Текст книги "Когда плачет небо (СИ)"

Автор книги: Екатерина Анашкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Березин невольно передернул плечами. Цинизм и хладнокровие этой девушки привели его в замешательство. Но она, будто не замечая его реакции, продолжала.

– В "Башне" уже полным ходом идет подготовка сценария к сериалу по книгам Витковской, а это тоже, согласитесь, не мало. Уверена, что фильм будет пользоваться безумной популярностью. Поэтому, ваше предположение лишено всякого основания.

– Допустим, – кивнул Березин, – Давайте теперь поговорим о прошедшей одиннадцатого сентября презентации. Назовите мне людей, с которыми в тот вечер общалась Витковская.

– А какое отношение это имеет к убийству? – удивилась Романова.

– Есть кое-какие мысли, – уклончиво ответил Алексей. – Так что вы можете сказать?

– Ничего особенного, – Юлия повела плечами, – Обычное, можно сказать, рядовое мероприятие. Мы такие проводим довольно часто. После протокольной части всегда планируется банкет с легкими закусками, вином, шампанским. На таких встречах лучше всего завязываются полезные знакомства, потому что в неформальной обстановке люди легче идут на контакт.

– Много народу было приглашено в это раз?

– Прилично. Сейчас точную цифру сказать не смогу, но что-то в районе пятидесяти-шестидесяти человек.

– О-го! – присвистнул Алексей. – А как в тот вечер вела себя погибшая?

– Разговаривала со знакомыми, давала интервью, общалась с поклонниками, подписывала книги, – все, как всегда. Мы, обычно, даем пригласительные на две персоны, и в этот раз Витковская явилась со своей подругой. Кажется, ее зовут Яна. Вот ей, судя по всему, было довольно скучно, – Романова холодно усмехнулась, – она, на мой взгляд, девушка недалекая.

Березин мысленно поморщился, – ему Яна Стрельникова понравилась, и уж ни в коем случае, он не мог бы ее охарактеризовать, как человека "недалекого".

– А вот Витковская была нарасхват. Единственное, чего она терпеть не могла, это разного рода фотосессии, и всегда отказывалась позировать перед камерами. Кстати говоря, она даже не дала свое согласие на то, чтобы помещать ее снимок на обложках ее книг.

– Странно.

– Авторы – люди не совсем обычные, с причудами, и у каждого есть свои тараканы в голове. Кстати говоря у Витковской тараканов этих было не так уж и много. Мы здесь с пониманием относились к этой ее фобии, ну не любит человек фотографироваться, – что в этом такого?

– Вам виднее, но вы продолжайте, Юлия Сергеевна.

– Когда приехал Поспелов, – это генеральный продюсер кинокомпании "Башня", мы вышли в холл и провели короткие переговоры. Сразу после этого Карина пожаловалась на усталость и уехала.

– А после этого вечера вы общались?

– К сожалению, только по телефону. Мы должны были в ближайшее время еще раз встретиться с Витольдом Андреевичем Поспеловым, – это генеральный продюсер кинокомпании "Башня". Но Карина постоянно отказывалась, ссылаясь на занятость. Но в тот вечер, одиннадцатого числа, встреча наконец-то состоялась, правда договор мы тогда так и не подписали. И опять из-за Карины. Вы знаете, она была совершенно неприспособленным и неделовым человеком. Приходилось в буквально смысле везде водить ее за руку. Я довольно давно работаю в этом бизнесе, и это дает мне право сделать некоторые выводы. Так вот, чем гениальнее человек, чем больше его талант, тем беспомощнее он в обычной жизни. Пример тому – Карина, – она осуждающе покачала головой.

– Зато вы, как я смотрю, очень и очень приспособленная женщина, – усмехнулся Алексей.

– Что, простите? – она слегка приподняла тонкие брови.

– Да так, ничего. Скажите, Юлия Сергеевна, вам лично было сложно работать с Витковской?

