Текст книги "Путешествие по Долине Надежды (СИ)"
Автор книги: Екатерина Бобровенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
– «Правда»?.. – насмешливо переспросил варг. – Порой мне кажется, что даже Рохен не знает всей правды о тебе.
– Я знаю, и этого вполне достаточно. Я просто расскажу все, так, как вижу сама.
Некоторое время они продолжали молча смотреть друг на друга, будто решая, чего стоят доводы и слова каждого. Словно пытаясь побороть друг друга взглядами: Прима – насмешливо-решительным, а Джейк – холодным и жестким, но все-таки плохо скрывавшем внутреннее напряжение и обеспокоенность.
– Ладно, – наконец сдался варг. – Делай, что хочешь. Только ответь мне на один вопрос: почему ты так уверена, что я не сдам все твои замыслы?.. Ты ведь мне никто, я не обязан с тобой нянчиться, объяснять и уговаривать.
– Ты не такой, как остальные, – спокойно ответила Прима, словно эти слова были давно придуманы и заготовлены ею для подобного вопроса. – Я это сразу заметила.
– Ну а какой я?.. – усмехнувшись, спросил варг.
– Слишком открытый, слишком искренний, что ли…
– Это не про меня! Не про варгов! Мы не умеем быть такими!
– Знаешь… за все то время, которое я провела в «Разломе», я поняла, что этот мир слишком сложен, чтобы говорить о нем так однозначно. Можешь начать спорить со мной, что-то доказывать… но поверь: и варги бывают искренни…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ. Qui gladio ferit…[4]4
(4) – «Qui gladio ferit…» (лат.) – часть латинской пословицы «Qui gladio ferit, gladio perit» («Поднимающий меч от меча и погибнет»)
[Закрыть]
Под потолком Зала Советов висела гигантская старинная люстра. Каждая свечка в ней горела, разбрасывая во все стороны янтарные всполохи света, но даже это яркое, полное энергии и жизни, сияние не могло разогнать ту мрачную, угнетающую и тяжелую атмосферу, окутавшую Зал и его гостей плотной туманной пеленой.
Это было непривычно и странно – та беспрерывная тишина, непробиваемым куполом нависшая над головами, погасившая все звуки, разговоры, шорохи. Словно все вокруг замерло, застыло, в мучительном ожидании чего-то неизбежного и страшного.
Мэреш сидела чуть в отдалении ото всех, на самом краю образованного столами широкого полукруга, сквозь полуприкрытые веки наблюдая за остальными Хранителями, уже занявшими свои места. Но, сколько не вглядывалась в лица, видела лишь страх, волнение и напряженность. Эти чувства пылали красным и желто-оранжевым пламенем их аур, и с каждой секундой Хранительнице все больше казалось, что она очутилась в самом центре этого огненного водоворота, готового накрыть ее с головой, заключить в свои обжигающие объятия и не отпускать больше никогда.
Кто-то молча наблюдал за остальными, стараясь скрыть свои чувства за маской отстраненного безразличия, кто-то, охваченный всеобщим волнением, неслышно перешептывался с соседями, кто-то потерянно озирался по сторонам, словно стараясь отыскать кого-то или что-то, а кто-то казался лишь серой, непохожей на реальность, тенью самого себя.
Она чувствовала на себе их взгляды – взгляды молодых Хранителей, по сути еще детей, принявших на себя не легкую даже для взрослого человека долю.
«Чего они ждут?.. На что надеются?.. Не для кого уже не секрет, зачем их собрали сюда в этот поздний час, не секрет, о чем собираются сообщить. Новости распространяются слишком быстро, чтобы суметь их удержать».
Она больше была не в силах смотреть на них, видеть их растерянность, волнение и страх, и попыталась хоть на время отвлечься, разглядывая окружающую обстановку.
Зал Советов, оформленный в янтарно-желтых теплых тонах и будто наполненный живительным солнечным светом, удивлял своей красотой и изяществом. Широкое пространство помещения; отражающий дрожащий свет свечей пол, выложенный золотисто-оранжевой плиткой; сходящиеся под высоким потолком стены, расписанные всевозможными картинами и узорами. Здесь были изображены все события, вся летопись этрионского народа, в этих стенах словно оживали сами воспоминания, снова принимая жизненные краски и форму.
