Текст книги "Дважды в одну реку (СИ)"
Автор книги: Екатерина Каверина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
Глава 14
– Кто эта женщина? – настырно спрашивала Ира.
Женщина, какое неправильное слово. Даша всегда была его девочкой, девушкой, но уж точно не женщиной. За те годы, что они не видели друг друга, Даша изменилась, в лучшую сторону, казалось Максу. Стройная, почти прозрачная, с бледным лицом и яркими губами, со снежинками, налипшими на кончики ресниц, которые она всегда считала слишком короткими.
– Привет! Рада была тебя видеть, – четыре таких коротких слова, чуть надтреснутый голос в приглушенной снегом сутолоке дня.
Бала ли она рада на самом деле, Макс не знал, но он был рад. Все как-то сразу стало абсолютно понятным, даже прозрачным. Даша здесь, рядом, грустная, одна. То, что она одна, Макс знал абсолютно точно. В конце концов, зачем нужны старые друзья, приятели и просто знакомые, если не для того, чтобы узнать что-то очень важное для себя. Успешная, состоятельная и состоявшаяся, но одна. Нельзя сказать, чтобы Макс не желал Даше счастья, но все же он не желал ей счастья с кем-то другим. Глупо и наивно? – однозначно да. Но он же Максим Звенигородцев – бездельник и раздолбай. Допустим, бездельником он быть перестал, но вот с раздолбайством покончить было не так просто, особенно в том, что касалось отношений и чувств.
– Кто эта женщина? – почти прикрикнула Ира, оборачиваясь к дочке, устроенной на заднем сиденье автомобиля.
– Не ори, она только заснула, – безразлично ответил Макс, который уже порядком устал слушать детский писк.
– Кто эта женщина? – повторила Ира, обращаясь к мужу. – Ты чуть не сожрал ее взглядом.
Что он мог ей ответить: моя однокурсница, подруга, девушка, которую я думал, что любил?
– Это Даша Голицына, – просто ответил Макс, как будто Даша должна была быть знакома всем и каждому.
– И кто эта Даша? – не отставала Ира.
Наверное, сейчас был лучший момент сказать своей так называемой жене, что Даша – женщина, которую он любит все эти годы, и что с ней, с женой, он собирается разводиться. Немного не логично, зато честно, вот только Макс пока не был готов на эту честность. Он понимал, что, говоря о разводе, должен предлагать Ире внятное финансовое решение ее будущих проблем, а пока такого решения у Макса не было.
– Даша – моя бывшая девушка, – буркнул Макс.
– Мне кажется, она давно вышла из возраста чьей-либо девушки, – рассмеялась Ира. – Ты ничего не перепутал?
– Ира, заткнись, – зло ответил Макс, – Я не обсуждаю Дашу, тем более, с тобой. Займись лучше своим ребенком, она сейчас опять начнет орать, – он бросил взгляд в зеркало заднего вида и заметил, как скривилось в жалкой гримасе личико девочки, которую Звенигородцев даже не хотел называть своей дочерью.
Даша проклинала всех и вся. Ей за тридцать и она не может забеременеть с первого раза! Она всегда могла сделать все, за что только решала взяться, а забеременеть, такое простое и очень женское дело, не могла! Понятно, что будет вторая попытка и третья, столько попыток, сколько понадобится, чтобы добиться своего, но в том, что не получилось сразу, ей виделась какая-то насмешка. А вот у жены Макса получилось, – закралась глупая предательская мысль. Конечно, это же Макс был отцом, а не безымянный донор, за деньги сдающий свою сперму, наверное, очередной глупый, безответственный тип, потому что нормальный мужчина ни за что не будет делать это в пробирку. Хорошенький папаша для ее сына или дочери, – усмехнулась Даша, смахивая соленый пот с лица, новость о своей «небеременности» она решила утопить в море физической нагрузки, вот и накручивала сейчас с бешеной скоростью педали велотренажера на групповой тренировке по спиннингу. Ей же за тридцать и следить за своей фигурой нужно с удвоенной силой.
