Текст книги "Вечная тьма (ЛП)"

Автор книги: Эль Джаспер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Он повернулся к Фину:

– И напасть без предупреждения. В зависимости от их вампирского происхождения, это может быть заклинание, или, возможно, агрессивное питание, или что-то, что они наносят на свою кожу. – Он пожал плечами. – Невозможно сказать наверняка.

– Почему ты думаешь, что это румынская магия? – спросил Финн.

Нед кивнул и задумчиво потер подбородок.

– Ничего конкретного. Это было больше мое… сверхъестественное чутье, – ответил он. – Как только я уловил их запах, я подумал: «Черт возьми! Румынский. Наверное, я учуял их.»

– Почему? Румынские вампиры пахнут хуже, чем другие? – спросил Риггс.

Нед прищурился.

– Нет, чувак. Просто по-другому. – Он щелкнул Риггса по носу. – Одна из моих особых способностей, понял?

Я взглянула на Фина. Он улыбнулся.

– Этого мне вполне достаточно, Нед. Это румынский, хотя в этом мало смысла.

Я знала, что он имел в виду. Викториан был единственным живым человеком. Я догадалась, что он все еще жив.

Нед усмехнулся:

– Да, и мне сто двенадцать лет. Поговорим о здравом смысле, а, чувак? В Штатах могут быть десятки румынских кровопийц – не только Аркосы.

Фин усмехнулся:

– Пожалуй, ты прав.

– Подожди. Это еще не все, – сказал Нед, поднимая руку. – В Чарльстоне много кровососущих тварей. Я собирал информацию о них, и их количество выросло. Сейчас это как… большая вспышка на гидролокаторе, если вы понимаете, что я имею в виду.

Финн кивнул.

– Спасибо, Нед.

– Никаких проблем. Ну что ж, мне пора. Завтра я еду на крупный конгресс геймеров в Портленд. Это должно быть круто, – сказал он и повернулся, чтобы посмотреть на меня. – Береги себя, детка. Будь осторожна.

Я усмехнулась:

– Всегда.

Нед улыбнулся.

– Верно. – Он кивнул Фину, затем посмотрел на Риггса, Сета и Зетти.

– Пока, чуваки. – Его взгляд смягчился, когда он посмотрел на Джози. – До встречи, Джозефина.

Все вместе они сказали «До встречи», Нед отсалютовал и ушел.

Как всегда после времени, проведенного с Недом Гиллеспи, я подумала, что только что побывала в научно-фантастической комедии «Невероятные приключения Билла и Теда». Умный парень, однако, он отлично знал все свое дерьмо. И Дюпре доверяли ему бесконечно. И, признаюсь, он был симпатичным в своем дурацком, всезнайском стиле.

– Ладно, – сказал Финн, проводя рукой по своим коротко остриженным волосам. Он посмотрел вниз на пакеты, заполненные мертвой пылью нежити с пола. – Давай отнесем все это Проповеднику. И, Райли?

– Да? – спросила я, глядя на Финна.

– Ты ведь понимаешь, что это значит? – Легкая улыбка тронула его губы.

Я закатила глаза:

– Да, черт возьми, я знаю. Это значит, что ты останешься здесь нянчиться со мной, пока не вернется Эли. Снова.

– Или ты можешь остаться в доме, если хочешь, – предложил он, имея в виду особняк Дюпре.

Я отрицательно покачала головой:

– Нет, спасибо. У меня есть бизнес, и все мои вещи здесь.

Фин пожал плечами.

– Как хочешь. Но если ты передумаешь…

Я улыбнулась.

– Спасибо. Я запомню.

Я взглянула на Финна.

– Эли убил Викториана? Люк не сказал.

Я чувствовала, что узнала бы, и хотя Викториан больше не связывался со мной, я не чувствовала, что его больше нет. Я на мгновение задумалась, почему меня это волнует.

– Нет, – ответил Финн. – Викториан сбежал. Впрочем, подробности позже.

Ну, вот и ответ на этот вопрос.

