Текст книги "Вечер (ЛП)"
Автор книги: Эль Джаспер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
– Привет, братан, я бегу в КК, – говорю я. – Хочешь чего-нибудь?
Сет бросает на меня взгляд, и его обычно веселое выражение лица тускнеет.
– Нет, спасибо.
– Что-то не так? – спрашиваю я озадаченно.
Взгляд Сета задерживается на мне на секунду или две, будто он ждет, что я угадаю.
– Нет, – наконец отвечает он и натягивает куртку. – Все в порядке.
– Куда идешь? – Это не похоже на Сета – быть таким угрюмым со мной, но в последнее время мы оба прошли через столько дерьма, что научились давать друг другу немного пространства.
– В школу, Ри, – отвечает он. – Миссис Дюпре любит, чтобы я приходил пораньше. – Элиза воспитывает Сета и Джози на дому.
Я киваю.
– Ладно. Увидимся.
Сет молча проходит мимо меня и выходит за дверь. Я пытаюсь не обращать внимания на боль, которую чувствую, и смотрю на Эли. Я уверена, что улыбка, которую нацепляю на лицо, выглядит чертовски фальшиво.
– Готов?
– Он просто беспокоится о тебе, понимаешь? – тихо говорит он.
Я беру ключи от джипа с крючка и выхожу.
– Да. Знаю.
Как только я выхожу на улицу, то вижу Бхинг у мусорного контейнера. Она направляется обратно в свой магазин, бросает на меня взгляд и машет рукой. Ее шелковистые черные волосы, подстриженные в виде каре до плеч, колышутся при каждом ее движении. Она смотрит на меня сквозь очки. Я машу в ответ. Значит, она все-таки в безопасности. Интересно, о чем она думает?
За полчаса мы успеваем съездить в «Криспи Крим» и вернуться обратно. Я съедаю четыре пончика с глазурью и пью кофе с сахаром и сливками, одновременно обдумывая несколько рисунков тушью, которые запланировала на день. Могу сказать, что моя голова не занята ни игрой, ни едой, и то и другое выводит меня из себя. Что еще более расстраивает, так это то, что я не знаю, что с этим делать. Иногда это хуже. Эти чувства относительно новые. Эли понимает мое раздражение; он внимательно наблюдает, как я надеваю на работу рваные, выцветшие джинсы с низкой посадкой, черную футболку с длинными рукавами и надписью «Татумания» и пару поношенных ботинок. Собирая волосы в высокий хвост, я чищу зубы и спускаюсь вниз, чтобы открыть магазин. Я чувствую беспокойство. Нерешенность. Может быть, это потому, что я не видела Причера и Эстель. Я просто не могу во всем этом разобраться.
Я слышу Никс за три минуты до того, как она заходит в магазин.
Скорее, слышу, как бьется ее сердце.
На долю секунды, как раз перед тем, как Никс открывает входную дверь, у меня перед глазами все расплывается. Стук сердца Никс, бьющегося в груди, отдается во мне эхом. Ее кровь со свистом несется по сосудам, направляясь к органу и от него. Я, черт возьми, слышу отзвук. Я несколько раз встряхиваю головой, делаю несколько вдохов, закрываю глаза, проветриваю голову. Избавляю свой мозг от этого. Черт возьми! Какого черта?
– Райли. – Эли стоит рядом со мной, его рука на моем плече, голос строгий и уверенный. Будто он знает о моем внутреннем смятении. Я бросаю на него быстрый взгляд. В голове у меня начинает проясняться.
– Райли! Доброе утро! – Никс приветствует меня, заходя внутрь, и я перевожу на нее внимание. Люк стоит прямо за ней. Джин, Приветственный Ворон, названный в честь Джина Симмонса, каркает над дверью. По какой-то причине оба звука раздражают меня. Никс бросает на пол свою огромную розовую сумочку с черным черепом и скрещенными костями и подходит ко мне. Она заключает меня в крепкие объятия. За несколько секунд она оценивает меня. – Не выспалась, да? Бедняжка. Выглядишь уставшей.
– Ну и дела, спасибо, – говорю я и подхожу к плееру. – Разве это не то же самое, что сказать, что я дерьмово выгляжу?
Никс дернула меня за конский хвост.
– Да, в значительной степени. Так что поспи еще немного. Знаю, тебе больше не нужно так много, но еще немного не повредит. У тебя темные круги под глазами, Рай. Ты потеряла весь цвет, который приобрела на острове Да, когда проходила курс реабилитации, и из-за своей бледной кожи и темных кругов под глазами ты действительно выглядишь как… Ну, ты понимаешь.
