Текст книги "Сделай шаг (СИ)"
Автор книги: Екатерина Роман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)
Оторвался от меня тяжело дышит, опираясь лбом о мой. Какой-то наш личный фетиш этот жест. С такого близкого расстояния смотрю в его глаза, почти ничего вокруг не вижу, только тону в черном от расширенного зрачка море глаз. Полумрак в коридоре скрывает мой наверняка лихорадочный румянец и такие же ошалевшие глаза. И снова поцелуй, порывистый и резкий, я бы даже сказала жесткий. И его я тоже с каким то ненормальным восторгом принимаю и почти успеваю ответить в ответ, как и он прерывается. Догадка хлестнула паникой. Нет!
– Ты не сбежишь? – шепчу в лицо, намертво вцепившись руками в его шею. Только не опять!
– Никогда. Никогда больше, – если бы я не знала точно, я бы подумала, что он пьян. Почти черные глаза, чуть расфокусированный взгляд, тяжелое дыхание сквозь приоткрытые губы и каменно напряженное тело. Прижалась еще плотнее, напрягая мышцы ног и крепко удерживая парня.
– Не сможешь, – потерлась своей щекой об него. Чуть покалывает щетина, не больно, а... пикантно. Вдруг вспомнилось то, что он делал со мной в ту ночь. И покраснела до корней волос. – Я никуда тебя не отпущу.
Сама потянулась за поцелуем, желая его. Желая много большего, желая, наконец-то, получить все, что он может мне дать. И отдать все, что есть в ответ.
Покрывало под спиной, теплые губы уже на скулах, спустились по бьющейся жилке на шее. Платье улетает с меня в сторону, через несколько секунд чулки и лифчик. Настойчиво ласкающие меня губы и руки не дают и секунды передышки – дыхание перехватывает от бешеного желания принадлежать этому мужчине. И да – для меня он первый мужчина, скупая физиология о которой не то что говорить, вспомнить то нечего – не в счет. Его прикосновения, его ласки делают из меня женщину, любимую, желанную, его и только для него сгорающую от страсти.
А я опять запустила пальцы в его волосы, стремясь закопаться в них, крепче прижать к себе и не отпускать. Хриплый стон сорвался с губ. Я выгибаюсь дугой в спине и подставляюсь под большую ласковую руку, под влажные поцелуи, под настойчивые движения языка, от каждого его прикосновения меня пронзает маленькими молниями. Поджимаю пальчики на ногах и судорожно цепляюсь за покрывало, предлагаю себя без остатка. Если он сейчас прекратит меня ласкать, я умру или убью кого-нибудь. Но судя по напряжению в теле парня, по объятиям, что больше напоминают тиски и той твердости, что упирается мне в бедро, он меня не просто хочет. Он сгорает от желания обладать мной. И невероятным усилием воли сдерживает себя.
– Родная моя, я так ждал тебя, так долго, – вновь горячее дыхание на моих губах, вновь поцелуй выпивающий мое дыхание, сминающий губы и чуть покусывающий их. А руки все настойчивее ласкают меня, исследуют, сминают, доводят до сумасшествия. Окунают в самое пекло и омывают ласковой прохладой, от которой меня вот-вот снесет с этой вселенной.
– Гре, пожалуйста...
Я горю и плавлюсь в его руках, без остатка растворяюсь, говоря всему миру долгим стоном, как мне хорошо от его смелых и уверенных ласк. И как я хочу быть с ним. Он мой костер надежды, моя искра жизни, мой свет во тьме, к которому я бегу в темноте, ползу сквозь туман, бреду в своем холоде и одиночестве.
С трудом разлепила веки, нашла затуманенным взглядом парня – стоит надо мной, смотрит жадным, голодным взглядом.
– Гре. Иди ко мне.
Штаны вместе с боксерами улетели с него моментально, вообще не уверена, что он их толком расстегнул. Я еще не остыла от предыдущего оргазма, все внутри судорожно подрагивает, то ли расслабляясь, то ли в предвкушении. Одним плавным движением переместился на кровать, нависая надо мной, не сводя с меня голодного взгляда. И снова поцелуй, медленный, неторопливый, властный. Собственнический. Я его, а он мой. И будет только так. Жар внутри накрывает сильнее, предвкушение заново начинает закручивать мою пружину внутри.