Когда мы собрались у Проповедника, была уже почти полночь. Моя голова начала медленно пульсировать, почти так же медленно, как мое сердцебиение, и, когда мы вошли в «Черный глаз», моя голова раскалывалась пополам. Эстель дала мне четыре таблетки ибупрофена (да, представьте – обычный препарат, одобренный FDA (Управление по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных средств) и стакан воды, и я их выпила. Финн сказал, что это было из-за выброса адреналина от убийства вампиров. Я в это верила. Во что я не верила, так это в реакцию Никс на меня.

Как только я вошла в маленькую опрятную гостиную Проповедника и Эстель, Никс соскочила с дивана и бросилась ко мне на полной скорости. Она заключила меня в самые крепкие медвежьи объятия, которые я когда-либо получала, я была уверена в этом. Я обняла ее в ответ, и она зарыдала.

– О, Райли, – сказала она, уткнувшись мне в плечо. – Прости меня! Я…

Она отстранилась и посмотрела на меня.

– О Боже, я и понятия не имела. Люк, – она посмотрела на него, потом перевела взгляд на меня, – отвез меня к нему домой. Я. . познакомилась с его родителями. Большие голубые глаза уставились на меня и заморгали. Она понизила голос почти до шепота. – Знаешь, я их видела.

– Она их тоже обнимала, – шутливо сказал Люк.

Я уставилась на свою лучшую подругу, на ее косички, торчащие из-под бело-черной полосатой майки, на темно-красную помаду, на бледную кожу. Она моргнула.

– Я знаю, Райли. – Она наклонилась ко мне. – Проповедник сказал мне. Существа ночи, – прошептала она. – Вампиры.

Мне оставалось только смотреть на свою подругу.

– Джильзы кое-что объяснили, а Проповедник позаботился обо всем остальном, включая твои с Сетом наклонности, – продолжила Никс. – Он хотел дождаться тебя, но я… Я настояла. После того, как я познакомилась с родителями Люка, я должна была узнать.

Тут меня осенило, и я схватила Никс за предплечья.

– Прости, что я солгала тебе раньше о Сете, – сказала я. – Это… это был единственный выход. По крайней мере, так мне казалось. – Я пристально посмотрела на нее. – Я не думала, что ты поймешь, и не хотела втягивать тебя во все это.

Люк внезапно оказался рядом с Никс.

– Она справилась со всем этим довольно хорошо, – сказал он, и я заметила, как его рука заботливо опустилась на спину Никс. – Даже когда папа изменился.

– Я упала в обморок, но Люк остался рядом со мной, – призналась Никс, затем прищурилась. – Больше никаких секретов, а, Райли?

Сет подошел и обнял Никс. Я подняла руку вверх.

– Больше никаких, я клянусь.

Никс взглянула на Сета.

– Я всегда чувствовала, что это нечто большее, – сказала она, и я поняла, она имела в виду, что Сет не был под наркотиками. – Никогда не думала, что это правда.

Сет притянул Никс к себе и поцеловал ее в макушку.

– Люблю тебя, другая сестренка.

Улыбка Никс с закрытыми глазами говорила гораздо больше, чем ее слова.

– Я тоже люблю тебя, маленький братишка.

– Да, это еще не все, – сказал Проповедник, поднимаясь с кресла и оглядывая собравшихся. Было уже поздно, и лампа в углу отбрасывала очень тусклый янтарный свет на комнату, темно-синий потолок смешивался и отбрасывал уникальный, сюрреалистический металлический цвет на газетную бумагу на стенах (чтобы держать вуду подальше). Я знал, что они с Эстель, должно быть, очень устали.

– Ты, Никсинния, останешься с Райли и Сетом – на несколько ночей, верно? Пока мы не узнаем, что там происходит, мы хотим, чтобы ты была в безопасности. У тебя нет таких способностей, как у Райли и ее брата. У них теперь есть силы, и Дюпре научили их сражаться. Ты ничего не знаешь, и я не хочу, чтобы тебе было больно, девочка. Люк пойдет с тобой в твой дом и заберет твои вещи. Потом ты вернешься сюда.

Никс молча кивнула:

– Да, сэр.

– Через несколько дней, когда мы узнаем, что происходит, мы приведем ваш дом в порядок, и вы сможете вернуться, – сказал Проповедник.

Никс снова кивнула.

– Серафинн, – сказал Проповедник.

– Да, сэр, – ответил Финн.

– Ты с парнями поможешь мне с этим делом, верно?

