Текст книги "Зубрилка для Чёрного (СИ)"
Автор книги: Екатерина Котлярова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
Annotation
– Чернышев, пусти меня! Какая муха тебя укусила? Чего ты хочешь от меня, Игнат? К чему всё это? Зачем ты за мной пошёл? – дёргаюсь, пытаюсь вырваться из железной хватки.
– Ты дурочкой прикидываешься? Или, правда, не понимаешь? – подаётся вперёд, горячим дыханием опаляет лоб.
– Нет, не понимаю. Дай мне пройти, пожалуйста!
– Тем интереснее.
– Боже! Всё, это даже не смешно, Игнат! Отпусти меня немедленно, а иначе я закричу и позову учителей!
– Зови, Зубрилка. Будет интересно посмотреть на то, как нашу отличницу застукают к туалете в компрометирующем положении.
Екатерина Котлярова
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Екатерина Котлярова
Зубрилка для Чёрного
Глава 1
Катя
Кидаю взгляд на часы и со всех ног бегу в сторону школы. До звонка с урока остаётся всего две минуты. Больше всего на свете я ненавижу опаздывать. Особенно сильно я не люблю опаздывать на контрольную работу.
Я на ходу снимаю шапку, разматываю шарф и расстёгиваю куртку. Взбегаю по лестнице на крыльцо школы и со всех сил врезаюсь носом во что-то твёрдое. Я так внимательно смотрела себе под ноги, что даже не заметила, что на крыльце кто-то стоит. Мне кажется, что я налетаю на стену, потому что переносицу пронзает острая боль, а нижняя губа и лоб начинают саднить.
Носа касается сильный, вкусный запах тела, с примесью одеколона, мороза и никотина. Я охаю, когда понимаю, что налетела на парня, и отступаю.
Делаю ещё шаг назад, чувствую, что ногой ступаю мимо ступени и начинаю заваливаться назад. Я нелепо взмахиваю руками и готовлюсь к жёсткому приземлению на спину и удару затылком об асфальт. Но меня резко хватают под локоть и с силой дёргают вперёд. Так резко, что я снова носом впечатываюсь в каменную грудь, обтянутую лишь тканью лёгкого серого свитера.
Тихо шиплю от боли в переносице.
– Зубрилка, смотрю, ты сегодня очки забыла дома. Не видишь, куда идёшь, – этот насмешливый и ехидный голос я узнаю из тысячи.
Но ещё никогда он не раздавался настолько близко. Ещё никогда он вместе с мятным дыханием не касался волос и лба, не вызывал незнакомые колкие мурашки, которые врассыпную кинулись по телу.
Я прикрываю глаза. Выдыхаю и языком быстро пробегаюсь по потрескавшимся от холода губам. Пытаюсь привести свои чувства в порядок, унять волнение, которые вдруг придавило меня плитой к земле.
Вскидываю голову, распахиваю веки, смотрю в карие глаза Чернышева и теряюсь. Моё дыхание застревает в горле. А колени вдруг начинают трястись, подкашиваться. Мне вдруг кажется, что, если бы не рука, всё ещё лежащая на моей пояснице, я бы непременно рухнула.
Я смотрю в карие глаза, в которых медленно расширяются зрачки. Я смотрю в них. Мне кажется, что они, словно две воронки, засасывают меня на дно. Заставляют забывать собственное имя.
Это странно, но я не могу даже моргнуть. Я будто под гипнозом, заворожённая, неотрывно смотрю в очи Чернышева, с каждым мигом чувствуя, как сильнее и сильнее кружится голова. Как окружающий мир стирается, сужается лишь до карих глаз Игната. Есть только стук моего сердца. Есть только запах его тела.
Я моргаю, когда слышу громкий и продолжительный звонок на урок. Я выныриваю из странного оцепенения, в которое провалилась. Звуки обрушиваются на меня, а мир меняет фокус. Создаётся ощущение, что я вынырнула из воды.
Я чуть трясу головой. Окидываю одноклассника взглядом. Осознаю, что Игнат смотрит на меня с насмешкой и кривит губы в презрительной высокомерной ухмылке.
– Спасибо, Игнат, – вежливо улыбаюсь однокласснику, хотя у самой сердце колотится в самом горле.
Громко. Набатом отдавая в ушах.
Впервые я оказалась возле Игната Чернышева настолько близко. Впервые увидела, что в карих глазах затаились золотистые крапинки. И мне до ужаса сильно хочется разглядеть их и сосчитать каждую, что меня пугает. Слишком неожиданно обрушились на меня эти чувства и желания.
