Текст книги "Мы не ненавидим друг друга (СИ)"
Автор книги: Екатерина Казанцева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
17: Клэри
Я с жадностью отвечаю ему.
Запустив пальцы в его растрёпанные волосы, я только сильнее притягиваю его к себе, чувствуя растекающийся по телу жар и трепет.
Это было невероятное чувство.
Быть так близко к нему.
Целовать его.
Чувствовать, как он обнимает тебя.
– Алек…
Я успеваю только выдохнуть его имя, когда мы отстраняемся чтобы уткнуться лбами и перевести дух.
– Не надо, Фрэй. Не спрашивай…. – хрипло выдыхает Алек, с каким-то отчаяньем в голосе.
Которое полностью отражало мое внутреннее.
Поэтому я послушно умолкаю, отбросив в сторону все вопросы. Как и Алек, я не хочу ни о чем думать, не хочу анализировать и рассуждать. Хочу просто наслаждаться этим моментом. Жить здесь и сейчас.
Алек нежно касается руками моего лица, и спустя секунду его губы снова целуют меня, вызывая у меня жар и прожигающую потребность в его прикосновениях. Я тяну Алека ближе, задыхаясь, прижимаюсь к нему, боясь отстраниться даже на пару секунд. Алек словно чувствует тоже самое, потому что не размыкает наш поцелуй и так же крепко держит меня в своих руках.
Он касается подушечками пальцев моей спины, спускается по позвоночнику, отчего я дугой выгибаюсь и мы соприкасаемся с Алеком лбами, а он снова проводит пальцами по шрамам, спускаясь все ниже и ниже. Он нежен и осторожен, при том, что каждое его движение сопровождает уверенность и непоколебимость, все это лишает меня дара речи. Алек так же медленно и так же осторожно оттягивает мое платье и то послушно летит вниз, обнажая меня настолько, что спрятаться уже не получится.
Алек обнимает меня за талию и снова целует меня, но на этот раз очень медленно, растягивая каждое движение, каждое действие.
Но я не Алек.
И я слишком долго об этом мечтала.
Поэтому выкинув из головы все пугающие мысли и предрассудки, я уверенно выхожу из платья и ногой отбрасываю его в сторону. Алек отрывается от моей шеи только для того, чтобы заглянуть мне в глаза, а я, пользуясь случаем, резко притягиваю его к себе за ворот расстёгнутой рубашки, чувствуя легкую улыбку парня.
Он может и мог быть таким размеренно-чувственным.
Я же просто не могла медлить.
Во мне все взрывалось от этих поглощающих чувств.
Я зарываюсь пальцами в непослушные отросшие волосы Алека и всем телом прижимаюсь к нему, отчего и сам парень перестает медлить и уже крепко подхватывает меня, чтобы почти сразу усадить на комод. Это позволило мне обвить Алека ногами и за рекордное время оторвать к черту все пуговицы на его рубашке, потому что дрожащие пальцы были не в состоянии просто расстегнуть их.
Они рассыпаются по полу, но кажется, это ни одного из нас не волнует. Алек, тяжело дыша, спускается губами к моей шее, снова лишая меня возможности дышать и трезво мыслить. Пока я, как выброшенная на берег рыба, хватаю ртом воздух, которого мне открыто не хватало, Алек снова опускает руки мне на поясницу, и в этот раз я даже не дергаюсь и не стесняюсь, поэтому он уже несколько грубее вжимается пальцами мне в тело, явно сдерживая себя от наплыва чувств.
Нас неизбежно влекло друг к другу.
Огонь и лед. Холод и жар. Вечное сопротивление друг другу, неповиновение и противостояние чувствам, ничто из этого не могло сломить ту связь между нами, которая образовалась в первый же день.
Ненависть.
Равнодушие.
Ярость.
Игнорирование.