Он пересек комнату и снял с каминной полки старинную деревянную шкатулку ручной работы. Я ее хорошо знала. Обычно в нем находились колдовские травы, раздробленные кости, части тел различных существ – что-то вроде ящика для снастей, набитого всякой гадостью. Он протянул руку и поднял три куска мешковины, больше того, что он дал мне раньше. Он был больше похож на бейсбольный мяч.

– Я хочу, чтобы вы, ребята, посыпали это вдоль всего здания, внутри каждого дверного проема, окна и балкона.

Он протянул пакетики Финну.

– Давайте, – сказал Финн остальным. – Джози, ты останься с Райли, пока мы не закончим.

Джози, сидевшая на полу у ног Эстель, подняла на меня глаза.

– Конечно.

Финн с парнями вышли.

Тут зазвонил сотовый Люка, и когда он взял трубку, то посмотрел прямо на меня.

– Да, брат, все в порядке, – сказал он и тихо выскользнул в фойе.

Это был Эли. И почему-то, как бы по-детски и глупо это ни звучало, меня бесило, что он звонит Люку, а не мне. Внутри я вся кипела от злости. Я говорю, черт возьми, что я в бешенстве. Я немедленно включила свой острый слух и стала подслушивать.

– Ты должен ей сказать, парень, – сказал Люк.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы ты указывал мне, что делать, Жан-Люк, – ответил Эли по-французски. – И я чертовски уверен, что не хочу, чтобы она что-то знала. Если бы я хотел поговорить с ней об этом, я бы это сделал. А я не хочу, конец истории. Это только еще больше напугает ее. Я просто проверял, как там дела. Папа не отвечал на звонки. Я вернусь домой позже.

– Подожди, – сказал Люк. – У нее сегодня были гости.

– Кто? – Голос Эли стал зловеще сдержанным.

– Три новообращенных. Каким-то образом они попали на радар Неда. Райли и Никс были одни, Райли убила двоих из них. Сет пришел с нами и убрал последнего, – сказал Люк. – С ней все в порядке. Они обе в порядке. Я отвез Никс к папе. Она знает.

Несколько секунд в трубке была мертвая тишина, затем воздух наполнился взрывом французских ругательств – так громко, что я почти закрыла уши.

– Какого хрена я тебя там оставил, а? Она не способна позаботиться о себе сама. Способности или нет – черт возьми, Люк – она все еще гребаная смертная. Ее же могли разорвать на куски!

– Райли?

Я подпрыгнула от голоса Финна и обратила свое внимание на него:

– Да?

Он усмехнулся.

– Как не стыдно. – Он склонил голову. – Заканчивай. Пойдем.

Время от времени мне становилось не по себе, когда я видела серебряный шарик в его языке. Он сохранил его даже после беспорядков в Саванне. Но теперь меня отвлекло другое. Что именно Эли не хотел, чтобы я знала? Я полагала, что скоро это выясню. Бедный Люк действительно заразился от своего старшего брата. Это была полностью моя вина. Мне не следовало так глубоко погружаться в подслушивание. Урок усвоен.

Я быстро обняла Проповедника и Эстель, затем обвила руками шею Никс.

– Все будет хорошо, – заверила я ее, стараясь уверить и себя. Я отстранилась и посмотрела на нее. – Я подожду тебя наверху.

– Хорошо, сказала она, улыбаясь. – Люк… он очень милый.

Я это знала. Они нравились друг другу.

– Да, он такой, – согласилась я. – Он сможет хорошо о тебе позаботиться.

– Будь осторожна там, девочка, – сказала Эстель, которая все это время была непривычно тихой. – Мне не нравится, что все это происходит, и я почувствую себя лучше, как только этот Эли Дюпре привезет свое тело домой и хорошенько присмотрит за моей малышкой.

– Да, мадам. Я тоже.

Я поцеловала моих приемных бабушку и дедушку. Со всем сказанным и сделанным мы ушли.

Риггс и Зетти отправились домой, Люк взял Никс забрать ее вещи из дома, чтобы остаться у меня на несколько ночей, остальные остались в моей квартире. Пока Финн, Сет и Джози переключали каналы, рассаживались и смотрели «Клуб завтрак», я решила принять долгий горячий душ. Слишком много мыслей и чувств быстро сменяли друг друга в моей голове. Я была уверена, что после этого мне понадобится пиво. Мне ужасно хотелось закурить, но я пообещала Сету, что брошу, поэтому я извинилась, взяла несколько удобных пижам и направилась в ванную.