«Макс с ребенком на руках – почти идиллическая картинка, вот только на его лице не было ни капли радости молодого папаши», – думала Даша, вставая под струи душа Шарко, чтобы изгнать даже намек на целлюлит и прочие прелести уже не юного тела.
«Макс и его недовольная жена, Макс с этими лучиками морщинок возле глаз и легкой щетиной на лице, которой она так любила касаться своей нежной кожей», – вспоминала Даша, отдаваясь теплу и неге горячего шоколада, которым была обмазана с головы до ног.
«Чертов Макс, заполнивший ее мысли!» – Даша резко хлопнула дверью машины и направилась к выходу с парковки.
В конкурсе нелепых и нудных мероприятий сегодняшнее с легкостью одержало бы верх, вот уже два с половиной часа Макс и еще около сотни таких же несчастных представителей политической и бизнес-элиты их области парились в духоте местной филармонии, внимая речи губернатора. Тот на манер президента решил устроить общение с народом, вернее, с избранной его частью, вещая о том, какие события произошли в регионе в течение уходящего года и чего ожидали от года будущего. Пафос социальных свершений, разбавленный изрядно приглаженными цифрами привлеченных в область инвестиций, вероятно, должен был вогнать слушателей в благоговейный трепет, но Макс если и был готов трепетать, то только от присутствия Даши совсем рядом. Одетая в простое черное платье с молнией во всю спину, она сидела прямо перед ним, и Макс ощущал аромат ее духов, видел беззащитный затылок и тонкие светлые волоски, выбившиеся из строгого пучка и щекочущие ее шею. Хотелось поддаться глупому порыву, дернуть за «собачку» замка и увидеть, как ткань распадается на две половинки, обнажая ее спину. Даша, сидящая между руководителем Управления Центрального банка по региону и владельцем крупнейшего на всем юге сельскохозяйственного холдинга была бесконечно далека от той девочки, с которой он дружил в Универе, но все же она была гораздо ближе оголтелой карьеристки, улетевшей от него в США.
– Здравствуй, Максим, – вежливо улыбнулась ему Даша, занимая свое место.
– Здравствуй, Даша, – только и ответил он, касаясь ее руки.
Уродливая примета последних лет узнавать о несчастьях, произошедших со знакомыми людьми из Интернета и газет. Двадцать пятого декабря, сетуя, что в России католическое Рождество не является выходным днем, Даша собиралась на работу, пила горький кофе и читала новости с iPad’а. Уже были прочитаны «Ведомости», «Коммерсант» и «РБК», до отъезда в офис оставалось десть минут, и Даша зашла на местный новостной портал. «Пожар в центре Ростова», «Незаконная сауна в элитном доме», фотографии, на которых языки пламени вырывались из окон последних этажей многоэтажного дома. Даша бы оставила этот инцидент без внимания, посочувствовав в душе пострадавшим, если бы взгляд не выхватил фамилию Димы – лучшего друга Звенигородцева и большой занозы времен их студенчества. Оказалось, что из-за установленной с нарушением всех мыслимых норм и правил сауны в одной из квартир дома, в котором жил Дима с семьей, начался пожар. Спастись успели все, кроме Диминой Наташи и их маленькой дочки. Женщина и малышка задохнулись угарным газом, пытаясь спуститься с верхнего этажа. На фото перед подъездом стояли пожарные машины, медики, толпа зевак, а на переднем плане сходил с ума от горя и безнадежности Дима.
Дима, ее однокурсник, убитый горем муж и отец. Даша вздрогнула от мысли о том, как много ее ровесникам уже пришлось пережить, а потом подумала, а стал бы так убиваться Максим, случись что-то с его женой и ребенком?
Новый год – странный и никому не нужный праздник, глупая традиция не спать всю ночь напролет, лететь за тридевять земель, чтобы иметь возможность сказать друзьям, что встретил Новый год в другом полушарии, готовить горы еды, жечь фейерверки и слушать речь президента. У Даши не было ни малейшего желания куда-либо лететь, она ненавидела готовить, опасалась фейерверков и скептически относилась к высказываниям президента. В двенадцать тридцать, выпив бокал шампанского с мамой, она надела пижаму и отправилась спать, представляя, как проснется первого января в маминой квартире от запахов кофе и фирменных блинчиков с творогом и карамелью.
