Текст книги "Невеста по случаю (СИ)"
Автор книги: Екатерина Каблукова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– И вы согласились?
– Делрой умеет быть убедительным.
– О, этого ему не занимать! – я вспомнила, как, сидя на моей кухне, граф уговаривал меня довериться ему. Мое доверие обошлось мне очень дорого, хотя, признаться, было оплачено сполна, – По-моему, пора идти переодеваться в дорогу.
Не желая больше слушать о графе, я встала, Лоренцио тоже поднялся со стула.
– Вы ничего не съели, – заметил он, – А ведь нам предстоит долгий путь.
– Я не голодна, – я покачала головой. Действительно, есть не хотелось. Даже кофе не радовал, к тому же он странно пах: горьковатый, резкий запах. Я украдкой провела над чашкой рукой с кольцом. Камень остался тусклым. Наверное, все дело было во мне.
Не торопясь, – меня все еще клонило в сон, – я поднялась в гардеробную, где меня уже ожидали служанки. Сундуков поубавилось.
Дорожное платье оказалось из серого бархата. К нему прилагался голубой плащ с вышитым на нем золотым львом. Такой же плащ, только короткий, был и на Лоренцио. Дублет из серого бархата, по краю отороченный серебристым мехом, темные штаны, высокие сапоги из коричнево-красной кожи, перчатки им в тон – д’орез Великой республики представлял собой все её могущество.
– Дорогая, вы готовы? – подчеркнуто вежливо спросил он, я слегка наклонила голову и оперлась на предложенную руку. Мы спустились к пристани, где нас уже ожидали сопровождающие, в основном – слуги и стражники в ярко начищенных кирасах, на которых блестел герб Лагомбардии – золотой лев, держащий в лапах меч.
Мое внимание привлекли мужчины в длинных белых одеяниях – пастыри. Среди них выделялся достаточно высокий, сухощавый старик с недобрым взглядом. По тому, как он надменно держался с остальными, я догадалась, что это был Иеронимо. Рядом с ним стояла охрана – высокие мужчины, в черных одеждах с белыми воротниками-стойками, вычерненных кирасах и белых плащах, напоминающих крылья. Их черные бархатные береты были украшены белыми перьями.
– Гончие Псы Создателя, Личная гвардия Истинного пастыря, присланы для охраны пастырей, – тихо пояснил Гаудани, наклоняясь ко мне и усаживая в барку.
– Или как наш конвой, – прошептала я, если даже он услышал, то ничего не сказал.
Гаудани прошел вперед, поставил ногу на свободную скамеечку, облокотился на металлический наконечник, украшавший нос барки, предпочитая оставаться на ногах. Не дожидаясь остальных, наша лодка отчалила от пристани и, медленно покачиваясь, двинулась вдоль канала. Вода обмелела, и теперь были видны сваи, отчего разноцветные дома напоминали избушки на курьих ножках. Навес защищал меня от палящих лучей солнца, но не мог защитить от жары. Даже вода казалась слишком теплой. Я вытащила платок и аккуратно промокнула вспотевшее лицо, бросила взгляд на своего спутника. Он улыбался и махал рукой, отвечая на приветствия людей, столпившихся на горбатых мостиках, перекинутых через каналы.
Я вдруг вспомнила, что ехала этим же путем с Роем, только тогда нас никто не приветствовал, как сейчас, а бирюзовая вода была серой и мутной. Разноцветные лепестки роз, брошенные с моста, закачались на мелких волнах, уплывая вдоль барки в лагуну, я проводила их взглядом, затем подняла голову, желая еще раз взглянуть на дворец, и невольно вздрогнула.
На галерее второго этажа стоял граф Алайстер. Слегка облокотившись на перила, он, криво усмехаясь, говорил что-то пожилому мужчине, находившемуся рядом, я вспомнила, что этот человек – один из членов Совета Десяти. Внезапно Рой оборвал себя на полуслове, нахмурился и повернул голову в мою сторону. Наши взгляды встретились, его глаза мгновенно расширились, затем он тряхнул головой, на секунду показалась, что Алайстер сейчас перескочит через перила. Но он лишь бросил убийственный взгляд на Гаудани, тот не заметил, слишком занятый тем, чтобы отвечать на приветствия своего народа.