Искрящиеся в солнечных лучах шпили дворца Антэра на центральной площади города, именуемой Главной. Бескрайняя долина Юнг, одинокая и печальная своей пустотой и замкнутостью. Гряды пологих холмов, широкие степи, начинающиеся почти сразу за пределами Лэранта, высокий скалистый берег далекого Северного моря.
Искусно написанные картины казались до боли реальными и живыми, и Мэреш не могла на них смотреть – они снова возвращали ее в затерянные воспоминания и утонувшие в прошлом грезы о давно погибшем и разрушенном мире. И так жестоко, так неумолимо снова вытягивали в жестокое настоящее…
«Все будет хорошо», – послышался вдруг над самым ухом горячий шепот. – «Все будет хорошо».
Мэреш резко вздрогнула и, обернувшись, наткнулась взглядом на Грегори.
«Все будет хорошо», – глядя Хранительнице в глаза, одними губами повторил он.
«Верю», – хотела шепнуть в ответ Мэреш, но не успела: Грегори уже отошел от нее, выходя в центр очерченного столами полукруга и, под растерянными и напряженными взглядами собравшихся Хранителей, произнес несмело, пытаясь подавить подступившее к горлу волнение:
– У меня есть для вас две новости… И, к сожалению, обе плохие…
* * *
Из комнаты, отгороженной от основного помещения тяжелым занавесом, слышались знакомые голоса…
– Собирают всех наших, – как-то устало сообщил Люк, с шумом отодвигая стул. – Мы должны пойти.
– «Наших»? – послышался удивленный возглас Китнисс. – Знаешь, братец, не такое уж это и четкое распределение, если уж на то пошло…
– Прима тоже была «нашей», – помолчав, через некоторое время добавила она. В голосе сквозило плохо прикрытое сожаление и печаль, и Люк понял это.
– То есть, ты не пойдешь? – мягким и тихим голосом поинтересовался он, хотя уже практически знал, каким будет ответ. – Так и будешь сидеть в своей норе и ждать?
Ему не хотелось на нее давить – Кит и так была сегодня весь день расстроенной, – но выхода не было.
– А что мне ТАМ скажут нового? Мы, к сожалению, уже обо всем узнали.
– Ага… – еле слышный шепот, больше похожий на вздох. – …даже чуть больше, чем следовало, – и уже громче, – Все-таки не идешь?
– Нет. Иди один.
Тяжелая, вышитая золотистыми узорами из лилий и языков пламени, портьера бесшумно отодвинулась в сторону, пропуская вперед Люка, расстроенного, встревоженного и осунувшегося.
– Что-то случилось? – неподвижно сидевшая на краю дивана Кэрен вздрогнула и подняла голову. – Опять что-то с Китнисс? – вопрос прозвучал безучастно, словно был задан чисто ради приличия.
– Нет, просто очередное Собрание, – все еще оставаясь где-то на своей внутренней волне, задумчиво отозвался парень. И вдруг словно оживился.
– А ты?.. Никак не могу понять, зачем ты вернулась сюда. К нашим проблемам и… – он вдруг осекся, потому что понял, что и сотни слов не хватит, чтобы описать, как он волнуется и переживает за нее. И лишь молча заглянул в ее глаза, вспоминая, какими они были при прошлой их встрече – два сверкающих, сапфировых омута, так и норовящих затянуть тебя в свою глубокую сверкающую синеву.
– Просто вернулась, – все так же равнодушно спокойно отозвалась Кэрен, потупив взгляд и притворяясь, что с увлечением рассматривает вытертую зеленую обивку дивана. – Просто так.
Люк молча стоял рядом, недвижимо наблюдая за ней и задумчиво кусая губу. Впервые после повторного появления Кэрен в Долине они смогли остаться наедине, впервые он мог поговорить с ней, но теперь… Что-то было не так: в ее движениях, отдельных словах, фразах.
Она словно стала более резкой, более напряженной и взволнованной, хотя и старалась изо всех сил это скрыть. Голос словно сделался резче, суше, а глаза… Он не узнал их, столкнувшись на миг с Кэрен взглядом. Они будто поблекли, потемнели, сделались тусклыми и пустыми, потеряв разом всю свою очаровательную, манящую синь.