– Будешь должна мне, Зубрилка, – парень склоняет голову вниз и насмешливым, пренебрежительным взглядом окидывает меня с ног до головы, особенно долго задерживается на красных щеках и распахнутых глазах, которые сегодня не защищены стёклами очков. – Хотя… Брать с тебя нечего. Даже взглянуть не на что.
Я поджимаю обиженно губы и вскидываю подбородок. Хочется заплакать, но я молча обхожу парня по широкой дуге и захожу в школу. Над головой раздаётся второй звонок на урок.
Я скидываю куртку, запихиваю в рукав шапку и шарф, возвращаюсь к лавке, на которую кинула рюкзак и обнаруживаю, что он пропал.
Оглядываюсь и вижу Игната, который стоит чуть поодаль, криво ухмыляется и держит в руках вещь, которая принадлежит мне. Медленно подхожу к молодому человеку и, не поднимая на него глаза, тихо прошу:
– Игнат, отдай мне рюкзак, пожалуйста. Мы уже на урок опаздываем. У нас контрольная работа.
– Зубрилка, как-то ты плохо просишь, – склоняется ко мне. Горячее мятное дыхание касается лба и переносицы. – А контрольная от тебя никуда не убежит, Бунтарёва. Тебе пятёрку поставят только за твой заумный вид.
Я застываю, чувствую, как горячее дыхание смещается к губам. Заворожённая его близостью, прерывисто выдыхаю, жмурю глаза и пытаюсь восстановить собственное дыхание, которое стало слишком частым и прерывистым. Ни один парень не подходил ко мне настолько близко, никто не говорил со мной настолько нагло.
Я опускаю голову вниз. Я чувствую, что в каждом пальце на руках у меня появляется странное покалывание. Будто огненные змейки оплели каждую косточку и покусывают косточки острыми зубками. Сердце стучит часто, с надрывом. Кажется, что в любое мгновение оно вырвется из грудной клетки и упадёт на каменный пол. К ногам этого грубого, наглого и самовлюблённого парня. Того, кто всегда хамит учителям, влезает в драки, нарушает все школьные правила и разбивает девичьи сердца.
– Чернышев, – я смотрю на носки своих сапожек, – отдай, пожалуйста, мой рюкзак. Мы опаздываем на урок, – твержу упрямо.
– Зубрилка, твои книги никуда не убегут, – произносит с издёвкой, а сам руку вскидывает и пальцами ведёт по запястью моей протянутой руки.
– Ой, – я выдыхаю взволнованно и испуганно, когда огромные мурашки разбегаются в разные стороны от места прикосновения.
Я впервые в своей жизни испытываю чувство, похожее на прикосновение крыльев бабочек в животе. И впервые в жизни от чужого прикосновения у меня голова идёт кругом.
Сколько раз я читала про это в книгах. Но оказалось, что в жизни всё… куда острее. Сильнее. Глубже. И не поддаётся описанию. Слишком много чувств. Слишком много переживаний.
Я вскидываю на парня глаза и вижу, как напряжённо он вглядывается в моё лицо. Жадный взгляд Игната шарит по щекам, губам, глазам, шее и подбородку. От такого пристального внимания я краснею от кончиков пальцев ног до кончиков ушей. Вновь торопливо провожу языком по губам, которые слишком сильно пересохли. И сейчас я совсем не уверена, что это из-за мороза на улице. Потому что всё тело дрожит не от холода, а от жара, охватившего всё тело.
Вижу, как взгляд одноклассника опускается на мои губы. Как карие глаза Чернышева становятся темнее. В них медленно расширяются зрачки. И это настолько завораживающее зрелище, что я не могу оторваться. Я вижу в глазах Игната собственное отражение.
Красные от мороза щёки и нос, широко распахнутые глаза, красные и припухшие губы, растрёпанные и торчащие в разные стороны волосы. Я моргаю. Отступаю на шаг от парня. Задерживаю дыхание, чтобы не чувствовать запах тела Чернышева. Он как-то странно действует на меня. Слишком сильно.
Я трясу головой, прогоняю наваждение. Хмурюсь и тянусь рукой к плечу парня, на которое он закинул мой рюкзак.
– Спасибо большое, что решил помочь, но сегодня мой рюкзак лёгкий, Игнат, – улыбаюсь. – Позволь, я сама.