Я неловко улыбнулась, махнула рукой Рою, получила в ответ вежливый кивок, затем, явно задумавшись, граф отошел от перил, игнорируя своего собеседника, послушно устремившегося следом.
Кажется, он меня не узнал. Испытывая одновременно облегчение и горькое разочарование, я выпустила ткань подушки, которую сжимала до того, что пальцы побелели.
Барка пристала к берегу. Лоренцио вышел первым, подал мне руку и помог сесть в карету – очередной деревянный ящик на колесах, ярко расписанный желтыми львами на голубом фоне.
– Что-то случилось? – от него не укрылась моя бледность, – Вы выглядите так, словно увидели приведение!
– Всего лишь графа Алайстера, – прошептала я так, чтобы остальные не услышали, – Признаться, я слегка испугалась за нашу авантюру.
– Не думаю, что он узнал вас! – усмехнулся Гаудани, – Вспомните меня. А ведь он был гораздо дальше!
– Вы говорите так, словно желаете ему отомстить.
– Не без этого! Не поверите, я до сих пор краснею, вспоминая, каким дураком я тогда выглядел!
– Да уж! – я рассмеялась, вспомнив его ошарашенное лицо, – Но вас несколько может извинить тот факт, что вы хватили лишнего.
– Вы так думаете? – он наигранно наморщил лоб, – Да, возможно. Во всяком случае, надеюсь, вы простили мне некоторые вольности?
– Считайте, что их не было, вы же думали, что обнимаете свою невесту, – уверила его я. Он благодарно поцеловал мне кончики пальцев, захлопнул дверцу карты и вскочил на серого коня, которого подвел слуга.
Дорога была ужасной. Или мне просто так показалось. Мы ехали достаточно медленно, вдоль побережья, останавливаясь почти каждый час, и все равно к концу дня я просто возненавидела все и вся. Кожа и одежда, казалось, пропитались дорожной пылью, от ее запаха меня подташнивало, как и от покачивания самой кареты, её колеса то и дело попадали в выбоины, отчего мое средство передвижения подпрыгивало и угрожающе скрипело.
Дважды приходилось останавливаться, потому что колесо вот-вот грозило слететь с оси, Гаудани слегка нервничал, и эти задержки раздражали еще больше, чем все остальное. Вдобавок было очень жарко. Платье пропиталось потом, еще с утра белая рубашка стала грязно-серой, волосы растрепались и липли к коже. Несколько раз я уже пожалела о своем решении в очередной раз помочь Лагомбардии. Лишь воспоминания о гречке, сером небе и зелено-оранжевой клинике, в которой работала Саша, ожидавшая моего решения, удерживали меня от того, чтобы не потребовать повернуть назад.
Частые привалы не спасали, и я с завистью посматривала на Гаудани, ехавшего верхом. А еще меня манило море. По дороге я заметила несколько достаточно привлекательных бухт с золотистым песком. На одном из привалов я даже заикнулась о желании искупаться, но Лоренцио был категорически против подобного времяпрепровождения, утверждая, что это почти неприлично. С досадой мне подумалось, что сама Карисса наверняка бы его уговорила. Мне же приходилось довольствоваться влажными полотенцами и солоноватым запахом высыхающих на жаре водорослей.
Долгожданный вечер не принес прохлады. Земля была просто раскаленной, и от нее все еще веяло теплом. Лошади начали спотыкаться. Лоренцио подъехал к окну кареты.
– Осталось совсем немного, – ободряюще произнес он, – Видите замок на горе? Та мы проведем ночь.
Я уныло посмотрела в указанном им направлении и тихо застонала: белоснежный замок стоял на высокой скале. Гора поднималась почти отвесно над почти ровным побережьем, а уже за ней в голубоватом тумане виднелись горы поменьше. Судя по алому закатному небу, мы сможем попасть туда лишь затемно. Лошади устали, а Гаудани явно не подумал, как они будут карабкаться вверх по отвесным тропам.
