Текст книги "Когда плачет небо (СИ)"

Автор книги: Екатерина Анашкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Так меня там и ждали...

– Я уверена, что у тебя все получится! – жарко заговорила Яна, присаживаясь к столу.

– Стрельникова, ты даже не представляешь, каких трудов в наше время стоит пробиться. Детективы пишут все, кому не лень, и все, заметь – все! – считают себя Жоржами Сименонами и Агатами Кристи.

– Ты – не все! Решено, завтра же, ой! – спохватилась Яна, мельком глянув на часы, – Сегодня же идешь в "Синий попугай".

– Что еще за "Попугай" такой?

– Новое издательство. Они открылись пару месяцев назад и наверняка заинтересованы в хороших авторах.

– А ты откуда знаешь про них?

– Наш Родин на днях встречался с неким Голубевым, – владельцем этого самого "Синего попугая", а потом еще неделю ходил чернее тучи, – затараторила Яна, – Мне секретарша, Лидочка, рассказала. Она во время разговора сидела в приемной и все слышала. Оказалось, что Голубев и Родин знакомы уже много лет. Был у них там в девяностые какой-то конфликт. Родину удалось удержаться на плаву, а Голубев разорился. Вроде как, он тогда просил Родина о помощи, но тот отказал. Поговаривают, что Родин считает этого самого Голубева мошенником и аферистом, которому в тот раз досталось по заслугам. И вот теперь этот самый Голубев организовал некое издательство "Синий попугай".

– И зачем он приходил к Родину? Похвастаться?

– Что-то вроде этого.

– Но если ты говоришь, что это Голубев жулик и прохвост, то зачем же мне к нему идти?

– Ну, во-первых, это не я так говорю, а во-вторых, лично я сильно сомневаюсь, что сам Родин белый и пушистый, он вполне мог наговорить на бывшего приятеля. Но сейчас нам все это не важно, главное другое. "Синий попугай" специализируется, в основном, на художественной литературе. Думаю, что они не откажутся от сотрудничества с молодой, перспективной и очень талантливой писательницей. Ну, что скажешь?

С того памятного разговора прошло семь лет. Яна не ошиблась в своих предположениях. В то время «Синий попугай» действительно нуждался в авторах, которые могли бы поднять его рейтинги и стать основной движущей силой, так сказать локомотивом. Именно таким локомотивом и стала Карина Красина, переименованная в более звучную – Витковскую. Ее книги знали все, даже те, кто детективную литературу не читал и презирал, считая этот жанр задворками литературы. Ее рейтинги зашкаливали. Многие издательства пытались переманить ее, но она оставалась верна «Синему попугаю».

Квартира в старом тихом центре Москвы, купленная ею спустя три года, была небольшой, но очень уютной. Яна любила бывать здесь, пить кофе, сидеть возле электрического камина, закутавшись в пушистый плед с ноутбуком на коленях. Именно ей Кара доверяла читать свои новые романы самой первой, всегда прислушиваясь к замечаниям подруги.

Сама же Яна так и осталась работать в журнале "Наша дача". Ей не хотелось менять коллектив, ставший за это время родным. Карина же в свою очередь, постоянно говорила о том, что ей необходимо расти, совершенствоваться и делать карьеру. Именно поэтому она и хотела познакомить Яну с Голубевым. Не сложилось...

Наконец, Яна с трудом разлепила глаза. В тишине пустой квартиры эхом разносилось мерное тиканье кухонных часов и еле слышное шуршание плавников.

– Тесно вам, да? Ладно, не обижайтесь, – проговорила она своим неожиданным постояльцам, – Завтра же достану с антресолей старый аквариум и устрою вас с комфортом. Обещаю.

С этими словами она стащила с ног сапоги и, не выключая свет, отправилась в комнату, где рухнув на диван, забылась тяжелым, вязким сном.