Я тяну лямку на себя, но забрать свою вещь из рук молодого человека никак не выходит. Он слишком сильно сжимает лямку. Держит и не собирается отдавать.
– Игнат, прошу тебя. Пожалуйста. Отдай. Чего ты? – вскидываю брови. – Что на тебя нашло?
– Интересно, – вдруг с ухмылкой выплёвывает парень, – а как ты будешь просить, если я тебя сейчас затащу вон в ту кладовую и руками проберусь под твою юбку? М? Что-то подсказывает, Бунтарёва, что ты не так скромна, как пытаешься казаться. Белые овечки всегда горячие.
Я распахиваю рот и округляю глаза. Таких слов я не слышала никогда. От них меня охватывает мучительный жар с ног до головы. Я жмурю глаза и трясу головой. Я будто пытаюсь избавиться от звучания хриплого низкого голоса, который так волнует меня.
– Ты что такое говоришь, Игнат? – пытаюсь говорить так, чтобы мой голос не дрожал и не срывался. – Это… Это неприлично! Недопустимо! Грязно и… и мерзко!
– Свои желания? Мысли? – выгибает бровь и хмыкает, а я понимаю, что он просто насмехается надо мной.
Как и всегда. Как он это изощрённо любит делать. Злюсь. Со всей силы дёргаю лямку на себя, вырываю рюкзак из цепких пальцев.
– Какая стеснительная Катюша, – цедит сквозь зубы. – Неужели, никто подобного тебе не говорил? – склоняет голову к плечу. – Да неужели, Зубрилка. Как забавно, – смеётся, когда мои щёки заливает краска смущения. – К Зубрилке никто не подкатывал раньше…
Глава 2
– Ты… Ты-ы-ы… – шепчу непослушными губами. – Это омерзительно! Это…
– Что? Ничего придумать не выходит? – хмыкает, склоняя голову и замирая в считанных миллиметрах от моих губ.
Я тяжело сглатываю и отшатываюсь, когда чувствую, как запах парня окутывает меня со всех сторон. Тяжёлый. Как и его взгляд, которым он меня награждает. Я вскидываю руки и давлю на плечи Игната, тщетно пытаюсь его отодвинуть. Я готова расплакаться от отчаяния. От беспомощности. Я, как маленький новорождённый котёнок, рядом с огромным псом.
– Игнат, прошу, не нужно всего этого. Я не знаю, что ты задумал и зачем ты это делаешь. Я пойду на урок. Звонок уже дважды прозвенел. И… – я выдыхаю.
Не нахожу, что сказать. Обхожу парня и бегу по лестнице вверх, слыша за спиной его тяжёлые и неторопливые шаги. Залетаю в кабинет английского и спешу к первой парте, шёпотом извинившись перед учителем. Аккуратно выкладываю тетради на край стола и сосредотачиваю всё внимание на учителе, который только начал говорить, какие задания нас ждут на контрольной. Пытаюсь сосредоточиться. Потому что в класс заходит Чернышев, проходит к своему месту за третьей партой, садится, а я спиной и затылком чувствую изучающий и насмешливый взгляд.
Я открываю учебник на странице с контрольной работой. Беру ручку и вчитываюсь в задание. Но вникнуть в написанное никак не выходит. Я вся напряжена до предела, а мой мозг никак не желает переключаться на другой язык. Потому что в голове звучат фразы, произнесённые хриплым и низким голосом одноклассника. Слишком порочные и грязные. Слишком откровенные. Они сбивают меня. Они заставляют меня вновь и вновь краснеть и смущаться. Как и то, что я чувствую изучающий и ленивый взгляд, прожигающий меня с третьей парты.
Когда мне стало казаться, что мои волосы на голове начинают пылать от взгляда Игната, я поднимаюсь и выхожу из кабинета. Мне нужно перевести дыхание. Привести все чувства в порядок.
В коридоре замираю у окна, упираюсь руками в подоконник и низко опускаю голову. Делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. Боже мой. Что происходит? Почему Чернышев решил направить на меня своё внимание? Я же всегда была для него пустым местом. Он всегда в центре внимания, заводила, душа компании. А я общаюсь лишь с узким кругом одноклассников.
Я вжимаюсь лбом в холодное стекло и часто дышу, пытаюсь выровнять своё запредельно частое сердцебиение. Перед глазами красивое лицо Игната, насмешливая ухмылка, карие глаза. И как бы я не пыталась стереть с сетчатки глаз его образ, сделать это никак у меня не выходит.
