Текст книги "Сделай шаг (СИ)"
Автор книги: Екатерина Роман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
Точно также не смогла ответить Ленке, она звонила мне неоднократно, писала сообщения. В моем телефоне в истории общения с ней насчитывалось больше пятидесяти попыток начать диалог. Я не смогла их читать, но и удалить тоже рука не поднялась. Прочитала только спустя несколько недель, всем скопом. И поняла одну простую вещь – ей было так же хреново, если не хуже. Она винила себя в том многом, в чем не была виновата. Но мне это надо было не просто понять, а еще и принять, и пережить, и простить. И ее и себя. Вот только легче сказать, чем сделать.
Несколько раз я набирала сообщение ей на телефон, в соцсети или хотела просто банально позвонить. И не могла. Я ощущала странную смесь эмоций – мне очень хотелось услышать ее голос, вновь почувствовать рядом человека, которому была когда то дорога, и который до сих пор дорог мне. И на которого я сильно, до дрожи в руках, злилась. Что она связалась с тем, с кем не надо было, сделала то, за что поплатилась сполна. За то, что я такая же дура, как и она. Ее невиноватая вина причинила огромное количество боли нам обеим. А еще чувство собственной вины перед Леной – и это самой себе еще надо простить. И это непросто.
Все решилось в один, не сказать что прекрасный, момент. Как говорится, не было счастья, да несчастье помогло.
***
Июнь. Жара. Просто неимоверная. Уж на что я люблю тепло и солнце, но даже для меня это был перебор. Неожиданно пришедший какой то там фронт принес нам пекло в тридцать с лишним градусов. А мы сидели на консультации. Завтра экзамен, сложный, нудный, совершенно непонятный.
В небольшой перерыв в середине консультации, когда мы стандартно дышали воздухом свободы на крылечке, у Тёмы, который стоял тут же, зазвонил телефон. Парень ответил, некоторое время напряженно вслушивался в слова собеседника, бледнее и хмурясь. А потом:
– К ней можно? – сдавленный голос парня заставил меня подобраться. Сердце неприятно кольнуло предчувствием. – Да, я еду, конечно.
Сбросил вызов и тут же начал звонить куда то еще, нервно прохаживаясь туда-сюда и запустив пальцы в волосы, приводя в полнейший беспорядок и так лохматую шевелюру.
– Алло? Да. Можно машину на Бауманскую. Поедем по городу, до Воскресенской. Мне очень срочно! Пожалуйста, как можно скорее! Да, жду, – подошла поближе и положила ладонь на плечо Тёмы. Развернулся ко мне лицом, смотрит в глаза, но я больше чем уверена, не видит меня перед собой. Такого расстроенного и испуганного я не видела друга никогда. – Хорошо, спасибо.
Сбросил вызов. Пальцы слегка подрагивают, вертит в ладони телефон, пытаясь успокоиться. Сильнее сжала руку на его плече, немного наклонилась, заглядывая в лицо.
– Таша в больнице. Приступ. Опять. Я вызвал такси.
– Я с тобой. Сейчас, подожди меня, я мигом! – метнулась в аудиторию собрать вещи.
И мне было совершенно все равно на то, что консультация еще не закончилась, что препод обладает мстительным характером и что скажут окружающие. Просто сгребла свою блочную тетрадь, скинула ручку в сумку. Мимоходом подцепила тетрадь друга. Пролетела по коридору, бегом спустилась по лестнице. Машина уже подъехала, Тёма меня ждал. Юркнула на заднее сидение авто.
За всю дорогу мы не сказали друг ни слова, ни к чему это было. Я благодарна другу за то, что не стал вспоминать обиды в такой напряженный момент, хотя имел на это полное право.
Таша... такая маленькая на больничной койке... в одноместной палате. Рядом стойка с капельницей, иголка воткнута в правую руку, глаза закрыты. Я не смогла зайти в палату, остановившись около двери со слегка мутным стеклом. Без сознания??
– Она сейчас спит, – послышался тихий голос за моей спиной, на плечо легла легкая рука, чуть сжала. – Привет, Мариша.
