Текст книги "(не) истинная. Полюбить вновь (СИ)"
Автор книги: Екатерина Евгеньева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
Глава 12.2
Из своего поместья я выбиралась довольно редко, а если и приходилось выезжать, то ненадолго. Последний раз я прогуливалась по набережной несколько дней назад, наслаждаясь шумом прибоя. Волны бились о парапет, рассыпаясь на миллионы капель и возвращаясь назад в бесконечно синюю гладь. Лёгкий ветер приносил запах свежести и солёные брызги, которые пропадали, едва коснувшись земли. Погода стояла на удивление тёплая даже для здешней весны, и прогулка доставляла лишь удовольствие.
Сегодня же, на удивление, погода была настолько переменчивой, что, несмотря на ясное утро, уже через час солнце спряталось за тучи, а мелкий дождь моросил, заставляя горожан прятаться по домам и ресторациям, а редких прохожих под яркими зонтами. Когда мы свернули с главной дороги, карету начало качать из стороны в сторону, и я уже пожалела, что вообще согласилась на эту поездку. Но остановиться на полпути я не решилась.
Выйдя из кареты, огляделась. Вокруг было пустынно, лишь узкая тропинка вела петляла в траве и скрывалась за холмом.
– Дальше, к сожалению, нам не проехать, придётся идти пешком. – Кучер, неторопливо жуя сорванную травинку, махнул рукой в направлении.
– Пешком – значит пешком. – Ходить я любила, тем более что пока мне это давалось легко. Позвав с собой камеристку, я отправилась по указанной дороге.
Тропинка виляла меж низких кустов, что цеплялись за подол платья, и постепенно сужалась, становясь всё тоньше. В итоге к храму я вышла первая, оставив позади себя служанку. Передо мной стояло небольшое старое светлое здание. Местами облупившаяся штукатурка открывала кирпичную кладку, а когда-то белая краска на стенах смотрелась сероватой. На удивление стёкла в окнах были целые, да и сами рамы выглядели крепкими. Маленькое крыльцо и большая дверь с резной ручкой тоже производили благоприятное впечатление. Но всё портила крыша, чуть покосившаяся со временем, она провалилась посередине и требовала незамедлительного ремонта.
Внутри всё выглядело намного лучше, чем снаружи. Чувствовалось, что служители храма стараются поддерживать убранство своими силами насколько это возможно. Пол, устланный недавно поменянной соломой, заглушал мои шаги, и я смогла осмотреться, не привлекая к себе внимание. Низкий потолок, большие окна и каменное изваяние – вот и всё, что на первый взгляд окружало меня. Не сразу обратила внимание, но перед статуей находился небольшой столик, где стояло несколько горящих свечей. Я подошла поближе, чтобы рассмотреть. Женщина, смотревшая на меня застывшим взглядом, была красива. Мягкие черты лица, точёный нос и чувственные губы. Лицо её притягивало и заставляло усомниться в собственной привлекательности. Не знаю, так ли на самом деле выглядит богиня или скульптор просто изобразил своё видение женщины, но в итоге получилось очень впечатляюще. Одетая в легкое платье, открывающее одно плечо, она на вытянутых руках держала двух людей, словно соединяя их воедино. На одной ладони я видела женщину в простом одеянии, которая больше подошла бы простолюдинке, – она словно делала шаг вперёд. На другой стоял мужчина, даже в таком уменьшенном виде он излучал благородство и уверенность в себе. Протягивая руку в сторону женщины, он ждал, когда они коснутся друг друга. Было довольно символично, Богиня соединяла судьбы двух людей воедино, вплетала нити судьбы в одну. Имею ли я право просить о разрыве связи? Могу ли идти против судьбы?
– Вы здесь впервые? – Ко мне бесшумно подошла служительница храма.
– Это так заметно?
– Увы, да. Теперь сюда мало кто приходит, и я знаю всех прихожан в лицо. – Она обвела печальным взглядом храм, будто бы извиняясь за запустение.