– Может быть, нам стоит разбит лагерь у подножья? – предложила я, но д’орез покачал головой:
– К сожалению, нам необходимо быть там. Это Светлейшая республика Самариньези, находится под протекторатом Лагомбардии, и не посетить ее во время путешествия – нанести серьезное оскорбление жителям.
– Еще одна республика? – фыркнула я, – И кем же она управляется?
– Двумя командорами, они избираются из числа жителей, – Лоренцио не заметил язвительных нот в моем голосе, – Они ждут нас на ступенях замка.
– Надеюсь, что не с рассвета?
Он слегка озадаченно посмотрел на меня:
– Не знаю. Я отправил к ним гонца.
– И почему это не я? – пробормотала я, прижимая к шее очередное полотенце. Гаудани пришпорил коня, вырываясь вперед. Я устало откинулась на подушки, желая лишь одного – чтобы путешествие скорее закончилось. Судя по наклону, дорога потянулась в гору. За окном то и дело мелькали золотистые прямоугольники окон – мы ехали через деревни. Изрядно пропетляв по горе, дорога привела нас к воротам замка, за стенами которого виднелись черепичные крыши домов.
Под торжественные звуки труб мы проехали древние ворота и по одной из узких улочек въехали на главную площадь, где в светлых одеяниях нас ждали два седовласых человека – командоры города. Они торжественно приветствовали д’ореза как своего протектора.
Обмен любезностями длился недолго, но это время мне показалось вечностью. Вынужденная стоять рядом с Гаудани, я все больше опиралась на его руку. Наконец он это заметил и озадаченно посмотрел на меня, я ответила ему усталым взглядом, он виновато улыбнулся, но позволил командорам договорить до конца и лишь тогда попросил их сопроводить нас в покои, чтобы мы смогли отдохнуть с дороги и подготовится к торжественному ужину.
Нас провели в гостевые комнаты. Пока служанки доставали из дорожного сундука специально заготовленную для таких случаев нарядную одежду, я прошла в ванную и долго просто стояла под прохладными струями воды, падающими с потолка. Надо все-таки узнать, как они это делают. Я подозревала, что без магии здесь не обошлось. Когда я, завернувшись в простыню, вышла оттуда, Гаудани уже переоделся и вышел, сославшись на какие-то дела, а на самом деле – не желая смущать меня и заодно компрометировать себя перед Кариссой.
Служанка помогла мне надеть платье, как обычно, голубое с золотом –официальные цвета Лагомбардии, и заплела волосы в замысловатые косы. Все это делалось молча, на мое вопросы девушка отвечала односложно, явно стесняясь, и я с какой-то грустью подумала о Далии, мне не хватало ее, как и Бононвенунто. Но общаться с ними было безумием. Они сразу бы узнали меня, и если Далия еще могла бы промолчать, то художник бы, невзирая на все, сразу бы донес на меня своему покровителю.
Еще в начале нашего путешествия меня не покидала глупая надежда, что он узнал меня и помчится следом. Воображение то и дело рисовало картины, как Рой верхом на своем золотом жеребце догоняет нас и останавливает карету. Сейчас, по здравому размышлению, мне не хотелось, чтобы граф знал обо мне, а уж тем более я не готова была рассказать ему о ребенке. Он и так сделал все, чтобы я не нуждалась, и моя поездка в Лаччио – один из поводов вернуть долг перед страной, столь щедро одарившей меня. Мне надо лишь с честью сыграть свою роль, после чего вернуться, уволиться из ведомства и спокойно растить моего ребенка. Я вдруг поняла, что готова дать Саше ответ, который она так ждала, и шагнуть на новый этап своей жизни, наполненный подгузниками и советами по грудному вскармливанию младенцев.
Я внимательно посмотрела на себя в зеркало. Живот все еще оставался плоским. Мне показалось, или моя грудь все-таки увеличилась, да и сама фигура стала какой-то более женственной, что ли…
– Вы готовы? – вежливо постучав, Лоренцио вошел в спальню, одобрительно кивнул при виде платья и протянул руку, – Все ждут только нас.
Чувствуя какое-то радостное возбуждение от происходящего, я лишь кивнула, привычно кладя свою ладонь на его.