– Здравствуйте, Тамара Владимировна, – сглотнув, повернула голову к Ташиной маме. Та без раздумий обняла меня, слегка погладив по лопаткам. Стыд накрыл удушливой волной. Я сволочь и нет мне прощения. Глаза защипало от не прошеных слез.
– Ну что ты, солнышко. Все хорошо, не переживай, – приняла по своему мои глаза на мокром месте тетя Тома, как когда то звала я эту чудесную женщину. – Все хорошо, просто Наташе вкололи лекарство, а у него побочный эффект сонливость. Вот и сморило мою девочку.
– Что произошло?
– Мы расслабились, не было проблем уже почти два года, все было хорошо. Наташа не взяла ингалятор. Глупо и самоуверенно, он занял слишком много места в крохотной сумочке... Наверное, все вместе навалилось. Тяжелая сессия, она переутомилась, перенервничала. Жара, тополиный пух, может быть, пыльца. Но факт остается фактом, забрали на скорой из института сегодня в одиннадцать. Врачи говорят, что могут уже сегодня выписать, но лучше подождать до завтра. Ну и в течение недели под наблюдением. Ты же знаешь, ее сложно уговорить лежать в больнице, ей проще мотаться сюда каждый день, – слегка ворчливо закончила тетя Тома.
А я нервно сглотнула... она перенервничала. В этом есть и моя вина. Стало очень больно.
И одновременно так захотелось подойти к ней, прикоснуться, убедиться, что все хорошо, что все обошлось. Подержать ее за руку, за которую сейчас держит ее Тёма, периодически целуя тонкое запястье левой руки.
– Они очень красивая пара. Не устаю наблюдать за ними. Как он трепетно и нежно к ней относится. А дочка просто оживает рядом с ним. Без него она просто ждет его прихода, а с ним светится как солнышко. Такое ощущение, что у них одни мысли, одно дыхание на двоих – начнет двигаться он, она подхватывает, и наоборот, – с нежностью проговорила тетя Тома. В глазах у нее блеснули слезы, она промокнула их уголком бумажного платочка. – Как твои дела, Мариша?
– Спасибо, тетя Том, все хорошо. Учеба учится потихоньку, работа работается. Все спокойно, без потрясений, – улыбнулась я, говоря почти правду. Сейчас на самом деле все именно так. Я боюсь этих расспросов от посторонних людей о своих делах. Мне нечем похвастаться, а незаслуженно грубить человеку не дело.
Ташина мама внимательно посмотрела на меня, безошибочно читая все по моему лицу, все эмоции, все мысли, все чувства. По крайней мере, мне так показалось. Паранойей попахивает, чесслово. Большим пальцем с аккуратным маникюром разгладила морщинку между моих бровей и мягко улыбнулась, больше ни о чем не спрашивая.
– Тебе принести кофе, Мариша?
– Я буду вам очень благодарна, спасибо, – я кивнула. Захотелось хоть капельку времени побыть рядом с подругой, пусть я на это и не имею права.
Тетя Тома кивнула, зашла в палату, наклонилась и что-то прошептала на ухо Тёме. Он подумал несколько секунд, согласно кивнул, еще раз поцеловал руку Таши и вышел из палаты в коридор, не сказав мне ни слова.
Постояла немного, борясь с собой. И вошла в палату. Тихо приблизилась к подруге, присела на самый краешек постели, погладила ее по волосам.