Что-то изменилось. Этого не было видно с первого взгляда. Оно скорее чувствовалось, ощущалось на каком-то подсознательно-инстинктивном уровне. И эти изменения пугали. Они вдруг разом сделали Кэрен другой, не похожей на себя, поменяли и перекроили.
– Знаешь, я наверное пойду. Оставайся здесь, хорошо?
Стараясь не смотреть на девочку, Люк торопливыми шагами пересек комнату и скрылся за дверью, плотно закрыв ее за собой. Своей внезапной резкостью и быстротой, напоминающей бегство, он выдавал себя, свои догадки и опасения. Но по-другому не мог. Не мог оставаться там, внутри, и смотреть на нее, на ДРУГУЮ Кэрен.
«Либо я действительно сошел с ума, как говорит Кита, либо… – прижимаясь спиной к стене, еле слышно прошептал он. – … либо у нас опять проблемы».
Парень внезапно вздрогнул, потому что мысли пронзила поразительно острая и яркая догадка и, пока судорожно дрожащая рука искала в кармане куртки нужный предмет, она все продолжала расти и укрепляться, прочно укореняясь в голове, вытесняя собой все прочие мысли. Все, кроме одной: «Нельзя медлить! Нельзя упускать момент!»
* * *
Стоило лишь закрыть глаза, и сквозь густую, черную, как смоль, темноту, начинало пробиваться серое, бесформенное пятно. Оно все разрасталось, расползаясь перед глазами и норовя заполнить собой все пространство вокруг. Оно было похоже на клубящиеся облачки дыма. Медленно обволакивало, укутывало нежной, воздушной и легкой пеленой, – и, внезапно и совершенно неожиданно, исчезало, растворяясь в окружающей мгле, а на смену ему приходило нечто новое, неосязаемое, зыбкое, но, в то же время, совершенно реальное и настоящее… Похожее на легкую дымку видение.
– Как ты думаешь, они не догадаются?.. – задумчивый голос девушки прорезал немую тишину осторожным вопросом.
– Если честно, я думал, что ты все сделала, как надо, – усмехнувшись, отвечал ей парень.
Одно из высоких кресел, обитых темно-красным бархатом, слегка качнулось, наклоняясь почти к самой решетке камина, витой и искусно украшенной стальными бутонами неизвестных цветов.
– Так и есть. Просто интересно твое мнение, – беззаботно отозвалась девушка, пропустив укол приятеля мимо ушей.
– Тебе?!. – снова удивленный смешок.
– Да, мне.
Второе кресло слегка дрогнуло, откидываясь назад.
– Если бы они хорошо ее знали, то… – задумчиво протянул парень, косясь на расслабленно откинувшуюся на спинку кресла подругу, словно ожидая ее реакции. – И, все-таки, почему тебе это интересно?.. Или ты не уверена в своих силах?..
Они сидели лицом к горячему пламени лижущем деревянные поленья. По ту сторону кованого плюща и почти не смотрели друг на друга, занятый каждый своими мыслями. Поэтому вопрос Роуз сильно удивил варга.
– Просто хочу поговорить.
– «Поговорить»? Не смешно, Амбер.
– А я и не смеюсь, – в тон ему отозвалась Прима, не сводя глаз с ярких красных языков пламени. Живого, беспощадного, жестоко пожирающего темными языками сложенные в очаг поленья. – Просто думаю…
– Подумай лучше, что скажешь ей настоящей. Я не думаю, что ты всерьез говорила о…
– Правду, – перебила его девушка. – Вот что я ей скажу.
– «Правду»? Ты в своем уме?!. Или хочешь, чтобы это «правда» потом обернулась тебе боком?.. Qui gladio ferit…
– …gladio perit… – закончила за него Прима. – Я знаю такое выражение, но, поверь, Джейк, иногда даже правда бывает безобидной… Особенно, если ей помочь.
Девушка самодовольно усмехнулась, осторожно касаясь пальцами холодного крыла кольца.