Я оглядываюсь через плечо на Никс, которая бросает взгляд сначала на Эли, затем на Люка.
– Что? Ты имеешь в виду как вампир? – спрашиваю я и чуть не смеюсь.
– Да! Но больше похоже на голливудскую версию Дракулы, знаешь ли? – отвечает она.
Люк подходит и берет меня за подбородок, поворачивая мое лицо влево и вправо. Его глаза, того же лазурно-голубого оттенка, что и у всех Дюпре, пристально изучают меня.
– Черт, По. Ты действительно дерьмово выглядишь.
Я отдергиваюсь.
– Мне нужно заняться делом. – Чувствуя себя каким-то Фредди Меркьюри, я выбираю «Killer Queen» и приступаю к работе. Я не обращаю внимания на Эли, Люка и Никс, а также на свое плохое настроение, пока просматриваю проекты. Не поднимая глаз, я чувствую, что все они смотрят на меня. Взгляд Эли прожигает меня насквозь, словно каленое железо. Этим утром мне просто все равно.
Назначен первый сеанс. Я рисую от руки довольно крупного паука на грудной клетке долговязого молодого парня. На нем ни грамма жира.
– Снимай рубашку и устраивайся поудобнее, – говорю я и указываю в сторону стола. – Ты не против публики?
Парень пожимает плечами.
– Конечно, без проблем.
Я киваю и включаю «Вдову», мою любимую машинку для нанесения татуировок. Или, как называет ее Эстель, «Черный Движок». Расставляя чернильницы, я бросаю на него взгляд.
– Как переносишь боль?
Он снова пожимает плечами.
– Нормально.
Я снова киваю.
– Если тебе понадобится перерыв, просто дай мне знать. – Я стучу его по ребрам. Он даже не шевелится, что хороший знак. – У тебя совсем нет жира в организме. С такими костями будет не очень приятно, чувак. Обещаю.
– Все нормально, в норме, – уверяет он. – Я справлюсь.
– Тогда ладно, – говорю я, качая головой. У меня сегодня нет настроения кукситься. Я протираю его бок антисептиком. – Ложись, положи руку на подушку над головой, и давай начнем.
Парень хорош. Он даже не вздрагивает, когда игла скользит по бугристым ребрам. Напев Вдовы смешивается с уникальной интонацией Фредди Меркьюри и, к счастью, приводит меня в восторг. Несколько минут все идет довольно хорошо. Я чувствую себя прежней. Я ощущаю свою прежнюю жизнь, до появления вампиров, новообращенных и способностей. До появления Аркосов. Я нахожусь там, едва держась на волоске.
Я наклоняюсь к ребрам паренька и от руки обрисовываю тело паука, которое примерно восемь дюймов в длину и шесть в ширину. Я провожу иглой, вытирая кровь кусочком марли размером четыре на четыре дюйма. Я вытираю. Кровь. Вытираю. Кровь.
Кровь.
Песня Queen «Another One Bites the Dust» теперь затихает на заднем плане и становится приглушенной, пока не превращается в тихий гул. Веселая болтовня Никс затихает. Постоянный флирт Люка затихает. Эли полностью погружен в молчание. Остается только одно.
Сердцебиение этого паренька.
Тук-тук. Тук-стук.
Я делаю глубокий вдох, качаю головой и продолжаю.
Игла быстрыми движениями проникает в кожу, создавая очертания паука. Мой взгляд останавливается на капельках крови, и я вытираю их марлей. Я продолжаю. Снова кровь. Немного. Просто бусинки. Но их очень много. Чем больше я смотрю, тем больше сосредотачиваюсь. То, что было чернильной полоской с капельками крови, превращается в тонкую кожицу, когда моя игла погружается на три дюйма в бок паренька. Льется кровь. Я в ужасе отшатываюсь.
– Что? – спрашивает парень. Его голос тихий, будто доносится из глубокого туннеля. Он смотрит поверх своих ребер туда, где я работаю.
Я бросаю на него взгляд, и на его лице отражается озабоченность, но не более того. Когда я снова смотрю на него, все совершенно нормально. Я моргаю, качаю головой. На лбу у меня выступает пот, и я вытираю его предплечьем.
– Ничего. Просто у меня застряла игла, – вру я. – Я быстро все исправлю. Просто расслабься.