С моих губ срывается тихий шёпот:
– Игнат.
– Да, Зубрилка? – я взвизгиваю и подскакиваю на месте, хочу развернуться, но кто мне позволит. Две огромные ладони падают на подоконник по обе стороны от меня, заключая в ловушку. Смотрю вниз, на руки Чернышева, вижу, что на них сбиты костяшки пальцев. Он снова с кем-то дрался. – Слышал, ты меня звала, Катя. Что хотела?
– Т-т-теб-б-е послышалось, – неуверенно бормочу я, опускаю голову вниз, чтобы волосы скрыли мои пылающие щёки. – Я просто…
– На плохой слух я не жалуюсь, Катя, – крепкие руки молодого человека скользят по моим бёдрам. Сжимают. Вызывают во мне странную бурю эмоций.
У меня сейчас в животе не просто бабочки летают, а крылатые драконы, которые своим огнём плавят все внутренности.
Я распахиваю глаза и тихо шепчу:
– Игнат, отойди от меня, пожалуйста. Ты нарушаешь мои личные границы. М-м-мне некомфортно. И неприятно.
Я пальцами вцепляюсь в подоконник. Вижу, как белеют костяшки. Как дрожат мои руки от волнения и страха.
– Да, Зубрилка? – слышу ухмылку в его голосе. – Родители тебе не говорили, Катя, что лгать плохо?
Пальцы молодого человека касаются задней поверхности шеи, перекидывают все волосы вперёд, полностью оголяя кожу. Я вся покрываюсь мурашками. Дёргаюсь вперёд и случайно бьюсь лбом о стекло. Звук получается громким. Макушкой чувствую насмешливый хмык.
– Что же ты так неосторожно, Зубрилка? Так можно мозги растерять. Куда мы без нашей Зубрилки?
Я давлюсь возмущённым вздохом. Начинаю выворачиваться. Сопротивляться изо всех сил.
– Чернышев, пусти меня! Какая муха тебя укусила? Чего ты хочешь от меня, Игнат? К чему всё это? Зачем ты за мной пошёл?
Мне всё же удаётся развернуться к парню лицом. Я не поднимаю голову. Я стесняюсь смотреть ему в глаза, потому что Чернышев стоит непозволительно близко. Я смотрю на кулон в виде распахнутой пасти волка на его шее. Рассматриваю аккуратную работу. Скольжу взглядом выше, на его шею. На кадык, который часто дёргается, когда парень сглатывает. На подбородок, покрытый короткой щетиной. Я отчего-то уверена, что она колючая, если прикоснуться к ней подушечками пальцев.
– Катя, ты дурочкой прикидываешься? Или, правда, не понимаешь? – Игнат подаётся вперёд и горячим дыханием опаляет мой лоб.
От него пахнет мятной жвачкой, одеколоном, никотином и им. Его запах странным образом действует на меня. Тревожит. Оседает внизу живота тянущим чувством.
– Нет, не понимаю. Дай мне пройти, пожалуйста! У нас контрольная.
– Что-то до этого тебя это не волновало, Зубрилка, когда ты, как ошпаренная, выскочила из класса.
Молодой человек склоняется настолько низко, что его подбородок прикасается к моему виску. Да. Он колючий. Но, вопреки всему, хочется прижаться ближе.
– Боже! Всё, это даже не смешно, Игнат! Отпусти меня немедленно, а иначе я закричу и позову учителей!
Но молодой человек глух к моим просьбам. Он вскидывает руку и пальцами сжимает мой подбородок.
– Где очки потеряла, Катя?
Он смотрит в мои глаза. Что-то старательно пытается рассмотреть на их дне. А я чувствую себя слишком беззащитной без очков. Не люблю ходить в мороз в очках, стёкла слишком сильно запотевают. Сегодня я надела линзы. Но без оправы, которая скрывает часть лица, я чувствую себя беззащитной. Особенно под таким внимательным чёрным взглядом. Хмурюсь. Поджимаю губы и дёргаю головой. Ухожу от прикосновения, которое обжигает до самого нутра. Там, в глубине груди, у меня всё печёт странно.
И это чувство дико сильно пугает. И я хочу как можно скорее избавиться от него. Парень вообще пугает меня своим поведением. Своим интересом, который неожиданно обрушился на меня.
Я бью ладошками по груди молодого человека и вынуждаю его попятиться.
