Текст книги "История о краже. Схватка с судьбой"

Автор книги: Екатерина Гичко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава 7. Крушение

Снег начал исчезать уже в двадцати саженях от города: длинная тень стены здесь не выступала защитой от солнца и снежный покров виднелся лишь небольшими белыми пятнами. Голые кусты и одинокие деревья распушили ветки с набухшими почками, клонился к земле влажноватый сухостой, а сквозь пожухлую траву пробивалась свежая зелень. Только вот весенний воздух пах дымом, тянущимся от Жаанидыя.

Дороги к Мохнатому мосту действительно не было, но она угадывалась по расступающимся в разные стороны кустам и деревьям, а после заезда в лесную полосу виделась уже отчётливо: зарасти ей всё же не позволили, время от время вырубая самосевы. Но земля здесь покрылась травой и была влажновата. Колёсный экипаж порой увязал, и всадникам приходилось спешиваться и выталкивать его.

Глава отряда, прищурившись, вглядывался вперёд. Он ездил смотреть на мост в начале зимы несколько раз и сейчас в оголившемся пейзаже с некоторым трудом узнавал места. Помнится, нужно было въехать на пригорок, а уж оттуда открывался вид на широкий, добротный, но деревянный мост. Несколькими годами ранее севернее построили другой, каменный мост и о Мохнатом почти вконец забыли.

Вдоль дороги потянулся пахучий ельник, и глава отряда немного отстал, подозрительно осматривая лес. Всадники плотнее окружили экипаж и навострили уши. От реки доносилось грохотание сталкивающегося льда и шумный плеск воды. И чем ближе к реке, тем сильнее был грохот.

Меж ушей лошади, запряжённой в экипаж, упала шишка. Лошадь испуганно всхрапнула, шарахнулась назад, и возница поспешил натянуть вожжи.

– Тпр-р-р-ру-у-у-у, шалопоть трусливая!

В следующий миг на спину лошади спрыгнул мужчина. Дальнейшие события развернулись с невероятной быстротой. С разлапистых елей вниз посыпались мужики, спрыгивали они прямо на крупы коней всадников и тут же сноровисто вонзали им со спины ножи, прямо между рёбер. Раздалось испуганное ржание, хрипы, а следом и разъярённые вскрики: двое из охранников быстро среагировали, успели дёрнуть коней за поводья, и бандиты попадали на землю. Конвоиры схватились было за оружие, но один почти сразу же откинулся назад, сражённый брошенным ножом прямо в глазницу, а другого кнутом за горло перехлестнул возница и стащил за землю. Там его и прикончили.

На мгновение бандиты – десять оборотней, – глава отряда и возница замерли, осматриваясь и прислушиваясь, а затем разбойники бросились успокаивать лошадей и подбирать трупы. Убитых за руки за ноги отнесли дальше по дороге, вниз с пригорка, и сбросили с крутого и высокого берега в бурлящую реку. Тела тут же исчезли между льдинами и более нигде не всплыли.

Разобравшись с трупами, нападавшие подхватили лошадей под уздцы и поспешили в ельник по едва заметной звериной тропе. На дороге рядом с экипажем остались только возница и глава отряда, который как раз закончил вытирать нож, вытащенный из глазницы бывшего товарища, и теперь провожал взглядом своего коня.

Не было сказано ни слова. Всё прошло быстро, ловко, как не единожды отыгранная театральная постановка, в которой каждый имел свою роль и выполнял только её. Вот и возница, пока глава осматривал кусты – не надломили ли чего ушедшие, – торопливо зачищал суетливые отпечатки копыт, следы крови и придирчиво выискивал обронённые предметы. Закончив, мужчины обменялись взглядами, и кучер, опять заняв козлы, подстегнул лошадей.

До моста действительно оставалось всего ничего: спуститься с пригорка, и вот оно – широкое деревянное полотно с удобным заездом и высокими крепкими перилами. Лошади взошли на мост, и по насту глухо застучали копыта и колёса. Возница торопливо намотал вожжи на подлокотник и, спрыгнув с ко̀зел и чиркнув чем-то над досками моста, побежал назад, в тот время как лошади продолжили своё шествие. Глава отряда дождался его, и вместе они отбежали по берегу подальше на юг и забрались под кучу бурелома и валежника.