Все это было, и сила этих чувств и эмоций, словно накаляла нас с Алеком, чтобы сейчас, когда мы наконец-то переступили через выстроенную нами дистанцию, обоих поехала крыша от того, с какой силой на нас обрушится все то, что мы так яро игнорировали и не подпускали к себе.
Если даже Алек не смог приручить глубину этих запретных и неправильных чувств, то, что говорить обо мне? Я капитулировала в тот же день, когда он просто обратился ко мне по имени без того холода и той иронии, которая всегда была присуща ему в отношении меня.
Мы так и не заснули и встречали рассвет в полном молчании, крепко прижавшись друг к другу
Мы не перешли с ним грань, и ночью не произошло ничего, за что сейчас могло быть стыдно или неуютно. Всю ночь мы лишь неистово целовались и обнимались, просто наслаждались той близостью, которая наконец-то перестала быть чем-то запретным.
Мы не перешли грань не потому, что этого не хотели, а потому что даже в этот момент, когда я перестала контролировать себя и сдалась ему беспрекословно, Алек все еще контролировал ситуацию, не позволяя нам с ним зайти далеко.
Потому что это был Алек.
Он не торопился в таких важных вещах.
Если мой мозг в ту минуту был полностью отключен, то Алек не терял самообладание до такой степени. Он прекрасно понимал, что это роковая для наших с ним отношений ночь и не стоит усугублять ее таким кардинальным аспектом.
В самые острые моменты, он находил в себе силы отстраниться и перевести дыхание, дав нам с ним возможность немного остыть, после чего снова притягивал меня к себе, с головой окунаясь в ту страсть которая овладела нами.
Все итак происходило слишком интенсивно и необузданно, и усложнять это сексом точно не было правильно.
Мы оба боялись потерять то важное, что образовалась между нами, и никто не хотел испортить все необдуманным действием.
И если этому еще сопротивляться было можно, то вот потребности в близости и желании касаться друг друга, сопротивление было бесполезным. Поэтому мы не прекращали целоваться и жадно исследовать друг друга, теряясь в тех ощущениях, которые нас охватили.
Мы усмирились лишь под утро, когда обессилено прижались друг к другу и устремили взгляд в окно, где вступал в свои права рассвет. Я прижималась спиной к голой груди Алека, и крепко держала его за руку, который он обнял меня и притянул к себе. Сам парень подпер мою голову своим подбородком и периодически зарывался лицом в мои растрепавшиеся волосы.
И все в этот момент было…правильно.
Мы не говорили с ним о том, что произошло и все еще происходит, потому что никто из нас не хотел нарушать этот покой и рушить все ненужными речами. Хотя оба уже начинали мысленно анализировать эту ночь и беспокойно придумывать план отступления. Утро уже не могло скрывать нас от реальности, как это делала ночь, и мы неизбежно встречали в своей голове мысли, которые не радовали ни одного из нас. Я чувствовала, как напрягся Алек, явно осмысляя все случившиеся, я знаю, что он почувствовал, как напряглась я, когда вспомнила про наш неизбежный отъезд, но та разрушенная стена, уже не позволяла нам с Алеком так быстро надеть на себя ничего не выражающие маски и снова оттолкнуть друг друга.
Мы оба сопротивлялись этому.
Потому что не хотели расставаться с тем, что обрели этой ночью.
Больше… не хотели.
– Не хочу уезжать, – тихо говорю я, когда меня пронзает ужас от того, с чем могу столкнуться, как только Алек встанет с кровати.
Оттолкнет? Сделает вид, что ничего не было? Признает, что это было неизбежно, но нам лучше остановиться? Напомнит, что мы друг для друга под запретом? И что, если это разрушит ту возникшую идиллию между нами?
Я не хочу снова потерять отношение Алека.
– Не хочу вставать с этой постели, – так же тихо отвечает Алек, и когда я облегченно усмехаюсь, парень крепче притягивает меня к себе, отчего по моему телу снова распространяется приятное тепло.