– Всё. Хватит, Игнат. Мне неинтересны твои игры. Впутывать в них меня не нужно. Мне больше нравилось, когда ты не обращал на меня внимания. Предлагаю вернуться на день назад.
Я дёргаюсь в сторону кабинета, но молодой человек перехватывает меня поперёк груди, резко притискивает к стене и ладонью обхватывает подбородок. Большим пальцем проводит по пересохшим губам и опускает голову вниз, чтобы опалить дыханием абрис.
По кривоватой ухмылке на полных губах Чернышева понимаю, что он просто насмехается. Знает, какое влияние оказывает на девушек. И просто наслаждается этим. Смакует.
– Скажи, Катя, ты уже целовалась? – выдыхает хрипло.
– А тебя это так волнуетться. Я приоткрываю рот и теряюсь, когда к уголку моих губ прижимаются влажные губы.
Вот так. Нахально. Напористо. Не спрашивая моего разрешения.
Сердце проваливается в пятки. Меня всю опаляет жаром. Колени дрожат, перед глазами всё плывёт. Внизу живота происходит атомный взрыв. Я ахаю и вскидываю руки. Мне бы оттолкнуть парня, но, вместо этого, я пальцами вцепляюсь в его плечи. Дрожу. Почти падаю. Но разве он позволит? Он кладёт руки на талию. Сжимает. Притягивает вплотную к крепкому высокому телу. Сквозь слои одежду я чувствую жар огромного тела молодого человека.
– Вижу, что не целовалась, Зубрилка. Кроме книг, тебя ничего не интересует. Маленький книжный червь, – хрипло смеётся, а я вдруг прихожу в себя.
Он ведь просто смеётся надо мной. Просто издевается надо мной. Играет. И от этого становится больно. Я всхлипываю. Не успею прикрыть рот ладонью.
– Ты что? Ноешь? – сощуривает глаза и выплёвывает слова с презрением.
Он, наконец, убирает руки. Отступает на шаг. Окидывает меня нечитаемым взглядом с ног до головы. Особенно долго парень смотрит в мои глаза, которые стремительно наполняются слезами. Слезами обиды и унижения.
– Не подходи ко мне больше, Игнат, – выдавливаю из себя с огромным трудом. – Я не хочу быть галочкой в твоём длинном списке побед. Я не девочка для игр, Чернышев. Ты… Ты мне не нравишься! Не подходи ко мне, пожалуйста.
Он уходит сам. Опаляет меня непонятным взглядом, в котором застыла непонятная мне ярость, и быстрым шагом удаляется в сторону туалета. А я ещё несколько минут стою на месте и пытаюсь понять, что только что произошло.
Одиннадцать лет он не обращал на меня внимания, а тут вдруг что-то поменялось. В один миг. По щелчку пальцев. Из-за одного случайного столкновения на крыльце школы.
А что, если он поспорил на меня? Что, если он со своими друзьями решил просто развлечься и посмотреть, как я буду вести себя? Ведь не может он по щелчку пальцев обратить на меня внимание? Заметить меня?
Я возвращаюсь в кабинет и с головой погружаюсь в урок. Я буду держаться от Чернышева как можно дальше.
Если бы я только знала, что эта задача невыполнима…
Глава 3
Глава 3
Катя
После урока английского я хватаю рюкзак, первой сдаю тетрадь и вылетаю из класса. Быстрым шагом направляюсь в библиотеку, где сажусь в дальний угол и с головой погружаюсь в книгу, которую мне подарила сестра. Растворяюсь в сюжете, перенимаю на себя все эмоции героев. Примеряю их. Сравниваю переживания главных героев со своими.
«Глеб стоял, закрыв глаза и глубоко дыша. Теперь мятное дыхание опаляло мои губы и лицо. Я подняла подрагивающую руку, провела по гладкой и влажной щеке.
Такая мягкая кожа. Удивительно просто.
Привстала на носочки, прикоснулась губами к подбородку. Рука Глеба, оказавшаяся на моей пояснице, дрогнула. Но парень не спешил открывать глаза. Стоял, точно ледяная статуя.
Казалось, что вода смыла все мои страхи, всё стеснение и предрассудки. Остались только инстинкты. Желание. Страсть.
На удивление, твёрдой рукой провела по груди и прессу Глеба. Тёплая кожа. Яркий запах. Подрагивающие и сокращающиеся мускулы. Рваное дыхание над головой.