Включив горячую воду, раздевшись и забравшись в душевую кабину, я позволила горячей воде впитаться в волосы и растекаться по телу. Мои мысли текли точно так же.

По настоянию Элизы Дюпре я согласилась отдать ей на домашнее обучение Сета. Поначалу я колебалась, я хотела, чтобы он получил как можно более нормальное воспитание, а это означало нормальную школу с нормальным взаимодействием с другими детьми. Футбол. Бейсбол. Выпускной бал. Окончание школы.

Я наконец-то поняла, что все это невозможно. Мало того, что наша мать была убита, но и наш отец был неудачником-убийцей, который бросил нас, а затем был заключен в тюрьму. Сет едва не стал вампиром самым худшим из возможных способов. Домашнее обучение под присмотром и руководством Элизы могло быть только положительным. Она учила всех своих детей, и, как я в конце концов выяснила, все, кроме Джози, учились в колледже. Она выглядела и была слишком молода, чтобы посещать занятия, но все равно получила диплом. До компьютеров она училась на дому у Элизы и свободно владела английским, латынью и испанским, а также родным французским языком. Эли получил диплом юриста в Университете Глазго в Шотландии (этот придурок даже не сказал мне об этом). Фин получил степень магистра биологии в Университете Джорджии, а Люк – степень астролога в Эдинбурге. Астрология! Жан-Люк и Серафинн были чертовыми учеными. Я говорю о потрясающих немертвых «Разрушителях мифов». В общем, я была уверена в обучающих способностях Элизы, и Сет был полностью за.

Конечно, я думаю, что это как-то связано с тем, чтобы проводить больше времени с Джози, но это было просто мое проницательное сестринское наблюдение. В любом случае, я была согласна с этим решением, и Элиза начнет занятия с Сетом завтра – до тех пор, пока другие вампиры не появятся, чтобы напасть на нас. Жиль отвел меня в сторону, чтобы сказать, что его жена в полном восторге от того, что у нее есть еще один ученик. Он сказал, что его Элиза потратила много часов, собирая учебные материалы и информацию из интернета, так что это было фантастическое решение для обеих сторон.

Горячая вода была с запахом граната, смешиваясь с мылом, которое я только что выбрала, и пока я намыливала свое тело, мои мысли вернулись к Эли и тому, что я слышала от него. Не буду врать – это было больно. Как бы я ни старалась быть крутой задницей, я все еще оставалась женщиной. У меня действительно были чувства, и я могла пострадать. Я ненавидела, что Эли имеет такую власть надо мной. Я поклялась, что никто – ни один мужчина никогда больше не будет иметь надо мной такой власти. Только не после того, что этот сумасшедший ублюдок сделал с моей матерью. Я все еще видела ее мокрые волосы, прилипшие к бледному лицу. Я все еще чувствовала ее обмякшее тело в своих руках, ее глаза были широко раскрыты и неподвижны, пара безжизненных глаз, которые раньше смотрели на меня с такой любовью, но теперь вообще ничего не могли видеть. Последние несколько лет ее жизни я была для нее не чем иным, как душевной болью, и я очень сожалела об этом. На моих глазах выступили слезы, и я позволила себе заплакать. Боже, я скучала по маме. Каждый день я видела ее лицо и чертовски жалела, что она умерла.

Я выдавила на ладонь каплю шампуня, втерла в голову и волосы, потом сполоснулась и проделала то же самое с кондиционером. Наконец, когда я почувствовала, что вода начинает теплеть, я повернула ручки выключателя и вышла из душа. Я обернула одно полотенце на волосах, другое вокруг тела, и в следующую секунду я в изнеможении рухнула на кровать. Мои глаза налились тяжестью, по какой-то причине я боролась со сном. В конце концов, я проиграла битву.