– Алек…
– Я знаю, о чем ты думаешь, – просто перебивает меня парень, когда слышит мой жалобный голосок. – О том, как я отреагирую, и что нам делать с тем, что случилось. Я знаю это, потому что думаю о том же самом.
Мы одновременно вздыхаем.
– Ты жалеешь обо всем этом?
– Нет, Фрэй. Что за глупый вопрос, – с раздражением отвечает Алек, – Конечно, я ни о чем не жалею.
Этого достаточно, чтобы я расплылась в глупой улыбке.
– Я тоже.
Пусть я и не вижу лицо Алека, я знаю, что ему тоже было важно это знать. И его тихий вымученный вздох только подтверждает мои слова.
– Я не хочу уезжать… – снова жалобно пищу я, чувствуя, что на глаза накатываются слезы от страха того, что мы снова отдалимся друг от друга.
– Клэри…
Алек выдыхает мое имя со всей присущей ему чувственностью и сожалением. Я крепче прижимаю его руку к себе, а Алек переворачивает меня на спину и нависает надо мной сверху, бережно утерев большим пальцем мокрые щеки. Мне приходится посмотреть на него и то, с какой нежностью он смотрит на меня, только ускорят поток слез.
– Ну, ты чего, Фрэй?
Алек мягко улыбается мне и соприкасается своим лбом с моим, нежно проведя пальцами по мокрой щеке.
– Это все из-за отъезда, да? Вчера, ты была такой тихой из-за него, да?
Просто киваю.
– Клэри, он ничего не изменит.
Я снова виновато смотрю ему в глаза, пока парень утирает мои слезы.
– Мы вернемся в Институт, и между нами ничего не изменится. Я не собираюсь больше бегать от тебя. Это бесполезно.
Алек усмехается, и я глупо хмыкаю в ответ.
– Но что если…
Алек не дает мне договорить, потому что понимает, что меня так страшит во всем этом.
– Никаких если, Клэри. Ты и я, мы как-нибудь справимся.
И я верю ему.
Я верю, что Мы справимся.
18: Алек
Конечно, никуда мы не уехали.
Мы пролежали в обнимку до обеда, и за тот оставшийся час, что был, Фрэй потратила на сборы, а я на размышления, скрывшись в ванной. Да, я был чертовски напуган тем, что эти чувства к примитивной обрушились на меня такой лавиной. Но я был счастлив. Я был счастлив все это время с ней.
И хочу ли я лишать себя этого счастья?
Определенно, нет.
Да, еще пару месяцев назад я сильно надеялся, что смогу избежать всего этого, но увы, я ошибся. Сильно ошибся. Чувства к Клэри всегда были сильными. Будь это злость, ненависть, раздражение, преданность, уважение, или, вот пожалуйста, любовь.
Стоило мне перестать прятать эти чувства в себе и дать им вырваться на свободу, мир вокруг засиял новыми красками. Я просто потерялся во Фрэй в эту ночь. И я хотел теряться в ней снова и снова.
Она поглощала меня.
Увлекала.
Я послушно принял свое поражение перед ней.
И теперь я хочу, чтобы она так же приняла и свое. Потому что Фрэй прилично нервничала, и как бы я ни пытался подбодрить ее, она все равно ждала от меня подвоха. Прекрасно понимая, что эту «репутацию» я заслужил по своей вине, я не нашел ничего лучше, чем позвонить Ходжу и выпросить у него неделю отпуска. Он, конечно, не сопротивлялся, потому что я впервые о чем-то просил его, тем более о том, что, вроде как, итак заслужил. Я передал ему все, что просил Марк, и, выслушав от меня отчет о том, как все прошло, Ходж спокойно выдал нам выходную неделю, лишь неуместно спросив, чем вызвано мое решение.
– У вас же ничего не случилось?