* * *
«Искренни… искренни… искренни…» – эхом отдавалось в помутневшем сознании. – «И варги бывают искренни…»
Эта фраза, то ли подслушанная где-то, то ли придуманная ею самой, не прекращая вертелась в мыслях, а сквозь тяжелую туманную пелену, окутавшую девочку с ног до головы, медленно, обрывками проступали остатки неясных видений, странных, непонятных и… почему-то пугающих.
Они накатывали на Кэрен подобно гигантским волнам, накрывали ее с головой, утаскивая в самую далекую, непросветную глубину, в которой сложно было отличить реальность от выдуманных, подсмотренных снов.
Сознание было одурманенным, туманным, и реальность проступала обрывками, медленно поднимаясь с неразличимого дна океана видений, поэтому девочка даже не пошевельнулась, услышав где-то вдали, за пределами окутавшей ее темноты, громкий скрежет отпираемого замка и натужный скрип открывающейся тяжелой двери. Послышались тяжелые, грузные шаги. Они все приближались, становясь громче, потом затихли на мгновение где-то совсем близко. Металлический звон и громкий шум отъезжающей в сторону железной решетки камеры, бьющий в привыкшие ко мраку глаза, нестерпимо яркий и резкий свет поднесенного почти к самому лицу горящего факела и его горячее тепло на щеках.
– Собирайся, Новикова, – приехали!.. – резкий насмешливый голос прорезал темноту. Чья-то высокая темная фигура, словно жирно обрисованная по краям черным мелком, наклонилась к девочке, с любопытством заглядывая в лицо и будто гадая, слышит она его или нет.
Что-то шершавое и неприятное скользнуло по рукам, плотно обвивая их, стягивая их вместе, потом ее с силой тряхнули за плечи и, ухватив за шиворот, резко поставили на бессильно подгибающиеся ноги.
– Чтобы без шуток, – зло прорычал над головой знакомый голос. – Тебя сказано доставить наверх. По приказу Примы Амбер Роуз. Поэтому без фокусов, поняла?!.
Кэрен слабо кивнула, соглашаясь. Сейчас ей было все равно, что происходит, окружающее все еще казалось ей очередным слишком реалистичным сном.
Ее грубо толкнули вперед, выводя в длинный, поглощенный туманным мраком пустой коридор, и, придерживая за локоть, поволокли куда-то в темноту при тусклом, пляшущем пламени факела.
Потом был длинный – слишком длинный и долгий – подъем вверх по старой, истертой множеством ног и изъеденной временем, каменной лестнице. Заплесневелой и холодной, как, впрочем, и все окружающее в подземелье. И множество переплетенных лабиринтом коридоров, похожих на ходы гигантского крота, с низкими потолком и близко подступающими друг к другу стенами.
И чья-то комната. Отделанная в темно-красных и бордовых тонах, с роскошной кроватью и широким платяным шкафом в углу. В одном из двух кресел, удобно расположившихся почти возле самой каминной решетки, за которой плясали яркие лепестки пламени, сидела Прима, расслабленно откинувшись на высокую спинку.
– Явился, наконец, – послышался ее недовольный голос, и тут же во взгляде, полусонном и тусклом, зажглись заинтересованные искры.
– Доставка закончена, погрузка не требуется, – ехидно улыбнувшись, отозвался Джейк и толкнул девочку в спину, заставляя сделать шаг вперед.
Очутившись в комнате, Кэрен сразу заметила, как здесь было непривычно жарко и душно, словно летним днем в закрытом, не проветриваемом помещении. И эта духота будто заставила пробудиться уснувший разум. Мир словно стал ярче, четче, звуки – яснее и громче, мысли просветлели, избавляясь от густого, мутного тумана. И почти сразу же появилась неприятная, пульсирующая боль в стянутых веревкой запястьях.
– Нехорошо получилось, Джейк, – взглянув на девочку, осуждающе заметила Прима.
Варг недовольно хмыкнул и нехотя развязал замысловатый узел, освобождая руки Кэрен.
– Можешь идти, – проследив за его действиями холодным, ничего не выражающим взглядом, снова негромко произнесла Роуз.