Не успели они устроиться, как всполошились и обеспокоенно и раздражённо высунулись из укрытия. По дороге двигался довольно крупный отряд – экипаж и семеро всадников, – а где-то позади, пока отдалённо, что-то громыхало и раздавалось гневное:

– Тпр-р-р-ру-у-у-у, окаянная! Куда?! Куда, дух тёмный?!

Всадники подозрительно смотрели на карету, добравшуюся почти до середины моста, но с задней стороны ничего такого не углядели (в том числе пустые козлы), и на мост поднялся один из конвоиров. Проверив мост, он махнул рукой, и следом въехала карета. Сидящие в буреломе мужчины переглянулись, помрачнели и заползли глубже под ветки.

Лежащая на сиденье рыжеволосая женщина застонала, болезненно поморщилась и с трудом, заставляя себя, открыла глаза. Перед внутренним взором, затмевая внешний, плавали обрывистые образы, а в голове звучали голоса:

«…она не проснётся до самого конца. Уйдёт без боли и страха…»

«Осторожнее, проклятый!»

«Да какая ей разница…»

Голова болела, во рту было гадко, а в теле царила необоримая слабость.

«Дети…»

Дети!

Лийриша дёрнулась, пытаясь сесть, и скатилась с сиденья.

– Что… я… где…

Полумрак вокруг, неясный свет где-то наверху и мир качается. Цепляясь за сиденье, женщина попыталась встать. Несколько раз падала, но опять поднималась, едва сдерживая слёзы бессилия, и наконец приникла к занавесям. За ними неспешно проплывала какая-то деревянная ограда, а за ней что-то серело и двигалось. Лийриша не сразу поняла, что это река. Дёрнула дверцу, толкнула её, опять пошатнулась и упала на сиденье, едва не сшибив короб.

– О боги!

Дрожащими руками женщина потянулась к лежащей в корзине дочери.

– Иия, солнце моё, открой глаза!

Лийриша с силой тряхнула девочку, та заворочалась, захныкала, но глаза так и не открыла. Но матери было достаточно и этого. Главное, что жива!

Присутствие дочери придало женщине сил, и она, закричав, начала ногами бить в двери, стучать кулаками по стеклу. Окошко треснуло, ещё один удар, и оно бы разлетелось…

Воздух разорвал грохот, экипаж тряхнуло так, что Лийриша упала и едва успела подхватить скатившуюся дочь. Экипаж завалился набок, в животе ёкнуло, и женщина почувствовала, что они летят вниз.

Мариш и Юдриш осматривались с одинаковой подозрительностью. Пушистые ельники очень подходили для засад: в мохнатых лапах удобно спрятаться, а густой смоляной запах перекроет то, что не смогли перекрыть амулеты. Им ли это не знать.

Но Мариша беспокоило что-то ещё. То ли это засевшее внутри городское волнение, то ли усталость и не до конца утихшее бешенство из-за пропажи Лоэзии, но дворецкому всюду мерещились подозрительные тени и засады. А теперь и вовсе казалось, что пахнет кровью. Он провёл ладонью под носом: в последнее время его мучили кровотечения. Но было чисто.

– Что-то зябко мне, – признался Юдриш, поведя плечами. – Помнится, мы в подобном местечке лет пятьдесят назад Рыло поджидали.

– Не помню такого, – недовольно поморщился Мариш, направляя коня к мосту.

– Или Морда его звали? Э-э-э, дай боги памяти…. Не Морда. Харя?

Что-то такое забрезжило в памяти Мариша, и он неохотно предположил:

– Лицо?

– О, точно! А я ещё думаю, что как-то поприличнее оно звучало…

БАХ!!!

Деревянный наст подбросило вверх, и Мариша выкинуло обратно на берег. Дико заржавшая лошадь завалилась на бок, придавливая дворецкого. До слуха донёсся жуткий, леденящий кровь треск, истерические взвизги запряжённых лошадей, а затем и отчаянный женский крик, и чуть позже сильный всплеск где-то внизу и грохот сталкивающихся льдин. Дворецкий змеёй вывернулся из-под лошади и на четвереньках бросился к мосту.