Закатив глаза, отвечаю, что нет, и мы с примитивной не убили друг друга за это время. Ходжу этого достаточно, чтобы отстать от меня.
После этого неохотно звоню Изабель, уже с раздражением предвкушая ее реакцию.
– Мы останемся в Сиэтле еще на неделю.
Сестра молчит ровно пару секунд.
– Почему?
– Потому что мы так… решили.
Устало провожу рукой по мокрым волосам, пока Иззи молчит. Для нее вообще это не характерно, но сейчас я рад хотя бы тому, что она не мучает меня своими шутками.
– Алек, все хорошо?
– Да.
– И именно поэтому вы остаетесь там еще на несколько дней? Потому что между вами… все хорошо?
Я ценю ее тактичность, и ее мягкий тон явно дает понять, что сестра все поняла, кроме того, как я сам отношусь к этому. Поэтому, вымученно вздохнув, честно отвечаю ей.
– Да, Иззи. Именно поэтому. Подстрахуешь нас в Институте?
– Без проблем, братец.
Я уже прощаюсь с ней, как Изабель снова обращается ко мне.
– И да, Алек…
– Что, Иззи?
– Я так рада.
На удивление я не сдерживаю глупой ответной улыбки, когда слышу ее шепот, который не мог скрыть детского восторга, охватившего ее.
– Я тоже, Иззи. Я тоже.
– Алек? Ты уже собрался?
Фрэй металась по комнате, нервно бросая вещи в свою спортивную сумку, и пару минут я просто наблюдал за ней, прислонившись плечом к стене. Девчонка так была погружена в свои мысли, что мало того, что не замечала меня, стоящего в проходе, так и вещи кидала совсем уж лихо. Словно брала их из шкафа просто на ощупь и не глядя.
– Нет, – спокойно отвечаю я, пожав плечами.
Клэри широко округляет свои глаза и непонимающе указывает рукой на часы.
– Нам скоро уезжать, Алек!
Она отворачивается и берет с кровати свою толстовку, которую несет в шкаф, вместо того, чтобы бросить в сумку. Она нервничала, и ее дерганное поведение это только доказывало.
Когда она устает создавать видимость активных сборов, она с тихим ругательством отбрасывает какую-то кофту, и разворачивается ко мне с выражением лица, которое я так любил. Она скрывает свою неуверенность за маской вызова.
– Ты не хочешь пойти собрать вещи?
Снова поджимаю губы и качаю головой.
– Алек…
Клэри напряженно проговаривает мое имя, поэтому я больше не могу издеваться над ней. Я подхожу к ней ближе и сажусь на кровать рядом с ее сумкой. Девушка не отрывает от меня пристального внимательного взгляда и, кажется, вообще перестала дышать.
– Нам сегодня не нужно в аэропорт, – как можно мягче говорю я, протянув руку к Фрэй.
Она осторожно берет ее, и, сжав, поднимает непонимающий взгляд на меня.
– Разве… разве мы…
Перебиваю ее бормотание, потянув на кровать, чтобы девушка села рядом.
– Я взял у Ходжа недельный отпуск.
По мере того как до девушки начинает доходить, ее лицо постепенно смягчается и нервное непонимание уходит.
– Но… зачем?
– Потому что ты не хочешь уезжать, – и, отпустив взгляд, провожу рукой по своим волосам, чтобы привести спутавшиеся мысли в порядок, – Потому что я не хочу уезжать.
Я глупо усмехаюсь и, протянув руку, к лицу примитивной, нежно касаюсь ее щеки.
– Мне хорошо с тобой здесь. Нам… хорошо.
– Алек…
– Этого ничего не изменит, Клэри, – вернулись бы мы сегодня или вернемся через неделю, это не изменит наших с тобой отношений. – Я с тобой. Всегда был и буду.
Когда из глаз девушки хлынули слезы, я сначала испугался, подумал, что опять где-то оплошал. Но когда она бросилась ко мне на шею, и по собственнически уселась мне на колени, уткнувшись лицом мне в шею, я по-доброму возвел глаза к потолку.