Глава 4
Граф Делрой Алайстер неспешно шел по галерее Лагомбардийского дворца. Еще будучи мальчишкой, он любил пробежаться по этой галере, наслаждаясь чередованием тени и света. Он хорошо помнил, как его родители любили прогуливаться здесь по вечерам, наслаждаясь прохладой, веявшей с моря.
Как-то на спор с Козимо Делрой прыгнул с перил прямо в бирюзовые волны, после чего дня три старался не попадаться на глаза отцу, совершенно справедливо опасаясь гнева главы рода. Он усмехнулся воспоминаниям и зашагал дальше. Отец давно мертв, а они с Козимо теперь ставят интересы стран превыше собственных.
Как и недавно, когда он старательно разыгрывал партию с Иеронимо, стремясь назначить легатом своего бывшего учителя. Это было просто необходимо, особенно после тех слухов, которые, как рассказал Антонио, ходили среди пастырей. Он прислал своему бывшему ученику, с которым почти никогда не терял связь, письмо, после которого Алайстер не мог оставаться в стороне. Партия была разыграна как по нотам. И пастырь Антонио с сопроводительными письмами, подтверждающими его полномочия как легата, любезно воспользовался порталом и в сопровождении Боно перенесся в Лаччио. Граф так же подчеркнуто любезно предложил своему учителю воспользоваться виллой Алайстеров, построенной на высоком холме, но старик отказался, сказав, что предпочитает дворец Истиного пастыря, где ему будет отведена комната. Рой улыбнулся и пожелал Антонио удачи. Они всегда хорошо понимали друг друга. Алайстер знал, что отныне его учитель будет следить за своими собратьями и попытается не допустить развала Конклава изнутри. Самому графу надлежало остаться в Лагомбардии и – в случае проблем – оказать поддержку, даже если при этом придется пожертвовать друзьями.
Он с тоской взглянул на галерею, ставшую его домом и почти тюрьмой. Ажурные, казавшиеся почти невесомыми колонны полностью опоясывали второй этаж, по замыслу великого архитектора, защищая обитателей дворца от палящего солнца. Тени от них переплетались, напоминая решетку.
Еще не было и полудня, а воздух уже казался раскаленным. Рой недовольно поморщился: судя по всему, фьён этого года будет слишком сладким. Лагуна обмелела, а у небольших каналов, опоясывавших Лагомбардию, обнажилось дно. Лишь по Большому каналу было возможно проехать на барках.
Жара стояла уже давно, до сбора урожая было еще несколько недель, и на столе у главы Совета лежало прошение от гильдии землепашцев.
Граф с досадой подумал, что придется обращаться к кузену с просьбой открыть шлюзы в резервных водохранилищах в горах. Интересно, сколько Козимо за это запросит?
Белобрысый кузен никогда не упускал своей выгоды. Хорошо, хоть старому принцу, отцу Козимо, не пришло в голову перекрыть шлюзы во время войны. Рою казалось, что старый принц попросту забыл о них, увлеченный азартом вторжения. Старик вообще был весьма вспыльчив, несдержан и плохо просчитывал последствия своих поступков.
Козимо был другой. Хитрый, иногда даже слишком. Еще в детстве Рою нравилось просчитывать идеи кузена и отвечать ему не менее замысловатой многоходовкой. Это доставляло им массу удовольствия и со временем стало даже какой-то своеобразной постоянной игрой. Смерть старого принца, не выдержавшего позор поражения, пришлась им двоим очень кстати. Козимо не слишком жаловал своего отца, к тому же юный принц прекрасно понимал упущенную выгоду от войны с соседями, имевшими выход к морю, а значит, и к торговле.
Во время мирных переговоров оба старательно сдерживались, пытаясь прийти к компромиссу, что невыносимо раздражало и почти привело к новым военным действиям, когда вдруг обнаружили, что Карисса по уши влюбилась в Гаудани. Это стало решением проблем. В тот день оба кузена на радостях здорово напились. Вспомнив эту гулянку, Рой улыбнулся.