– Почему так происходит? Неужели все перестали поклоняться богам? – Хотелось хоть как-то помочь этому месту, изменить отношение людей к нему и сделать его более значимым, чем оно есть сейчас.
– О, так было не всегда. Раньше при храме был сиротский приют, они делали небольшие статуи из дерева по прообразу Богини. Потом, как построили новый храм в столице и перенесли туда приют, здесь стало так, как вы видите.
Это было странно. Разве вера измеряется новизной места, где надо молиться? Мне было непонятно, почему люди перестали приходить сюда, в это священное место, таящее в себе частичку света. Неужели это в заложено нашей природе – вмиг забывать, что было прекрасного раньше, с лёгкостью меняя на новое? Почему ушли вслед за мишурой красоты, оставив пустовать и разрушаться этот храм? Всем своим естеством я чувствовала, что это не просто стены с окнами и статуей. Я ощущала присутствие высших сил. Всё было пропитано божественной силой, и я знала, что частичка благословения Богини была в каждой вещи, находящейся здесь.
– Чем бы я могла вам помочь? У меня есть искреннее желание, поверьте.
Прислужница непонимающе смотрела на меня, видимо, не часто им тут предлагают помощь люди знатного сословия.
– Простите, я не представилась. – Здесь я не чувствовала себя выше неё, тут я была просто я, просто Амалия, просто человек, запутавшийся в своей жизни. И титулы, и этикет – все привилегии знати остались там, снаружи, за дверью. – Я Амалия Бедфордская, приехала сюда несколько месяцев назад. И поверьте, любая моя помощь будет оказана на безвозмездной основе.
– Ваше сердце добро, а ваше предложение щедро. – Прислужница провела меня в небольшую комнату, скрытую в нише за статуей.
Как выяснилось, на ремонт денег практически не было. Редкие пожертвования тех немногих прихожан, кто ещё сюда приходил, не могли покрыть всех расходов и нужд храма. Поговорив с Шейлой – как выяснилась, это и была сестра кухарки Шарлотты – мы для начала решили, что следует отремонтировать крышу, тем более что скоро настанет сезон дождей, а уж потом заняться и самим зданием – штукатурка и покраска лишними точно не будут.
В итоге, засидевшись за разговорами и обсуждением предстоящего ремонта, я и не заметила, как наступил вечер. Если бы не камеристка, осторожно постучавшая в дверь. я бы ещё не скоро поняла, что пора выдвигаться в обратный путь.
– Ещё раз благодарю вас за участие, уверена, что теперь мы сможем пережить эту зиму. – Шейла светилась радостью от возможности вернуть храму хоть толику былого величия.
– И вам спасибо за приятную беседу. – К сожалению, обратиться к Богине с теми вопросами, что терзали мне душу, я так и не смогла. Видимо, это провидение не хочет, чтобы я хоть что-то меняла в отведённой мне в этой жизни роли.
Когда я уже поднималась по ступенькам кареты, меня окликнула запыхавшаяся Шейла. Видимо, она бежала всю дорогу по тропинке, чтобы успеть меня догнать.
– Постойте, я хочу вам кое-что передать. – С этими словами она положила мне в руку небольшую деревянную куклу, уменьшенную и довольно грубую копию стоявшего в храме изображения богини. – Это последняя, оставшаяся после переезда приюта.
Поблагодарив за подарок, я села в карету и смотрела в окно на мелькающие деревья, и думала лишь о том, что держу в руках не просто куклу, а частичку благословения Богини, что мне позволили унести из храма.
Глава 13
Чертоги Богини Мойраны
Когда существуешь несколько сотен лет, многое видится иначе, чем есть на самом деле. Годы воспринимаются как секунды, ускоряющие свой бег каждый раз, когда о них вспоминаешь. Всё сливается в один сплошной поток жизни, не имеющий ни начала, ни конца. Так было и с Мойраной. Выбранная прародителями как отвечающая за судьбу, за все предопределённости и встречи, она несла своё бремя уже очень долгое время, соединяя и разрушая нити судьбы населяющих Землю.