– Карина была выдающейся писательницей, если вы об этом, и работать с ней было для меня большой честью и привилегией. Но она не была простым человеком. Ведь для того, чтобы книга нашла своего читателя, не достаточно только написать. Важно уметь подать и продать ее. А Карина напоминала мне упрямого ребенка: фотосессия – да, ни за что! Ток-шоу – ни в коем случае! И все в таком духе. Через какое-то время смогла приспособиться к ее характеру и причудам, но время от времени меня это раздражало. Однако, я уже об этом упоминала.

– Может быть она кого-то боялась?

– Карина? Боялась? Нет, не думаю. С чего это вдруг она стала бы кого-то боятся? Мне кажется, что все это было не больше, чем прихотью и капризами.

– Я понял, Юлия Сергеевна. Мне нужен список всех людей, присутствовавших на той презентации. И желательно, с максимально подробными характеристиками.

– Не понимаю, чем вам может это помочь.

– А давайте каждый будет делать свою работу, Юлия Сергеевна, вы – свою, а я – свою. Договорились? – проговорил Алексей, теряя терпение.

На секунду она задумалась и побарабанила пальцам по полированной поверхности стола, потом пристально взглянула на него, затем на часы.

– Алексей Дмитриевич, а давайте сделаем так. Я постараюсь сегодня же вечером поднять свои записи. Как только перечень будет готов, я отправлю его вам на электронную почту.

– Хорошо, – согласился Березин. – Тогда следующий вопрос. Кто теперь наследует авторские права Витковской?

– Ее ближайшие родственники, я думаю, – пожала плечами Романова, – Это, конечно, в том случае, если она не составила завещания, в чем я лично сильно сомневаюсь. Издержки на похороны и панихиду издательство, естественно, возьмет на себя. Кстати, а когда отдадут... – она слегка замялась, – тело? Нам необходимо определиться с датой, думаю, что на проводы придет огромное количество народу. Надо все как следует подготовить, организовать, вы же понимаете?

– Понимаю, но пока ничего определенного сказать не могу. В любом случае, тело отдадут родственникам, а не вам, – язвительно добавил Березин, – А издательство и эта самая телекомпания? "Башня", кажется? Они будут что-то иметь с посмертных изданий?

– "Синий попугай" всего месяц назад перезаключил с Витковской стандартный договор по которому мы можем печатать ее произведения еще на протяжении трех лет. С "Башней" сложнее. Насколько я знаю, они ведь так и не подписали окончательный вариант контракта. Карина все откладывала, откладывала...Жаль, конечно, что все так затормозилось. Но очень надеюсь, что и нам, и "Башне" удастся договориться с наследниками. Уверена, Голубев пойдет на многое, лишь бы приобрести права как на издание новых книг, так и на переиздание предыдущих. Столько непредвиденных хлопот, – голова кругом!

– Да уж, вам можно только посочувствовать! И угораздило же эту Витковскую умереть так не вовремя!

Романова подозрительно уставилась на него.

– Юлия Сергеевна, а я могу ознакомится с контрактом Витковской?

– Думаю, что можете, но этот вопрос не по адресу. Все документы такого уровня находятся у Голубева. Разговаривайте с ним, – ее голос стал ледяным.

– Скажите, где мне найти вашего начальника?

– А нигде, – злорадно отрезала Юлия, – Он вчера улетел в командировку в Кемерово. Отложить эту поездку было невозможно, она была запланирована еще полгода назад, – пояснила она, увидев недоуменный взгляд Березина.

– Надолго?

– Через три дня вернется.

– Не подскажете, во сколько вылетал его самолет?

– Ночью. Если надо, я посмотрю и скажу точно.

– Надо, Юлия Сергеевна, – кивнул Алексей. – Обязательно надо!

Она ловко поцокала по клавишам ноутбука длинными ноготками.

– Ну, вот. Вылет из Шереметьево в три пятнадцать утра. А зачем вам это? – Романова вновь насторожилась.

– Да так, на всякий случай. Ладно, Юлия Сергеевна, я, пожалуй, пойду. Но сегодня вечером жду от вас подробное письмо.

На пороге он обернулся:

– Скажите, а вам совсем не жаль Карину?

Ответом был взгляд, полный замешательства и затаенного испуга. Да, не простая дама, эта Романова Юлия Сергеевна! Что-то она точно знает, но что?