***

В кабинете, несмотря на осень и проливной дождь, было душно и накурено. Королев подошел к окну и распахнул форточку. Кондиционер, установленный в прошлом году, уже пару месяцев, как сломался, и от жары теперь приходилось спасаться по старинке. От остановки отъехал сине-белый, неповоротливый, как черепаха Голиаф, троллейбус, и, пугая идущие рядом автомобили, резко дернулся в лево, объезжая стройку. Раздались возмущенные гудки, но в ответ он только слегка качнул своими электрическими рогами и продолжил свой путь. Мокрый нахохленный воробей с хромой лапкой спустился на соседний карниз и жалобно чирикнул, словно призывая Макса к сочувствию. Это был знакомый воробей, которого они прозвали Фимой. Фима частенько присаживался тут, рассчитывая на завтрак или обед, состоящий их крошек хлеба или печенья. Королев взял остатки булочки, которая со вчерашнего вечера лежала на столе, и раскрошил ее на карнизе.

– Нашел, чем заняться! – услышал он недовольный голос Вовки Емельяненко, пытающегося безуспешно дозвониться до Березина.

– Не гунди, Вовка, без тебя тошно! – беззлобно огрызнулся Королев и сел обратно за стол.

– Ну и где он шляется? Уже все сроки вышли!

– Эта Стрельникова живет где-то в попе мира, то ли в Котельниках, то ли в Марьино. Пока туда доедет, пока – сюда. Не дергайся и не нагнетай.

– Вот ты расскажи мне, майор, почему в этой жизни все так несправедливо?! – не унимался Вовка. – Вы с Лехой в этом году свои отпуска по полной отгуляли. А мне опять "счастье" привалило. Катька уже путевки выкупила, какой-то там подробный путеводитель по Греции откопала. Каждый день мне читает лекции по истории и архитектуре: Кносский дворец, ущелье Самария, пещера Зевса, Санторини. И вот как мне ей сказать, что опять ничего не получиться?! А ведь не получиться, это точно! Шутка ли, саму Витковскую шлепнули.

– Не получится, – согласно кивнул Королев.

Ему действительно было жалко и Вовку, и его жену Катерину, – веселую жизнерадостную девчонку с озорными глазами, которая теперь неизвестно когда увидит пещеру Зевса и лабиринт Минотавра. А еще ему было до горечи жаль ту молодую, красивую и талантливую женщину, от которой теперь осталось только холодное, истерзанное до неузнаваемости, тело...

Надо же, как странно все в этой жизни. Сегодня ночью он проснулся оттого, что в спальне зажглась бра над кроватью жены.

– Ленка, ты почему не спишь? – сонным голосом поинтересовался он, переворачиваясь на другой бок, – часы на тумбочке показывали два часа.

– Не могу! – прошептала она. – Представляешь, перед сном начала книгу и теперь не могу оторваться! Теперь пока до конца не дочитаю, – не усну.

– Надеюсь, это Антон Павлович Чехов? Ранние пьесы? – усмехнулся Макс.

– Не! Карина Витковская. Неужели не слышал?

– Не, не слышал. Любовный роман что ли?

– Господь с тобой, Королев! Когда меня интересовали эти розовые слюни? Детектив. Интересно, – аж дух захватывает! Дочитаю, – тебе тоже дам.

– Еще чего! Мне этого добра и в реальной жизни хватает, – недовольно пробурчал он.

– Тогда спи, – она чмокнула его в горячую от сна щеку.

Утром он обнаружил лежащую на столе закрытую книгу.

– Привет! Дочитала свой экшен? – спросил он, выходя в кухню, где на плите уже шипела огромная, как солнце, яичница с беконом. Он подошел к Лене сзади и обнял ее, привычно зарываясь носом в ее рыжие, отливающие медью, мягкие волосы.

– Дочитала! – удовлетворенно кивнула она. – Теперь буду ждать следующую!

– Что же в этом чтиве такого уж эдакого? – спросил Макс, на ходу засовывая в рот кусок сыра.

– Так даже и не скажешь... Во-первых – замечательный язык, простой и в то же время необычайно красочный, а во-вторых... Как бы это сказать? Понимаешь, во всех ее книгах прослеживается классический сюжет – преступление и наказание, – Лена поправила омлет деревянной лопаточкой и снова накрыла крышкой. – Казалось бы – банально и избито, но у Витковской зло никогда не остается безнаказанным, а это именно то, чего нам так не хватает в жизни.