– Как же я устала ото всей этой суматохи. – Она медленно подплыла к большому зеркалу судеб, врезанному в скалу. Вечное зеркало истины, показывающее всех, кто есть, кто был и кто будет. Лишь Мойрана могла смотреть в него и видеть суть. Для всех других это было бы последнее, что они могли увидеть.
Отражения сменяли друг друга с быстротой, неподвластной человеческому взору, лишь боги могли узреть, что скрыто за пеленой серебра. Вот мелькнуло изображение юной девушки, совсем крохи по меркам Мойраны, она бежала на встречу с кем-то, скрываясь в узких коридорах замка. Через секунду уже другая – взрослая, с большим животом и в обнимку с мужчиной, который нежно гладит её по волосам. Сплетая воедино нити судьбы, она буквально создавала новые пары, искала и находила то, что будет даровать счастье и умиротворение.
Внезапно свет, исходящий от зеркала, померк, и Мойрана увидела саму себя в том первозданном виде, что даровали ей праотец и праматерь. Ничего общего с изображениями в храмах и фресках: большое круглое лицо, больше похожее на шар, обёрнутое несколько раз вокруг головы чёрным длинным куском материи. Три глаза без ресниц смотрели в удивлении, а беззубый рот кривился в усмешке.
– Да ты красотка. Интересно, знай вы, как я выгляжу на самом деле, искали бы встречи со мной? – Махнув рукой, она вновь вернулась к мелькающим моментам чужой жизни в поисках того, кто же посмел её потревожить.
Когда поток просьб и молитв сливается в один, для Мойраны он становится лишь фоном, шумом, с которым она вынуждена была мириться. Привыкнув к тому, что просьбы зачастую корыстны и сказаны от минутной слабости, она перестала обращать на них внимание. Вернее, обращала, но не более чем на зудящий шум от надоедливого насекомого.
– Кто же осмелился так звать меня? – Она ткнула пальцем на замершую со склонённой головой девушку. Она держала в руках деревянную куклу и просила о помощи, и не просто просила, а молила о спасении, об избавлении от метки.
В удивлении Мойрана смотрела на открывшуюся ей картину:
– И кто же так тебя отметил, милая? – Она махнула рукой, и в зеркале отразился второй с такой же меткой, спрятанной под одеждой. Мужчина медленно, растягивая удовольствие, целовал уже полураздетую брюнетку, а руки его скользили всё ниже, скрываясь под подолом платья. В гневе Мойрана хлопнула ладонью по зеркалу и отошла от него.
– Немыслимо! С меткой истинности так себя не ведут! – Она мерила шагами пол, и звук её голоса пропадал в шуме падающей неподалёку воды.
Она ещё несколько раз возвращалась к той девушке и каждый раз видела практически одно и то же. Вот она едет в храм, такой древний, что и сама Мойрана позабыла, когда там появлялась. Вот смотрит, как чинят крышу, ставшую за годы совсем хлипкой. Вот девушка помогает работникам и приносит им немного булочек, приготовленных лично ею. Затем смотрит, как лечебная пристройка становится всё больше и храм постепенно начинает посещать всё больше и больше человек. А потом появляется и небольшой, всего на несколько человек, приют для сирот и брошенных детей. А вот девушка обнимает ставший ещё крупнее живот, проговаривая нежные слова любви ещё нерождённому дракону. Так странно было наблюдать за ней. Не оставляя попытки что-либо изменить, она просила о помощи. Каждый день каждой недели своей жизни она не забывала о Богине, и слова её шли от сердца.
Второй же с такой меткой вел себя иначе. Здесь Мойрана смотрела внимательнее, отмечая каждую деталь, каждую странность в его поведении. То, что метка была не её, она поняла сразу, не могла она девушку, предназначенную другому, связать в пару с таким человеком. Жестокий в самой своей сути и трусливый в своём пресмыкании перед другими, он был словно червоточина на теле Земли. И таких, к её изумлению, было ещё много. Возвращаясь назад в прошлое, через зеркало она видела, как многие молодые девушки шли по неправильному пути, по пути навязанной метки, погибая в конце. Драконы забыли, что значит дар истинности, позабыли заветы предков, что надобно чтить и хранить, они извратили само понятие истинности. Научившись скрываться от взора Мойраны, они подделывали метки на нужных им людях, вмешиваясь в саму суть мироустройства, искусственно поддерживая баланс природы.