– Я смотрю, вы очень гостеприимны, – потирая затекшие запястья и исподлобья глядя на застывшую в кресле девушку, недовольно процедила Кэрен, когда дверь за варгом бесшумно закрылась.
Прима не шелохнулась, словно не услышав направленных к ней слов, только чуть дрогнули тонкие изогнутые стрелки ресниц.
– Тьма обделила варгов многими качествами. Что уж тут говорить о чувстве такта, – не открывая глаз и не обращая на девочку ровно никакого внимания, спокойным тоном произнесла она, смерив долгим задумчивым взглядом.
Кэрен молча топталась на месте. Девочку уже начинал раздражать весь этот спектакль – раз ее позвали, или, лучше сказать, привели, для разговора, то смысл чего-то выжидать.
– Садись, – будто уловив перемены в настроени, вдруг негромко произнесла Прима. – Я действительно хотела кое о чем с тобой поговорить. А точнее показать.
Кэрен смерила ее подозрительным взглядом, словно каждую секунду ждала от бывшей Хранительницы какого-то подвоха, и осторожно опустилась в широкое кресло с высокой спинкой, обитое мягким, приятным на ощупь темно-красным бархатом.
– И тебя тоже, смотрю, обделили? – чувствуя, что молчание снова начинает затягиваться, спросила она.
– В каком смысле? – девушка не шелохнулась, только по тому, как напряглись вдруг черты лица, было видно, что она слышит – и слушает – Кэрен.
– Про качества и… чувство такта.
В голосе девочки сквозила нескрываемая неприязнь, хотя внутри все сжималось и дрожало от подкатившей волны страха.
– И да, и нет.
Прима вздрогнула и, резко выпрямившись, наклонилась к девочке, заглядывая той в самые глаза и словно стараясь угадать, о чем она на самом деле думает.
Кэрен вздрогнула и хотела отпрянуть назад, но мягкая обивка кресла, словно затягивающая в себя, не давала даже пошевельнуться.
– Не думай, что я всегда была такой– я ведь тоже когда-то была вместе с Хранителями, – предупреждающе тихо произнесла Прима, сверкая серо-зелеными глазами, отражающих языки пламени в камине. – Не думай…
Кэрен подавленно кивнула, испуганно глядя в глубокие, будто две черные дыры, зрачки девушки.
С правильным овальным лицом в обрамлении блестящего крыла черных волос, с нежными, мягкими чертами и светлой кожей цвета слоновой кости, она казалась похожей на старинную коллекционную фарфоровую куклу – хрупкую, изящную и беззащитную, как чистый, свежий цветок. А взгляд – сверкающий, холодный и чуть равнодушный, словно вовсе не живой, – только усиливал это впечатление.
Прима казалась слишком необычной, слишком красивой, чтобы быть реальностью. Но, говорят, все истинные демоны прекрасны.
– Ты во что-нибудь веришь? – тихо и, казалось, осторожно спросила она, снова откидываясь на спинку кресла. – Я не про какую-нибудь мелочь спрашиваю, поэтому хорошенько подумай, прежде чем дать ответ.
Кэрен вздрогнула – перед глазами на миг мелькнула, словно озаряясь ярким сиянием, картинка – обрывок ее сегодняшнего сна. Солнечная, залитая ярким теплым светом, ясная пустота, цветные блики «зайчиков» на ее лице, пьянящий сладкий запах цветов и Люк, загорелый и веселый. Он что-то говорил ей, но она не могла вспомнить, что, потому что мысли снова вернулись в холодную тесную комнату, пахнущую сыростью и плесенью.
Девочка решительно кивнула, хотя все еще плохо понимала, на что намекает Прима.
– Я тоже когда-то верила, – словно частица сожаления мелькнула на мгновение в голосе девушки, отуманив взгляд печальным состраданием. – Всей душой, по-настоящему. Верила, что у нас все получится, что мы сможем вернуть все, как было раньше, изменить. Готова была доказывать это до хрипоты, биться за это… А потом… – она вдруг замолчала, словно подавленная своими собственными словами.