Первое января прошло в лени и неспешных разговорах, единственный день в году, когда отдых Даша не считала нарушением собственных правил. Она отвлекала маму от готовки и просмотра телевизионных программ, рассказывала курьезные эпизоды из своей жизни вдали от дома, читала и рассматривала старые фото. Но если бездеятельность первого января Даша еще могла пережить, то рано утром второго отправилась к себе домой, собрала спортивную сумку и отправилась в фитнес-клуб. Ну и пусть считают ее ненормальной, она заплатила за абонемент почти сто тысяч рублей и имела право заниматься в любое время дня и ночи.
Даша медленно выехала со двора, оставляя на девственно чистом снегу следы своих шин. Город спал сном младенца, утомленный праздничным разгулом, опьяненный всполохами салюта, одурманенный ожиданием чего-то нового и обязательно лучшего, чем то, что было в ушедшем году. Дашу всегда удивляло пожелание «С новым счастьем», она никак не могла понять, а чем же было плохо старое счастье?
Был погашен свет в ресторанах и клубах, не искрились витрины магазинов, и светофоры безразлично мигали желтым светом.
«Прекрасное начало нового дня», – подумала Даша, тихое-тихое, настолько, что можно, наконец, прислушаться к себе и понять, чего именно ты хочешь от наступившего года: нового счастья или подретушированная версия старого тоже сойдет?
Из колонок лилась мелодия Вивальди, обычно Даша слушала рок или джаз, но сегодня хотелось чего-то совсем другого, отличного от всего, что было раньше. Она уже сворачивала к зданию спортклуба, проезжая мимо развлекательного комплекса с ресторанами, боулингом, катком и прочими увеселениями, когда увидела на высоком бордюре возле дороги две мужские фигуры.
«Вот идиоты загулявшие, – презрительно поморщилась Даша, обдавая их грязными брызгами из-под колес. – Вот ради такого счастья некоторые дуры и спешат замуж», – усмехнулась она.
В этот момент один из мужчин поднял голову и стер рукавом грязь со своего лица.
«Макс», – с удивлением проговорила Даша.
Конечно, ей следовало проехать мимо и заняться исключительно своими делами. Конечно, она не была чокнутой альтруисткой, бросавшейся к каждому замерзающему прохожему, к каждому, но не к Максиму.
– Макс, Макс, что ты делаешь здесь? – Даша бежала к нему, бросив машину на середине дороги.
– О, Дашка, ты, – Звенигородцев поднял голову и бросил на нее затуманенный взгляд.
– Максим, вставай, – потянула его за руку Даша, но быстро отказалась от этой попытки, понимая, что ей не сдвинуть его и с места.
Рука Макса была ледяной, скулы заострились, а цвет лица колебался от серого до серо-зеленого.
– Что ты сидишь здесь Максим? – Даша опустилась на бордюрный камень рядом с ним, не выпуская его холодную руку из своей теплой ладошки. Она смахнула грязные капли с его лица, ощущая, как щекочет ее кожу щетина на мужской щеке.
– Да мы вот с Димкой, – Звенигородцев махнул рукой в сторону второй фигуры, скрючившейся рядом с ним, Даша только теперь заметила Диму.
Если на Максиме не было лица, то Дима вообще превратился в жалкую тень себя прежнего. Что ж, этому было вполне разумное объяснение – он потерял двух самых близких людей в своей жизни. Даша прекрасно помнила, как Дима был влюблен в свою Наташу, как старался защитить ее от всех, а они с Максом только смеялись над этим. Сейчас Даше хотелось защитить их обоих, неразлучных друзей с детства, решивших по глупой мужской привычке утопить свое взрослое горе в алкоголе или в чем-то похуже.
– Ох, Макс, – Даша прижала его руку к лицу.
Звенигородцев уронил голову и безучастно смотрел прямо перед собой.
Резкий сигнал заставил Дашу посмотреть на дорогу, неповоротливый троллейбус пытался объехать ее машину.