– А как же я? – обиженно отозвался Макс, запуская руки в вырез ее халатика, – Я, между прочим, самый настоящий борец с несправедливостью! И не какой-нибудь там выдуманный, а самый что ни на есть настоящий! Меня даже потрогать можно.

Она развернулась и шутливо стукнула его ложкой по носу:

– Ты у меня просто супермен! Ладно, давай, завтракать садись, а то опоздаем.

Не будет больше никакой следующей книжки. Никогда.

Послышался деликатный стук и не дожидаясь разрешения в дверь просунулась растрепанная голова Паши Рощина.

– Здорово, мужики! Слышал, у вас новости. Никак Витковскую шлепнули? Правда или брешут?

– Ты, капитан, на пороге-то не топчись, – недовольно откликнулся Королев, – Тебе чего надо-то? Небось Давыдов прислал за чаем-кофе-пирогами. Угадал?

– Угадал, Максим Викторович, – согласно кивнул Рощин и шагнул в кабинет. – Дадите?

– Попрошайки, – вынес свой вердикт Емельяненко.

Он окинул хозяйским взглядом "домашние" запасы и с явной неохотой начал черпать "Нескафе" в пустую щербатую гостевую чашку.

– Ладно тебе, Вов, не жадничай, – устало протянул Рощин, – Аванс дадут, я все верну, – зуб даю!

– Нужен мне твой зуб!

– Я, конечно, понимаю, что после этого убийства с вас с живых не слезут, но и нам не сладко приходится. О-хо-хо! – по бабьи вздохнул Рощин.

– На жалость давишь? Ладно, вещай, что там у вас? – скорее из вежливости, нежели из любопытства спросил Емельяненко.

– Как это – что? – возмутился Паша, – А наш маньяк? Не слышали, что ли на совещании?

– Это тот, который насильник-душитель что ли?

– Он самый, – мрачно согласился Рощин. – Портит девок по чем зря! Уже пять трупов! И, главное, следов не оставляет. Аккуратный, мерзавец. И выбирает-то самых что ни не есть пропащих. Подбирает их у вокзалов, у дешевых баров. У них даже документов нет, опознать некому. А что он творит, вы бы видели! Чисто – зверь! Вот, например, у последней жертвы перелом челюсти, носа – в трех местах, сломаны почти все ребра, все тело в следах ожогов от сигарет и...

– Да ну тебя к лешему с твоими ужасами, – перебил Вовка азартный рассказ Рощина, – На, забирай свой кофе и проваливай, без тебя тошно!

– А сахарку?

– Обойдетесь. Свое иметь надо.

– Ну и жадина же ты, Вовчик! – Рощин, осуждающе помотав вихрастой головой, скрылся за дверью.

– Вот зря ты так, – укорил подчиненного Макс, – Вот придет время нам к ним с протянутой рукой шагать, – хрен они нам что дадут!

– Майор, так это уже третий раз на этой неделе! Совести у них нет, у наших соседей! А ты...

Пламенную речь прервали и на этот раз на пороге появился Березин.

– Приехал наконец-то! – заключил Емельяненко таким тоном, будто во всех его бедах был виноват именно Лешка. – Что у тебя со связью, майор?

– Аппарат разрядился, – коротко ответил он, и, не раздеваясь, устало опустился на стул.

Придвинув к себе служебный телефон, он потыкал грязными пальцами кнопки.

– Вов, не в службу, а в дружбу, согрей чайку, а? Замотался – сил нет. Город стоит намертво.

– Замотался он, – пробурчал Емельяненко, неохотно вставая с места.

– Алло, Плюшка, привет! – загудел Березин в трубку, – Как вы там? ... Я сегодня поздно. Ложитесь без меня. ... А, Максу звонила? Ну, все, целуй Ваньку. Люблю.

– Тебе Инка звонила что ли? – опустив трубку, обратился Березин к Королеву.

Вот уже несколько лет он был женат на его родной сестре Инне, у них подрастал сын Иван.

– Звонила, – согласно кивнул тот, – Ты же у нас молодец, телефон не заряжаешь вовремя. Вот и приходится ей вместо мужа с родственниками общаться. Ладно, братцы-кролики, все в сборе.