– У тебя когда-нибудь бывало такое, что все, во что ты верила в одно мгновение рушится, что вся твоя надежда и уверенность исчезает, катится в пропасть, а ты стоишь посреди дымящихся обломков, посреди этого невероятного, страшного хаоса и не знаешь, что делать, как жить дальше?.. – голос Примы прозвучал надтреснуто непривычно глухо и… искренне. Так, что Кэрен на секунду показалось, что та действительно говорит ей сейчас о чем-то крайне важном и болезненном для нее. И снова кивнула, вспоминая льдисто-холодный жестокий взгляд когда-то лучистых, сияющих радостью сапфировых глаз.
– Но… как можно предать то, во что ты веришь? – плохо сформулированные мысли сами собой рвались наружу, и Кэрен больше не могла их сдерживать. – Если это все по-настоящему, если это все искренне, если это – правда?..
– Вот в том-то и дело, – снова печально произнесла Прима. – Вера слепа. Мы можем многое не замечать, закрывать глаза на маленькие и, казалось бы, незначительные недостатки, не видеть лжи… А потом…
Кэрен молча следила за девушкой, подавленная ее словами, казалось, такими искренними и правдивыми. На какое-то мгновение она даже забыла, что именно из-за нее – из-за Примы – с ней случились все ее неприятности, именно из-за нее она неизвестно сколько времени провела в холодном сыром подземелье, окутанным леденящей душу немой темнотой.
– Ты это ведь… о себе рассказывала?.. – метавшиеся в мыслях слова вырвались сами собой, нарушая повисшее в комнате молчание осторожным вопросом.
– О себе… – задумчиво согласилась девушка. – …и о Хранителях, которые разрушили всю мою веру в справедливость.
– Так вот оно что!.. – от возмущения Кэрен резко вскочила, чуть не опрокинув на пол кресло. – Решила наговорить мне всякой ерунды, нарассказывать сказок, – подкатившая к горлу обида и злость кипели в ней, так и норовя выплеснуться наружу яростной тирадой. – …чтобы перетащить на свою сторону!..
– Из-за чего ты так не любишь нашу сторону? – это был скорее не столько вопрос, сколько просьба, словно слова Кэрен могли послужить ответ и на какие-то ее собственные, известные только Приме, вопросы. – Из-за чужой уверенности в этом, из-за чужих слов?
Девушка смотрела на Кэрен снизу вверх, даже не пытаясь ничего сделать, не пытаясь ее удержать. Лишь в глазах, прежде пустых от привычного ей холодного равнодушия, теперь сквозило понимание… и какая-то затаенная печаль. И это было не похоже на ту Приму, которую девочка видела при первой встрече в лесу, на ту, которая уверенным, не терпящим возражений тоном рассказывала о своих планах, ту, которая с такой холодной жесткостью смотрела на нее в «Разломе». Она не настаивала ни на чем, не пыталась заставить поверить в свои слова – она давала право выбора. Вот только, пожалуй, именно это было сейчас для Кэрен самым страшным – ей нужно было выбирать.
– Я могу показать то, что знаю сама. Про Восстание. Про его причины. Поверь, то, что я говорю, – правда. Я слишком сильно верила в свое предназначение Хранительницы Долины, чтобы меня можно было легко сбить с толка… – Прима подняла глаза и вопросительно взглянула на Кэрен. – Просто… дай мне руку… И увидишь все сама…
Девочка подозрительно посмотрела на нее и, подумав, нерешительно коснулась ее узкой ладони с тонкими пальцами и чернеющими возле запястья угольными завитками Знака надежды…
* * *
– Вы не можете так с нами поступить! Мы честно выполняем свою часть Договора. Так и вы, будьте добры, следуйте своей!..
Громкий раздраженный голос метался по залитому солнечным светом белоснежному залу, взвиваясь под самый потолок и нарушая звенящую тишину откликами потревоженного эхо.
– Мы не просим чего-то сверхъестественного, поэтому причины вашего отказа мне неясны и непонятны, – снова настойчиво повторил одетый во все черное мужчина лет тридцати, обращаясь к Верховным Хранителям, спокойно взиравших на него со своих искрящихся золотых тронов, расположившихся на небольшом возвышении в десятки шагов от него.
Иссиня-черные волосы, коротко остриженные и послушно уложенные на голове, бледная, почти белая кожа, почти не видевшая солнечного света, и резкие, словно вырезанные из камня, точеные черты лица выдавали в нем варга, собственно, кем он и являлся.