Я хочу, чтобы весь этот парень был моим. Каждой клеточкой своего тела! Всё, что он мне даст»[1].
У меня от переживаний и волнения в груди всё сворачивается. Я кусаю от волнения губу, жду, что же будет дальше. И сравниваю чувства главной героини со своими, когда Игнат был рядом. Когда он стоял близко, прикасался. И смотрел так странно.
Нет. Нет! Не хватало ещё в него влюбиться.
Я трясу голову и торопливо закрываю книгу, когда слышу за спиной шаги. Быстро оглядываюсь и вижу своего одноклассника, Марка. Он идёт вдоль полок с задумчивым видом, ищет какую-то книгу. Но вдруг его взгляд замирает на мне. Молодой человек в то же мгновение расплывается в улыбке и подходит ко мне.
– Привет, Кать, – говорит дружелюбно, отодвигает стул и садится рядом со мной.
– Привет, – я вздрагиваю и рукавом накрываю рукой книгу, которую читала.
– Кать, ты все задания сделала? Я в одиннадцатом не понял, какое время ставить, – парень подаётся вперёд и взглядом из-за толстых стекол очков рассматривает меня.
Я краснею от смущения, вжимаюсь в спинку стула и прикрываю лицо ладонями, пытаюсь спрятаться от его взгляда, как маленький ребёнок.
– Кать? – повторяет настойчиво.
– Да. Я всё решила.
Говорю молодому человеку ответ.
– Да. Чёрт возьми, – слышу, что Марк отодвигается. – Что-то я совсем не подумал над этим.
– Я уверена, что ты на пятёрку написал, – я поднимаюсь, чувствуя неловкость, и начинаю складывать вещи в рюкзак.
Общество молодого человека не вызывает во мне ничего, кроме смущения и неловкости. Когда он оказывается возле меня и задаёт ничего не значащие вопросы, мне хочется поскорее уйти.
– Кать, – пальцы молодого человека смыкаются на моём запястье, – погоди. Не убегай так быстро.
– Марк… – я поджимаю губы и прикусываю нижнюю губу.
– Катюш, ты сегодня вечером занята?
– А… Марк, я… – переступаю с ноги на ногу и пытаюсь придумать ответ.
– Кать, я хотел позвать тебя вечером в кинотеатр, – говорит с напором.
Молодой человек подаётся вперёд и перехватывает мою руку. Сжимает мои пальцы. Мне до безумия сильно хочется вырвать ладонь и сбежать, как можно дальше отсюда. От пронизывающего до костей взгляда из-за стекол очков. Я фокусирую свой взгляд на стёклах, в которых прекрасно вижу своё отражение. Вздрагиваю. Потому что за моей спиной замечаю фигуру Чернышева. Он стоит у полок с книгами, скрестив руки на груди и плечом привалившись к стеллажу. Я не спешу оборачиваться.
Только зачем-то делаю шаг к Марку. И вместо того чтобы забрать пальцы из его хватки, я оставляю их в его руке.
– У меня сегодня музыкальная школа, – говорю тихо. – А во сколько фильм?
– Ты можешь выбрать любой, – Марк улыбается.
Но улыбка сходит с его лица, когда приближаются тяжёлые шаги, а ко мне со спины вдруг прижимается горячее тело. На плечи опускаются огромные ладони. Сжимают и притискивают ещё ближе к Игнату. Я по запаху понимаю, что это он.
– Чернышев, если ты не заметил, мы разговариваем, – цедит сквозь зубы Марк и сжимает мои пальцы так сильно, что я вскрикиваю от боли.
Закусываю губу и пытаюсь выдернуть пальцы из хватки молодого человека. Но Жиглов настолько зол, что даже не замечает, что причиняет мне боль. Из-за того, что Марк держит мою руку, а я резко дёргаю ей, по всей руке разносится нестерпимая боль.
На глазах наворачиваются слёзы. С губ срывается всхлип боли, который Жиглов не слышит. Он продолжает удерживать мою руку и сверлить полным ненависти взглядом Игната.
– Отпусти её, идиот, – рычит Чернышев, услышав мой, полный боли стон.
– Проваливай отсюда, Чернышев. Что ты в библиотеке забыл? Твой отбитый частыми ударами мозг не способен воспринимать информацию, которая не касается девок.
– Отпусти меня, пожалуйста, – прошу жалобно, потому что мне начинает казаться, что под напором пальцев Жиглова у меня трещат кости.
– Чёрт, Катюша, извини, – тут же виновато лопочет Марк.