Прервал поцелуй, смотрит на меня и медленно опускается. Погружается глубже, наблюдая за моей реакцией. А я замерла, чуть прикусив нижнюю губу, в постепенно накрывающем меня чувстве идеальной для меня наполненности. Глубже, еще глубже. Мне не надо ничего ему говорить, он все прекрасно читает по моему лицу. Не сдержала стон наслаждения, закопавшись пальцами в его волосы.
Остро, сладко, нежно. Почти лежа на мне, но тяжесть приятна, трение его обнаженной кожи о мою, мои стоны в его губы, и движения, что постепенно становятся сильнее и быстрее. Он лишь сначала мучает меня неспешностью, но такую пытку я готова вытерпеть хоть всю жизнь.
Сильные, резкие движения, когда два тела идеально двигаются навстречу друг другу, чувствуют желания и ощущения на интуитивном уровне, стремятся слиться воедино и подарить друг другу все себя. Еще, и еще, и еще сильнее. И снова звездочки за прикрытыми веками, и перехваченное дыхание, и стучащее суматошно сердце в горле. И хриплый протяжный стон Гре, несколькими сильными толчками догоняющий меня. И приятная тяжесть мужчины.
Моего мужчины, что все еще слегка пульсирует во мне.
Сергей
Откатился в сторону, перетянув тонкое тело на свою грудь. Невыносима даже мысль о том, чтобы отодвинуться от неё и потерять такой долгожданный контакт. Легонько поглаживаю пальцами по чуть влажной коже. Моя, уставшая от моих ласк, кричавшая в голос от оргазма со мной. Это лучший секс, какой у меня был за мою жизнь, благодарно целую ее распухшие от моих поцелуев губы.
– Котёнок мой, как ты? – я старался сдерживаться, но не всё в моих силах.
– Потрясающе, – чуть слышный шепот мне в грудь.
Что я сделаю, чтобы быть со своей любимой девушкой?
Все что угодно, без принципов, ограничений и угрызений совести.
И да, я был без презерватива. Без вынимания члена. Осознанно? На все триста процентов.
***
Уставшая Котя задремала на моем плече, доверчиво прижавшись ко мне всем телом. Уютное тихое дыхание, тонкая рука, лежащая на моей груди как раз над сердцем. А я наслаждаюсь – теплом ее тела под тонким одеялом, что я накинул на нас, ее запахом, прикосновением к ее коже, что ощущаю всем телом.
Невольно улыбнулся – такое взаимопонимание во время секса у меня впервые. "Ничего не умею", – вспомнил ее слова, сказанные мне, казалось бы, в прошлой жизни. Я с радостью буду учить. Часто, много, нежно или жестко. Все как она захочет.
Где то на периферии дурного мозга мелькнула мысль о том, что могу ее потерять. Что она захочет уйти от меня. Не отпущу! Все тело собралось в один сплошной клубок нервов, как будто готовлюсь к бою за свою женщину уже сейчас.
Видимо что-то почувствовав, Котя чуть пошевелилась и потерлась о мою грудь щекой. С трудом сдержал стон и дрожь в теле.
– Гре, – от тихого шепота я вздрогнул. Был уверен, что она спит, однако...
– Да, солнышко?
– Ты со мной? – и такое напряжение в голосе, что, кажется, капельку и порвется.
Запустил пятерню в ее волосы, погладил затылок, аккуратно приподнял и повернул на себя ее голову, заглянул в глаза любимой.
– Я с тобой, – был, есть и всегда буду. Для меня это очевидно и не подлежит и секундному раздумью. Но для моей малышки знать это еще рано. Слишком много я и так на нее вывалил, слишком не хочу ее отпускать и на шаг от себя, слишком долго я ее ждал. Но она моя! И я никому не позволю это изменить.
Усилием воли расслабил руки, не желая ставить на нежном теле синяки.