– Прости меня, солнышко. Я так виновата перед тобой, перед вами. Но... я не могла иначе. Господи, сложно было тогда, не стало особенно легче и сейчас. Знаю, что не права. Я не должна была закрываться от вас, изворачиваться и поступать так как поступила – трусливо, мерзко, низко. Просто тогда было так больно, что сил не было... сил не было смотреть на вас... таких счастливых... таких... – сглотнула комок слез, пытаясь не расплакаться, – Сама вокруг себя сплела паутину, отгораживаясь от всего подряд. Я попыталась перебить одну боль другой, с которой смогу справиться и жить дальше. И сама себя переиграла, сделав только хуже. Вот только теперь не знаю, как все исправить. Я обидела вас всех, одного за другим. Знала, на какие именно точки надо давить, чтобы наверняка сделать больно вам, и не мучиться от нее в одиночестве. И получала от этого какое то удовольствие. Сделал гадость, на сердце радость, – невесело рассмеялась, уже не в состоянии удержать слезы. – Я так надеялась, что смогу хоть немного заглушить свою боль, просто перестав видеть вас... а стало только хуже. Я... Господи! Так завидовала вашим отношениям! Наглядная демонстрация того, о чем были мои мечты, и чего мне не получилось испытать. А обвинила в своих проблемах тех, кто попытался помочь, тех кто оказался близко, тех, кому не была безразлична... Я не знаю, как вымолить прощения, и так виновата перед вами. Простите ли вы меня хоть когда то, – всхлипнула и прижалась лбом к животу Таши. Такие соленые слезы капали на больничную простыню.
Почувствовала невесомое прикосновение к своим волосам. Потом еще одно, уже более уверенное. Неверяще застыла, не зная куда деваться. Бежать?
– Мы не обижались на тебя, никогда. Просто дали тебе время придти в себя, не бередить раны, не причинять лишней боли, не лезть туда, куда ты не готова была пустить никого. Испугались. Котя, посмотри на меня, пожалуйста, – попросила Таша, всё также поглаживая меня по волосам. Поборов трусливость, подняла голову. Таша смотрела на меня со смесью нежности и понимания. – Мы всегда были рядом с тобой, никогда про тебя не забывали. Я, Тёма и Лена, всегда. Это нам надо просить прощения что не смогли вытянуть тебя, не тебе. Что тебе пришлось справляться с самого начала с этим одной. Что мы не оказались достаточно настойчивыми и внимательными. Что я не услышала в твоем голосе... что была слепа в своем счастье... прости нас.
– За что? – хрипло спросила я, все еще не веря, что все происходит наяву, а не снится мне.
– Нас с Тёмой? Мы решили оставить тебя на некоторое время в покое. Быть может, тебе именно это и было нужно. Но ничего не менялось, ты все больше замыкалась, все сильнее отдалялась. Тебе было больно, обидно, одиноко. Надо было ворваться к тебе силой, не слушать твоих возражений, дать тебе выплеснуть все без остатка, но... И все что оставалось – лишь издали наблюдать за тобой, и периодически контролируя твои действия. Ну, ты нас и напугала! – я шмыгнула красным носом и вопросительно подняла брови. – Что? Не подстыла после того случая когда до утра просидела на лестнице? Да-да! Мало того что Тёмка потерял тебя сначала в темном парке, так потом еще просидел через аллейку на лавочке карауля чтобы к тебе не прилипли неприятности. Вот он, кстати, потом с неделю сопливился! – тихо рассмеялась Таша.
А я вспомнила тот вечер. Шла с... эм... пол-дэнса. Да, я решила заполнить имеющееся свободное время, которого было слишком много, притупить постоянно крутящиеся одни и те же мысли о собственных недостатках во внешности и бороться с психологическими комплексами о своей неполноценности как женщины. Как то так.
Было уже пятое по счету занятие, и всего первое на шесте. И я позорно свалилась на пятую точку, больно отбив ее, многострадальную. Даже при всей моей неплохой физической подготовке, мне было тяжело. Но бросать я была не намерена. Хотя разговор сейчас не об этом.
Так вот, иду я с занятия, время уже почти девять, соответственно на улице темно. И так мне домой не хотелось, аж жуть. Там ничего нет, кроме одиночества и мыслей, что всегда возвращаются, как бы я их не гнала. И я пошла в парк, в моё безотказное успокоительное. Пришла. Посидела на лавочке, и поняла, что успокоиться не получается. А бегать уже сил нет – вымоталась морально и физически. Физически так, что чувствую, завтра я буду подниматься по лестнице, матюкая бесконечные ступеньки. А морально из-за того, что хреновое настроение стало привычкой. Да еще и занятия бестолковые – переступить себя и открыться не получается. Как меня не материл мой тренер, как ни орал – все без толку. Не могу и все. Стесняюсь.