Ярость на его лице сменяется испугом и виной. Я прижимаю правую руку к груди и начинаю её баюкать.
– Катя, покажи, – велит за спиной Игнат.
– Да, свали ты уже отсюда, – выплёвывает Марк, сжимая кулаки и собираясь наброситься на Чернышева.
Я жду, что Игнат кинется в драку. Вспылит и потеряет голову, но он заставляет меня удивлённо округлить глаза, когда разворачивает стул, опускается на него, широко расставляет ноги. Обе его огромные ладони опускаются на мою талию и притягивают к молодому человеку. Заставляют встать между его широко расставленных крепких бёдер.
[1] Книга, которую читала Катя – «Плен моей души» https:// /ru/reader/plen-moei-dushi-b427233?c=4768571
Глава 4
Глава 4
Катя
– Дай, – велит коротко и, поражая тем, как бережно это делает, берёт мою ноющую руку и подносит к лицу.
Хмурится. Твёрдыми и шершавыми пальцами щупает каждый палец. Одёргивает их, когда я вздрагиваю или тихо охаю.
– Пойдём к медсестре, Зубрилка. Твой очкастый ухажёр вывихнул тебе руку.
– Я сам отведу, – я перевожу испуганный взгляд на красного от ярости Марка.
– Чтобы по дороге вторую руку вывихнуть? – выплёвывает Игнат, а затем резко выкидывает кулак вперёд и бьёт одноклассника в живот.
– Игнат, ты что делаешь? – я кидаюсь к молодому человеку и кладу здоровую руку ему на грудь.
Отодвигаю от Жиглова на безопасное расстояние.
– Зачем ты… Нельзя же так…
Молчит. Сверлит меня странным, пугающим до дрожи в коленях взглядом. Вскидывает руку и пальцем убирает несколько светлых волос, прилипших к щеке.
– Пойдём, Зубрилка. А ты, – кидает уничижительный взгляд на Марка, – пошёл вон.
– Катюш, давай, я провожу тебя, – будто не слышит Игната Жиглов.
Чернышеву надоедает это. От берёт мой рюкзак, закрывает его, закидывает себе на плечо. Подхватывает меня под локоть здоровой руки и ведёт на выход.
– Катя! – несётся вслед.
Я оглядываюсь на Марка, который стоит на месте, смотрит исподлобья, сжимает и разжимает кулаки. Я отворачиваюсь и ускоряю шаг.
– Зубрилка, ты с этим задохликом собралась на свидание? – слышу смешок над головой.
– Игнат… – кусаю нижнюю губу. – Марк не задохлик. И… Мы просто собирались сходить в кинотеатр. Никакое это не свидание.
– Ты меня поражаешь, Зубрилка, – цедит с яростью сквозь зубы. – Если бы я в библиотеку не пришёл, он бы засосал тебя по самые гланды.
– Игнат! Ты… Ты зачем такие вещи говоришь?
– Правду?
– Это некрасиво! Это… это противно! – я хмурю брови и вскидываю голову на Игната, который, играя желваками, смотрит лишь вперёд.
Я пользуюсь моментом и рассматриваю его. Скольжу глазами по профилю, по шее и широким плечам.
– Если ты так продолжишь таращить на меня свои гляделки, Зубрилка, до кабинета медсестры ты не дойдёшь.
Я вздрагиваю. Сердце проваливается в пятки. От стыда и смущения начинает тошнить. Я опускаю голову, закрываюсь от насмешливого тёмного взгляда за завесой волос.
Игнат распахивает дверь в кабинет без стука. Заводит меня, усаживает на кушетку, а сам замирает рядом.
– Здравствуйте, – пищу, глядя на удивлённую медсестру.
– Добрый день, молодые люди. Что у вас случилось?
– Один осёл Зу… девчонку за руку схватил. Вывихнул, кажется, – со злостью выплёвывает Чернышев. – Посмотрите.
– Пожалуйста, – добавляю я торопливо, пытаясь сгладить грубость и невоспитанность молодого человека.
–Игнат, выйди в коридор. В твоём присутствии нет необходимости, – женщина смотрит на сжавшуюся на кушетке меня.
– Нет, Ольга Викторовна, – Чернышев проходит к стулу, падает на него, вытягивает длинные ноги и закидывает руки за голову.