Эта девчонка всегда вызывала у меня бурю эмоций.
Сильных и крайне противоречивых.
Иногда меня это пугало. А порой просто раздражало.
Но в такие моменты как сейчас, когда это Я был виновником таких теплых эмоций, я был счастлив.
Счастлив от того, что Фрэй разделяет их рядом со мной.
19: Алек
После того, как расчувствовавшаяся Клэри перестала хлюпать носом, я взял ее в охапку и принес в зал, где мы и провели время вплоть до вечера. Клэри наконец-то стала сама собой, и озорной, полный жизни взгляд зеленых глаз снова украшал мою жизнь.
А болтливость Фрэй, как и в старые добрые времена, снова заставляла меня возводить глаза к потолку.
– Алек, ты только посмотри!
Клэри, отбросив назад свой рыжий хвост, подпрыгнула на диване и почти сразу соскочила с него, восторженно указав рукой на экран телевизора, где крутили рекламный ролик с местным колесом обозрения.
– Посмотрел. И что?
Я действительно не понимал, что ее так взбудоражило. Подумаешь, какая-то металлическая конструкция, которая пользуется спросом у всех этих примитивных.
– Разве тебе не хочется прокатиться на нем?!
Я отложил кружку с кофе и иронично посмотрел на экран телевизора.
– На этой большой уродливой штуке, построенной криворукими примитивными?
Клэри зло хмурит брови, когда я, не скрывая недоумения и открытого сопротивления во взгляде, поворачиваю голову к ней. Как только ее взгляд тяжелеет, я спокойно отворачиваюсь от нее и возвращаю себе в руки кружку с кофе.
– Нет. Не хочется.
Следующие полчаса мы провидим в привычном нам споре: Фрэй отстаивает примитивных, убеждая меня, что криворукостью они не страдают, а вот вкусом и чувством прекрасного точно от нас отличаются. Я же пытался ей доказать, что «подобные развлечения» не могут вызвать у меня другую реакцию, и я не собираюсь признавать какую-то архитектурную привлекательность и культурную значимость этой штуковины.
Наивно было полагать, что наш спор не закончится тем, что Фрэй демонстративно оденется и выйдет из номера, хлопнув дверью. Еще наивнее было полагать, что я, раздраженно не замычу, и не попрусь следом за этой строптивой девчонкой.
– Фрэй, постой.
Девчонка только ускоряет шаг, отбросив за спину свой длинный серый шарф. Сдерживаюсь, чтобы не зарычать от ее упрямства.
– Клэри, да постой!
Клэри одергивает мою руку, когда я хватаю ее под локоть и разворачиваю к себе.
– Ну, чего ты обижаешься?
Я уже сменил гнев на милость, и сейчас, глядя в эти бездонные глаза примитивной, все ссоры и разногласия отступают для меня на второй план.
– Это ты сразу лезешь в бутылку!
Если бы Фрэй сейчас в совокупности со своим выражением лица топнула ногой, я бы точно не сдержался от смешка.
Она в такие моменты очень напоминала мне Черча.
Но будь я проклят, стоит мне даже заикнуться об этом Фрей, девчонка свернет мне шею, даже не моргнув глазом.
– Ох, Клэри…
Я шумно выдыхаю и устало провожу рукой по своим отросшим волосам. С Клэри всегда было не просто. Но я прекрасно понимал, что ей так же всегда было не просто и со мной.
Злость Фрэй постепенно сдувается, как воздушный шарик. Это видно по ее глазам. По тому, с какой заботой она смотрит на мои усталые движения и как осторожно теперь всматривается мне в глаза.
Поэтому я делаю к примитивной еще один шаг и, встав вплотную к ней, нежно касаюсь пальцами ее волос, приглаживая их с той стороны, где они были взъерошены.