– Кроме Егорова, – буркнул Емельяненко, разливая по кружкам чай, и выставляя на стол большие пластиковые контейнеры. В одном из них обнаружился сладкий сливовый пирог, а в другом – аппетитная мясная кулебяка.

– Ну, его мы сегодня вряд ли дождемся. Кудринск хоть и не на краю света, но все равно раньше полуночи Ромка не вернется. Ого! Капитан, откуда такое богатство-то?

– Да вот, хотел перед отпуском угостить вас. Катька вчера весь вечер у плиты стояла, – с горечью проговорил Вовка и тяжело вздохнув, махнул рукой, – И что теперь с путевками делать? Пропадут ведь!

– Ладно, не паникуй раньше времени, – Макс откусил сразу половину куска кулебяки и чуть было не замурлыкал от удовольствия, – Так и быть, поговорю с мамой. У нее в этих туристических конторах полно знакомых. Может, что-нибудь придумает. А Катюхе своей передавай респект, – пироги у нее высший класс!

– И на том спасибо, – буркнул тот.

– А теперь, лирику в сторону и давайте к делу, мужики, – придвигая к себе черную папку и попутно откусывая солидный кусок, сказал Королев. – Итак, что мы имеем. Вчера ночью Карина Алексеевна Витковская, она же – Красина, была убита в своей квартире. Судя по тому, что дверь не была взломана, она сама ее открыла и впустила этого человека. Вывод: она его знала. Да и на случайное ограбление это не похоже, – деньги и драгоценности остались не тронутыми. Исчезли только телефон и ноутбук.

– Знаешь, майор, я, конечно, не силен в литературе и издательском бизнесе, но насколько я понимаю, для Витковской, как для писателя, самое ценное было именно в компьютере, – возразил Емельяненко.

– Но если ты намекаешь на то, что хотели украсть ее романы, чтобы их опубликовать под другим именем, – так это полная чушь, – фыркнул Березин.

– Это еще почему?

– Да потому, что Витковская входила в топ самых читаемых писателей последних лет. Любая экспертиза в момент определит ее стиль, так что банальный плагиат исключается.

– Согласен. Идем дальше. По предварительному заключению экспертизы, изнасилования не было, однако, прежде, чем задушить, ее довольно долго и жестоко избивали, – у жертвы зафиксировано несколько тяжелых переломов, в том числе – открытых. Похоже, что ее пытали. Отсюда вопрос: что хотели найти или узнать? Судя по характеру ударов, действовал один человек. Возможными следами и отпечатками сейчас занимается Погодин, как только что-то будет известно, – обещал позвонить. Теперь слушаем ваши комментарии, – обратился Королев к коллегам, которые задумчиво, но уже без особого аппетита, жевали кулебяку прихлебывая жидкий чай. – Леха, начинай. Что тебе поведала Стрельникова.

Березин подошел к вешалке, снял куртку, предварительно вытащив из кармана потрепанный блокнот, и простроился на своем излюбленном месте, – на широком подоконнике.

– Значит так, я постараюсь коротко и по пунктам. Яна Станиславовна Стрельникова была близкой и единственной подругой Карины Витковской. Учась в университете на разных факультетах, они тем не менее все время проживали в общежитии в одной комнате. Из родственников у погибшей есть мать и старшая сестра, проживают в Подмосковном Кудринске. Согласно показаниям Стрельниковой, у Витковской были с ними весьма непростые отношения. Конфликт случился уже давно, еще до их знакомства, и подробности ей неизвестны, так как Карина эту тему обсуждать не желала.

– Ну, об этом, я надеюсь, нам завтра более подробно поведает Егоров. Что еще?

– Пункт второй. Яна Станиславовна охарактеризовала свою подругу, как человека весьма скрытного и жесткого. Это проявлялось в основном в отношениях с мужчинами, им она не доверяла и никогда не подпускала близко. Но некоторое время назад, а точнее в середине августа, Стрельникова случайно издалека увидела Карину в обществе некоего молодого человека. Она их заметила в салоне автомобиля Витковской. Раннее Яна этого мужчину никогда не встречала. Между ним и Витковской состоялся какой-то неприятный разговор, после которого Карина даже плакала.