– Вставай и бери Диму, я отвезу вас домой, – Даша поняла, что поступи она иначе, парни так и будут сидеть, не ощущая, как их засыпает снегом.
– Оставь, иди, – попытался отмахнуться от нее Максим.
– Быстро вставай и бери Димку! – Даша применила свой самый строгий тон, который раньше безоговорочно действовал на Макса. Подействовал он и сейчас, Максим потащил друга к Дашиной машине, забросил его на заднее сиденье, а сам устроился впереди.
Даша села за руль. Что ж, год начался весьма активно, она не собиралась никак пересекаться с Максимом, а теперь везла его в своей машине.
– Максим, Димины родители живут все там же?
Макс не ответил, он спал, прислонившись лбом к стеклу. Пытаться получить какой-то ответ от Димы было бесполезно, он не демонстрировал никаких признаков жизни с того момента, как Даша только увидела его.
«Что ж, будем надеяться, что Димин отец, генерал ФСБ, не потерял свой дом на берегу Дона, как Звенигородцев-старший», – Даша уверенно направилась туда, где, как она помнила, жили Димины родители.
Те же узкие улочки коттеджного поселка, нагромождение машин, трехэтажный дом с огромным балконом, на котором Димина мама летом сажала петунии. Даша с трудом прорвалась через бдительного охранника на въезде, предъявив ему в качестве пропуска безжизненное тело родственника одного из жильцов. Она звонила в калитку уже пятый раз, ни в самом доме, ни на участке не было ни малейшего движения.
«И куда ей везти эту ценность, если Димкиных родителей нет дома? К жене Макса, к его маме?» – Даша зло стукнула кулачком по забору.
Калитка распахнулась.
– Доброе утро, – пробормотал немолодой мужчина с изможденным лицом, в котором Даша с трудом узнала Диминого отца.
– Доброе утро, Василий Константинович, – она порадовалась, что вспомнила его имя.
– Даша? – худенькая девушка в яркой куртке и смешной шапке словно шагнула в сегодняшнее мрачное утро из счастливых студенческих лет его сына.
– Да, я, – она невесело усмехнулась. – У меня там в машине Дима и Макс. Я встретила их около ресторана в городе, – она поспешила объяснить, с какой стати оказалась в компании двух нетрезвых мужчин.
– Черт возьми, – пробормотал Василий Константинович, бросаясь к машине. – Спасибо, Даша, – он бросил на нее благодарный взгляд, таща сына к дому.
Даша стояла в середине улицы, подняв голову к небу, наблюдая, как медленно появляется из-за туч солнце, как сжимаются тени.
– Спасибо, Даша, – она не заметила, как Василий Константинович вышел из дома. – Ты знаешь, что случилось у Димы? – он устало вздохнул.
– Я знаю, не говорите ничего. Я просто довезла его до дома, – Даше совсем не хотелось заставлять Димкиного отца что-либо объяснять.
– Дима топит свое горе в выпивке, а Максим делает это вместе с ним. За компанию, они всегда были отличной компанией.
– Я знаю, – Даша грустно улыбнулась. – Я почти ревновала Максима к Диме, они были не разлей вода. Знаете, когда Макс признавался мне, что я нравлюсь ему, он почему-то упомянул Диму.
Василий Константинович тоже позволил себе улыбку. Он потерял внучку, невестку, но все еще имел сына.
– Спасибо тебе, Даша. Мы с женой даже завидовали Звенигородцевым, когда ты встречалась с Максимом. Какая невестка у них могла бы быть.
– Спасибо вам, – пробормотала Даша, смутившись. – Я поеду.
– Подожди, а Макс?
– С Максом я разберусь сама, – уверенно ответила Даша.
В том, что касалось необходимости с чем-то или с кем-то разобраться, Даше не было равных, правда, прежде ей не приходилось разбираться с бесчувственным мужским телом ростом под два метра, посапывающим у нее в машине.
Даша выехала на дорогу, включила музыку, жесткий оглушительный рок не заставил Максима проснуться. Он так и сидел в неудобной позе, вывернув шею под каким-то странным углом.