– Без проблем, – говорит он и ложится на спину.
Я поворачиваюсь, чтобы сменить идеально исправную иглу, а Эли стоит у моего уха.
– Что с тобой? – тихо спрашивает он. Даже его голос звучит приглушенно, и я знаю, что он в основном говорит у меня в голове. Его голос звучит откуда-то издалека.
Все это время я слышу, как бьется сердце этого парня.
Я делаю еще один глубокий вдох.
– Игла застряла, – говорю я. – Все в порядке.
Я смотрю на лицо Эли, чтобы подбодрить его. Он совсем не успокоен. Лицо искажено беспокойством. Он ничего не говорит. Только наблюдает. Люк за его спиной делает то же самое. И то, и другое раздражает меня. Но постоянное присутствие Эли серьезно раздражает меня больше. Я стараюсь не обращать на него внимания.
Я продолжаю с пауком и пареньком.
Сосредоточившись на работе, я пытаюсь заглушить стук его сердца. Мне требуется столько сил, чтобы управлять звуками вокруг, что на лбу снова выступает пот. Это почти то же самое, что испытываешь при отказе от наркотиков или алкоголя, и я могу судить об этом по собственному опыту. Тело жаждет чего-то и выворачивается наизнанку, чтобы побороть это желание. Такое чувство, что тысячи муравьев ползают по твоей коже, пытаясь вырваться на свободу. Я стараюсь не обращать внимания на это чувство, стараюсь не спешить, не торопиться, придавая ножкам паука угловатый, четкий и структурированный вид. Я почти закончила. Слава богу. Еще чуть-чуть.
Тук-тук. Тук-тук.
Я смотрю на лицо паренька, задыхаюсь и отшатываюсь. У него нет глаз, впадины глубокие и черные, а лицо и кожа синевато-белого оттенка. Область над его сердцем открыта, и орган бьется у меня перед глазами. Манит.
У меня пересыхает во рту.
– Райли.
Чья-то рука сжимает мое плечо, сильно. Я моргаю и вытираю вспотевший лоб. Когда я смотрю на этого парня, с ним все в порядке. Обычный. Пристально смотрит на меня.
Я заставляю себя улыбнуться.
– Ладно. Все готово. – Я кладу иглу на лоток из нержавеющей стали. – Ты молодец. Даже не вздрогнул, когда я проходила по всем этим костям.
Парень, к счастью, не замечает моего смятения. Он гордо улыбается.
– Спасибо. – Склонив голову набок, он потягивается и смотрит на мою работу. – О, блин! Это отвратительно!
У меня все еще внутри все дрожит, а стук его сердца все еще отдается в ушах.
– Рада, что тебе понравилось. Давай закроем его сейчас.
Он ложится на спину, и все, что я могу сделать, это нанести мазь с антибиотиком и накрыть рану марлей с неприлипающим покрытием. Я заклеиваю края.
– Можешь идти.
– Мило, – отвечает он и соскакивает со стола. – Когда я смогу вернуться, чтобы придать цвет?
– Тату должно полностью зажить, – говорю я и снова вытираю лоб. – Никаких струпьев, никаких воспаленных мест. Давай подождем четыре недели и посмотрим, как будет выглядеть.
Парень кивает.
– Круто.
– Вот, – говорит Люк. – Встретимся у входа, и я дам тебе инструкции и образцы мазей. – Он бросает на меня взгляд, и я слегка улыбаюсь. Он наклоняет голову и выводит паренька.
олько сейчас я понимаю, какая толпа собралась в Татумании. В этом нет ничего необычного. Нет ничего странного в том, что большая группа людей собирается у витрины и наблюдает за нашей работой, или в том, что они стоят внутри и просматривают книги по дизайну. Татумания довольно широко известна, особенно в мире татуировок, и я сделала себе имя как художник. Люди приезжают издалека только для того, чтобы я нарисовала им эскизы. Люди, которые никогда обо мне даже не слышали, собираются у витрины, чтобы понаблюдать за процессом нанесения татуировки. Нет ничего странного в том, что почти каждый день собирается толпа людей. Нет ничего странного в том, что люди просят сфотографироваться со мной.
Странно, что я с самого начала не знала, что они здесь.
Меня тошнит. Мутит. Выбивает из себя. Адреналин зашкаливает. Сердце бьется вяло. Пот струится.