Когда пришло время родов, на два месяца раньше, чем ожидалось, Мойрана была с девушкой, невидимой рукой она вела её по пути становления матерью.
– Давай, милая, ты сможешь. – Богиня, замедлив ход времени, чтобы успеть помочь, держала герцогиню за руку.
Когда раздался первый крик ребёнка и его положили в люльку, она взяла его на руки, поражаясь, как всё же прекрасна жизнь и как причудливы её проявления. Несмотря на ложную метку, ребёнок родился здоровым мальчиком со спящим даром менталиста. Она уже видела, как в будущем он станет дознавателем при дворце и видела также, что если не помочь его матери, всё будет не совсем так, как она задумала.
– Теперь пришло твоё время, Амалия. Милая Ами, дитя своей матери и надежда своего отца. – Она нежно провела рукой по голове, успокаивая и даря лечебный сон, залечивающий раны.
После, оставив малыша и молодую маму наедине, спустилась на первый этаж. Там разворачивался последний акт действия под названием «герцогиня не выжила».
– Сайрус, если с ребёнком всё в порядке, то нам надо уходить. Не хочу оставаться здесь больше положенного. – Герцог Бедфордский свысока смотрел на лекаря, ожидая его вердикта. Сам он к ребёнку даже не подошёл. Узнав, что время пришло, он переместился порталом и молча ожидал в гостевой комнате, предварительно накинув полог тишины на неё.
Не зная, что они более не одни в комнате, он продолжил:
– Как и было оговорено ранее, герцогиня ввиду слабого здоровья просто не смогла оправиться от родов.
– Я помню ваш приказ, ваша милость. Она и вправду потеряла слишком много крови, и жизнь её буквально висит на волоске. – Лекарь достал какие-то склянки из чемодана и протянул герцогу. – Это поможет ей уснуть и снизит боль.
– Обойдётся. После того, что она устроила в замке, так опозорить меня перед леди Валериан.
– Как скажете, герцог. – Он молча собрал всё обратно, но Мойрана успела заметить всю гамму чувств, на секунду мелькнувшую на его лице. Там было всё, от отвращения к самому себе за свои же действия, до ненависти к отдающему приказы. Вот только жалость давно покинула это место, как и сострадание к другим людям, и герцогу и в самом деле не было дела до той участи, что он уготовил своей истинной.
– Кормилица уже ожидает в замке, письмо о соболезнованиях семье герцогине уже подготовлено. В общем, можешь принести ребёнка, и я уйду отсюда порталом. А ты проследишь, чтобы всё прошло так, как и задумано. Это приказ. – Глаза герцога на миг засветились голубым, подтверждая магией отданные распоряжения, и лекарь вышел из комнаты исполнять поручение.
– Да не будет плодородия тем, кто не видит любовь свою. Да не будет продолжения рода у тех, кто забыл о своей истинной. – Слова Богини были громки, но не услышаны никем. – Да не узрите вы метку, пока не полюбите всем сердцем ту, кто рядом с вами. Да будет так.
Магия лилась с пальцев Мойраны, расползаясь всё дальше и дальше, невидимой сетью оплетая земли королевства, приграничные леса и бескрайние моря, сквозь невидимые глазу границы. Окутывая первозданным волшебством земной шар, Мойрана стирала метки, стирала то, что с таким трудом делала сотнями лет. И не было больше в мире ни одной пары с отметкой истинности, ни одной пары с рисунком на руке. Секунда – и все стали свободны от воли Богини.
Поднявшись к герцогине, она увидела лишь, как лекарь стоит рядом и не может решиться сделать то, что должен сделать по распоряжению герцога. Предварительно выгнав повитуху из комнаты, он замер над постелью пока ещё герцогини, не решаясь сделать последний шаг.