Глава 8. Условие тёмного

В глазах потемнело, когда он увидел внизу, среди льдин, боком уходящий под воду чёрный экипаж. Одна из лошадей с неестественно вывернутой головой покорно позволяла утягивать себя вниз, а вторая, живая, отчаянно боролась, пытаясь выплыть, но тонущий экипаж утягивал её в воду. Лишь секунду спустя Мариш понял, что это не тот экипаж, и пополз по остаткам моста вперёд. До слуха донеслись взвизги лошадей, ещё один женский крик, в котором Мариш узнал служанку, и его сердце наполнила отчаянная надежда.

От взрыва мост переломился, но если дальняя его половина сразу ухнула в реку вместе с первым экипажем, то ближняя провисла вниз. Наст под задними колёсами проломился, и экипаж повис, зацепившись за балку. Но внизу бились лошади, и карета могла сорваться в бурлящую реку в любой момент. Возница, слетевший с козел, успел схватиться за упряжь и сразу же вытащил нож. Несколько секунд потребовалось, чтобы перерезать ремни, и вот он вместе с лошадьми полетел в реку. Экипаж опасно качнулся, задние колёса провернулись, едва не соскочив, но ещё несколько досок проломилось, балка скользнула ещё ниже, под самое днище, и карета всё же удержалась.

– Лоэзия! – заорал Мариш, лихорадочно осматривая оставшуюся часть моста. – Ты жива? Не шевелись! Только говори!

– Мы живы, господин, – раздался плачущий голос служанки. – Господин… господин, спасите нас!

– Не двигайтесь!

Выпустив когти, Мариш, цепляясь за доски и балки, полез вниз. Чуть позже к нему присоединился запыхавшийся Юдриш (испугавшаяся взрыва лошадь унесла его прочь почти на двести саженей), а оборотни наверху начали собирать верёвки, обвязывать их вокруг деревьев и сбрасывать концы вниз.

– Стой!!! Стой!!! Сто-о-о-о-о-ой!!!! – сопровождаемая оглушающим воплем, с пригорка скатилась дребезжащая телега. На облучке сидел вытаращивший от страха глаза мужик со всклоченной бородой, а за его спиной – две зажмурившиеся бабоньки, что есть сил обнимавшие тюки с добром.

Взбесившаяся лошадь резко остановилась, телега завернулась слегка боком, вынуждая своевольное животное повернуться.

– У, тварь… – голос мужика зазвенел тонко, как соловьиная трель. – Чуть богам душу не отдал, морда длинная. Да чтоб тебя… – он осёкся, заметив наконец снующих оборотней, а затем и отсутствие моста. – Покровитель небесный…

На пригорке показалась ещё одна карета, и возница её, увидев с высоты зубастые обломки и тонущий экипаж, поражённо присвистнул.

– Спокойно, спокойно… – Мариш не переставая повторял одно и то же, торопливо перебирая руками.

Балка под тяжестью экипажа наружно стонала. Ей вторили женский плач и тихие всхлипы. И Мариша пугало, что он не слышал Лоэзию. Только служанку.

А Лоэзия просто не могла говорить.

Когда экипаж подбросило, Лоэзия лишь коротко вскрикнула и закрыла голову руками. От страха спёрло дыхание, и голос просто пропал. А вот служанка, наоборот, закричала. С заднего сиденья их швырнуло вперёд, на стенку стремительно заваливающегося экипажа.

– Мамочки! – опять взвизгнула служанка, а Лоэзия лишь почти беззвучно прохрипела «Мариш».

Разум ещё не успел осознать, что именно произошло, но тело уже почувствовало смертельную опасность. Вот только вместо того, чтобы сражаться за жизнь, оно онемело.

– Под ось верёвками подвяжите! – проорали сверху.

Вниз лезть больше никто не рисковал: остатки моста могли не выдержать.

– Да она почти отломилась, ось ваша! – сквозь зубы процедил Юдриш.