– Тепло. О чем они говорили?

– Этого она не знает, так как, являясь натурой трепетной во всех отношениях, не рискнула вмешиваться. Спросила только, не влюбилась ли она, на что получила категоричное "нет".

– Стрельникова смогла его описать?

– Только в самых общих чертах: высокий, плечистый, на вид – ровесник Карины. Лица не разглядела и больше она его ни разу не видела.

– Не густо. Давай дальше.

– Как я уже говорил, подруг у погибшей, кроме самой Стрельниковой, не было, но был друг, некий Илья Титов. Учился вместе с Кариной и, судя по всему, поначалу питал к ней не только симпатию. Этот Титов довольно долгое время пытался добиться ее расположения, но напрасно. Яна Станиславовна утверждает, что на сегодняшний день их отношения были чисто дружескими, но! – Березин поднял вверх палец, – Стрельникова сама по уши влюблена в этого Титова.

– Это она тебе сама сказала или ты додумал? – насмешливо пробубнил Вовка.

– Додумал, капитан, додумал! Зря издеваешься, если бы ты видел, как она изменилась, когда речь зашла о нем!

– Так может быть это банальное убийство на почве ревности?

– Не думаю. Судя по всему, Стрельникова страдает по этому Титову уже давным-давно, – зачем было столько лет ждать? Тем более, что ее подруга к этому Илье никаких чувств не питала.

– Тогда может это сам Титов убил Витковскую из мести? Узнал, что у нее появился другой мужчина и чик-чирик ножичком?

– Может быть, но на мой взгляд тоже маловероятно.

– Почему?

– Опять – фактор времени. Титов был влюблен в Витковскую еще со студенческой скамьи. Хотя, ты прав, – надо бы этого кавалера проверить. Пункт третий. В Издательстве, по словам Яны Станиславовны, к Витковской относились с благоговением. Как говориться, – любой каприз!

– Естественно, – пожал плечами Королев, – Я тут глянул статистику, – Витковская входит в десятку самых популярных авторов в России за последние несколько лет. Это – Клондайк!

– Был – Клондайк, – мрачно добавил Емельяненко. – Да, уж! Вряд ли кто-то из издательства мог убить Витковскую.

– Вот и я так думаю, – поддакнул Березин, – Едем дальше. У Карины был пресс-секретарь, – некая Юлия Сергеевна Романова. Она безупречно вела дела Витковской, и не была лишена карьерных амбиций. Но как и все остальные сотрудники "Синего попугая", она лично от смерти Карины ничего не выигрывала, а скорее – наоборот.

– Романова? – переспросил Королев, делая пометку в своих записях. – Есть, давай дальше.

– Пункт четвертый. Яна Станиславовна мне поведала, что в последнее время у Витковской появились какие-то серьезные проблемы. Она много нервничала, стала хуже выглядеть. От вопросов, что произошло, предпочитала уходить, сваливая все на большой объем работы. Дело в том, что телекомпания... Как ее там? – Березин сверился с записями, – Ага, – "Башня", – предложила ей снять сериал по ее книгам, поэтому ей приходилось помимо нового романа работать еще и над сценариями. Но Яна утверждает, что дело было не только в этом.

– А в чем?

– Вот это, интересный вопрос, на который ответа пока нет. Пункт пятый, – Алексей плеснул себе в чашку еще кипятку, положил туда пять кусков сахара, проигнорировав возмущенный взгляд Вовки, и поболтал ложкой, – Несколько дней назад Витковская пригласила Стрельникову на презентацию, которою устраивало ее издательство. У нее была цель – познакомить подругу с владельцем издательства, неким Голубевым, чтобы тот взял ее на работу. Но знакомство так и не состоялось. Яна говорит, что в какой-то момент Витковской стало нехорошо, она чуть было не потеряла сознание. Затем она отлучилась в дамскую комнату. Отсутствовала она довольно долго, а когда вернулась, весь остаток вечера пребывала в каком-то чрезвычайно взвинченном состоянии.

– И что же произошло?