– При всем уважении к той поддержке, которую оказываете нам вы и ваш народ, – подала голос средних лет женщина с длинными огненно-красными волосами, спадающими на изящные, тонкие плечи ровными волнами, и ярко-зелеными, словно молодая трава, глазами. – Мы не можем быть до конца уверенными в варгах, как в противоположности тому, что породило нас самих. Я ведь права, не так ли? – обратилась она к своему соседу – мужчине лет сорока в дорогом темно-коричневом костюме с золотой вышивкой и блестящими в ярких солнечных лучах золотыми пуговицами.
– Полностью, Агнесс, – улыбнувшись той самой улыбкой, какой улыбаются только самым близким людям, тихо прошептал он, коснувшись ее руки. – Поэтому, – уже громче произнес он, обращаясь к стоящему перед ними варгу. – Совет Хранителей вынужден отказать вам в вашей просьбе.
– Но… Это же… – с лица Рохена на мгновение сошла вся краска, делая его еще более бледным и будто бы неживым. – Вы не можете так поступить… Не можете оставить мой народ одних. Это… это противоречит договору, – встревоженным, дрожащим от волнения голосом говорил он, переводя взгляд с одного Хранителя на другого и словно ища в их холодных, безразличных взглядах понимание и сочувствие.
– Договор был заключен еще нашими предками, и не нам его менять, – спокойным голосом ответил бородатый старец в просторных белых одеждах, касаясь иссушенными морщинистыми пальцами красного кристалла на своем посохе. – А вам, юноша, рекомендую перечитать вашу копию Соглашения. Там, поверьте мне, нет ни слова насчет того, о чем вы нам сейчас говорили. В противном случае, если вы все еще будете настаивать на разделении власти над Кристаллами Жизни, Совет будет вынужден отвергнуть любые формы сотрудничества с вашим народом. За нарушение установленного Договором порядка.
– Но… мы всего лишь просили о помощи. Предлагали объединить силы, а теперь…
– Тьма не может сотрудничать со Светом, – повысил голос Хранитель. – Это древний закон равновесия, над которым не мы властвуем. Не мы и, тем более не варги.
Последнее слово старик произнес коротко и жестко, словно уже самое сочетание букв было ему неприятно.
– То есть вы отказываете нам?.. – в голосе Рохена не слышалось ничего, кроме разочарования и плохо скрываемой злости. – Отказываете в самом простом – в помощи?..
– Совет принял свое решение, и это не обсуждается. Если вы чем-то не довольны, выскажите это сейчас, в противном случае собрание окончено, и вы можете быть свободны. Итак, вам есть что сказать?..
Рохен сверлил Хранителей острым, колючим взглядом и произнес подчеркнуто спокойно:
– Нет, мне нечего больше сказать… Пока нечего…
* * *
Видение потухло, превращаясь в сгусток цветного тумана, рассеявшегося по комнате сотней мерцающих частиц.
Они снова были на своих местах: расслабленно откинувшаяся на спинку кресла Прима, наблюдающая за всем из-под полусомкнутых ресниц, и Кэрен, застывшая в нерешительности перед ней.
– Надеюсь, теперь ты не будешь так яростно утверждать, что во всем виноваты варги? – холодно поинтересовалась Роуз, посмотрев на девочку как прежде ясным и жестким взглядом.
– Что ты мне показала? – голос Кэрен дрожал.
– Переговоры за день до Восстания. Так что?..
Девочка не ответила. В голове был хаос – переполошенные мысли метались из стороны в сторону, не давая как следует разобраться в них. Вся информация, все слова, доводы перемешались, плотно переплетаясь друг с другом, так что теперь невозможно было отличить одного от другого. И, главное, наконец понять, что из этого правильно?..
– Итак, надеюсь, ты определилась?..
Девочка поймала на себе острый выжидающий взгляд и почувствовала, как слова сами собой рвутся наружу, словно кто-то вытягивает их, заставляет поскорее произнести. Кэрен была не в силах этому противиться, поэтому почти выкрикнула свой ответ, боясь испугаться, передумать, отступить…
– Ну вот и отлично!.. – торжествующе произнесла Прима, довольно потирая ладони.