Выйдя их кабинета, Березин столкнулся с давешней пухленькой блондинкой. Ага, никак подслушивала, девочка? Что ж, будем твою любознательность использовать.

– Ой, простите, – пробормотала она, неловко отступив назад, – А Юлия Сергеевна уже освободилась?

– Освободилась. Скажите, вас, кажется, Светлана зовут?

– Да, – кивнула она, испуганно глядя на него своими круглыми и желтыми, как у совенка, глазами.

– Я – Березин Алексей Дмитриевич, майор уголовного розыска, – Мы могли бы с вами пообщаться?

– Думаю, могли бы, – девушка облизала пересохшие губы, -Только мне сейчас надо отнести эти счета. Вы можете подождать меня этажом ниже? У нас там есть небольшое кафе.

– Договорились! – Березин широко улыбнулся. – Буду ждать вас там, Светлана.

Через несколько минут Алексей уже сидел за столиком в уютном светлом помещении. Перед ним стояло две чашки с ароматно-дымящимся кофе и тарелочка с пирожными. Он приветственно поднял руку, увидев в дверях Светлану.

– Угощайтесь! – предложил он, когда та уселась в кресло напротив.

– Я, вообще-то, сладкое не ем, – неуверенно проговорила она, – Мне с моей фигурой это противопоказано.

– Что вы, Светлана! – воскликнул Алексей, подключая все сове обаяние, – Вы прекрасно выглядите.

Он заметил, как в ответ на его комплимент пухлые щеки девушки зарделись румянцем. Она неуверенно улыбнулась:

– Спасибо! Так о чем вы хотели со мной поговорить?

– О вашей непосредственной начальнице.

– Вы имеете в виду Юлию Сергеевну? – уточнила Света, осторожно откусив кусочек бисквита.

– Угадали. Что она за человек?

– Романова – профессионал, каких мало. Я просто удивляюсь, откуда у нее столько энергии берется! Голубев поручает ей ведущих авторов. Но в последние годы она занималась только Витковской. Карина Алексеевна была нашим самым перспективным проектом. Голубев называл ее талисманом "Синего попугая". Знаете, ей ведь много раз предлагали перейти в другие издательства, побогаче. Но она ни за что не соглашалась. Таких верных и преданных людей в нашей жизни не так много. Она так доверяла Голубеву, что даже контракты подписывала не читая. Бедная Карина! – Света грустно вздохнула, – Она была такой талантливой, такой красивой! Ее все любили...

– И Романова тоже любила?

Светлана внимательно посмотрела ему в глаза, словно обдумывая что-то.

– Знаете, Алексей Дмитриевич, мне кажется, что Юлия Сергеевна вообще не способна никого любить. Она напоминает мне новый, совершенный во всех смыслах, компьютер, – бездушная машина, которая просто запрограммирована на выполнение определенной работы.

Березин сделал неопределенный жест рукой, который мог означать все, что угодно, от "Что вы? Вы наверняка ошибаетесь!" до "Да-да, вы совершенно правы!" Пусть понимает, как хочет.

– Хорошо, пока оставим это. А что вы можете сказать о Витковской?

Света пожала плечами.

– Мы с Кариной никогда не общались тесно, но она была доброй и живой. Если вы понимаете, о чем я, – добавила она.

– Пока не очень, – задумчиво проговорил Березин, отпивая маленькими глотками кофе.

– Хорошо, приведу пример. В прошлом году у нашего Васьки Семагина – это один из редакторов, – серьезно заболел отец. Ему требовалась срочная операция на сердце в Германии, а таких денег у него не было. Так вот Карина случайно узнала об этом и в тот же день перевела необходимую сумму на его счет. Он пытался отблагодарить ее, но она ничего с него не взяла. Теперь понимаете, о чем я?

– Теперь, пожалуй, да.

"Однако, тогда я не понимаю другого! Посторонним людям она помогала, а собственную мать, разбитую параличом, содержала в доме престарелых, и навещала всего несколько раз в год. Не складывается картинка!" – подумал он про себя.

– А какие отношения были у Витковской с Романовой?

– Деловые, – хмыкнула Света, – У Романовой других отношений не может быть в принципе. А если честно, то Юлия Сергеевна Карину недолюбливала. И это еще мягко сказано.