– Стрельникова сама не знает. Говорит, что в тот день чувствовала себя из рук вон плохо, – подцепила грипп. Все это время она пролежала дома с высоченной температурой. Несколько раз пыталась поговорить с подругой по телефону, но та отвечала, что очень занята. Обещала заехать, но так и не появилась. А теперь – главное. Сегодня ночью в районе часа Витковская пять раз звонила Стрельниковой. Причем все звонки сделаны с минимальными интервалами.

– Так, и что она сказала?

– Ничего не сказала, – с досадой отвечал Березин, – Дело в том, что Стрельникова вчера вечером отключила оба телефона и легла спать. А утром, обнаружив звонки, помчалась к ней. Вот, пожалуй, и все. Хотя, нет, есть, пожалуй, еще один момент. Яна Станиславовна охарактеризовала свою подругу, как человека довольно равнодушного к деньгам. У нее были весьма скромные запросы. Я, конечно, в этих делах не профессионал, но судя по тому, что она не тратила их на себя, то на банковском счету у нее сейчас должна лежать весьма внушительная сумма.

– Намекаешь на наследников? – спросил Емельяненко.

– Я ни на что не намекаю, Вова, просто излагаю факты. Надо бы проверить ее счета.

– Так-так, – Королев в некоторой задумчивости побарабанил ладонями по столу, отчего пластиковая крышка контейнера с мягким глухим стуком слетела на пол, – Начнем от печки. Что у нас по времени убийства?

– Погодин сказал, что убийство было совершено между часом и двумя. Но это предварительно. Официальных результатов пока не было, – доложил Емельяненко.

– Получается, что Витковская чуяла недоброе, раз звонила своей подруге именно в это время, но тем не менее, дверь открыла. Кстати, не звонили в лабораторию?

– Нет, Леш, ты же прекрасно знаешь, Погодин бесится, когда его торопят. Как только будут новости, он сам объявится.

– "Я должна еще подумать, только ты меня не торопи", – фальшиво прогундосил Королев, машинально рисуя на листе бумаги какого-то невиданного зверя с огромными ушами и длинным хвостом. – Песенка была такая в моей юности.

– Ну, художник-музыкант, а что соседи?

– Бабушка соседка слышала, как в квартире Витковской звенел дверной звонок, но это, по ее словам, случилось около двух.

– Она не могла ошибиться?

– Говорит, что как раз перед этим она смотрела на часы, да к тому же у Витковской необычный звонок, его не перепутаешь. Марья Тимофеевна в ту ночь мучилась бессонницей и пошла на кухню накапать себе снотворного. В коридоре она услышала, что в квартиру этажом выше, кто-то позвонил. Однако, в отличие от большинства своих ровесниц, эта бабулька любопытством не страдает, а поэтому, недолго думая, хлопнула рюмашку валерьянки, да и уснула крепким сном праведницы.

– Но ведь в этом доме не одна Марья Тимофеевна живет.

– Согласен, – пожал плечами Макс, – Но напротив обе квартиры пустовали, – одна из них сдается, а обитатели второй – пожилая пара до сих пор обретаются на даче, – грибы собирают, яблоки сушат. Над Витковской проживают молодожены, только в конце августа поженились. Им вообще ни до чего дела нет, сплошная любовь-морковь. Тем более, что эту квартиру им родители на свадьбу подарили, въехали совсем недавно и они своих соседей даже в лицо еще не выучили.

– Романтично, но не интересно, – покачал головой Березин, – Вов, ну а ты что-нибудь нарыл? – обратился Березин к Емельяненко.

– Сам понимаешь, ночь – это не самое подходящее для прогулок время, а потому рассчитывать на то, что убийцу видело огромное количество людей, – глупо. Но я все-таки нашел одну барышню. Логинова Ирина Петровна, двадцати трех лет, живет в соседнем доме. Около двух ночи она вывела на прогулку своего пса. Логинова работает официанткой в баре, а потому возвращается домой поздно. Так вот, спустя минут десять-пятнадцать, она увидела, как возле интересующего нас подъезда остановилась светлая машина. Высадив пассажира, водитель уехал. Я выяснил, что ни в одну квартиру такие поздние гости не приходили, а значит...