Она убавила звук, надела солнцезащитные очки и сосредоточилась на дороге. Вдруг вспомнилось, как в середине четвертого курса Даша, Макс, Дима с большой компанией однокурсников поехали за город отмечать двадцать третье февраля. Как и всякий приличный студенческий праздник, этот закончился распитием какого-то невозможного количества спиртного, танцами до утра и мужским стриптизом на подоконниках. К их ужасу, в соседнем корпусе гостиницы проходил съезд какой-то местной партии, и свежеиспеченные партийцы были вовсе не в восторге от громкой музыки, взрывов смеха и раздевающихся парней в ярко освещенных окнах. Предусмотрительная Даша предложила Максиму и приехавшему с ними Диме убраться в город следующим утром прямо на рассвете. Парни, пребывающие в состоянии буйного веселья, смешанного с наступающим похмельем, бросили ей ключи от машины, а сами всю дорогу распевали песни группы «Ленинград». Тогда Даша готова была их придушить, теперь вспоминала об этом с улыбкой.
– Макс, проснись, – тормошила его Даша. – Проснись, пожалуйста! Проснись немедленно! – не отставала она. – Да, проснись же ты! – она сильно шлепнула его по руке. Максим и не думал шевелиться.
– Мне нужна ваша помощь, – Даша безапелляционным тоном обратилась к консьержу, который на счастье оказался крупным мужчиной. – В моей машине человек. Помогите доставить его до моей квартиры.
Конечно, Даша привезла Макса к себе домой, не ехать же ей к его жене?
Глава 15
Макс медленно просыпался, белоснежный потолок с изящной белой же люстрой в центре угрожающе вращался и кренился из стороны в сторону, прохладный ветерок шевелил прозрачную штору, на подоконнике стояла какая-то странная колючка, в центре которой полыхал как зарево алый цветок. Макс предпочел закрыть глаза и отложить свое возвращение к реальности еще на несколько минут – реальность не сулила ничего хорошо. Это был научно доказанный факт. Во сне он снова видел Дашу, красивую смеющуюся, мрачную и тихую, с короткой стрижкой и с длинными рассыпавшимися по плечам волосами. Вернее, это была даже не одна Даша, а несколько девушек, удивительно похожих на нее. Вопреки всем законам физики, Даша десятилетней давности словно отделялась от той Даши, что он видел несколько недель назад, и уходила в никуда. За ней следовала другая Даша, смешная девчонка в лыжном костюме и шапке с помпоном, которая как будто подпрыгивала и улетала куда-то вверх. Он сходил с ума. Это тоже был непреложный факт. Алкоголь в сочетании с травой, которую они курили с Димой вчера, все-таки взял над ним верх. Справедливости не было нигде, желая задвинуть Дашу в дальний уголок своего сознания, по крайней мере, пока, он видел ее в своих бредовых снах.
Макс решился снова открыть глаза, комната прекратила свою безумную качку, и все вроде бы встало на свои места. Чужая постель, холодный серо-голубой шелк, заснеженная река и кусочек неба вдалеке. Это точно не его квартира, хотя вид из окна почти такой же. Возможно, отель – довольно безликое место, чтобы быть чьим-то домом. Даже интересно, с кем он мог оказаться в гостиничном номере после того, как их Димкой выставили из ресторана. Ни одной женщины рядом с собой Максим не помнил, хотя, если быть честным, то после выкуривания третьей чудо-сигареты он вообще мало что помнил.
Макс поднял голову и увидел два стакана с каким-то оранжевым напитком на тумбочке рядом с собой, сделал глоток – грейпфрутовый сок, его любимый напиток на утро после жестокого похмелья. Даша всегда говорила ему, что это настоящее извращение пить горький сок вместо чистой воды или прохладного пива.
«Даша», – он снова обвел взглядом комнату, понимая, что оказался в ее спальне. Здесь кое-что изменилось за те годы, что она жила вдалеке от дома, но Макс отлично помнил причудливую люстру и огромное окно от потолка до пола, Дашину любовь к белому цвету и простой обстановке.