– Очень интересно! А почему вам так казалось?

Света неопределенно повела плечиками.

– Все очень просто, – Романова ей завидовала. И даже не потому, что Витковская была талантливой и востребованной, а именно потому, что Карину любили. Просто любили и все. А вот ее – нет. Уважать – уважают, ценить – ценят. Но... – она надула щеки и бесшумно выпустила воздух, – не любят. И еще...

– Что – еще? – насторожился Алексей.

– Ну, я даже не знаю, этично ли будет вам это рассказывать... – замялась девушка.

– Светлана! Я майор уголовного розыска, и я занимаюсь не сбором сплетен и кривотолков, а ищу убийцу, – придав своему лицу выражение максимальной серьезности, сказал Березин, – В данном случае речь идет не об "этично-не этично", а о помощи следствию.

– Не уверена, что эта информация может помочь вам, – все еще не решалась Света.

Она задумчиво накручивала кончик своей косы на палец, а в глазах ее плескались нерешительность, смешанная с непреодолимым желанием посплетничать.

– Света, я даю вам слово, что если сведения, которые вы мне сообщите, не имеют никакого отношения к произошедшему, то о них никто и никогда не узнает, – он торжественно приложил ладонь к груди.

– Ну, ладно, – решилась она, наконец, понизив голос до свистящего шепота, – Если это поможет найти убийцу... В Карину влюбился Поспелов.

– Поспелов, Поспелов...

– Ну, генеральный продюсер "Башни", Поспелов Витольд Андреевич! – нетерпеливо подсказала Света.

– Ах, да! Почему вы так решили? – недоуменно спросил Березин.

– А зачем же он тогда названивал мне и все о ней выспрашивал? – она торжествующе взглянула на Алексея.

– Стоп. Вы говорите, что Поспелов интересовался Витковской? Но это логично, если учитывать тот факт, что у них был общий проект и...

– Вы не понимаете! – Света нетерпеливо перебила его, махнув рукой, – Всю информацию, касающуюся работы, он сполна получал от Романовой, но его интересовало не это!

– А что?

– Ну, например, какие у нее любимые цветы, как и где она предпочитает отдыхать, когда у нее отпуск, замужем ли она, есть ли у нее мужчина. Понимаете, о чем я говорю? – она многозначительно поиграла бровями.

– И эти вопросы, как я понимаю, он задавал вам?

Она кивнула.

– И вы снабжали его этими сведениями.

– А что в этом такого? – с вызовом откликнулась она, – Правда, он просил никому не говорить об этом. И я его очень хорошо понимаю. Это только на первый взгляд у нас приличное заведение, а на самом деле, как везде, – сплетни, слухи...Думаю, он всерьез хотел приударить за Витковской. А вот Романовой это очень не нравилось. Очень!

Светлана недобро усмехнулась. "Недолюбливаешь ты, девочка, свою начальницу! Ух, недолюбливаешь!" – подумалось Березину.

– Из чего такой вывод?

– Элементарно. Дело в том, что и она, и Голубев имели свой немаленький процент с этой сделки. А если Поспелов смог бы общаться с Кариной напрямую, они оказались бы вне игры. Кроме того, на нее, как на женщину Поспелов не смотрел, она ему была совершенно неинтересна. А это, согласитесь, всегда обидно.

– Скажите, Света, откуда вы узнали о том, что Романова и Голубев были заинтересованы в этой комбинации материально?

Света криво усмехнулась и отведя глаза, сделала вид, что не услышала последнего вопроса. Алексей решил не настаивать.

– Так может этот Витольд Андреевич не влюбился в Витковскую, а лишь пытался обойти конкурентов?

– Не думаю, – покачала головой Светочка. – Видели бы вы, как у него глаза загорелись, когда он ее увидел! Это не просто деловая заинтересованность, здесь было нечто большее.

– Я так понимаю, вы тоже были свидетелем их первой встречи?

– Да, я была на презентации, но на переговорах не присутствовала. Не по статусу мне, – добавила она обиженно.

– Но Юлия Сергеевна мне только что сказала, что все контакты Витковской планировала она лично.