Они с Маришем подбирались к карете с разных сторон. Опустившись вровень с дверцами, мужчины увидели в окошки друг друга и одновременно осторожно отворили дверцы. Совсем немного, чтобы можно было сразу отстраниться, если экипаж начнёт падать. Девушки лежали на передней стенке и встретили их перепуганными взглядами.

– Не шевелиться! – прорычал Юдриш.

Вторя ему, затрещала балка.

– Сейчас одновременно начинаете пробираться к выходу. Лоэзия, ты к Маришу, а ты, милая, ко мне. Одновременно. Не торопясь. Пробираетесь. Крепко-крепко обнимаете нас за шеи и больше ничего не делаете.

Заплаканная служанка кивнула и двинулась к Юдришу.

– Стой!

Девушка замерла.

– Лоэзия, двигайся! – прорычал Мариш.

Та неловко шевельнулась, уцепилась дрожащими пальчиками за оконную раму и потянула к Маришу руку.

Балка хрустнула, полуотворённая дверца больно саданула Мариша по руке, и экипаж ухнул вниз.

Время словно замедлилось. Мариш, чувствуя, как его душит ужас, смотрел на отдаляющуюся Лоэзию, видел, как взмётываются вверх её волосы и… опадают.

Вдох. Выдох.

Время не замедлилось.

Но карета не падала.

Корпус её дрогнул и резко дёрнулся вверх. Девушки ахнули, откидываясь назад, мимо лиц побелевших мужчин проскользнули сперва окна, потом передние колёса и, наконец, оглобли. Карета поднялась, развернулась колёсами вниз и исчезла за кромкой берега. Мужчины, не задумываясь над тем, что произошло, торопливо полезли наверх.

Оборотни Мариша многое повидали на своём веку, могли похвастаться различными чудесностями, но вот летающая карета заставила обомлеть и их.

Экипаж коснулся колёсами земли, качнулся, немного просел на левое заднее колесо, но устоял. Несколько мгновений ничего не происходило, а затем почти одновременно распахнулась дверь экипажа и из ниоткуда появился высокий мужчина с капюшоном на голове. Склонившись внутрь, он вынырнул обратно, держа на вытянутых руках дрожащую Лоэзию.

Девушка была вне себя от пережитого страха. Её колотила дрожь, а горло сдавливал спазм. Она попыталась произнести «господин тёмный», но вырвалось лишь:

–…один …ный…

Карие глаза были совершенно спокойны. Лоэзия смотрела в них и чувствовала, как тело отпускает онемение и дрожь сильнее овладевает ею. В горле что-то булькнуло, в носу хлюпнуло, и взор помутнел.

– Мне не нравится твой вид, – совершенно серьёзно прохрипел тёмный.

Серые губы, синяк на подбородке, трясущееся тело и побелевшие ноготки, обычно розовые, как пластинки нежнейшего кварца. И слёзы. По щекам девочки потекла влага.

Ёрдел прижал её к своей груди и перехватил поудобнее, одной рукой под ягодницами. А второй начал неспешно гладить девочку по спине. Кающийся, пока не умер, часто его так гладил.

Неожиданно девочка дёрнулась и захрипела от ужаса. Ёрдел проследил за её взглядом и увидел в реке лошадь, отчаянно сражавшуюся за свою жизнь. Тонкие пальцы судорожно вцепились в его плечи, девочку заколотило, и он неожиданно вспомнил, что и его когда-то так колотило. После снов, в которых он видел некоторые моменты своего прошлого.

– Господин… господин… пожалуйста…

Лоэзия неожиданно прижалась мокрой щекой к окаменевшей половине лица мужчины, и её горячий шёпот обжёг ухо.

– Пожалуйста, господин…

Похолодевшие губы коснулись его щеки, потом скулы и накрыли левый глаз. А затем девочка опять крепко-крепко прижалась щекой к его лицу. Мокро и горячо было только щеке, но Ёрдел почему-то почувствовал себя так, словно он весь мокрый и весь горит.

– Хорошо. Не плачь.

И он потянулся силами к тонущей лошади и карете.