– А вот это уже любопытно! – оживился Королев.

– Спешу вас разочаровать, коллега. Во-первых, было темно, лампочка у входа в подъезд горит тускло, а во-вторых, Логинова была сравнительно далеко, на собачьей площадке. Это метрах в пятидесяти от дома. Ей показалось, что это был мужчина, одетый в темный плащ, но она даже в этом не уверена.

– А что по машине?

– Знаешь, это как в "Зимней вишне": "Какого цвета пальто-то? Да – дутое!" Так и у меня: "Какая марка у машины? Да – светлая!", – невесело ухмыльнулся Вовка, – Номера, она, естественно, не запомнила. Конечно, можно отправить запрос в таксопарки, но шансов мало. Во-первых, их сейчас, как червей после дождя, а во-вторых, где гарантия, что это был официальный заказ? Может быть просто поймал на улице попутку. Ищи ее теперь свищи!

– Погодите-погодите, что-то не сходится, – Королев помотал головой, – Если Погодин говорит, что Витковскую убили между часом и двумя, а этот пассажир подъехал к дому в начале третьего, то это значит, что...

– Ничего это не значит, майор, – с досадой проговорил Емельяненко. – Здесь может быть все, что угодно, тем более заключение экспертов было только предварительное. Надо ждать точного результата.

– А больше эта твоя свидетельница ничего не заметила?

– Не-а, – покачал головой Вовка, – Говорит, что почти сразу после этого ушла домой.

На столе судорожно задергался телефон.

– Алло, да, Ромка, привет! А ты где? Ну, ладно, тогда завтра увидимся. Пока.

Королев нажал "отбой" и сунул аппарат в карман рубашки.

– Ну, что там?

– Как я и предполагал. Егоров только что сел в автобус, который прибудет на Выхино около полуночи. Давайте так. Утром выслушаем Ромку, потом я встречусь с Титовым, а ты, Леха, дуй в издательство. Узнай, как можно больше о том, с кем Витковская плотно контактировала, с кем ругалась-мирилась и так далее. Особенно в последнее время.

– А я?

– А ты, Вовка, как и договаривались, работаешь по машине. Обзвони все таксопарки, может быть кто-то выполнял нужный нам заказ.

– Как всегда: поди туда не знаю куда, найди то, не знаю, что, – буркнул Емельяненко, собирая кружки и с грохотом составляя их на тумбочку.

– Возражения не принимаются, капитан, – резюмировал Королев. – А раз так, то поехали-ка по домам, а то мне в отличие от вас, еще за город тащиться.

***

Кудринский городской дом инвалидов находился в одном из окраинных районов и помещался в старом обветшавшем кирпичном здании, построенном в середине прошлого века. Его стены, казалось, намертво впитали в себя запахи болезни, одиночества и смерти. Это место предназначалось для уже никому не нужных родителей и родственников. Именно сюда, в эту обитель скорби и старости дети и внуки привозили умирать своих матерей, отцов, бабушек... «Знаешь, тетя Люда (Маша, Аня), это все для твоего же блага! Здесь у тебя появится очень много друзей и знакомых твоего возраста, здесь о тебе будут заботится и в любое время окажут медицинскую помощь. А мы непременно будем навещать тебя, а когда тебе станет лучше, – а это обязательно случится! – мы вновь заберем тебя домой!»

На деле же это означало: "Мне надоело возится с тобой! Мне осточертело менять вонючие простыни и подгузники, вытирать слюни, кормить с ложечки и выталкивать каждый день на балкон твою уродливую неповоротливую коляску. Я не хочу больше оплачивать приходящую санитарку и совать в ее карманы мятые купюры. Ты занимаешь квартиру, в которой вполне могут жить мои дети, им она нужнее".

Софья Васильевна закончила обход и с облегчением опустилась на кушетку в сестринской. День сегодня выдался не простой. Скончался во сне Петр Николаевич из третьего блока. Это был тихий незаметный человек, никогда и никому не доставлявший хлопот.

Софья Васильевна Кармухина всю свою жизнь проработала здесь на должности старшей медсестры, и давно уже привыкла к смерти, которая была здесь частой гостьей. Но она не переставала удивляться тому, как эти брошенные, никому не нужные, безнадежно больные люди умели цепляться за жизнь. До последнего вздоха, до последнего мгновения...

