Фрэнк. – А утром ты выступишь на пресс-конференции и…

– Что? – перебиваю я. – Ну уж нет!

– Райан…

– Я согласился на письменное заявление, – напоминаю я. – Кратко дополнить то, что скажете вы. О камерах речи не шло. – Я представляю, как стою перед толпой репортеров, рассказываю про свою интимную жизнь и отвечаю на вопросы, которые никто не вправе мне задавать, и к моему горлу поднимается желчь.

– Это было до того, как твое фото с любовником облетело весь интернет, – отвечает Фрэнк. Не зло, без отвращения. Он просто констатирует факт. – Райан, СМИ ждут чего-то побольше, чем пресс-релиз из двух строк.

– Да насрать мне, чего они ждут! – Мою грудь стискивают когти отчаяния. Хочется швырнуть сотовый в стену, увидеть, как он разлетается на куски, а потом до кучи их растоптать. Я чувствую… ярость. Которая только усиливает шныряющее по моему позвоночнику негодование. Они не имеют права устраивать ажиотаж лишь потому, что мне нравится ебаться с мужчинами. Это не их чертово дело.

– Райан. – Фрэнк делает паузу. – Ладно. Мы вернемся к этой дискуссии, когда твоего… партнера выпишут из больницы, а пока я выпущу заявление от имени клуба. Поглядим на реакцию, и тогда будет понятно, что делать дальше.

– Окей.

– Нам стоит переживать насчет твоих результатов?

Я в ступоре.

– Результатов чего?

– Анализов на тот грипп, – говорит он нетерпеливо. – Тренерский штаб беспокоится. Через два дня игра с «Тампой».

Я делаю вдох.

– Фрэнк, в четверг меня не будет на льду. Если хотите, я позвоню тренеру и скажу ему сам, но это не обсуждается. У меня чрезвычайные семейные обстоятельства.

– В твоем контракте написано…

– Мне все равно, что там написано. Я никуда не лечу. – Не давая ему возможности возразить, я добавляю: – Мне надо идти, а то медсестры ругаются. – Не ругаются, но Фрэнк об этом не знает. – Как только станут известны результаты анализов Джейми, я сразу перезвоню.

Дрожащими пальцами я отключаюсь. Я был не готов ко всему этому. Совсем не готов. И хотя мне отчаянно хочется к Джейми, я заставляю себя просмотреть сообщения – просто на случай, если со мной пытался связаться кто-то из Каннингов.

Черт, так и есть. Мне написали все.

Синди: Дорогой, мы с Патриком очень ждем новостей (хоть и знаем, что все будет хорошо, будет хорошо, будет хорошо!)

Джесс: Почему сволочные медсестры не зовут тебя к телефону???

Джо: Как мой брат?

Скотт: Как Джеймстер?

Брэди: Джей в норме??

Пришло сообщение даже от Тэмми, которая сейчас тоже в больнице – в роддоме. Позвони, как только придут результаты. Попроси, чтобы тебя соединили с моей палатой. Добав. номер 3365.

Чтобы не отвечать каждому по отдельности, я отправляю групповое сообщение всему клану Каннингов сразу.

Еще ждем результатов. Джей очнулся. Капризничает. Температура держится, но врачи стараются ее сбить. Здесь нельзя пользоваться телефоном. Напишу снова, как только смогу.

Остальные непрочитанные сообщения я проматываю. Большинство написал Блейк. Еще одно прислал Эриксон, но я не нажимаю на него – слишком боюсь. Я пока не готов столкнуться лицом к лицу с реакцией своих одноклубников. Я мотаю дальше и, увидев имя отца, застываю. Это сообщение я решаю открыть.

Отец: Ты идиот.

Мое сердце болезненно дергается. Действительно, идиот, раз позволяю его словам задевать себя, но блядь… как же обидно.

Я хочу было выключить телефон, но тут мое внимание привлекает иконка твиттера. 4622 новых уведомления. Иисусе.

Хоть я и понимаю, что любопытству лучше не уступать, но все-таки не выдерживаю и решаю узнать, что думает о развитии событий твиттеросфера. Ха. Хэштег #РайанВесли в трендах на твиттере. И у меня десять тысяч новых подписчиков. Открыв ленту, я обнаруживаю, что большинство твитов – на удивление позитивные.

@ hockeychix 96: ОБОЖЕМОЙ! Твой бойфренд мега-красавчик!

