Текст книги "Смерть под занавес"

Автор книги: Екатерина Красавина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

– Да, – повторил он. – В то время как мы с Катей бились над этим делом, директор агентства вызвал меня к себе (о том, что еще раньше шеф попросил его помочь Кате и проконтролировать ее, Алексей тактично умолчал) и поручил мне одно странное дело, которое я впоследствии назвал "делом о кукольных вдовушках". Суть его состояла в том, что за последние три года участились случаи внезапных смертей в среде академиков, профессоров, именитых искусствоведов и театроведов. Незадолго до смерти они женились на молодых блондинках, которые, став вдовами, быстро продавали квартиры и исчезали в неизвестном направлении. Возможно, здесь не было бы ничего криминального, если бы не трупы вдовушек, обнаруженные впоследствии. Да и сами смерти выглядели весьма подозрительными, словно кто-то заранее писал к ним сценарий. Расследуя обсто-ятельства последней смерти из этой "серии", я наткнулся на упоминание театрального фонда "Мольер", – Алексей поднял палец вверх, – второй раз след приводил нас в этот загадочный фонд. И еще один факт насторожил меня – это любовь кукольных блондинок к театру, премьерам, спектаклям. Некоторые из них даже пытались поступить в театральные училища, но провалились на экзаменах. Итак, я имел, суммирую, блондинок, "Мольер" и театр. И мне надо было установить между этими понятиями связь, точнее вскрыть ее. Вам слово, Екатерина Станиславовна.

Катя откликнулась не сразу.

– Ох, теперь все подробности и не вспомнишь. Да, мы остановились на "Мольере", с одной стороны, а с другой, я настойчиво искала материалы, которые должны были остаться после Касьянникова. Судя по всему, ему удалось установить какие-то факты, которые могли бы пролить свет на наше дело о "театральном убийце". И – ничего... Мы поехали с его сестрой на дачу и обнаружили там полный разгром. Очевидно, убийца тоже ни на минуту не терял из виду то обстоятельство, что где-то находится "бомба", которая может взорвать его в любой момент. На даче Касьянникова я подобрала с пола клочок бумаги, где его рукой были написаны слова "Веч. Вен." Позже именно эти слова и сыграли решающую роль в установлении истины. Одновременно я вдруг поняла странную логику убийцы. Это было "неправильное" убийство. Убили не того, по ошибке. Человек приехал словно ниоткуда. В милиции так и не смогли установить его личность. Он даже не смотрел на сцену, как утверждал племянник одного уважаемого театрального критика.

– Зануды Переверзенцева, – усмехнулась Элла и взмахнула своим знаменитым черным веером.

– ... Этот человек спал на спектакле. Он был куклой, он даже не понял, что с ним случилось. Мне не давало покоя ощущение, что убийца где-то рядом, что он наблюдает наше смятение и хаотичные поиски и смеется над нами. Он все тщательно продумал, вплоть до мельчайших деталей. Даже спланировал технические неполадки с занавесом. Но самое интересное состояло в другом. Второй акт спектакля "Сон Шекспира в летнюю ночь", который давали в тот вечер, закончился раньше, потому что первые монологи пьесы были специально опущены убийцей. Когда я поинтересовалась, кто сделал отступления от текста, кто выступал в начале второго акта, убийца понял, что его почти разоблачили. И он решил покончить с собой, прихватив на тот свет еще одного человека, который, как он считал, может причинить зло его матери Гурдиной. Так Рудик погиб вместе с Анжелой в автомобильной катастрофе.