Понятия не имею, сколько я там пролежала. Из телевизора в гостиной доносился смех Эмилио Эстевеса. Это было последнее, что я услышала перед тем, как провалиться в темноту. Когда я снова открыла глаза, то увидела, что иду по парку: живые дубы, мох, большой ананасовый фонтан с брызгами воды искрился под высокими черными железными фонарями, стоящими вдоль дорожки. Было уже темно и слишком поздно, чтобы выходить одной. Воздух был сырой, влажный, тяжелый от соленой воды. Пальмы вперемешку с живыми дубами. К фонтану прислонилась женщина лет двадцати пяти, среднего роста, очень пышная, с черными волосами, собранными в высокий хвост, в обтягивающих джинсах, футболке и кроссовках. Она разговаривала по мобильному телефону, зажатому между подбородком и плечом, с… кем-то. Сердито. Расстроенно. Плача. Она не знала, что я была позади нее.

Я была не я.

Я была им.

Монстром.

Я чувствовала его предвкушение внутри себя, когда стояла прямо позади нее, наблюдая за ней, вдыхая ее запах. Я попыталась закричать, предупредить ее, чтобы она бежала. Я втянула в себя воздух, и он замер у меня в горле. Я попыталась дотянуться до нее руками, оттолкнуть, дать ей понять, что она в опасности. Передо мной были не мои руки. Это были мужские руки, не молодые, не нежные. Внутри у меня все горело, как бы я ни старалась, я была заключена в его теле, мои мольбы, мои крики были не более чем призраками. Их не существовало, и она никогда их не услышит.

Теперь я чувствовала то же, что и монстр. Адреналин бушевал во мне, смесь сексуального головокружения и темного, опустошающего голода. Каждый удар ее сердца отдавался во мне эхом, с каждым ударом я представляла себе горячий прилив ее крови, пульсирующей в моем горле. Мое возбуждение росло, терпение истощалось. Она обернулась. Ее глаза расширились. Ее крик замер у меня во рту.

Одной рукой я вырвала у нее сотовый телефон и швырнула его в фонтан, другой сорвала с нее футболку, лифчик и отбросила их в сторону, не выпуская ее из объятий, вцепившись клыками в нижнюю челюсть. Я, а не чудовище, даже зная, что она никогда меня не услышит, попыталась закричать, предупредить, но ничего не вышло. Теперь его действия были моими, как если бы я контролировала их. Я истерически рыдала, желая, по крайней мере, избежать того, что, как я знала, должно было произойти. Я не могла сделать ни того, ни другого. Мне ничего не оставалось, как смириться, стать его гребаной марионеткой.

Теперь обе его руки были свободны, и он погладил ее груди, – тяжелые, мягкие – проводя большими пальцами по соскам. Это заставляло его член пульсировать. Глядя так близко в ее расширенные, полные ужаса и боли глаза, я поняла, что она парализована. Он точно знал, куда вонзить свои клыки, чтобы заставить ее замолчать. И все же мысленно она была здесь. Она знала, что происходит. Так же, как и я. Мы обе были жертвами. Мы обе ничего не могли сделать, чтобы спастись.

В следующее мгновение его клыки убрались с ее челюсти, голова склонилась набок, и он вонзил зубы в ее сердце, ворвался в грудную клетку, разрывая ее плоть, ища орган, которого жаждал. Он был похож на разъяренного волка. Он нашел сердце и глубоко вонзил клыки в самую середину. Она не закричала, не пошевелилась. Он парализовал ее, но ее сердце все еще бешено колотилось, и с каждым бешеным ударом ее теплая кровь так же яростно вливалась в его рот, в его горло, как эякуляция. Это был сексуальный порыв, а также бешеное, необходимое питание. Это сбило его с толку, и когда он осушил ее кровь, он кончил, сильно, быстро. Меня накрыла тошнота.

Затем он замедлился. Жизнь покидала девушку с каждым медленным ударом, пока все не закончилось. Когда он поднял голову, я посмотрела на ее разорванную, окровавленную плоть, ее обнаженную грудь, ее бледную кожу и ее большие, безжизненные глаза. Он поднял ее, словно тряпичную куклу, и бросил обмякшее тело в фонтан. Ее голова с громким треском ударилась о статую ананаса, а затем соскользнула в воду. Лежа лицом вниз, она больше ничего не видела. Он вытер рот тыльной стороной руки и пошел прочь.