Котя все еще продолжает неотрывно смотреть в мое лицо, внимательно, не моргая, настороженно, с чуть заметной хмурой морщинкой между бровей. Подтянул ее поближе к себе, теперь наши лица на одном уровне. Еле слышно вздохнула, когда я по собственнически обхватил тонкое тело, прижал к себе. И тут же понял что сделал – обнаженное тело, любимое тело, желанное тело. На мне, полусидит, широко раздвинув ножки. И я снова хочу ее до нервной трясучки, до полного отключения мозгов. Будто и не любил ее чуть больше получаса назад. Весь запас крови в организме прилил к паху, именно та голова сейчас рулит. А мозг отсчитывает последние секунды до аварийного отключения.
– Мариш, я не отдам тебя. Никому. Не отпущу, даже если сама попросишь. Просто не смогу. Черт, кого я обманываю, отпустить во имя любви – не мой случай! Я люблю тебя, ты моя и это не обсуждается, не знаю и знать не хочу, когда и с чего это началось. Знаю только то, что моих чувств нам хватит на двоих. В этом я уверен. Просто верь мне. Просто будь со мной.
Моей фантазии не хватило на дальнейшую ваниль. Столько всего хочу сказать ей, столько объяснить, во столько уговорить поверить и довериться. Но... слова. Всего лишь слова. Я лучше буду показывать на деле.
Теплые губы, сладкие как мед. С ней я готов быть сладкоежкой, если меня будут кормить таким сладким. Раскрытые губки манят безмолвным приглашением, юркий язычок поглаживает мой в ответ, даря несмелую ласку. Поцелуи задумывались чтобы любить ее нежно и долго, но полный крышеснос опять все испортил. Пью ее дыхание, беспардонно воруя его у нее, давая лишь несколько секунд на судорожные вздохи. Нет, я не принуждаю и не удерживаю, но моя девушка сама уже целует меня в ответ, старательно копируя мои движения. И от этого я хочу ее еще сильнее, хотя кажется, что сильнее уже просто некуда. Сколько у меня уже не было секса? Давно, очень. А занимался любовью я в первый раз. С ней.
– Гре, – полушепот-полустон, музыка для моих ушей.
– Что, малышка? – оторвался лишь на секунду от груди, продолжаю играть с ней самым кончиком языка. И получил в награду еще один стон. Влажная, ждущая меня. Моя любимая девочка, которая смотрит на меня затуманенным от страсти глазами, чуть прикусив губу, сдерживая стон, выгибается от моих ласк дугой.
– Я хочу тебя, – я читаю по ее губам. Но и это намного большее, чем я могу ожидать.
Я снова в ней, мое родное местечко, где мне так хорошо, где я стараюсь двигаться аккуратно, чтобы не сделать ей больно. Но... сдержать себя не в силах – глубоко, до упора, до криков удовольствия, до влажной кожи под слегка трясущимися пальцами, до темноты перед глазами, до перехваченного дыхания.
Аккуратно покидаю расслабленное тело, укладываю ее полностью на себя, накрываю нас одеялом.
– Спи, любимая.
Глава 27
Марина
Я проснулась с ощущением покоя на теплой, мерно вздымающейся груди, слыша тихое сопение над ухом и ощущая тяжесть руки на моем теле. Спокойствия, отсутствия моральной вымотанности, какого-то вакуума и нервозности, к которой за последнее время успела основательно привыкнуть. Я постоянно говорю об одиночестве, о страхе остаться одной ... все было так. Сейчас все будет по-другому.
Спустя полчаса, приведя себя в порядок и переодевшись в домашнюю свободную футболку и спортивные штанишки, заглянула в комнату. Гре спал в обнимку с моей подушкой, уткнувшись в нее носом и перевернувшись на живот. Невольно засмотрелась на парня. Душу согрело осознание того, что он теперь со мной. По мужски красивый, отлично сложенный, уверенный в себе и в своих желаниях и стремлениях. Мой.
Единственное, что меня немного напрягало, так это его ночная безалаберность. Я не совсем глупая и прекрасно поняла, что секс у нас с ним был незащищенным. Оба раза. Вот только контролировать ситуацию в процессе не представлялось возможным. Мне вообще снесло крышу напрочь и в неизвестном направлении. Даже сейчас при одном воспоминании о проведенной ночи, о том, как мне было хорошо в его объятиях, меня накрыло волной жара, а по спине проскакал табун мурашек. Крупных таких, увесистых. Я очень надеюсь на то, что сейчас я не забеременею, месики только прошли... Но разговор, и разговор серьезный, у нас однозначно будет. После завтрака. Негоже устраивать головомойку мужчине на голодный желудок.