Мойрана, видя, как внутри него идёт борьба, как борется в нём ещё оставшаяся человечность с бессердечными приказами герцога, могла сделать лишь одно для спасения этой души:
– Освобождаю тебя от данных клятв, освобождаю тебя от подчинения. – И, коснувшись пальцем морщинистого лба лекаря, отправила его в безмятежный сон, свободный от приказов и невыполнимых обязательств.
Подойдя ко всё ещё спящей герцогине, долго смотрела на неё и размышляла о том, как же теперь с ней быть. В том, что герцог не даст ей жить, можно было и не сомневаться. Узнав за эти месяцы, пролетевшие как часы, его светлость, она поняла лишь одно – человек, слушающий приказы других и безропотно их выполняющий, не достоин ни такой жены, ни процветания, ни жизни. Она уже видела, что будет с ним впоследствии, и оставалось лишь самой сделать ход, как бы тяжело ей ни было его делать.
– Удачи, милая. – Она коснулась герцогини, и та начала бледнеть на глазах, теряя краски. Истончаясь с каждой секундой всё больше и больше, спустя минуту она исчезла полностью, оставив после себя лишь смятую постель да грязные тряпки.
Осторожно взяв на руки спящего малыша, спустя мгновение исчезла и Богиня, оставляя герцога без долгожданного наследника.
Глава 14
Лайонель. Утро после бала, несколько месяцев назад
Просыпаться было тяжело, как и обычно после празднования.
– Ты ещё здесь? – Лайонель положил руку на соседнюю подушку, обнимая белокурую голову лежащей на ней девушки. – Забыла правило?
– М-м-м, голова. – Зарывшись под подушку, девушка лишь вытянула изящную ножку из-под одеяла.
– И хорошо, что забыла. – Он уже было потянул руку вслед за исчезнувшей в скомканной после ночи простыне лодыжкой, как в дверь постучали. – Никого нет, приходите позже.
– Позже не получится. – В дверь вошёл одетый по парадному мужчина и, сев в кресло напротив кровати, с любопытством осматривал открывшуюся перед ним картину.
– Вот умеешь ты портить веселье, Викто́р. – Герцог нехотя поднялся и потянулся за лежащим на полу халатом.
– Судя по твоему виду, испортить я ничего не успел.
– Графиня, вам, кажется, пора. – Хозяин комнаты стянул с девушки одеяло, оставляя её лежать лишь в облегающей полупрозрачной сорочке, спущенной на одно плечо. А затем лениво присел рядом.
Девушка молча встала и, несмотря на потрёпанный вид, не спеша и тщательно скрывая своё недовольство, оделась в платье, кое-как наполовину зашнуровав корсет сзади. Послав воздушный поцелуй сидевшему на кровати мужчине, выскользнула из комнаты.
Молчание продолжалось до момента, пока дверь за девушкой не закрылась и мужчины не остались наедине.
– Судя по тому, что ты не переоделся с вечера, разговор будет не из лёгких. – Герцог Лайонель подошёл к скрытому в стене трюмо и достал оттуда бутылку с искрящейся на солнечном свете жидкостью.
– Ты прав, поступило задание. – Виктор взял бокал с напитком и, пригубив, продолжил: – надо отправиться на границу, проверить, как поживает герцог Андорский и его жена.
– Которая вчера не смогла присутствовать на балу из-за своего положения?
– Верно, поступила информация, что не всё так гладко с их метками.
– И отправиться туда я должен сегодня. – Лайонель говорил не спрашивая, а скорее утверждая. – Ехать придётся лошадьми, портал могут отследить. Заодно и послушаю, о чём говорят на переправах.