– Мисс По, можно с вами сфотографироваться? – спрашивает кто-то из группы.
– Секундочку, – говорю я, чувствуя, как меня душит тошнота. Я направляюсь в конец зала, прежде чем разбросать повсюду угощения «Крисп». Когда я смотрю на толпу, у всех у них ужасные лица: черные впадины, бело-голубая кожа, а сердца бьются так сильно, что я вижу их сквозь рубашки. Я спотыкаюсь. Что происходит?
Эли ловит меня за секунду до того, как я падаю, и опускает на ступеньки лестницы. Я сажусь, упершись локтями в колени и опустив голову. Я судорожно глотаю воздух.
Стоя передо мной на коленях, Эли убирает с моего лица выбившуюся челку и придерживает ее.
– Райли, – говорит он, и я слышу настойчивость в его голосе. – Что случилось?
Я качаю головой.
– Не знаю. Может быть, я заболеваю гриппом? – Это абсолютная ложь, и я это знаю. Эли, вероятно, тоже. Не знаю, что еще сказать. Правду? Что мои мысли поглощены биением человеческих сердец. Я чувствую запах их крови. Меня начинает одолевать жажда.
Ни за что на свете я не смогу сказать ему об этом. Викториан уже сказал, но Эли ему не поверил. Слава богу, он не слышит этого в моей голове и не вспоминает о мучительном превращении. Я глубоко вздыхаю и подбадриваю себя. Возьми себя в руки, По. Это просто твоя дурацкая ДНК снова меняется. Жиль сказал, что это произойдет. Не будь ребенком! Поговори с Виком. Он может помочь. В любом случае, это его часть внутри тебя. Ты справишься с этим. Дыши…
Медленные, ритмичные поглаживания пальцев Эли по шее, а также мое медленное, контролируемое дыхание облегчают жажду, уменьшают шум, рассеивают тошноту. Не знаю, как долго я сижу на ступеньках, но чувствую себя лучше. Наконец, я поднимаю голову и встречаюсь с обеспокоенным взглядом Эли.
Я бы сказала, обеспокоенным и сердитым взглядом.
– Спасибо, – я провожу кончиками пальцев по его подбородку. – Теперь я чувствую себя лучше.
Проницательный взгляд говорит о том, что Эли в это не верит. Ни капельки.
– Обещаю, – говорю я и встаю. – Пойдем. Мне нужно сфоткаться.
Эли ничего не говорит, когда я прохожу мимо и возвращаюсь в переднюю часть магазина. Его брат такой же мрачный; Люк изучает меня, пока я пробираюсь к толпе парней, собравшихся сфотографироваться, и я бросаю на него быстрый взгляд, а затем переключаю внимание на поклонников тату. Кто-то достает цифровую камеру, я становлюсь в центре толпы и делаю несколько снимков.
– Можно нам посмотреть на дракона? – спрашивает один парень помоложе.
– Э, – говорю я, – вы застали меня в выходной день. Мне так просто его не показать, – говорю я, указывая на свою рубашку. – Лучшее время для дракона – лето. – Люди, которые знают или слышали обо мне, всегда хотят увидеть дракона, нарисованного у меня на спине, благодаря Никс. Летом я ношу одежду, которая легко открывает большую часть тела, или надеваю бикини под футболку, чтобы можно было снять все, что на мне надето, и покрасоваться перед зрителями. Это стало чем-то вроде моей визитной карточки. Однако сегодня мне это не нравится.
В толпе раздается несколько стонов, и Никс машет им рукой.
– Эй! У нас тут есть несколько открыток со мной и Райли. Вы можете прекрасно разглядеть дракона!
Все подходят к прилавку, и Никс показывает на стеллаж с открытками. Она бросает на меня взгляд, и я одними губами благодарю ее.
Я не понимаю, но остаток дня проходит гладко. У меня больше нет приступов. Больше не хочется есть. Сердцебиение утихает. Все нормально.
Я не делаю перерыв на обед, а вместо этого работаю до конца. К шести часам вечера я заканчиваю работу со своим последним клиентом: студенткой Колледжа искусств и дизайна Саванны, более известного как SCAD, с изящной черной манжетой-бабочкой на руке. Ее рука в обхвате такая же большая, как у зубочистки, так что тату много времени не займет. Я наношу ей мазь, накрываю марлей и даю инструкции. В сгущающихся сумерках, падающих на Саванну, она идет по тротуару, радостно болтая по мобильному, вытянув руку и любуясь моей работой сквозь прозрачную накладку.