На следующий день вы вызвали меня в театр и отдали дневник Рудика, в котором черным по белому было написано, что он убил человека, сидевшего в партере, потому что почувствовал, что от него исходит опасность. Рудик не знал, кто этот человек, угрожавший его матери. Поэтому и был придуман трюк с поломкой занавеса и внезапно погасшим светом. Ведь он должен был остаться в партере несмотря ни на что – у него была назначена встреча, которую нельзя пропустить. Теперь мы уже никогда не узнаем, как все это выглядело в минуты убийства. Возможно, будущая жертва, услышав, что Лина Юрьевна торопит зрителей, пригнулась в кресле, чтобы ее не заметили. И тут гаснет свет. Рудик подходит к единственному зрителю, оставшемуся в зале, и хладнокровно всаживает ему иглу под лопатку. Тот не успел ничего сообразить.

Дело, казалось, должно быть закрыто: Рудик – убийца. Но некоторые обстоятельства нас насто-раживали. Театральный фонд "Мольер" и дело "кукольных вдовушек", которое все теснее сплеталось с делом "театрального убийцы". Было ясно, что Рудик – исполнитель чьей-то воли. Человек с больной психикой просто не мог стоять во главе такого сложного хитросплетения. Но кто тогда являлся вдохновителем и организатором этих убийств? Главное, что нас сбило с толку, были слова, точнее, намек на орден Розы и Креста, который высказал заказчик, позвонивший в "Белый гриф" и попросивший понаблюдать за человеком, сидящим в партере. Таинственный заказчик...

– Это был он, – перебила ее Гурдина, – Женя.

– Но... зачем?

– Он понимал, что я захочу убить его, что у меня могут сдать нервы, и поэтому он хотел обеспечить свидетелей для предстоящей сцены. Это было хитро придумано, он сам признался мне в этом.

– Причем, как мы выяснили потом, человек должен был пройти в партер после спектакля, но случайно один билет оказался в театральной кассе, его-то он и взял.

– А Женя не сказал, кто он, убитый?

Гурдина покачала головой:

– Какой-то старый знакомый из провинции. Больше он ничего не добавил.

– Итак, какое-то время мы с Алексеем думали, что здесь все завязано на мистической организации – ордене Розенкрейца. Видимо, Женя решил покуражиться, поэтому и намекнул на некий куст-цветок – символ тайного ордена.

– Было, все было. Наше братство трех. Мы расцарапали себе запястья около куста роз, где часто играли, и приложили их друг к другу. Мы были детьми и нам хотелось верить, что мы всегда будем вместе, что наша дружба теперь скреплена кровью. Я так рада, что Лиля наконец-то вернулась к мужу. Это ее настоящая судьба, хотя мне будет недоставать такой самоотверженной любви и преданности. Роза и крест – в этом вся наша жизнь и тернистый путь. Но я что-то отвлеклась. Катя, продолжай!

– ...Когда вы рассказали нам о своей жизни, о том, что вас преследует маньяк, жаждущий вашей крови, мы поняли, что надо быть начеку, что последняя карта хладнокровным убийцей еще не разыграна. Постепенно поле наших поисков сужалось. Подозреваемых было двое: директор театрального фонда "Мольер" Игорь Святославович Воронцов и Максим Переверзенцев.

– А он-то почему? – Брови Эллы поползли вверх от удивления.

– Так сложились обстоятельства. Он был в тот злополучный вечер в театре – раз, он был из детдома – два и ему сделали пластическую операцию после автомобильной аварии – три. И еще он забрался... – Катя хотела сказать в "костюмерную", но промолчала.

Солнце садилось. Ярко-алая полоска на горизонте постепенно таяла, сливаясь с темно-голубым небом. Наступил вечер, и на террасе повеял прохладный, освежающий ветерок.

– После автомобильной аварии я взяла в гримерной Анжелы ее телефонную книжку. И однажды вечером, во время просмотра телевизионной передачи, посвященной косметологической клинике "Вечная Венера", меня осенило. Дело в том, что, как я уже говорила, эти слова в сокращенном виде – "Веч. Вен." были написаны на клочке бумаги, который я подобрала на даче Касьянникова. И название этой же клиники и телефон были записаны в телефонной книжке Анжелы, которую я в тот момент пролистывала. Я задумалась, что могла делать Анжела в косметической клинике, ведь она так молода? Чтобы расставить точки над "i", мы обратились к врачу Анжелы и выяснили, что ей... впрочем, истину мы не сразу узнали, это все случилось потом.