Одна за другой вспомнились детали их встречи: вот она бежит к нему, спрашивая, что он делает здесь, берет за руку, настойчиво требует идти в машину, а потом, разозлившись, своим любимым приказным тоном командует им. Макс бы никогда в этом не признался, но ему нравилось, когда Даша так строго разговаривала с ним. Он выбрался из кровати, обнаружив себя в джинсах, помятом свитере и без носок.
«Интересно, как она дотащила меня до квартиры и, главное, зачем сделала это», – Макс вышел в коридор.
Каждая деталь напоминала об их счастливых полутора месяцах, проведенных вместе незадолго до Дашиного отъезда. Она любила красить губы, смотрясь в большое зеркало напротив входной двери, цокала каблуками по каменному полу в коридоре и кралась на носочках по спальне, боясь поцарапать паркет, в очередной раз забыв что-то бесконечно нужное на туалетном столике, любила кричать ему из ванной просьбу принести чистое полотенце или теплый халат. Они жили вместе жалкие шесть недель, ничтожно мало по сравнению с его совместным сосуществованием с женой, но Макс ни за что не мог вспомнить ни одной бытовой мелочи, связанной с Ирой.
На кухне было темно, дверь в еще одну комнату, которая раньше пустовала, была закрыта, а вот в гостиной горел свет. Макс замер на пороге, не зная, как войти и что сказать.
«Привет, Даша, рад тебя видеть».
«Привет, Даша. Спасибо, что подобрала меня».
«Привет, Даша. А, знаешь, ты ведь испортила мне жизнь».
Она сидела в кресле, подобрав под себя ноги, и что-то читала или только делала вид, что читала.
– Заходи, Максим, – Даша положила I’Pad на журнальный столик и повернулась к нему, – Там ужин из ресторана, я оставила тебе, – она махнула рукой в сторону обеденного стола в другом конце комнаты. – Как ты? Я уже начала беспокоиться.
– Нормально, – буркнул Максим. Его затопила волна непонятной робости, а еще удивления от вида этой спокойной, расслабленной Даши. Он подошел к ней почти вплотную, впитывая взглядом ее всю: волосы, собранные в мягкую косу, чуть вздернутый нос, пухлые губы, тонкие руки в широких рукавах свитера. Даша встала, оказавшись совсем близко: незнакомый аромат духов, маленькая грудь под мягкой тканью.
– Идем, сядем за стол, – она легко коснулась его рукой, отдаляясь и ускользая. – Японская еда, это лучшее, на что я способна. Готовить я так и не полюбила, – губы сложились в легкую улыбку.
Макс не понимал абсолютно ничего. Даша, которая пару недель назад, едва удостаивала его взглядом, теперь везла его к себе домой, а потом совершенно спокойно предлагала разделить с ней ужин. Видимо, выкуренная с Димкой трава подействовала на него сильнее, чем можно было предположить.
Многое можно было списать на жестокое наркотическое похмелье, вот только нежный свет Дашиных глаз, ее ощущение совсем рядом были слишком реальны, чтобы оказаться бредом или сном.
– Спасибо, что подобрала нас с Димой, – пробормотал Максим, выбрав самый безопасный вариант для начала разговора.
– Думаю, что ты меня бы тоже подобрал, – улыбнулась Даша, – Меня с Ленкой. Не представляю, чтобы ради кого-то еще я согласилась довести себя до такого состояния.
– Ты все еще дружишь с ней? – хорошо иметь друзей – они могла стать неплохой темой для разговора с девушкой, о которой думал последние шесть лет.
– Дружу. Теперь не только с ней, но и с ее дочкой.
– Я видел как-то их вместе. Твоя Лена до сих пор меня терпеть не может.
– Ну должно же что-то оставаться неизменным. Я не люблю говорить банальные слова, но то, что случилось с Димой, так страшно.
– Страшно. Я подъехал к их дому даже раньше него, ехал по их улице и увидел скопление пожарных машин, дым из окон верхних этажей. Димка ничего не знал, просто возвращался домой, Наташа всегда ждала его с ужином, во сколько бы он ни приходил.
– Мы не любили ее, помнишь, – Даша сделала глоток остывшего чая.