Вот и пошла я на свою любимую лестницу. Уселась на каменный парапет, подложив под стратегически важное место спортивную сумку, чтобы не застудить, и свесила ноги вниз. Подо мной пустота примерно на десять метров, дальше крутой каменистый склон, кустарник и деревья. Обзор на реку и мост через нее открывается отличный, тишина и покой. То, что мне сейчас надо. Я ощутимо подмерзла, но от ощущения простора отказаться не смогла – просидела до того момента, когда уже солнышко сделало небосвод на востоке сначала темно фиолетовым, постепенно все больше и больше светлеющим. Чистое небо, лишь с небольшими кусочками облаков. Именно тогда я поняла, что очень хочу жить. Смешно, правда? Сидеть ночь на каменном парапете, болтая ногами над пустотой, куда можно спрыгнуть и решить все проблемы разом практически гарантированно. Но именно тогда я поняла одну простую вещь – по меньшей мере, глупо требовать от кого-то уважения и любви, если не любишь себя сам. И можно сколько угодно слышать эту простую истину от других, но ее нужно принять самому. Прочувствовать и осознать. И, видимо, мое время осознания пришло только сейчас.
Пошла домой спать, наплевав на учебу и работу. И вот, спустя полторы недели, я тут. Держу за руку свою лучшую подругу, и вместе с ней мы рыдаем. В унисон. Примерно минут пятнадцать уже рыдаем. И вероятнее всего, Ташина мама пошла к ним домой за кофе, прихватив с собой Тёму. Никак иначе их отсутствие я объяснить не могу. А мы все говорим, и говорим, и говорим, перебивая другу друга, спеша выплеснуть все то, что накопилось за это слишком долгое время. За слишком длинные три месяца, как будто годы тянулись бесконечной резинкой. И я понимаю, что Таше надо отдохнуть, она устала, хотя и стоически пытается не показывать это. Но уйти не могу. Все мне кажется, что если я сейчас уйду – то проснусь у себя дома, и все окажется лишь сном.
Умышленно замолкаю, для верности прикусив щеку изнутри, стараюсь говорить поменьше. Давая выговориться Таше. А она постепенно замолкает и все чаще сонно моргает глазами. Пришла медсестра, сняла капельницу, заклеила пластырем катетер. А Ташик наконец то закрыла глаза, все также крепко удерживая меня за руку, как будто боялась что я сбегу. И уснула.
– Я больше не сбегу, солнышко. Обещаю, – наклонилась и поцеловала в скулу, ближе к уху, как всегда.
– Мы надеемся на это, – тихий голос за моей спиной заставил меня вздрогнуть.
Тёма. Стоит и внимательно смотрит на меня. Пристально, серьезно и несколько напряженно. Слабо улыбнулась другу.
– Тём, я должна извиниться.
– Не должна, – довольно резкий ответ. – Пошли, – махнул рукой, приглашая меня на выход из палаты. Покорно пошлепала следом, испытывая внутри мандраж.
– Мар, ты ничего не должна. Ни объяснять, ни просить за что то прощения, ни, тем более, смотреть на меня глазами побитой собаки. Хорошо, что ты понимаешь неправильность своего поведения. И да, я обману тебя, если скажу, что не обижался на тебя, – все такой же немигающий взгляд от которого мне, мягко говоря, неуютно в больничном коридоре. – Но обиды на тебя нет. Я понял еще в тот же вечер в институте, что тебе хреново и от "жизни собачей собака бывает кусачей", – невесело усмехнулся Тёма на мои удивленные глаза. – Кусаешься, скажу я тебе, знатно. И я тебе это еще припомню. Когда-нибудь потом, просто потребую с тебя должок. Мучайся в ожидании моей великой и беспощадной мести, смертная! – несмело улыбнулась в ответ.
– Спасибо. Я не знаю, чтобы я без вас делала. Правда.
– Ехала бы домой в одиночестве. Или опять бы плутала по городу как неприкаянная. Ладно уж, так и быть довезу тебя на такси до дому. Ты помнишь, что у нас завтра экзамен? – как я скучала по этому ворчанию, кто бы знал...