Память возвращает меня в прошлое, когда Никс нарисовала моих драконов. Я помню, что не могла держаться подальше от зеркал, мне хотелось смотреть в них все время. Для меня они означали борьбу, победу над демонами, силу. Расширение прав и возможностей. Я так гордилась ими. Я горжусь ими.
Меня пронзает зависть. Раньше у меня была нормальная жизнь, в которой немного боди-арта скрашивало мой день, делало меня невероятно счастливой. Я наслаждалась воскресеньями с Сетом, Причером и Эстель, и отдыхала на полу в моей гостиной с Никс, делая наброски дизайнов. Запихивая в рот кусочек за кусочком пиццы. Гуляя с Чейзом. Я хочу все это вернуть. Я хочу все это вернуть, черт возьми.
Я никогда не верну все обратно.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Эли, опуская руки мне на плечи и нежно сжимая их.
Высвободившись из его объятий, я начинаю убирать на рабочем месте.
– Уже лучше. Мы отправляемся в путь вечером? – Имеется в виду, мы выслеживаем новообращенных.
– Ты готова к этому? – спрашивает он.
Я бросаю на него взгляд. Выражение беспокойства на его лице означает, что он действительно не хочет, чтобы я шла. Но я все равно пойду.
– Безусловно.
Клиент Никс уходит, и она закрывает за ним магазин. Подруга, одетая в стиле уличного мима пятидесятых годов: черные джинсы-скинни, черные мокасины и рубашка в бело-черную полоску, но с накрашенным белым лицом, поворачивается ко мне. Ее высокие хвостики, собранные по обе стороны головы, раскачиваются в такт движению.
– Райли, ты уверена? Не думаю, что с тобой все в порядке. Ты могла бы, – она машет рукой в воздухе, словно пытаясь что-то представить, – упасть со здания или еще чего-нибудь, если у тебя начнется приступ.
– У меня не бывает приступов, Никс, – говорю я, прохожу в заднюю комнату и поднимаюсь наверх. – Со мной все будет в порядке. Обещаю. Увидимся утром, – кричу я вниз.
– Пока, – отвечает она, но я уже переодеваюсь в своей комнате.
Оставшись в одном лифчике и трусиках, я встаю перед зеркалом во весь рост и начинаю прилаживать ножны к талии, бедрам и лодыжкам. В следующую секунду, так быстро, что я даже не успваю заметить, как он вошел в комнату, Эли оказывается рядом со мной, держа в руках мой ремень безопасности. Он помогает мне надеть его, поправляет лямки и закрепляет спереди. Один за другим он вкладывает в ножны клинки из чистого серебра. Все это время он не сводит с меня глаз.
Тот факт, что он так близко, заставляет меня остановиться.
– Я могу сама, – говорю я, но Эли все равно продолжает. Я позволяю ему. Когда последнее лезвие закреплено, он притягивает мое лицо к своему и целует. На мгновение я теряюсь в его собственническом обольщении. Его язык касается моего. Зубы задевают мои губы и притягивают их. Сильные руки скользят по моему животу, бедрам. Затем он заключает меня в объятия. Лопатки плотно прижимаются к коже под его весом. Я понимаю, что все, что он делает, доказывает его любовь ко мне. Доказывает его собственнические чувства ко мне. А я даже не могу ответить ему взаимностью? Что еще хуже, его чрезмерная забота начинает действовать мне на нервы. Боже, я такая стерва. К тому же испорченная. Испорченный товар в энной степени.
– Сегодня вечером ты пойдешь со мной на пробежку, – шепчет он мне в висок. – Пока я не буду уверен, что с тобой все в порядке, единственное, что ты будешь делать в одиночестве, – это ходить в туалет.
Я смеюсь, потому что Эли знает, как я люблю уединение в ванной.
– Я побегу, с кем захочу, и, готова поспорить, буду ходить в туалет в одиночестве. Черт возьми, Эли, дай мне передохнуть, ладно? Я в порядке. Я могу постоять за себя. Твои родители научили меня этому. Так что, серьезно. Отойди немного. Хорошо?
Эли отстраняется, берет мое лицо в ладони и изучает меня несколько долгих мгновений, вглядываясь мне в глаза.
– Я не потеряю тебя, дорогая, – говорит он, его французский акцент становится заметнее. Поведение решительное. – Не потеряю. Но у тебя может быть свое личное пространство. Пока все идет гладко.