Как это обычно бывало, вода немного мешала. Работать рядом с ней всегда было не очень удобно. Но экипаж вынырнул вместе с обеими лошадьми и поплыл по воздуху к берегу.

Всё то, время, что карета летела, царила благоговейная тишина. Не нарушилась она, и когда экипаж завис над землёй. У него были сломаны оба задних колеса, пробиты днище и крыша – лёд был безжалостен – и с него ручьями стекала вода. Поставить его не удалось, только положить набок. Ошалевшая лошадь тут же попыталась вскочить на ноги, едва не перевернула карету, и двое мужчин, опомнившись, бросились её отстёгивать и успокаивать. Шкура бедного животного пестрела кровавыми порезами, оставленными острыми льдинами, боль и страх туманили разум зверя, и спасители едва не получили копытами в лоб.

К поломанной карете поспешили возница и дородный господин экипажа, что остановился на пригорке.

– Здесь женщина и ребёнок! Помогите!

Ещё один оборотень поспешил на помощь, но остальные не сдвинулись с места, продолжая напряжённо смотреть на тёмного, в руках которого силилась сдержать рыдания госпожа.

Ёрдел, чувствуя, как скручивается тело в его руках, решил, что слёзы – это не плохо.

– Плачь.

И Лоэзия бурно разрыдалась.

Мариш и Юдриш стояли у самого моста и просто смотрели на тёмного, который медленно гладил девочку по спине. От лопаток до пояса. И опять, от лопаток до пояса. Чётко. Размеренно. Спокойно. Лоэзия судорожно всхлипнула, вздохнула глубоко-глубоко, и Ёрдел, помедлив, положил ладонь ей на затылок и провёл до самых ягодиц.

Плачущей служанке помогли выбраться, а из нутра покорёженного экипажа достали сперва маленькую девочку, по спине которой расплывалось пятно крови, а следом очень медленно и осторожно вытащили женщину. Юдриш мельком взглянул на неё, отметил висящую плетью руку, осколок стекла, сверкающий между рёбер и, самое страшное, покрасневшие от крови рыжие волосы.

– Вокруг малышки так и обвилась, – побелевший дородный господин отёр лоб дрожащей рукой. – Всю собой закрыла…

Мариш не слушал. Он смотрел на свою драгоценную девочку, которая тонкими руками обнимала невозмутимого тёмного и рыдала на его плече. Внутри не было ни страха за Лоэзию, ни злости. Ни желания убить. Шевелился только страх иного рода.

Ранее ему не доводилось так долго смотреть в глаза этому тёмному. И сейчас он видел совершенно спокойный взгляд, без злобы, насмешки, укора… Никаких эмоций, только спокойствие.

– Очень, – хриплый голос царапнул слух, – плохо. Мне не нравится. Ты не умеешь защищать.

Мариш задержал дыхание.

Тёмный был прав.

– В-вы несправедливы, – вдруг вступилась за дворецкого всхлипывающая Лоэзия. – Он защищал меня, хотя мог погибнуть. Он старался… Просто не все так сильны, как в-вы-ы-ы-ы, – она опять разразилась плачем.

Тёмный пристально посмотрел на Мариша, и дворецкому казалось, что тот знает о нём больше наивной Лоэзии.

– Верну, когда всё утихнет, – отрывисто произнёс хаги и, развернувшись, исчез вместе с девушкой.

– Охренеть, – выдохнул Юдриш.

– Нужен лекарь! Есть тут лекарь?

Один из оборотней бросил короткий взгляд на застывшего дворецкого и бросился на зов.

– Эй, Мариш? – осторожно позвал Юдриш. – Ты как?

Мариш смотрел на место, где только что стоял тёмный, и продолжал видеть перед собой спокойные карие глаза.

У этого парня никого и ничего нет. Он ни за что не борется, ничего не хочет и ничего не может потерять. Мариш представил хаги, парящего в полной темноте. Никаких связей, привязанностей, страхов, целей, смыслов, за которые можно было бы ухватиться. Только сам хаги.

Который слишком силён, чтобы к нему можно было так просто прикоснуться.