– Я вас умоляю, не будьте таким наивным! – Светочка закатила глаза, – Это ведь не официальная встреча, а свидание. К тому же Витольд Андреевич не тот человек, который будет спрашивать разрешения. Если он чего-то хочет, то добьется непременно. А он хотел! Да и кто бы их осудил? Поспелов уже давно развелся с женой, а Карина вообще никогда не была замужем. Я, конечно, не была свидетелем их свиданий и свечку не держала, но подозреваю, что они были. В конце концов, это их личное дело.

– Из нашего разговора я понял, что Поспелов не хотел, чтобы кто-либо знал о его интересе к Карине. И все же Романова об этом догадывалась, раз была недовольна. Это вы ей сказали? – прищурился Березин.

Лицо Светы моментально покрылось неровными пятнами свекольного цвета. Она нервно теребила салфетку и сжимала губы.

– Да, я! – выпалила она наконец, – Я как-то раз вскользь упомянула об этом.

– Зачем? – спросил Березин, заранее зная ответ.

– Вы вряд ли меня поймете... Просто то, как Романова обращается с подчиненными, – это хамство! Такое ощущение, что я ее крепостная. Она вполне может прилюдно накричать на человека, унизить. Между прочим, у меня высшее образование, я – дипломированный редактор, а по сути я здесь никто. Так, – она горько усмехнулась, – подай-принеси. Откровенно говоря, мне хотелось хоть немного отомстить ей. Со стороны это, наверное, выглядит глупо и очень по-детски...

– Но ведь всегда можно уволиться. Зачем терпеть унижения?

– Можно. Только в наше время устроиться в такое успешное и процветающее издательство, как "Синий попугай", – это шанс один из тысячи. И упускать его только из-за какой-то там Романовой я, лично, не хочу. Я еще пободаюсь, – упрямо заявила Светочка, – и тогда посмотрим кто кого.

– Вы, однако, решительная и смелая девушка! Ну, хорошо, с Романовой все понятно. Теперь расскажите мне о Голубеве.

– У нашего Константина Леонидовича обманчивая внешность. Эдакий колобок на ножках, – Света улыбнулась и, надув щеки, скорчила смешную рожицу, – Люди, которые его плохо знают, редко воспринимают его всерьез. И это их большая ошибка. Голубев очень толковый и грамотный бизнесмен. И, в отличие от Романовой, отличный психолог, – умеет находить общий язык с людьми. А уж что касается Витковской, то с нее он пылинки сдувал. Голубев интуитивно чувствовал, где та грань, за которую лучше не переступать. А вот Романова шла напролом, как бульдозер.

– Ясно, Света. Что ж, спасибо вам, за то, что нашли время поговорить со мной.

– Алексей Дмитриевич, я могу надеяться, что наш разговор останется между нами? Я бы не хотела потерять эту работу.

– Конечно, не сомневайтесь, Света. Всего вам хорошего!

***

С трудом протолкнувшись через пробки, почти намертво сковавшие Люберцы и Томилино, Емельяненко, наконец, вырулил на узкое Кудринское шоссе. Мимо проносились деревеньки, в которых покосившиеся от старости домишки соседствовали с высоченными коттеджами, почти замками, окруженными высоченными непроницаемыми заборами. Перелески казались тихими безмятежными островками, в которых хозяйничали легкий осенний ветерок и ослепительное солнце, играющее бликами на разноцветной листве.

Вскоре стали попадаться и грибники, неуклюже сидящие на раскладных брезентовых стульчиках, и разложившие прямо у дороги свой "улов": ярко-рыжие подосиновики, тонконогие рябые подберезовики и крепкие боровики с плотными коричневыми шляпками.

Эх! Сейчас бы в лес! – подумал Вовка, обгоняя на повороте очередной огромный лесовоз, который оглушительно гремя своими железными внутренностями подпрыгивал и вихлялся на кочках, как полоумный. На встречу из-за горки неожиданно вынырнул автомобиль. Стараясь избежать столкновения, Емельяненко резко нырнул обратно в свою полосу прямо перед носом у грузовика. В зеркало Вовка увидел, что водитель лесовоза вполне однозначно считает его идиотом и кретином, о чем недвусмысленно говорила его энергичная жестикуляция и приоткрытый в немом вопле рот. Но в это утро Вовке никто и ничто не могло испортить настроения. Он был так счастлив, будто выиграл у судьбы в рулетку самый главный и важный приз всей своей жизни. Прибавив громкости, он фальшиво запел во весь голос, подпевая радио.