Не мудрствуя особо, быстренько соорудила омлет с колбасой и сыром, блинчики с домашним вареньем. И только я задумалась, а не побаловать ли себя сегодня какао или обойтись кофе из турки, как сзади послышалось чуть слышное шлепанье босых ног по полу и меня обняли сильные руки.
– Доброе утро, солнышко, – хрипловатый со сна голос, прямо в ухо, уткнувшись носом в мои волосы. Глубоко вдыхает и вызывает непроизвольную дрожь своим дыханием так близко к коже. Хорошо, что в руках ничего не было, я не уверена, что смогла бы удержать.
– Доброе. Как спалось? – чуть повернула голову в сторону и тут же получила поцелуй в скулу. Хихикнула от колючей щетины, не неприятно, просто щекотно.
– Хорошо, продуктивно, – еще и носом потерся об меня. – Помнится мне, что засыпал я не один, а с пойманной добычей, а проснулся – сбежала от меня. Вот, пришлось снова ловить, – и напряжение в голосе. Лишь небольшой его оттенок, но слышу его весьма отчетливо.
– Кофе, как обычно? – попыталась выпутаться из загребущих конечностей. Бесполезное занятие, пока сам не отпустит, рыпаться толку нет. Только одна рука переместилась под мою футболку, ненавязчиво поглаживая живот. Понятливо застыла и попыталась расслабиться.
– Теперь только с тобой. И это теперь будет как обычно, – на двух последних словах чуть сильнее сжал меня в руках, поцеловав куда то в шею, и отпустил.
Завтрак съеден ну почти моментально. Проголодался мужчина, потратил, наверное, много сил... смотрит на меня и улыбается. Читает по моему лицу, как по книге. Всегдашняя проблема.
– Сер, есть разговор, – поставив кружку с кофе на стол, обхватила ее ладонями.
И видимо сказала я как то серьезно или недовольно, но парень напротив сразу напрягся. Взгляд стал пристальным, внимательным и не мигающий. Кивнул, давая понять, что слушает меня. И протянув руки, обхватил ими мои ладони прямо поверх кружки.
– Ночью ты, точнее мы... были неосторожны.
И он вздрогнул. Едва заметно, но все-таки руки напряглись, пальцы сжались чуть сильнее, как будто готовясь удерживать меня силой. А взгляд стал нечитаемым. Минута молчания, вторая, третья.
– Ты злишься? – наконец-то, а то мне уже стало неуютно под этим взглядом.
– А разве не имею права?
– Возможно, – спокойно пожал плечами. А вот теперь я начала злиться.
– Гре, мы уже сейчас начнем ругаться, если ты не будешь со мной говорить. Ты это понимаешь?
– Понимаю, – ну блин, сама невозмутимость.
– Ты просто забыл, увлекся или не успел прервать? – мама моя, я почти не краснею. И почти не нервничаю при таком обсуждении. Почти.
– Нет, я помнил, думал и знал что делаю, – я его сейчас стукну, однозначно.
– Гррре? – не прорычать не получилось. Дернула свои конечности из плена, совсем забыв о том, что кофе в кружке еще примерно половина. Было, теперь уже меньше. Ибо много выплеснулось на руки. Зашипела – горячо, однако. Мне досталось совсем чуть – большая часть горячего кофе оказалась на мужских руках. Даже не поморщился.
– Иди сюда, солнышко, – не расходясь словами с делом, просто притянул меня к себе на колени. И сопротивляться бесполезно. Тем более, что за пару-тройку секунд я уже сижу у него на коленях, с кружкой в руках с остатками кофе. Плотно прижата к голой груди. Приятно. – Я хотел чувствовать тебя полностью, каждой клеточкой, без лишних преград. Просто поверь мне, ощущения совершенно другие. Я здоров, в этом можешь быть уверена, – чуть кивнула в ответ. – Врать тебе я не буду. Да, не стал одевать резинку осознанно. И вынимать тоже. Хочу, чтобы ты целиком и полностью была со мной, была моей, – я краснею, но взгляда не отвожу, ошеломленно смотрю в его глаза. – Я не могу отделаться от мысли, что потеряю тебя. И готов привязать тебя всеми доступными способами.