– Да. Пора. Поехали. Только в этот раз плачу за проезд я.
– Мечтай! Топай давай, мисс самостоятельность, – посмотрел на телефон. – Машина уже ждет на стоянке.
Такси остановилось на въезде в мой двор, довольно быстро доставив меня до дому.
– Мар, – окликнул меня Тёма с переднего пассажирского, едва я собралась попрощаться и отправиться восвояси. – Она во всем винит себя. На это больно смотреть и не получается убедить в обратном, – внимательный взгляд из-под слегка нахмуренных бровей заставил что-то перевернуться в моей душе. Больно перевернуться, как будто задели старую воспаленную занозу, на которую лишь силой воли не обращаешь внимания, но болеть он от этого меньше не болит.
– Я знаю, Тём. Спасибо еще раз, – и выскользнула из машины, стараясь удержать маску на лице. Маску спокойствия, которое не ощущала даже близко.
Она во всем винит себя.
Поднялась на свой родной этаж, достала ключи из сумки, да так и застыла с поднятой рукой и остановившимся взглядом в никуда.
Больно смотреть... убедить в обратном...
А потом ключи в карман, и бегом на улицу. Бегом, пока не передумала, пока не решилась все доверить сообщению или задавить в себе потребность искупить вину. Загладить то, что по дурости своей причинила.
Я летела как ошалевшая, как на пожар или, наоборот, с пожара. А судя по расступающемуся народу, меня побаивались. Естественно, летит такая краса неописуемая, с растрепанными волосами, размахивая сумкой в руке, того и гляди зашибет ненароком, с выпученными безумными глазами, не особо разбирая дороги. Хорошо, хоть под колеса не попала.
Знакомый двор, как раз открывается ее подъезд, кто-то оттуда выходит. Пока дверь не закрылась, быстро юркнула в полутемное помещение, чуть не растянулась на ступеньках. Чертыхнулась, я и забыла, что тут ступеньки начинаются чуть ли не от самой входной двери. Всего три штуки, но нос разбить хватит с лихвой. Все так же бегом на седьмой этаж, не отдышавшись, звоню в дверь. Только успела коснуться мокрым лбом холодного металлического косяка входной двери, практически сразу дверь открывается, чудом не набив мне симпатичную шишку. На пороге Лена, куда-то собралась, судя по внешнему виду и тому, что стоит в босоножках. Смотрит на меня испуганными огромными глазами, чуть приоткрыв рот, и молчит.
– Я... я эгоистичная сучка, прости, – просто констатирую факт, с трудом переводя дыхание. И продолжаю, – Когда-нибудь сможешь?
Секундная заминка, и потом меня запросто сгребают в объятия, утыкаясь носом в ухо. Прижимает так сильно, что глубоко вдохнуть я не могу. И обнимаю в ответ со всей доступной.
– Я тебя сейчас удушу, – сдавленный голос Батти, чуть хриплый, такой родной.
– Я так по тебе скучала, – говорю вслух то, что для меня сейчас самое важное. Потом надышусь, сейчас не до этого.
– Я бы так хотела все исправить, – пытается заняться самобичеванием подруга. Хочется сжать ее еще сильнее, но просто не могу. – Я не знала, правда...
– Замолчи! – бесцеремонно прерываю ее. – Ты меня попросила тогда, помнишь? – секундная заминка, воспоминание о той ночи на моей кухне. Неуверенный кивок. – Вот я сейчас прошу тебя о том же самом.
– Перевернем эту страницу? – в ее голосе столько надежды. Примерно столько же, сколько и у меня в душе.
– Именно, – не колеблюсь и секунды.
Домой я попала ближе к вечеру. И прекрасно понимаю, что мне придется выбирать – готовиться к экзамену или спать ночью. Но мне все это не важно. Я сделала то, что была обязана – признала и попыталась исправить свои ошибки. Почти все, почти перед всеми.
Глава 20
– Мара, мать твою! – ух, какая экспрессия... прямо за душу берет. И все для меня одной!