Кажется, зачинщиком был Боно. Именно он принес новость о целующихся в саду Лоренцио и Кариссе. Козимо вскочил, но Рой удержал кузена, предлагая оставить все как есть, и плеснул фьён в кубки. Бононвенунто в шутку предложил выпить за союз между двумя странами. Это и зародило идею завершить мирные переговоры к полному удовлетворению всех сторон. Остальное было просто. Убедить Совет не составило особого труда. Алайстеру даже не пришлось намекать Ренцу, что ему необходимо жениться, все сделала сама Карисса.
Рой вообще с особой теплотой относился к кузине, она платила ему тем же, иногда, как и свойственно женщинам, бессовестно пользуясь такими отношениями. Это рождало домыслы и сплетни, над которыми они смеялись. Затем Карисса достигла брачного возраста, и Рою пришлось приложить немало сил, чтобы помочь ей избежать ненавистного замужества, навязываемого отцом. Это породило новую волну слухов. Даже Козимо подозрительно посматривал на кузена, гадая, действительно ли тот делает все для своей кузины лишь по дружбе. Теплое отношение вдовствующей графини к племянникам подогревало слухи. Пару раз Алайстеру даже прозрачно намекали на брак.
Он пожимал плечами и продолжал заботиться о Кариссе. Для Роя она всегда была младшей сестрой, которую следовало оберегать. Именно поэтому, когда появилась угроза её жизни, граф и затеял авантюру с подменой. Тогда все казалось предельно ясно. Если бы он знал, в какую ловушку попадет сам. Лиза… Красивая, смелая, упрямая и – в то же время – беззащитная. С огромными ярко-голубыми глазами, опушенными темными, удивительно для светловолосой девушки, ресницами. Он запретил себе думать о ней. Лиза сделала абсолютно правильный выбор и наверняка до сих пор ненавидела его, того, кто обманом завлек её сюда и заставил рисковать жизнью. Кто бы мог подумать, что именно желание защитить кузину и сыграет с ним столь злую шутку.
Проводив Лизу, он еще долго стоял у окна своей виллы. На свадьбе кузины граф появился лишь вечером, он вновь вызвал лавину домыслов. Даже Гаудани пару раз с подозрением посматривал на него, пытаясь определить, насколько правдивы слухи, но бесстрастное лицо графа и холодный взгляд останавливали любого смельчака, желавшего поинтересоваться сплетнями. Даже Козимо все это время предпочитал избегать кузена, утверждая, что Делрой кого угодно загонит в могилу своим мрачным видом.
Рой достал из кармана небольшую миниатюру: портрет, нарисованный на черном хрустале, и всмотрелся в столь дорогие ему черты лица. Как он ни старался, в отличие от других медальонов, в этот раз он не смог передать живость, свойственную ей. Возможно, все дело было лишь в том, что этот медальон не был амулетом, он не успел добавить в краски каплю ее крови. Просто украшение, безделушка, хранимая им как воспоминание.
Рой усмехнулся: похоже, он стареет и становится слишком сентиментальным. Он спрятал медальон и направился дальше, по привычному ему маршруту. С каким-то брезгливым отвращением граф прошел мимо двух красных колонн: между ними оглашали смертные приговоры, последний – для Джованио Риччионе.
Алайстеру пришлось допрашивать его лично. Козимо опасался, что не сможет сдержаться, и его дядя просто не выйдет живым из комнаты для допросов, а попросту – пыточной камеры.
Все еще надеясь сохранить себе жизнь, Джованио признался во всем и сразу, рассказал про Истиного пастыря, и как тот намеревался прибрать к рукам случайно открытую шахту с черным хрусталем, сначала втянув в войну оба государства. Намекнул на то, что затевается слишком большая игра, и это не конец, даже если он умрет, за его смерть отомстят. Не пришлось даже усердствовать с пытками, и это оставило чувство неудовлетворения: Рой слишком на тот момент жаждал хоть чьей-нибудь крови.
– Мэссэр граф!
Рой досадливо поморщился, узнав маркиза Делла Фарнезе, явно караулившего главу Совета на галерее.
– Умберто, – холодного тона и кивка вполне достаточно. Граф Алайстер, глава Совета Десяти и самый богатый человек республики, может позволить это.