Вчера вечером Вовка ужасно боялся говорить жене о том, что долгожданную поездку на море вновь придется отложить. Катерина была девушкой очень темпераментной, поэтому он не исключал ни сковородки, полетевшей ему в голову, ни опрокинутой на него кастрюли со щами. Однако все пошло совсем не так, как он мог предположить.

По дороге он купил большой букет бледно-розовых, терпко-пахнущих дождем и осенью хризантем. Катюша встретила его одетая в веселенькое нарядное шелковое платье, а комнате был накрыт стол, стояла бутылка вина и горели свечи, – наверняка жена решила отметить начало отпуска. Вовкины опасения зашкалили, а горле пересохло так, будто он только что пробежал ста шестидесятимильный марафон Hardrock по горам Колорадо.

– Катюш, это тебе! – он протянул ей цветы и поцеловал в щеку.

– Спасибо, очень красивые! Володь, сядь, пожалуйста, нам надо серьезно поговорить, – явно волнуясь проговорила она.

Ее густые волосы цвета зрелой пшеницы слегка растрепались, щеки горели ярким румянцем, а темно-шоколадные глаза, с россыпью мелких золотых песчинок на радужке странно искрились в нервном мерцании свечей. Она была так хороша, что он не мог оторвать от нее взгляда. Господи, как же я ее люблю!

В этот момент Вовка почувствовал себя настоящим подлецом, ведь уже через минуту эти волшебные глаза наполнятся горькими слезами обиды. Чертова работа!

– Катюш, мне надо тебе кое-что сказать...– начал он неуверенно.

– Подожди, давай сначала я, – решительно оборвала Катя его на полуслове.

Она налила воды в вазу, поставила цветы на стол. Затем встала, подошла к окну и настежь распахнула форточку.

– Вов, ты только не волнуйся, но в отпуск мы не поедем, – выговорила она, наконец.

Вовка поперхнулся и выронил из рук вилку.

– Ты.. Ты что, уходишь от меня? – внезапно севшим голосом просипел он, чувствуя, как взмок затылок, несмотря на холодный ветер, ворвавшийся в комнату с улицы.

Непонятно почему, но именно эта мысль самой первой пришла ему в голову. А чему тут удивляться?! Он постоянно пропадает на работе, и даже выходные она почти все время вынуждена проводить одна...

– С ума сошел? – неподдельно удивилась она. – С чего мне вдруг уходить?!

Услышав этот ответ, Вовка ощутил себя фридайвером, который после погружения на глубину ста метров, наконец вынырнул на воздух.

Не дожидаясь продолжения разговора, он плеснул себе добрую половину бокала вина и выпил залпом, как воду.

– Катька, ты меня так больше не пугай, ладно? – отдышавшись, проговорил он, – А то я ведь так поседею раньше времени. Так что случилось?

– Читай, – и Катя неуверенно выложила перед ним лист бумаги, на котором убористым шрифтом было напечатан какой-то текст.

Он попытался сосредоточиться, но строчки странным образом сливались друг с другом, расплывались, а буквы выплясывали какой-то безумный танец.

– Катюш, я ничего не понимаю, – проговорил он с отчаянием. – Ты можешь мне сама сказать, что произошло?

– Володь, я сегодня была у врача. У нас будет ребенок!..

Наконец, он увидел Кудринск, раскинувшийся справа, в стороне от шоссе. Уже в десятый раз он набрал номер Катерины и поинтересовался ее самочувствием.

– Володь, если ты и дальше будешь мне названивать каждые пятнадцать минут, то я точно рожу раньше времени, – рассмеялась она.

На первой попавшейся бензоколонке Вовка купил стаканчик дрянного кофе, булочку с маком, которая судя по черствости, вполне могла быть его ровесницей, и забил в навигатор название интересующей его улицы.