Я потеряла дар речи. Нет, я знала, что Гре вообще отличается тем, что четко и метко бьет правдой в лоб. Но чтобы вот так – это...
– Охренеть, – я не нашла ничего более цензурного.
– Я хочу извиниться перед тобой за то, что так поступил, – а в глазах ни капельки вины.
– Но виноватым ты себя не чувствуешь?
– Нет.
– И повторишь все в следующий раз так же?
– Именно так, – совершенно невозмутимый вид. Непрошибаемый. Я тяжело сглотнула, окончательно перестав понимать, что мне сейчас делать. Ругаться? А смысл? Бежать в аптеку за волшебной таблеткой – тоже не вариант, не смогу избавиться.... Хотя... таблетки это выход.
– Понятно.
И как то я пропустила тот момент, когда рука по-хозяйски поглаживает мой живот. А при учете того, что рука миниатюрностью не отличается, а сама я девочка довольно хрупкая, то в зоне досягаемости руки оказалась и грудь тоже. Правая, потом левая. И поцелуй со вкусом кофе, а кружки в руках уже нет. И ласковая настойчивость, что пытается загладить свою вину, которую он за таковую совсем не считает, и поступает он опять также...
Сергей
Какой русский не любит быстрой езды? Вопрос ни о чем.
Я гнал, сильно гнал, безжалостно вдавливая педаль газа в пол. Понятия не имею, сколько мне придет штрафов за превышение скорости за эту поездку. Похрен. Не видел Маришу каких то три дня, а такое ощущение что полгода. Никогда не думал, что мне будет настолько тяжко расставаться с кем то. С девушкой. С моей любимой девушкой. Каждый раз при взгляде на нее все внутри переворачивается.
Я обещал ей и клялся в том, что дам ей время. Что моей любви хватит на двоих. И это так. Я готов любит за двоих, отдавать все, что есть и даже больше, до бесконечности. Дебилы те, кто с пафосом рассуждает о независимости и самостоятельности. Они просто не знают каким классным был этот месяц, когда тебя ждут, прислушиваются сквозь сон к твоему приходу. Оставляют небольшое местечко на кровати для тебя и ровно половинку твоей подушки. А может быть это все-таки ее подушка? Не знаю, но спим мы в основном на одной, вторая лежит рядом свободная, холодная. А когда приходишь и опираешься руками на кровать чтобы присоединиться к девушке под одеялом, она слегка отодвигается и уступает тебе кусочек нагретого места. А потом укладывается тебе под бок и прижимается тепленьким тельцем, согревая и греясь. И я более чем уверен, что делает она это не задумываясь, и даже не особо отдавая себе отчет в своих действиях. И от этого еще приятнее.
И будь я проклят, если я кому-то позволю отобрать ее у меня.
Я знаю, что порой веду себя как последняя скотина. Ревнивая, неуверенная в себе и деспотичная скотина. Понимаю, но ничего сделать с собой не могу. И дело тут не в доверии малышке – я знаю ее слишком хорошо, измены не будет, она теперь только моя. Вот только если она встретит того, в кого влюбится? И для кого не станет преградой тот момент, что девушка не свободна? Я бы не стал церемониться в борьбе за свою любовь, тем более, если она взаимна.
Зарычал и посильнее вцепился в руль. Благо, что дорога почти пустая. Хотелось бы все-таки приехать в целости и сохранности. Тем более что уже довольно темно и погода неожиданно начала портиться. Темное пасмурное небо, почти черные грозовые тучи. Не будь сейчас уже глубокой осени, я бы подумал, что вот-вот будет гроза с громом и молниями. А так вполне возможно, что снег выпадет. Надо все-таки сбавить скорость, меня же ждут...