– Марррра! – кто бы мог подумать, что мое имя, точнее его сокращенный вариант, можно так грозно прорычать, практически потеряв по ходу рычания первую букву "м"...
– А пар из ушей так и не валит, – слегка разочарованно протянула я, с интересом посматривая на Тёму. Девчонки тут же, сидят рядком, одинаково сложив руки на груди и одинаково хитро улыбаясь. Естессно, рычат то на меня одну...
Что я опять натворила? Мы собрались в клуб, вчетвером. По причине удачно сданной сессии. И немного принарядились. А Тёма бесится – ему не нравится наш внешний вид. Хотя нет, нравится. Вот только с ультиматумом ходить в таком виде только дома. Под замком. Ибо "выглядите как кусок свежего мяса для голодного дикаря", это я процитировала. И вроде мы вполне прилично выглядим... ну, почти.
В общем и целом представьте себе – три девушки в коротких юбках, лишь на ладонь ниже попы, и в маечках. И на высоких каблуках. Ну и при макияже. И с распущенными волосами, слегка завитыми в крупную волну. И явно хотящие оторваться по полной. И пусть у Таши есть безусловный объект для отрыва, то мы с Батти решили отдохнуть. А знаете почему? Батти виновата, ее фраза "выбить клин клином" плотно засела у меня в голове, и никак не хочет оттуда исчезать, и давит, и давит, и давит мне на мозг. Тем более мне очень, ну просто очень хочется потанцевать, расслабиться, отдохнуть, оторваться. Как ни назови – все об одном. Хотя меня слегка передергивает от отвращения при мысли, что чьи-то чужие руки меня будут касаться. Не говоря уже о чем-то большем.
И все же в клуб удалось нам выбраться через полчаса и то после того, как Таша накинула коротенькое болеро, прикрывающее голые плечи, а Батти переодела майку, одев одну из моих с закрытой спиной и вообще весьма целомудренного вида. А не как у нее было до этого – две тонкие планки – одна на шее, вторая на пояснице, и кусок ткани в пайетках, свободно закрывающий грудь и живот. Ну а мне пришлось накинуть тонкий кружевной пиджачок, и застегнуть молнии на краю юбки с двух сторон, убрав два разреза по бедрам на десять сантиметров глубиной. И клятвенно пообещать оставаться в таком же приличном виде весь вечер.
Отличный клуб, мне нравится. Разделен на две зоны – одна с диванчиками и приглушенной музыкой, выпить, пообщаться, отдохнуть после танцев во второй части клуба – огромный танцпол, по кругу которого расположены крохотные столики вдоль стены с высокими барными стульями. Ну и большой навесной балкон в виде второго этажа, с которого открывается отличный обзор на обе зоны. И несколько разбросанных по танцполу небольших сцен-подиумов, с пилоном посередине каждой, с танцующими на них девушками.
Два часа пролетели незаметно. Не могу сказать, что совершенно никаких напрягов, но и за неприятности пару-тройку неудачных попыток познакомиться со мной, не принимаю. Хотя в последний раз Тёме пришлось вмешаться и пояснить симпатичному развязному мальчику, что если девушка говорит "Нет" и делает это уверенно и серьезно, то вероятнее всего именно так и есть. Все было слишком хорошо и комфортно, чтобы в один миг стать моим кошмаром.
Ноги немного устали, довольно высокий каблук открытых босоножек оказался не слишком удобным. Жарко, но холодный безалкогольный мохито отлично освежает. Тем более всегда можно присесть и немного отдохнуть на высокий стул около стены в затемненном углу. Благодать. Меня будто что-то толкнуло, и я отвела взгляд от девушки из посетителей клуба, что танцевала на подиуме. Да, тут есть такая возможность – на одном из пустующих подиумов можно танцевать всем желающим. И чем большее одобрение остальной аудитории, тем дольше специально для тебя крутят музыку. Если одобрения нет – свет над этой сценкой просто гасят и волей-неволей неудачница, что слишком много о себе подумала, вынуждена покинуть свет софитов. В зал вошел высокий блондин в белой рубашке и черных брюках. Волосы, как всегда слегка в беспорядке, уверенная походка, заинтересованный взгляд на женскую составляющую танцпола был прерван страстным поцелуем находящейся рядом с ним высокой девушки с ярко рыжими волосами. Короткое белое платье на тонких бретельках, высокие каблуки серебристых босоножек, распущенная копна идеально ровных волос до талии. Красивая. Уверенная в себе девушка, которую сейчас целует Вадим. Глубоко, как будто борются друг с другом за власть в этом поцелуе, он крепко держит одной рукой ее затылок, второй поглаживает ее попу, она расстегнула две верхние пуговицы его рубашки и гладит тонкими пальчиками с длинными красными ноготками по груди. Кажется, что эти двое не должны быть тут, им место в кровати, и только там. От них веет страстью, сексом и возбуждением.