Вскоре он припарковал машину возле ворот, и направился по тенистой неухоженной аллее к видневшемуся за деревьями кирпичному зданию дома-интерната для престарелых. У подъезда, снабженного пристроенным сравнительно недавно пандусом, стояла сине-белая машина полиции, возле которой курил молоденький водитель-лейтенант. Володя вдруг почувствовал, как тревожно стиснуло грудь от недоброго предчувствия.

– Добрый день! – поздоровался он, подойдя ближе.

– Здорово, – равнодушно кивнул лейтенант, стряхнув пепел прямо на свой ботинок.

Емельяненко достал сигареты и тоже закурил.

– Ты, мужик, проведать кого приехал? Так это зря. У меня приказ, – никого не пускать, – строго добавил он.

– А что случилось-то?

– Прикинь, сегодня ночью старшую медсестру, Софью Васильну, кокнули! – парень выразительно провел по горлу большим пальцем с обкусанным ногтем.

– Как это – кокнули? – глупо переспросил Емельяненко.

– Задушили беднягу. Мы самого утра здесь ошиваемся. А ты почему интересуешься? – запоздало насторожился он.

Емельяненко без дальнейших объяснений предъявил удостоверение. Лейтенант обалдело сглотнул, отчего на его тощей шее нервно дернулся несоразмерно большой кадык и, вытянувшись во весь рост, неловко отдал честь.

– Виноват! Проходите. Они, это... Короче, прямиком на второй этаж ступайте, товарищ капитан! – крикнул он ему вслед.

На лестнице он увидел милую опрятную старушку, медленно спускающуюся вниз. Ее прозрачные голубые глаза, смотрели на мир с восторгом и наивностью пятилетнего ребенка.

– Ванечка! – бросилась она к Володе, – Милый, где же ты так долго пропадал? Я всегда знала, что ты придешь и заберешь меня отсюда!

Володя совершенно опешил, прижатый к стене.

– Елена Константиновна! – окликнула ее запыхавшаяся молоденькая санитарка, – Я вас везде ищу!

– Смотри, Оленька, мой Ванечка приехал! – радостно проговорила старушка, гладя Володю по голове.

– Елена Константиновна, вы ошиблись. Это не Ванечка.

– Как не Ванечка? – переспросила старушка растерянно мигая глазами, – Вы.. не Ванечка?

Абсолютно сбитый с толку Емельяненко отрицательно помотал головой.

– Не Ванечка, – прошептала старушка и по ее тонким пергаментным щекам, испещренными мелкими морщинами, скатилось две крупные слезинки. – А когда придет Ванечка? Он придет?

– Конечно, придет, Елена Константиновна, – мягко проговорила санитарка, беря старушку за локоть. – Только чуть позже. Мы же с вами договорились, что гулять сегодня пойдем только вечером. На улице сегодня прохладно. Разве можно выходить без пальто?

– Простите ее, – шепнула она Емельяненко. – Просто она в каждом мужчине видит своего сына. А он, скотина, сдал мать в приют и был таков. Даже не навещает! А вы кого-то ищите?

– Ищу. Мне нужен следователь...

– А, так вы по поводу убийства Софьи Васильевны? Тогда вам на второй этаж и прямо по коридору. Извините, проводить не могу. Пойдемте, Елена Константиновна, вам надо прилечь, – и они отправились в другую сторону.

От разыгравшейся на его глазах сцены, внезапно заныло сердце. "Сегодня же позвоню маме. Сегодня же!" – твердо пообещал он сам себе.

Подойдя к открытой настежь двери сестринской, Емельяненко увидел сидящего за столом мужчину, лет пятидесяти, одетого в поношенный серый пиджак и мятую сорочку без галстука. У него было простое, усталое лицо, маленький красного цвета нос, напоминал вялую редиску. На нем нелепо смотрелись большие, с толстыми стеклами, очки. Одна дужка была примотана синей изолентой. Напротив, на краешке стула, примостилась женщина, одетая в белый халат. Она поминутно всхлипывала и вытирала слезы краешком платка, повязанного на голову.

– Гражданка Голикова, хватит причитать, соберитесь! – строго проговорил мужчина. – Так вы утверждаете, что у вас буйных пациентов не было?