Я не из тех девушек, которым нравится быть жертвами. Мне не нужен стереотипный рыцарь в доспехах, чтобы спасать меня. Я сильная, независимая женщина, у которой нет проблем с тем, чтобы справиться с собой. Но, признаюсь, это… приятно. Эли – воплощение силы, и я ему полностью доверяю. Я наслаждаюсь его объятиями еще несколько мгновений, потому что почему-то у меня возникает другое чувство, засевающее глубоко в животе, что это ненадолго.
Или, по крайней мере, я не буду об этом помнить.
Мое раздражение мгновенно улетучивается, и я запускаю руки в безумно сексуальные волосы Эли, притягиваю его губы к своим и крепко целую. Он вздыхает, и глубокий стон из его груди дает мне понять, что именно этот жест на него производит. Я прерываю поцелуй, улыбаюсь и направляюсь к шкафу, чтобы одеться. Эли молча наблюдает, как я натягиваю брюки-карго цвета хаки с низкой талией, облегающую черную рубашку из лайкры с длинными рукавами и свои поношенные кроссовки. Пристегнув кобуры к бедрам и плечам, я вставляю острые серебряные лезвия на место. Ночь скроет мое оружие, так что не нужно надевать поверх пальто. Я снова собираю волосы в хвост, туго стягиваю резинкой и готова идти. Когда я спускаюсь вниз, Люк как раз входит в дом с Чейзом. Никс сидит в прихожей и смотрит на меня.
– Я думала, ты пошла домой, – говорю я. По выражению лица Никс я понимаю, что задела ее чувства.
– Она собирается остаться с мамой и папой, – говорит Люк. – Не верю, что Валериан не разыщет ее снова, несмотря на амулеты Галлы, защищающие ее жилище.
Я просто киваю.
– Хорошая идея.
Никс вскакивает и поворачивается ко мне лицом.
– Будь осторожна сегодня вечером, ладно? – говорит она и заключает меня в объятия. Я обнимаю ее в ответ, но ненадолго. Я боюсь, что то, что произошло ранее, может повториться. Я чувствую, что сознание покидает меня. Я действительно ненавижу это.
Я смотрю на свою лучшую подругу и улыбаюсь.
– Так и сделаю. И я люблю тебя за то, что ты так заботишься обо мне.
Никс сияет.
– Я тоже тебя люблю.
Ненавижу, когда моя уверенность в себе кажется мне такой фальшивой, но сейчас это так. Знаю, внутри меня есть что-то еще, и это становится все сильнее. Я боюсь потерять своих близких. Боюсь потерять себя.
У меня нет другого выбора, кроме как бороться с этим.
Борись с этим и, черт возьми, победи.
Никс и Люк уезжают на мотоцикле Люка. Мы с Эли берем джип. Через несколько минут мы добираемся до площади Монтерей. Я заезжаю на подъездную дорожку к дому Дюпре и паркуюсь. Зетти и Риггс вылезают из грузовика Зетти. Тибетец, который когда-то работал вышибалой в клубе «Комната страха», чуть было не стал новообращенным, но был очищен Причером вместе со мной, Сетом и Риггсом. Теперь он человек с дурными способностями. Мы обмениваемся приветствиями и направляемся внутрь.
Зетти все время смотрит на меня. На него трудно не смотреть, потому что у него на лбу вытатуирован уникальный узор в виде Шивы. По совету Жиля, Зетти решил носить менее привлекающую внимание одежду. Носит традиционную тибетскую одежду, в основном черную. Так сказать, сливается с тенями. Его длинная коса, спускающаяся по спине, по-прежнему придает ему неповторимый и экзотический вид. Зетти – крутой парень. Со способностями или без них. Однако с ними он настоящий задира. Я рада, что он на нашей стороне.
Мы не разговариваем. Просто стукаемся кулаками, когда входим в дом Дюпре.
Проходя мимо, я ловлю взгляд Риггса. Он улыбается. Я удивлена, что этот маленький извращенец не шлепнул меня по заднице.
Он хихикает у меня за спиной. Если бы я не знала Риггса лучше, то поклялась бы, что Риггс может читать мои мысли.
Филипп Моро, дворецкий Дюпре и человек, которому можно доверять во всем, встречает меня у двери. Его взгляд скользит по мне, и он слегка кивает.
– Мисс По. Всегда рад тебя видеть.