Этот противник не чета тому же хайнесу.

Он действительно может забрать Лоэзию.

– Мариш? – опять позвал Юдриш.

Друг повернул голову и совершенно спокойно взглянул в ответ.

– Возвращаемся в город. Нужно разобраться с этой дерьмовой суетой.

Взгляд его упал на женщину, и дворецкий нахмурился.

– Что тут?

Они с Юдришем подошли ближе.

– Боги-основатели, – поражённо выдохнул Юдриш, – да это же…

Мариш скрипнул зубами.

Хайнеси и маленькая хайрени.

У кого же такие длинные руки?

– Выживут? – коротко спросил он у лекаря, и тот поморщился.

– Ребёнка попробую спасти.

– А женщина?

– У ребёнка больше шансов, – уклончиво отозвался тот. – Значительно больше. Там, – он кивнул на хайнеси, – весь затылок раскроен. Лучше попытаться спасти то, что можно спасти.

– Ещё лекари есть? – строго спросил дворецкий.

Возница дородного господина помялся, но всё же сказал:

– Учился когда-то, да недоучился…

– Займись.

– Что вы, господин! Я же ничего и…

– Живее, – от тона дворецкого мороз прошёл по коже. – Делай что можешь. Ты, – Мариш посмотрел на одного из подчинённых, – дуй в город за лекарями. Остальные остаются здесь. Возьмёте экипаж, – он кивнул на карету дородного господина, но тот и не подумал возмущаться. – Привезёте бабу и ребёнка в город. К Шереху Вотому, – и, посмотрев исподлобья, добавил: – Семьями за них отвечаете, поняли?

– В экипаже их нормально не разложить, – не отвлекаясь, отозвался лекарь.

Оборотни, которым поручили присмотр за хайнеси и её дочерью, почему-то перевели взгляды на телегу, и её хозяин нервно икнул.

– Да у меня кобыла бесявая, мужики.

– Лошадей полно. Вон ещё парочка.

Юдриш указал на противоположный берег, куда как раз вместе с лошадьми выбрался их собственный возница.

– Смекалистый парень. Надо запомнить его, а, Мариш? Эй, куда без меня?!

Успевший вскочить в седло Мариш подстегнул коня.

Ёрдел бодро шагал по истоптанной и заезженной дороге в обратном направлении. Лоэзия уже не плакала, только судорожно вздыхала и печально смотрела на проплывающие внизу зелёные листики.

– Куда мы идём? – наконец спросила она.

– В город.

Помолчав, девушка вздохнула.

– Мариш расстроится. Господин, верните меня, – голос девочки звучал устало и немного равнодушно. Наплакавшись, она утомилась, и теперь ей хотелось спать.

– Верну. Когда… – Ёрдел помедлил, осознав, что очень давно не произносил вслух чьи-то имена. – Когда Мариш разберётся с делами.

Лоэзия положила голову ему на плечо и опять тихо вздохнула.

– До города далеко. Я тяжелая. Вы устанете.

– Я не устаю.

Её и за ношу нельзя считать.

– Вы такой странный, – горячие губы прижались к его уху, и Ёрдел растерянно заморгал. – Я не понимаю, почему вы заботитесь обо мне, но я так рада, что вы сегодня пришли. Спасибо вам, господин.

«Спасибо…»

Тепло растеклось по шее к ключице и запульсировало.

Позади раздался топот копыт, и спустя минуту мимо пронеслись Мариш и Юдриш.

– Ну вот, мы ещё и позже всех до города доберёмся, – впрочем, Лоэзия совсем не расстроилась. Её это даже повеселило.

– Спи.

Девушка покорно закрыла глаза.

Ёрдел уже успел выйти за пределы леса и найти ориентир (стены города), когда девочка сонно пробормотала:

– И как вы так быстро рядом оказались? Или вы всегда рядом были? Всё-таки вы такой хороший, господин. Но совсем странный…

Ёрдел прислушался к ровному дыханию, говорящему, что девочка всё-таки уснула, и почему-то ответил:

– Я доехал на телеге, – и, подумав, добавил: – Плохо бегаю. Совсем плохо.