Смотрю на них и не могу оторвать взгляд, отмечаю все новые детали, в груди бухает сердце, быстро и суматошно. Будто и не было этих трех с лишним месяцев, будто и не обрела я такого недосягаемого спокойствия. Точнее создала его видимость, оно оказалось надуманным, не имеющим к реальности никакого отношения. Вновь стало больно, ничего не изменилось. Не была нужна никогда, и не буду. Тоже никогда. Так чего хранить себя?! Для кого? Чего ради!?
Они, не заметив меня, прошли на расстоянии примерно в пару метров, поднялись на второй этаж. Был слишком увлечен, наглаживая задницу партнерши. А я меня волнами накрывала злость. На саму себя, смысл злиться на равнодушного к тебе человека? Нет никакого. А вот на себя очень даже. Как полная дура сидела, ждала его звонка, все это время на что-то надеялась, во что-то верила. Наверное, любила. Уже ни в чем не уверена. Каждый раз, каждый гребаный раз, когда на меня обращали внимания парни, я вспоминала что есть кто то, кого я люблю. И с кем хочу быть, только с ним. Сама себя убедила в этом. А он... всегда будет таким.
А может быть, и не было никаких чувств? Знаю только один способ это проверить – познакомиться с кем то. И нет! Я не останусь сегодня одна! Только не теперь, когда мой пазл сложился и когда во мне все кипит... Осталось привлечь к себе внимание.
Задумчиво оглядела любительский подиум – приличное пространство. Круг с блестящим пилоном посередине, на высоте около метра над полом, с ярко голубой подсветкой, сверху освещается немного приглушенным чуть красноватым светом. Красиво, ярко, видно. Отлично.
– Мар, может быть, пойдем отсюда? В какой-нибудь другой клуб? – Батти не стала делать вид, что не заметила нового посетителя со спутницей. Аккуратно заглянула мне в лицо, со страхом ожидая неадекватной реакции. И сильно удивилась, увидев там улыбку-оскал вместо слез и расстроенного выражения лица.
– Нет, Батти. Мы останемся здесь. Вот только мне надо выпить. И еще мне нужен Тёма.
– Они на диванчике, вроде, – с некоторым удивлением протянула подруга. – Ты что задумала?
– Скоро все увидишь сама.
– И все-таки?
– Пилон, танец, парень, секс, это если кратко, конспективно, – усмехнулась я, совершенно не шутя. Судя по вытянувшемуся лицу подруги, она мне не поверила, а зря.
Направилась сначала к бару, заказала себе алкогольный коктейль с грейпфрутом. То что надо – алкоголь почти не чувствуется, а накроет меня довольно прилично. Если купить не один...
– Тём, – окликнула я парня, обнимающего пригревшуюся под его боком Ташу. – Подойди на пару минут.
Лена
Сказать что удивлена, ничего не сказать! Эта... это чудо решила надраться! И по пьяни с кем-то познакомиться! Нахрена? Интересно, она понимает, что собирается сделать? К чему обычно приводят такие поспешные решения? Я – знаю! И уж точно не собираюсь помогать подруге скатиться на такое... вот только как?... бляха муха, лучше бы у нее проснулась гордость и демонстративно удалилась из этого клуба. Лучше бы устроила скандал. Лучше бы заехала по наглой морде...