Софья Васильевна жалела их всех, и принимала такими, какими они были, часами выслушивая повторяющиеся раз от раза истории их судеб. Каждый раз, когда кто-то из ее подопечных отправлялся в мир иной, она шла в церковь и ставила свечку за помин души. Камнем на сердце лежала необъяснимая боль, – за тех, кого никто не помянет, за тех, кого никто никогда не вспомнит. А еще она всей душой ненавидела их здоровых, деловитых родственников. Иногда они, веселые, румяные, приходили сюда, многозначительно подмигивая, совали деньги нянечкам, врачам и медсестрам, проводили со стариками положенные полчаса и с облегчением отправлялись обратно, в свою сытую безбедную жизнь. Надежда бабушек и дедушек на то, что их наконец, заберут обратно домой улетучивалась, как дым, в который раз сменяясь отчаянием, слезами, тоской и ожиданием конца.

Весть о смерти Карины Красиной, которую принес сегодня молоденький мальчик, представившийся старшим лейтенантом Егоровым, вызвала у Софьи Васильевны целую гамму чувств. Пожалуй, именно ее, – дочь Евгении Владимировны Красиной, она ненавидела больше всех. Успешная, известная, богатая, красивая – она лишь изредка навещала свою парализованную мать. Но никогда Софья Васильевна не видела в ее глазах ни раскаяния, ни сожаления, ни любви. С матерью она никогда не общалась, лишь коротко интересовалась ее состоянием и передавала необходимые вещи и медикаменты. Правда, на счет интерната от Красиной частенько поступали кругленькие суммы, которые скорее вызывали у Софьи Васильевны еще большее презрение, – это же надо, откупаться от родного человека!.. А оказалось, что дочь Евгении Владимировны – знаменитая писательница Витковская! Ее романами Софья Васильевна зачитывалась, коротая ночи на работе. Она искренне считала автора этих книг хорошим и справедливым человеком, а на деле оказалось, что ненавистная Красина и Витковская – одно и то же лицо! Выпроводив настырного лейтенанта, Софья Васильевна брезгливо выбросила недочитанный роман в мусорное ведро. Вот ведь как бывает, – пишет человек одно, а на деле сам хуже любого негодяя из книжки!

Так значит, и поделом ей. Бог все видит. Правда, судя по документам, у Красиной была еще одна дочь, – младшая. Но ее Софья Васильевна видела всего однажды, когда та оформляла бумаги для интерната. Поговаривали, что она вышла замуж и уехала из России. Вот так и осталась несчастная Евгения Владимировна одинокой и брошенной при живых-то детях. Королева Лир! Лейтенанта к Красиной она, конечно же, не пустила, потому что Евгения Владимировна в последнее время стала совсем плоха, и новость, принесенная из столицы могла совершенно доконать старушку. Хватит на сегодня и одной смерти.

Софья Васильевна достала из кармана халата телефон.

– Алло, Сашенька, как вы там?

– Привет, мамуль! – услышала она звонкий голос дочери. – У нас все замечательно. Правда Пашка сегодня в саду отличился.

– Что он опять натворил?

– Представляешь, он на пару с Костиком Смирновым вытащил сачком из аквариума всех рыбок и покрасил их гуашью! – она весело расхохоталась в трубку. – Говорит, что "карасики" были некрасивыми, а они решили проявить художественные способности и помочь бедным рыбкам стать разноцветными.

– Вот обормот! – воскликнула Софья Васильевна. – И что? Подохли карасики?

– Не все, мамуль, только двое. Теперь придется мне в группу новый аквариум покупать.

– Не расстраивайся, дочь, что-нибудь придумаем.

– Я и не расстраиваюсь, наоборот, – в семье художник растет, это же здорово! А как у тебя дела?

– Сегодня, как обычно, спокойно, без перемен, – она не решилась рассказывать дочери о произошедшем сегодня, – Вот, сейчас чайку попью и спать. Ладно, спокойной ночи, Пашку поцелуй. Завтра после смены заскочу к вам.