Я вскочила, словно молния пронзила мое тело. Финн опустился на колени возле моей кровати, пристально глядя на меня и положив руку мне на плечо.

– Зачем ты меня разбудил? – Спросила я внезапно, разозлившись, адреналин все еще бил ключом. – Я могла бы последовать за ним! Я посмотрела вниз и порадовалась, что мое полотенце все еще на мне.

– Что ты видела на этот раз? – спросил он. – Что, Райли?

Я рассказала ему. Я рассказала ему все. Он пристально смотрел на меня все это время, ни разу не спуская с меня глаз.

– Господи, Финн, это же… ужасно. Я даже не могу описать, каково это – быть там и быть… беспомощной. Чувствовать его отвратительные желания внутри себя.

Во мне бушевал гнев, и я пристально посмотрела на него.

– Я хочу убить этого придурка, Финн. Я хочу убить его сама. Я хочу, чтобы он вышел из меня!

Финн коснулся моей челюсти костяшками пальцев.

– Я знаю, – тихо сказал он. – Я не могу обещать, что мы позволим тебе убить его в одиночку, но мы найдем его. Мы убьем его, Райли. Все вместе. – Он посмотрел на меня. – Клянусь Богом, мы это сделаем.

Мой взгляд был прикован к нему, так похожему на взгляд Эли. На долю секунды я захотела Эли так сильно, что мне стало больно. Я скучала по нему.

– Финн, чудовище вышло из-под контроля. Я никогда не испытывала такой ярости, ненависти – такой тошноты. Это похоже на что-то из фильма ужасов.

Я ущипнула себя за переносицу, потом снова посмотрела на него.

– Откуда ты знаешь? – Спросила я. – Что случилось?

Он постучал меня по виску:

– Я все слышал. Слышу, но не вижу.

Я молча кивнула:

– Спасибо. Люк и Никс еще не вернулись?

Финн встал.

– Нет, но они уже в пути. Почему бы тебе не поспать? По-настоящему?

– Да, хорошая идея, – сказала я и встала. – Еще раз спасибо. За то, что ты со мной. Надеюсь, я не сделала ничего необычного.

Финн улыбнулся:

– Ничего более странного, чем всегда.

– Придурок.

Финн рассмеялся и вышел из комнаты. Я переоделась в свободные боксеры и черную майку. Потом я почистила зубы, собрала свои влажные волосы в конский хвост и поползла обратно в постель.

Мне не следовало этого делать.

На мгновение я открыла свой острый слух. Звуки доносились до меня шепотом, как будто кто-то открыл кран: люди разговаривали по всему городу, звонили телефоны, смеялись, лаяли собаки, гудели клаксоны, играла музыка, люди трахались, стонали, плакали, дрались, телевизор переключал девяносто тысяч каналов одновременно. Пот выступил у меня на лбу и стекал по вискам. Я крепко зажмурилась, сжала кулаками простыни и стала дышать – вдыхать и выдыхать, вдыхать и выдыхать. Медленно, ритмично, легко. Я выбрала один звук, один единственный звук из миллиона – молящийся священник, и выделила его. Это казалось самым безопасным. Это казалось самым мудрым решением.

Голос священника, глубокий, ровный, утешительный, заполнил мои уши, и все остальные звуки города исчезли. Я понятия не имела, что он говорит, он говорил в основном по-латыни и время от времени произносил английское «аминь». Это успокоило меня, настолько, что мое тело расслабилось, пульсация в голове ослабла, и мое дыхание вернулось в норму. Не знаю почему, но я чувствовала себя в безопасности. Меня поразила мысль, что я уже много лет не была в церкви.

Я прислушалась, не вернулись ли Никс и Люк, слышала время от времени хихиканье Джози, знакомый смешок моего брата и низкое гудение телевизора с сериалом «Место преступления: Майами». Мои веки отяжелели, я устала, звуки стали более отдаленными, и не успела я опомниться, как снова уплыла.

Я обнаружила, что блуждаю по коридорам огромного замка, построенного из древнего камня, деревянных балок и старинных гобеленов. На подоконнике сидела серая кошка и дремала, ее мурлыканье гудело во мне. Вокруг никого не было – поначалу. Вскоре, однако, я услышала смех и последовала за ним в дальнюю комнату наверху.