– Мэссэр граф, – старик достал платок и вытер лоб, блестевший от пота, – Я хотел с вами поговорить о выборах нового Пастыря в Лаччио!
И этот туда же! Будто нет других тем для обсуждения. Они не знают, что уже все не раз проговорено, и нужные решения приняты.
– Я слушаю, – Алайстер подошел к балюстраде, оперся ладонями на раскаленные от жаркого солнца каменные перила, задумчиво посмотрел на бирюзовую воду канала. У Лизы глаза были другого оттенка. Захотелось вновь достать медальон и еще раз попытаться перерисовать портрет, попытаться сделать лицо более живым. Делла Фарнезе замолчал, явно ожидая ответа. Рой вздрогнул:
– Простите, что?
– Разумно ли будет отпускать мэссэр Гаудани одного в Лаччио? – его собеседник повторил вопрос.
– Насколько я помню, он едет туда с достаточно большим отрядом.
– Алайстер, вы прекрасно поняли, что я имею в виду! Выборы Истинного пастыря… – старик осекся под тяжелым взглядом.
– Вас не касаются, но если вы так уж настаиваете на ответе, то передайте моей матери, что Гаудани по пути должен встретиться с принцем Козимо. Наш легат в курсе. Думаю, этого ей будет достаточно, – Рой отвернулся, давая понять, что разговор закончен. Шум и суета, возникшие у пристани, возвестили, что д’орез вот-во отбудет с посольством.
Делла Фарнезе поклонился, но не отошел. Наверняка, преданный поклонник, он должен встретиться с вдовствующей графиней позже. Или же полагает, что Делрой может передумать. Конечно, Рою самому следовало бы поговорить с матерью, но в последнее время он старательно избегал встреч с ней.
Графиня единственная могла догадаться, что с ним твориться, а он не хотел её расстраивать. Он вообще не хотел, чтобы кто-то знал, что он влюбился, словно мальчишка.
Лиза… Огромные голубые глаза, обрамленные темными ресницами – удивительно для блондинки. Золотистые волосы, вечно выбивающиеся из косы, тонкая талия, высокая полная грудь, так хорошо помещавшаяся в его ладони. При этих воспоминаниях в голове зашумело, а жара стала просто нестерпимой. Капли пота выступили на лбу. Граф бросил взгляд на собеседника, желая убедиться, что тот ничего не заметил.
Делла Фарнезе все стоял рядом, с интересом наблюдая за тем, как кортеж Гаудани рассаживается по баркам. Одна из них, с самим д’орезом и его женой, уже направилась вдоль канала. Рой меланхолично понаблюдал за ней, вспоминая другую барку, которая на рассвете везла его и Лизу.
По обыкновению, Карисса села в центре, под навесом, прячась от солнца, Гаудани прошел на нос лодки. Удивительная небрежность, если вспомнить состояние принцессы. Хотя сегодня она выглядела менее болезненной.
Рой нахмурился. Его что-то настораживало, мешая повернуться спиной и уйти. Какая-то деталь, которую он явно упустил. Кузина задумчиво смотрела на воду, Лоренцио взмахнул рукой, приветствуя людей, собравшихся на мосту, его жена вдруг обернулась, и Рой остолбенел. Лиза! Он бездумно наклонился вперёд, словно желая повторить свой подвиг и вновь перепрыгнуть через перила. Вовремя одумался и снова выпрямился. Задумчиво еще раз взглянул на барку, гадая, не ошибся ли.
Лиза все еще смотрела на него. Он не мог не узнать эти глаза, ее едва заметную улыбку. Она всегда так улыбалась, когда она не была уверена в правильности действий. Заметив, что он за ней пристально наблюдает, женщина неловко махнула ему рукой и, не дожидаясь ответа, быстро отвернулась, делая вид, что смотрит на Гаудани.
Карисса бы так никогда не поступила. Значит, он не ошибся, это действительно была Лиза. Она здесь, в Лагомбардии, несмотря на то, что он категорически запретил всем беспокоить её.