– Прослушивая записи бесед со свидетелями и родственниками, подхватил Алексей, – проходившими по делу "кукольных вдовушек", я тоже обратил внимание на упоминание одной бабулькой клиники "Афродита". Как известно, в римской мифологии Афродита и была Венерой. И другие родственники отмечали, что новоиспеченные жены "шишек" часто обращались в медицинские клиники. При этом один вспомнил, что название медицинского учреждения начинается со слова "Вечная". "Не слишком ли много совпадений?" – подумал я. Получалась цепочка: "Мольер" – "Вечная Венера" вдовушки. И в конце – театр "Саломея".

– Как восхитительно, наливайте еще вина, бутылок хватит, – Гурдина подалась вперед, и массивное колье тяжело звякнуло на шее.

– Ничего восхитительного, – возразила Катя, – потому что в этот самый момент след убийцы окончательно затерялся. Я посетила детский дом, куда Кеша был направлен после смерти матери. Я думала, что там могут подсказать, где он теперь. Но я узнала только одно: что его в четырнадцатилетнем возрасте усыновили обеспеченные люди. Всё. Я была в отчаянии, буквально бредила своим противником, я словно танцевала с ним роковое танго в темноте. И мне во что бы то ни стало надо было вывести его на свет, увидеть лицо. Я чувствовала, что он где-то рядом, кружит вокруг своей жертвы – Эллы Александровны. Но если бы не смешная случайность, я бы никогда не установила личность убийцы. Дело в том, что один коллега покойного Касьянникова передал дословно его высказывание, которое я в тот момент пропустила мимо ушей. А в нем находился ключ к разгадке дела. Вот эти слова. Цитирую почти дословно: "Сенсация закопана глубоко и расцветет в нужный момент".

Катя обвела взглядом недоуменные лица окру-жающих и расхохоталась:

– Вот-вот, я тоже сначала ничего не поняла. А между тем эти слова указывали на местонахождение тех самых материалов Касьянникова, в которых содержалась "бомба". Причем, заметьте, что2 именно – не знал никто. Короче, они были закопаны в кадке, где росло дерево с белыми цветами, стоявшее в углу холла. Он там часто любил крутиться. Лина Юрьевна сказала, что в театре это место даже прозвали "Привал Касьянникова".

– Надо же, – покачала головой Элла, – а мне ничего об этом не сказали, ни о каком привале. Наверное, понимали, что тогда я выставлю в два счета этого сопляка "привалиста".

– И что там было? – спросил Артур.

– Вот, – Катя кинула пакет на стол, – записи и фотографии Жени с Анжелой, Жени и Юлии Мироновой. А главное, копия медицинской карты Жени, из которой следует, что он сделал пластическую операцию все в той же печально знаменитой "Вечной Венере". Видимо, он тогда и познакомился с врачом и сделал его своим сообщником. А здесь свидетельства о пластических операциях некоторых из "кукольных вдовушек". Каким-то образом Михаил все это раскопал.

– Пройдоха, – процедила Элла. – А зачем Жене понадобились эти блондинки, богатые старики?

– Не забывайте, что он рос в очень обеспеченной семье, у людей, чей достаток намного превышал средний уровень. Естественно, что, когда времена изменились, он почувствовал сильный дискомфорт. Привычка, как известно, вторая натура.

– Точно, – изрекла Гурдина.