Впереди мелькнула автозаправка с небольшим дорожным кафе. Так некстати вспомнилось о том, что мой прием пищи сегодня ограничился только утренним кофе из пакетика. А время сейчас уже вечер. Но ехать мне осталось еще примерно полчаса, минут десять по городу и я, наконец-то, увижу свою малышку. Да и бензина еще примерно треть бака, хватит. Даже на чуть не хотелось задерживаться в пути.
Сбавляю скорость, впереди пост дпс-ников, нарываться не хочу. А там развязка и я в городе. Немного расслабляю затекшую спину и руки. Дождь все же пошел, не сказать что сильный, но именно такой может идти и час, и два, и всю ночь, и неделю. Мелкие, противные капли, еще немного и перейдет на снег. Мерзко. И холодно.
Взгляд на право – фура, судя по всему груженая, едет медленно и аккуратно. Пропускаю ее, въехал на небольшой мост-развязку. Неожиданно замечаю несущийся прямо на меня по встречке грузовик, грязно зеленого цвета и белое лицо водителя за рулем. Надавливаю педаль газа, пытаюсь уйти из-под столкновения, глухой удар в заднюю дверь, машину разворачивает на сто восемьдесят градусов, еще один удар уже в переднее крыло. Отстраненная мысль о том, что на заднем сидении лежит коробка с новым ноутом для Коти, ее старый комп уже моральный пенсионер, как бы ни разбился мой презент. Машину крутит, не могу ее остановить на мокрой дороге, еще удар о заграждение, уже в мою дверь, треск стекла. Меня швыряет в сторону, но ремни безопасности не позволяют вылететь с сидения. Боль в руке, что-то теплое на левой стороне лица мешает смотреть на дорогу. И полет перед лицом пластикового стаканчика с заднего сидения. Странно, я был уверен, что я его выкинул...
Удар, меня швыряет на рулевую колонку, боль в груди от жестко сдавившего ремня. Все вертится в моей голове. А, нет, не только в голове, или у меня уже пошли глюки в виде летающего вокруг меня пластикового стаканчика, моей сумки с документами и мешочка с ароматизированными камешками, от которых пахнет апельсином. Краем глаза замечаю лежащую рядом со мной большую глянцевую коробку с ноутбуком.
– Мариша...
И темнота.
Марина
Мне было... эм... плохо. Нервозно. Какое-то лихорадочное состояние внутри, стягивающее внутренности в один единый комок, выкручивающее наизнанку. И что самое противное, не понятно с чего. Просто сидела в кресле за компом, набирала материал на реферат, даже увлеклась в ожидании Гре, прихлебывала почти остывший кофе, и вдруг перехватило дыхание. Закашлялась, с трудом проглотив то, что попало в рот и горло. И все, больше спокойно я сидеть не могла. Появилось совершенно необъяснимое желание, что-то делать, куда-то бежать, хоть куда-нибудь, не важно. Только бы не сидеть пнем на кресле и не мучиться в ожидании.
Я уже раз пять хватала телефон в стремлении позвонить Сережке. И столько же раз клала его обратно на стол, кровать, кресло, кухонный стол... на подоконник в комнате. Непонятно для чего снова поставила кипятиться еще горячий чайник. Уже в третий раз. И снова схватила телефон, прошла на кухню, переборола себя, набрала его номер. Не хотелось отвлекать парня в дороге просто из-за того, что мне не спокойно.
Нет ответа. Просто не берет трубку. Длинные гудки отдаются где – то внутри неприятной дрожью и холодными мурашками по позвоночнику.
Ожидание. Час, полтора часа. Звоню. Два часа. Снова звоню. Два с половиной. Опять набираю его номер. Почти три. Звонок.
Я слетела со стула на кухни, на котором сидела, давясь уже второй чашкой чая с мятой. Из кружки Гре. Держу ее в руках, отвечаю на вызов, даже не посмотрев на то, кто именно мне звонит.
– Мариша, привет... – сдавленный знакомый голос.
А я никак не могу понять, кто мне звонит. Вроде и голос знакомый, женский, а голова все никак не может сообразить кто это. Отняла трубку от уха, посмотрела на имя. Незнакомый номер.
– Д-да? – прохрипела, просипела я.
– Это тетя Люся. Прости, я тебя не разбудила?