– Фил, и я тебя, – говорю я, и это вызывает легкую усмешку на его обычно серьезном лице.
Войдя внутрь, я следую за остальными наверх. Это стало чем-то вроде нашей комнаты для совещаний, а также тренировочного зала. Жиль, небрежно одетый в отглаженные брюки цвета хаки и белую рубашку на пуговицах, стоит рядом с Элизой, одетой в классические мокасины, черные брюки и шелковую блузку сливового цвета, подчеркивающую ее безупречную бледную кожу. Оба они олицетворяют старинный южный шарм.
– Райли, милая, – говорит Элиза и сжимает мое плечо своей миниатюрной ручкой. – Как ты себя чувствуешь?
Я бросаю взгляд на Эли. Должно быть, он сказал ей. Вздохнув, я киваю.
– Намного лучше, спасибо.
Хотя Элиза Дюпре выглядит милой и скромной, поверьте мне, это совершенно обманчиво. Она может надрать задницу серьезным людям.
Элиза хмурится.
– Что-то не так.
Я пожимаю плечами, потому что знаю, что она пытается прочесть мои мысли, но у нее ничего не получается.
– Наверное, это что-то новенькое.
– Эй, дорогая, – говорит Жиль и придвигается ко мне поближе. – Дай-ка я попробую.
Я чуть не смеюсь, когда Жиль сосредотачивается, глядя мне в глаза. Единственное, чего он не делает, – это не двигает гипнотически руками, как Дракула. Через несколько секунд он фыркает.
– Не могу в это поверить, моя дорогая, – говорит он. – И уверен, что мне это не нравится.
– Мне тоже, – бормочет Эли.
Я ничего не говорю, но не отрываю взгляда от Жиля.
– Очень хорошо, – наконец произносит он и обращается ко всем нам. – Нед сказал мне, что в этом районе появилось несколько бандитов, не имеющих отношения к Аркосам. Сегодня утром было найдено тело. Изуродованное, без какого-либо контроля. Работа безмозглого новообращенного.
Мое сердце подпрыгивает при мысли о Бхинг. Но я видела ее раньше, так что это должна была быть еще одна невинная девушка. Или что-то из этого вообще произошло? Боже, у меня болит голова, когда я думаю об этом. Бхинг вела себя со мной точно так же. Может, мне это только кажется.
– Предлагаю разделиться на тройки, – говорит Фин, усаживаясь на подоконник. – Эли, Райли и Риггс. Я, Сет и Джози. Люк и Зетти, вы сами по себе.
Они оба кивают.
– Давайте разделим город, – предлагает Эли. – Встретимся в историческом районе и осмотрим его вместе. – Он оглядывается по сторонам. – Что предпочитаете?
– Мы поедем на Тайби-Айленд, Скидавэй-Айленд и Айл-оф-Хоуп, – говорит Фин.
Люк кивает.
– Мы проедем по южной стороне до Виктори-драйв, на восток и запад.
Эли кивает.
– Хорошо, мы поедем в Гарден-Сити, пройдем через промышленную зону и встретимся в Форсайт-парке. Вы знаете порядок действий. Клубы. Предприятия. Тускло освещенные участки. Тусовки. Эти новообращенные не вламываются в дома. У них слишком много работы. И они ищут молодых людей.
– А как же Ной? – спрашивает Люк.
Ной Майлз – вампир, также связанный договором Галлы, чтобы защищать город-побратим Саванны, Чарльстон. Он, вероятно, одно из самых красивых существ, которых я когда-либо видела, с его уникальными дредами, безупречной бледной кожей и глазами цвета ртути. Он тоже это знает. Когда мы сражались против армии новообращенных Валериана в Чарльстоне, Ной был рядом с Эли. Только Ной подстрекал меня. Он хотел видеть, как я сражаюсь, и верил, что я справлюсь сама. В отличие от Эли.
– У них сейчас дел по горло, – говорит Эли. – В Чарльстоне и окрестностях бегает столько же новообращенных, сколько и здесь. – Он бросает взгляд на отца. – Чтобы покончить с этим, мы должны покончить с Валерианом Аркосом.
– И это кажется невозможным, поскольку он может менять тела, – говорит Фин.
И если то, что говорит Вик, правда, Валериана все равно нельзя убить.
– Ладно, пошли, – говорит Эли. – Мама, папа, – он направляется к двери, – ведите себя хорошо.
– Всегда, – отвечает Жиль.
У двери я останавливаю Сета.