Теперь, когда некоторые границы между нами были перечеркнуты, я старался как можно чаще касаться ее, наслаждаться тем, что эти прикосновения больше не находятся для меня под запретом. Мне нравилась на ощупь ее нежная кожа, я любил касаться ее волос, которые напоминали мне солнце, которого всегда так не хватало в нашем сумеречном мире. Она буквально освещала мою жизнь. Пусть я сначала и жмурился от этого яркого света.
Сейчас, когда Фрей приняла свою сумеречную сущность, этот свет в ней стал несколько приглушенным, что позволяло мне уже не бояться этого свечения и не жмуриться, но в то же время это заставляло меня и сочувствовать ей, ведь Фрей тоже оказалась погружена в этот мрак.
– Я не хочу ругаться…
Клэри закрывает глаза и утыкается лицом мне в грудь, обняв меня за талию. Она крепко вдыхает мой запах, который, судя по всему, действовал на нее также успокаивающе, как на меня – ее.
– Я тоже не хочу ругаться, Алек. Извини.
Зарывшись лицом в ее волосы, я крепко прижимаю девушку к себе, умиротворённо выдыхая ей в волосы.
Фрэй ласково касается рукой моей щеки, и, когда я открываю глаза и вижу, с какой любовью она смотрит на меня, я наклоняюсь к ней, чтобы поцеловать. Фрей сразу отвечает мне, и стоит мне коснуться ее губ, я понимаю, что не променяю это ни на что на свете.
Фрэй была маленькой и миниатюрной, но в моих руках она была тем самым сокровищем, которое нужно держать как можно крепче, чтобы не упустить и не потерять.
Я не мог без нее.
Уже – не мог.
– На кой-черт тебе сдалось это чертово сооружение? – хрипловато ворчу я, когда она отстраняется и снова обнимает меня.
А уже через пару минут я послушно плетусь вместе с ней к этому объекту местного достояния.
Слава ангелам, оно находилось в нашем районе и нам не пришлось тратить много времени, чтобы добраться до него.
Как я и предполагал, эта штука нисколько не впечатлила меня. Да, вечером открылся отличный вид на город, но, пожалуй, на этом и все. Нам пришлось прокатиться на нем два раза, потому что в первый раз я выдержал «обзорной экскурсии» буквально четверть круга, а после отвлекал девчонку поцелуями. Конечно, нам пришлось ехать второй круг, чтобы Фрэй все-таки посмотрела, какой открывается вид на город с самой верхней точки этого колеса.
Теперь, когда я был рядом с ней, мне хотелось все время ее касаться, целовать ее и обнимать, крепко прижимая к себе. Я так давно жил в своих же запретах и возведенных рамках, что и забыл, какого это, когда можно делать то, что хочется. И то, что правильно для тебя.
Обратно мы шли, неспешно прогуливаясь по вечерним улицам Сиэтла, и я только и делал, что поправлял Фрэй ее шарф и ворчал, упрекая ее в том, что она слишком легко одевается отчего и мерзнет. Но Клэри мое поведение почему-то казалось милым. Она все время улыбалась и заливисто смеялась, прижимаясь ко мне, и заставляя меня обреченно вздыхать.
Мы вернулись в номер, и, не дав примитивной далеко уйти, я притянул Фрэй к себе прямо в коридоре. Пока Фрэй смеялась, я абсолютно серьезно вдыхал запах ее волос, который умиротворял меня и наполнял мою грудь каким-то уютным теплом и светом. Я так долго держал себя в рамках, не позволяя себе этих касаний и прикосновений, что сейчас, мне просто сносило голову от мысли, что теперь я могу это делать постоянно.
Не боясь.
Ни того, что Фрэй оттолкнет меня, ни того, что это может быть не правильно.
Теперь между нами все было правильно.
Так, как и должно было быть.
Маленькая девочка стала моей.
Во всех смыслах.