Я не сразу поняла кто это. А уж про то, что мне звонит мама Гре, я смогла сообразить только через несколько секунд. Какая тетя? И почему я должна спать?
Мельком взглянула на кухонные часы – почти двенадцать ночи.
– Нет, теть Люсь. Я не спала. Что-то случилось? – а сердце заколотилось где то в ушах.
– Сережа разбился на машине. Несколько часов назад.
Кухня внезапно закрутилась вокруг меня. Места стало в разы меньше. В сотни раз. Воздух просто закончился. Стояла, открыв рот, пыталась сделать вдох и не могла. Пустая голова, пустые легкие, пустая грудь. Вакуум внутри меня, черная дыра. И меня засасывает в эту червоточину. Мне не выбили воздух, это не было похоже на удар, не было страха или паники. Просто звенящая пустота внутри, в душе. Как будто все, что было важно еще минуту, полчаса или час, полжизни назад вдруг перестало существовать. Вдруг перестало быть важным. Кислород, вода, мое сердцебиение или время, которое неожиданно растянулось вязкой патокой.
– ... состояние стабильное, скорая приехала быстро... рядом пост ГАИ... хорошо, что грузовик был пустой, иначе... восстановлению не подлежит... спит, – какие-то непонятные слова, не связанные друг с другом, постепенно начали доходить до меня сквозь туман в голове.
Обнаружила, что сижу на полу, почти под столом, рядом перевернутый стул. Что-то рядом с моими ногами звякнуло. Мокро. Посмотрела чуть в сторону – кружка из темного, кофейного цвета стекла, чай еще теплый, ноги мокрые до задницы.
– Господи, – почти неслышно пробормотала я.
– Мариша? Он сейчас в палате, врач только-только закончил осмотр. Состояние вне опасности, но в больнице придется задержаться надолго. У него сотр... – я перебила, не в состоянии слушать, не понимая почти ничего из того, что мне говорили. "Вне опасности..." Голова закружилась, откинула ее назад и стукнулась об батарею. Где-то что-то загудело.
– Где?
А я уже была в комнате, схватила брошенные на спинку стула джинсы.
– Четвертая. Травматология.
– Я постараюсь побыстрее приехать, – и, не дожидаясь ответа, сбросила вызов.
Натягивая джинсы, вызываю такси.
– Пять минут, серебристая девятка 564.
Сидеть дома даже несчастные пять минут физически сил нет. Кроссовки, кошелек, ключи, ветровка, первое, что попалось под руку. Прихватила почти забытый телефон на тумбочке в коридоре, захлопнула входную дверь. Бегом по лестнице. Как не скатилась кубарем – загадка.
Считаю секунды, что тянутся дольше, чем часы. Понятия не имею, сколько выхватила денег из кошелька, расплачиваясь с таксистом. Рванула в приемное отделение.
– Мариша! – окликнула меня мама Гре. – Тише, солнышко. Все хорошо. Одевай халат, я как раз прихватила запасной. И поднимаемся наверх, пока дежурная медсестра не увидела. А то нам несдобровать.
Как в тумане закуталась в бесформенное нечто называемое халатом, а по факту сильно напоминающее простыню с рукавами. Бахилы. На третий этаж по огромной полутемной лестнице в полной тишине. Или нет – какой-то гул, но подозреваю что это у меня в голове. Темный коридор, пластиковая дверь почти в конце коридора и никого на пункте дежурной медсестры. Только тетя Люся что-то шепчет мне на ухо. А я не могу понять ни слова.
– ... ты заходи. Я тут побуду, – мозг мой сегодня капризный, улавливает только отдельные слова, безжалостно отсекая все, по его мнению, ненужное.
Схватилась за белую прохладную ручку двери и практически ввалилась в тускло освещенную одной лампой на стене палату.
Одноместная, небольшая, узкая. Окно напротив двери за белым вертикальными жалюзи. Маленькая тумбочка. Кровать у стены. На кровати под тонким одеялом Сережка...
Накрытый до перебинтованной белыми бинтами груди, пластырь на брови и скуле, забинтованная до локтя рука. Несколько шагов к нему, прикоснулась к теплым пальцам, боясь сделать больно. Но, не имея больше сил находиться от него вдали. Просто легкое прикосновение, просто чтобы убедиться, что все хорошо, что вот он рядом, теплый, живой. Мой. Мы справимся с чем угодно. Вместе.