– Нет, конечно! Все наши старички абсолютно безобидные создания. Да о чем вы говорите?! – возмутилась она, – У большинства из них не было сил даже самостоятельно с кровати подняться, не то что кого-то там задушить...Кроме того, Софью Васильевну тут все очень любили! У нее сердце было золотое! Господи помилуй, страх-то какой! – прошептала она.

– Простите, – Емельяненко заглянул в комнату, слегка постучав по косяку.

Женщина вздрогнула от неожиданности и резко обернулась. У нее было опухшие от слез грустные, как у спаниеля, глаза.

– Вы кто и как сюда попали? – поинтересовался мужчина, подозрительно глядя на Володю из-под косматых нахмуренных бровей.

– Капитан Емельяненко, московский уголовный розыск.

– Очень интересно, – пробубнил тот, внимательно разглядывая удостоверение, – Ну а я, – старший следователь, Тимохин Юрий Гаврилович. Я могу узнать, что же вас привело сюда, товарищ капитан московского уголовного розыска?

– Можете.

– Вы свободны, гражданка Голикова, идите.

– Ага, – испуганно пискнула женщина и спешно поднявшись, выбежала за дверь.

– Ну, присаживайтесь, – Тимохин снял очки и потер свои воспаленные близорукие глаза, – Я вас внимательно слушаю.

– А можно наоборот? Сначала вы, а потом уже я?

– Давайте так, – согласно кивнул тот, – Сегодня ночью, а вернее вчера поздно вечером была убита дежурная, – старшая медсестра, Кармухина Софья Васильевна. Кто-то задушил ее и оставил тело в коридоре. Теперь ваша очередь.

– Вчера в своей квартире была убита Карина Витковская. Слышали?

– Об этом только глухой не слышал. И что с того?

– А то, что ее мать, Красина Евгения Владимировна, уже несколько лет находится в этом доме престарелых. Я приехал, чтобы поговорить с ней.

Капитан вновь нацепил очки, быстро пролистнул свой блокнот и пристально посмотрел на Емельяненко.

– Значит вы говорите, что Красина – мать той самой Витковской? Это точно? – недоверчиво переспросил Тимохин.

– Абсолютно точно.

– Вот это поворот! – протянул он.

– Не понял?

– Дело в том, что Красина Евгения Владимировна скончалась. И тоже сегодня ночью. Я, честно признаться, эти два факта не связывал. Мне объяснили, что Красина в последние дни была очень плоха, и ее смерть была вполне ожидаема. Вы же понимаете, Владимир Романович, здесь... – он красноречиво развел руками, – каждый день происходит что-то подобное. А тут вон оно что!

– Вон оно что, – эхом отозвался Емельяненко, – Вы же понимаете, Юрий Гаврилович, необходимо произвести вскрытие. Не похоже это все на банальное совпадение.

– Понимаю вас, сделаем, – пообещал Тимохин.

Разговор прервал телефонный звонок. Тимохин взял мобильный и, прищурившись, своими подслеповатыми глазами уставился на дисплей.

– Прошу прощения, – начальство, – шепнул он Емельяненко.

– Алло, приветствую, Артем Борисович. Да, пока здесь. Тут вскрылись некоторые интересные обстоятельства... Да... Ну, как только, так сразу. Зайду, непременно.

Тимохин сокрушенно покачал головой и протер заляпанные очки несвежим носовым платком.

– Начальство результата требует.

– Сочувствую, – проговорил Емельяненко, – Но все-таки, что у вас по убийству Кармухиной?

– Пока ничего толкового. Из персонала вчера здесь дежурила только она. Все пациенты – глухие, слепые, беспомощные люди. Многие страдают старческим слабоумием, так что, сами понимаете, – свидетели из них никакие. Я, конечно, опрошу всех, но надежды мало. Работники же в один голос утверждают, что Софья Васильевна была высококвалифицированным специалистом, всю жизнь работала здесь и относилась к своим подопечным очень тепло, – жалела их, помогала, частенько подкармливала. Но вот на дух не переносила их родственников. Впрочем, последние здесь появлялись редко, – он недобро усмехнулся.