Меня пробрал озноб, и когда я взглянула на себя, то поняла почему. На мне не было ничего, кроме гранатового шелкового халата, пары черных сапог с шипами, зашнурованных сзади и доходивших до бедер, мои волосы были завиты и свободно уложены на голове. Гранатовое шелковое колье украшало мое горло. Почему я так одета? Где же я была?

Я продолжала идти, но чем больше я искала остальных, тем дальше, казалось, удалялись голоса. Затем я затерялась глубоко в недрах замка, где свет был более тусклым, тени вытягивались в длину, и холод пробирал до костей. Я затянула края халата, но он был узким и тесным.

Наконец, я увидела свет, мерцающий под закрытой дверью, и прижалась щекой к старому дереву. Внутри было тепло.

– Войди, – раздался изнутри знакомый голос. – Я хочу тебе кое-что показать.

Как будто я не контролировала свои действия, мои ладони прижались к двери, и я толкнула ее. Дверь качнулась на скрипучих петлях, и, заглянув внутрь, я увидела стоящего рядом с ревущим огнем Викториана Аркоса. С ног до головы, вплоть до кожаных ботинок, он был одет во все черное, от фирмы Армани. Его длинные волосы были свободно заплетены в косу. Мое тело тут же напряглось от страха, я попятилась и закрыла дверь.

– Не убегай, – сказал он.

Викториан стоял позади меня, в коридоре. Его дыхание коснулось моего уха.

– Обернись.

Как будто это был кто-то другой, мое тело повернулось к нему лицом. У меня не было никакого контроля. Стоя спиной к двери, я смотрела на его красоту, затаив дыхание, потеряв дар речи.

– Эли сохранил тебе жизнь. Почему? Что вы там вдвоем обсуждали?

– Ах, да. У Элигия не было другого выбора, кроме как сохранить мне жизнь. И я предоставлю ему самому объяснять почему. Все гораздо сложнее, чем ты или он можете себе представить. А теперь довольно болтовни. Я дорожу этим временем с тобой, и я не хочу никакого другого вмешательства.

Он пристально посмотрел мне в глаза.

– Я знаю, что ты хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе, Райли, – сказал он, и его экзотический акцент затопил меня, когда он внезапно прекратил любые дальнейшие вопросы. Они вертелись у меня на языке, но я не могла говорить. – Так же сильно, как я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне.

Он поднял руку и задел костяшкой пальца сначала мою челюсть, затем провел ею вниз по моему горлу, поймав материал моего халата и сбросив его с моего плеча.

– Твой боди-арт завораживает меня, – сказал он. Когда он наклонился ближе, чтобы осмотреть мою покрытую чернилами кожу, его дыхание коснулось меня, прошептало, завлекая. – Так же, как ты очаровываешь меня, – продолжил он, его карие глаза встретились с моими, когда его рука, скользнув по моему плечу, опустилась к поясу, связывающему шелковистую ткань вместе.

Он медленно потянул за пояс, пока узел не развязался, и халат не распахнулся, открывая дорожку кожи между моими грудями, вплоть до маленького треугольника шелка, который был моими трусиками. Глаза Викториана потемнели.

– Ты не можешь продолжать так мучить меня в моем подсознании, – сказала я, не сводя с него глаз. – Ты можешь контролировать меня, но на самом деле ты добиваешься не меня, не так ли? На самом деле ты не ко мне прикасаешься, и не от меня получаешь удовольствие. Меня заставляют, не позволяя говорить ни слова и контролировать ситуацию. С таким же успехом ты мог бы иметь гребаную надувную куклу, Викториан.

На мгновение его глаза закатились, и на лице появилось выражение полного удовлетворения. Затем он посмотрел на меня.

– То, как ты произносишь мое имя, то, как оно слетает с твоего языка и с твоих губ, делает меня твердым, – прошептал он мне на ухо, прижимаясь ко мне всем телом. – Потрогай сама, Райли.

Костяшками пальцев он провел по обнаженной коже моего живота, позволив себе задержаться на шелке моих трусиков. Я так сильно хотела, чтобы он остановился, я думала, что кончу, если он опустится чуть ниже. Я ненавидела его за это.