Рой скрипнул зубами. Заметил, что пальцы побелели, и пожалел, что сжал их на перилах, а не на шее Лоренцио Гаудани. Первое желание – немедленно бросится следом, догнать и повернуть барку, чтобы убить бывшего друга, – удалось подавить с трудом. Д’орез Великой республики наверняка действовал не в одиночку, во всяком случае, если женщина, сидящая в барке, – Лиза (о, в этом он уже был уверен!), то Карисса должна была где-то скрываться. Значит, ей кто-то должен был покровительствовать. Кто-то, кто жил поблизости, кто-то из семьи, кто знал обо всем. И о Лизе. Глаза графа хищно прищурились.
– Мама… – прохрипел Рой, поворачиваясь.
Делла Фарнезе невольно попятился, с испугом глядя на перекошенное от ярости лицо своего собеседника. Он никогда не видел графа Алайстера таким.
– Знаете, Делла Фарнезе, – голос просто срывался, переходя в змеиное шипение, – Я, пожалуй, слишком долго пренебрегал своими обязанностями сына. Думаю, ваша помощь не понадобится, наверняка графиня желает узнать все от меня лично!
Едва сдерживаясь, сказалась все-таки многолетняя выучка, граф прошел в одну из комнат дворца: открывать портал прямо на галерее не хотелось. Пока он шел, слепая ярость слегка утихла, и Рой смог мыслить здраво.
То, что его провели как мальчишку, не подлежало сомнению. Вряд ли Гаудани смог бы провернуть такое лишь с вдовствующей графиней, как ни была хитра его мать, ей нужен был еще кто-то. Тот, кто владеет магией, кому можно безоговорочно доверять, и кто кровно заинтересован…
– Козимо… – выдохнул граф, чувствуя, что ярость вновь разгорается. Конечно, кто же еще мог противопоставить себя могуществу Алайстеров! Принц более других был заинтересован в безопасности сестры. Именно она являлась гарантом того, что Риччионе получат доход от добычи черного хрусталя в новой шахте, случайно обнаруженной людьми его дяди, Джованио, и по условиям брачного договора переходящей к Лагомбардии. Именно эта шахта явилась причиной, по которой Пастыри Лаччио так рвались перессорить своих соседей: пользуясь сумятицей, они хотели отлучить от церкви оба государства, после чего, под предлогом защиты, захватить граничные земли, в том числе – и небольшой остров на реке, где расположена шахта по добыче черного хрусталя, совершенно случайно найденная совсем недавно. Её запасы воистину потрясали, и им с Козимо стоило большого труда сдерживать разработки месторождения. Данные, полученные от Джованио, вместе со слухами, переданными Антонио, по поводу раскола пастырей, складывались в достаточно неприглядную картину. Алайстер еще не говорил со своим кузеном, но был уверен, что Козимо не обрадуется.
Мысли о настоящих врагах заставили Роя слегка успокоиться. В конце концов, ему ничего не стоит разобраться с горе-заговорщиками, а затем вернуть Лизу в её мир. Но сначала ему все-таки следовало убедиться, что его догадки правильны, и он отнюдь не сошел с ума.
Рой взмахнул рукой, открывая портал в дом матери. Очутился на кухне, холодно кивнул обомлевшей кухарке и прошел к лестнице под удивленные переглядывания слуг. Перепрыгивая через ступеньку, вбежал на второй этаж, надменно бросил в пустоту: «Докладывать не надо» и, распахивая двери, прошел сквозь анфиладу комнат в личные покои графини.
– Добрый день! – язвительно усмехнулся он.
Молодая женщина, лежавшая на кушетке, негромко вскрикнула, служанка, склонявшаяся над ней, выпрямилась и с укором посмотрела на хозяина:
– Могли бы и предупредить, мэссэр!
– Для чего, Далия? Чтобы ты успела увести мою кузину? – он холодно посмотрел на женщину, все еще полулежащую на кушетке, – Доброе утро, Карисса! Ты прекрасно смотрелась полчаса назад, сидя на барке…
– Это... это, наверное, фантом, – пролепетала принцесса, слегка смутившись, – Лоренцио обещал, что создаст…
Краем глаза граф заметил, что Далия выскользнула. Наверняка побежала за подмогой.