– Жене нужны были деньги, и он придумал свой ловкий трюк. По бесперебойному конвейеру через театральный фонд "Мольер" он поставлял в "Саломею" блондинок, они работали в театре какое-то время, а затем Женя сводил их с будущими жертвами. Я думаю, что директор фонда о многом знал или догадывался, хотя, возможно, до конца и не подозревал, с какой целью убийца пользовался его картотекой. Старцы женились на блондинках, а потом их благополучно отправляли на тот свет. Куколки, став вдовами, быстренько продавали роскошные квартиры, отдавали деньги своему покровителю и... пропадали бесследно. Они уже не были нужны. В клинике "Вечная Венера" блондинкам делали пластические операции, и поэтому они становились ужасно похожими друг на друга, – добавила Катя, – как сиамские близнецы. Одна Юля взбунтовалась, за что и поплатилась. Она отказалась делать себе пластическую операцию и вообще плясать под Женину дудку...

– Постой, постой, – прервал Катю Артур, – но зачем надо было обязательно пропускать блондинок через "Саломею"?!

Катя глубоко вздохнула:

– Вы с Эллой Александровной можете объяснить это лучше меня. Притяжение театра, запах кулис...

– Кажется, я понимаю, – задумчиво протянула Элла, – да, он все рассчитал правильно, они становились его рабынями, так он еще крепче привязывал их к себе. Все правильно. Но ты, Катя, просто гениальна!

– Ничего подобного, я была слепа и глуха. Если бы я сразу обратила внимание на слова Юли, что Анжела похожа на нее, и если бы я задумалась над тем, зачем было Жене указывать мне на то, что второй акт спектакля начался раньше... я бы намного быстрее распутала это дело.

– Не суди себя так строго, – Алексей аккуратно сложил фотографии обратно в пакет.

– Я тебе обязана жизнью, – просто сказала Гурдина, – и я этого никогда не забуду, моя девочка! Кеша играл со мной, как кошка с мышью. Он заранее разузнал, что у меня в ящике лежит пистолет, и заменил в нем боевые патроны на холостые. Если бы не ты, Катя, – Гурдина налила себе в бокал вина из бутылки и залпом выпила его, – я бы никогда и не подумала, что маньяк, преследовавший меня всю жизнь, и есть актер моего театра Женя Сандула, ведь он выглядел значительно моложе своих лет. Рудик, его брат, тоже выглядел молодо, но это из-за того, что у него было серьезное психическое расстройство. Впрочем, им, очевидно, страдал и Женя, иначе зачем он преследовал меня, что я ему сделала? – Гурдина поправила рукой прядь волос, упавшую на лоб.

– Он самый настоящий маньяк, – Алексей старался ни на кого не смотреть, – у него был синдром навязчивых состояний. Недавно в Ростове-на-Дону прошла Вторая Международная конференция "Серийные убийства и социальная агрессия". Там выступал мой старый друг, один известный психиатр. Так вот, ученые установили, что маньяка можно вычислить уже в раннем детстве и таким образом попытаться предотвратить дальнейшее развитие в нем садистских наклонностей. По тому, в каких условиях родился и рос ребенок, уже можно судить о том, есть ли предпосылки для его нормальной жизни или нет. А Кеша и Рудик выросли в неполноценной семье, мать не занималась детьми, алкоголичка, склонная к истерии, вспыльчивая и раздражительная, ну, и... генетический фактор, возможно, это наследственная предрасположенность. Наверняка, уже в детстве он мучил животных или птиц, просто этого никто не видел.

– Было такое, – устало откликнулась Гурдина, – однажды он забил камнями бездомную кошку, в другой раз – ежа. А то, что Рудик страдает психическим заболеванием, я поняла, прочитав его дневник. Тогда-то я и решила выдать Рудика за своего сына, чтобы отвести беду от настоящего. А как ты догадалась, что мой сын – Артур?

– В этом мне помогла Лиля. Она упомянула о "белокуром херувиме".

"Видит Бог, – мелькнуло в голове у Гурдиной, – как мне было нелегко скрывать моего мальчика от всего света. Сколько раз мне приходилось оставлять его в детстве на попечение незнакомых людей, переживать за него, нервничать. А эти частые переезды, длительные разлуки! Потом Артур стал играть в моем театре, и мне стало немного полегче. Но все равно страх за него не оставлял меня ни на минуту. Я боялась лишний раз позвонить ему по телефону, встретиться за пределами театра..."