– Почему ты настаиваешь на том, чтобы получать от меня реакции? – Яростно спросила я и двинула рукой, чтобы ударить по его руке. Именно тогда я поняла, о чем он говорил. Твердость была не в нем, а в серебряном клинке, пристегнутом к моему бедру.

– Видишь? – сказал он, и глаза его потеплели. – Я заставляю тебя ничего не делать. У тебя всегда была сила убить меня.

Его голос был шепотом на моей коже:

– Теперь у тебя есть власть.

– Как я могу убить плод своего воображения? – Спросила я, касаясь пальцами лезвия.

– Я не выдумка, – ответил он, касаясь губами моей щеки. – Я вмешиваюсь здесь, ты держишь меня здесь. Все, что мы разделяем, реально.

– Ты заставляешь меня держать тебя здесь, точно так же, как ты заставляешь меня чувствовать, – сказала я.

– Точно так же, как ты удерживаешь меня от дальнейших расспросов о том, что ты сказал Эли. Контроль над разумом – это дерьмово, когда его направляют на тебя, верно? Это как бы лишает романтики. Итак, чтобы сменить тему, что ты знаешь о тех, кто напал на меня? Что ты сказал Эли?

Тело Викториана замерло, он схватил меня за подбородок и приподнял мое лицо:

– Что значит «напали» на тебя?

Я моргнула, удивленная его враждебностью к тому, кто пытался причинить мне боль. Это показалось таким… искренним. Наверное, это случилось после того, как Эли ушел от него.

– Три вампира, двое из них новообращенные, пробрались в мою квартиру и напали на меня и мою подругу. Я убрала двоих из них. К счастью, мой брат пришел и прикончил третьего. А то он чуть меня не прикончил. – Я вопросительно наклонила голову. – Ты ничего об этом не знаешь?

Гнев и, возможно, даже немного обиды промелькнули на лице Викториана.

– Конечно, я ничего об этом не знал. С чего бы мне хотеть причинить тебе боль?

Я уставилась на него.

– Один из наших друзей обладает способностью чувствовать вампиров на расстоянии многих миль – и все же он не почувствовал их, пока они не оказались буквально в моей квартире. Он думает, что это как-то связано с румынской магией.

Викториан обиженно уставился на меня.

– Я не единственный румынский вампир на свете, Райли, – тихо сказал он. – И я никогда не причиню тебе вреда. Я хочу, чтобы ты мне поверила.

Я смотрела на него, не зная, что сказать. Он наклонился и коснулся губами моих губ.

– Чтобы убедить тебя, я освобожу тебя от этого сна, вместо того, чтобы твой Элигий спас тебя, как всегда.

Его губы задержались на моих, прежде чем прошептать:

– Скоро увидимся…

Вздрогнув, я села. Свет лампы просачивался через окно балкона, и низкий гул телевизора достиг моих ушей. Я взглянула на часы. С момента последней проверки прошло не более пяти минут.

Тяжело вздохнув, я снова легла и уставилась в потолок. Смятение захватило меня. Я знала, что не хочу Викториана. И все же, несмотря на то, что думали Дюпре, я чувствовала, что он не был злым – не таким, как его брат. Когда я закрыла глаза в третий и, как я надеялась, последний раз, я увидела боль, запечатлевшуюся на лице Викториана. Тогда я поняла, что приняла решение насчет него. И это было совсем не то мнение, которое было у Дюпре. Я еще не была уверена, что чувствую по этому поводу.

Еще три мысли промелькнули у меня в голове, прежде чем сон овладел мной – пусть даже всего на несколько часов. Во-первых, убийство, свидетелем которого я стала, произошло в Чарльстоне. Я бывала в городе-побратиме Саванны всего несколько раз, в основном на художественных съездах, и не прогуливалась там по садам. Но я помнила ананасовый фонтан. Это была достопримечательность города. А еще это была могила той девушки. Мы скоро туда поедем, я была в этом уверена.

Во-вторых, я чувствовала себя опустошенной. Я не имею в виду – у меня период с отсутствием энергии. Это было больше похоже на то, что каждый раз, когда я становлюсь свидетелем убийства, оно высасывает из меня жизнь. Это заставляло меня чувствовать себя… странно. Сердитой. Раздражительной. Мне требовалось больше времени, чтобы прийти в себя после каждого видения, и я не знала, что с этим делать.