– Эй, – начинаю я. – Прости, ладно?
Брат смотрит на меня своими большими, выразительными зелеными глазами, и прямо сейчас они полны боли. Он обнимает меня. Мое сердце тает, и я обнимаю его в ответ. Я хочу вечно держать его в своих объятиях. Безопасно. Живого. Сладкого.
– Я просто не в себе, Сет. Не понимаю, что происходит. – Я отстраняюсь и смотрю на него. – Наверное, это из-за моей ДНК. Она ведет себя как сумасшедшая, и я не могу ее контролировать. Мне снятся ужасные сны, которые кажутся такими реалистичными, и, наверное, из-за этого у меня портится настроение. – Я качаю головой и легонько ударяю Сета костяшками пальцев в челюсть.
Сет изучает меня несколько секунд, а потом заключает в последнее объятие. Он целует меня в макушку.
– Я люблю тебя, сестренка, – бормочет он, и его голос звучит как у гораздо более взрослого брата. – Будь осторожна.
– Я так и сделаю и тоже люблю тебя, – говорю я. – А ты будь осторожен.
Когда я выхожу, Риггс стоит, прислонившись к джипу. Скрестив лодыжки и руки на груди, он выглядит слишком самоуверенным, на мой взгляд.
– Что скажешь, если я поеду впереди с тобой, малышка? – растягивает он слова и бросает взгляд на Эли. – Ты ведь не будешь возражать, братан?
Эли шлепает его по затылку, когда толкает.
– Садись сзади, Сопляк.
Риггс пожимает плечами и бросает на меня сочувственный взгляд.
– Прости, милая. Может быть, в следующий раз.
Я только и могу, что закатить глаза и покачать головой. Какой же Риггс балбес.
– Может быть, и так, – отвечаю я. Он улыбается. Я забираюсь на переднее сиденье, и Эли садится за руль. Мы направляемся в Гарден-Сити.
Несмотря на прохладный октябрьский вечерний воздух, мы не закрываем верх джипа, чтобы было удобно садиться в него и вылезать. Кроме того, мы с Риггсом теперь по-разному переносим перепады температур, так что нам должно быть по-настоящему холодно, чтобы нас это беспокоило, или по-настоящему жарко. Этой ночью мне нужна только рубашка с длинными рукавами. Температура около семнадцати градусов.
Эли переключает передачу, когда мы выезжаем с площади, и прохладный ночной воздух касается моих щек. Я закрываю глаза от ветра и вдыхаю солончаковый запах. К сожалению, чем ближе мы подъезжаем к Гарден-Сити, который находится в непосредственной близости от Саванны, тем сильнее пахнет морской солью. Бумажная фабрика. Иногда этого достаточно, чтобы вызвать тошноту. К счастью, в этот вечер все не так уж плохо.
Эли скользит рукой по моему бедру и оставляет ее там, пока мы едем, и звуки ночи, ветер, манят меня к спокойному отдыху. Я не сплю; я все еще слышу, как у Риггса в наушниках играет айпод. Но я убаюкана. Да, это так.
Вспышка света освещает лицо, скрытое под темной толстовкой. Челюсть отвисла. Клыки торчат. Глаза белые, зрачки красные. Он бросается на меня, но лицо у него не новообращенного. А мое. Я кричу…
– Райли? – Эли хватает меня за руку и трясет. – Просыпайся, мы на месте.
Я распахивают глаза, и в тот момент, когда я смотрю на Эли, он дергается, открывает рот, клыки вылезают, и он бросается на меня.
Часть 3: Злая воля
Для меня все это в новинку. Я имею в виду, знаю, что Рай и Сету это не в новинку, но они работают вместе гораздо дольше, чем я. У них было время привыкнуть. У них есть силы. Будто… они уже не совсем люди. Я. Стопроцентный. Человек. Что означает уязвимость в энной степени, и это пугает меня. Я боюсь потерять Рай и Сета, и я боюсь… монстров. Того, что они могут со мной сделать. Люк обещает защитить меня, и я ему верю. Но кто защитит Райли? В последнее время она сама не своя. Нисколько. Она… злобная. И в ее взгляде есть что-то, что кажется мне, не знаю, хищным. Я не понимаю, что с ней происходит, но молю Бога, чтобы все это поскорее закончилось. Знаю, наша жизнь никогда не вернется в нормальное русло, но я не возражаю, если мы будем настолько близки к нормальному, насколько это возможно.