* * *
– Так ты сможешь помочь, или нет?
Лина обреченно вздохнула и закатила глаза.
– Люк, ты, конечно, извини, если что, но, по-моему, ты реально чокнутый! Вот скажи мне: что с ней могло случиться?..
– Ну… если, честно, я и сам не могу понять – она какая-то странная последнее время. Это на нее не похоже…
Голограмма, зависшая над круглыми, чуть поблескивавшими при свете, «часами», едва заметно дрогнула и помутнела, покрываясь мелкой рябью, но уже через секунду снова сложилась в четкое изображение – обеспокоенное лицо Люка на фоне темного, щерившегося остатками стекла окна их с Китнисс комнаты. Не самое приятное воспоминание.
– Она по жизни странная, если ты не заметил! – раздраженно бросила Лина, откидываясь на резную спинку кровати и игнорируя встревоженный, обеспокоенный тон парня.
– С ней действительно что-то не так, – терпеливо повторил он, выговаривая каждое слово, словно в них содержался какой-то особенный, значительный для него смысл.
Хранительница раздраженно фыркнула: как жаль, что брошенная в призрачную голограмму книга не долетит до самого Люка. Они спорили уже двадцать минут, и за это время Лине порядком надоело объяснять младшему Ландеру, что все на самом деле в порядке. Но, как она ни старалась, он продолжал стоять на своем.
– Попробуй взглянуть на все ее глазами, – вздохнув, выдвинула последний, оставшийся в запасе, аргумент Лина. – Любой давно бы уже сошел с ума от такого наплыва информации и событий. Она волнуется и боится, а это вполне нормально.
– Все было по-другому, когда мы виделись в последний раз, еще у Главного Портала. ОНА была другой. А сейчас… Лин, я боюсь…
Хранительница снова недовольно фыркнула, стараясь скрыть подкатившее к горлу раздражение: если бы и за нее кто-нибудь так беспокоился и боялся… Если бы…
– А я ведь только-только сбежала от вас, чтобы побыть одна. Даже с Собрания смылась, – усмехнувшись, беззлобно добавила девушка. – Но чувствую, ты от меня так просто не отстанешь.
Дрожащее изображение сделало короткий уверенный кивок.
– Ладно, уговорил. Я послежу за ней, так и быть.
– Спасибо, Лин, – на лице парня расцвела благодарная улыбка. Натянутая, но явно искренняя. – Мне больше некого было попросить, – виновато добавил он, – а ты…Ты мне очень помогла.
– Еще нет, но постараюсь, – Лина попыталась ответить на улыбку, хотя настроение совершенно к этому не располагало. – Пока!
Девушка нажала на кнопку отбоя, и переливающаяся картинка, вздрогнув на мгновение, погасла.
Недовольно взглянув на «часы», словно именно они были виноваты во всех свалившихся на нее неприятностях, Лина откинулась на мягкую подушку, заложив руки за голову и уперев взгляд в выбеленный потолок с тонкой паутинкой потрескавшейся штукатурки.
Ее спальня мало чем отличалась от полусотни других, точно таких же комнат Наблюдательного Пункта. Довольно маленькое помещение с минимальным набором мебели: застеленная темно-зеленым покрывалом кровать, высокий платяной шкаф, письменный стол да пара стульев с высокой резной спинкой, Обычная, ничем не примечательная на вид комната, но только здесь Лина чувствовала себя по-настоящему защищенной, только здесь могла спрятаться ото всех, окунувшись в мир своих воспоминаний – теплых и приятных, наполненных радостным солнечным светом и ласковыми голосами родителей.
Но сегодня что-то было не так: мысли, казалось бы только-только приведенные в порядок, распределенные по полочкам, снова смешались, спутались, образуя странный перепутанный комок из догадок, обид и эмоций. Они преследовали ее даже здесь, в ее теплом и уютном уголке. А полупрозрачная синева, льющаяся в комнату сквозь стекла широкого полукруглого окна, теперь раздражала и пугала, превращаясь в туманную непросветную мглу, поглощающую собой даже яркий свет настенных светильников-роз.