Сейчас посреди комнаты стоял человек, полный решимости действовать, собранный и готовый исполнить приказ его величества. Должность дипломата при дворе была лишь прикрытием для второго наследника, но давала возможность уезжать из королевства по особым распоряжениям короля. На Лайонеля у короля были особые надежды. Взращивая с каждым годом в нём любовь к отчему дому, ответственность за соблюдение законов, желание покарать врагов, что сеют смуту, он готовил его к роли второго лица в государстве. Как только трон займёт первый сын короля Рональд, второму, отрёкшемуся от престола, уготована роль цепного пса, хранителя власти брата. Но до этого момента ему ещё расти и расти.
– Девок много не порть, а то замучаешься бастардов пересчитывать.
– Так они сами, – герцог развёл руками в сторону, – приходят, остаются на ночь, ты сам всё с утра видел. Неслыханная дерзость.
– Ну точно, о чём это я. Трудно же заметить в постели женщину, тем более с такими выдающимися формами, как у графини. Кстати, и давно тебе стали нравиться блондинки?
– Обсудим по возвращении. – Всё время разговора герцог был занят сборами. Основные вещи всегда были готовы и лежали в саквояже, защищённом от взоров других магией. Достав из секретера необходимые бумаги, а из шкафа уже приготовленные для незапланированной поездки костюмы, он вышел из комнаты, отсалютовав на прощание другу.
– И правда, почему блондинка? – Виктор не стал задерживаться в покоях второго наследника и вышел, запирая комнату от посторонних до возвращения герцога.
***
Лайонель знал, что путь до первого герцогства будет далёкий. Открыв подтверждающие его полномочия документы, ещё раз прошёлся по основным пунктам. Пока для всех он будет находиться на дипломатической миссии у людей, здесь его никто не хватится. Проверив артефакт, меняющий внешность, снова вернулся к документам. Разведка сообщала, что замечена подозрительная активность старших сынов кланов, частые перемещения, не всегда контролируемые порталы. Иногда люди короля просто-напросто теряли их из виду, словно те пропадали куда-то, где их не могла достать никакая магия. А потом вновь появлялись в самых неожиданных местах. Всё это можно было бы списать на простое совпадение, если бы не одна маленькая деталь. Наблюдение велось за семьями несколько столетий, и всё происходящее повторялось с определённой периодичностью.
Из отчёта следовало, что если бы не фраза, брошенная одним из придворных, который часто бывал в гостях у семьи о том, что в очередной раз прощаются с истинной, никто бы и не обратил на это внимания. Подняв документы о клане, герцог был искренне удивлён, что за последние триста лет все истинные, все девушки, отмеченные знаком Богини, погибли в послеродовой горячке. Поначалу все решили, что они слабы здоровьем, такое и правда бывало. Не всегда дракон мог похвастаться здоровой парой, а лекари не всегда могли найти лекарство от болезни. Как говорится, один раз – случайность, а два – закономерность.
Имя герцога Бедфордского тоже было в списке для проверки, но его он решил оставить напоследок, так как, судя по тем же данным, предоставленным шпионами, герцогиня не была на сносях.
От воспоминаний о девушке на душе стало тепло. Касание руки, нежная бархатная кожа, которую хочется ласкать, запах спелой вишни с привкусом корицы. Герцог не мог признаться в этом даже самому себе, но выбирая, с кем провести ночь, он неосознанно искал в каждой девушке черты герцогини. Взмах ресниц, полуулыбка и такое поспешное бегство, когда он в очередной раз попрал все нормы этикета и коснулся её обнажённой кожи. Когда вечером пришло сообщение о том, что она не сможет присоединится к их клубу, он был вне себя. Утешало лишь то, что и сам он не сможет присутствовать, а думать о том, что она будет с кем-то разговаривать без него, было невыносимо. Он не мог понять, с чем связано помутнение, мысли раз за разом возвращались к светловолосой девушке в розовом платье. Может ли она быть его истинной, когда у неё стоит отметка другого дракона?