– Нет, кузина, ты была вполне живой и здоровой, я просто поражен, – Рой даже не пытался скрыть, что издевается. Карисса прикрыла глаза:
– Ты же видишь, что я не могу встать…
– Это не повод нарушать мои распоряжения! – он еле сдерживался, – тем более – рисковать жизнью других!
– Создатель, какие громкие речи! Стены так и трясутся. Здравствуй, милый! – вдовствующая графиня Алайстер величественно вошла в комнату, ее серые глаза буквально искрились от смеха, а на щеках обозначились ямочки, что говорило, что женщина весьма довольна происходящим.
– Мама, – скрежетнув зубами, Рой по традиции склонился над протянутой рукой.
– Дорогой, ты ужасно выглядишь! – графиня провела рукой по его щеке, – Как дела в совете? Что нового вытворил мэссэр Каэтани? В прошлый раз он, кажется, хотел по примеру древних привести с собой в Зал заседаний осла?
– Коня, дорогая, осёл там никого бы не удивил… – машинально поправил ее сын.
– Точно, коня! – всплеснула она руками, – Я и забыла. Говорят, он в нем души не чает?
– Мама, не заговаривай мне зубы! – вспыхнул её сын. – Я понимаю, Гаудани или Козимо, один слишком простодушен, второй все пытается продолжить наши детские игры, но как ты могла пойти на такое? Я ясно дал понять, что не желаю видеть Лизу в Лагомбардии!
– А ты ее и не видел, – пожала плечами графиня.
– Видел. В барке рядом с Гаудани.
– И узнал? – в голосе матери звучал неподдельный интерес.
– Разумеется! – раздраженно ответил Рой, – И прошу, не стоит упражняться в риторике!
– Хорошо. Но интересно, чем она тебя так рассердила? Такая милая девушка…
– Именно поэтому хватит впутывать её в наши политические игры!
– О, так ты просто беспокоишься о ней? – глубокомысленно заметила графиня, подходя к окну и выглядывая в небольшой сад, – Это на тебя не похоже.
– Значит, ты плохо меня знаешь, – отрезал Алайстер.
– Полагаю, что знаю тебя даже лучше, чем ты сам, – с довольной улыбкой женщина повернулась к сыну, – Признайся, что ты даже рад возвращению Лизы в Лагомбардию.
– Ошибаешься! И – да, я незамедлительно отправлюсь в Лаччио, чтобы отвезти девушку домой и заодно придушить Гаудани!
– Рой, ты не посмеешь убить Лоренцио! – при этих словах Карисса даже набралась сил, чтобы приподняться над подушками. Он обернулся к ней, мрачно улыбаясь:
– Ты так думаешь? Назови мне хоть одну причину, по которой я не смогу вызвать его на дуэль и проткнуть как цыпленка?
Кузина побледнела еще больше, но граф этого не заметил, вспомнив вдруг руины, слова Боно, недовольного порчей рубашки, и Лизу, фехтующую с ним так, словно от этого зависела её жизнь… и ведь действительно – зависела. Злость прошла. Рой устало посмотрел на кузину:
– Карри, неужели ты так спокойно относишься к тому, что другой человек может погибнуть вместо тебя?
Принцесса бросила беспомощный взгляд на тётю, которая с интересом наблюдала за собственным сыном с каким-то загадочным выражением лица.
– Милый, давай продолжим наш разговор в другой комнате, – наконец сказала графиня, – Поскольку Карисса не принимала участие в этом, то не думаю, что ей интересно все, что мы хотим сказать друг другу.
– О, ей-то как раз интересно! – фыркнул Рой, бросая взгляд на незамедлительно потупившуюся кузину, – Как интересно и то, как теперь проводит ночи её муж! В отличие от меня, он не слишком различает их двоих!
– Вчера ночью Лоренцио был здесь, – возразила вдовствующая графиня, бросая на растерянную племянницу ободряющий взгляд, – И, полагаю, теперь Гаудани более внимателен. К тому же Козимо будет рядом.
– Думаешь, он хоть пальцем пошевелит, чтобы остановить Лоренцио? Мама, зная моего кузена, он скорее потрет свои холеные руки и будет всю жизнь шантажировать д’ореза Лагомбардии!