– Помню, считали ее слишком домашней. Я вообще был уверен, что она Диме не пара, – Макс подцепил палочками ролл с креветкой, – Но он выглядел рядом с ней довольным все эти годы.
Даша некстати подумала, что они не любили Наташу именно потому, что рядом с ней Дима становился счастливым и спокойным, обретал все то, что не могли дать друг другу они с Максимом.
– Я первый раз в жизни понял, как легко человек может сойти с ума. Димка был на грани. Увидев тела Наташи и дочери, он сначала бросился на хозяина той квартиры, в которой была сауна, а потом как будто перегорел и просто смотрел в никуда.
– Он любил и потерял, – тихо сказала Даша. Странную тему они выбрали для разговора, но, по крайней мере, оба были искренни.
Максу хотелось закричать: «Я тоже любил и потерял», но он промолчал. Его потеря была жива, здорова и даже не пыталась отделаться от него.
«А что бы ты испытывал, если бы то же самое произошло со мной?» – хотелось спросить Даше, но она молчала.
– Если бы что-то подобное случилось с тобой, я бы сошел с ума, – пробормотал Максим, уткнувшись в тарелку.
Теплая волна затопила Дашу – они все так же могли чувствовать, о чем думал каждый из них.
– Худшее, что со мной случалось, это сработавшая пожарная сигнализация в доме, в котором я жила в Цюрихе, и именно в то время, когда я принимала душ. В итоге я развлекала своих соседей нелепым халатом и тапочками с заячьими ушами, в которых выскочила на улицу, – Даше пыталась вызвать улыбку на лице Максима.
– Не знал, что ты любительница заячьих ушей, – как по команде усмехнулся Макс. – Помню, ты презирала девушек Playboy.
– Все меняется, – старалась не сбиться с легкого тона Даша.
– Ты почти не изменилась.
– А ты изменился. Стал очень похож на своего отца, – Макс и, правда, все больше напоминал Дениса Петровича. Даше хотелось думать, что не только внешне.
– Боюсь, это слишком высокая для меня планка. Ты же знаешь, что случилось с отцом? – помолчав, спросил Макс.
– Знаю и плачу в душе, осознавая это, – Даша была абсолютно искренна.
– Я пытаюсь справляться, – сказал, словно убеждая самого себя, Максим.
– Ты справляешься, а не пытаешься делать это.
– Спасибо, – грустно усмехнулся Макс. – Никогда бы не подумал, что стройка так увлечет меня. Я слишком много развлекался, хотя мог бы поучиться у отца. До него мне далеко, но мы, по крайней мере, выполняем свои обязательства.
– Я читала, что вы делаете больше, чем просто выполняете обязательства, – Даша надеялась, что Макс никогда не узнает, как много она читала, как строила планы развития бизнеса Звенигородцевых, чертила схемы и даже делала расчеты.
– Спасибо, Даша. Это важно для меня. Многие думают, что это PR, но я и правда не смогу спокойно спать, пока все оплаченные квартиры не будут сданы.
Почему-то при слове «спать» Даша как-то особенно ярко осознала, что Макс пусть и неспокойно, но спит рядом со своей женой, а где-то неподалеку тихо сопит его дочь.
– У тебя дочь, – она не спрашивала, а утверждала.
– Да, дочь, – неохотно проговорил Макс, – И даже жена.
– Ты счастлив? – вечер непростых вопросов продолжался полным ходом.
– Нет. А ты?
– Я довольна. Счастлива – это для меня слишком сильное слово.
– А я, наверное, даже не могу считать себя довольным, – Это было действительно так. Сегодняшний вечер рядом с Дашей был лучшим из того, что происходило за долгое-долгое время. – Как ты притащила меня сюда? – Макс решил вернуться к событиям сегодняшнего утра. – И где Димка?
– Я сдала его отцу. А тебя я как-то не решилась предъявить жене. Слишком многое пришлось бы объяснять. Я убедила консьержа, что доставка бездыханных тел – это тоже его обязанность, – Даша не поддалась соблазну спросить, а не стоило ли отвезти его домой. Она решила, что жена – это что-то из другой жизни Максима, жизни, о которой ей нет никакого дела.