И вообще, какого хрена этот мудила тут забыл?? Клубов ему, мать его, не хватает! И опять с новой соской. Все как всегда, подобные ему не меняются.
А Коте было больно... видела это в ее глазах. Да и не с проста она решила вдруг повиснуть на чьей то чужой шее. Дура я дура, хоть бей себя по лбу, хоть в лоб заряди. Все равно мозгов не прибавится. Вот за каким таким лысым и кривым я сказала тогда эту глупость про выбивание клином? Язык мой враг мой. И если Котя влипнет во что то – будет целиком и полностью моя вина. Опять.
– Лен. Мне нужна твоя помощь, – от напряженного голоса Мары на самое ухо чуть не подпрыгнула. Мара, злится. И взгляд такой убийственный кидает куда то в сторону.
Автоматически проследила за ее взглядом. Смотрит на Тёму, а он тоже бесится так, что, кажется, искра пролетит и парень вспыхнет.
– Что такое? – надо ее отвлечь, хоть чем то, хоть как то. Может даже силой увести отсюда, пока дров не наломала. Ничего перекипит, поорет и успокоится. Наверное.
– У тебя есть резинка? – недоуменно уставилась на нее. Вопросительно перевела взгляд на распущенные волосы подруги. – Нет, не эта резинка. Для мальчиков, которая одевается на...
– С ума сошла, мать?! Ты что совсем умом тронулась? – я ее сейчас стукну. И сразу проблему решу, по крайней мере, на некоторое время.
– Есть или нет? – невозмутимая как удав. Хотя смотрит на меня как на кролика.
– Нет! И нафиг тебе это не надо! Ты чем вообще думаешь?!
– Головой, – практически прошипела мне в лицо. И снова отправилась к бару. За новым коктейлем. Пиндец, здрасте приехали. Что делать то?!
Практически в панике оглядела танцпол – ну как назло, ни одной знакомой рожи! То, блин, на каждом шагу с кем то знакомым сталкиваешься, стоит только в растянутых трениках и грязной головой выскочить за хлебом, то как назло. Закон подлости, мать его, в деле!
Да и нужен не абы кто – кто-то надежный, устойчивый, верный, непрошибаемый и солидно выглядящий на внешность. Кто-то, кто сможет удержаться от соблазна, кто-то... Точно!
– Алло, привет! – практически кричу в трубку. От нервов, от того что музыка громкая или еще от чего – не знаю. Но если он не сможет, тогда не знаю что делать. Точнее знаю, но попахивает членовредительством одной конкретной личности. И плевать что будет потом.
Сергей
– Алло, привет!
Я замонался сегодня на работе в край. Сил нет ни на что, только душ, упасть, желательно все-таки добравшись до кровати, и вырубиться до утра.
– Ну, привет, – дружелюбие не мой конек.
Я в курсе, что произошло тогда, как и обещал, поговорил с Леной и вытянул из нее подробности. Устраивать разборки с ушлепком не стал, хотя и очень хотелось. Простое понимание ситуации – ей не станет лучше от его переломанных конечностей и отбитых причиндалов, будет больно не только ему. А с Леной... я периодически ей звонил, интересовался что и как, но самому подойти к мелочи не смог. И дело даже не в том, что она меня обидела. Не только в этом, обиду я перетерпел, да и было за что, хоть и зацепила не слабо, по живому. Я видел, что каждое мое слово она воспринимает как красную тряпку, и просто устранился, чтобы не провоцировать, чтобы дать ей время успокоиться и придти в себя. Не стать причиной ее срыва. А потом... струсил. Малодушно ушел без боя в этот раз, испугавшись услышать дубль два всего того, что она мне наговорила, но только уже осознанно. Решил дать ей время, все также видя ее во сне.
– Что-то случилось? – вряд ли девушка стала бы мне звонить посередине ночи просто так.
Чем больше я ее слушал, тем большая злость меня душила. Злость, почти бешенство. М-да уж, это она правильно обратилась – я сейчас запросто отшлепаю эту мелкую засранку так, что неделю сидеть на попе не сможет! В какую хрень она лезет? Почему я опять в пролёте?...