***
Месяцы сменяли друг друга, кони и переправы смешались и уже ничем не отличались друг от друга, а к разгадке он так и не приблизился. Останавливаясь на ночлег в придорожных гостиницах, он вслушивался в каждое слово в поисках ответов на вопросы, но никто не мог дать ему то, что он ищет. Версии разнились. Кто-то говорил о проклятье, что лежит на всех мужчинах по линии Мортимеров, и поэтому все невесты вскоре перестают существовать. Кто-то грешил на суровый нрав самого сиятельства. Дескать воспитанные суровым пра-прадедом, они не давали спуску жёнам, заставляя проводить все ночи в постели. Это могло бы быть правдой, если бы не наличие метки. Она не даст причинить боль своей половинке, она хранит и защищает.
Ночи же были наполнены парами алкоголя и трактирными девками, приглашёнными для утех. Тупая боль разъедала сердце, гоня по венам злость и усталость. Даже если он и напивался до беспамятства, забывая, как выглядит чужая жена, то в сумраке ночи даже опьянение не спасало его от неё. Все сны были полны ей, его Амалией. Во снах он становился драконом и приходил к своей женщине, обнимая её крылом. Во снах он был спокоен и счастлив. Но утром непременно на смену эйфории приходило разочарование. Глядя на очередную светловолосую девушку в своей постели, он приходил в ярость от того, что на него смотрело другое лицо.
– Мой лорд, могу я для вас сделать что-то ещё?
Лайонеля передёрнуло от слащавого голоса, от вида служанки, готовой сделать всё, что он попросит, за медную монету. Волосы её растрепались и непослушно падали на лицо белыми прядями. Она смотрела снизу вверх, полуобнажённая, и с придыханием в ожидании приоткрыла маленький ротик, которым ещё недавно делала ему приятно.
– Пошла прочь! – Он яростно оттолкнул её и, взяв опустошённый вчера вечером графин из-под вина, бросил ей вдогонку. Осколки рассыпались через секунду после того, как дверь закрылась.
Он смотрел на себя в зеркало и не узнавал. Тёмные круги под глазами, которые не мог скрыть никакой артефакт, потускневший взгляд, осунувшиеся плечи.
– Больше никого. Надо разобраться с этим как можно быстрее и ехать к ней.
Мысленно сравнивая Амалию со всеми встреченными девушками, как благородных кровей, так и простолюдинок, он сделал лишь один вывод. Только при мыслях о ней, только при воспоминаниях о юной блондинке в розовом платье на душе становилось теплее, а в груди разливалось тепло. Её образ стоял перед глазами, когда он ложился спать, и она же являлась ему во снах перед пробуждением. Как наваждение, занимала все его мысли, лишая способности думать здраво. Хотелось быть рядом, касаться, вдыхать нежный аромат кожи, проводить руками по стройному телу. Что это, если не истинность? Можно ли подделать метку? А если да, то для чего? И если он всё понимает верно, то сейчас она находится в опасности, и от одной только мысли, что с ней может что-то случиться, руки становятся холодными, а паника накатывает волнами, накрывая огромной волной страха за чужую жизнь.
С такими мыслями он выезжал за ворота, чтобы двигаться дальше.
***
Когда его под видом разнорабочего взяли на службу в замок герцога Мортимера, с момента выезда из дворца минул не один месяц. Войдя в замок с чёрного входа, он первым делом осмотрелся. Строение ничем не отличалось от подобных ему – довольно большое, в несколько этажей, с террасами по бокам и большим садом, непривычно зелёным для этого времени года. Словно природа позабыла, что сейчас ранняя весна, и укутала в зелень всё вокруг, хотя здесь по его подсчётам только должен был сойти снег.
– Проходи сюда, здесь надо переделать комнату. – Управляющий проводил его в покои, которые, судя по обстановке, раньше принадлежали женщине. – В детскую.
– А хозяйка точно не передумает? Комната не очень светлая для ребёнка?
– Не передумает. – Он тяжело вздохнул. – Нет у нас больше хозяйки.
Ужас ледяной рукой сковал сердце герцога. Неужели опоздал? Неужели всё зря?
– Прошу меня простить за интерес. – Вежливость давалось наследнику с трудом. Привыкший отдавать приказы, а не спрашивать, он подбирал нужные слова, чтобы не спугнуть старика. – А что случилось? Я слышал, у вас прекрасная герцогиня.