@ T - DotFan : Чувак, рад за тебя!

@ Kyle _ Gilliam 309: Весли, ты нас вдохновляешь.

И так далее и тому подобное. Охи, ахи, виртуальные объятья и «держи пять», слова о том, что я стал источником вдохновения для ЛГБТ-сообщества. Разбавленные твитами отрицания, неверия и отвращения.

@ BearsFourEvr : Члены для телок, педик.

@ Jenn _ sinders : Пожалуйста, скажи, что ты не такой!

Плюс две фанатки устроили расследование твитов на пятьдесят, в котором тщательно изучили «доказательства» моей сексуальной ориентации. Они даже вырезали и увеличили части снимка, чтобы проиллюстрировать свою точку зрения.

@ HeyThereDelilah : Серьезно, это никакой не РВ. Посмотрите внимательно. У РВ не настолько близко посаженные глаза.

У меня близко посаженные глаза?

@ BustyBritt 69: Это РВ! Его сексуальный рот я узнаю из тысяч.

@ HeyThereDelilah : Ну, допустим это РВ. Но, может, это его брат, а не бойфренд.

@ BustyBritt 69: Кто целует своих братьев в ГУБЫ?

@ HeyThereDelilah : Я. Один раз. Но я тогда напилась и приняла его за другого.

@ BustyBritt 69: Фууууууу!

Вздохнув, я закрываю приложение и выключаю телефон. Сестра Смерть не просила его возвращать, так что я засовываю мобильный в карман, а потом возвращаюсь к Джейми в палату. Меня встречает его подозрительный взгляд.

– Зачем она тебя вывела?

Я пожимаю плечом.

– Дала телефон, чтобы я мог ответить твоим.

– Сильно они испугались?

– Нет. Как и я, они знают, что нет причин волноваться. – Я снова усаживаюсь на стул и беру его за руку. – Бэби, все будет хорошо. Результаты анализов окажутся отрицательными. Вот увидишь.

Он кивает, однако выражение его лица остается встревоженным.

– Ты уверен, что все хорошо?

Я наклоняюсь и прижимаюсь губами к его удручающе горячей щеке.

– Все прекрасно, – лгу я.

Глава 16

Джейми

Температура похожа на приход от наркотиков. Комната как-то странно вибрирует, и мне одновременно жарко и холодно.

И только одно здесь незыблемо – Вес. Когда я открываю глаза, он всегда рядом. Хотя я по-прежнему беспокоюсь о его здоровье, о его карьере и еще черт знает о чем, его присутствие успокаивает. Потому что абсолютно все остальное выбивает из колеи.

– Как я сюда попал? – внезапно спрашиваю я.

Он отрывает взгляд от телефона.

– Ну, на «скорой», наверное. Мне позвонил ваш Дэнтон с работы, но я не вслушивался в детали. – Он откашливается. – Да, кажется, он что-то говорил насчет «скорой».

Я медленно перевариваю эти слова, пока стеклянные стены вокруг странно мерцают. А потом… потом к одной из них прижимает свое гигантское тело огромный медведь. Я смотрю, как он срывает со стенки телефонную трубку, и нас оглушает его громкий рев.

– Джей-бомб! Чувак, ну и проблем от тебя!

Стон Веса помогает мне догнать, что случилось. Пришел Блейк. Вот черт! Я пытаюсь незаметно расцепить наши руки, но Вес не дает и крепче сжимает мою.

– Вес? – хриплю я.

– Да?

– Нас раскрыли?

– Ну…

От гогота Блейка сотрясаются стены.

– Раскрыли? А медведи католики? А Папа гадит в лесу? Ваши физиономии только что показывали в десятичасовых новостях. Отличная фотка, Джей-бомб! В рамочку и на стену.

Вес соскакивает со стула и несется к стене. И кажется чиркает ладонью по горлу.

– Что? – удивляется Блейк. – Все равно он скоро увидит ее по телеку или в газетах.

Каким-то образом эта новая информация помогает моему сознанию проясниться. Если о нас говорят в новостях, значит, сейчас весь мир со смаком перемывает косточки Весу.

– Прости меня, – говорю я.

Вес разворачивается.

– Не извиняйся. Ты в этом не виноват. Ни вот на столько.

Я знаю, Вес прав, но это наверняка принесло ему массу проблем. Ясно теперь, почему он то и дело украдкой заглядывал в телефон.

– Что говорит Фрэнк?