От этого движения его свитер задирается. Оголяет смуглую кожу живота. Дорожку волос, теряющуюся под резинкой штанов. Косые мышцы живота. Такие ярко выраженные, что хочется провести по ним подушечками пальцев. Узнать, какие они на ощупь. Когда я осознаю, о чём именно я думаю, быстро отворачиваюсь.
– Чернышев, у тебя что-то болит? – спрашивает женщина терпеливо.
– Да, Ольга Викторовна!
– И что же, позволь узнать? – тяжело вздыхает медсестра.
– Губы, – со смешком выдыхает парень. – Я спас даму из беды, а заслуженного поцелуя не получил.
– Чернышев! Хватит паясничать! Либо замолчи и сиди тихо, либо выйди из кабинета. Мне нужно осмотреть девушку.
Ухмылка сходит с красивого лица. Парень мигом становится серьёзным и опускает руки, скрывая от моего взгляда полоску кожи.
– Напомни, как тебя зовут, – просит Ольга Викторовна.
– Катя. Катя Бунтарёва.
– Точно, – улыбается женщина. – Забыла немного. Посмотрим, что у тебя.
Женщина начинает ощупывать мою руку, а я кривлю от боли губы. Жмурюсь. Когда это делал Игнат, было не так больно. Он прикасался с большей осторожностью. Его огромные пальцы не причиняли такой боли.
– Так, небольшое растяжение. Нужно мазать руку гелями несколько дней. И дать ей покой.
– Но… Но как же? У меня на третьем уроке контрольная работа по физике, – я в панике вскидываю глаза на медсестру.
– Уверена, Катя, что учителя поймут. Я дам тебе справку. У тебя платок есть?
– Шарф. В раздевалке.
Раздаётся скрип стула. Игнат поднимается. Подходит к Ольге Викторовне и протягивает чёрный шарф, который он достал из своего рюкзака. Женщина подвязывает мою руку. Она что-то мне говорит, но я не вникаю. Сильный, одуряюще сильный запах Игната валит с ног и кружит голову. Я чувствую запах одеколона, никотина и его тела. Настолько сильный и яркий, что мне кажется, что я чувствую, как он оседает на языке.
– Эй, Зубрилка. Хватит витать в своих мечтах, – слышу над головой грубый голос. – Пойдём на урок. Или ты хочешь прогулять?
Игнат низко склоняет голову и низко шепчет на ухо, чтобы Ольга Викторовна не услышала:
– Ты так и не ответила на мой вопрос, Зубрилка.
– К-к-какой? – я облизываю пересохшие от волнения губы.
– Я буду во всём у тебя первый?
Глава 5
Глава 5
Катя
Я хмурю брови. Слышу насмешку и превосходство в голосе парня. Соскальзываю с кушетки. Лбом упираюсь в ключицу молодого человека. Я-то встала, а он отойти от меня и не подумал. Даже подался вперёд, стирая между нами все границы.
– М, Зубрилка?
Я не поднимаю голову, делаю несколько шагов в сторону. Но сама себя загоняю в ловушку. Игнат шагает за мной к стене, ставит обе руки поверх моих плеч, упирается ладонями в стену. Он запирает меня собой.
Странное чувство. Раннее неведомое.
Кажется, что Чернышев стал воздухом и проник в мои лёгкие. Он стал влагой и впитался в мою кожу. Проник в каждую пору. Он стал кровью и заменил собой всю кровь в венах.
Он окружил собой меня. А я не могу сделать ни единого вдоха. Смотрю в одну точку перед собой и… боюсь. Боюсь Игната, который бывает излишне вспыльчивым. Боюсь чувств, которые он вызывает. Они слишком сильные. Губительные. И от этого становится настолько страшно. Отчаянно страшно.
– П-п-пусти! Отп-п-пусти меня, пожалуйста. Я-а-а-а хочу уйти.
– Ты что? Ты ноешь? – пальцы Игната резко смыкаются на подбородке.
Они не причиняют боли. Но мне всё равно кажется, что его пальцы прожигают кожу до самых костей.
– Черт возьми, Зубрилка… До чего же ты жалкая! Аж мерзко, – выплёвывает и одёргивает руку.
Всхлип обиды рвётся из груди. Я смотрю в спину парня, который уходит из кабинета медсестры, чеканя шаг. Сжимаю кулак здоровой руки, перевожу дыхание и иду в соседнюю комнатку, где за столом сидит Ольга Викторовна и пишет справку.
– Вот, Катя. Покажешь учителю. Объяснишь, что писать тебе сейчас нельзя.