– Родовая горячка, несколько дней назад Богиня забрала её к себе, оставив юного сына без матери. Да будет она счастлива там, наверху. – Он осенил себя священным крестом и направился к выходу из комнаты. – Пол сменить, окно расширить. Пусть будет больше света для нашего маленького лучика.
Самого герцога Лайонелю увидеть так и не удалось.
– И к лучшему, а то не сдержусь и морду набью тебе, – бормотал герцог про себя, который раз за прошедшие недели проходясь рубанком по полу. Так и не приблизившись к разгадке. Никакой информации о том, что именно случилось с предыдущими герцогинями. Новые слуги, которых набрали совсем недавно, ничего не знали, а старожил он ещё не видел, они словно прятались от него.
– Сами с собой разговариваете? – В дверь просунула голову пожилая женщина, пряча что-то за спиной, принеся с собой запах свежей выпечки и взвара.
– Просто задумался. – Герцог продолжил играть роль разнорабочего и, не разгибая спины, продолжил. – Я слышал, что герцог тоже остался без матери в юности, как и его сын сейчас. Люди поговаривают про проклятие. Не хотелось бы принять его на себя.
– Ох, милок, да что ж ты говоришь такое, какое проклятье! – Старушка вошла в комнату, закрывая за собой дверь. – Это ж всё девки нынче слабые пошли, ты бы их видел. То в шаль в жару укутается, то камин прикажет не тушить. Вот не везёт герцогам с жёнами. А закалялись бы, так и живы ж, может, все были. А то моя бабка ещё сказывала, как появилась тут пра-пра какая-то там герцога, так и порядки другие стали. И окна не открывались, пока она жива была, и по балам не ездили. Вот Богиня и прибрала её, благо успела наследника родить.
– Так, может, проклятье всё же? Раз умерла? – Герцогу на секунду захотелось вытрясти всё из неё, не сдерживаясь в методах. Неужели она сама не слышит, что говорит? А если слышит, понимает ли?
– Так было бы проклятье, так плохо тогда всем нам было. А коли ж урожай попёр да торговля выросла, какое ж это зло? На благо всё. Вот покамест не встретил, стало быть, наш герцог истинную свою, так худо совсем было, загибалось герцогство, а как нашёл – так благость одна.
– И каждый раз так? – Не смея спугнуть болтливую служанку, он даже приостановил работу.
– Ну, милок, на счёт каждого не скажу, но мать моя говорила, что было у них так же, как и сейчас. Скот мёр, а поделать ничего не могли. А как герцог истинную в дом-то и привёл, так на спад всё пошло. – Она откусила принесённые с собой булочки.
– А скажите…
– Ох, заболтал ты меня, окаянный! Я же ж тебе пирожки принесла, на перекус. Вот, держи. – И, сунув мешок с выпечкой, поспешила уйти, обернувшись напоследок. – Милок, ты давай работай, да разговаривай меньше, пользы и то больше будет.
Уже вечером, лежа на сеновале в выделенном ему на ночлег месте, герцог обдумывал всё, что ему удалось узнать. И картина складывалась безрадостная. Получается, как только в имении и близлежащих деревнях назревают проблемы с продовольствием, со скотом и пастбищами, то волшебным образом появляется истинная, решая все проблемы. Потом рожает ребёнка и больше становится не нужна. До следующей истинной уже следующего дракона всё идёт по такому же пути.
Сверив ещё раз полученную информацию с той, что уже у него имелась, он пришёл к выводу, что всё повторялось каждый век, менялись лишь действующие лица.
– Я что-то упускаю. – Он в бессилии провёл по лицу. – Откуда метки? Я ведь видел сам знак герцога на её руке. Дракон, обвивающий лилию. Прямо здесь…
В попытке добраться до истины он невольно задел и рукав своей кофты, и в неверии уставился на еле видный рисунок на своей руке. Дракон, обвивающий розу, был слабым, практически незаметным глазу, если не знать, что именно надо искать.