– От мужа Лили, – продолжала Катя, – я услышала о вашем тайном союзе, который вы заключили в детстве. Вы, Лиля и Кеша. Лиля говорила о вас с такой любовью, что я, как и она, прониклась вашим очарованием и талантом.

– Ну-ну, какие комплименты, – Гурдина рассмеялась, – но слышать это мне приятно.

Она прикрыла глаза: "Наивные люди, они думают, что чудеса – это то, что лежит на поверхности, иллюзорный трюк, как в цирке на представлении фокусника. Кто-то из великих сказал: "Самое страшное в магии то, что в ней нет ничего магического". И как он был прав. – Она подавила невольный вздох. – Многим кажется, что с помощью неведомых трюков я управляю театром и актерами. Это не так. Они видят лишь то, что им ХОЧЕТСЯ ВИДЕТЬ, и не более того. Конечно, я использую все средства: окуриваю тонкими ароматическими маслами зал, включаю едва слышную музыку, воздействующую на зрителей, применяю в своей работе с актерами новейшие способы и приемы психологии. Но какая тут магия? Я все изучила досконально, "поверила алгеброй гармонию", но поймут это – единицы, а для остальных здесь будет волшебство и магия. Но, может быть, в этом и есть особое очарование жизни? Отними у людей их заблуждения, и им сразу станет скучно и тоскливо".

Элла внезапно вспомнила чародея своего детства – Вольфа Мессинга – и слегка улыбнулась. Она словно вернулась в то безвозвратно далекое время и услышала, как он говорит: "Ты такая, как все, у тебя нет никаких сверхъестественных способностей, но, поверив в себя, ты можешь добиться всего. Я постараюсь внушить тебе это чувство, и ты пронесешь его через всю свою жизнь". Она проваливается в мягкую дрему. До нее долетают его слова: "Встань и подойди к зеркалу, запомни это состояние, ты можешь все..."

"Я смогла добиться того, о чем мечтала. А длинные голубые ленты, маски в костюмерной – всего лишь видимая иллюзия, внушающая окружающим чувство непостижимости и тайны. Я смогла реализовать свой талант, отпущенный мне Богом, и это главное".

Наступившую тишину прорезал голос Кати:

– Элла Александровна, ваша Лиля обмолвилась, что вы встречались с великим Мессингом. Расскажите, каким он был.

* * *

– Что это? – Артур нагнулся. – Игрушечный кораблик? Ты играешь в "морской бой"?

– Не смейся, благодаря этой игре я и нашла убийцу. Я представила себе, что я – Непобедимая Армада, а он – маленькое суденышко, которое прячется от меня и хочет напасть исподтишка. А я должна найти его!

– Замечательно. Морской бой, море. Слушай, а не махнуть ли нам туда, скоро "бархатный" сезон.

– "Бархатный сентябрь – это Сочи, есть такое терпкое вино", – пропела Катя.

– О нет, нет, – расхохотался Артур, сильный, загорелый.

"Боже, как я люблю его", – внезапно подумала Катя.

– Только не Сочи, я знаю кое-что получше: белоснежный дворец, "львиную террасу", гималайские кедры. Что ты молчишь? – Он подхватил ее на руки и закружил по комнате.

– А что я могу сказать? – Катя смотрела ему в глаза. – Ведь ты просто маг и телепат, ты же угадал мое самое заветное желание!

Автор убедительно просит не искать каких-либо аналогий и совпадений в сегодняшней жизни. Все герои являются исключительно продуктом его грез и воображения. Все, кроме одного – Вольфа Мессинга. Впрочем, волшебники всегда были более яркими и живыми персонажами, нежели бледная действительность, породившая их.