– Мне понравилось проснуться в твоей спальне, – Макс решил пойти почти что ва-банк. – В ней не слишком-то многое изменилось.
– Мне она нравится. В прошлый раз я пожила здесь слишком мало, – Даша бросила тревожный взгляд на Максима – в прошлый раз он тоже успел пожить здесь.
Ему очень хотелось сказать что-то резкое: «В прошлый раз ты слишком спешила в новую жизнь», «В прошлый раз и у тебя, и у меня не было времени смотреть по сторонам». Макс промолчал.
– Я смотрела на тебя и вспоминала тот жуткий случай, когда вы с Димкой на Кипре в Айя-Напе выкурили какую-то дрянь, и ты восемь часов не мог прийти в себя, а Дима не придумал ничего лучше, как позвонить Денису Петровичу и вызвать его.
Макса удивило, приятно удивило, что она помнила нелепые истории первых лет его учебы в Универе.
– После того случая я клялся, что близко ни к чему подобному не подойду, но вчера просто не мог бросить Димку. Я ничего не могу сделать для него, только быть рядом с ним.
– Я понимаю, но знаешь, это тоже очень много, – Даша протянула руку через стол и взяла руку Максима в свою. Он был ее Максом, он переживал горе лучшего друга и он признался, что сошел бы с ума, погибни она. Жена, ребенок – это уже не казалось сколько-нибудь важным.
– Это слишком мало, – покачал головой Максим, – Но больше никто не может сделать. Ясно, что Димкин отец расшибется в лепешку, чтобы этот кретин, установивший сауну, сел на максимальный срок, но ведь этого мало. Знаешь, оказалось, что Наташа не успела спастись, потому что звонила в квартиры соседей, хотела, чтобы все сумели выйти, а потом ей просто не хватило времени. Они с Сонькой задохнулись и так и остались где-то между этажами.
– В этом была вся Наташа, – вздохнула Даша. – Наташа, желавшая всем помочь, – Даша была уверена, сама бы она даже думать не смогла о чужих людях, схватила бы своего ребенка и мчалась вниз, не разбирая дороги.
– Да, ты права, – согласился Максим. – Она думала о других, а причинила горе Димке, его родителям, своим…
«А я вот думала только о себе все последние годы и, наверное, причинила если не горе, то уж большое неудобство всем, кто хоть что-то чувствовал ко мне», – отстраненно подумала Даша.
Они замолчали, за окном вспыхивали огни фейерверков, Даша вздрагивала от каждого хлопка, Макс, видя ее порывистые движения, хотел прижать девушку к себе, крепко-крепко, и не отпускать. Увы, он честно выполнял данное себе самому слово – сначала думать, а потом делать.
– Наверное, мне нужно ехать домой, – сказал Максим, хотя ехать ему совсем не хотелось. Дома его ждала недовольная Ира, плачущий ребенок и чувство неудовлетворенности собственной жизнью. Рядом с Дашей существование обретало смысл, о чем бы они ни говорили, охотно вспоминая студенческие курьезы или роняя недомолвки по поводу прошлых шести лет, все казалось понятным и правильным.
– Нужно, значит, поедешь, – Даша надеялась, что сказала это с достаточной долей безразличия, хотя сама сжалась, представляя, как Макс, ее Макс, возвращается к жене.
– Но ехать мне не хочется, – продолжил он, правило «думай, а потом говори» дало сбой.
– Значит, не езди, – усмехнулась Даша.
– Ты что-то сегодня слишком терпима, – Макс посмотрел на нее с улыбкой, той самой, которую она любила ловить годы назад.
– Это ненадолго. Терпимость – не мой конек. Давай я тебя отвезу, – предложила Даша, вставая. Ей вдруг показалось очень важным, чтобы Максим согласился, чтобы не побоялся приехать к своему дому с ней, чтобы не думал, увидит ли его жена, а если увидит, то к каким выводам придет.
Они доехали слишком быстро, вечер второго января не давал ни малейшего шанса задержаться в дороге.