Последнее слово я прошептала, уже опустившись на колени около кровати. Нет сил стоять на ногах, они просто подкашиваются и отказываются держать меня в вертикальном положении. Голова кружится все сильнее, кислорода мне просто напросто не хватает, стены опять давят на меня.
– Малышка, ты мне снишься? – хриплый, чуть слышный шепот.
– Гре... – я не могу, просто физически не могу найти в той каше, что сейчас заполняет мой череп, хоть как то связные слова. Поэтому просто продолжаю прижиматься к его руке губами. Соленое? Что это?
– Не плач, котенок. А то я подумаю, что все гораздо хуже, чем мне пытался доказать врач. Представляешь, мне тут угрожали!
– Кто, – я прокашлялась, голос звучал хуже несмазанных шестеренок. – Кто посмел?
– Медсестра, – и нотки такие обиженные в голосе. – Говорит, если я буду сильно буянить, меня привяжут к кровати и успокоительное вшпарят. В нежно охраняемый филей. Прикинь, оборзели?!
Я невольно улыбнулась почти детской обиде, прозвучавшей в голосе парня. Это точно, если он начнет буянить, то выход один единственный – ремни и укол в задницу. Ибо добровольно он колоть в мягкое место вряд ли позволит.
– Коть, – тихо и совершенно серьезно позвал меня Гре. – Посмотри на меня, – я резко подняла голову, попыталась сморгнуть мельтешащие мушки перед глазами, сфокусировалась на его лице. – Ты, правда, тут?
– Всегда.
Я смотрю в его глаза, слегка мутные от лекарств, заторможенные. Приподнимает руку, которую я все также слегка поглаживаю пальцами, и, чуть поморщившись, касается кончиками пальцев моей щеки.
– Не плачь, малышка. Теперь все хорошо. Иди ко мне?
И такая мольба в его взгляде и тоне вопроса, что не могу ему отказать. Хотя и боюсь, почти панически боюсь сделать ему еще больнее, навредить нечаянно. Присаживаюсь на самый краешек кровати, стараясь держать от него максимально далеко, не хватало еще усесться на больного.
– Ближе, пожалуйста, – растерянно смотрю на него и не знаю, что мне делать. – Я не могу тебя подвинуть ближе к себе. Если ты не придвинешься ближе добровольно, я все-таки попытаюсь это сделать. И ребра придется бинтовать заново.
Попахивает откровенным шантажом и вымогательством, но противостоять я не могу. Аккуратно придвигаюсь почти вплотную к его бедру, облокачиваюсь на руку по другую сторону от тела парня, второй рукой слегка касаюсь скулы и губ парня. И тут же получаю легкий поцелуй в ладонь. Смотрит на меня темными глазами и тянется ко мне. Вдруг пытается приподняться, резко бледнеет и со сдавленным стоном откидывается опять на подушку, тяжело дыша.
– Тшш, тихо, здоровяк. Я тут, я рядом, я с тобой, – наклоняюсь и касаюсь губами сухих потрескавшихся губ. И тут же попадаю в горячий плен отчаянного поцелуя. Чувствую, какие-то панические нотки в его действиях, торопливые, судорожные касания, как будто боится, что я сейчас исчезну.
– Если это сон или бред после лекарств, я хочу быть вечно в этой наркотической нирване, – будто прочитав мои мысли, жарко шепчет мне в губы, на несколько секунд оторвавшись от них. И снова целует, бережно, нежно, словно пытаясь изучить и запомнить каждую клеточку моих губ.
А я опять не могу сдержать слез. Никогда не боялась так. Никогда не думала, не мечтала о том, чтобы все происходящее на самом деле оказалось сном. Дурным, плохим, вымораживающим внутренности и пробивающим на крупную дрожь вдоль всего тела и противный липкий пот по спине, но сон. Просто сон, который сейчас закончится, достаточно только сильно этого захотеть, судорожно дернуться в забытьи и все марево ужаса развеется без остатка. Но нет. Все реально.
